Аннотация: 1943 год, канун Курской битвы. Затишье перед бурей, так сказать. Неприметная высотка внезапно становится ареной совсем не обычного боя...
Нейтральная полоса
Поле. Мёртвое, пустое. Только трава, пожухлая от огня, да чёрные воронки. Даже птиц, и тех не видно. Там, где на волю была выпущена ярость человеческая, ничему живому нет места...
Другими словами, нейтральная полоса.
Немцы вроде бы не придавали большого значения этому холму, но от них всегда можно было ждать любой пакости вроде десятка танков. Приказ есть приказ: держать высоту любой ценой. А под началом майора Усова осталось всего-то сорок два человека. А становиться героем посмертно майору почему-то не улыбалось.
То ли немцы отвели войска, то ли им спустили приказ оставить пока эту высотку в покое, но уже пятый час не слышно ни одного выстрела. Солдаты, кроме часовых, пристроились кто где и забылись неверной дремотой - после бессонной-то ночки им сам Бог, как говорится, велел. Солнце клонилось над перелеском в низинке, медленно наливаясь краснотой червонного золота. А майор не мог заснуть. Ох, и мерзкое у него было предчувствие. Два года войны научили его доверять своей интуиции больше, чем приказам начальства. Может, потому и выжил, выкарабкался из всех ловушек, преподносимых судьбой. И вот теперь эта самая интуиция настойчиво повторяла: "Не дожить тебе, Фёдор, до рассвета". "А вот фигу тебе, с маком, - мысленно ответил ей, проклятой, майор. - Из-под Смоленска в сорок первом выполз, и отсюда на своих двоих уйду".
Небо затянулось тонкой облачной кисеёй, когда издалека донеслось глухое ворчание авиационного мотора. Майор без особого труда определил - "Фокке-Вульф". Истребитель? Вот интересно, что он надеется навоевать на такой высоте? Идёт-то примерно в двухстах метрах над землёй... Сбили его, что ли?
Где-то в той стороне загрохотала зенитная пушка.
Бабах!!!
Точно, сбили. Ого, где-то поблизости зенитку поставили? Наши или немцы?
Тьфу, чёрт, а кто же это мотором-то гудит? Ой, нет, уже не гудит.
Из леса донёсся характерный треск лопающихся сосновых стволов. Усов ещё какое-то время ждал взрыва. Но самолёт, видно, не взорвался - то ли баки были пусты, то ли...
Хххххххххссссссссс...
Ну и дела... Майор впервые за два года войны ни черта не понимал в происходящем. Какие самолёты могут выдавать такие звуки? Будто костёр водой заливают.
- Товарищ майор!
Ага, солдатики уже попросыпались.
- Скаленко, - майор подозвал свою разведку. Лейтенант не самый лучший в этом деле, но он до неприличия везучий. - Возьми пятерых и посмотри, что это там свалилось. Если немец - брать живым.
- Так точно, товарищ майор, - молодой разведчик строго соблюдал субординацию. Странно, чем его так ребята запугали? Командир вне казармы вроде бы не особенно качал права. Ну, в крайних случаях, разумеется.
Разведгруппа нырнула в медленно подползавший снизу туман. И потянулись минуты, которые не особенно торопясь сложились в полчаса... Долго что-то. И тихо. Если бы Скаленко нарвался на немцев, он наверняка поднял бы шум. Хотя...
Шорох травы заставил майора замереть. Палец подрагивал на курке. На войне как на войне... Ну, слава Богу, пароль: группа Скаленко.
- Немцы, товарищ майор! - выпалил лейтенант, едва оказавший в траншее. - Шесть танков и пехота, человек сто.
Майор приказал всем занять позиции.
- До леса хоть дошли? - спросил он, когда рота замерла, ожидая подхода противника.
- Нет.
- Ну и хрен с ним...
Немецкие танки передвигаться бесшумно ещё не научились. Рёв моторов выдавал их с потрохами. Ну, а пехота - она от танков далеко не отходит. Майор тихо выругался. Эх, будь у них сейчас хоть парочка Т-34... Штаб уже который день обещает прислать танки. Ладно, обойдёмся тем, что есть: батарея сорокапяток и пять противотанковых ружей. Боеприпасов - на полк штатного состава хватит, не то, что на неполную роту.
То ли немцы не рассчитывали на сопротивление, то ли их подвела собственная разведка, но огня они не открывали. Шли себе, как по тротуару. Поднявшийся ветерок отогнал туман в сторону, и танки, вся шестёрка, показались, как на ладони.
Тишина, которую до сих пор терзал только рык танковых моторов, взорвалась воем снарядов, свистом осколков, матом солдат... Первым же залпом накрыло один танк и сколько-то там пехоты. Остальные пять огрызнулись огнём. Пехота залегла.
- Немцы сейчас вызовут по рации свою артиллерию, и она тут всё с землёй сровняет. Передай приказ: по моему сигналу - сменить позицию. Ясно?
Справа, в ложбине, вспухли два земляных фонтана. Ага, артиллерия. Пристреливаются, значит. Но уходить рано.
Хххххххххссссссссс...
Чёрт, опять... Только теперь намного ближе, чем в первый раз. Майор почувствовал странный холодок, пробежавший по пищеводу. Так было только раз в жизни. В далёком детстве, когда сунулся было в лес. Старики рассказывали, будто в том лесу ещё живут древние боги, которым поклонялись их далёкие предки. Вряд ли то были древние боги славян, но... Маленький Федя так отчётливо ощутил чьё-то присутствие, что замер от страха. А потом кинулся бежать со всех ног. Что не предназначено для людей, то не предназначено, и точка. И вот, через сорок лет - нате вам. Душа в пятки.
Что-то случилось. Майор ещё не отдавал себе отчёта в том, что же именно не так, но что-то определённо случилось. А через две секунды он увидел.
Из леса, с той стороны, откуда доносилось шипение, мгновенно проложив широкую просеку, вынеслось нечто. Именно нечто - майор не знал названия этому. Два ближайших к просеке немецких танка взорвались, остальные принялись разворачивать башни в ту сторону. Пехотинцы, отчаянно паля из автоматов, залегли в воронках. Кажется, они вообще забыли о том, что здесь русские.
Быть не может, чтобы там вдруг оказался кто-то из своих. Майор попросту знал, что частей Красной армии там быть не должно.
Да что же это за хрень? Кто объяснит?
- Мамедов! - Майор подбежал к невысокому крепышу-азербайджанцу, командовавшему орудийными рассчётами. - Прицел по просеке, но огонь открывать только по моей команде.
- Там же наши! - опешил Скаленко.
- Не уверен.
Теперь Усов был внимательнее, и разглядел что-то вроде шаровой молнии, врезавшейся в третий танк. Может, от её разряда, а может, ещё от чего, но в танке "сыграл" боезапас. Два оставшихся огрызнулись огнём... Майор не отрывал бинокля от глаз, стараясь ничего не пропустить.
Следующая "молния" взорвалась, не долетев до танка. А из леса, не обращая особого внимания на плотный автоматный огонь, вышли человек тридцать, в какой-то странной униформе.
- Мать моя женщина... - прохрипел он. - Кто это?
Он нервным движением протёр оба стекла, потом - оба глаза. Но это был не обман зрения, как ни в чём не был виноват и трофейный цейссовский бинокль.
Это попросту были не люди.
- Смотреть в оба! - крикнул майор.
Артиллеристы всё видели в своих прицелах. Офицеры, у кого были хоть какие-то бинокли, направили их в сторону странного боя и обменивались впечатлениями. Каждый замечал какую-нибудь подробность и громко сообщал об этом. Через полминуты майор окончательно убедился, что это не шуточки. Из леса вышли существа, в общих чертах схожие с людьми, но определённо не люди. Тёмно-серые лица, показавшиеся на расстоянии безносыми, безволосые головы с какими-то гребнями от лба до темени, уши длинные, а на руках, как показалось майору, вовсе по четыре пальца...
Очень хорошо. И что теперь делать?
Серолицые без труда зашли немцам с флангов и ...погнали их прямо на высотку. К русским в гости.
Майор вдруг понял, что именно это ему напоминает. Охоту. Волков обложили и гонят на стрелков. Причём, стрелками сделали их самих, без их на то согласия. Но одно дело убивать врага в бою, когда шансы примерно равны. И совсем другое - вот так, добивать бегущих. Хотя, немцы даже в таком незавидном положении умудрились сохранить ясную голову. Отступали они, во всяком случае, не беспорядочно, и отстреливались довольно метко. Только почему-то их стрельба была абсолютно безрезультатной.
Оставшиеся танки не взорвались, а вспыхнули, и сгорели неправдоподобно быстро. Майор не услышал - почуял страх, зашевелившийся в душах его солдат. "Давай, Фёдор, решай, - мелькнула мысль. - Пора". Он нутром чуял - если это враги, то с такими врагами люди ещё не сталкивались. А если друзья, то странно они проявляют своё дружелюбие.
- Батарея, гтовьсь, - скомандовал он. - Мамедов, видишь вон ту группу серых на опушке? Сможешь накрыть их одним залпом?
- Обижаете, товарищ майор!
Всё. Решение принято, и отступать некуда.
- Батарея, беглым - огонь!
Немцы, зажатые между новым и старым противниками, совсем не ждали помощи. А когда они сообразили, откуда эта помощь пришла, не стали долго думать. Короткими перебежками, отплёвываясь огнём, они пошли прямо к траншее русских.
Улыбка холодного гнева пробежала по губам майора.
- Не прекращать огонь! Рассредоточить по всей линии! - командовал он. - Снарядов не жалеть!
Да, он угадал намерения странных гостей - поохотиться. Когда их накрыл первый залп, они явно растерялись. Потом - рассердились. Майор разглядел несколько мёртвых серых. Значит, они вовсе не бессмертны, и у них не бронированная шкура. И, приметив нескольких типов с какими-то тяжёлыми штукенциями в руках, приказал рассредоточить огонь. Это должно им помешать целиться.
Парочка "шаровых молний" разорвалась с недолётом метров в пятнадцать.
- Эй, комиссар! Не стреляй! - из ближайшей воронки донёсся чей-то голос, говоривший по-русски довольно правильно, но с жёстким акцентом. Ага, немцы.
- Кто говорит? - крикнул майор.
- Капитан Вальдштейн... Помогите нам!
Ещё одна проблема. Что делать? Расстрелять заведомого врага, или ...остаться человеком?
Майор выбрал второе.
Двадцать продымлённых насквозь автоматчиков - всё, что осталось от бравой немецкой пехоты - заняли позиции рядом с теми, кого им было приказано убивать. Подумав об этом, майор почему-то не удивился. Ещё час назад он и в горячечном бреду не смог бы такое себе навоображать. А вот теперь...
А теперь несколько немцев встали у орудий вместо убитых русских парней. Подавали снаряды и ругались, на чём свет стоит.
Они боялись. И русские, и немцы. Их объединила не какая-нибудь мифическая идея, а страх перед неведомым врагом, для которого ты всего лишь загнанный на охоте зверь.
Но даже если мы и звери, подумал майор, то слишком опасные. И сейчас мы покажем этим ...охотникам, чтоб им ни дна, ни покрышки!
Орудийные стволы раскалённо дымились, но приказ майора был кристально ясен: огня не прекращать ни на секунду. Сейчас их могло спасти только это. Огненные шары серых лопались, не долетая до траншеи. Под ними, поблёскивая в лучах заходящего солнышка, застывали лужицы оплавленной земли. Представив на секундочку, что было бы, взорвись один из шаров над самой траншеей, майор зябко поёжился. Он знал, что сейчас сделают серые. Уйдут с линии огня и притащат из лесу какую-нибудь хреновину помощнее. И всё, не поминайте лихом... Немецкий капитан, похоже, подумал о том же.
- Мы долго не продержимся. - гортанно сказал он.
- Вижу, - ответил Усов, в который уже раз просматривая позицию серых.
- Они уходят в лес.
- Не все. Вон, оставили парочку наблюдателей с пушками. На случай, если мы вздумаем менять позицию.
- У меня уцелела рация... - проговорил немец. - Я мог бы скорректировать огонь нашей артиллерии.
- Вызвать огонь на себя? А что, это идея, - усмехнулся майор. - Скаленко, радиста сюда!
- Убит радист, - хмуро отозвался лейтенант. - И рация в щепки.
- Вот, значит, как...
Майор скосил глаз на немца. Худой, такой же небритый, как и он сам, и явно не спавший вторые сутки. Достал флягу, отхлебнул... и предложил ему.
- Спасибо, - проговорил майор, и сделал глоток. Нет, не шнапс - чистый медицинский спирт. Горло обожгло, но зато по телу расплылась приятная лёгкость.
- Я родился в Риге, - неожиданно сказал немец. - Уехал в Германию в тридцать восьмом, сразу пошёл на военную службу. Польша, Франция, потом - Россия... Вы не обижайтесь, майор, но я здесь потому, что ваш Сталин намного хуже нашего Адольфа. Если он победит, это будет катастрофа для всего мира.
- А если победит ваш Адольф, думаете, будет лучше? - хмыкнул майор.
- Вряд ли, - спокойно согласился немец. - Но наверняка лучше, чем если бы нашим миром стали править эти... - он кивнул в сторону леса. - Я не знаю, кто они и откуда пришли, но мы с вами люди, майор. Наши народы много раз воевали друг с другом, и столько же раз мирились. А они - чужие. Насквозь. Я посмотрел одному из них в глаза... Мы для них - никто, навоз под ногами.
"Ага, проняло, - ехидно заметил про себя майор. - Надо же - высшая раса, а почувствовал себя дерьмом". Но вслух ничего не сказал. Немецкий капитан не заслужил этого.
Следующее хххххххххссссссссс раздалось уже буквально в паре сотен шагов от границы леса. Майор не сомневался: сейчас серые выволокут оттуда какого-нибудь технического монстра и пальнут так, что от высотки мокрого места не останется. Может, так оно и было бы, если бы немцы вовремя не связались со своей тяжёлой артиллерией. Немецкий радист "дозвонился" и до русских, и майор коротко сообщил им координаты... Уж лучше пусть свои прикончат, чем какие-то там серые твари.
Что-то провыло над головами, и через миг земля на просеке вздыбилась чудовищным чёрно-красным фонтаном. Рядом начали расцветать такие же "цветочки". Грохот заглушил всё, и люди в траншее орали во всю глотку, чтобы услышать друг друга... Немецкая артиллерия и русские "катюши" методично перемешивали с землёй серых и их технику. Это вам не сорокапятка, от которой не всякий танк с первого попадания загорится. Майор отметил: не может быть. чтобы серые не сообразили какую-то защиту. Или они настолько нас презирают, что даже не подумали об этом? Хм... А интересная мысль...
Хххххххххссссссссс...
На этот раз звук показался майору жалобным: мол, помогите, кто может. Усов ухмыльнулся. Люди ещё не доросли до таких моральных высот, чтобы помогать обречённым врагам. Потом посмотрел на немцев, и подкорректировал своё мнение. Таким врагам. Потому что немецкий капитан трижды прав. Мы у себя дома, мы свои, как ни крути. И между собой всегда договоримся. Не мы, так дети или внуки наши. А эти, если хотят доброго отношения, пусть с добром и приходят. Не так, как сейчас...
Да и то, майор не был уверен, что и в этом случае люди не перестанут бояться неведомого.
"Нас атаковали, просим помощи. Нас ата..."
Сообщение прервалось на середине. На консоли тревожно замигал сигнал посадочного модуля, свидетельствуя о серьёзном повреждении. А потом вообще погас.
Ничего себе поохотились...
Начальник прогулочного лайнера заблокировал все шлюзы и обесточил остальные модули. Мёртвых всё равно не вернуть, незачем рисковать экипажем. Теперь ему предстояло долгое, выматывающее душу дознание - на каком основании он позволил группе отдыхающих высадиться на дикой планете? Охота охотой, но надо и меру знать. Слаборазумные животные обычно очень опасны - именно вследствие скудости своего разума.
Правда, у командира было одно оправдание. Животные, населявшие эту планету, обладали достаточно продвинутыми военными технологиями. Неизвестно, у какой из высокоразвитых рас они их переняли, но это факт. Охотники не могли этого знать, как не мог знать и он сам. Совет должен прислушаться и больше не прокладывать экскурсионные маршруты в эту систему.
Двигатели на полную мощность, и подальше отсюда. Пока кто-нибудь из пассажиров не вздумал самостоятельно проверить, можно ли спасти погибающих...
И наступила тишина.
В ушах майора стоял звон - будто на него свалился большой церковный колокол. Артиллерия перерыла местность так, что живого места не осталось. Только высотка торчала посреди изрытого воронками поля.
Какое-то время солдаты высматривали, не поднимется ли из месива что-то живое. Но нет, Господь не попустил. Все до единого серые были убиты, их техника, разорванная мощными взрывами, клочьями повисла на искалеченных деревьях... Никому почему-то не захотелось сходить туда и полюбопытствовать. Или же вульгарно стянуть что-нибудь "на память".
Надо попросту уйти отсюда.
- Ну, что, капитан, по домам? - он обратился к немцу, который дрогнувшими руками отвинчивал крышку своей фляги.
- Разве мы с вами... - начал было немец, но, сообразив, что чуть не ляпнул глупость, поперхнулся. - Нет, майор, я хотел сказать, что...
- Я понял, - кивнул Усов. - А вы вон у них спросите, - он махнул рукой на немецких и русских солдат, которые складывали убитых в конец траншеи, - станут они сейчас стрелять друг в друга после всего, что тут было? Или как?
Немец криво усмехнулся и снова предложил ему глоток спирта.
- За них не ручаюсь. Но лично я в вас никогда не выстрелю.
- То-то же... Так что расходимся каждый в свою сторону, и докладываем начальству о тяжёлом бое за эту чёртову кочку.
- Майор, - немец выпрямился, и Усов только сейчас сообразил - у того были не голубые "тевтонские", а светло-карие глаза. Как у брата Егора, земля ему пухом. - Когда война закончится, я хотел бы снова встретиться с вами. То есть, если мы с вами доживём...
- Времена сейчас тяжёлые, - покривился Усов.
- Времена меняются.
- Ну, дай-то Бог...
Русский майор протянул руку немецкому капитану.
Они расстались не друзьями, но уже и не врагами.
Майор отчётливо осознавал это. И появись тут хоть сам Иосиф Виссарионыч с приказом стрелять по уходящим немецким автоматчикам, он ни за что не нажал бы на курок. Пусть бы его за это расстреляли, как врага народа.
Нет. Он и словом не обмолвится о том, что случилось. И солдатам своим прикажет, хоть бы и под угрозой трибунала, молчать об этом. Хотя... Всё равно ведь не поверят.
Две огромные армии замерли друг против друга, готовые по первому же сигналу обрушиться друг на друга. Здесь должна решиться судьба войны. Что при таких масштабах бой за какую-то неприметную высотку? Что перед всем этим полусотня человек, чьи судьбы разорваны линией фронта?
Они только что отстояли нечто большее, чем жизнь: право остаться людьми, что бы ни случилось. За какие бы идеи они сейчас ни рвали друг дружку, в самый чёрный день люди вспомнят, что они - братья, и живут в одном доме по имени Земля.