У Кристины случился нервный срыв, когда она и Ганс де Плесси вернулись домой от его родственников. Накануне их отъезда, как рассказывала она своим церковным сестрам за чаем после воскресной службы, она проснулась посреди ночи от нехватки воздуха. Задыхаясь от приступа удушья, не накинув халат, она проскользнула на веранду через весь дом, погруженный во мрак, чтобы вдохнуть прохладу. Она стояла там в развевающейся ночной рубашке и хватала ртом воздух, когда в соседнем доме началась какая-то заваруха. Некто попытался проникнуть в дом, но доберман, злобное создание, напал на злоумышленников сзади, и те едва унесли ноги, перебравшись через забор между домами. Кристина хорошо разглядела их... и они разглядели ее!
- Я так испугалась, что завопила, как сирена, - рассказывала она в кругу зачарованных слушателей, - а они пришли в ужас и, поджав хвосты, испарились так быстро, что прошла еще уйма времени, пока не пришла помощь.
Позже миссис Мёртон злобно отметила, что оба преступника в черных вязаных шапочках будут мучиться всю оставшуюся жизнь, преследуемые призраком, за которого они приняли Кристину, уже располневшую женщину, казавшейся ещё огромней в развевающейся ночной рубашке и с волосами, скрывавшими её до пояса.
- Она, должно быть, выглядела, как сбесившийся жеребец, особенно, когда издала леденящий кровь вопль.
- Если она включила хотя бы наполовину ту мощность, с которой ей удается брать высокие оперные ноты, - соглашалась Мэрион Клоппер, - бедняги совсем лишились рассудка!
Но всё это было осознанно позже. А пока, во время повествования Кристины, сёстры были полны сострадания.
- Как ужасно. Ты не знаешь, полиция сумела схватить их? - спросила Хельга Суонэрол.
- Нет, не сумела. И я не думаю, что сумеют. В стране разгул преступности, и вы полагаете, они потратят время на раскрытие такой ерунды, как неудавшееся ограбление? Вот почему, - добавила она, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что Домини Сибрант её не слышит, - я не отдала им пистолет, который нашла в саду, когда утром мы складывали вещи в машину.
- Не отдала? - выдохнула Мэрион Клоппер.
- Да, он у меня. Так безопасней здесь, в Прентбурге. Он, наверняка, краденый, так что в чем проблема?
- Но это же вещественное доказательство, - шумно протестовала Хельга. - Тебе следовало отдать его в полицию!
- Так говорил и Ганс. Я сказала ему, что нашла пистолет, когда мы ехали в Прентбург, потому что не могла же я доставать его прямо из воздуха, без всяких объяснений. Собираюсь взять уроки по стрельбе в Уотерфонтейне, чтобы уметь защищаться.
- От чего? - спросила в замешательстве Сэри Блигнолт. - Единственное преступление здесь - это воровство кур у Майэма, и тогда это больше походит на баловство подростков или на добычу пропитания голодным бродягой. Ты не сможешь стрелять в них. Это убийство!
- Я не собираюсь никого убивать, - разгоряченно настаивала Кристина, - но после того, как я побывала в той ужасной переделке в Йоханнесбурге, и жизнь моя висела на волоске, у меня нет выбора!
И никакие доводы, ни осуждение не могли поколебать её упрямства.
Скоро выяснилось, что Ганс де Плесси решительно протестовал по поводу её выбора. Когда Кристина, как и задумала, уезжала на занятия по стрельбе в Уотерфонтейн, проводившимися один раз в неделю, он отправлялся в бар спортивного клуба и с мрачным видом потягивал пиво.
- Она зашла слишком далеко, - он говорил соседям по столику. Как-то он обнаружил себя в одиночестве и тогда, склонившись к уху бармена Альфа, прошептал: - Она рехнулась. С 1994 года она озабочена своей безопасностью, убеждена, что все белые в этой стране плохо кончат, отдавшись на милость черных, а теперь окончательно сдурела. Ты можешь сказать что-нибудь на это? - спросил Ганс, поднимая свои грустные глаза. - Как жить с параноиком?
Альф не знал, но он мог представить себе жизнь с темпераментной Кристиной, тяжёлой, как пребывание в аду, потому что она постоянно пребывала в состоянии истерии. Обычно он мало общался с Гансом, недолюбливал его, но сейчас, тронутый состраданием, он бухнул перед ним кружку пива и сказал: - За мой счет. Ганс был так погружен в свое несчастье, что забыл поблагодарить Альфа, от чего все его сочувствие сошло на нет.
- Через пять минут я объявлю "время", так что поторопись, - отчеканил он грубо и ушел на другой конец барной стойки протирать кружки, чтобы не выслушивать больше жалобы неблагодарного парня.
Хотя Кристина и не хотела, чтобы свершившийся факт стал достоянием общественности, но новости быстро распространяются в населенных пунктах размером с Прентбург. Сёстры общины не могли удержаться, чтобы не выболтать мужьям правду о разладе в семействе де Плесси, а отсюда уже оставался шаг до вскрытия причины несчастья. Да и сам Ганс был слишком обеспокоен поведением жены, чтобы соблюдать осторожность. Неделю спустя он столкнулся с Фрикки ван Уиком, выходившим из спортивного зала клуба, и набросился на него.
- У нее вошло в привычку спать с заряженным пистолетом под подушкой, - глухо начал он. - И это после трех занятий. Что Кристина знает об оружии? Прежде она угробит нас самих . Я боюсь вставать ночью по нужде, - вдруг она примет меня за грабителя. Скажи, дружище, что мне делать? Что бы ты сделал на моем месте?
"Утопи ее", равнодушно подумал Фрики, но попытался проявить участие: - Тебе надо поговорить с ее инструктором, скажи ему, что ты против этой затеи с пистолетом. - Потом продолжил: - Он, конечно, для нее авторитет. По крайней мере, он может объяснить ей, как опасно оружие в руках непрофессионалов.
- Вся беда в том, что Кристина считает себя специалистом во всем! Она считает, что вот-вот станет снайпером.
- Вполне возможно, - Фрикки откликнулся ободряюще.
- Или вполне невозможно, - грустно ответил Ганс. - Она вся трясется от страха каждый раз, когда берет в руки эту пушку.
- Ну, дружище, есть пословица: практика приводит к совершенству, значит, ты должен убедить свою жену отдавать все свое свободное время упражнениям, - шутливо ответил Фрикки, но Ганс принял шутку всерьёз.
- А это идея. По крайней мере, она может сменить приоритеты, а это уже кое-что.
Фрикки с сожалением посмотрел на Ганса. Даже столь малая подвижка в мыслях Ганса свидетельствовала о его безысходном отчаянии!
Ганс использовал обе подсказки Фрикки. Инструктор по стрельбе заверил его, что он уже предупредил Кристину об опасности обладания оружием, но обещал поговорить с ней ещё раз. Судя по всему, он одобрил мысль уделить больше внимания меткости её стрельбы.
- Это поможет ей обрести большую уверенность, - добавил он. - Сейчас она излишне нервная.
К несчастью, не настолько она была нервная, чтобы отказаться от своей цели. На очередной ежемесячной встрече с сестрами общины она торжественно заявила, что первый раунд она выиграла, и теперь Ганс поддерживает её занятия по стрельбе. Это было далеко не так, так как Ганс по-прежнему был недоволен.
- Если ты настаиваешь на своем безумном решении, - сурово заявил Ганс. - Ты должна принять все возможные предосторожности. Найди место для мишени и практикуйся между занятиями. Возможно, - с сарказмом добавил он, - лучше всего подойдет кладбище. - Это достаточно далеко от города, а его обитателям ты уже не повредишь.
Кристина тщательно обдумала предложение, но с сожалением отказалась от него.
- Нехорошо получится, когда похоронная процессия наткнется на меня, когда я буду палить по бутылкам, расставленным на памятниках.
Он недоверчиво поглазел на жену. Он считал ее абсолютно бесчувственной, и не подозревал, что горожане его самого находили грубоватым.
Кристина решила, что самым подходящим местом для тренировок будет небольшая полоска леса, начинающаяся за участком старика Дэйвенпорта.
- Там никто никогда не бывает, сказала она Гансу.
Но он воспротивился: - Да ведь там рядом лагерь нелегальных переселенцев, на берегу болота.
- О, Господи. Они находятся по другую сторону лесной дороги, а я, для перестраховки, буду стрелять в противоположном направлении.
- Они услышат выстрелы!
- Они привыкли к шуму. Они сами много шумят, особенно, когда устраивают ночные вечеринки, каковые происходят довольно часто. Так что особо возражать они не станут.
- Ты ищешь неприятностей, - зловещим голосом проскрипел Ганс.
- Да успокойся, Ганс. Я буду очень осторожна, а ты для обеспечения безопасности можешь стоять на дороге и размахивать красным флагом. Первую тренировку мы проведем в понедельник вечером.
Ганс не хотел вмешиваться во все это, но будучи искренне убежден, что Кристина попадет в беду, возможно, ранит себя, он с неохотой согласился. Итак, в понедельник он аккуратно расставлял банки на камнях, разбросанных среди кустов, подальше от людей. Лагерь переселенцев находился в тылу позиции Кристины, а участок Дэйвенпорта - в стороне, отделенный бетонным забором. Ганс надеялся, что глуховатый джентльмен преклонных годов не услышит выстрелы. Затем со вздохом побежденного он стал на проселочную дорогу и время от времени размахивал над собой шестом с привязанными к нему ярко-красными боксерскими трусами, хотя никого не было видно.
Высоко на дереве притаились два мальчугана из лагеря, с интересом наблюдая за интригующими действиями Кристины и Ганса под ними в кустах. Позже они расскажут о подозрительном поведении белокожей парочки своим родителям.
"Пока мужчина сушил красные трусы на палке, женщина начала стрелять. Сначала мы подумали, что она стреляет по банкам, но потом оказалось, что это были указатели, куда не надо стрелять, потому что она не сбила ни одну из них. Зато она прострелила дыру в заборе Дэйвенпорта. Он подбежал к дыре и, глядя в нее, закричал на женщину. Она расплакалась.
На этом история не заканчивалась. В отчаянии Ганс огляделся вокруг, увидел бетонный блок в стороне и подтащил его к забору. С большим трудом ему удалось перебраться через него. Отсутствовал он долго. Потом появился опять, схватил женщину за руку и, сердито крича друг на друга, пара уселась а автомобиль и скрылась".
Родители мальчишек были озадачены, да и кто вообще мог объяснить такое странное поведение? Времени много, но не тратить же его на такую нелепость, решили они, когда дети ушли спать. Сушить нижнее белье и простреливать дыры в стене Дэйвенпорта! Они только надеялись, что старик Дэйвенпорт не обвинит их в порче имущества, что было весьма вероятно.
На самом деле, неприятность вышла большая. После третьего выстрела ее развернуло, и четвертая пуля продырявила стену. Немедленно послышался жалобный стон с другой стороны забора. Ганс его услышал. Кристина же стояла оглушенная, пока старик смотрел в дыру.
- Ты попала в овцу Дэйвенпорта! - завопил он. - Она лежит на земле и не двигается.
Пока Кристина заливалась слезами, он подтащил бетонный блок к забору, перелез через него и оценил ущерб. Вернулся он расстроенным.
- Ты убила барана. Я оттащил его в тень и попытался помочь ему, но он издох. Ты видишь, женщина, что ты наделала со своей игрушкой?
Он собрал банки - мишени, свалил их в багажник, взял Кристину под руку и потянул ее к машине. Они спорили очень горячо.
Ганс решил сразу поведать Дэйвенпорту о постигшей его утрате. Кристина отказывалась даже обсуждать такое развитие событий.
- Получится так, что я приобрела нелегальный пистолет. Как я объясню это в полиции? Они же арестуют меня. Они могут причислить меня к банде йханнесбургских грабителей!
Меня могут посадить в тюрьму. Она впала в истерику. - Это была всего лишь ошибка. Почему я должна сесть за решетку из-за мелкой промашки с бараном? Ты этого мне желаешь, Ганс?
Напрасно он доказывал, что ничего страшного не произойдет. Но голос его был полон неуверенности. Он, действительно, не знал, чем все это может закончиться, и, в конце концов, сдался, согласившись повременить.
- Мы попадем в еще большую беду, если попытаемся затянуть дело, - предупредил он.
- Нет, если мы найдем правильное объяснение. Дай мне время, и я придумаю что-нибудь. Ну, какие неприятности могут быть из-за одного барана?
- Дэйвенпорт должен получить возмещение за потерю, - Ганс продолжал упорствовать. - Как ты уладишь это, Кристина?
- Дай мне время, - отрезала она. - Я найду выход. - А сейчас заткнись и дай мне подумать!
Она думала весь следующий день. Когда вечером Ганс вернулся после партии в гольф, она радостно встретила его.
- Я решила проблему! Ты говорил, что оттащил барана в тень под куст? Это похоже на расточительство, поэтому я пригласила кучу народа, включая Дэйвенпорта, отпраздновать браай вечером в четверг. Видя, что ты хочешь рассчитаться с ним, он присоединится к трапезе, а мы накачаем его вином. Когда он напьется, ты сунешь ему в карман деньги, равные стоимости барана.
Ганс вытаращился на жену, как на сумасшедшую.
- Не смотри на меня так, Ганс; выслушай! Мы не можем пригласить его одного, мы с ним не дружим, и это будет подозрительно, но если он будет один из многих, то это покажется вполне нормальным.
- Ты разработала план, так?
- Да! Дэйвенпорт служил на флоте Ее Величества, и всем известно, что моряки напиваются как сапожники, поэтому здесь все будет просто, - и именно поэтому тебе не придется платить неподъемные деньги, - просто подсунешь ему в пиджак несколько купюр, когда он совсем выпадет; или я многого прошу от тебя?
Задетый ее саркасическим тоном, Ганс ответил в том же духе: - Мне очень не хочется добавлять ложку дегтя в твою бочку с медом, но твой великолепный план имеет ряд изъянов. Первый: что Дэйвенпорт пьяница. Второй: почему он должен прийти в пиджаке? Наконец, я рискую быть пойманным, когда засуну руку в его карман. И как достать этого барана, чтобы приготовить его? И что еще более важно, он протух... он, определенно, уже пропал.
- Чепуха. Ты считаешь, что он должен быть в холодильнике. Но мясники вывешивают туши задолго до продажи. Мясо должно созреть.
В голосе Кристины зазвучали панические нотки, и Гансу внезапно стало жалко ее. Что бы не произошло, Кристина не теряла самообладания, она пробовала все, боролась до конца.
- Дорогая, - сказал он мягко. - Баран уже раздулся под воздействием газов, которые распирают его желудок, и мясо полностью испорчено. Мы опоздали, и, кроме того, Дэйвенпорт уже нашел бедное животное и пожаловался в полицию. Так говорят в городе.
Кристина беспомощно посмотрела на мужа.
- Ганс, - взмолилась она. - Что же нам теперь делать?
- Закажи мясо для вечеринки, - стоически произнес Ганс. - Сколько людей ты пригласила, и кто-нибудь знает о твоей вчерашней стрельбе?
- Нет. - Заверила она. - Никому я не говорила. - Ах, Ганс. - Слезы потекли из ее глаз. - Я так не права! Это было дурное занятие.
Переселенцы, самовольно разбившие лагерь, думали точно так же. Следуя закону, старый Дэйвенпорт настаивал на том, чтобы полиция навестила их постройки и нашла человека, убившего барана. Родители мальчишек, ставших свидетелями произошедшего, решили хранить молчание, чтобы не вовлекать детей в расследование. Полиция провела обыск в лачугах и обнаружила три незарегистрированных пистолета, но так как пуля, убившая барана, не соответствовала ни одному из них, оружие конфисковали, но провинившихся отпустили с суровым предупреждением.
Население городка выказало свое недовольство, собирая митинги у зданий муниципалитета с плакатами " Покончить с произволом полиции" и громким исполнением обрядных песен. Жан Баденхорст, директор администрации, наблюдал за демонстрантами из окна своего офиса, чувствуя, как к нему подбирается мигрень. Если Бренда Диксон, советник округа, услышит все это, она спустит на него всех собак, потому что она участвовала в новой Программе по обустройству общества, и обвинит его в проявлениях расизма на его территории. У него не было выбора, - придется пожертвовать большой частью годового бюджета: купить у фермеров пару овец и преподнести их демонстрантам, извинившись таким образом за нанесенное оскорбление.
Жан негодовал. Кто в ответе за эту дыру в его бюджете? Если он найдет того, кто застрелил барана, то заставит его, уж будьте уверены, возместить муниципалитету каждый чертов потраченный цент. Он повесил объявления в двух местах: на доске муниципальных бюллетеней и в библиотеке, в которых указывалось, что администрация требует от преступника, трусливо погубившего животное, компенсации затрат на покупку двух овец, отданных горожанам. Кристина прочла объявление, когда пришла за новыми книгами в библиотеку, и тут же бросилась к Гансу.
- Теперь меня разыскивает и администрация! Когда все это закончится, Ганс?
Он не знал, но один вывод напрашивался сам собой: "маленькая ошибка" Кристины обойдется очень дорого, ибо теперь придется платить и Дэйвенпорту, и Жану Баденхорсту.
- Ты бы продумала другой план: как возместить ущерб и Баденхорсту, - сердито он осадил Кристину. И прежде, чем она начала озвучивать новую идею, прервал ее: - А лучше оставить это мне. Я разрешу и эту проблему. Ты займись приготовлением к празднику".
Тут он подумал, что предприятие обойдется в кругленькую сумму, - Кристина пригласила чуть ли не всю округу. Он безжалостно посмотрел на нее.
- И вот еще что, Кристина. Выбрось пистолет. Меня не интересует, куда ты его забросишь, но к понедельнику его не должно быть, но сначала сотри отпечатки пальцев.
- Конечно, Ганс, - поникшим голосом ответила Кристина. - Я достаточно наигралась с ним. Этот пистолет был неудачной находкой.
Застолье у Де Плесси сразило каждого, кто посетил его. Только вот почему и что они отмечали, было не ясно. Когда стаканы были наполнены, и Коос Вентер спросил, за что они пьют, Кристина выкрикнула: - За свободу! - с таким пылом, что это не могло не вызвать кривотолки.
- Для человека не очень жалующего Новую Южную Африку получился очень либеральный тост, - прошептала Сюзи Лэмпрехт. - Вам не кажется, что она немного навеселе?
Нет, Кристина не была пьяна, но по ходу вечеринки старый Дэйвенпорт напился так, что охрип.
- Я же говорила, - шипела Кристина в ухо Гансу. - Он настоящий алкаш. К тому времени, когда он пойдет домой, он вылакает столько вина, сколько стоит его баран. А что еще хуже, ты был прав, он забыл о приличиях и приперся без пиджака!
Ганс ответил леденящим взглядом, затем поставил стакан Дэйвенпорта вверх дном, зная, как это разозлит ее. В данный момент Кристина раздражала его, и он хотел, чтобы она знала об этом!
На следующий день после браая, каждый из четы Де Плесси занялся своим делом по устранению последствий содеянного. Кристина надела резиновые перчатки, тщательно вымыла и высушила пистолет, зарядила его оставшимися патронами, завернула его в желтую тряпку и положила в свою сумочку. В этот день подошла ее очередь посетить дом престарелых и зачитать некоторые места из Писания его постояльцам. Она всегда выбирала те места, что соответствовали ее интеллекту, "замысловатые" места книг. Ее не беспокоило то обстоятельство, что пожилые люди находили ее чтение непонятным и скучным; что в этот день сыграло ей на руку.
Только пять человек поприветствовали ее в комнате отдыха, но через пятнадцать минут и они откланялись. Все еще продолжая чтение, Кристина украдкой вынула сверток и сунула его за обивку соседнего кресла. Она убедилась, что ствол пистолета направлен вниз, чтобы никто не пострадал, если предохранитель не сработает и оружие выстрелит. Она не подумала, что рано или поздно его найдут. И, в конце концов, как определить, кто спрятал его, если в доме живут более ста человек, у многих из которых не все в порядке с памятью?
В это самое время Ганс отправился в банк. Когда-то он работал там менеджером, имея в помощницах некую мисс Брэйтуэйт. Она все еще оставалась в этой должности, хотя и собиралась на пенсию по возрасту. Ганс знал порядки: действующий менеджер поедет на собрание в главном отделении банка в Уотерфонтейне, как обычно, в понедельник утром. И, хорошо зная мисс Брэйтуэйт, Ганс решил довериться ей. Он в точности рассказал ей о том, что случилось и, что он хочет по-хорошему уладить дело, возместив ущерб Дэйвенпорту и Бэйденхорсту по части перерасхода в муниципальных фондах. Но сделать это надо анонимно, так, чтобы не вмешивать Кристину. Не могла бы она помочь?
Мисс Брэйтуэйт была польщена его доверием. Кроме того, ее симпатия к нему только росла, когда они работали вместе. Она знала, что его надменность скрывала стремление к единству, и что он бывал исключительно добр. Она хотела помочь ему и помогла. Когда Ганс вручил ей огромную сумму наличных денег, она повернула кресло к компьютеру и через несколько минут объявила ему, что счета Дэйвенпорта и муниципалитета пополнены должным образом. Что касается того, кто положил деньги, то все, что они увидят в соответствующей колонке, будет слово "баран", чтобы они поняли, за что получили деньги.
- Не беспокойтесь. Если кто-нибудь заинтересуется, кто положил деньги, а скорее всего так и будет, то выяснится, что у меня очень скверная память. Мисс Брэйтуэйт блеснула глазами: - В самом деле, мистер Де Плесси, скверная память, которую уже не улучшить. Люди всегда считают старых дев чуточку неполноценными.
- Джейн Брэйтуэйт, - заворковал Ганс. - Что касается вас, то я вижу полный порядок и надеюсь когда-нибудь отплатить добром за добро. Мы с Кристиной очень благодарны вам. Могу добавить, - продолжил он с чувством, - пока я жив, никаких дел с баранами иметь больше не собираюсь.
Когда менеджер вернулся из Уотерфонтейна, он подметил, что его секретарша была вся раскрасневшаяся и возбужденная. Действительно, старая дева казалась взволнованной в последние дни. Ничего удивительного, - скоро она уходит на пенсию. На ее место придет другая, - молодая милашка с длинными ногами. Помечтав немного, он посмотрел на Джейн Брэйтуэйт, встретил ее проницательные улыбающиеся глаза, и сам покраснел и разволновался!
Получатели сразу сообразили, что это была компенсация за их существенный ущерб, когда увидели в колонке депозитора слово "баран", но реакция их была весьма различна. Старый Дэйвенпорт рассвирепел.
- Какой-то псих делает из моего барана мишень ради простого развлечения, затем приходит в себя и думает, что, послав мне деньги, он уладит вопрос. Но нет! А эта тупая старая мышь в банке "не может вспомнить", кто положил деньги на мой счет, ничуть не лучше. Я требую возвращения закона о смертной казни!
Было не ясно, для кого; для человека, погубившего животное, или для несчастной мисс Брэйтуэйт, но в лицо разгневанному Дэйвенпорту никто не рискнул задать этот вопрос.
Когда на следующей неделе пистолет обнаружили в доме престарелых, Дэйвенпорт выступил с новыми заявлениями.
- Я бы мог и сам догадаться! Это один из тех беззубых вегетарианцев из того проклятого места охотился на моих животных, потому что сами они не могут есть мясо! Чертовски логично. Я голосую за эвтаназию для них!
Когда матрона дома престарелых услыхала его обвинения, она смешно прогундосила: - Он такое же ничтожество, как и сержант полиции, который приходил к нам, когда нашли пистолет. В действительности, он убил барана. Он дал понять, что подозревает обслуживающий персонал, особенно тех, кто приезжает из города. Я знаю своих работников, все они добрые люди, и не станут вредить постояльцам, принося опасное оружие в дом. - Она в негодовании качала головой. - А Дэйвенпорт утверждает, что виновен кто-то из стариков. Скажите на милость! Ради Бога, где они могут взять пистолет, не говоря уже о том, как им добраться до владений Дэйвенпорта? - Она подумала немного и резко вымолвила: - Это принес кто-то из гостей. Только на прошлой неделе Тэнни Бота заявила, что она не знает человека, представившимся ее племянником.
Тэни Бота отказывалась признавать всех своих посетителей, что было понятно, учитывая ее старческий возраст. Однако, даже в самых диких фантазиях матрона ни на секунду не допускала мысли, что виновна одна из Сестер Церкви.
Жан Баденхорст, в отличие от старого Дэйвенпорта, был полностью удовлетворен щедрой суммой, начисленной на муниципальный счет в покрытие издержек, понесенных в результате усмирения протестовавших. Его не интересовала истинная подоплека события и кто произвел платеж, хотя некоторые подозрения у него зародились. Задумавшись, он стучал пальцами по столу и вспоминал толки о том, что Кристина де Плесси брала уроки по стрельбе. Еще он вспомнил, что, будучи приглашенным на браай, он слышал, как она утверждала, что с уроками покончено навсегда.
- В конце концов, - непринужденно говорила она, - зачем мне какая-то защита, когда вокруг меня живут такие хорошие друзья?
Жан громко рассмеялся. По его мнению, она задала пустой вопрос. В данной ситуации уместней спросить: - Зачем ее таким хорошим друзьям какая-то защита от Кристины?
Он покачал головой и опять рассмеялся. Две женщины в соседнем кабинете услышали его и обменялись недоуменными взглядами. Их босс - загадка. Последние дни он ходил как медведь с больной головой, всем недовольный, а сейчас, сидя у себя в кабинете, заливался смехом, как чокнутый.
The Mistake by Beryl Ensor-Smith
When Christina du Plessis finds a gun after witnessing a bungled burglary, and starts taking shooting lessons, things quickly begin to spiral out of control in the sleepy dorp of Prentburg; by Beryl Ensor-Smith.
When Christina and Hans du Plessis returned from visiting Hans's brother-and-sister-in-law in Johannesburg, Christina was a nervous wreck. On the night preceding their return, she told the Church Sisters at tea after the Sunday service, she had woken in the small hours gasping for air. She still suffered the occasional hot flush and had slipped through the dark house onto the veranda to cool off without even stopping to don a dressing gown. While standing there, flapping her floor-length white nighty and gulping in draughts of fresh air, a commotion had broken out in the house next door. An attempted burglary had been foiled when the family Doberman, a wily creature, had crept up on the miscreants from behind and they had escaped by the skin of their teeth by leaping across the garden wall. Christina had seen them... and they had seen her!
"I got such a fright, I screeched like a banshee," she told her spell-bound audience, "and after staring at me in horror, they high-tailed it out of there so fast that they were long gone by the time help arrived."
Mrs Merton was later to say spitefully that the two balaclava-wearing men would likely be traumatised for the rest of their lives, living with the spectre of Christina, already overweight, made bigger by her billowing nighty, her grey plaits hanging down her front nearly to her waist.
"She must have seemed like a crazed Rhine Maiden, especially when she opened her mouth and gave vent to a blood-curdling scream."
"If she made half as much as noise as she does when she hits those high opera notes," Marion Klopper agreed, "she must have scared the wits out of them!"
But all that came later. At the time of Christina's telling of the incident, the Church Sisters were all sympathy.
"How awful. Did the police manage to catch them, do you know?" asked Helga Swanepoel.
"They did not. Nor do I expect them to. With all the crime going on in our country, how much time do you think they'll give to something as low on the list as an unsuccessful robbery? That's why," she added with a defiant look round to make sure Dominee Seibrand was out of hearing, "when I found one of the thieves' guns in the garden the next morning while we were loading the car, I kept it."
"You what?" Marion Klopper gasped.
"I kept the gun. To protect myself here in Prentburg. It was probably stolen anyway, so where's the harm?"
"It's evidence," Helga protested indignantly, "and you should have given it to the police!"
"That's what Hans said. I decided to tell him I'd found it while we were driving back to Prentburg as I couldn't suddenly produce a gun out of thin air without any explanation. I intend taking shooting lessons in Waterfontein with that gun so that I can protect myself."
"Against what?" Sarie Blignault asked in bewilderment. "The only crime here is when one of Miems's hens get pinched, and even then it's likely to be teenagers getting up to mischief or a hungry squatter from the vlei. You can't shoot any of them. It would be murder!"
"I won't be murdering anyone," Christina said hotly, "but after being in such danger and nearly losing my life in Johannesburg, I'm taking no chances!" and neither reason nor condemnation could move her from her stubborn stance.
It soon became clear that Hans du Plessis was in total disagreement with his wife over the matter. When, as planned, she took to driving to Waterfontein once a week for shooting lessons, he sat at the sports club bar morosely nursing a beer.
"She's gone too far," he told whoever happened to be there, and when he found himself alone, he bent Alf the barman's ear. "The woman's lost it! She's always been security conscious since 1994, convinced that all whites in the country will meet grisly ends at the hands of the blacks, but now she's gone completely beserk. Have you any idea," he asked, lifting mournful eyes to Alf's, "what it's like living with someone so paranoid?"
Alf didn't but he could well imagine that life with the temperamental Christina, never easy, must be akin to hell with her in a permanent state of hysteria. Normally he had little time for Hans, whom he disliked, but he was so moved by his present plight that he slapped another beer in front of him with the words "On me." Hans was so steeped in misery that he forgot to thank Alf and any sympathy that the barman felt for him disappeared in a flash. "I'm calling 'time' in five minutes, so you'd better drink up," he said brusquely and moved away to polish glasses at the other end of the counter so that he need no longer listen to the complaints of the ungrateful sod.
While Christina certainly didn't intend her possession of the gun to become common knowledge, it was inevitable that in a dorp the size of Prentburg, news quickly spread. The Church Sisters couldn't help hinting at dissension in the Du Plessis household to their husbands and from there it was but a short step to revealing the source of the trouble. Hans was also too disturbed by his wife's behaviour to exercise discretion. He bumped into Frikkie van Wyk emerging from the club gym a week later and latched onto him.
"She's taken to sleeping with the gun under her pillow, fully loaded," he said hollowly, "and this after only three lessons. What does Christina know about guns? She'll kill the pair of us before she's done. I'm afraid to go to the toilet at night in case she mistakes me for a burglar. Tell me, old friend, what should I do? What would you do in my place?"