|
Canto II
|
Песнь вторая
|
|
THE GROWTH OF THE FLAME
|
Рост Пламени
|
|
|
|
|
A land of mountains and wide sun-beat plains
|
Страна гор и, залитые солнцем просторные равнины,
|
|
And giant rivers pacing to vast seas,
|
И гигансткие реки, текущие к широким морям,
|
|
A field of creation and spiritual hush,
|
Сфера творения и духовной тишины,
|
|
Silence swallowing life's acts into the deeps,
|
Безмолвие, поглощающее в своих глубинах течение жизни,
|
|
Of thought's transcendent climb and heavenward leap,
|
Трансцендентный взлет мысли и прыжок, устремленный в небеса,
|
|
A brooding world of reverie and trance,
|
Созерцающий мир транса и грез,
|
|
Filled with the mightiest works of God and man,
|
Наполненный могущественнейшим трудами человека и Бога,
|
|
Where Nature seemed a dream of the Divine
|
Где Природа казалась грезой Божественного
|
|
And beauty and grace and grandeur had their home,
|
И обретали свой дом милость, красота и величие,
|
|
Harboured the childhood of the incarnate Flame.
|
Дали убежище детству инкарнировавшего Пламени.
|
|
Over her watched millennial influences
|
Тысячелетние влияния наблюдали за ней,
|
|
And the deep godheads of a grandiose past
|
И таинственные боги грандиозного прошлого
|
|
Looked on her and saw the future's godheads come
|
Взирали на нее и видели приближение богов будущего,
|
|
As if this magnet drew their powers unseen.
|
Словно этот незримый магнит притягивал их силы.
|
|
Earth's brooding wisdom spoke to her still breast;
|
Созерцательная мудрость Земли беседовала с ее безмолвным серцем;
|
|
Mounting from mind's last peaks to mate with gods,
|
Поднимаясь с последних вершин ума, чтобы соединиться с богами,
|
|
Making earth's brilliant thoughts a springing-board
|
Делая трамплином сверкающие мысли земли,
|
|
To dive into the cosmic vastnesses,
|
Чтобы погрузиться в космические беспредельности,
|
|
The knowledge of the thinker and the seer
|
Знание мыслителя и провидца
|
|
Saw the unseen and thought the unthinkable,
|
Видело незримое, и размышляло о немыслимом,
|
|
Opened the enormous doors of the unknown,
|
Открыло огромные двери неведомого,
|
|
Rent man's horizons into infinity.
|
Распахивая горизонты человека в бесконечность.
|
|
A shoreless sweep was lent to the mortal's acts,
|
Безбрежный размах был придан действиям смертного,
|
|
And art and beauty sprang from the human depths;
|
Красота и искусство поднялись из человеческих глубин,
|
|
Nature and soul vied in nobility.
|
Душа и природа соперничали в благородстве.
|
|
Ethics the human keyed to imitate heaven;
|
Человек приспособил этику, чтобы подражать небесам;
|
|
The harmony of a rich culture's tones
|
Гармония оттенков богатой культуры
|
|
Refined the sense and magnified its reach
|
Утончила чувство и увеличила сферу его восприятия,
|
|
To hear the unheard and glimpse the invisible
|
Чтобы слышать неслышимое и видеть невидимое,
|
|
And taught the soul to soar beyond things known,
|
И научила душу воспарять за пределы известного,
|
|
Inspiring life to greaten and break its bounds,
|
Побуждая жизнь превзойти и разрушить свои границы,
|
|
Aspiring to the Immortals' unseen world.
|
Стремясь к незримому миру Бессмертных.
|
|
Leaving earth's safety daring wings of Mind
|
Покидая безопасность земли, дерзновенные крылья Ума,
|
|
Bore her above the trodden fields of thought
|
Уносили ее за пределы исхоженных полей мысли,
|
|
Crossing the mystic seas of the Beyond
|
Пересекая мистические моря Запредельного,
|
|
To live on eagle heights near to the Sun.
|
Чтобы жить на орлиных высотах от Солнца поблизости.
|
|
There Wisdom sits on her eternal throne.
|
Там где Мудрость сидит на своем вечном троне.
|
|
All her life's turns led her to symbol doors
|
Повороты всей ее жизни вели ее к символическим дверям,
|
|
Admitting to secret Powers that were her kin;
|
К тайным Силам, что были ей родственны;
|
|
Adept of truth, initiate of bliss,
|
Адепт истины, посвященный блаженства,
|
|
A mystic acolyte trained in Nature's school,
|
Мистический ученик учился в школе Природы,
|
|
Aware of the marvel of created things
|
Осознавая чудо сотворенных вещей,
|
|
She laid the secrecies of her heart's deep muse
|
Она возложила тайны глубокого созерцания своего сердца
|
|
Upon the altar of the Wonderful;
|
На алтарь Чудесного;
|
|
Her hours were a ritual in a timeless fane;
|
Часы ее жизни были ритуалом в храме вечности;
|
|
Her acts became gestures of sacrifice.
|
Ее действия стали актами жертвы.
|
|
Invested with a rhythm of higher spheres
|
Облаченное в ритмы высших сфер,
|
|
The word was used as a hieratic means
|
Слово использовалось как священное средство
|
|
For the release of the imprisoned spirit
|
Для освобождения заточенного духа
|
|
Into communion with its comrade gods.
|
В общении с его товарищами-богами.
|
|
Or it helped to beat out new expressive forms
|
Или оно помогало выковать новые выразительные формы
|
|
Of that which labours in the heart of life,
|
Того, что трудится в сердце жизни,
|
|
Some immemorial Soul in men and things,
|
Какой-то древней Души в людях и вещах,
|
|
Seeker of the unknown and the unborn
|
Искательницы нерожденного и неведомого,
|
|
Carrying a light from the Ineffable
|
Несущей свет из Невыразимого,
|
|
To rend the veil of the last mysteries.
|
Чтоб сорвать занавес последних мистерий.
|
|
Intense philosophies pointed earth to heaven
|
Глубокие философии указывали земле на небо
|
|
Or on foundations broad as cosmic Space
|
Или на широком, как космическое Пространство, фундаменте
|
|
Upraised the earth-mind to superhuman heights.
|
Поднимали земной ум к сверхчеловеческим высям.
|
|
Overpassing lines that please the outward eyes
|
Превосходя линии, что радуют внешний взгляд,
|
|
But hide the sight of that which lives within
|
Но скрывают облик того, кто живет внутри
|
|
Sculpture and painting concentrated sense
|
Скульптуры и картины, сосредоточенное чувство
|
|
Upon an inner vision's motionless verge,
|
На неподвижной границе внутреннего видения,
|
|
Revealed a figure of the invisible,
|
Обнаруживало фигуру незримого,
|
|
Unveiled all Nature's meaning in a form,
|
Раскрывало в форме смысл всей Природы
|
|
Or caught into a body the Divine.
|
Или улавливало в теле Божественное.
|
|
The architecture of the Infinite
|
Архитектура Бесконечного
|
|
Discovered here its inward-musing shapes
|
Раскрывала здесь свои внутренне созерцающие формы,
|
|
Captured into wide breadths of soaring stone:
|
Схваченные в широких пролетах парящего камня:
|
|
Music brought down celestial yearnings, song
|
Музыка несла вниз божественные стремления, песня
|
|
Held the merged heart absorbed in rapturous depths,
|
Держала поглощенное сердце погруженным в восторженные глубины,
|
|
Linking the human with the cosmic cry;
|
Соединяя человека с космическим криком;
|
|
The world-interpreting movements of the dance
|
Интерпретирующие мир движения танца
|
|
Moulded idea and mood to a rhythmic sway
|
Формировали идею и настроение в ритмичном качании
|
|
And posture; crafts minute in subtle lines
|
И позе; изящные ремесла тонкими линиями
|
|
Eternised a swift moment's memory
|
Увековечивали память стремительного мгновения
|
|
Or showed in a carving's sweep, a cup's design
|
Или проявляли в резном изгибе, внешней форме чаши
|
|
The underlying patterns of the unseen:
|
Лежащие в основе образы незримого:
|
|
Poems in largeness cast like moving worlds
|
Великие поэмы создавались как движущиеся миры,
|
|
And metres surging with the ocean's voice
|
И ритмы, вздымающиеся океаническими голосами,
|
|
Translated by grandeurs locked in Nature's heart
|
Переданные красотой, запертой в сердце Природы,
|
|
But thrown now into a crowded glory of speech
|
Но брошенные теперь в богатое великолепие речи
|
|
The beauty and sublimity of her forms,
|
Красота и возвышенность ее форм,
|
|
The passion of her moments and her moods
|
Страсть ее моментов и ее настроений,
|
|
Lifting the human word nearer to the god's.
|
Поднимающие человеческое слово ближе к божественному.
|
|
Man's eyes could look into the inner realms;
|
Глаза человека могли заглянуть во внутренние царства;
|
|
His scrutiny discovered number's law
|
Его испытующий взгляд раскрывал закон чисел
|
|
And organised the motions of the stars,
|
И упорядочивал движение звезд,
|
|
Mapped out the visible fashioning of the world,
|
Наносил на карту зримое оформление мира,
|
|
Questioned the process of his thoughts or made
|
Исследовал процесс своих мыслей или чертил
|
|
A theorised diagram of mind and life.
|
Теоретические диаграммы жизни и ума.
|
|
These things she took in as her nature's food,
|
Все это она принимала как пищу для своей природы,
|
|
But these alone could fill not her wide Self:
|
Но одно только это не могло наполнить ее широкий Дух:
|
|
A human seeking limited by its gains,
|
Человеческий поиск ограничен своими достижениями,
|
|
To her they seemed the great and early steps
|
Ей они казались великими, азартными,
|
|
Hazardous of a young discovering spirit
|
Ранними ступенями юного исследующего духа,
|
|
Which saw not yet by its own native light;
|
Который еще не способен видеть, благодаря своему собственному врожденному свету;
|
|
It tapped the universe with testing knocks
|
Он простукивал вселенную пробными ударами
|
|
Or stretched to find truth mind's divining rod;
|
И стремился найти истину указкой ума;
|
|
There was a growing out to numberless sides,
|
Там был рост в бесчисленные стороны,
|
|
But not the widest seeing of the soul,
|
Но там не было широчайшего видения души,
|
|
Not yet the vast direct immediate touch,
|
Не было безграничного, непосредственного и прямого прикосновения,
|
|
Nor yet the art and wisdom of the Gods.
|
Не было искусства и мудрости Богов.
|
|
A boundless knowledge greater than man's thought,
|
Безграничное знание, более великое, чем мысль человека,
|
|
A happiness too high for heart and sense
|
Счастье слишком высокое для сердца и чувства,
|
|
Locked in the world and yearning for release
|
Запертые в мире и томящиеся по свободе,
|
|
She felt in her; waiting as yet for form,
|
Она ощущала в себе; будто еще ожидая формы,
|
|
It asked for objects around which to grow
|
Оно искало объекты вокруг, чтобы расти,
|
|
And natures strong to bear without recoil
|
И сильные натуры, которые бы не отшатываясь могли выносить
|
|
The splendour of her native royalty,
|
Великолепие ее прирожденной царственности,
|
|
Her greatness and her sweetness and her bliss,
|
Ее величие, блаженство и ее сладость,
|
|
Her might to possess and her vast power to love:
|
Ее могучую силу обладать и ее безграничную силу любить:
|
|
Earth made a stepping-stone to conquer heaven,
|
Земля сотворила мост для переправы, чтоб покорить небеса,
|
|
The soul saw beyond heaven's limiting boundaries,
|
Душа смотрела за ограничивающие границы небес,
|
|
Met a great light from the Unknowable
|
Встречая великий свет из Непознаваемого
|
|
And dreamed of a transcendent action's sphere.
|
И грезила о сфере трансцендентного действия.
|
|
Aware of the universal Self in all
|
Осознавая во всем универсальный Дух,
|
|
She turned to living hearts and human forms,
|
Она повернулась к живым сердцам и человеческим формам;
|
|
Her soul's reflections, complements, counterparts,
|
Отражениям ее души, к своим частям и дополнениям,
|
|
The close outlying portions of her being
|
Близким внешним частям ее существа,
|
|
Divided from her by walls of body and mind
|
Отделенным от нее стенами тела и ума,
|
|
Yet to her spirit bound by ties divine.
|
Но все же привязанных к ее духу божественными узами.
|
|
Overcoming invisible hedge and masked defence
|
Преодолевая незримый барьер и замаскированную оборону,
|
|
And the loneliness that separates soul from soul,
|
И одиночество, что отделяет душу от души,
|
|
She wished to make all one immense embrace
|
Она пожелала обнять все одним безмерным объятием,
|
|
That she might house in it all living things
|
В котором она могла бы поселить всех живущих существ,
|
|
Raised into a splendid point of seeing light
|
Поднятых в великолепную точку видящего света
|
|
Out of division's dense inconscient cleft,
|
Из несознательной расщелины глубокого разделения,
|
|
And make them one with God and world and her.
|
И сделать их едиными с Богом, с миром и с собой.
|
|
Only a few responded to her call:
|
Лишь немногие откликнулись на ее зов:
|
|
Still fewer felt the screened divinity
|
Еще меньше тех, кто почувствовал скрытую божественность
|
|
And strove to mate its godhead with their own,
|
И стремился соединить ее божество со своим собственным,
|
|
Approaching with some kinship to her heights.
|
Приближаясь с какой-то родственностью к ее высям.
|
|
Uplifted towards luminous secrecies
|
Поднятые к сияющим тайнам
|
|
Or conscious of some splendour hidden above
|
Или осознавая какое-то, скрывающееся на высотах, великолепие
|
|
They leaped to find her in a moment's flash,
|
Они подпрыгивали, чтобы найти ее во вспышке мгновения,
|
|
Glimpsing a light in a celestial vast,
|
Мельком видя свет в божественной шири,
|
|
But could not keep the vision and the power
|
Но не могли сохранить силу и видение
|
|
And fell back to life's dull ordinary tone.
|
И падали назад, в тупой, обычный ритм жизни.
|
|
A mind daring heavenly experiment,
|
Ум, отважившийся на божественный эксперимент,
|
|
Growing towards some largeness they felt near,
|
Поднимаясь к какой-то обширности, которую они близко чуствовали,
|
|
Testing the unknown's bound with eager touch
|
Пробуя границу неведомого страстным касанием,
|
|
They still were prisoned by their human grain:
|
Они все еще были пленниками человеческой плоти:
|
|
They could not keep up with her tireless step;
|
Они не могли следовать ее неутомимому шагу;
|
|
Too small and eager for her large-paced will,
|
Слишком малая и нетерпеливая, для ее широко шагающей воли,
|
|
Too narrow to look with the unborn Infinite's gaze
|
Слишком узкая, чтобы взирать взглядом нерожденной Бесконечности,
|
|
Their nature weary grew of things too great.
|
Их природа уставала от слишком великих вещей.
|
|
For even the close partners of her thoughts
|
Ибо даже близкие товарищи ее мыслей,
|
|
Who could have walked the nearest to her ray,
|
Что могли приблизиться к ее лучу,
|
|
Worshipped the power and light they felt in her
|
Поклонялись силе и свету, которые они в ней ощущали,
|
|
But could not match the measure of her soul.
|
Но не могли сравниться с мерою ее души.
|
|
A friend and yet too great wholly to know,
|
Подруга, и всё же слишком великая, чтобы быть полностью узнанной,
|
|
She walked in their front towards a greater light,
|
Она шла впереди к более великому свету,
|
|
Their leader and queen over their hearts and souls,
|
Их поводырь, королева их сердец и их душ,
|
|
One close to their bosoms, yet divine and far.
|
Близкая их сердцам, и все же далекая и божественная.
|
|
Admiring and amazed they saw her stride
|
Восхищенные и изумленные, они видели ее широкие шаги,
|
|
Attempting with a godlike rush and leap
|
Пытающиеся богоподобным натиском и прыжком
|
|
Heights for their human stature too remote
|
Покорить высоты слишком далекие для их человеческой природы,
|
|
Or with a slow great many-sided toil
|
Или медленным, великим, многосторонним трудом
|
|
Pushing towards aims they hardly could conceive;
|
Продвигающиеся к целям, которые они едва могли постичь;
|
|
Yet forced to be the satellites of her sun
|
И все же принужденные стать спутниками ее солнца,
|
|
They moved unable to forego her light,
|
Они двигались, неспособные отказаться от ее света,
|
|
Desiring they clutched at her with outstretched hands
|
Жаждая, они хватались за нее простертыми руками
|
|
Or followed stumbling in the paths she made.
|
Или шли, спотыкаясь, по ею проложенным тропам.
|
|
Or longing with their self of life and flesh
|
Или, стремясь своими самостями жизни и плоти,
|
|
They clung to her for heart's nourishment and support:
|
Они цеплялись за нее ради опоры и пищи своего сердца:
|
|
The rest they could not see in visible light;
|
Они не могли увидеть остальное в видимом свете;
|
|
Vaguely they bore her inner mightiness.
|
Смутно они ощущали ее внутреннее могущество.
|
|
Or bound by the senses and the longing heart,
|
Или, связанные чувствами и стремящимся сердцем,
|
|
Adoring with a turbid human love,
|
Обожая человеческой замутненной любовью,
|
|
They could not grasp the mighty spirit she was
|
Они не могли постичь тот могучий дух, которым она была
|
|
Or change by closeness to be even as she.
|
Или измениться посредством близости, чтобы стать как она.
|
|
Some felt her with their souls and thrilled with her,
|
Некоторые чувствовали ее своей душой и испытавали трепет;
|
|
A greatness felt near yet beyond mind's grasp;
|
Величие близко ощущалось, но все же за пределами понимания ума;
|
|
To see her was a summons to adore,
|
Видеть ее было призывом к обожанию,
|
|
To be near her drew a high communion's force.
|
Быть рядом с ней давало силу высокого общения.
|
|
So men worship a god too great to know,
|
Так люди поклоняются богу, слишком великому, чтобы его знать,
|
|
Too high, too vast to wear a limiting shape;
|
Слишком высокому, слишком широкому, чтобы носить ограниченную форму,
|
|
They feel a Presence and obey a might,
|
Они ощущают Присутствие и повинуются мощи,
|
|
Adore a love whose rapture invades their breasts;
|
Обожают любовь, чей восторг проникает им в грудь;
|
|
To a divine ardour quickening the heart-beats,
|
Они следуют божественному пылу, заставляющему сердце биться быстрее,
|
|
A law they follow greatening heart and life.
|
И закону, возвеличивающему жизнь и сердце.
|
|
Opened to the breath is a new diviner air,
|
Был открыт дыханию новый, более божественный воздух,
|
|
Opened to man is a freer, happier world:
|
Был открыт человеку более свободный и счастливый мир:
|
|
He sees high steps climbing to Self and Light.
|
Он видит высокие ступени, восходящие к Духу и к Свету.
|
|
Her divine parts the soul's allegiance called:
|
Ее божественные части вызывали преданную любовь души:
|
|
It saw, it felt, it knew the deity.
|
Душа видела, чувствовала, узнавала это божество.
|
|
Her will was puissant on their nature's acts,
|
Ее воля оказывала могучее влияние на действия их природы,
|
|
Her heart's inexhaustible sweetness lured their hearts,
|
Их сердца манила неистощимая сладость ее сердца,
|
|
A being they loved whose bounds exceeded theirs;
|
Они любили существо, чьи границы превышали их собственные границы;
|
|
Her measure they could not reach but bore her touch,
|
Ее меры достичь они не могли, но ощущали ее прикосновение,
|
|
Answering with the flower's answer to the sun
|
Отвечая ответом цветка солнцу,
|
|
They gave themselves to her and asked no more.
|
Они отдавали себя ей и не просили большего.
|
|
One greater than themselves, too wide for their ken,
|
Более великую, чем они сами, слишком широкую для их кругозора,
|
|
Their minds could not understand nor wholly know,
|
Их умы не могли ни понять, ни полностью узнать,
|
|
Their lives replied to hers, moved at her words:
|
Их жизни отвечали ей и двигались по ее слову:
|
|
They felt a godhead and obeyed a call,
|
Они чувствовали божество и подчинялись зову,
|
|
Answered to her lead and did her work in the world;
|
Отвечали ее руководству и делали в мире ее работу;
|
|
Their lives, their natures moved compelled by hers
|
Их души, их жизни двигались, принуждаемые ею,
|
|
As if the truth of their own larger selves
|
Словно истина их собственных более великих я
|
|
Put on an aspect of divinity
|
Принимала на себя аспект божественности,
|
|
To exalt them to a pitch beyond their earth's.
|
Чтобы возвысить их до высоты, что за пределами их земного масштаба.
|
|
They felt a larger future meet their walk;
|
Они ощущали, что более великое грядущее встречает их шаги;
|
|
She held their hands, she chose for them their paths:
|
Она держала их за руки, она выбирала для них пути:
|
|
They were moved by her towards great unknown things,
|
Она заставляла их двигаться к великим неизвестным вещам,
|
|
Faith drew them and the joy to feel themselves hers;
|
Вера вела их и радость ощущения принадлежать ей;
|
|
They lived in her, they saw the world with her eyes.
|
Они жили в ней, смотрели на мир ее глазами.
|
|
Some turned to her against their nature's bent;
|
Некоторые поворачивались к ней против своих природных наклонностей;
|
|
Divided between wonder and revolt,
|
Разрываясь между изумлением и мятежом,
|
|
Drawn by her charm and mastered by her will,
|
Притягиваемые ее чарами, подчиненные ее волей,
|
|
Possessed by her, her striving to possess,
|
Захваченные ею, старались ею овладеть,
|
|
Impatient subjects, their tied longing hearts
|
Нетерпеливые подданные, связанные своими томящимися сердцами,
|
|
Hugging the bonds close of which they most complained,
|
Крепко цепляясь за оковы, на которые они более всего жаловались,
|
|
Murmured at a yoke they would have wept to lose,
|
Роптали на ярмо, по которому плакали бы, если бы его потеряли,
|
|
The splendid yoke of her beauty and her love:
|
Великолепное ярмо ее красоты и любви:
|
|
Others pursued her with life's blind desires
|
Другие следовали ей со слепыми желаниями жизни
|
|
And claiming all of her as their lonely own,
|
И все требовали от нее, как от своей исключительной собственности,
|
|
Hastened to engross her sweetness meant for all.
|
Торопясь захватить ее сладость, предназначенную для всех.
|
|
As earth claims light for its lone separate need
|
Как земля претендует на свет лишь для своей обособленной нужды,
|
|
Demanding her for their sole jealous clasp,
|
Требуя ее лишь для своих одиноких ревнивых объятий,
|
|
They asked from her movements bounded like their own
|
Они просили от нее ограниченных действий, подобно их собственным действиям,
|
|
And to their smallness craved a like response.
|
И для своей малости стастно желали подобный ответ.
|
|
Or they repined that she surpassed their grip,
|
Либо сетовали, что она превосходит их понимание
|
|
And hoped to bind her close with longing's cords.
|
И надеялись связать ее накрепко путами страсти.
|
|
Or finding her touch desired too strong to bear
|
Или, находя ее прикосновение слишком сильным, чтобы его переносить,
|
|
They blamed her for a tyranny they loved,
|
Они обвиняли ее в тирании, ими же любимой,
|
|
Shrank into themselves as from too bright a sun,
|
Сжимались в себе, как от слишком яркого солнца,
|
|
Yet hankered for the splendour they refused.
|
И, страстно желая великолепия, отказывались от него.
|
|
Angrily enamoured of her sweet passionate ray
|
Гневно очарованные ее сладостным, страстным лучом,
|
|
The weakness of their earth could hardly bear,
|
Что едва могла переносить их земная слабость,
|
|
They longed but cried out at the touch desired
|
Они страстно жаждали, но кричали от ее желанного прикосновения,
|
|
Inapt to meet divinity so close,
|
Не способные так близко столкнуться с божеством,
|
|
Intolerant of a Force they could not house.
|
Нетерпимые к Силе, которую они не могли удерживать.
|
|
Some drawn unwillingly by her divine sway
|
Некоторые, против своей воли ведомые ее божественным влиянием,
|
|
Endured it like a sweet but alien spell;
|
Терпели ее как сладкие, но инородные чары,
|
|
Unable to mount to levels too sublime,
|
Неспособные подняться на уровни слишком возвышенные,
|
|
They yearned to draw her down to their own earth.
|
Они стремились притянуть ее вниз, на их собственную землю.
|
|
Or forced to centre round her their passionate lives,
|
Или, принужденные сосредоточить вокруг нее свои страстные жизни,
|
|
They hoped to bind to their heart's human needs
|
Они надеялись привязать к человеческим нуждам своих сердец
|
|
Her glory and grace that had enslaved their souls.
|
Ее великолепие и милость, покорившие их души.
|
|
But mid this world, these hearts that answered her call,
|
Но в этом мире среди тех сердец, что отвечали на ее зов,
|
|
None could stand up her equal and her mate.
|
Ни одно не могло стать ей супругом и ровней.
|
|
In vain she stooped to equal them with her heights,
|
Тщетно сгибалась она, чтобы уровнять их со своими высотами,
|
|
Too pure that air was for small souls to breathe.
|
Слишком чист был этот воздух, чтобы им могли дышать маленькие души.
|
|
These comrade selves to raise to her own wide breadths
|
Ее сердце желало возвысить эти дружественные я
|
|
Her heart desired and fill with her own power
|
До своих собственных широких просторов и наполнить своей силой,
|
|
That a diviner Force might enter life,
|
Чтобы более божественная Сила могла войти в жизнь,
|
|
A breath of Godhead greaten human time.
|
Дыхание Божества - возвеличить человеческое время.
|
|
Although she leaned down to their littleness
|
Хотя она склонилась к их малости,
|
|
Covering their lives with her strong passionate hands
|
Покрывая их жизнь своими сильными и страстными руками,
|
|
And knew by sympathy their needs and wants
|
С сочувствием относясь к их желаниям и нуждам,
|
|
And dived in the shallow wave-depths of their lives
|
И погружалась в мелкое волнение их жизней,
|
|
And met and shared their heart-beats of grief and joy
|
Встречала и разделяла их сердцебиения радости и горя
|
|
And bent to heal their sorrow and their pride,
|
И склонялась, чтобы исцелить их страдание и гордыню,
|
|
Lavishing the might that was hers on her lone peak
|
Расточая могущество, что принадлежало ей на ее одинокой вершине,
|
|
To lift to it their aspiration's cry,
|
Чтобы поднять туда крик их стремления,
|
|
And though she drew their souls into her vast
|
И хотя она привлекала их души в свою беспредельность
|
|
And surrounded with the silence of her deeps
|
И окружала молчанием своих глубин,
|
|
And held as the great Mother holds her own,
|
И держала, как великая Мать держит свое чадо,
|
|
Only her earthly surface bore their charge
|
Лишь ее земная поверхность несла их бремя
|
|
And mixed its fire with their mortality:
|
И смешивала свой огонь с их смертностью:
|
|
Her greater self lived sole, unclaimed, within.
|
Ее более великое я жило одиноко, невостребованное внутри.
|
|
Oftener in dumb Nature's stir and peace
|
Все чаще в суматохе и покое бессловесной Природы
|
|
A nearness she could feel serenely one;
|
Близость она могла безмятежно ощутить;
|
|
The Force in her drew earth's subhuman broods;
|
Сила в ней притягивала неразумных животных земли;
|
|
And to her spirit's large and free delight
|
И к простору и свободному восторгу своего духа
|
|
She joined the ardent-hued magnificent lives
|
Она пылко присоединяла раскрашенные великолепные жизни
|
|
Of animal and bird and flower and tree.
|
Животных, цветов, деревьев и птиц.
|
|
They answered to her with the simple heart.
|
Они отвечали ей своим простым сердцем.
|
|
In man a dim disturbing somewhat lives;
|
В человеке живет какое-то смутное беспокойство;
|
|
It knows but turns away from divine Light
|
Оно знает, но отворачивается от божественного Света,
|
|
Preferring the dark ignorance of the fall.
|
Предпочитая темное неведение падения.
|
|
Among the many who came drawn to her
|
Среди многих, кто пришел привлеченный ею,
|
|
Nowhere she found her partner of high tasks,
|
Ни в ком она не находила партнера своим высоким задач,
|
|
The comrade of her soul, her other self
|
Товарища души своей, свое другое я,
|
|
Who was made with her, like God and Nature, one.
|
Кто стал бы с ней единым, как Бог и Природа.
|
|
Some near approached, were touched, caught fire, then failed,
|
Некоторые приближались, ощущали прикосновение, ловили огонь, а потом терпели неудачу.
|
|
Too great was her demand, too pure her force.
|
Слишком велико было ее требование, слишком чиста ее сила.
|
|
Thus lighting earth around her like a sun,
|
Так подобно солнцу освещая вокруг себя землю,
|
|
Yet in her inmost sky an orb aloof,
|
И все же в своем глубочайшем небе отчужденная планета,
|
|
A distance severed her from those most close.
|
Дистанцией она была отделена даже от самых близких.
|
|
Puissant, apart her soul as the gods live.
|
Могуча, обособлена была ее душа, подобно живым богам.
|
|
As yet unlinked with the broad human scene,
|
Пока еще не связанная с обширной сценой человека,
|
|
In a small circle of young eager hearts,
|
В малом кругу юных, пылких сердец
|
|
Her being's early school and closed domain,
|
Существовали ранняя школа и замкнутая сфера ее существа,
|
|
Apprentice in the business of earth-life,
|
Подмастерье в делах земной жизни,
|
|
She schooled her heavenly strain to bear its touch,
|
Она учила свою небесную часть выносить ее прикосновение,
|
|
Content in her little garden of the gods
|
Удовлетворенная в своем маленьком саду богов,
|
|
As blooms a flower in an unvisited place.
|
Подобно тому как распускается цветок в безлюдном месте.
|
|
Earth nursed, unconscious still, the inhabiting flame,
|
Земля вскармливала пока ещё несознательное живое пламя,
|
|
Yet something deeply stirred and dimly knew;
|
Но что-то шевелилось глубоко и смутно знало;
|
|
There was a movement and a passionate call,
|
Там были страстный призыв и движение,
|
|
A rainbow dream, a hope of golden change;
|
Радужная греза, надежда золотой перемены;
|
|
Some secret wing of expectation beat,
|
Какое-то тайное крыло ожидания трепетало,
|
|
A growing sense of something new and rare
|
Растущее чувство чего-то нового и редкого
|
|
And beautiful stole across the heart of Time.
|
И прекрасного кралось сквозь сердце Времени.
|
|
Then a faint whisper of her touched the soil,
|
Затем слабый шепот коснулся ее земли,
|
|
Breathed like a hidden need the soul divines;
|
Словно вздохнула потаенная нужда, которую угадывает душа;
|
|
The eye of the great world discovered her
|
Глаз великого мира обнаружил ее,
|
|
And wonder lifted up its bardic voice.
|
И чудо возвысило свой поэтический голос.
|
|
A key to a Light still kept in being's cave,
|
Ключ к Свету еще хранился в пещере существа,
|
|
The sun-word of an ancient mystery's sense,
|
Солнечное слово смысла древней мистерии,
|
|
Her name ran murmuring on the lips of men
|
Ее имя журча бежало по человеческим устам,
|
|
Exalted and sweet like an inspired verse
|
Возвышенное и сладкое, как вдохновенная строфа,
|
|
Struck from the epic lyre of rumour's winds
|
Взлетевшая из эпической поэзии на крылях молвы
|
|
Or sung like a chanted thought by the poet Fame.
|
Или звенела как мысль воспетая поэтической Славой.
|
|
But like a sacred symbol's was that cult.
|
Но этот поклонение был подобно поклонению священному символу.
|
|
Admired, unsought, intangible to the grasp
|
Вызывающая восхищение, не узнанная, неуловимая для понимания,
|
|
Her beauty and flaming strength were seen afar
|
Ее красота и пламенеющая сила были видны издалека,
|
|
Like lightning playing with the fallen day,
|
Как молнии, играющие с угасающим днем,
|
|
A glory unapproachably divine.
|
С великолепием божественно недостижимым.
|
|
No equal heart came close to join her heart,
|
Ни одного равного ей сердца не нашлось близко, чтобы соединится с ее сердцем,
|
|
No transient earthly love assailed her calm,
|
Никакая мимолетная земная любовь не нарушила ее покой,
|
|
No hero passion had the strength to seize;
|
Никакая героическая страсть не имела силы захватить ее;
|
|
No eyes demanded her replying eyes.
|
Ничьи глаза не требовали ее ответного взора.
|
|
A Power within her awed the imperfect flesh;
|
Сила внутри нее внушала благоговение несовершенной плоти;
|
|
The self-protecting genius in our clay
|
Защищающий cебя дух в нашей глине
|
|
Divined the goddess in the woman's shape
|
В женском образе угадывал богиню
|
|
And drew back from a touch beyond its kind
|
И отстранялся от прикосновения, что превосходит его природу,
|
|
The earth-nature bound in sense-life's narrow make.
|
Земная природа, связанная узкими рамками чувственной жизни.
|
|
The hearts of men are amorous of clay-kin
|
Сердца людей, влюбленые в родную глину
|
|
And bear not spirits lone and high who bring
|
Не выносят одинокий, высокий дух, который
|
|
Fire-intimations from the deathless planes
|
Доносит им огни-намеки из бессмертных планов,
|
|
Too vast for souls not born to mate with heaven.
|
Слишком широких для тех душ, что не были рождены соединиться с небесами.
|
|
Whoever is too great must lonely live.
|
Тот, кто слишком велик, должен жить одиноко.
|
|
Adored he walks in mighty solitude;
|
Обожаемый, он шествует в могучем уединении;
|
|
Vain is his labour to create his kind,
|
Напрасен его труд создать себе подобных,
|
|
His only comrade is the Strength within.
|
Его единственный товарищ - лишь эта внутренняя Сила.
|
|
Thus was it for a while with Savitri.
|
Так было какое-то время и с Савитри,
|
|
All worshipped marvellingly, none dared to claim.
|
Все поклонялись в изумлении, но никто не осмеливался притязать.
|
|
Her mind sat high pouring its golden beams,
|
Её ум пребывал высоко, изливая свои золотые лучи,
|
|
Her heart was a crowded temple of delight.
|
Её сердце было переполненным храмом восторга.
|
|
A single lamp lit in perfection's house,
|
Одинокий светильник пылал в доме совершенства,
|
|
A bright pure image in a priestless shrine,
|
Светлый, чистый образ в храме без жрецов,
|
|
Midst those encircling lives her spirit dwelt,
|
Среди тех, кто её окружал, пребывал её дух,
|
|
Apart in herself until her hour of fate.
|
Ожидая одиноко своего судьбоносного часа.
|
|
|
|
|
Конец второй песни
|
End of Canto Two
|