Осень была в разгаре. Было ещё жарко, воздух дрожал, но старожилы уже видели приближение зимы. Что-то в природе изменилось. Этого нельзя было увидеть, это можно было только почувствовать. На голубом небе не было ни единого облачка, солнце беспрепятственно разливалось по всей долине и проникало во все её уголки. Но ему оставалось уже не долго полноправно властвовать. Ещё несколько часов и оно исчезнет за горизонтом, зальёт своей благодатью другую землю. Может там, в далёких краях это солнце люди видят по-другому? Может, они искренне радуются, просто глядя на него? Слушая песни древних поэтов, не верится, что и здесь когда-то так могли.
"Ну вот, - сказала Наиля Рашидовна, после того, как звонок прозвенел, - восьмой "Б", ваш урок физики закончен, запишите домашнее задание, оно на доске. До свидания. Поднимите стулья на парты, помогите дежурным!" Восьмой "Б" загалдел - кончился седьмой урок, последний на сегодня. Стулья с грохотом были водружены на парты и оголтелая толпа, толкаясь, ринулась к выходу.
Наиля Рашидовна устало опустилась на свой стул и вздохнула. Дети ушли, и сразу всё стало мрачным и немым. Эта учительница была невысокого роста, с крашенными чёрными волосами. На её лице уже потянулись морщинки - свидетели эмоций. Простодушная, открытая Наиля - опа никогда не скрывала своих чувств. Ей было весело - она смеялась, грустно - плакала. Об этом можно было сразу догадаться, взглянув на её лицо. Морщинки в уголках глаз смеялись, в то же время морщинки у уголков рта и на лбу задумчиво грустили.
Вот уже четырнадцать лет Наиля Рашидовна работала учителем физики старших классов в средней школе N185 Странно, вся жизнь связана с одной работой, с одной школой, с одной квартирой. Наиля Рашидовна посмотрела в окно и глубоко задумалась. Она не понимала, что случилось, что испортило ей настроение? Вроде бы всё было так же, как и раньше, как вчера, как двадцать лет назад. Но нет! Она поняла. Она не видела золотой благодати этих солнечных лучей, не видела зелёных приветствий трав. Она стала заложницей быта, дурного круговорота работа - дом - работа. "А когда же это произошло?" - задала себе вопрос Наиля Рашидовна. "Ну, ни вчера, - отвечала она сама себе, - и ни год назад. Неужели это произошло именно тогда, шесть лет назад? Неужели это меня сломило?" Наиля Рашидовна услышала, как по коридору шли дежурные, о чём-то переговариваясь. "Хватит! Что это за мысли такие? Ты мать, ты жена, у тебя есть обязанности и не в них проблема! Всё!" Женщина встала и, придвинув свой стул, пошла в лабораторию, заваленную хламом.
Здесь она взяла свою чёрную сумочку из дерматина, журнал и ключи. В кабинете ученицы из класса уже подметали. "Вика! - обратилась Наиля Рашидовна к своей любимой ученице, - ключи оставляю тебе, как закончите, закроете всё и ключи сдадите вахтёру!" - "До свидания!" - "До свидания, девочки".
Наиля Рашидовна пошла в учительскую. Там сейчас оставалась только завуч Валентина Григорьевна. Наиля Рашидовна положила журнал на полку и остановилась перед столом, за которым сидела Валентина Григорьевна. Завуч что-то скоро писала. Она остановилась и подняла усталые серые глаза на преподавателя. Через большие очки в розовой оправе были видны тёмные круги под глазами. Она некоторое время смотрела молча, а потом спросила: "Что, Наилечка? Всё?" - "Да, Валентина Григорьевна. Ничего там не слышно?" - "Да, говорят, по крайней мере, на десять дней ещё задержат". - "Ох, - только и выдохнула Наиля Рашидовна. - Что-то в этот раз совсем затянули! Ну, ладно, до свидания!" - "Да, да".
Наиля Рашидовна сегодня освободилась раньше обычного. И к стати - на базар надо было сходить. Она вышла из школы и зашагала вниз по улице. От школы до базара было двадцать минуть ходьбы, поэтому ехать на автобусе и тем более на маршрутке было не нужно, да к тому же и дорого.
Наиля Рашидовна тихо ступала по залитой солнцем улице, но её каблуки громко стучали по асфальту. Этот звук отражался от стен домов и вливался в голос улицы, в котором в унисон пели и машинные моторы, и гудки, и разговор прохожих, и множество других звуков. Навстречу Наиле Рашидовне шли три молодые девушки - ученицы медицинского колледжа. Они громко разговаривали и звонко смеялись. Следом за ними шёл серьёзный молодой человек. Вид у него был солидный, хотя он ещё не был тем, за кого себя выдавал. Тут из-за дома вышла молодая мама с крошечным сынишкой, которого она держала за руку. Наиля Рашидовна улыбнулась и будущим медсёстрам, и будущему бизнесмену и молодой маме. Но тут она вспомнила себя такой же молодой с таким же сынишкой. "Несчастный Батыр!" - воскликнула учительница, не сдержав себя, и две слезы скатились с её ресниц. Но эта слабость была секундной. Женщина через миг уже вновь стала сильной и только быстрее зашагала вниз по улице.
Базар кипел. Здесь уже тысячи голосов сливались воедино, тысячи лиц становились чем-то целым. Да мне ли рассказывать вам про восточный базар, про этот сумасшедший поток, который захватывает и заставляет раствориться в себе!
Наиля Рашидовна хотела слиться с этим потоком, просто плыть по течению. Но это было трудно. Цели и возможности были строго ограничены. На зарплату учителя не очень-то разгуляешься. Особенно, когда такие задержки по выплатам! Так что Наиля-опа чётко знала, что сюда она пришла купить на ужин макарон, наутро хлеб и ещё несколько тетрадок сыну в школу, т.к. купленные летом уже закончились. Она не могла себе позволить просто ходить по магазинам, даже просто смотреть. "Зачем расстраиваться лишний раз?" - думала она про себя. Вот и получилось, что на весь базар у педагога ушло только пятнадцать минут. В белой хозяйственной сумке появились десять тетрадей, килограмм макарон, произведённых в Казахстане и булка чёрствого хлеба. Зато кошелёк совсем опустел. Осталось семьдесят сум, когда проезд в автобусе стоил сто. Это обрекало уставшую учительницу на долгий путь домой пешим ходом. Ну, а что оставалось? Наиля Рашидовна на оставшиеся деньги купила в киоске телевизионную программу и устало зашагала домой.
Маленькая красавица Гульнора с утра оставалась одна. Она уже привыкла и совсем не боялась. Утром, когда все уходили, она ходила по квартире и, как ей казалось, наводила порядок, после она играла со своей любимой куклой, которую звали Эсмеральда, и дожидалась брата. Рустам возвращался из школы к часу. Они с сестрой обедали, прибирались и садились за уроки. Рустам делал домашние задания, а в это время Гуля читала в слух. К четырём часам из школы возвращалась мама. Она принимала у детей их работу и отпускала на улицу. После этого Наиля Рашидовна принималась хлопотать по хозяйству, чтобы, когда муж придёт с работы, дома было чисто, прибрано, а на достархане был горячий ужин. Её муж, Уткир Сабитович работал на заводе аппаратчиком и со смены возвращался к семи часам.
Иногда, когда оставалось немного свободного времени, Наиля Рашидовна шла к серванту, доставала оттуда потёртую папку и садилась с ней на стул у окна. Из этой старой папки женщина медленно доставала различные дипломы, грамоты и внимательно их рассматривала, перечитывала до боли знакомые строчки. На самом дне папки лежала большая фотография приятного юноши в чёрном пиджаке. Наиля-опа не могла смотреть на этот снимок без слёз. Она невольно начинала плакать, когда видела, что фотографию, на дне папки, закрывает последняя грамота.
На этом помутневшем от слёз и времени снимке был запечатлён старший сын Курбановых - гордость и боль всей семьи.
Ещё в детстве родители заметили у маленького Батыра потрясающие способности в математике. Шестилетний мальчик мог оперировать в голове трёх- и четырёхзначными числами. Наиля Рашидовна стала заниматься с сыном. И не зря! Мальчик был просто гением математики, да и физики. Батыр занимался с лучшими педагогами города, очень любил шахматы и го. Школу он закончил экспромтом в шестнадцать лет. Родители не моги нарадоваться на своего сына. Весь ковёр в зале был завешан дипломами и медалями. И Курбановым везло. По счастливому стечению обстоятельств у Батыра появилась возможность поступить в Бауманское училище в Москве. Такой шанс упускать было нельзя.
Расставание было очень трудным. Родители не представляли, как будут жить без сына. Батыру было ещё тяжелее, но он крепился. Он даже подбадривал родителей: "Вот отучусь быстренько, поступлю в аспирантуру и вас к себе заберу!" Однако ничему этому не суждено было сбыться.
Через семь месяцев в семью Курбановых пришло ужасное письмо. Писала какая-то неизвестная женщина по имени Светлана. Но что писала! Светлана писала о том, что Батыр трагически погиб. Она сообщала о том, что похоронила Батыра, а его узбекский адрес нашла только сейчас. Письмо было бессвязное, запутанное. Уткир Сабитович по - дешёвке продал свой старый "Запорожец" и уже через два дня вылетел в Москву.
До самого последнего момента Курбановы надеялись, что произошла какая-то ошибка, что кто-то так зло пошутил, но всё оказалось ещё хуже.
Не без труда Уткир Сабитович нашёл двухэтажный особняк на окраине Москвы. В большом доме жила только одна женщина - Светлана Покровская, вдова убитого несколько лет назад российского предпринимателя. После гибели мужа женщина совершенно замкнулась в себе. Она жила только в одной комнате большого дома, утопавшего в запущенном саду.
Уткир Сабитович с трудом открыл большие кованые ворота. В центре площадки перед домом был фонтан с грязной зелёной водой. Навстречу гостю вышла женщина средних лет с белым вытянутым лицом. "Пройдёмте, - сказала она, - я давно вас ждала". Она взяла Уткира Сабитовича за рукав и повела в дальний угол сада.
-Что за шутки такие, Светлана Ивановна? - растерянно спросил гость. - Я хочу знать, где мой сын? Что вы с ним сделали?
-Ах, я вам так сочувствую. Я пережила подобное. Это случилось два месяца назад. Я вышла в сад и случайно оказалась в этом углу. (Глаза у Светланы Ивановны покраснели и наполнились слезами; голос дрожал.) Я прошла за эти кусты и увидела... его растерзанное тело прямо там, - она махнула ослабевшей рукой в сторону забора. - Это так ужасно! Я видела его раньше там, в парке. Он сидел на скамейке и всегда читал. Нет, иногда он сам с собой играл в шахматы. Я ещё так думала, какой странный парень! В наше время в этом глухом парке да ещё и с книгой!
Уткир Сабитович соображал с трудом. Мозг его горел. Он хотел что-то спросить, но не знал, что.
-Я увидела его прямо здесь. Боже! Это было так ужасно! Я вам покажу, у меня есть снимки криминалистов. Я, право, не знаю, как вам сказать. Батыра растерзали одичавшие бродячие собаки. Это было установлено точно. Я... Я не могу вспоминать об этом, думать...
Светлана Ивановна с рыданиями опустилась на траву. И только теперь Уткир Сабитович увидел у самого забора невысокую мраморную плиту с высеченными на ней православным крестом и надписью "Невинно погибшему рабу Божьему". Далее было приписано чёрным маркером "Курбанову Батыру".
Светлана Ивановна неожиданно резко поднялась и сказала:
-Извините. Я не знала его имени и не знала, что он мусульманин. Если вы скажете, я заменю плиту.
-Нет. Это уже не имеет значения.
Чуть позже, на захламлённой кухне за чашкой чая Светлана Ивановна рассказала о том, как запретила кремировать неизвестный труп, как захоронила его на муниципальном кладбище.
-А через две недели после похорон я пошла к той зелёной скамейке и нашла в трёх метрах от неё паспорт Батыра, - закончила Светлана Ивановна. - Я сейчас принесу фотографии.
Уткир Сабитович сначала хотел отказаться от снимков, но остатки разбитых надежд затеплились в его душе. Светлана Ивановна принесла большую пачку фотографий. Даже в растерзанном изуродованном трупе Уткир Сабитович узнал своего ненаглядного сына.
-Какая глупая и страшная смерть. Я готов был ко всему, только не к этому, - выдохнул Уткир Сабитович, едва сдерживая слёзы. - Где он похоронен?
Уже через час двое избитых судьбою людей стояли посреди большого поля, усеянного одинаковыми металлическими табличками с номерами.
Светлана Ивановна уверенно прошагала по узким тропинкам и остановилась у таблички 14814, украшенной свежими цветами.
-Я уже заказала табличку с его именем. Завтра будем устанавливать. Хорошо, что вы приехали сегодня. Ах, бедняжка, Батыр, сынок! - она зарыдала в голос.
Уткир Сабитович стоял и молча смотрел на обезумевшую от своего и чужого горя женщину.
Вечером, когда Курбанов стал распаковывать свои вещи, в комнате, предоставленной ему Светланой Ивановной, на него вдруг всей тяжестью навалились чувства и переживания. Он чувствовал пустоту, которая полностью поглощала его. С ней ничего нельзя было сделать. Уткир Сабитович прямо в одежде повалился на кровать и закрыл глаза. Он хотел заснуть и уже никогда не просыпаться. Но сон-предатель не приходил. Перед открытыми глазами Уткира Сабитовича стояли цветные картинки, на которых были счастливый отец со счастливым сыном. Здесь же рядом были и молодая Наиля, носившая Гулю и радостный Рустам. Эти картинки часто менялись, были всё ярче, завлекали. Уткир Сабитович уже видел себя там, далеко, там, где всё было хорошо. Однако, он ни на секунду не забыл про пустоту, которая была рядом, которая давила. Он боялся, что картинки уйдут, и он останется один на один со своим горем.
В эту ночь Уткир Сабитович ни на секунду не уснул, не забылся, но утром он встал другим человеком. Он смог обуздать пустоту и пересилить боль. Произошло ужасное, но жизнь продолжалось.
"На всё воля Аллаха!" - уверенно сказал Уткир Сабитович, и они со Светланой Ивановной поехали на кладбище.
Табличка была заменена. Теперь среди тысяч безымянных могил появилась одна дерзкая, которая пересилила всё это и громко заявила о своём хозяине.
"Он был силён в жизни, он пересилил и смерть!" - задумчиво, но в то же время и уверенно сказала Светлана Ивановна.
Вечером Уткир Сабитович простился с этой странной и доброй женщиной и направился в аэропорт, чтобы улететь, чтобы больше никогда не вернуться в город, убивший его сына.
Вспоминать всё это для Наили Рашидовны было очень трудно и больно, но она чувствовала в этом жизненную потребность. Ей казалось, что она отдаёт какую-то дань сыну, терзая себе душу и выплакивая глаза.
Глава вторая.
Вечером, в восемь часов, семья Курбановых в полном составе собиралась за достарханом. Была пора ужина. Казалось, ничто не могло нарушить эту традицию. Уткир Сабитович приходил домой со смены, умывался и садился за стол. К этому времени Наиля Рашидовна уже несла горячий ужин. Дети помогали матери накрывать на стол.
Точно так было и сегодня. Дымящиеся макароны с жидкой подливой, распространяя приятный аромат, были внесены в комнату и вскоре перекочевали в тарелки. Старый чёрно-белый телевизор, что стоял на полу в углу был включён и настроен на канал "Ёшлар". Уткир Сабитович некоторое время сидел молча, сегодня он выглядел уставшим. Этот коренастый человек среднего роста много повидал на своём веку. Он был очень силён и опытен, но смоляные волосы и усы его сильно молодили. Отец семейства отложил вилку в сторону и перевёл свой взгляд с телевизора на детей.
-Ну что? - спросил он у Рустама. - Как у тебя дела в школе? Какие оценки?
-По физкультуре пятёрка! - бойко ответил Рустам и осёкся. Он помолчал и, опустив голову, тихо добавил, - А по русскому языку Зульфия Отабековна двойку поставила.
-Да? А что так?
-По родам не ответил.
-Как же ты?! Надо учить. А то некрасиво получается. Мой сын - и получает двойку! Постарайся исправить. Хорошо?
-Да, пап я уже всё выучил. Так больше не будет.
-Я знаю, ты у меня молодец. Ну а ты, Гуля, всё в порядке?
-Всё хорошо, папа. Целый день играла, потом ещё читала.
Дети быстро поели и теперь сидели и ёрзали. Рустаму ещё было стыдно, и он молчал, а Гуля просто чего-то стеснялась. Наконец она не выдержала и пропищала:
-Пап, можно мы пойдём поиграем немножко у Донияра?
-А что вам дома не играется? - полушутя спросил Уткир Сабитович.
-А Фахриддин-ака сегодня Донияру купил машину на радиопульте. Ну, можно? Мы только посмотрим. Она же прямо как настоящая!
-Ну, хорошо, бегите, только, как мама позовёт, сразу домой.
В ответ послышалось только дружное "ура". Дети, галдя, "посыпались" вниз по подъездной лестнице.
-Соседи говорят, что Фахриддин-ака новую "Нэксию" купил, - заговорила Наиля Рашидовна. - Надо бы к нему зайти, поздравить. Ведь друг же.
-Да, когда-то мне пришлось вместе учиться с Фахриддином. Он молодец. Видишь, каким человеком стал?
-Ну, ничего, у нас ещё всё впереди.
И, хотя Наиля Рашидовна сказала это вполне серьёзно и уверенно, оба дружно засмеялись. Они понимали, что чуда не произойдёт, что им не грозит ничего подобного. Но эти люди были богаты чем-то своим, тем, что нельзя пощупать и увидеть. Это нельзя отобрать у владельца, это можно только потерять, растратить.
-Хотин, что там говорят у тебя на работе? - спросил Уткир Сабитович, снова принявшись за еду.
Наиля Рашидовна как-то замялась. Опустила глаза в тарелку и тихо ответила, словно она в этом была виновата:
-Пока ничего не обещают, говорят, может быть через десять дней только...
-Это плохо, у меня даже на сигареты сегодня не осталось, - говоря это, Уткир Сабитович достал из кармана пиджака смятую пачку "Карвон", и, вытащив оттуда последнюю сигаретку, закурил. Наиля Рашидовна пошла на кухню и принесла самодельную деревянную пепельницу.
-Я могу попросить в долг у Рано, поможет, наверное, хотя сейчас и им тяжело.
-Нет, не надо, я поговорю с Сергеем Ивановичем, он поможет.
-Как скажешь. Да, Уткир, все говорят про какие-то карточки. У вас ничего не слышно?
Уткир Сабитович, прищурив глаза от едкого дыма, утвердительно качнул головой и указал рукой на телевизор.
-Сейчас новости посмотрим, расскажу.
По телевизору начинали передавать вечерний выпуск новостей. Дилдора Рустамова серьёзно и бойко стала рассказывать о новых терактах в Ираке, о самочувствии марсахода "Спирит" и о небывало жаркой погоде в странах западной Европы. Курбановы с большим вниманием слушали выпуск новостей. Эти простые, добродушные люди искренне переживали за других людей, где бы они ни находились и кем бы они ни были. Просмотрев прогноз погоды, Уткир Сабитович продолжал:
-Да, на счёт карточек - сейчас все только об этом и говорят. Задолженность по зарплате уже почти полгода, а так будет возможность, хоть как-то вытащить деньги. Я сегодня подписал заявление, так что через неделю будет карточка.
-А как ей пользоваться-то? Где её принимают?
-Говорят, в городе уже несколько магазинов поставили терминалы. А так, дал карточку, ввёл код и покупай, что хочешь. Я решил взять.
-Да, правильно, так хоть что-то купить сможем, а наличные неизвестно, вообще, когда ни будь выплатят, или нет.
-Ладно, зови детей, а то поздно уже.
Наиля Рашидовна отнесла посуду на кухню и пошла во двор. Курбановы жили в грязном спальном районе города на пятом этаже панельного дома в маленькой двухкомнатной квартире. Когда жена вышла, Уткир Сабитович устало растянулся на курпачах и посмотрел на потолок, весь в ажурных жёлтых разводах. Он просто устал от однообразия. Казалось, что жизнь остановилась. Причём остановилась не на самом лучшем своём отрезке. "Хорошо бы всё взять и изменить в момент!" - подумалось Уткиру Сабитовичу. Он машинально потянулся к пиджаку за сигаретами, и тут его больно кольнуло воспоминание, что сигареты уже кончились. "Надо бросать курить! От этого одни расстройства!" - уверенно сказал сам себе Уткир Сабитович. Он встал и пошёл за спичками, чтобы посветить в тёмном подъезде, заслышав, что жена с детьми поднимаются.
Наиля Рашидовна стала мыть посуду, а уставшие за день дети - укладываться спать в углу на курпачах. Места было мало, и дети спали прямо в зале. Уткир Сабитович слышал, как жена возится на кухне, видел, как спят дети, и ему стало хорошо и спокойно. Он подумал, что у них хорошая семья, большое и светлое будущее. Тяжёлая работа сегодняшнего дня осталась где-то далеко. Уткир Сабитович не заметил, как заснул. Наиля Рашидовна убралась и вернулась в комнату. Увидев спящего мужа, она нежно улыбнулась и вновь вернулась на кухню - нужно было писать планы уроков.
Когда Уткир Сабитович проснулся, уже было за полночь. "Дадасы! - слышал он сквозь сон. - Пора спать!" - говорила ему Наиля Рашидовна. Уткир Сабитович поднялся, посмотрел на пиджак и сказал: "Сигарет всё равно нет. Пойдём спать!" Они скоро улеглись в спальне на старой невысокой тахте. Но теперь Уткиру Сабитовичу не спалось. Он долго лежал молча и думал о том, как ему предстоит пользоваться пластиковой карточкой, о том, что завтра обязательно надо посоветоваться с Сергеем Ивановичем. Затем он неожиданно вспомнил, что видел в серванте раскрытую папку с грамотами Батыра. "Ты сегодня опять вещи Батыра перебирала, да, Наиля?" - спросил он негромко. Жена не отвечала. "Конечно. Спит уже, бедняжка, устала, наверное, сегодня. Нелегко ей приходится, а тут ещё и эти воспоминания!" - подумал Уткир Сабитович и, повернувшись на другой бок, вскоре уснул. Но Наиля Рашидовна не спала. Она тихо лежала, и на подушку время от времени скатывались прозрачные горячие слёзы. Внутри ей было так больно, что невыносимо хотелось кричать, но она молчала и, лишь слёзы всё чаще скатывались по щеке. Она не плакала о чём- то конкретном. Ей просто было обидно за свою судьбу, за сына, за мужа, в конце концов. В эту ночь она смогла заснуть только под утро, за час до рассвета, когда всё в этой земле погрузилось в мёртвую тишину и спало в предрассветной прохладе.
Глава третья.
Утро четверга было обычным, точно таким же, как и многие предыдущие. Наиля Рашидовна встала раньше всех и стала готовить завтрак. Она поставила на плиту чайник достала хлеб, брынзу и стала собирать детям завтрак в школу и мужу обед на работу. Вскоре встал и Уткир Сабитович. Он вышел на миниатюрный балкончик и несколько минут стоял там, вдыхая чистый свежий и ещё прохладный воздух и созерцая прекрасную панораму природы. Когда вскипел чайник и был заварен чай, Наиля Рашидовна пошла будить детей. Рустам, услышав приближающиеся шаги матери, тихо поднялся. Гуля тоже открыла глаза.
-Спи, - сказала ей Наиля Рашидовна, - рано ещё.
-Сейчас же "Шарки ва Джордж" начнётся! - запротестовала Гуля, потирая кулаками слипающиеся глазёнки. Она подскочила и включила телевизор. Мультик, действительно, уже начинался.
После скорого завтрака все стали умываться и собираться.
Первым квартиру покидал отец. К восьми часам ему уже надо было быть на заводе, а до него ещё добираться надо было. Чуть позже выходили Наиля Рашидовна и Рустам. Им было по дороге, да и школа была не так далеко от дома. В это утро всё было как обычно. Все разошлись, давая указания Гуле, остающееся в доме за старшего.
Когда все ушли и мультики закончились, Гуля принялась за свою обычную "уборку". Первым делом она стала поправлять курпачи на полу в зале, но это было довольно тяжело и поэтому быстро наскучило. Тогда Гуля пошла на кухню и стала прибирать там. В утренней спешке посуда была оставлена прямо на столе. Гуля собрала все пиалушки и понесла их к раковине. Но её детские ручки не удержали этого груза, и четыре пиалы полетели на пол. Все они разлетелись на мелкие осколки, а остатки чая растеклись по полу мутными лужицами. "Какой ужас!"- манерно выговорила Гуля, покачав головой. После этого она вышла из кухни, закрыла дверь и принялась играть в куклы.
Наиля Рашидовна пришла в свой чистый кабинет и здесь все заботы, мучавшие её со вчерашнего дня, покинули её. Весёлые галдящие классы сменяли друг друга и не давали скучать.
А у Рустама сегодня был тяжёлый день. Первым уроком шла математика, которую ещё можно было стерпеть, но за ней русский. Однако, одноклассник Рустама, разделявший его вкусы, предложил простой выход. Давлет подошёл к Рустаму на перемене и сказал: "Слышь, там пришёл Лёха, который должен сейчас в девятом быть. Он, говорят, в спортивный колледж поступил. Пойдёшь с ним разговаривать? Там уже несколько пацанов сидят. Пошли!" Рустаму не хотелось ходить к этому забияке Лёхе, но на русский не хотелось идти ещё больше. Рустам уже не помнил, когда он сбегал последний раз с урока, но сейчас Давлет говорил так уверенно, что отказать было невозможно. "Пошли!" - ответил Рустам. И вот они, схватив свои портфели, чуть пригнулись и побежали за угол школы. Здесь на бревне сидел Лёха, а несколько человек из школы - рядом на корточках. Рустаму сразу не понравилась эта компания. Двое парней здесь были бывшие одноклассники Лехи, двое были из седьмого класса. Так что младшекласники приходились здесь не кстати. Рустам сначала не хотел идти, потом боялся, что их выгонят, и придётся идти на русский, но их никто не выгонял. Мальчишки тоже сели на корточки и стали молча слушать, как говорят старшие, стараясь подрожать им в каждом движении.
-Так что теперь занимаюсь каратэ, - рассказывал Лёха. - Ну, тренер у нас там вообще крутой! Движения ногами, удары. Отработано. Он у нас прямо как Брюс Ли. Мы между собой его так и называем. Он такие вертушки делает! Говорит, если будем стараться, то через год будем не хуже него делать. Вот так то! Вадик, курить есть? - неожиданно обратился он к одному из парней.
-Насвай немного есть, - скучно ответил невысокий девятиклассник с лицом серого цвета.
-Э-э-э! Насвай - это так, (Как говорят-то?) для бедных, что ли?
Лёха поднялся и стал рыться в карманах. После долгих стараний он. Наконец достал из кармана измятые пятьсот сум и протянул их побледневшему Рустаму.
-Слышь, малой, - сгоняй за пачкой "Pine"! Давай по-скорому!
Рустам взял деньги и на подкашивающихся ногах пошёл к старушке, которая сидела в ста метрах от школы и торговала всякими мелочами. Рустам шёл, и вдруг ему вспомнилась реклама по телевизору, где говорилось о том, что детям до восемнадцати лет продавать сигареты и спиртные напитки - запрещено. Он думал: "Вот сейчас не продадут мне сигареты. Что я тогда им скажу? Побьют они меня, наверное. Зачем я послушал Давлета? Лучше бы пошёл на урок". Наконец он дошёл до старушки и стал смотреть, что она продаёт. Он довольно долго смотрел в таз, в котором были вперемешку насыпаны семечки, конфеты, сигареты, и не мог найти среди них "Pine".
-Что встал тут? - заворчала старушка. - Или берёшь что ни будь?
-Пачку "Pine"! - дрожащим и не своим голосом произнёс Рустам и протянул деньги. Он даже зажмурился на минуту, боясь даже укоризненного взгляда старушки. Но ничего не произошло. Он открыл глаза и увидел, как старушка недовольно рассматривает измятую и заклеенную пятьсотку.
-И как вы нехорошо с деньгами обращаетесь! - проскрипела продавщица, протягивая пачку сигарет. - В следующий раз не возьму такую, и придётся тебе тогда аж на угол к Зухре бежать!
Рустам схватил проклятую пачку и со всех ног бросился бежать к школе. Здесь за углом он остановился, запыхавшись, и протянул пачку Лёхе. Тот, что-то говоря, взял пачку и стал её открывать. Рустам тем временем уже хотел сесть на своё прежнее место, но Лёха вдруг обратился к нему:
-Тебя как зовут, малой? - спросил он хитро.
-Рустам, - последовал тихий ответ.
-Ты молодец, Рустам! Садись рядом на бревно!
Рустам сел. Тем временем пачка прошла по рукам, которые извлекли оттуда по сигарете. Рустам даже онемел на секунду, когда увидел, что сигарету взял и Давлет. Но тут очередь дошла и до него.
-Нет, я не курю! - испуганно пропищал Рустам.
-А что так? - удивился Лёха - Вадим поделись с парнем насваем.
-Да нет, я и насвай не курю, - ещё тише проговорил Рустам.
-О! - промычал Лёха, затянувшись. - Когда-то же надо начинать! На! - он протянул Рустаму свою сигарету. - На, на! - настаивал он, хотя Рустам отказывался.
Бедняга осмотрелся - все затихли и в упор смотрели на него. Он медленно, как во сне взял сигарету и набрал в рот дыма. Было тепло, но противно и невкусно. Вся компания дружно улыбнулась. "Да не так же! - сказал Вадим поучительно. - Надо вдыхать его. Вдыхать". Рустам посмотрел на него и молча стал втягивать дым. Не прошло и секунды, как горло его сжалось, и лёгкие стал раздирать удушающий кашель. Вся компания дружно покатилась со смеху.
Рабочий день Уткира Сабитовича начался как обычно. Он сменил ночных работников, дождался Сергея Ивановича и пошёл снимать показания с датчиков, работавших аппаратов. Этот процесс обычно занимал не больше часа. В специальный журнал необходимо было записать точное время и показания. Это Уткир Сабитович делал очень внимательно и не торопясь. Он аккуратно вписывал цифры, перепроверяя свои записи по два раза и сравнивая их с записями сменщика. Порой, от одной цифры могли зависеть жизни и здоровье десятков людей.
Точно так было и сегодня. После утреннего обхода Уткир Сабитович пошёл в каморку к Сергею Ивановичу. Мастер цеха был крепкий седой человек, закалённый в Афгане. Всю жизнь он привык только выполнять чьи-то приказы. Так было легко, и думать не о чём не надо было. А теперь, когда думать было можно, и даже нужно, это стало любимым делом Сергея Ивановича. Теперь, опираясь на богатый жизненный опыт, этот человек любил порассуждать и подискутировать. Бывало, они с Уткиром Сабитовичем по часу разговаривали за пиалой чая, сидя в маленькой тёмной каморке, пропахшей едким дымом дешёвых сигарет.
-Ну вот, наконец, - обрадовался Сергей Иванович вошедшему Уткиру Сабитовичу. - А я говорю, что за люди пошли?! Вот наш новенький, что за знатока из себя строит?! Никто сейчас никого слушать не хочет!
-Да! - улыбаясь, поддакнул Уткир Сабитович.
-Вот, вот. Ни старших, ни начальников. А вот раньше был порядок! Я же в Мурманске служил. Так вот случай был: зима, мороз градусов сорок. Ну вот мы с ребятами из части решили в баню вечером сходить. Вот сержант ушёл, а мы и в баню. А там буквально метров триста было. Ну, пошли. Сидим. Значит, паримся, а тут наш сержант прибегает. Как стал материться. Мы повыскакивали и в часть бегом, даже толком не оделись. А сержант нас на год старше. А мы бегом, как миленькие. Сержант ведь! А я вот вчера говорю этому новенькому (Тулкун что ли?) давление, говорю, на сорок поставь. А он говорит, что по инструкции не положено! Я его чуть не избил, ей богу! Я сказал, значит сделай! Я здесь за всё отвечаю, но и всем управляю тоже я! Кто его спрашивает? Будто я сам не знаю, что не положено, да ведь надо же!
-Ну, ведь парень в чём-то прав! Наверное, зря ты на него окрысился.
-Ну, да, пример не самый подходящий. Однако, смотри, везде же это неповиновение. Свобода, понимаешь!
-Да не всё так плохо. Надо же верить в лучше и стараться видеть лучшее.
-Где же тут видеть лучшее? Где, вообще, лучшее? Где его искать, когда всё так плохо?! Зарплата вот у меня низкая, но и её ведь не платят. Сколько уже месяцев задолженность? Четыре? Пять? А может, шесть? Я, право, уже со счёта сбился. Так и миллионером скоро стану. А что делается для нас?
-Ну как же! - возразил Уткир Сабитович. - Там, наверху, люди тоже работают, стараются. Директор у нас человек хороший. Он то точно знает, сколько месяцев задолженность. И ему тоже от этого мало приятного. Вот он и додумался до карточек. Хоть через карточки смогут с нами рассчитываться.
-Ты что думаешь, что это для нас делается? Ошибаешься! Это кое-кому выгодно, но только не нам. Мужики вон говорят, что в новом магазине, где эти самые карточки принимают, цены в полтора раза выше базарных будут! Что прикажешь делать? Что это такое? Грабёж средь бела дня!
-Да, на счёт цен я тоже слышал. Но это-то временно! Сейчас терминалы в каждом магазине появятся. Тогда конкуренция появится, и цены сравняются с базарными, а может, и ещё ниже станут.
-Кукиш! Там не дураки сидят. В банке им наличные деньги не дают. Вот у меня соседка в банке работает. Говорит - нет налички, и всё! Хоть что делай, хоть куда жалуйся. Нету! Что же у нас вся жизнь по карточкам да безналичная станет?
-Ну, это временное явление, - сказал Уткир Сабитович несколько рассеянно.
-Какое же временное? Просто хотят у людей последнюю копейку отобрать. Люди голодные, денег нету. Вот они и готовы уже и в полтора и в два раза платить, но лишь бы хлеба пожевать да колбасы понюхать. Это мне ещё легко - у меня и куры, и утки, и поросятки. А как другие? Ведь люди то в долгах и голодают почти!
Оба неожиданно замолчали. Хотелось говорить, но эмоции не давали. Сергей Иванович разлил по пиалкам жидкий и холодный чёрный чай и откинулся на низкую и скрипучую спинку стула. Тут из-за приоткрытой двери послышался встревоженный крик Тулкуна:
-Сергей Иванович! Скорее сюда! Давление растёт, что-то случилось!
-Самый верхний клапан открой, дурак! - в ответ крикнул мастер.
Больше Тулкун не кричал, но Сергей Иванович нервно подскочил и быстро вышел. Положение, действительно, могло быть очень опасным.
Однако, ничего не произошло. Он вернулся спокойный через пару минут.
-Я же говорил, - повторил он. - Меня слушать надо. Тоже мне специалиста прислали. Ещё бы минута-две и всё - хана. Сейчас всё на нас, на стариках держится. Что они думают делать через пару лет, когда последние уволятся и разъедутся, я не знаю. Так о чём ты говорил, Уткир?
-Я вот говорил: "Займи, Сергей Иванович до получки несколько тысяч!"
-А?! Так сколько тебе надо?
-А сколько не в натяг, столько и давай.
-Пятёрочку хватит? - больше просто туго.
-Вот спасибо! Как получу свою карточку, откушу от неё кусачками шматок на пятёрочку и сразу тебе!
-Э-хэ-хэ!
Сергей Иванович встал и с серьёзным видом достал из кармана старой куртки пять тысяч сумов. Он ещё раз пересчитал и отдал Уткиру Сабитовичу.
-Так ты всё-таки решил карточку брать? И ты тоже в эту кабалу записываешься? - спросил он чуть погодя.
-Ну а что остаётся? Семью-то как-то надо кормить. Я уже не говорю одевать и обувать! Так не только в два, но и в три раза заплатишь! Я уже не знаю, что делать...
-Ну-ну ты это, не раскисай! Сейчас время такое пошло - надо крутиться! Найди себе дело какое. Подрабатывай, приторговывай, разводи, в конце концов!
-Да знаю я! Надо что-то делать. Пока ещё не знаю, что!
-Думай!
-Думаю.
Глава четвёртая.
Ещё вчера вечером Курбановы решили пойти в гости к своим соседям и друзьям Эшонкуловым. А с пустыми руками в гости ходить не принято. Сегодня Уткир Сабитович смог уйти с работы пораньше. Он пешком направился на базар. Здесь уже было совсем не так, как днём. Последние продавцы собирали непроданный за день товар, закрывали ларьки. Только на выходе, прямо у центральных ворот ещё толпились казашки со своими сумками. А метрах в ста, возле "чёрного ворона" скучали милиционеры. Они сидели на корточках и лениво посматривали на торгующих казашек. Уткир Сабитович подошёл к торгашкам, и те сразу заверещали: "Водка, сигареты, масло подсолнечное, спирт разливной". Уткир Сабитович всего за семьсот сум приобрёл бутылку "Пшеничной" и после этого встал в стороне, укладывая её в свою небольшую сумку. После того, как бутылка была тщательно уложена и замаскирована, Уткир Сабитович невольно встал и стал смотреть на этих несчастных продавщиц. Это были женщины от десяти и, наверное, до шестидесяти лет. Их товары расходились быстро, но работа их была рискованная. Их родственники за границей закупали дешёвые и часто недоброкачественные продукты и раз в неделю переправляли их через границу, а здесь за дело уже принимались эти бегуньи. Одно время они заполонили всю базарную площадь, цеплялись за каждого прохожего и проезжего, но вскоре этому было решено положить конец. И каждое утро "на борьбу с контрабандистами" выходили милиционеры. Они задерживали торговок, изымали товар, те активно сопротивлялись, вступали в рукопашную схватку. В итоге милиционеры "прописались" на базаре, а торговки пришли в постоянное движение. Им приходилось целый день беспрестанно перемещаться по базару, чтобы не быть пойманными. Уткиру Сабитовичу вспомнились те ужасные, душераздирающие сцены драк при задержании, визг, крик. "Вот, например, тоже бизнес! - подумалось Уткиру Сабитовичу. - Жалко их, но всё же это, действительно, незаконно. Это разрушает нашу экономику, наше независимое государство!"
Уткир Сабитович зашагал домой, намертво уверившись, что лучше работать на заводе, чем торговать контрабандой.
Наиля Рашидовна, как пришла со школы, стала заниматься готовкой. Она пекла и жарила. Так, чтобы к вечеру получился небольшой тазик печёного. Дети уже давно были на улице - играли на площадке.
Без пятнадцати семь Наиля Рашидовна позвала их домой, умыла, причесала. В семь часов Курбановы покинули своё жилище и пошли в гости. Прямо-таки праздник какой-то!
Фахриддин Эшонкулов с женой Маликой и сыном Донияром жили в двухэтажном особняке, который располагался буквально в ста метрах от пятиэтажки, в которой жили Курбановы.
Уткир Сабитович нажал кнопку звонка. Где-то далеко послышалась соловьиная трель, моментально залаяли собаки. Через пару минут по двору послышалось шарканье тапочек. "Ким бу?" - тоненьким голоском спросила Малика. "Открывай, Курбановы пришли!" - громко ответил Уткир Сабитович. Малика щёлкнула замком, и все заулыбались, приветствуя друг друга. Женщины обнялись и сразу же стали щебетать о всяких мелочах. "Проходите, пожалуйста! - пригласила Малика. - Фахриддин вот-вот будет. Он сегодня немного задерживается.
Уткир Сабитович разместился на топчане, который стоял прямо на улице и был устлан курпачами и небольшими ковриками. В одном углу стоял ляган со свежими фруктами, а в другом маленький телевизор. Посреди просторного двора бил небольшой фонтанчик. После долгого знойного дня так приятна и спасительна была эта прохлада и вечерняя нега. Наиля Рашидовна пошла помочь Малике по хозяйству. А дети играли в дальнем углу двора, там, где была весёлая зелёная трава, поливаемая каждый день, и молодые фруктовые деревья, на которых листва ещё даже не начинала желтеть.
А тем временем солнце опять перевалило за горизонт, и где-то занялся рассвет.
Уткир Сабитович с упоением созерцал чистый, ухоженный двор Эшонкуловых. Ему радовали глаз разросшиеся в клумбе кусты касторки, белоснежные пластиковые стол и стулья, ровные кирпичики брусчатки. У него тогда совершенно не было никакого чувства зависти. Он искренне радовался за Фахриддина.
Вскоре Малика и Наиля Рашидовна стали накрывать маленький достархан, стоявший посредине топчана. Они принесли свежие лепёшки, фисташки, арахис, миндаль и два маленьких чайника с зелёным чаем. В одном был горячий, только заваренный, а в другом холодный. Ещё через пять минут все трое уже сидели за достарханом и оживлённо разговаривали. Разговаривали так, словно ни у кого не было никаких проблем. Ещё через десять минут послышалось урчание автомобильного двигателя. Это Фахриддин загонял машину в подвал дома, который был устроен под гараж. Вскоре Фахриддин Эшонкулов уже в домашней одежде вышел к гостям во двор. Старые друзья горячо приветствовали друг друга. Мужчины сели за достархан, а женщины пошли на кухню. Ужин уже был готов. Дымящийся бешбармак перекочевал на большом лягане с кухни во двор и занял почётное место среди других блюд. Уткир Сабитович достал приготовленную бутылку "Пшеничной", но Фахриддин ожесточённо замахал руками. Он сам принёс с холодильника запотевшую бутылку "Узбекского стандарта" и поставил её на стол.
-Вот, - довольно сказал он. - Попробуем эту. И, вообще, надо поддерживать отечественного товаропроизводителя!
Уткиру Сабитовичу было не очень приятно, но он улыбался.
-Хоп, ака! - шутя, ответил он.
И потом уже серьёзно:
-Что, жена говорит, новую машину взял? Давай сразу рассказывай!
-Да нет, не купил, Уткир, в рассрочку взял. Так что она ещё пока не совсем моя. А так, чтобы купить, это не каждый сможет. Ну, а машина стоящая. Новая "Nexia DOHC" - потом покажу.
За разговором ужин шёл своим чередом. И тут в восемь часов Фахриддин переключил телевизор на первый канал. Начинался розыгрыш лотереи.
-Вот, - пояснил Фахриддин, - сын давно просит, купи да, купи. Я ему вчера взял один билет. Пацаны! - крикнул он. - Давай сюда! Начинается.
Мальчишки наперегонки добежали до топчана и улеглись перед телевизором. Донияр взял ручку и стал зачёркивать выпадавшие цифры, а Рустам старался ему помогать находить номера.
Взрослые вновь вернулись к своему разговору. Фахриддин-ака рассказывал, о том, как успешно идут дела, как развивается его фирма. Курбановым, в общем, оставалось только молча слушать. Через пятнадцать минут тихий разговор был прерван дружным криком мальчишек. "Ура!- повторялось вновь и вновь. - Победили!"
-Папа! - восторженно закричал Донияр, - я выиграл музыкальный центр "Samsung"!
Фахриддин сравнил номер билета с тем номером, что ещё высвечивался на экране и подтвердил:
Он поцеловал сына и, усадив рядом с собой, обнял за плечи. Рустам тоже подполз поближе к Уткиру Сабитовичу. Разговор перешёл на детей, на их успехи.
Малика стала рассказывать, какие строгие требования в гимназии, где учится Донияр.
-Мне кажется, - говорила она, - что скоро им и уроки будут преподавать на английском! С одной стороны хорошо, он уже азы освоил. Так что только словарный запас теперь расширяет. Но это ещё полбеды! С этого года ещё и немецкий изучать стали. Это трудно. Приходится теперь репетитора нанимать.
-У нас здесь в районе хороший репетитор есть - Елизавета Прокофьевна, - заметила Наиля Рашидовна. - Правда, говорят, берёт дорого.
-Да, она к нам и ходит! И я бы не сказала, что намного дороже, чем другие. Я вот думаю, что слишком трудно для детей - три языка сразу учить. Я имею в виду и русский.
-Ну, в английском и немецком слова многие похожи, - сказала Наиля Рашидовна.
-Вот он уже и начинает путать! А сейчас ещё спортом займётся, так вообще не знаю, что будет!
-А каким видом спорта хочешь заниматься? - спросил Донияра Уткир Сабитович.
-Кортовым теннисом, - ответил тот бойко.
Фахриддин заулыбался.
-Он как увидел "Кубок Президента", так сразу решил. А ты Рустама ещё никуда не отдал?
Уткир Сабитович спохватился.
-Да, он что-то ничего не говорит. Ты куда хочешь пойти, сынок?
Рустам смущённо заулыбался и опустил глаз.
-На каратэ.
-Всё. Тогда решено. Выберем с тобою секцию, и будешь заниматься!
Вскоре перешли к чаю. На столе разложили печёное, принесённое Наилёй Рашидовной, и плиточный шоколад, разломанный на дольки. За этими вкусностями разговор перешёл на темы отвлечённые - погоду и природу. Наконец Фахриддин позвал Уткира Сабитовича посмотреть его новый автомобиль. Когда мужчины ушли, Малика загадочно, почти шёпотом сказала:
-Пойдём, Наиля, покажу, что мне муж подарил на день рождения! Прелесть!
Они встали и пошли в дом. Дети играли на улице. Женщины поднялись в малый зал на втором этаже. Наиля Рашидовна села на белый кожаный диван, а Малика оставила её на пару минут. Вскоре она вернулась, бережно держа в руках красную плоскую коробочку.
-Я даже не думала, не ожидала! Он такой добрый! - лепетала она. - Ну вот смотри!
Малика развернула коробочку к Наиле и медленно открыла крышку. Наиля Рашидовна даже ахнула. В тусклом свете электрических ламп золото и бриллианты засверкали, как звёзды на чистом ночном небе. На дне коробочки на чёрном бархате лежал замечательный, шикарный гарнитур - большая плетёная цепочка, маленькая цепочка, серьги, два кольца, браслет. Все предметы тонкой ювелирной работы были выполнены из красного, жёлтого золота, платины. На каждом предмете была ослепительная россыпь кристально чистых бриллиантов.
-Никогда не видела ничего более красивого! - зачарованно прошептала Наиля Рашидовна. - Просто произведение искусства! Какая тонкая работа!
-Одного золота больше ста восьмидесяти граммов подлила в огонь масла Малика. - Только о цене не спрашивай! Я у Фахриддина сама не решилась спрашивать. Боялась, что после не смогу спокойно носить! Представляешь, как наши там обзавидуются.
-Ну и повезло же тебе. Такой муж у тебя. Инициативный, работящий, денежный. Знаешь как сейчас на заводе?! Такая жизнь пошла!
А тем временем внизу Фахриддин объяснял все преимущества своей новой машины. Он долго говорил о комфортабельном салоне, о мощном моторе и электронной оснастке. Уткир Сабитович молча слушал, заложив руки за спину. Фахриддин разглагольствовал, а потом, взглянув на Уткира, замолчал и, немного погодя, спросил серьёзно:
-Ну как жизнь, Уткир? Что думаешь делать?
Уткир Сбитович опёрся на капот и посмотрел на бетонный пол.
-Трудно сейчас, Фахриддин, зарплату на заводе не платят. Правда что-то мутят с пластиковыми карточками, но это ещё не о чём не говорит. Да что мне тебе жаловаться? Сам, наверное, знаешь?!
Фахриддин положил другу на плечё руку и заговорил.
-Сейчас нет толку работать на государственных предприятиях. Этот твой завод постепенно умирает. Я давно с ним не имею никаких дел, но представляю, как там сейчас. Предприятие не платежеспособно. Я тебе вот что хочу сказать - сейчас надо неофициально устраиваться на посильную работу. Частникам не выгодно принимать тебя на работу официально. Знаешь, какие налоги? Вот все и стараются обналичить через третьи организации, отмыть. Так всем лучше. И хозяину удобно, и работнику выгодно - как правило, неофициальная зарплата намного больше и выплачивается своевременно. Только государство проигрывает. Так что любому предпринимателю когда-то приходится вступать в сделку с собственной совестью. - Уткир Сабитович продолжал молчать. - Я вот к чему веду - бросай этот завод, переходи ко мне. Что я чужим плачу? Давай, всё легче будет!
-Да образования никакого не нужно! Я хочу открыть новый магазин, если хочешь, можешь пока там поработать. Ты не подумай ничего такого. Я тебе это как друг говорю. Подумай, прежде чем отказываться.
Уткир Сабитович не очень хорошо соображал в этот момент. Он не знал обидеться на Фахриддина за такое предложение, или пламенно благодарить его.
-Хорошо, - сказал он. - Я подумаю. А теперь пойдём наверх, а то там, наверное, женщины нас уже потеряли!
-Пойдём.
А женщины про них и не вспоминали. Они болтали, как могли болтать только две близкие подруги.
-Вот такие вот у нас дела, - говорила Малика. - Так что Фахриддин решил открыть магазин, где бы принимали эти пластиковые карточки. Денег же в городе нету. Что у нас вообще за город такой? А на заводе столько людей смогут получать деньги на карточку! Ведь это хорошая идея!
-Хоти-и-ин! - послышалось в это время на улице.
Малика выглянула в окно.
-Куда вы там запропали? - спросил снизу Фахриддин. - Мы-то думали, что вы нас ищите, а вы про нас совсем позабыли?
-Ну, как же! Уже бежим!
В этот вечер в уютном огороженном дворике ещё долго не гас свет над топчаном.
Домой Курбановы вернулись, только к двенадцати часам ночи. Дети были сразу отправлены спать, а родители ещё несколько часов говорили на кухне. Говорили о жизни, о наболевшем, пытались найти выход из сложной сложившейся ситуации.
-Так ничего и не говорят, - шёпотом сказала Наиля Рашидовна. - Я вот думаю, на каникулах съезжу к сестре в Казахстан. Там сейчас, говорят, очень много работы. Благо граница рядом. Я знаю, что ты против переезда, но можно жить здесь, а работать там. Что тут такого. Если вы о себе не думаете, так хоть о детях подумайте! - вдруг сорвалось у неё с языка. Она замолчала, ожидая бури, шквала. Почему-то перед её глазами стоял портрет Батыра. Но ничего не произошло. Всё было мертвецки тихо.
-Да, - глухим, сдавленным голосом, ответил Уткир Сабитович. - Ты права, как это не печально, ты совершенно права. Надо заботиться о детях. - Он помолчал немного и как-то грубо продолжил. - О живых детях, Наиля. Мы же решили, что прошедшего не вернуть. Я знаю, что ты постоянно думаешь о Батыре. Ты же терзаешь себя. Я люблю его так же, как и ты, но ничего уже не сделать. Ты же и детей ранишь, когда они видят тебя такой. Ты как - бы в трауре постоянно. Так что тут не только в деньгах эти наши проблемы. Мы, по-моему, не правильно на жизнь смотрим. С одной стороны с лишком легко, с другой - с лишком сложно. Давай на сегодня оставим этот разговор. Пора идти спать! - он уже встал и пошёл с кухни, но потом повернулся. - А к Гульбахор съезди - кто его знает!
Уткир Сабитович, тихо ступая, пошёл в комнату. А Наиля Рашидовна прошла на балкончик и выглянула в окно. Сначала она смотрела на далёкие холмы, серебрящиеся в лунном свете, но потом её глаза сами посмотрели на уютный коттедж Эшонкуловых. Там на улице ещё горел свет, а Фахриддин, обняв за плечи Малику, сидел на краю топчана. Наиля Рашидовна никогда раньше не завидовала. Она и не знала это чувство и познакомилась с ним только сейчас. Она ещё не понимала, что завидует. Ей просто было непонятно, почему Эшонкуловы так богаты? Почему у Фахриддина такая хорошая работа? Почему у Малики такой шикарный гарнитур? И самое главное - почему они так дружны и все живы - здоровы? Верно говорят - деньги к деньгам.
Уткир Сабитович тихо ступил на палас в зале и, осторожно пробираясь в темноте, пошёл к спальне. Он ступал почти бесшумно, но тут Рустам поднял голову и тихо спросил: "Пап, а ты правда отведёшь меня завтра на каратэ?" "Конечно, если сейчас же будешь спать!" - так же тихо ответил Уткир Сабитович. Рустам улыбнулся и, положив голову на подушку, почти в тот же миг заснул. Ему просто так хотелось быть сильным и знаменитым, как Брюс Ли!
Глава пятая.
Мало кому интересен рабочий день обычного труженика. Утро - спешка и страх опоздать. Затем целый день монотонной часто изнурительной работы. Кроме того, нужно иметь характер и крепкие нервы, чтобы быть рабочим человеком. Ведь здесь человек не видит итога своей работы, и результата. Он выполняет маленький отрезок большой работы. И очень нелегко, особенно в трудные времена, чувствовать себя частью чего-то большого и важного, но не маленькой шестерёнкой в большом механизме! Поэтому-то всё чаще люди не видят от своей работы пользы общей или даже элементарного результата. Для них работа становится тяжёлой повинностью, благодаря которой они получают свою трудовую копейку, которая позволяет не умереть с голода. А что делать, когда и денег нет? Трудный вопрос. У каждого на него свой ответ. Однако, люди под страхом увольнения молчат, продолжают работать без воодушевления, но со злобой и скрытым недовольством. В этом случае проигрывают все. А чаще всего именно так и происходит! Печально.
В пятницу утром Курбановым было тяжело вставать. Вчера все легли спать поздно, так что утром глаза наотрез отказывались открываться. Но, что поделаешь? - Выбирать не приходится.
Вообще утро выдалось неудачным. Уходя из дому, все журили Гулю. Не то что не советовали, но даже запрещали возиться на кухне. Посуда же денег немалых стоит! Кроме того, Уткир Сабитович чуть не опоздал на работу. Он влетел в цех буквально в последнюю минуту. И только он хотел расслабиться, осознав, что успел, как его охватило незнакомое, неприятное чувство. Он не мог понять, что произошло, но он точно знал, что что-то не так.
-Что случилось? - сразу спросил Уткир Сабитович у Тулкуна.
-У Сергея Иванович на проходной листовки нашли. Ох, там скандал! - на ухо прошептал ему тот в ответ.
-Понятно, - прошептал Уткир Сабитович. - Иди работай, не отвлекайся. Это никак не должно повлиять на работу. И смотри - слухов всяких не распускай. Ты сам знаешь, какой человек Сергей Иванович. Так что может ему их и подкинули! Всё иди!
Узнав от Тулкуна эту шокирующую весть, Уткир Сабитович поспешил в маленькую курилку. Последний раз провокационные листовки с призывом к забастовке были разбросаны на заводе два месяца назад. Тогда никого не нашли, но пообещали, что "саботажники будут строго наказаны". Уткир Сабитович стал рыться в столе у Сергея Ивановича. Он спешно выдвигал шкафчики, открывал тумбочки - не было ничего. Наконец Уткир Сабитович заглянул под стол и в самом дальнем углу, у стены заметил что-то тёмное. Он протянул руку и вытянул оттуда небольшой свёрток, обёрнутый в газету и перевязанный бичевой.
Дрожащими руками он развязал узел, развернул газету, и тут перед его глазами предстала ровная стопка новеньких листовок, отпечатанных в какой-то типографии на плохой дешёвой бумаге. Он даже не успел прочитать написанное. Только лишь несколько слов выхватили его глаза - "до каких пор", "хватит" и "забастовка". Уткир Сабитович быстро свернул газету и вышел из комнатки. Быстрыми шагами он пересёк цех и кинул злополучный свёрток в одну из топок. От высокой температуры края бумаги сразу почернели. Языки пламени отрывали чёрные шматки и взметали их вверх. Уткир Сабитович не стал привлекать внимания работников. Он повернулся и пошёл в комнатку, чтобы взять журнал и начать свой утренний обход. Но тут же приостановился, заметив, что к комнатке подошли какие-то неизвестные люди. Уткир Сабитович взял себя в руки и, как ни в чём не бывало, пошёл прямо к людям.
Незнакомцев было пятеро. Всех их, за исключением, охранника, Уткир Сабитович раньше не видел. Тем не менее, он поздоровался с каждым за руку и уже направился к двери, когда его окликнули.
К нему обратился высокий мужчина в костюме с аккуратно приглаженными волосами. Среди незнакомцев он выглядел начальником, хотя могло быть и не так.
-Извините, - спокойно сказал он низким голосом, - вы не покажите нам рабочее место Сергея Ивановича Базарова?
Уткир Сабитович ожидал этой просьбы, но для вида он очень удивился и в ответ спросил:
-А что, собственно, случилось? Где сам Сергей Иванович?
-Не беспокойтесь, всё в порядке. Нам просто нужно осмотреть его рабочее место.
-Вообще, это вот здесь, - сказал Уткир Сабитович, открыв грязную рассохшуюся дверь.
-Всё, спасибо! - сказал уже охранник, зачем-то положив руку на кобуру с пистолетом. - Занимайтесь своей работой и не мешайте нам заниматься своей!
И тут же все пятеро принялись обыскивать комнатку, переворачивая всё вверх дном. Уткир Сабитович с удивлённым видом посмотрел на них. Затем взял журнал, ручку и пошёл на свой утренний обход, постоянно оборачиваясь. Его никто не окликал. Когда он вышел из этой каптёрки, лицо его было мертвецки белым, а сердце бешено колотилось. Впервые Уткир Сабитович не мог сосредоточиться на своей работе. Так что он не мог поручиться и за точность вписанных данных. Этот обход у него занял почти полтора часа. Зато, когда он вернулся, Сергей Иванович уже был на своём месте. К удивлению Уткира Сабитовича он не был расстроен или подавлен. Скорее наоборот - Сергей Иванович был бодр и полон сил. Когда Курбанов вошёл, он встал и протянул ему руку.
-Спасибо, выручил ты нас! Помог ты нам в нашей нелёгкой борьбе! Честно сказать, я думал, что уже всё! Если не мы, то кто тогда откроет глаза этим слепым котятам? - живо заговорил он, снова вернувшись на стул.
-Я не хотел помогать вам в этом деле, - задумчиво возразил Уткир Сабитович. - Просто тебя было жалко. Ты вот рискуешь, а для чего? Ведь толку никакого!
-Ну, как никакого?! Мы в этот раз более пятисот штук успели разбросать. И почти все они на руках. Я знаю, люди читают, другим передают, думают! А тебе спасибо! Я твой должник!
-Да ну, что за ерунда! Просто я думаю, не стоит вам больше этим заниматься.
Сергей Иванович лукаво улыбнулся и навалился локтями на стол, наклонившись к Курбанову.
-Наше дело правое, и мы победим! - пропел он. - А если по секрету, то уже готовятся бумаги на счёт карточек. А то вишь, что делают - заставляют народ радоваться этим подачкам! Ты слышал? Один инженер письмо директору написал: "Прошу, - говорит, - не перечислять мои деньги на пластиковую карточку! Я, - говорит, - не дурак!" Так и написал, представляешь? А вот недавно письмо на завод пришло. Оказывается, группа рабочих написала письмо президенту, рассказала всё, как есть. Ну никто, естественно, не подписался. Жить хотят. Там это письмо прочитали и отправили обратно с просьбой разобраться. Прокол, конечно, но всё равно приятна нам эта активность!
Уткир Сабитович сидел с уставшим видом, опустив голову. Но в это время он внимательно слушал и напряжённо думал.
-Вот несколько лет назад было ещё хуже, но никто и пикнуть не смел. А как мы стали "работать", так и люди стали смелее, стали думать. Мы, Уткир, уже давно в петле сидим. И эту петлю всё сужают. А мы привыкли и терпим, хотя можем спокойно из нее вылезти. Ведь есть же у нас права. Есть! Так что большей частью нас удерживает в петле наш глупый первобытный страх, неуверенность, малодушие и неверие. Вот так-то!
Он прищёлкнул языком, и медленно двигаясь, закурил.
-Вот я, - продолжил он чуть погодя. - Вот я человек сильный, и я вне петли. Поэтому мне всё видно и так горестно, за остальных. Люди ведь не живут, они как роботы. А надо разбудить силу воли и просто ожить. Надо не представлять повседневную рутину, как обузу, как груз. Это начало... Да ну её, эту философию!
Сергей Иванович глубоко и с наслаждением затянулся и неожиданно бросил сигарету на пол. Уткир Сабитович с удивлением посмотрел на него. Тогда Базаров снова улыбнулся и сказал:
-Всё, я бросил и больше в рот не возьму. И так может не каждый!