Февраль. Опять чернила эти. Сменить бы картриджи, да лень. Читаю, что там в Интернете, и нервно кушаю пельмень. А тут еще какой-то Гришка - куда он лезет, чтоб ему? Грязна реальность, как манишка, и липнет к телу моему. Куда ни глянь, одни напасти. Повсюду серость и разброд. Пойти мне, что ли, взять фломастер. Нет, лучше водки. Водки! Вот! Душа горит - не разгорится. Мне б только стопку - не зело. Чтоб порох мой в пороховницах не шибко сильно развезло. На кухню, враз повеселевший, - умри проклятая тоска! Но предсказать камо грядеши, увы, нам не дано пока. Свой путь пройдя до половины, почти добравшись до полста, вдруг оступился и, безвинный, в прихожей тело распластал.
Так, не успев хватить стопарик, я оказался на полу, и сдулся, как последний нарик, случайно севший на иглу. Мечтал творить и кушать дыни, писать и чавкать колбасой, и возлежать на паланкине под сенью девки вековой. Везде цветы, и мы над ними. И зайцы падают на них, когда стреляешь холостыми ты в этих трусов и трусих. Мечты. А помню, куролесил. Я был парнишей - о-го-го. Потом подрос на "Геркулесе", и стал жеребчик - и-го-го. И пел в Кремлевском без фанеры, и тонну выкурил травы. Как Элтон Джон, но только в сэры* еще не выбился, увы. Пускай - мне большего не надо. Иллюзий нет, сомненья прочь! Я отыскал в лице де Сада коллегу, спутника и проч.
Наверно Б-г меня оставил. Лежу и пялюсь в потолок. Я был не самых честных правил, и вот - не в шутку занемог. Заплачет "Джетты" грустный ротор, вздохнет на ветке мастодонт. Где Айболит, где добрый доктор? Напрасно... Все ушли на фронт.
* - Альтернативная версия: "Почти Лужков, но только в мэры..." Лужков тоже любит "петь" в Кремлевском, только под фанеру. Так что не знаю даже какая версия лучше.
|