Если выложить тесто на стол, пальцем провести по нему бороздку, влить в нее воды и посадить вокруг деревья, вы увидите то, что он видел сейчас с козел своей повозки. Он сглотнул слюну, осознав вдруг, что давно уже не ел свежего хлеба. Прошло три дня с тех пор, как они покинули город, и хорошая пища осталась в далеких воспоминаниях.
В минувшие дни он мог запросто пересекать холмы всего лишь с караваем подсоленного, чуть плесневелого хлеба, Так что сейчас ему казалось просто роскошью иметь свежий хлеб, вино да еще и на закуску что-нибудь. Так он себя уговаривал; однако его кошель сейчас разбух чуть сильнее обычного, и трудно было удержаться от того, чтобы себя побаловать. Эта поездка была самой роскошной за все его семь лет занятий торговлей.
- Куриные ножки.
Эти слова произнесла его спутница - возможно, она услышала, как он сглотнул. Ее лицо было укутано в шарф из лисьего меха, но тот мех, который она расчесывала, держа на коленях, принадлежал не лисьему, а волчьему хвосту.
У волков обычно мех короче и хуже качеством, но этот был выше всяких похвал. По ночам с ним было тепло, как с зачарованным. Расчесывая мех, она, стремясь к совершенству, изредка покусывала кончик хвоста.
Сперва Лоуренс дивился про себя, насколько дорого стоит такой мех, потом - сможет ли он его продать по такой цене. Но, увы, хвост не продавался - он по-прежнему рос из своей живой владелицы.
- Значит, вот чего ты хочешь, э? - ответил он и тут же заметил, как ее уши дернулись. Уши были того же цвета, что и хвост, и с парой этих остреньких бурых ушей на голове она выглядела очень величественно. Несмотря на то, что уши были не человеческие.
Дело в том, что Хоро, юная дева, сидящая рядом с Лоуренсом, не была человеком. Она обладала волчьими ушами и хвостом, а истинным обликом ее был облик гигантской волчицы, присматривавшей за пшеничными полями.
- Но живая курица еще лучше.
- Потому что она откладывает яйца?
Перед его мысленным взором встал образ яичницы. У Хоро был дар заставлять Лоуренса мечтать о еде. Сама себя она прозывала "Мудрой волчицей из Йойтсу" и любила еду больше, чем людей.
- Вкус, ощущение во рту - просто невозможно устоять... перья, правда, доставляют неудобство.
Если бы она шутила, Лоуренс бы улыбнулся в ответ. Но, увы, она не шутила. Под ее губами скрывались острые клыки.
- Я никогда не ел сырую курицу, но знаю, как ее готовить.
- Хмм?
- Сначала ощипываешь ее, потом потрошишь, извлекаешь косточки. Добавляешь пряности. Отвариваешь овощи, начиняешь ими курицу. Чуть смазываешь кожицу маслом, чтобы получилась хрустящая корочка, потом жаришь... эй, у тебя слюни текут.
- Нн-муу... н-муу...
Лоуренс только слышал об этом ястве, сам его никогда не готовил, но описания хватило, чтобы разогреть воображение Хоро. Мудрая волчица, позабыв про гордость, уставилась в пространство. Лоуренс был с ней уже достаточно долго, чтобы привыкнуть к такому. И ее постоянного нудения он тоже уже не боялся. Того, что не продавалось, он никак не мог купить, а значит, у него было преимущество. Откашлявшись, он продолжил:
- Но знаешь - самые вкусные куры - те, с которыми по-особому обращались.
- По-особому?
Хоро уставилась на него своими янтарными с красноватым отливом глазами. Непохоже, что она притворялась; при виде этих глаз Лоуренсу всегда хотелось ее баловать.
- Куры, которые ни самцы, ни самки.
- Хмм?
Хоть возраст Мудрой волчицы и исчислялся веками, она, похоже, никогда о таком не слышала. Но вместо того, чтобы взволноваться, она возбужденно потребовала продолжить.
- Ну?
Не ожидая такого, Лоуренс прокашлялся и пояснил:
- Те, которых еще цыплятами оскопили.
- Но... почему...
- Они растут еще более мягкими и сочными, чем обычные куры. Они не такие сильные, их жизненная сила не уходит в яйца... что?
- Хмм...
Она нарочито опустила глаза и ухмыльнулась, обнажив клыки.
- Да, это звучит вкусно.
В своем истинном обличье она была колоссальна. Достаточно колоссальна, чтобы проглотить Лоуренса целиком. Поэтому ее шутки касательно его самых важных мужских органов заставляли Лоуренса чувствовать себя особенно уязвимым. Он громко прокашлялся и хлопнул поводьями. Хоро рассмеялась, но не стала продолжать атаку. Она смеялась и виляла хвостом.
- Не тревожься, я знаю, ты способный самец, когда это необходимо.
Хоро вновь показала клыки, усмехаясь. Будучи мужчиной, Лоуренс мог лишь улыбнуться в ответ; он знал, что танцует под ее дудку, но поделать с этим ничего не мог.
- Но...
- Ай!
Хоро схватила его за ухо, заставив невольно натянуть поводья; это стоило ему протестующего ржания лошади.
- Ты недостоин зваться мужчиной, если так смело преувеличиваешь, потому что считаешь, что так я не буду тебе докучать.
Она прочла мысли Лоуренса. Выпустив наконец его ухо, она недовольно уперла руку в бедро.
- Пфф! Поэтому я и буду тебя дразнить. В таких красках описываешь вкусную еду, когда мы едим что-то подозрительное... этак я просто исчезну!
Строго говоря, ели они одно и то же, и последняя фраза Хоро была, пожалуй, изрядным преувеличением.
- Послушай, это, конечно, не пир, но хлеб, который мы едим, не ржаной, а из пшеницы с овсом. Вино приятное и с хорошим послевкусием. Кроме того, у нас есть сыр, сушеная говядина, фрукты, изюм... В прошлом я при себе имел только лишь лук да чеснок, так что с моей точки зрения это просто роскошь!
Несмотря на то, что иногда Хоро вела себя по-детски, а иногда - по-звериному, ее ум Лоуренса поражал. Она была не из тех, кто подолгу упрямится без повода; но все же на подобные выплески была горазда.
- Этак я и умереть могу.
И она с печальным видом отвернулась.
Неужели такое лицедейство вообще возможно в этом мире? Лоуренс смотрел на презрительно глядящую в другую сторону Хоро так, будто прикусил язык.
Если он ответит, то проиграет; если промолчит, начнется состязание, кто кого переупрямит, и он сломается первым. Хоро ведь может его мысли читать. Все, о чем он мечтал в душе, - мирное путешествие с ней вдвоем, и она нисколько не стеснялась использовать это против него.
- Ладно, ладно.
- ...Ладно что? - холодно переспросила она, по-прежнему сидя к Лоуренсу спиной.
- Прости. Куплю я тебе курицу, если будут продавать. Но только пока мы не доберемся до следующего города.
Самая большая уступка, на какую он был готов. Никогда бы он не сделал этого предложения, будь они уже в городе, поскольку все равно не мог бы позволить себе такую трату. Ему и сейчас казалось, что его рот сам эти слова сказал, помимо его воли. Хоро осталась сидеть спиной к нему, но уши встрепенулись. Несомненно, ее острый ум сейчас подсчитывал - можно ли заставить Лоуренса уступить еще.
- Ты ведь помнишь, что я умею отличать ложь от правды?
- Конечно, помню.
- Честно?
- Ага.
- Хмм...
Она снова замолчала. Лоуренс чувствовал себя преступником, ожидающим ее приговора, хотя, чтобы понять, виновен он или нет, умственных усилий требовалось совсем немного. И все же выбраться из этого нелепого положения он не мог.
В конце концов Хоро поняла, похоже, что его предложение - самое большее, что можно выжать, если она хочет закончить все с улыбкой... и она улыбнулась. Вот дьяволица! Ее стремительные смены настроения могли очаровать любого мужчину, не только одинокого путешественника.
- Ладно, но, ты...
- Что?
Он медленно тронул повозку вперед.
- Ты ведь вправду не лгал, верно?
- ...Ты имеешь в виду - про оскопленных цыплят?
- Дурень. Про то, что ты купишь мне курицу.
Почему она так старается лишний раз убедиться? В Лоуренсе зародилась тревога, которая еще усилилась, когда Хоро потянула его за рукав. Он тут же снова стал торговцем.
- Говорил ли я что-то вроде -
- Ты ведь сказал, да?
Она придвинулась лицом вплотную к Лоуренсу и перебила его, поскуливая по-щенячьи. Лишь теперь он смог отчетливо разглядеть то, что было впереди. Возле бесконечной ленты дороги стоял человек. Что рядом с ним, Лоуренс разглядеть не мог, но, с учетом острых глаз Хоро, там, по-видимому, была курица.
- Конечно же, ты не станешь заводить безнадежный спор о том, что ты говорил и чего не говорил?
Ничего на свете не было более страшного, чем улыбка Хоро, когда она на самом деле не улыбалась. Ему хотелось объяснить ей, что куры очень дорогие, но это срабатывало только в тех случаях, когда она желала слушать, и Лоуренс сильно сомневался, что сейчас как раз такой случай. Он покосился на Хоро и вздохнул. Если сейчас он не скажет правильных слов, она его вообще убить может.
- Ладно, прости. Я сдержу слово. Но -
- Но? - ответила она практически одновременно с его словом, поедая Лоуренса серьезным взглядом. Лоуренс сказал себе, что слова надо выбирать лучше.
- Но только одну.
Хоро уставилась ему в глаза. Мгновение удушающего молчания - и Хоро, повернувшись вперед, ухмыльнулась. Лоуренс чувствовал себя, как фазан, которого спугнул пес. Поймав себя на этом сравнении, он тоже обратил взор вперед - и как раз в этот момент человек у дороги, заметив повозку, встал. Когда повозка приблизилась, человек замахал руками, улыбаясь до ушей; лишь тогда Лоуренс заметил привязанную у него в ногах курицу.
- Только одну, - повторил он, дабы избежать любых недопониманий.
***
- Желаешь что-нибудь приобрести в дорогу?
В этой дикой, холодной местности пешеходы встречались редко. Одинокий торговец, дождавшийся Лоуренса, был долговязым парнем примерно его лет. Впрочем, несмотря на худобу, выглядел он сильным - подобным телосложением могут похвастаться лишь крестьяне. Пожав ему руку, Лоуренс удивился, какая грубая у него кожа.
- Кроме курицы, у меня еще особое пиво есть, не желаешь попробовать?
Он был куда более загорелым, чем бродячий торговец. Несмотря на драную одежду и белые облачка при каждом выдохе, ясно было, что ему не холодно. Радостно улыбаясь, он постучал по стоящему рядом бочонку высотой по колено. Стучал он с веселым видом, хотя железный обруч на бочонке изрядно проржавел, и сей сосуд мог развалиться на части в любую секунду. А вот курица, напротив, была жирная, откормленная и бодрая. Интересное сочетание.
Лоуренс, задумавшись, поскреб подбородок. Судя по тому, что Хоро не подзуживала его, она тоже задумалась. Откуда вообще здесь взялся молодой парень даже без дорожного платья?
- Можно попробовать пиво?
Молчание никуда их не завело бы, так что Лоуренс наконец задал вопрос; мужчина быстро кивнул.
- Ну конечно!
Он извлек большой круглый черпак и, открыв бочонок, набрал пива.
- Совсем недавно сварено - погляди, какая пена!
Лоуренс отхлебнул и обнаружил, что пиво на удивление вкусное. Возможно, зерно или вода здесь были отменного качества. Почувствовав, что Хоро тоже хочет попробовать, Лоуренс дал ей глотнуть, и она тотчас взглядом попросила добавки.
- Не желаешь купить чего-нибудь?
Лоуренс кивнул и покосился на курицу. Он догадывался, с каким трудом Хоро сдерживается, чтобы не завилять хвостом. Пиво и жареная курица... она, должно быть, в диком восторге.
- Да. Я возьму вот эту курицу и немного пива.
Мужчина был так рад сделке, что даже не заметил, как у Хоро дернулись уши. Однако Лоуренс был не каким-то случайным попутчиком при Хоро.
При всех своих недостатках он все-таки мог более-менее считаться бродячим торговцем и потому уронил:
- Вообще-то, быть может, мне понадобятся еще куры... одной может не хватить.
- Ээ?
Парень, похоже, был потрясен. И Хоро в не меньшей степени - она смотрела на Лоуренса изумленно. В последнее время она сравнительно неплохо познакомилась с ценами на товары и, скорее всего, знала, как дороги куры.
Всякий раз, когда Хоро выпрашивала у Лоуренса что-нибудь, она находила способ возместить траты впоследствии. Все же она была благородным созданием.
И потому она явно была поражена, когда услышала, что Лоуренс собирается купить еще кур.
- Тут ведь где-то поблизости деревня? У нас есть немного времени; если ты свободен, не проводишь ли нас туда, чтобы мы купили еще?
Судя по набору товаров этого парня, он явно был не бродячим торговцем, а значит, скорее всего, пришел сюда из ближайшей деревушки, чтобы торговать или меняться с проезжающими.
Как и ожидал Лоуренс, его собеседник кивнул - сперва неуверенно, второй раз уже веселее.
- Ты не шутишь?! Ну конечно, с удовольствием!
Его радость была очевидна. Закрыв бочонок, он затем отправил свои пожитки в суму, положил ее на бочонок и привычным движением поднял это все на плечо. Другой рукой взялся за веревку, которой была привязана курица, и весело воскликнул:
- Идите за мной, я покажу!
И бодрым шагом двинулся прочь от дороги. Там, куда он шел, была дикая местность, однако же, на взгляд Лоуренса, достаточно ровная, чтобы можно было проехать на повозке. Натянув поводья, Лоуренс направил лошадь следом за провожатым. Лишь тогда Хоро потянула его за рукав и сказала:
- Послушай, если я тебя рассердила, то так и скажи.
Она смотрела застенчиво. Должно быть, она чувствовала, что Лоуренс дразнит ее, говоря, что собирается купить еще кур. Лоуренс не удержался от смеха; Хоро кинула на него сердитый взгляд.
- Прости. У меня просто возникла одна мысль, потому я у него и спросил.
- Мысль? - подозрительно переспросила Хоро.
- Да... можешь это назвать шестым чувством торговца.
Она смотрела на Лоуренса неверящим взглядом, но он предпочел не обращать внимания.
Хоро, конечно, умела подлавливать его с помощью лицедейства, но в свое чутье торговца он верил.
- Если все пройдет хорошо, я куплю тебе много кур.
Несмотря на заявление Лоуренса, выражение лица Хоро не изменилось.
- Поживем - увидим... но я особо многого не жду.
Хоро смотрела в будущее без восторга, но Лоуренс - с нетерпением. Куда бы бодрый молодой человек их ни вел - там Лоуренсу представится возможность получить прибыль.
***
Они добрались до маленькой деревушки близ леса и ручья. Дома стояли хаотично - по-видимому, деревню возводили впопыхах; поля, как ни гляди, были вспаханы неважно. Словом, деревня производила неприглядное впечатление.
В городах и деревнях, которым недоставало твердой руки, либо хаотично кипела жизнь, либо пахло нищетой, и это поселение явно относилось ко второй категории.
- Вот уж действительно - вдали от дорог.
При виде расстилающейся перед путниками картины не приходилось удивляться прямоте Хоро. Города существуют, чтобы соединяться дорогами с другими городами; деревни существуют, чтобы соединяться дорогами с поместьями аристократов. А здесь - не только деревня выглядела уныло, но и дорог поблизости не было видно. Можно сказать, это место было полностью отрезано от мира. Островок цивилизации в глуши.
- Вот и пришли. Добро пожаловать в деревню Джисаз!
Какая-никакая, а все же деревянная изгородь здесь имелась, отмечая землю, принадлежащую деревне. Парень приветственно обратился к Лоуренсу и Хоро, едва очутился за этой изгородью. Да, перед путниками была "деревня"... правда, чего-то большего о ней и не скажешь.
Давно заметившие повозку селяне подходили к приехавшим и бесцеремонно ели их любопытными взглядами.
- О, о, ну-ка! Для начала давайте-ка сюда! Отрясите пыль с ног в моем доме!
Вместо того чтобы познакомить прибывших с остальными селянами, парень гордо повел их к себе в дом. На этот раз Лоуренс улыбался вместе с Хоро, глядя, как гордится их провожатый тем, что привел в деревню путешественников. По словам "отряси пыль с ног" Лоуренс решил, что местные жители веруют в Единого бога. Поняв, что его ожидания оправдываются, он мысленно возрадовался.
Паренек открыл дверь своего дома и поспешно нырнул внутрь. Послышалось несколько приглушенных недоумевающих вопросов, потом наружу заполошно выскочила крепко сложенная женщина. Лоуренса позабавило то, что она и тот паренек были точно по одной мерке вылеплены.
- Ох, ох, добро пожаловать, заходите. Эй, ты, быстро позови сюда старейшину!
Лоуренс продолжал улыбаться, и отнюдь не из-за гостеприимства местных жителей. Лицо Хоро вдруг озарилось пониманием: похоже, она осознала наконец, какова истинная причина улыбки Лоуренса.
- Что ж, благодарю за теплый прием, но мы всего лишь обычные бродячие торговцы...
- О, о... мы вам так рады! Пожалуйста, проходите... Боюсь, правда, мы не можем предложить вам ничего дорогого или роскошного...
Лоуренс смущенно хмыкнул и повернулся к сидящей рядом с ним Хоро. Та сразу же подыграла ему - улыбнулась женщине и кивнула. То, что Лоуренсу не требовалось все объяснять Хоро, само по себе было прибылью - теперь он мог спокойно заниматься остальными вещами.
- Нет, благодарим за гостеприимство... и просим прощения за вторжение.
- Заходите, прошу... Повозку оставьте вон там. Ты! Эй, а ну-ка принеси сена и наполни кадку водой!
Этот возглас был адресован мужчине с мотыгой на плече, стоящему в толпе. Несомненно, женщина и была главой семьи. Мужчина посмотрел озадаченно, но тут же послушался и занялся тем, что приказали. Лоуренс сошел с повозки, Хоро за ним. Уже входя в дом, они заметили, что знакомый парнишка ведет старика.
***
Под ногами не было ни каменой плитки, ни деревянного или каменного фундамента - просто выровненная земля. Ямка в земле служила очагом, рядом с ней стояли стол и несколько деревянных ящиков, играющих роль стульев.
К одной из стен была прислонена разнообразная крестьянская утварь из дерева, со стропил свисали связки лука и чеснока. На верхней полке шкафа виднелось что-то белое - возможно, дрожжи.
При всей внешней неприглядности здесь было просторно. Исходя из количества стульев, горшков и мисок Лоуренс решил, что здесь живет несколько семей. На постоялых дворах Лоуренсу было уютно, но, выросши в бедной семье, особенно хорошо он себя чувствовал именно в такой вот обстановке. Хоро же, напротив, явно не видела здесь ничего хорошего.
- О, понятно. Вы едете на север.
- Да. Мы направляемся в Реноз.
- Ясно... что ж, наша деревня бедна, как вы можете видеть. Для нас визит бродячих торговцев - большая радость.
С этими словами старейшина поклонился. Старая поговорка гласит, что титул влияет на облик человека, и точно - те, кого зовут "деревенскими старейшинами", все одеваются в одной и той же манере. Даже любопытно.
- Думаю, сам Господь привел меня сюда. И тут такое гостеприимство. Если я могу чем-то помочь вам - спрашивайте, не стесняйтесь. Хоть я и скромный торговец, но сделаю все, что в моих силах...
- Благодарим тебя.
Улыбка на лице Лоуренса была вовсе не для того, чтобы произвести хорошее впечатление, - он улыбался искренне. Он действительно считал, что в эту деревню его направил сам Единый бог.
- Возблагодарим Господа за то, что свел нас вместе...
После молитвы Лоуренс и Хоро чокнулись деревянными кружками.
- Ахх... какое замечательное пиво.
- Нам стыдно... Господа надлежит благодарить вином, но виноград на нашей земле не растет...
- Что ж, хорошее или нет будет вино - конечно, во власти Господа; но хорошее ли будет пиво - во власти людей. И в вашей деревне, похоже, есть настоящие мастера.
Старейшина скромно помотал головой, но было видно, что он счастлив услышать такие слова. Сидящая рядом с Лоуренсом Хоро молча наблюдала за представлением; но Лоуренс знал, что она не считает его глупым, как и здешнюю еду не считает недостойной своего внимания. Он не мог не заметить вопросительные взгляды, которые она время от времени кидала в его сторону, будто говоря: "Что же именно ты затеваешь?"
- Это пиво варится по тайному рецепту, - сказал старейшина, польщенный, что их пиво похвалили. Чтобы заслужить приязнь старших, достаточно просто слушать, что они говорят, и Лоуренс старательно изображал интерес к словам старейшины - но тут снаружи поднялся шум.
- А потом... э?
Старейшина крутанул головой, и тут -
- Господин старейшина! Там Дрей опять!
Эти слова выкрикнул ворвавшийся в дом человек с измазанными грязью руками, встревоженно показывая куда-то наружу.
Старейшина поднялся на ноги и с поклоном извинился перед Лоуренсом:
- Прошу прощения... там что-то случилось...
- Что вы, вы нас так тепло приняли - конечно же, не стоит возиться с нами, делайте свое дело.
Старейшина еще раз поклонился и вышел, поторапливаемый мужчиной с грязными руками. Похоже, в этой деревне было принято, что именно старейшина занимается делами всех селян, поэтому, когда он вышел, внутри остались только Лоуренс и Хоро. Рядом с домом были люди, так что, если гостям понадобится помощь и они позовут, кто-нибудь обязательно придет, но Хоро явно получала наслаждение от краткого мгновения тишины.
- Ты.
- Хочешь, чтобы я объяснил?
Хоро сунула в рот горсть чечевицы и кивнула.
- Это колониальная деревня.
Хоро переспросила, как попугай:
- Колониальная?
- Люди колонизируют новые земли по многим причинам; если по-простому - они отправляются в необжитые края, чтобы основывать новые поселения... но иногда эти колонии оказываются просто островками в глуши, вот как здесь.
Хоро с любопытным видом закатила глаза, по-прежнему отхлебывая пиво.
- И зачем они это делают?
Она говорила, точно маленький ребенок.
- Ты видела большие камни и бревна возле ручья, когда мы въезжали в деревню? Возможно, они собираются построить монастырь.
- Построить... монастырь?
- Да. Монастыри служат местом поклонения для самых ревностных верующих. Но своей цели - позволить верующим жить непорочно и добродетельно, в скромной бедности - они могут достичь, только если возведены в отдалении от мирской суеты.
Для людей вроде Хоро монастырь - островок одиночества на фундаменте твердых правил. Для них даже один день в таком месте - сущая пытка.
Но отнюдь не все, кто возводит эти островки одиночества, - честные агнцы в рясах и со Священным писанием в руках. Жители этой деревни, вероятнее всего, имели родственников-преступников, а может, их обвинили в связях с язычниками.
Построить монастырь в глуши - тяжелая задача с земледельческой точки зрения. Людям необходимо не только возвести само здание, но также создать поля и отвести в нужном направлении речную воду, чтобы монахи могли жить в этом монастыре. Это был тяжкий труд, которым эти люди занимались, чтобы искупить свои грехи.
- Ну, если так...
На середине фразы Хоро остановилась, вспомнив, видимо, натуру Церкви. Понять дальнейшее ей было несложно, с ее-то умом.
- И ты, конечно, собираешься воспользоваться их положением.
Лоуренс знал, что эти слова она выбрала неслучайно.
- Я просто хочу помочь бедолагам.
- Ну конечно. Ты хочешь помочь им начать торговлю с тобой.
Улыбку Лоуренса породило то, что эта деревня - точно кишащее рыбой озеро, о котором никто не знает. В наше время никакая деревня уже не может обеспечить себя всем необходимым. Земледельческая и прочая утварь, скот, одежда, ткацкие станки - там, где появляется деревня, появляются спрос и предложение на великое множество товаров.
Продают в подобных местах жирных кур, свежее пиво и тому подобное. Для торговца это просто клад. Он может покупать пиво и кур в обмен на самые необходимые товары; а если он сможет обеспечить деревню всем, в чем она нуждается, то будет купаться в доходах, которые пахнут лучше, чем лучшее в мире пиво.
Хоро, похоже, была поражена - она молча сидела и потягивала свое пиво. Потом ее уши затрепетали под капюшоном, она повернулась к Лоуренсу и довольно улыбнулась.
- Тогда помогай им, получай удовольствие.
- ?
Попросить ее пояснить свою мысль Лоуренс не успел. В дверь постучали, и она тут же распахнулась. Снаружи стоял тот же мужчина, который несколько минут назад позвал старейшину. Уже поэтому можно было догадаться, зачем он открыл дверь на этот раз.
- Прошу прощения. Если ты умеешь читать, не поможешь ли нам?
Лоуренс был в уединенной деревушке, куда обычно не заезжают торговцы, и его спрашивали, грамотен ли он. Неудивительно, что он бодро вскочил на ноги со своего стула-ящика. Еще бы, такая удача.
***
- Ой, хватит уже! Мы в прошлый раз уже договорились! Или ты не хочешь держать слово?! Мое поле размером в шесть хиенов!
- Не ври! Это мое должно быть шесть хиенов, а твое пять! И почему тогда мое поле меньше твоего?! Еще забор тут ставит...
Лоуренсу не нужно было объяснять, что происходит, - голоса он услышал издалека и все понял сразу. По упомянутым в споре "хиенам" было ясно, откуда эти люди приехали. Из страны лесов и ручьев Реварии, правил которой мудрый и справедливый король Хиен Второй.
Его именем и назвали единицу измерения земли; хиен равнялся размаху его рук. Но каким бы мудрым ни был король, споры о земле есть и будут всегда. Старейшина явно понятия не имел, как успокоить ссорящихся.
В недавно основанных деревнях вроде этой у старейшин нет той власти, какой у них полагается быть. А без этой власти - и без способности смотреть на ситуацию извне - ему никогда не избавиться от подобных происшествий.
- Старейшина, наши гости пришли.
- О... о, о...
Несчастный старик перевел взгляд на Лоуренса и тут же расслабился, словно увидел своего спасителя.
- У меня к тебе очень неудобная просьба.
- Спор о земляных наделах, да?
Любой, кто достаточно долго торгует с деревнями, сталкивается с подобными ситуациями - они случаются весьма нередко; однако старейшина, похоже, счел Лоуренса человеком великой мудрости, если судить по тому, как он с пораженным видом воскликнул: "Ты совершенно прав!"
Затем он пояснил:
- Эта земля принадлежит аристократу, который попросил нас ухаживать за ней. И с тех пор у нас все время такие споры. Иногда мы все улаживаем спокойно, но между этими двумя кошка пробежала...
Спор двух мужчин тем временем из относительно разумного обмена репликами превратился в перекидывание оскорблениями. Селяне стояли кольцом на почтительном расстоянии и наблюдали за происходящим с явным неодобрением. Одна лишь Хоро наслаждалась зрелищем.
- В таком случае у вас должна быть купчая, договор - что-нибудь такого рода?
Видимо, поэтому-то у Лоуренса и спросили, грамотен ли он. Старейшина тотчас кивнул и извлек кусок пергамента.
- Вот он. Только у нас никто не может прочесть, что здесь написано.
Неграмотная деревня подобна сундуку с сокровищами, который даже не заперт. Торговцы знают, как перенести устное соглашение в письменный договор; как долго человек может оставаться честным здесь, где никто не способен прочесть написанное?
- Пожалуйста, позвольте взглянуть.
Подобные деревни встречаются редко, и еще реже торговцу везет зачерпнуть первую корзину золота из этой сокровищницы. Лоуренс взглянул на пергамент с невозмутимым лицом, но скрыть возбуждение ему было непросто.
- О, это...
Пробежав глазами по написанному, Лоуренс осознал, что без усилий тут все же не обойтись. Он улыбнулся, в душе смеясь над собой. Потом перевел взгляд на полное надежды лицо старейшины, и его улыбка стала немного натянутой. Ну конечно, этот пергамент никто не мог прочесть... он был написан на церковном языке.
- Некоторые из нас умеют читать, но не это... мы думаем, тут на иностранном языке.
- Нет... это на языке Церкви... Я могу прочесть только отдельные фразы и числа...
Лоуренсу доводилось уже видеть купчие на землю и свидетельства о тех или иных привилегиях, написанные Церковью. Хоро тоже взглянула, но, судя по всему, и она не знала этого языка: быстро потеряв интерес, она вновь принялась следить за продолжающейся ссорой.
- Аа... понятно, в чем проблема.
Лоуренс дважды прочел что смог, после чего пришел к заключению. Чтобы убедиться, он спросил:
- Те двое прежде были ремесленниками, верно?
Хоро захихикала из-под капюшона, когда у спорщиков окончательно лопнуло терпение и они принялись драться. Но тут набежали другие селяне и разняли их. Старейшина, похоже, раздумывал, не побежать ли и ему туда, но, едва услышав вопрос Лоуренса, изумленно взглянул на него.
- Верно, но... но как ты узнал...
- В общем, земля должна была быть разделена поровну, каждому по шесть хиенов... тут все верно. Но взгляните вот сюда...
Лоуренс показал на одно место в тексте, и старейшина уставился на пергамент. Однако, поскольку он не знал, что эти слова означают, понять, разумеется, ничего не смог.
- Здесь сказано "овечий загон". Один из двух овечьих загонов размером шесть хиенов, второй пять.
Старейшина какое-то время стоял столбом и смотрел на пергамент; потом он наконец осознал сказанное Лоуренсом. Зажмурившись, постучал себя кулаком по голове и прошептал:
- Вот, значит, что... а они просто не знают, что такое овечьи загоны.
Знание, как именно разделена земля, для селян жизненно важно. Конечно, этим неграмотным людям все условия в свое время объяснили - устно. Но если они не понимают значения слов, которые им говорят, то все объяснения тщетны. Все, что они помнят, - числа; и это не может не приводить к бесконечным спорам.
- Здесь сказано, что господин Хай Бартон пожертвовал монастырю немного больше, поэтому он получил овечий загон в шесть хиенов.
- Бартон - он сейчас слева... Проклятье... вот из-за этого они и ссорились все время...
- Если просто сказать "овечий загон", то все кажется очевидным, но если человек никогда не имел с этим дела, ему трудно понять, что это все значит.
Овечий загон, как и говорит название, представляет собой огороженный участок земли, где держат овец. Но его главное предназначение - не выращивать овец, а удерживать их на ограниченном участке земли возле деревни или монастыря, чтобы они удобряли эту землю.
Естественно, в большой загон вмещается много овец, в маленький - мало; но овечьи загоны измеряются не числом овец, которых они должны удерживать, а площадью земли. Бывает так, что площадь позволяет заполнить овцами весь загон, а бывает - что только половину.