 | ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА
ИГОРЬ
Глава 1
![арт к роману [Горская.Ю]](/img/g/gorskaja_j/cepxljubownyjroman/si1.jpg) Почему он раньше не замечал ее? Тонкую ломаную трещину на стеклянной лампе, привезенной от тещи и поэтому бесценной. Интересно, Олеся видела уродливый дефект на своем сокровище? Игорь провел по перламутровому боку лампы и уставился на сероватую пудру на пальцах. Пыль. С отстраненным удивлением, словно был чужим здесь, он осмотрел спальню жены, отмечая, что все успело покрыться этим беловатым налетом. Холодная комната, запущенная и пустая. Нет, по его представлению она была хорошо обставлена, но неожиданно лишилась чего-то важного...
Игорь поежился. Ответ не очевиден?..
Он поднялся и вышел в зал, продолжая с недоумением рассматривать свою квартиру. Диван под плюшевым чехлом, овальное зеркало в бронзовой раме, написанная Олесей картина над камином - что-то яркое, пятнистое, динамичное и совсем непонятное.
- Как моя жена... - упав в кресло, пробормотал Игорь и потер пальцами виски. Начинала болеть голова. И вдруг представилась Олеська в своем коротеньком халатике: подносит ему стакан с водой и таблетку анальгина. И от этой утраченной обыденности стало тошно. Надо отвлечься. Разжечь бы камин, да лень шевелиться. Он устал за день, устал, как никогда. И даже на сильные эмоции не хватало сил.
Встряхнувшись, Игорь снова обвел комнату тяжелым взглядом. Потом порывисто поднялся и, подойдя к окну, плотно задернул шторы. Весна с ее щебетом и очередным бурным обновлением жизни раздражала до ломоты в груди. Ему нужно побыть одному и хорошенько подумать, абсолютно отгородившись от внешнего мира.
Подумать, да...
Думать о чем? О пропаже жены?
Ему, бывшему следователю РУБОПа устроили допрос с пристрастием в отделении полиции. Издевались. Въедливо расспрашивали, намекая на то, что женушка просто смылась от такого олуха. Кто смылся? Олеська? Замкнутая, погруженная в какой-то свой мир, где обитают две подружки-домохозяйки? Бред!
От чего сбегать? Чего ей не хватало? Сидела дома и занималась, чем хотела! Другой вопрос - где она теперь? В общаге ее не было. Соседка по комнате посмотрела на него с укоризной. И эта шишига считает, что он виноват во всем?
А в чем, если разобраться? Они не ссорились с женой последнее время. Наоборот, она была ласковой и веселой, даже чуть больше обычного...
Игорь вернулся в кресло. Сел и вытянул ноги. Скрестил руки на груди, бессознательно ограждаясь от этой мучительно пустой комнаты. Его рассеянный взгляд вновь задержался на картине. Чертов рисунок-ребус теперь упрямо ассоциировался с его женой. Точно, с ней в последние дни творилось что-то. Теперь Игорь понял это выпукло и ясно, как видел четкие мазки картины. Жена порхала по дому, распевая песенки и таинственно улыбаясь. Он отметил эту взбудораженность, но легко забыл о ней. Зря? Но что могло насторожить? Олеся никуда почти не ходила, ни с кем не встречалась вечерами, чтобы стать заподозренной в измене. Да, жена вдруг сделалась смелее в интимном плане, пыталась пробовать что-то новенькое. И это после трех лет совместной жизни, когда страсти уже давно улеглись и они вошли в эпоху миссионерства в постели.
Любовник?
Чушь! Олеська не обращала внимания на мужиков. Именно - как на мужиков, оценивая только человеческие качества, как женщина оставаясь к ним естественно равнодушной.
Так и должна себя вести настоящая любящая супруга.
А супруг?
А что он? Он - мужчина и иногда просто не мог оставаться преданным, как пес, при этом не уронив себя в глазах приятельниц или коллег по работе, делающих авансы. Игорь не считал секс изменой. Измена - это когда чувства, а все остальное физиология. Олеся понимала это. И те два случая, когда он "спалился" по стечению досадных обстоятельств, она простила. Простила и забыла. И Игорь не вспоминал ни жену Борисыча, ни малышку Дамилю.
Так что стряслось?
В то, что с его Олеськой могла произойти какая-то ужасная история и она стала жертвой несчастного случая, он не верил. Ни в больницах, ни в морге ее не оказалось. Из города она не выезжала, во всяком случае ни автобусом, ни поездом.
Что еще? Ее похитили? Да кому она нужна!
Нет-нет, конечно, Олеся у него красотка, но для чего умыкать чужую бабенку, когда вокруг толпы свободных и не менее соблазнительных?
Непонятно...
Игорь живо припомнил позавчерашний вечер, когда вернулся в опустевшую квартиру. Уже тогда она произвела на него какое-то странное впечатление, точно он вошел в холодильник.
"Смылась", - первое, о чем Игорь подумал и теперь, как ни старался, не мог выбросить это из головы.
Олеська сбежала!
Правда, на это ничто не указывало. Все ее вещи остались на месте. И единственное, что убеждало Игоря в версии бегства Олеськи - отсутствие паспорта и сберкнижки.
Сбежала...
Это казалось таким абсурдным, что Игорь не находил сил взять себя в руки. Точно на самом деле попал в морозильную камеру, и всё больше леденел не только душой, но и телом.
Если она на самом деле ушла, то пусть катится к черту!
А он сейчас пойдет и напьется! А лучше позвонит Эльке, своей бывшей. Уж она-то приласкает и заставит забыть обо всех этих неприятностях. Элька умеет...
Игорь поднялся и направился к телефону. Сорвал трубку и набрал хорошо знакомый номер...
Пошли гудки, тягучие, отдающиеся эхом в пустоте квартиры и в глухо бьющемся сердце.
Любовница не отзывалась.
- Что б тебя! - от души выругался он и бросил трубку.
Как привязанный бычок, снова вернулся в кресло. Чем занять вечер? Чем? Как убить это растянувшееся до бесконечности выстывшее время? Надо дотянуть до завтра. И тогда - снова работа, суета и новая маленькая надежда, что всё вернется на круги своя каким-то чудесным образом. А когда он придет с работы - услышит, как стуча голыми пятками, к нему бежит Олеська.
Взбудораженный этой мыслью, Игорь вскочил и прошел в спальню. Его вдруг потянуло туда, и он пошел, как за манящей звездочкой. Она указывала ему дорогу к месту, где хранился ключик от тайны загадочного исчезновения жены. Он ощущал его присутствие, но не мог понять, где искать.
Что если перерыть всё в комнате?
Это желание, неожиданно вспыхнув, слилось с необходимостью устроить погром в закрытом мирке жены, хранящем ее тайну.
Какую тайну?
Игорь заметил ноутбук Олеси и, недолго думая, расположился с ним на диванчике.
Вот где она пропадала! Вот кто был истинным его соперником, убившим огромное количество их общего времени! Интернет...
Необыкновенно разволновавшись, Игорь еле дождался, пока закончится загрузка и откроется почта. Ему казалось, что он нашел. Вот она - разгадка, его золотой ключик, отпирающий тайные врата в страну, куда давным-давно убежала его Олеська. И он застыл с глуповатой улыбкой, склоняясь над монитором.
- Ничего... - Игорь откинулся на спинку, внезапно разочарованный. Электронная почта оказалась пустой. Письма удалены. Все... - Черт...
Он вздрогнул, когда "булькнуло" сообщение в скайпе.
"Лисёнок, ты здесь?" - прочел Игорь. И, ехидно улыбаясь, набрал ответ: "Нет, дорогая Джемма, это старый Лис".
"О! Привет... а где Олеся?"
"Вот и я хотел бы знать!"
Продолжая хищно улыбаться, Игорь добавил зверский смайлик с клыкастым чертом.
"В каком смысле?", - после паузы.
"В прямом!" - Он всё больше злился, припоминая, сколько времени жена общалась с этой особой, игнорируя его просьбы идти спать.
"Вы же муж и вам виднее..."
Кто учит этих баб ставить многоточия!
"Есть серьезный разговор, Джемма. Как раз по поводу моей жены. Еще не слишком поздно для визита?"
Она ответила не сразу. Наверное, прикидывала, стоит ли на ночь глядя приглашать к себе незнакомого мужика. А может, связываясь с Олеськой. Игорю теперь везде мерещился образ жены. Он был зловещим и напоминал хохочущего смайлика-черта.
"Что-то случилось?" - наконец появилось новое сообщение.
"Да, и у меня будут к вам вопросы".
"Приезжайте"... Глава 2
 Через час Игорь стоял перед дверью чужой квартиры и давил на кнопку звонка.
- Бегу! - раздалось по ту сторону железного барьера.
Щелкнул замок. Дверь распахнулась. И перед Игорем предстала нимфочка с распущенными темными волосами, затянутая во что-то шелковое, цветное и плотно облегающее точеную фигуру.
"Хороша", - без удовольствия оценил он.
- Проходите же! - улыбнулась нимфа, продемонстрировав ровные и белые зубки. И у Игоря засосало под ложечкой. С каждой секундой он всё больше преисполнялся едким чувством враждебности к девушке, которая выбрала себе имя тургеневской героини. Романтические истории, страсти, роковые встречи и прочий бред. Что еще на уме у таких вот особ?
Разуваясь, Игорь заметил, что нимфа тоже с любопытством его рассматривала. При этом на ее мордашке все больше проступало недоумение.
- Вы - муж Олеси? - уточнила она и улыбнулась, да так, что Игорю стало совсем тошно. - А я Алиса.
Нимфа протянула ему руку, и он легонько пожал прохладные пальчики, после чего представился сам.
Они прошли в зал, где на журнальном столике их уже поджидали чайные чашки и пузатый чайник с развеселыми цветочками.
- Присаживайтесь, Игорь, - предложила хозяйка и в ее голосе стеклянным бисером рассыпались смешинки.
"Какие мы позитивные", - усаживаясь в мягкое кресло, пасмурно подумал Игорь и открыто, теперь уже с большим вниманием, осмотрел девушку.
Она присела в другое кресло и принялась разливать чай.
- О чем вы хотели поговорить? - улыбаясь краешками губ, спросила она заботливо и протянула ему чашку.
- Об Олесе, - с запинкой ответил Игорь. Глядя на подругу жены, он разуверился в правильности этой встречи. В каждом движении Алисы проскальзывала принужденность. Она играла внимательную хозяйку, отлично выдерживая слащавый образ тургеневской барышни. Или ему хотелось так думать?
- Слушаю. - Зеленые глаза близко и весело взглянули в его глаза.
Игоря не покидало гаденькое чувство, что Джемма потешается над ним, и сам он ощущал себя полным дураком.
- Вы замужем, Алиса?
- Э-э, нет, а что?
- Давно знакомы с Олесей?
- Год с небольшим. Вам кажется - это давно?
- Неважно, что именно мне кажется, но моя жена пропала два дня назад.
Алиса не просто перестала улыбаться - лицо ее омрачилось, и какое-то время она хранила молчание, над чем-то раздумывая и забыв о чае. Потом обронила, не глядя на гостя:
- Угу. Я так и поняла, что-то случилось. Лисёнок третий день не выходит на связь.
- Три или нет, а с моего горизонта исчезла позавчера. Пришёл вечером домой, а её нет! Тряпки на месте, а жены - тю-тю... - Его неожиданно охватила ярость, которая зрела с того памятного "морозильного" часа. Игорь швырнул чашку на блюдце; на столик выплеснулись коричневые капли.
Алиса грустно посмотрела сначала на лужицу, потом на гостя.
- Тряпки, - уточнила она и, откинувшись на спинку кресла, сложила руки на груди. - А жена должно быть - чучело?
- Не понял!
- Да всё вы поняли, - словно не заметив его угрожающего тона, проговорила Алиса спокойно. - Гром и молнии будете дома метать, а вести себя по-хамски - с любовницами. Вы три года прожили с женщиной и даже не заметили, что она изменилась? Или вы в принципе её не замечали?
- Я?... - Игорь опешил. И тут же в его голове словно вспыхнула молния: они трепались о нем! Обсуждали их с Олеськой семейную жизнь! И эта особа теперь возомнила, что имеет право его воспитывать! - А ты кто такая? - рявкнул он.
- А вы? - парировала хозяйка насмешливо. - Не забыли еще, что сами напросились на разговор? Если пришли выпустить пар - отправляйтесь-ка домой, в свою холодную супружескую могилу!
- Мо... да ты!
- Спокойно! - Алиса поднялась и ушла на кухню.
Ее резкий голос привел Игоря в чувство. Что это он, в самом деле, орет здесь? Хотел поговорить, а сорвался как подросток!
Когда хозяйка вернулась с бутылкой вина на пару с графинчиком водки, Игорь уже успокоился. Его настороженность и саднящая досада на женскую трепливость - не в счет.
- Давайте за знакомство, - миролюбиво предложила Алиса. - А под водочку и беседа пойдет легче...
- Давайте, - вздохнул он и добавил тихо: - Вы меня простите, Алиса...
- Прощаю! - Она разлила и звонко чокнулась о его рюмку своим бокалом вина. - Понимаю ваше положение, но во многом чаще всего виноваты мы сами.
- Возможно...
- Где может быть Олеся? - спросила Алиса, когда Игорь опрокинул в себя первую стопку.
- Она ушла от меня.
- С чего вы взяли?
- А разве - нет? Вот вы мне скажите - нет? Я ведь не дурак и понял, что и вы считаете меня козлом и во всем везде виноватым.
Хозяйка пожала плечами, но в глаза не посмотрела. Ее настроение тоже изменилось. Теперь она не рассматривала и не насмехалась - притихла и только щурила глаза.
Игорь выпил еще, ощущая расслабленность и собственная мысль, высказанная только что, показалась лишней. Тугой комок тоски, много часов крутивший ему нутро, стал быстро плавиться. Хозяюшка показалась чертовски милой, настоящей нимфой, с запасом особенных слов, способных развеять любую тоску.
- Она физически не может мне изменить, - сообщил Игорь доверительно. - Я-то знаю: она меня любит.
Алиса встрепенулась.
- А вы не боитесь, что с ней случилось что-то ужасное? Вы... понимаете?
- Нет, - он помотал головой, ставшей легкой. - Я бы почувствовал, да и... сегодня весь город перерыл. Все больницы, всё...
- А вещи?
- Вот вещей кое-каких... нет, - ему уже не хотелось ни о чем говорить, тем более о неприятном. - Мне только интересно - чего это она вдруг... взбрыкнула? Ведь всё было... замечательно.
- Уверены?
Игорь хотел обидеться, но не сумел и широко улыбнулся.
- Конечно. Я же всё для нее делал, всё! А она... вот так... - он причмокнул губами и скривился.
- Нам остается только ждать, - поддакнула хозяйка, - ведь вы обратились в полицию?
- Да, сам бывший следак, ребята не отказали. - Игорь махнул рукой. Он слишком быстро опьянел и сам понимал это, как в прочем и то, что давно следовало напиться. - Я обзвонил всех ее знакомых, ага. А вот вас почему-то в заветной книжечке нет.
- Что, простите?
- Вот же! - Игорь извлек из кармана рубашки красный блокнотик и ткнул им в сторону Алисы. - Здесь все адреса, явки и... пароли...
Зазвеневший телефон отвлек его внимание. Книжечка полетела на стол. Бурча и извиняясь, Игорь пошарил по карманам брюк, пока не обнаружил сотовый.
- Вот! Звонят! - триумфально воскликнул он и, прижав трубку к уху, деловито отозвался: - Свиридов слушает. -
Через несколько секунд его рука тяжело упала на стол. А сам Игорь ошарашено посмотрел на Алису.
- Что? - подхватила она.
- Позавчера, в пятнадцать сорок... Олеся...
- Ну же!
- Она улетела в Америку... ОЛЕСЯ
Глава 3
 Она умела прятаться от страхов, тех страхов, что однажды поселившись в душе, больше не покидают ее. Вот и теперь, прикрыв глаза и глубоко вздохнув, Олеся увидела перед собой спасительную темноту пустоты, готовую принять ее вместе с назойливым страхом. Тот уже наползал, просачиваясь из внешнего мира обрывками звуков, тенями неясных образов, эхом предчувствий. Страх полета. Полета в неведомое.
Олеся плотно сомкнула веки.
Нет, о том, что толкнуло ее броситься из прежней жизни в неизвестность, она думать не будет. Не теперь, когда прошлое так близко и остается настоящим; когда еще держит невидимыми нитями, пусть и готовыми порваться.
Олеся постаралась расслабиться, мысленно устремляясь в чуткую темноту собственного подсознания.
Не думать.
Она устала от беспокойных и нескончаемых мыслей. Они то не давали решиться открыть дверь в новую жизнь, то уносили за грань реальности, виртуозно сооружая замки новых надежд. Она устала стоять перед выбором. Что лучше? Оставить всё как есть, эту жизнь, эту тоску, эту боль; эти чужие слова, чужую власть, чужие желания. Или бросить всё, разорвав унылый круг из обязательств, утраченных иллюзий и опостылевшей благодарности, и начать всё сначала, в другом мире, может быть, рядом с другими людьми.
Теперь выбор сделан.
И Олесе показалось, что стоя на краю небоскреба, она сделала шаг вперед. И ее тут же подхватили и окутали страхи. Они ринулись из темноты, не давая опомниться, желая вкусить ее сомнения. Они еще остались. Еще больно...
Саднит заживающая ранка на сердце. Когда-то оно глупо лелеяло мечты, а теперь от них ничего не осталось, кроме скучных воспоминаний ушедших дней. Мечты. Серая вереница теней, от которых еще тянутся нити и связывают ее с прошлым. Но для чего-то задерживаются вдруг, мелькая знакомыми картинками, окрашиваются живыми красками и оживают...
* * *
Олеся распахнула дверь на громкий и требовательный стук. Распахнула не без дурного предчувствуя: так могли стучаться только неприятности.
- Афанасьева Олеся Викторовна? - решительно шагнув в комнату, строго спросил гость, точно предъявляя претензию.
- Да, - растерялась она, смутившись от вида бумаг и серого строго костюма. Сердце предательски дрогнуло: что еще за начальник?
Надвинувшись, тот грозно заговорил, отчетливо выговаривая слова, давя ими, не давая опомниться.
- Что? - едва пролепетала Олеся, окончательно стушевавшись и ничего не понимая, только чувствуя, что случилось непоправимое.
- До десятого октября вы обязаны выплатить долг банку "Русский стандарт" в размере тридцати тысяч...
Он что-то еще говорил, Олеся уже не слышала.
Откуда? Где она возьмет такую сумму?! Как сестра могла...
- Нет... - Вспыхнула крохотная надежда. - Я сейчас позвоню Рите, она все решит...
- Вы будете сами выяснять отношения с вашей сестрой, - еще строже заявил представитель банка. - Она не платила три месяца. Вы - поручитель и учтите, что на вас может быть заведено уголовное дело по статье сто пятьдесят девятой, за мошенничество. По телефону, который вы дали, о вас не знают.
- Мошенница... нет, нет. Нет!
Это было ужасно!
Олеся расплакалась навзрыд, сраженная и новостью и всей этой дикой сценой с бумагами, долгом и статьей.
- Успокойтесь, - смягчившись, попросил гость. - Сядьте...
Он усадил ее, сел сам и налил в стакан воды. Олеся послушно взяла его.
- Работаете?
- Нет, - ответила с новым приливом отчаяния и жалости к себе. - Уволилась недавно. У меня нет денег.
- Так. А родня? - Этот неумолимый человек, который еще минуту назад грозил ей статьей, кажется, пытался теперь найти выход.
- Сестра...
- Ясно. А друзья не помогут?
Олеся с отчаянием взглянула на него, подумав, что у такого как он может и есть друзья, способные одолжить такие деньжищи. У нее такие е водились.
- Нет, - устало выговорила она, окончательно приняв происходящее. Ей казалось, мир рухнул, и она осталась совсем одна, с этим неподъемным долгом перед каким-то банком и перед этим человеком, огромным, гладко выбритым, широкоскулым, зачем-то ловящим ее взгляд.
- Позвоните мне завтра вот по этому телефону, - сказал он. - Если ничего не изменится, мы что-нибудь придумаем.
Олеся зацепилась за это "мы", вскинула глаза. За коротеньким словом было что-то, но она не поверила...
Через несколько дней сотрудник банка "Русский стандарт" Игорь Алексеевич Свиридов сам оплатил ее долг...
* * *
Она открыла глаза, возвращаясь в настоящее, и бросила вокруг потерянный взгляд. В салоне стоял гул, или это гудело что-то в ее груди? Самолет набирал скорость.
Скоро Олеся отдалась захватывающим ощущениям и тоже помчалась вперед, безотчетно стремясь оставить позади пришедшие воспоминания. Дух захватило, когда оторвались от земли. Как будто впервые увидела Его: серые глаза, темные полосы короткой щетины вдоль смуглых скул. Чужой. Чужой человек ждет ее сейчас где-то в нереальном и чужом мире, а свой мир, со всеми, кто был в нем, она оставит в прошлом. И натянувшиеся до предела невидимые нити оборвутся без боли... Глава 4
 Белые облака! Она плыла меж ними и как никогда была близка к тому небесному, извечно таинственному, божественному, недоступному на грешной земле. Здесь не хотелось думать о мелочном, а все, что было в жизни, казалось именно таким. Хотелось плыть вот так бесконечно; и чтобы вокруг только бесконечное небо и эти идеально белые облака, едва позолоченные солнцем, и эта свобода, и совершенный покой в душе...
Олеся задремала.
Ей привиделись скользящие лучи, ощущение легкости, эйфории и полета. Она оказалась одна в бездонном и тихом небесном океане. А потом вдруг провалилась куда-то. От страха зашлось сердце и так сдавило грудь - невозможно вздохнуть. Свет все еще слепил. Олеся силилась что-то разглядеть за ним; он беспокоил и мешал. Наконец, сделался глуше и ей удалось увидеть чей-то силуэт. Человек приблизился, но черты его лица оставались бледными, как на засвеченной фотографии. А рассмотреть их казалось особенно важным. И у нее не получалось. Замелькали тени, послышались бессвязные голоса. А потом свет совсем померк, и из темноты обрушилось на Олесю что-то зловонное и вязкое...
Она проснулась, точно вынырнула из глубины, как в детстве, когда тонула в реке.
Посидела с минуту, приходя в себя. Снова посмотрела в окно. За ним все залилось красным, как кровью. Олеся отвернулась и закрыла глаза. Нужно унять тревогу. Как большинство женщин, она верила снам и теперь с легкостью поддалась неприятному предчувствию. Что-то должно случиться...
- Глупости, - пробормотала Олеся. Все это от волнений последних дней и перелета. Память услужливо прокрутила кадры немого кино: спешные сборы, покупка билета, прощание с подругами и небрежно кинутая мужем куртка. Именно за нее Олеся зацепилась взглядом, покидая квартиру, и снова вспомнила, как в тот момент что-то скрутило внутри. Она предала Игоря...
Олеся выпрямилась, сцепила замком руки и глубоко вздохнула. Это ложь. Она ему не нужна. И так же ценна, как та куртка, брошенная на пол; купит еще.
Не стоит и думать об этом.
Олеся вновь взглянула в окно, чтобы занять себя чем-то, далеким от мыслей о муже, хотя бы рассматриванием небесных видов. Не так уж часто попадаешь на небеса, чтобы в такие моменты вспоминать о грехах. А уж если они не дают покоя, то пусть это будут не горькие грехи.
Крис Бейли. Это грех сладкий. Тем более, настолько тайный, что она сама не раз запрещала себе просто думать о нем. Но все-таки думала. Конечно, они просто друзья, конечно, у него есть семья. И он просто поможет ей освоиться в незнакомой стране, и еще кое с чем поможет. Он замечательный и добрый. И кто же виноват, что просто оказался похожим на ее идеал?
Их знакомство оказалось забавным. Такое незамысловатое - по Интернету.
Олеся долго рассматривала аватарку, когда на сайте "Неизвестный гений" увидела сообщение от пользователя под ником bailey. И в который раз подумала, что люди обожают прятаться за чужими фотографиями, как будто сами становятся причастными к чужой красоте и известности. Правда, кто из "звезд" изображен на этом конкретном снимке, Олеся так и не узнала, хмыкнула только: "красавчик" и снова перечитала послание. Оно было коротким и банальным: "хорошие картины". Ответила так же: "спасибо". Но не сразу ушла со страницы, зачем-то принявшись придирчиво разглядывать свои творения, которые некто bailey оценил столь прозаически. Олеся выставляла самые удачные свои работы за приличную цену и даже продала несколько штук. Поначалу это буквально окрылило. Как! неужели и правда ее картины могут не только нравиться, но и вызывают желание обладать ими! Но со временем страсти поутихли. Каталог пополнялся - желающих купить не находилось. И вот теперь эта скупая оценка, вдруг чем-то зацепившая. Может, зацепила и не оценка вовсе, а фотография самого bailey, но Олеся объяснила свой интерес тем, что не может вспомнить актера на ней. Конечно, это был актер: улыбка и бородка а-ля голливуд, невероятные глаза; простые смертные не имеют никакого морального права так выглядеть! И она еще несколько раз в тот первый день заглядывала на сайт, сама не понимая зачем. Вроде и не надеялась, что bailey вдруг расщедрится и ответит - нет, но что-то тянуло...
Он написал через четыре дня, когда Олеся поклялась себе никогда не заходить на этот растреклятый сайт!
"Куплю Холмы Моравии", - прочла она и какое-то время никак не могла осмыслить простые слова. И снова долго смотрела на аватарку.
"Такому тонкому знатоку живописи я обязана сделать подарок, - не удержалась от сарказма. - Обещаю головокружительную скидку!"
"Хорошо".
Сей сногсшибательный ответ появился через день. К тому времени для Олеси мысли о сайте и картинах стали занозой. Поход на собственную страничку превратился в испытание, в квест, где бесценным артефактом было послание от прекрасного принца.
- Это лучший покупатель за всю мировую историю! С тех пор, как человек придумал торговлю! - выругалась Олеся, глядя на фото широко улыбающегося красавчика, скрывающее подлеца bailey.
"Еще бы! - ответила ему, с жаром давя на клавиши ноутбука. - Скидки вы проспали, мистер!"
Хамить было не в Олесином стиле, но на этот раз ей "вожжа под хвост попала", как говорила мама. И долгое молчание прощать не хотелось.
Дальше, правда, диалог пошел живее.
"А если куплю две картины, скидка будет?" - это уже через пару часов.
Олеся всё еще кипела:
"Если купите все! Тогда - будет!"
"Дадите два процента?"
Она попыталась выпустить пар, медлив с ответом. Понимала, что оппонент перешел на шутливый тон и может вообще ничего не купить. Но куда страшнее, если он бросит переписку. И пока она ломала голову над ответом, bailey успел высказаться: "Мне дешевле прилететь за картинами лично". Олеся снова кольнула: "Если пойдете пешком, заплатите только за перекус по дороге, а картины упадут в цене вдвое". "Я плохой пловец и до перекуса не дотяну. Атлантика - не бассейн". Она растерялась. Атлантика? Это так далеко, и так нереально. И вдруг решила прервать эти разговоры. Не потому что ей показались фальшивыми его слова, нет, она испугалась, что ждет их и целыми днями только и думает о белозубой улыбке, которая принадлежит черт знает кому! Ее молчание длилось три дня. Он не вытерпел первым:
"У вас есть скайп?"
Почему она отважилась тогда, отчаянно при этом труся? Ей нужно было убедиться, что нет никакой "белозубой улыбки", есть только потенциальный покупатель. Она и теперь, наверное, летит, чтобы разувериться в собственном бреде.
Он много улыбался тогда, опровергая ее теорию любителей чужих фото. Он улыбался, покачиваясь в кресле и пристально всматриваясь. Он говорил уже не о картинах. Он даже немного смущался. Совсем чуть-чуть, но так, что она верила в его искренность.
- Я куплю всё, - добавил он, когда вопросы о жизни (ее и его) кончились у обоих. - И открою выставку ваших картин. А лучше, приезжайте в Штаты...
Тогда это предложение показалось сумасшедшим.
Наверное, и теперь оно оставалось чистейшим безумием. Но...
Она летела в Америку. С визой на месяц и горячей мечтой о собственной выставке. Просто бежала от давящей действительности, как раньше убегала от нее в страну грез. Летела на родину отважных, где каждый может стать кем угодно. Так говорил герой какого-то американского фильма. Эта страна так и воспринималась - ненатурально и чуточку пафосно.
Что другой мир, где обитал Крис Бейли реален, Олеся поняла, когда объявили посадку в аэропорту Сан-Франциско. Тогда она словно очнулась ото сна и ощутила пронзительный мгновенный ужас от того, что горели не просто мосты в прошлую жизнь, горел весь ее прежний мир. Этот костер поглотил, спалив, все восточное полушарие, полмира, оставив ее одну.
Совсем одну...
АЛИСА
Глава 5
 Актриса играла откровенно плохо. Фальшиво выкрикивала заученные фразы, заламывала руки, бросая на зрителей отчаянные взгляды. В ее горе не верилось. Хотелось, чтобы обманутый муж вышел и застрелил эту сволочь. Алиса ловила себя на мысли, что связывает актрису с Олесей и злилась еще сильнее. Нет, она не желала подруге зла, напротив - всяческих удач и женского счастья, безграничного, ясного - она достойна.
А кто не достоин? Сама Алиса?
Почему ж так не везет?
Эта горькая истина грызла ей сердце на протяжении нескольких месяцев с момента последней любви и последнего краха. Он был актером, играл в местной труппе, гениально играл. Или так казалось. Влюбленность склонна окрашивать предмет страсти новыми оттенками, придавая им силу и глубину. И все это рассыпается в пыль, едва схлынут чувства. И вот ты уже видишь насквозь его подлую душонку, прикрытую прежде мишурой твоих радужных надежд.
Сегодня она пришла попрощаться. И с надеждами и с Ним. Степан ехал на гастроли. И Алиса знала: эта дрянь, что металась по сцене в лживых стенаниях, его новая пассия. Может поэтому ее хотелось застрелить?
Алиса все больше бесилась, не зная, куда выплеснуть клокочущую в душе злость. Жаль интеллигентным девушкам неприлично открыто проявлять чувства, иначе досталось бы сейчас соседу, чья горячая коленка в очередной раз "случайно" коснулась ее ноги.
Алиса стрельнула в соседа предостерегающим взглядом, но мужчина внимательно смотрел на сцену и казался погруженным в театральное действо. Неужели и правда увлечен этой бездарной игрой? Она быстро окинула взглядом грузного нахала в дорогом костюме: крупный нос с аристократической горбинкой, густая челка, чуть оттопыренная нижняя толстая губа, белоснежный воротничок рубашки и этот мамон - округлый живот, затянутый в черную ткань. Фу. Алиса отвернулась и передернула озябшими плечами. Вот бы еще освободиться от навязчивого запаха соседского одеколона. Невыносимо! Этот запах въелся в кожу, проник в кровь. Он будоражил, злил. А ведь Алиса пришла в театр в самом превосходном настроении! Была чуточку печальна и выглядела потрясающе, в чем не сомневалась ни на мгновение, как и в том, что Степка увидит ее такую - уже чужую, уже недоступную. Пусть пожалеет, что потерял. Пусть хоть на миг скользнет в нем сожаление, и цель ее будет достигнута. Последние sacada* их затянувшегося скучного танго. К черту!
Алиса сдернула перчатки. Заметила, как сосед посмотрел на нее и оперся на руку, касаясь пальцами подбородка и губ. Красивые руки, единственное, что удалось в этом громоздком теле.
Почему нельзя просто вычеркнуть его из личного пространства? Едва он оказался рядом, Алиса остро ощутила его близость покалыванием в ладонях, жаром под кожей и испортившимся настроением. Хам. Один самоуверенный взор самца, откровенно заявивший права на нее, стоил того, чтобы в ответ окатить эту фигуру в дорогом костюме самым презрительным взглядом. Что она и сделала, тут же поймав быструю полуулыбку и галантно-снисходительное: "добрый вечер, мадемуазель".
- Плохая сегодня игра, - вдруг поделился сосед, обнаружив приятный баритон, - вы не находите?
- Не нахожу, - отозвалась Алиса холодно. Ее безуспешное молчаливое противостояние внезапно переходило в открытую борьбу. Она с горячностью пошла в атаку еще и потому, что была согласна с его мнением. - Вам не понять боли разочарованной женщины.
- Чего ж жалеть, коль муж балбес?
Алиса с подчеркнутым недоумением взглянула на соседа. Он тоже смотрел на нее своими блестящими, немного выпуклыми глазами, смотрел открыто, игнорируя все мысленные баррикады.
- Разве он мог оценить кого-то по достоинству? - спросил проникновенно.
Алисе стало неловко. Этот человек легко прочел ее мысли, угадал чувства и снова был непозволительно близко, точно трогал ее губы, полуоткрытую грудь, хотя продолжал смотреть в глаза. Ее внутреннее напряжение продолжало расти, требуя выхода.
- Разве мужчина способен понять в принципе?
- Мужчины бывают разными. - Он слегка подался вперед, лицо застыло, показалось маской, за которой скрывался кто-то опасный, кто-то знающий о ней правду.
Стало горячо. От этого чужого голоса, от запаха, который точно одурманивал, обещал что-то, как и этот вкрадчивый блестящий взгляд.
- Мне нужно выйти, - пробормотала Алиса и порывисто поднялась.
Объявили антракт.
Она и не думала пойти к Степану. Если бы ни этот невыносимый человек, чисто случайно оказавшийся рядом! Надо было срочно и во что бы то ни стало сбросить с себя клейкие нити его взглядов, слов, отвратительно приторного запаха.
Алиса без стука ворвалась в гримерку.
- Степ...
Он сидел на стуле и качался на двух ножках, придерживаясь руками за гримерный столик. Какое детство!
- Ты? - бросил лениво и снова качнулся. Громко, со скрежетом стукнули о пол ножки стула. Алиса успела заметить, как опустились плечи и уголки Степкиных губ. Разочарован. - Не ожидал.
Она схватилась за ручку двери, намериваясь уйти, но Степан вдруг оказался рядом.
- Ну чего ты, дурочка, - забормотал он, стискивая плечи и поворачивая ее к себе. - Я рад, видишь, рад, не ждал - правда, но ты сама...
Не договорив, схватил в охапку, впился губами в шею. Алиса вздрогнула и тут же замерла от сладкой волны, ударившей от горла куда-то вниз, до ослабевших коленей.
- Горяченькая какая, м-м-м, как завелась!.. хочешь? Давай, быстренько, прямо здесь...
Твердая ладонь скользнула по бедру, разрывая ткань длинного платья. Еще мгновение и Алиса оказалась на столике, с раскинутыми коленями, а Степан, со зверским выражением на побледневшем лице, жадно шарил по ее груди. Оскалился, рванул за край декольте. Вжался бедрами между ее ног, пока она цеплялась за его рубашку, совершенно обезумев и поддавшись чужому желанию. Выдохнула жалобно:
- Степа...
Он торопливо расстегивал брюки, сопя и упершись влажным лбом в ее голое плечо.
- Нет, пусти! - опомнилась она, откидываясь спиной к ледяному зеркалу.
- Ну чего ты, чего?..
Его пальцы больно стиснули бедра, оцарапали кожу. Он уставился на нее мутным, тупым взглядом.
|
