В тот день вода в заливе оказалась чистой и прозрачной, как утренняя роса. Дане Пчеле это показалось подозрительным, поскольку ничего подобного она прежде не видела, хотя и прожила на Острове Снов почти семь лет. Но сейчас, стоя на вершине каменистого плато, откуда открывался прекрасный вид на водопад Бычья Голова, Дана столкнулась с очередным необъяснимым природным явлением. Все произошло очень быстро и неожиданно. Стоило нескольким золотым монетам оказаться на ее ладони, как все кругом потемнело. Темнота длилась не больше мгновения, но за это время Бычья Голова оказалась во власти ночи. К сожалению, а может быть и к счастью, чужестранцы этого не заметили, и Дана подумала, не почудилось ли ей все это.
- Ты чем-то встревожена? - спросил мужчина, только что рассчитавшийся с Даной золотыми монетами.
- Что ты от нее хочешь? - сказала его подруга. - Она же дикарка! Не хочет даже разговаривать.
Услышав ее противный голос, Дана Пчела хотела промолчать, как делала это сотню раз, выслушивая незаслуженные оскорбления чужестранцев. И это за то, что она показала им Бычью Голову, самый большой и красивый водопад во всем Сеземе!
- Вы, кажется, из Витобора? - спокойно спросила Дана.
- Представь себе, - ответила женщина.
- Тогда почему же я дикарка?
Женщина вспыхнула и покрылась краской. Но Дана отвернулась от нее, потому что вокруг началось опять твориться что-то непонятное. Наступил третий подозрительный момент за сегодняшний день. На горизонте появился странный шум, похожий на зарождавшийся рев зимнего шторма. Дана Пчела была сообразительной девушкой, но, всматриваясь в даль, она ощутила какое-то отвратительное чувство, похожее на долгие поиски подходящего слова, которое все время вертится на языке.
Не успела чужестранка выдать очередную колкость в адрес Даны Пчелы, как вдруг неизвестно откуда налетел страшной силы ветер. Мужчина и женщина не устояли на ногах и за считанные секунды оказались в густых зарослях можжевельника. Дане повезло больше. Она ухватилась за тонкий ствол кипариса, но при этом рассыпала все золотые монеты.
- Ух, ты! - прошептала она, когда все стихло.
Она посмотрела вслед уносившемуся ветру, но он исчез так же внезапно, как и появился.
- Что это было? - злобно спросила женщина, поправляя платье и стряхивая грязь с сапог.
Дана Пчела никогда не запоминала имен. Мужчину, кажется, звали Вуком, а его подругу Мирой. Впрочем, ей было все равно, она их больше никогда не увидит.
- Не знаю, но это все не к добру, - ответил Вук. - Мне надоела прогулка. Пора возвращаться в город.
Не обращая внимания на его слова, Дана еще раз посмотрела на горизонт. Но ничего необычного там уже не было. Над морем по-прежнему светило солнце, пели птицы, и ничего не напоминало о том, что всего несколько мгновений назад над Бычьей Головой природа сыграла в какую-то странную игру.
Дана расправила длинные каштановые волосы, собрала монеты и повела чужестранцев вниз по тропе к морю, где их дожидалась лодка. Через час она доставила Вука и Миру в Волин. Чужестранцы даже не попрощались, Мира только фыркнула и торопливо зашагала по набережной.
- Что ты будешь делать с деньгами? - спросил Вук напоследок. - Купишь себе новое платье?
Дана выдержала паузу, она слишком дорожила своей свободой, чтобы реагировать и обижаться на каждое замечание.
- Нет, господин Вук, - ответила она спокойно, - я куплю на них еды.
Вук неожиданно для самого себя смутился, ничего больше не сказал, опустил глаза и побежал вслед за Мирой.
Дана Пчела крепко привязала лодку к причалу и посмотрела по сторонам. Все как всегда. На набережной суетился народ. Город готовился к Весеннему Празднику. На улицах вывешивали разноцветные надувные шары, флаги, и прочую праздничную мишуру, от которой рябило в глазах. Дома выглядели так, будто вся их жизнь заключалась именно в праздниках.
Путь до продуктовой лавки Дана провела в раздумье. Она запуталась во всех сегодняшних событиях, и уже почти решила, что это была всего-навсего случайность, нелепость, игра воображения, на которую не стоило обращать внимания.
Внутри продуктовой лавки как всегда пахло окороками и специями. За прилавком стоял толстый пожилой мужчина. Он подмигнул Дане и как всегда вкрадчивым голосом предложил свои услуги.
- Добрый день, господин Звяга, - весело поприветствовала его Дана. - Мне два мешка муки, коробку сухого картофеля, мешок гречки, мешок риса и связку белогорского окорока.
Господин Звяга отдал распоряжение одному из мальчишек-разносчиков и вежливо спросил:
- Как всегда с доставкой на лодку, Дана?
- Если вас не затруднит, господин Звяга, - ответила Дана, протягивая несколько монет.
Она мило улыбнулась, и на секунду вся продуктовая лавка озарилась добрым блеском ее голубых глаз.
- Как отец? - спросил Звяга.
- Спасибо, хорошо, - ответила Дана и быстрой походкой вышла следом за мальчиком, который уже толкал деревянную тележку с продуктами.
Стоило Дане закрыть за собой дверь, как Звяга тотчас же изменился в лице, глубоко вздохнул и, подмигнув помощнику, каким-то отстраненным голосом прошептал:
- Бывают же такие странные дети. Хотя, яблоко от яблони не далеко падает. Да и вообще, кого сегодня удивишь сумасшествием.
Мальчик-разносчик тем временем уже сгружал содержимое тележки в лодку. Делал он это молча, лишь искоса поглядывая на Дану, словно девушка вселяла в него некоторое опасение.
Когда с погрузкой было покончено, Дана поблагодарила мальчика и одарила его милой улыбкой. Это было что-то вроде привычного ритуала, но мальчик как всегда покраснел, буркнул что-то себе под нос и, не оборачиваясь, повез пустую тележку обратно в магазин.
Дана забралась в лодку, правильно уложила продукты и почувствовала себя защищенной.
Вокруг было тепло и солнечно; от этого чувство ожидания праздника стало еще острее. В прозрачном воздухе было слышно, как на центральной городской площади уже собирается и гудит народ, играет веселая музыка, раздаются первые раскаты праздничных хлопушек.
Дана глубоко вздохнула и направила лодку не к маяку, а в сторону Вороньего Мыса, где ютились дома бедняков.
Причала в том районе не было. У каменистого берега, к которому она привязала лодку, Дану поджидала тетушка Вела, пожилая женщина, которая помогала ей разбираться с продуктами.
- Ты слишком добра, Дана, - сказала Вела, обняв девушку. - В этот раз я разделю продукты на три части и отдам семействам на восточной окраине, там совсем плохо с едой. За прошедшую неделю умерло два человека, несколько семей отправились на юг в надежде найти уютное местечко. Но самое ужасное в том, что за это же время оттуда к нам переселилось пять семейств с той же целью. Это какой-то страшный круговорот в природе.
- Ничто не кончено для того, кто жив, тетушка Вела, - сказала Дана.
Тетушка Вела удивленно посмотрела на Дану.
- В народе ходит молва, что мир спасет девушка с голубыми глазами. Я не верю ни в какие легенды, но иногда мне кажется, что эта девушка действительно существует.
Дана никак не отреагировала на ее слова. Иногда она просто не понимала тетушку Велу. Женщина выражалась слишком расплывчато и по каждому поводу норовила обвинить во всех бедах князя и власти города. Возможно, таким образом, она пыталась найти выход своему горю, отдушину для своей души и совести. Но несмотря ни на что, Дана безгранично верила ей. Тетушка Вела всегда надлежащим образом исполняла свою нелегкую работу, хотя сама вечно нуждалась в помощи.
Вместе они переложили продукты в ветхую тележку, которая неизвестно каким образом еще не развалилась, а потом тетушка Вела, грустно опустив голову и бормоча что-то себе под нос, направилась вглубь Вороньего Мыса. Дана вернулась к лодке, ополоснула лицо водой и заторопилась домой. Ей не терпелось поскорей привести себя в порядок, надеть новое платье и отправиться в город, где начинался Весенний Праздник.
Солнце стояло в зените, обрушивая на побережье жгучие лучи. Дане пришлось надеть соломенную шляпу, чего она так не любила. Ей казалось, что в шляпе она выглядит безобразным тощим пугалом.
Отец в это время находился в розарии и ухаживал за цветами. Дана заглянула к нему на минутку, чтобы проверить его настроение и заодно полюбоваться голубой розой, редким экземпляром, привезенным одним заезжим купцом из южных провинций Далибора.
Борил разговаривал сам с собой, склонившись над бамбуковым сундуком, где хранились специальные удобрения в разноцветных бумажных конвертах. Перекладывая их с места на место, он радовался как ребенок. Весенний Праздник его нисколько не интересовал, но он не возражал, если Дана отправится туда прямо сейчас.
- Будь осторожна, - только и сказал Борил в назидание дочери, - в городе полно проходимцев, ты же знаешь. Держись от людей подальше. И запомни, люди всегда несправедливы к тем, кто идет против потока времени.
При каждом посещении Даной города, он говорил именно эту фразу, ничего не прибавляя и не сокращая.
Дана добродушно кивнула, поцеловала отца в щеку и пошла в дом, чтобы приготовиться к празднику. Она открыла медальон, висевший на тонкой кожаной нитке у нее на шее, и встретилась с невозмутимым взглядом матери. Портрет был сделан в далеком Белогорье каким-то бродячим художником, когда Бреслава и Борил гостили у друзей в Стожарах. На нем мать была в синем роскошном платье, которого, конечно, никогда не носила, но выражение глаз неизвестный художник передал точно. Такое же выражение было и у Даны - детское и наивное, но в то же время очень глубокое и печальное.
Больше всего на свете Дана хотела вернуться в прошлое и все исправить. Ее жизнь после того злосчастного случая с кораблем будто остановилась и стала делиться на две половины - до и после гибели матери.
Никто ей так толком и не объяснил, что стряслось тогда в море. По одним сведениям корабль, принадлежавший научному географическому обществу, попал в шторм и затонул; по другим - на него напали кровожадные пираты и убили всех пассажиров.
Но последовавшая за этим реальность была хуже всего, смерть Бреславы наложила на Дану свой неизгладимый отпечаток. Отец Даны положил в пустой гроб одежду жены и похоронил ее на городском кладбище Старгорода, а через несколько дней, в надежде обмануть горе, они покинули Далибор, где когда-то были счастливы.
Семь лет назад отец и дочь прибыли в Волин, в Полесье, где Борилу за старые заслуги перед исследовательским обществом удалось выпросить работу смотрителя маяка на уютном острове. Именно с этого момента и началась для Даны новая жизнь, не такая интересная, как раньше, но зато тихая и спокойная, в которой было больше грустного одиночества, чем веселых приключений.
Остров, на котором располагался маяк, назывался Островом Снов, и никто толком не знал, откуда взялось это название. Рядом с маяком, у самой воды, располагался небольшой и уютный дом, стены которого были выкрашены в белый цвет, а ярко-красная черепица, из которой была выложена крыша, блестела огнем под лучами солнца. Что-то волшебное царило в этом месте, пришедшемся Борилу и его дочери вполне по вкусу. Здесь они чувствовали себя не столь одиноко, как среди людской суеты.
После переезда Борил вообще перестал общаться с людьми. Все его общение состояло из редких, в основном утренних, разговоров с дочерью да понятных только ему одному монологов в розарии, где он с необыкновенной любовью и пунктуальностью ухаживал за цветами, как это делала его жена. Путь из розария на маяк и в дом он мог пройти с закрытыми глазами. Вскоре появилась еще одна собеседница - Рута, служанка с побережья, согласившаяся за небольшую плату убирать дом, готовить простую еду и выдерживать ворчание странного смотрителя маяка.
Дана любила отца всем сердцем. И у нее тоже было занятие для души. В свободное от домашних обязанностей время она возила чужестранцев к водопаду Бычья Голова, спрятанному в Рыжей Бухте среди множества гротов и каньонов. За это чужестранцы расплачивались с ней золотыми монетами, которые Дана тратила по своему усмотрению.
Так тянулась их жизнь в довольно строгом однообразии, когда наступивший день мало, чем отличался от предыдущего. Борила местные жители сразу же невзлюбили, считали за сумасшедшего и старались избегать, а вот его дочь терпели за ее цепкий ум и красоту.
Дана взяла себя в руки и захлопнула медальон. Ей не хотелось терзать душу воспоминаниями. Она быстро переоделась и выглянула в окно. Море было похоже на зеркало, ни единого движения. Как перед бурей.
Разобравшись с одеждой, она решила пообедать. Еда состояла из рисовой каши, арахисового варенья и кружки зеленого чая. Рядом на столе лежали два довольно крупных боба, Нор и Дор, которые Бреслава подарила ей незадолго перед гибелью. Стоило придвинуть бобы друг к другу, как они начинали прыгать словно живые. Это всегда забавляло Дану и поднимало у нее настроение. Она носила бобы в медальоне вместе с портретом матери. Для нее они были счастливым талисманом.
Покончив с едой, Дана Пчела поднялась по винтовой лестнице на смотровую площадку маяка. Вид из круглых окон был великолепный, и она на минуту остановилась, чтобы внимательно рассмотреть радугу, соединившую два далеких берега. Море было на удивление пустынным, ни одного корабля, ни даже маленькой лодки, несмотря на праздничную дату. Но потом Дана поняла, что Весенний Праздник начался утром, и огромные передвижные ворота в гавань закрыли, а стало быть, все корабли, не успевшие попасть в Волин вовремя, сворачивали по проливу к западному причалу.
Она спешила на праздник, к которому город готовился целых три месяца. Но сначала надо было сделать одно дело.
Дана перевязала волосы желтой лентой, затем быстрым шагом спустилась к молу, забралась в лодку, расправила парус и направила ее к восточной набережной, где еще можно было найти свободное место для стоянки. Кроме того, она рассчитывала забежать в книжную лавку, расположенную в том же районе. Дана часто покупала книги, стоило завестись деньгам, а сейчас деньги у нее были.
В Волине началось столпотворение. Праздник есть праздник. Люди выбирались из своих домов, отрывались от дел, приезжали из соседних селений, чтобы поглазеть на представление и поразвлечься. Кого здесь только не было. Богатые горожане гордо вышагивали наравне с беднотой. Женщины-колдуньи предсказывали будущее, а в это время их помощники ловко опустошали кошельки у наивных зевак. Жонглеры собирали вокруг себя толпы детей. Дрессировщики с учеными животными становились в центре площади и мешали движению бесконечной вереницы лошадей и телег. Черноглазые фокусники на каждом углу раскидывали свои балаганы, зазывая бродячих музыкантов и певцов.
Дана с трудом пробиралась сквозь людскую толпу. Пройдя несколько улиц, она свернула в тихий переулок и оказалась перед дубовой дверью, над которой висел горный орел, сделанный из настоящего красного дерева.
Дана вошла в книжную лавку и сразу же обратила внимание, что кроме хозяина внутри находился мужчина высокого роста, похожий на огромную глыбу льда. Он заслонил собой свет из окна, которого и так не хватало. Одет он был в легкий темно-синий плащ, слишком широкие черные брюки и такую же черную шляпу с большими полями. При входе Даны он кинул на нее равнодушный, но хмурый, взгляд, понял, что загородил свет и отошел от окна.
Хозяин книжной лавки господин Шостак улыбкой встретил Дану.
- Добрый день, господин Шостак, - произнесла Дана. - Как хорошо, что вы еще не закрылись.
- Я сделаю это немного позже, - ответил Шостак. - Но у тебя есть достаточно времени, чтобы выбрать нужную книгу.
- Я уже выбрала в прошлый раз, - сказала Дана и прошла к дальнему шкафу, на котором громоздилось множество книг, сложенных как попало.
Она взяла одну из них и вернулась к прилавку.
- Приятно иметь такого осведомленного покупателя, - расцвел в улыбке господин Шостак. - В наше неспокойное время это большая редкость. Сейчас книги мало кого интересуют.
Он лукаво прищурился и продолжил:
- Говорят, в городе появился великан, сидит в "Золотом Павлине" и поедает одно блюдо за другим. В Весенний Праздник много чудес происходит, тебе не привыкать, верно?
Дана внутренне удивилась. О великанах она была наслышана от отца и матери, да и видела одного из них давным-давно, в детстве. Слова господина Звяги запали ей в душу. Родители говорили, что иногда великаны могут предсказывать судьбу и редко при этом ошибаются. Дана решила, во что бы то ни стало заглянуть в таверну.
Господин Шостак глянул на книгу с черным теснением и одобрительно кивнул. Дана протянула ему пару оставшихся золотых монет, отчего глаза господина Шостака сверкнули неодобрительным светом полным недоумением. Денег явно было недостаточно; книги всегда стоили очень дорого, но эта была одна из самых дорогих.
- Раз так, я вернусь за ней через месяц, - расстроенным голосом сказала Дана и понесла книгу обратно к шкафу.
Шостак только пожал плечами и взглянул на мужчину, который все это время стоял в темном углу и пристально смотрел на Дану. Наконец, незнакомец повернулся к хозяину лавки, словно только что вспомнил, о чем шла речь, и грубым голосом спросил:
- Сколько не хватает?
Шостак секунду складывал в голове цену, надеясь выгадать для себя максимум пользы, и ответил вполне уверенно.
Незнакомец, не задумываясь, быстро отсчитал недостающую сумму и положил деньги перед Шстаком, при этом выражение его лица нисколько не изменилось, как будто он находился где-то совсем далеко.
Дана не верила своим глазам и застыла, раздумывая нести книгу обратно к прилавку или поставить на полку.
- Она ваша, - сказал незнакомец, заметив ее замешательство. - В конце концов, разве я не могу в такой день сделать подарок столь прекрасной даме?
Несмотря на учтивость, голос незнакомца прозвучал грубо и надменно. Дана посмотрела на господина Шостака, который уже спрятал монеты в каменной шкатулке.
- На твоем месте я не задавал бы вопросов, - шепнул он Дане, - просто поблагодари и иди.
Дана так и сделала. В конце концов, ей очень хотелось приобрести книгу. Она молча раскланялась, поблагодарила незнакомца и вышла из лавки. День продолжал преподносить ей сюрпризы.
Шостак ехидно прищурился и, покачивая головой, посмотрел ей вслед.
- Напомните мне, как зовут эту девушку и кто она такая? - спросил незнакомец.
Он подошел к прилавку и навис над господином Шостаком, как грозовая туча. Торговец почувствовал запах дорогого одеколона и не сразу нашелся, что ответить. Шостак обладал обостренным чувством недоверия к любому своему посетителю. А что уж говорить о том, кто способен покупать книги посторонним людям. Но стоило незнакомцу сверкнуть глазами, прожигающими насквозь, как Шостак в одно мгновение решил, что ничего худого он не сделает, если будет предельно откровенным.
- Зовут ее Дана Пчела, - сказал он, стараясь скрыть свой страх. - Она живет на Острове Снов, там где маяк, вместе с отцом. В Волине они недавно. Говорят, что ее мать и отец были достаточно известными морскими исследователями, но потом что-то случилось. Мать ее, кажется, погибла при загадочных обстоятельствах. Отец свихнулся от горя и переехал сюда. Говорят, он разводит розы. А что ему еще остается? Тишина и одиночество пойдут ему на пользу. Между прочим, разведение роз не хлопотное, но весьма прибыльное дело.
Незнакомец слушал Шостака очень внимательно. Было видно, что девушка его явно заинтересовала. Он нахмурил густые черные брови и о чем-то задумался.
Шостак не был уверен, кто перед ним, но, судя по одежде незнакомца, его поведению и манерам, ничего хорошего ожидать не приходилось, поэтому торговец решил выглядеть дружелюбным.
- Девочка по всему вышла чудаковатой, - продолжил он. - Она почти ни с кем не общается, разве что со своими книгами. Обратили внимание на ее глаза? Такое впечатление, что они принадлежат многоопытному солдату. Впрочем, она редко появляется в Волине. Дикое одинокое существо.
- Почему? - спросил незнакомец.
- Сами понимаете, быть нелюдимой это одно, а быть к тому же еще и красивой, это совсем другое.
Шостак положил руки на прилавок, показывая, что разговор исчерпан. Незнакомец, вполне довольный информацией торговца, молча откланялся и, покачиваясь как старый мореход, вышел из лавки.
Дана тем временем вернулась к лодке и спрятала книгу под кормой в потайном ящичке, заметить который было практически невозможно. После этого она поправила платье и выскочила на берег.
Она задумалась о странном незнакомце, но, пройдя несколько шагов, обернулась и посмотрела на лодку, ничего ли не забыла. Но забыть было нечего. Медальон с бобами и портретом матери висел на груди, а сбоку под платьем - маленький стальной нож, подаренный отцом в день совершеннолетия. Для Даны это был желанный подарок. Она всегда брала его с собой, когда отправлялась в город. Медальон и нож были ее единственными настоящими друзьями. С ними она чувствовала себя свободной и уверенной.
Дана погрузилась в городскую суету и быстро забыла странного незнакомца, заплатившего за книгу. Теперь она сгорала от нетерпения поскорей увидеть великана, о котором говорил господин Шостак.
Улицы все больше наполнялись прохожими. Кто только не попадался Дане на глаза. Рыцари, коммивояжеры, княгини, русалки, гномы, волшебники. Все спешили на праздник, хотя спешить было некуда. По крайней мере, так думала Дана. Праздник длился три дня, а за это время можно было успеть все, даже если двигаться как черепаха.
Вскоре на противоположной улице показалась большая позолоченная надпись таверны "Золотой павлин". Двери ее практически не закрывались. Дана проскользнула внутрь за каким-то толстяком, похожим на баобаб, и окинула быстрым взглядом просторное помещение. Посетителей было очень много, но Дана без труда разглядела огромную фигуру, расположившуюся в самом дальнем углу таверны. К счастью, великан не особо интересовал посетителей. Лишь некоторые из них пытались завести с ним разговор, на что великан только угрюмо кивал лысой головой.
Дана пристроилась рядом с барной стойкой и попросила кружку морса. Грязный бородатый бармен бросил на нее неприветливый взгляд, но заказ выполнил. Дана пригубила морс и тут же поморщилась, ничего отвратительней в жизни она еще не пробовала.
Сделав несколько глотков, она собралась с духом, прошла через всю таверну и села к великану за стол, благо, что в этот момент рядом с ним никого не было.
Поначалу великан ее даже не заметил, или сделал вид, что не заметил. Дана склонилась над кружкой и с трудом, скривив губы, отпивала мутную жидкость.
- Добрый день, - произнесла она, стараясь быть очень серьезной. - Меня зовут Дана Пчела, я дочь смотрителя маяка. Вы пришли посмотреть на праздник?
Великан даже не взглянул в ее сторону и продолжал проглатывать обед, который горой возвышался на сером блюде. По всей видимости, обед он тоже не замечал.
Дана была поражена, с каким проворством он закидывает еду в огромный рот, а потом запивает все это горячим пивом.
- Однажды моя мама сказала, что великаны не появляются просто так, они не любят путешествовать, - продолжила Дана. - Стало быть, ваше появление в таком огромном городе как Волин, вызвано чрезвычайными обстоятельствами.
Великан смачно икнул, вытер рот волосатой ладонью и, немного подумав, ответил осипшим голосом:
- А твоя мама не говорила тебе, что кроме всего прочего мы не любим болтать за едой, особенно с девушками твоего возраста, от которых всегда пахнет болотными лилиями?
- Нет, - усмехнулась Дана, - этого она не говорила. Вообще-то, она была картографом, но разбиралась в великанах не хуже, чем в коралловых рифах. Мама говорила, что с одиноким великаном совсем не страшно завести разговор, потому что в этот момент он наименее опасен.
- Твоя мать была наблюдательной женщиной, - ответил великан, посмотрев на Дану пристальным взглядом. - Что с ней случилось?
Дана никому не рассказывала о гибели матери, но в великане она почему-то увидела достойного слушателя. Поэтому кое-что она все же сказала:
- Мама была на исследовательском корабле, когда начался шторм. Никто из команды не выжил.
- Она была двойной? - неожиданно спросил великан.
- Да, как и папа, - ответила Дана, слегка растерявшись, но тут же с гордостью спросила: - А откуда вы узнали?
Быть двойной считалось высшей расовой привилегией. Двойной человек мог спокойно жить и на земле и под водой. За ушами и под мышками у двойных были маленькие жабры, незаметные, если особо не приглядываться.
- Я ведь великан. Мне многое становится известно. Получается ты тоже двойная?
Дана непроизвольно потрогала за ушами крохотные суховатые отверстия.
- Да, и я этим очень горжусь. Вы ведь знаете, что двойных на земле меньше всего. А когда я выросту, то стану работать картографом, как мои родители.
Дана опустила голову под тяжестью нахлынувших воспоминаний. Но потом быстро пришла в себя и с оптимизмом посмотрела не великана.
- Ты знаешь морские языки? - спроси великан.
- Немного. Папа научил. Но последнее время ему не здоровится.
Она нахмурилась, но старалась выглядеть веселой. Великан ей очень нравился.
- Лютобор, - сказал он и протянул руку.
- Что? - удивилась Дана.
Ее ладонь утонула в огромной и мохнатой лапе великана.
- Это мое имя, - добавил он, расплывшись в улыбке, - не совсем то, какое бы хотелось, но я рад и этому.
- Лютобор, - проговорила Элиза вслух, - вполне замечательное имя, бывает и похуже.
Великан с новой силой накинулся на еду. Тарелка быстро опустела.
- Я вижу, ты необычная девочка, - сказал он, подняв глаза, - это сразу видно.
- Не думаю, - произнесла Дана уверенным голосом, - ничего необычного во мне нет, кроме злосчастных веснушек.
Великан громко рассмеялся, обратив на себя внимание посетителей. Завсегдатаи таверны гадали, что может быть общего между хрупкой девушкой и страшным великаном. Однако их разговору помешать никто не посмел.
- Ты наверно хочешь, чтобы я предсказал твою судьбу? - спросил Лютобор, откашлявшись.
- Откуда вы узнали?
Великан пристально посмотрел в глаза Даны, и ей сделалось как-то не по себе, словно он проникал вглубь ее сознания, раздвигая воспоминания и мысли как ненужные барьеры.
- Разве мама не говорила тебе, что великаны в минуту одиночества не только безопасны, но и наиболее сконцентрированы на пророчествах?
Дана не нашлась, что сказать и только молча с неподдельным интересом и восхищением смотрела на широкое лицо Лютобора.
Великан попросил Дану вытянуть руку ладонью вверх. Затем он накрыл руку девушки своей ладонью и закрыл глаза. На этот раз рука Лютобора оказалась теплой и гладкой. Дана заметила, как его голова стала едва заметно вибрировать. Было такое ощущение, что великан напевает какую-то песню.
- Я не ошибся, - сказал Лютобор тихим голосом, чтобы не было слышно за соседними столиками. - Ты действительно необычная девушка, у тебя неизвестная судьба. Я ее совсем не вижу. Но кое-что сказать могу.
Дана чуть было не одернула руку, потому что слова Лютобора напомнили ей гадания кочующих цыган, которые говорили хоть и много, но всегда неопределенно и расплывчато. Но что-то внутри заставило ее прислушаться к великану.
- Сейчас неспокойное время, - продолжал Лютобор, - война превратилась в обычное занятие. Барма воюет с Междуречьем, а Семигорье со всеми сразу. Воздух пропитан опасностью. Везде предательство и обман. В таких условиях очень трудно оставаться самим собой.
Великан перестал трясти головой и посмотрел на Дану красными от возбуждения глазами.
- Тот, кому суждено пройти испытания, не сможет спрятаться от своей судьбы. Рано или поздно это начнется. Если уже не началось.
Дана не понимала Лютобора:
- Что началось?
- Тебя ищут, - сказал великан, чеканя каждое слово. - Колесо истории соприкоснулось с твоей судьбой. Тебе предстоит сыграть важную роль, от которой зависит не только твоя жизнь, но и жизнь очень многих.
- Я не понимаю вас, - прошептала Дана в растерянности. - У меня обычная жизнь. Меня не зачем искать и для колеса истории моя жизнь будет совсем не интересной.
Великан сделал паузу, а потом совсем другим голосом спросил:
- Что ты больше всего хочешь на свете?
Дана на секунду задумывалась.
- Вообще-то, я и сама не знаю, чего хочу. Может быть, научиться делать добро, господин Лютобор. Научиться передавать другим немного огня, который горит в моем сердце. Но больше всего на свете я хочу найти маму!
- Ты же сказала, что она погибла?
- Так все говорят, но ведь тела погибших так и не нашли. Все может быть. Говорят, что даже с того света иногда возвращаются.
- Разве ты веришь в существование того света? - Лютобор искренне удивился.
Дана пожалела, что сказала об этом. Говорить о таких вещах было не разумно. Он мог принять ее за глупышку, не способную мыслить самостоятельно. Виноваты во всем были книги.
- Это я так к слову, - прошептала она, покраснев и опустив глаза.
- Не бойся, - успокоил ее Лютобор. - Мне нисколько не интересны твои мысли. Просто будь готова, что в ближайшее время твоя жизнь сильно изменится. Вот увидишь. Рано или поздно, каждому человеку, в каком бы возрасте он не был, придется сделать выбор. На чьей он стороне. А теперь, извини, мне пора уходить.
Лютобор поднялся и, даже не попрощавшись, прошел тяжелой походкой к двери. Посетители следили за ним, переговариваясь между собой.
Когда великан ушел, Дана отодвинула кружку с недопитым морсом и задумалась над словами Лютобора. В них было что-то очень странное, чего она совсем не понимала. И в тоже время она чувствовала, как его слова производят в ее душе настоящий переворот.
Она стремительно выскочила на улицу и побежала в сторону набережной, где уже вовсю начинался праздник. Со всех сторон доносился громкий перезвон хлопушек и вспышки фейерверка.