По камням мостовой медленно тряслась карета. На ней не было опознавательных знаков, гербов или надписей. Просто обычная карета, чуть облезшая от времени и сырости.
Я была внутри. Сидела, согнувшись над книгой. "История Империи" Маркуса Фидия. Не очень увлекательное,пресно и скучно, как мне тогда казалось. Но полезно. А это окупалет все.
Напротив, замотавшись в теплый шарф, сидела мать. В темный глазах читалась грусть от скорого расставания. На светлой коже залегли морщины.
- Все в порядке, мама, - в который раз тихо произнесла я, закладывая палец меж страницами книги, - Навестите меня зимой.
Она лишь кивнула и отвернулась к окну.
Вновь открыв книгу, я продолжила чтение.
Через пару часов и десяток остановок для починки уже, не будем скрывать, старой и разваливающейся кареты, мы были на месте.
На большой площади перед парком было оставлено множество карет и экипажей. Повсюду сновали люди, родители прощались с детьми - кто впервые, а кто в очередной раз. Школа, школа...
- Милая, - мама тихонько позвала меня к себе.
- Мама, - я подошла к женщине и порывисто обняла ее. Слишком крепко - от моих объятий он согнулась в приступа кашля.
- Береги себя, - в перерывах между кашлем прохрипела она.
Я вылезла и закрыла дверцу. Кивнув слуге, что сразу же по нашему прибытию подбежал ко мне, пошла вперед. Хотя людей было много, толпы, как таковой, не наблюдалось. Было тихо, мирно.
За воротами был парк, который, судя по всему, кольцом окружал главный корпус. Достаточно широкая для трех карет дорожка вела вперед, к небольшому зданию.
Пройдя регистрацию и прочую бюрократическую волокиту, я отправилась в свою комнату. Находилась она в общежитии, в которое было легко попасть, следуя указателям, которые были натыканы везде, где только можно.
Улегшись на кровать, я решила немного отдохнуть - занятия начинались через несколько дней, и с каждым часом учеников будет становиться все больше и больше, а значит, будет все больше и больше шума.
***
Я медленно, не спеша, пробиралась через толпу студентов. Все были на взводе, с горящими глазами и бешено работающими руками. Все пытались пробиться к арке входа как можно быстрее - как бы ни опоздать. Я же шла в противоположном направлении, к выходу из парка. Несмотря на частые удары и тычки, дело мое шло успешно. Пока какая-то мелкая балаболка, что все время крутилась на месте и раздавала указания толпе слуг, чуть не снесла меня своим миниатюрным зонтиком. Я сдавленно кашлянула, что бы привлечь ее внимание. Она быстро обернулась ко мне и ловко открыла зонтик, заслоняя себя от яркого полуденного солнца.
- Что вы хотели? - тон ее был грубоват, и даже милый голосок, которым она это сказала, не смягчил его.
- Здесь нельзя находиться кому-либо, кроме абитуриентов.
Она презрительно вздернула крошечный носик и махнула рукой своим слугам. Убирайтесь, мол.
- Это все? - ее презрительный взгляд оказал бы на меня большее воздействие, не будь между нами разницы в почти две головы.
Я ничем не ответила ей, а пристроилась в хвост отряда слуг, которые весьма целеустремленно продвигались к выходу. Что же, видимо, вещи ей не нужны прямо сейчас. Возможно, если бы не ее поведение, я не заставила бы ее отослать прислугу. Она ведь такая маленькая. Но судя по ее характеру, она этим своим зонтиком может кого-нибудь укокошить, если не оттолкнуть в сторону.
Выйдя за ворота, я облегченно вздохнула. Теперь можно было свободно дышать и идти, не боясь быть зажатым и унесенным в неведомые дали. Я быстро поймала экипаж и отправилась в город - список учебных принадлежностей был просто огромен, и если бы я запоздала хоть на несколько минут, могла бы не успеть вернуться к церемонии распределения.
В городе было тихо и пустынно - только началась обеденная фиеста, а все не местные лавочники и торговцы уже покинули город - по настоянию архилектора ворота сегодня закрывались рано.
Церемония была довольно скучной, если не сказать пресной. Никакой магии, никаких чудес - распределение по курсам и праздничный ужин, по слухам - единственный нормальный прием пищи, не считая Последнего Часа.
В комнате я жила одна - моя соседка еще не появилась. Может быть, даже помечтаю о том, что ее не будет, и я смогу безраздельно властвовать в этих хоромах - целых шесть на восемь шагов! В сравнении с моей комнатой в Эвендорне, здесь было достаточно просторно и чисто. Две кровати были заправлены неплохими одеялами, а на столе стоял небольшой горшок с цветами.
Следующий день был не особо трудным - нас, первокурсников, водили чуть ли не за ручку, показывая каждую аудиторию и знакомя с каждым профессором. Они, профессора, не представляли из себя ничего интересного - унылая кучка мужиков за шестьдесят и пара дам с глубокими сединами. Обе они, кстати, были весьма строги, а одна даже не позволила проводникам зайти с нами в лабораторию - вела она основы алхимии. Мы, конечно, не стали сразу ставить опыты. Она просто показала какой-то эффектный трюк и вышвырнула нас за порог со словами: 'Один пропуск, и лаборатория закрыта для вас навсегда!'
За неделю я успела познакомиться с половиной своей группы. Хотя, было бы правильнее сказать, что это половина группы перезнакомилась со мной. Моя любовь к одиночеству меня совершенно не напрягала, а жажда общения и потребность в обществе исчезла с тех самых пор, как я покинула родительский дом. Вести из которого пришли намного скорее, чем я ожидала.
Письмо было длинным и пространным, основной его особенностью было обилие любви и ласковых прозвищ в каждом предложении. Но не смотря на это весь его смысл можно было уложить всего в паре фраз: 'Мы еще в пути. Скучаем'. Но в любом случае я была довольна, так как получение корреспонденции было весьма интересным занятием и поводом пропустить первую лекцию.
Никаких угрызений совести в связи с пропусками я не испытывала. Что могли мне рассказать на этих лекциях такого, что я не знала? Мне ведь было известно, что профессор Элоэн провел в песках Озгании почти пять лет - об этом он говорил, когда мы знакомились. И о том, что он прекрасно ориентируется в Степях. Но был и еще один повод для пропуска. Звали его Хавьер.
Он в какой-то степени приходился мне родственником, а потому родители строго-настрого поручили ему опекать и оберегать меня от всяческих опасностей, что могут поджидать меня здесь, вдали от дома. Но как по мне, все это было зря. Хавьеру было семнадцать, он был достаточно хорош собой, и особых причин тщательно выполнять поручение и возиться со своей малолетней родственницей в моем лице он не видел. Хотя следует отдать ему должное - во время моих частых прогулов первых лекций он всегда сопровождал меня и рассказывал какие-нибудь смешные байки из студенческой жизни. Ближе к концу второй недели мы стали видеться весьма часто - он подрабатывал на кафедре алхимии, и мы часто встречались для дополнительных занятий - Хавьер весьма неплохо знал алхимию и прекрасно подходил на роль наставника. Все его разговоры часто прерывались сальными шуточками и прочей похабщиной его друзей-раздолбаев, которые часто шатались вокруг, не находя себе более интересного занятия. Так и прошли первые два месяца моей учебы - в дополнительных занятиях с Хавьером, зубрежке и постоянном чувстве усталости.
Последний осенний месяц встретил меня промозглыми объятиями постоянных проливных дождей, капли которого так неприятно попадали за шиворот. Плащ я купить так и не удосужилась - то одно, то другое, вот я и несусь по двору с охапкой пергаментов и мокрой головой. В одну из таких пробежек я врезалась в чью-то маленькую и чисто-белую тушку. Это была моя давняя знакомая с церемонии поступления. Только в этот раз ее вместо слуг окружали несколько иные личности - несколько девушек, моих ровесниц, и два мальчика постарше. Я чуть было не опрокинула ее, но один из них ловко схватил меня за пояс и оттянул в строну. Я чуть было не проехалась по земле из-за этого, но вовремя обрела равновесие. Девчонка кинула презрительный взгляд в мою сторону, и уже собралась было идти, как узнала меня.
- Здравствуй, - она стерла со своего лица неприятное выражение высокомерия и надела маску приветливости, - Это ведь ты тогда сказала мне о слугах.
- Об абитуриентах. Если бы тебя поймала не я, а, скажем, один из старост, было бы гораздо хуже. Я бы не хотела, что бы у тебя были неприятности, - сказав это, я невольно вспомнила уроки, преподаваемые мне моей матушкой. Помню, она говорила, что люди, стоящие выше по положению, любят, когда их благополучие ставят несколько выше, чем это надо на самом деле. И если я по какой-либо причине обижу одну из светских особ, то мне следует извиняться с применением некоторой доли благоговения. Но, не смотря на все мои благие намерения, девчонка меня отпускать не хотела. Ведь и она, и ее свита, иначе я это назвать не могу, давно заметили, что я мокну под дождем без какого-либо смысла. Но отвернуться и уйти было бы оскорблением - девчонка эта если и не была из благородных, то из богатых она точно была. Ее перчатки из тонкой кожи, украшенные вышивкой, и теплый плащ, подбитый каким-то вычурным белоснежно-белым мехом, указывали на это. В тот момент я даже пожалела, что отвергла предложение Фионы, одной из моих новых знакомых, о том, чтобы отдать мне свой плащ. Единственной причиной, по которой я отказала ей, было то, что он мне коротковат и имеет ужасный грязно-розовый цвет.
Парень, что помог мне, внезапно весьма галантно предложил мне свой плащ. Я с некоторой заминкой согласилась, ведь отказать было бы во-первых, не вежливо, а во-вторых, непрактично. Когда он накинул его мне на плечи - мои руки все еще были заняты конспектами - девчонка, имя которой я все еще не знала, пошла вперед. Мой нежданный спаситель ушел последним. Единственное, что он сказал мне на прощание, так это то, что плащ я могу не возвращать. Ответить ему я не успела - он уже помчался дальше за этой 'благородной' компанией.
Зайдя под темные своды галереи, я осторожно разложила конспекты на пол перед собой. Сомнений быть не могло - они все были испорчены.
***
Зима застала меня врасплох - зимних вещей у меня совсем не было, а они требовались прямо сейчас. Для переходов между корпусами и дежурных пробежек в город, чтобы поесть. Пришлось мне доставать из шкафа плащ, подаренный мне одним истинным рыцарем. Его имя, я, кстати говоря, так и не узнала. С Катиль, той самой благородной девочкой, я пересекалась еще несколько раз - у нас были общие лекции по нескольким предметам. Она предпочла меня не заметить, и я была абсолютно довольна подобным исходом дел. А моего рыцаря, как я стала его называть про себя, я больше ни разу не встретила. Конспекты, которые испортились при некотором вмешательстве Катиль, сыграли мне, можно сказать, добрую службу. Переписав их еще раз, я повторила трудный материал и отлично сдала зачет по алхимии, исторической науке и числам. Единственным предметом, который я провалила, была картография. По моему мнению, совершенно бесполезный урок. Да и профессор меня за что-то невзлюбил. Оставалось надеяться на то, что это мне не сильно помешает в будущем, ведь картография у нас будет всего лишь один год.
Между тем из дома мне каждый месяц присылались подарки, а в недавнем письме говорилось о том, что скоро родители выедут в Эйлетт, чтобы провести со мной Новогидие. Так же там говорилось о том, что письма мне не будут приходить около месяца, и что я не должна волноваться по этому поводу. Я и не волновалась - по родителям я совершенно не скучала, так как прекрасно помнила допекающие меня речи отца о моей роли в жизни, и поучительные истории из уст матери. Хорошо, что они не смогут пробыть со мной долго - матери нужно возвращаться домой как можно скорее, ведь ее салон долго не протянет под руководством Изабель, моей старшей сестры. Уж она-то точно не хотела навещать меня. Я ведь никогда не ладила с ней.
В ожидании родителей я провела чуть больше месяца. Напряженного, загруженного экзаменами, месяца. Хотя предметов у нас было немного, и большую часть можно было сдать, не особо напрягаясь, мне все равно было тяжело. Ведь у меня наконец-то появилась соседка. Это была веселая девчонка на год старше меня. Она приехала под конец экзаменов, загоревшая и продрогшая от местной погоды. Знакомство наше не было отмечено чем-то интересным. Состояло оно из представления и короткого обмена любезностями. После этого она умчалась куда-то в город, начисто позабыв как и обо мне, так и о своих не распакованных вещах. Вечером того же дня она рассказала мне о том, что была В Южных степях, почти на границе с пустыней. Была она там по обмену, училась год - с прошлого Новогидия и почти до этого. Рассказала кучу историй о пустынниках и кочевниках, о небольших городах Анклава и о Странствующих Мастерах. У одного из них она и обучалась. С ее слов, конечно. Хотя все ее рассказы звучали весьма живо и убедительно, я все же не решалась ей доверять. Особенно на счет обучения у Мастера. Я ведь смотрела на нее и видела, что никакая она не мастерица в магии, даже на умелицу не тянет. Но молчание, как говорится, лучший друг всех неприкаянных душ.
Всю зиму до Новогидия я не видела Хавьера. Пару раз встречала его глумливых дружков, но желания общаться с ними я не обнаружила. Конечно, мне было интересно, но я считала ниже своего достоинства заговаривать с такими тупицами.
На первой свободной от учебы неделе я решила наконец вплотную заняться исследованием территории Академии. Ведь за все время обучения я посещала только около четверти всех помещений, а в парках я вообще не была. Первые пару дней, пока была приятная зимняя погода, легкий белый снежок и чистое небо, я в одиночестве прогуливалась по заросшему и немного одичалому парку. А потом, когда ударили жуткие морозы и выйти га улицу было подобно подвигу, я решила оккупировать библиотеку. Она не была огромной - наверное, размером с несколько лекционных залов. И книги здесь были не особенно ценные. Такие я видела и у себя дома, и в городской библиотеке. Покопавшись в самых старых из тех, что было позволено смотреть мне, я пришла к выводу, что придется выбраться в город и как-нибудь получить доступ в сенатскую библиотеку. Ибо книг о магии - не истории магии, не о Волшебниках, а именно о магии и как ее творить - здесь не было. Удивительно, но факт.
На следующий день я уже была в библиотеке в городе. Помог мне в этом, как ни странно, Хавьер. Появившись неизвестно откуда с подозрительно красным носом, он извинился передо мной и попросил не говорить родителям о столь долгой отлучке. За это я попросила его о пропуске, и он тут же жестом волшебника извлек его из кармана. Пару раз хлопнув в ладоши и рассмеявшись (в компании Хавьера мне хотелось вести себя очень по-детски), я обняла его, даже не побоявшись устойчивого запаха спирта. Исчез он так же внезапно, как и появился, но мне было уже все равно, и весь мой интерес был направлен на самую большую в Эйлетте библиотеку. Уж там-то я найду что-нибудь о магии. А если нет... Что ж, пришлось бы поумерить свое любопытство.
К счастью, делать этого не пришлось. Расположившись в библиотеке в одном из уединенных альковов, я подождала, пока библиотекарь отойдет подальше, и кинулась в тень огромных рядов, чьи верхние полки упирались в потолок. Я заранее захватила с собой колбу со светящейся водой - я не знала, как ее получают и из чего, но если ее потрясти, то она начинала испускать слабый свет.
В книгах я копалась с утра до вечера, а один раз даже получилось заночевать в библиотеке - на улице поднялась страшная метель, и библиотекарь сжалился надо мной. В ту ночь я нашла одну очень интересную книгу. В ней говорилось о магии, как о единстве духа, разума и тела. Книга была вся посвящена этому. К сожалению, написана она была на каком-то ужасающе доисторическом языке, и продирания сквозь эти языковые дебри заняли у меня очень много времени.
За пару дней до Новогидия, когда половина учеников уже разъехалась по домам, я получила письмо от родителей - их экипаж полностью вышел из строя (читай: развалился), и они приедут после Новогидия - на следующий день. Подобная перспектива меня только обрадовала.
Я заперлась в комнате, заранее купив провиант на пару дней, и решила попробовать наконец осуществить идеи, которые пришли мне в голову благодаря книге о триединстве. Это был очень удачный момент - я сдала все экзамены, соседка уехала, а другие мои знакомые никакого интереса ко мне не испытывали.
На самом деле у меня ничего не получилось. Я пробовала долго и упорно, забывала есть, но единственным итогом по истечению четырех дней было то, что я могла с помощью сильного удара ребром ладони о другую ладонь высечь искру. Не очень большой результат, но ведь я просто долго не могла понять, в каком направлении мне нужно действовать. Спустя еще пару дней, голодная, но довольная, я вышла на свет. И каково же было мое удивление, когда я поняла, что пропустила Новогидие.
На почте я получила еще одно письмо от родителей - они остановились в гостинице 'Золотой сокол' и ждут меня. Письмо было датировано вчерашним днем. Странно, что они не занесли записку в Академию, но они, верно, не знали, что так можно. Поймав экипаж, я отправилась в центр города, где, по словам возницы, и была эта гостиница. Вошла я с некоторой опаской - все же плащ мой, не очень дорогой, купленный на замену плащу рыцаря, был не очень шикарен. Не то, что бы у меня не водилось денег, но я пару раз ходила по магазинам за пергаментом, перьями и прочими принадлежностями для письма и случайно наткнулась на томик чудных рассказов о магах. Стоил он прилично, но цена была заслуженная. А потом еще и новая одежда - на лабораторных занятиях я испортила несколько платьев... В общем, траты у меня были приличные, а просить денег у родителей не хотелось.
Но, не будем отвлекаться. Зашла я без проблем, и родителей нашла быстро. Все обычные условности при встрече были соблюдены. Как то: мамины поцелуи и папины вопросы об учебе. Ничего особенного мы не делали - сходили в ателье, где мама заказала мне несколько новых платьев, затем поели в хорошем ресторане. Для меня это было в новинку. Хотя питалась я хорошо, посещала только таверны. Близ Академии было несколько заведений, которые могли предложить студентам неплохое меню и достойное помещение. Общество в таких тавернах состояло в основном из молодых еще людей, что недавно окончили Академию или являются друзьями учащихся, и самих студентов, которые предпочитали тишину и покой. Те, кого подобный порядок не устраивал, шли в обычные трактиры, где можно было и выпить, и пощупать бока фигуристой разносчицы.
После еды мы отправились на прогулку по городу и Академии. Благо, погода позволяла. В Академии родители наконец вспомнили о Хавьере, а я рассказала им заранее придуманную сказочку о том, что он безвылазно сидит в библиотеке и учит, учит, учит... И отвлекать его нельзя!
Родители понимающе кивнули, поспрашивали меня о всякой разной ерунде, связанной с учебой, а затем нехотя попрощались. Они сказали, чтобы я не волновалась (было бы о чем), и о том что на лето мы все вместе отправимся к леди Сорброн, папиной матери. Это было неплохо - на лето она обычно переезжает в Авигору, на побережье, а там есть весьма живописные места. В приподнятом настроении я вернулась к себе в комнату и сразу же черканула пару строк родителям. Письмо я датировала датой на пару дней позднее сегодняшней и немедленно отнесла на почту - мало ли, вдруг у меня будет мало времени.
Остальные каникулярные дни я провела в опытах из книги о Триединстве. Несколько раз ходила в библиотеку, там тайно делала выписки из книги, а затем сидела над ними часами, пытаясь понять, что же я там написала, в темноте.
К последнему свободному дню каникул я достигла потрясающих, как мне самой казалось, успехов. Щелчком пальцев я могла высекать небольшой огонек, потерев фитиль свечи, я могла зажечь ее. Или прикосновением к воде я могла нагреть ее. Или охладить. В Академии мы такое еще не изучали, но я была искренне уверена, что мы будет действовать по другому. Это была интуиция. И мои догадки подтвердились.
В первый же день нового полугодия каждому из нас вручили свечу и заставили зажечь ее. Когда я уже начала тянуться к фитилю, профессор воскликнул: 'Вот так!' И медленно и расторопно произнес какие-то слова. Они казались мне отдаленно знакомыми, но я точно не могла припомнить, где же я их слышала. Весь курс несколько раз повторил эти слова за профессором, а потом принялся выкрикивать их. Естественно, ни у кого ничего не получилось. Это я поняла еще до того, как профессор громогласно закричал команду остановиться.
- Конечно, у вас ничего не получилось. Ведь вы ничего не знаете о магии.
Все зашумели и закричали. В толпе слышались выкрики о том, что все уже творили магию. Признаться, даже я немного поддалась этому общему порыву. Но быстро успокоилась, когда профессор поднял руку, призывая к молчанию.
- Здесь могу творить магию только я, ибо пространство это контролирую тоже я. И вы этому научитесь. Только имейте терпение.
И на этом завершилось наше первое и последнее практическое занятие по предмету магические преобразования. Было много часов теории, на которых мы все писали, писали и писали о различных свойствах разных предметов, о влиянии слов на окружающее нас пространство и так далее. Все это было бесполезно. Я была в отчаянии - ведь мои умения никем не могли быть оценены. Но я все продолжала и продолжала тренироваться у себя в комнате, пока соседка уходила на ночь к каким-нибудь своим друзьям. Все это было очень подозрительно, но мы с ней особо не общались, и мне было на нее плевать, поэтому мы не без некоторой доли удовольствия игнорировали друг друга.
Мои тренировки привели меня к тому, что однажды штора в нашей комнате вспыхнула. Быстро потушив ее парой коротких вдохов (одно из моих достижений), я сделала вывод, что здесь слишком опасно. Собрав все свои записки и заметки из Триединства, я тихо выбралась на улицу. У меня была одна идея.
***
Я осторожно пробиралась между деревьями и кустами вглубь парка, когда услышала рядом с собой легкий шорох. Остановилась, прислушалась. Где-то невдалеке ухнул филин, ветер шевелил голые ветви старых, огромных древ. Шорох больше не повторялся. Но как только я двинулась дальше, невдалеке хрустнула ветка. А ветки просто так не хрустят. Все это знают. Снова останавливаться и прислушиваться было бессмысленно. Я продолжила свой путь, но стала уходить в сторону огромных пушистых елей - среди них было легко спрятаться.
Я точно знала, что за мной кто-то шел. И этот кто-то не особо скрывался. В отличие от меня. Легко пробравшись под гигантскую разлапистую ель. К моему счастью снега здесь, внизу, не было, и я осторожно сложила заметки и присыпала их хвоей. Выглянула и увидела прямо перед собой...
- Агрх, - не успела закричать - мой рот заткнули самым непристойным образом.
Хавьер прижал палец к губам.
- Зачем ты пошел за мной? - недовольно спросила я, когда он отпустил меня.
- Выполняю просьбу твоих родителей.
Я чуть слышно рассмеялась.
- Что-то до этого ты не особо старался. Что случилось? Они не поверили мне? - я сама чуть расстроилась от подобной догадки.
- Нет, все в порядке. Они мне ничего не сказали, но оставили письмо. Оно у меня в комнате. Пошли, почитаешь.
Он отвернулся и пошел назад. Я за ним. Варианта лучше быть не могло - за записями можно вернуться и завтра. Жаль, конечно, что я не захватила плед. Можно было, конечно, завернуть бумагу в плащ, но мне было бы слишком холодно. Записи всегда можно сделать новые, а вот свое здоровье подправить труднее.
У Хавьера мы оказались довольно быстро, хотя у меня путь составил бы дольше времени. Но он, судя по всему, хорошо знал все эти узкие проходы и короткие коридоры, спрятанные за старыми, скрипучими дверьми. Когда мы пришли к нему, я невольно приостановилась и глубоко вдохнула приятный запах. Повсюду - на подоконнике, столе и даже на шкафу - стояли маленькие бутылочки. И хотя все они были закупорены, я все равно могла слышать легкий цветочный флер. Соседом Хавьера оказался алхимик, который лелеял мечту стать настоящим парфюмером. Уж не знаю, почему, но мне он показался самым настоящим содомитом. Его волосы были уложены в какую-то причудливую прическу, а одежда была ярко-алого цвета. Да и пахло от него недурно, но по-женски. Я даже в некоторой мере завидовала ему - если бы он был женщиной, он был бы красавицей.
На меня он не обратил внимания, только коротко кивнул своему соседу. Хавьер же достал из шкафа распечатанный конверт и протянул мне. В письме не было ничего особенного, не считая пары слов о том, что летом он поедет со мной на побережье.
- Вместо них? - Хавьер кивнул, - Это хорошо. И все?
Он отрицательно помотал головой и провел пальцем по одной из нижних строк. 'Вам будет полезно привыкнуть друг к другу в связи с будущими событиями'. Однако...
- Это определенно то, о чем мы оба подумали, - сказала я, сжимая пергамент. Будем надеяться, что это письмо Хавьеру больше не нужно, - Что тут скажешь... Но это будет не скоро, так что все в порядке. И мы не дали согласия. Не то, чтобы это что-то изменит, но всегда можно попытаться. Не волнуйся, - я хлопнула его по плечу, - Все в порядке. Отведи меня в мою комнату, а то я заблужусь.
***
В какой-то момент мне начали сниться сны. Не знаю когда, уже просто не помню. До этого у меня никогда не было снов. Ни разу. Я однажды слышала, что магам снятся только вещие сны. Это меня немного пугало, но слепо верить людской молве было бы глупо. К тому же сны не вызывали никакой опаски - мне снилось, как я брожу по Академии, библиотеке, иногда я была дома. Это было интересно, ведь в моем сознании сохранилось очень много деталей. Во время этих снов я могла, например, прочитать давно брошенный на подоконник конспект, или рассмотреть заглавия книг. Но я испугалась по-настоящему, когда однажды, в виде эксперимента, достала книгу с полки в библиотеке и открыла ее.
Эту книгу я до этого не то чтобы никогда не читала - я ее ни разу не видела и не слышала о ней. Я специально проверяла - в библиотеке ее не было на том месте, где она была во снах. В книге этой были описания различных ритуалов и всякой прочей показушной дребедени. Я таким никогда не увлекалась и закрыла бы книгу, если бы не прочла название одного ритуала.
'Воскресенье тел усопших'.
В нем описывалось поднятие трупов из могил. И я заинтересовалась.
Некромантия никогда не была почитаемой областью магии. Да, ее практиковали, но только Мастера в пустынях, где им не мог никто помешать. Ведь некромантия все-таки связана с магией крови, пусть и не совсем напрямую, но связана. Мне не хотелось рисковать, но любопытство - сильнейший порок исследователей, к которым я себя относила.
Вся книга была прочитана. И не один раз. Но понимание все не приходило. В книге этой не было никаких слов, никаких четких инструкций. Только словоизвержения вроде '...выпустить силу внутреннюю и взрезать ткань мироздания...', или 'Для дела этого полотно жизни разорвать и...'. Уж не знаю, что это за ткани мироздания и полотна жизни, но в мою голову вкрадывались странные сомнения о том, не швея ли это писала.
Но, несмотря на всю эту непонятность, некоторые ритуалы из книги были достаточно просты и понятны для меня. Забрав таки свои почти неиспорченные записи из-под ели, я продолжила свой поход вглубь парка. Чем дальше я шла, тем больше это место походило на лес. Наконец я нашла вполне приличную полянку и расположилась там в окружении свечей. Тупым охотничьим ножичком, заблаговременно одолженным у Хавьера, я прокопала небольшие канавки, которые засыпала солью. Потом расставила свечи и поочередно зажгла их. Со стороны это, верно, смотрелось весьма забавно, но мне не было смешно. Ритуал должен был оживить маленькую птичку, птенца, чье еще не разложившееся тельце я нашла в саду. Выпала из гнезда, я думаю, ну да это не суть важно.
Собравшись с духом, я, следуя инструкции, начала рисовать пальцем по земле вокруг птички разные знаки. Треугольники, в основном, и это напомнило мне о Триединстве. Тренировки мои, основанные на нем, закончились, как только я нашла себе новое 'пособие', но я все же понимала, что эти книги как-то связаны, и забрасывать хоть одну из них не стоит. Сны ведь мне стали сниться после того, как у меня получилось зажечь огонь без помощи слов и движения тела.
После того, как все фигуры были нарисованы, я легко подула на них. Почва в этом месте была больше похожа на песок, чем на обычную землю, поэтому все знаки испортились. Так мне показалось сначала. Но потом я заметила некоторый порядок и гармонию в их расположении. Дальше нужно было 'раскрыть душу свою навстречу ночи'. Как бы глупо это не звучало, но было похоже на то, что надо просто расслабиться и выпустить магию наружу. О подобном говорилось в Триединстве, там это называлось чем-то вроде единения с природой.
Глубоко вдохнув, я сконцентрировала всю свою магию внутри. Все мышцы напряглись, а голова отозвалась резкой болью. Я не стерпела и выдохнула, одновременно выпуская силу.
Свечи потухли, а соль развеялась по всей поляне. Лунный свет красиво высеребрил голые ветви, а в тишине внезапно послышался резкий крик ворона. Не странно ли это? Я не замечала красоту этой ночи до этого. А теперь мне просто не хватало слов, чтобы передать свои чувства. Как будто я была частью окружающего, частью мира. Неотъемлемой и необходимой. В этот момент я почувствовала какую-то... целостность. Но взглянув вниз, я вспомнила о ритуале. Расставив руки широко, словно птица крылья, я наклонилась и поцеловала мертвое тельце.
Резкий всполох крыльев, и бывший трупик взмыл в небо прямо передо мной, мазнув напоследок крылом по лицу.
***
Учебный год подходил к концу. Успехи мои в области некромантии были невелики - я оживила еще пару птичек и кошку, искать которую пришлось в городе. С последней у меня было много проблем. Первой было само нахождение трупа. Я однажды увидела, как мальчишки в бедном квартале кидались камнями в животное. На следующий день я пришла туда забрать труп. Было непросто - он лежал у всех на виду. Но я словила момент и быстро запихнула ее под плащ. О последствиях думать не хотелось. Второй был ее запах. Ох, как же она воняла. Я не знала, дотерплю ли до Академии, или выкину ее раньше, благо, на пути мне встретился мост через канал. А последней было само оживление - соль у меня закончилась, где ее взять, я не представляла. Пришлось таскать по чуть-чуть из кабинета алхимии. А после оживления она обезумела. Накинулась на меня, расцарапав лицо и руки. Я непонятно каким образом подожгла ее, но не успела откинуть от себя. Моя одежда чуть не загорелась, и мне пришлось кататься по земле. Убрав все следу сего бурного действа, я кинулась в купальни. К большому моему сожалению, оказалось, что они запираются на ночь. Пришлось идти в город и вывалить половину оставшихся денег за бочку с водой в одном из студенческих трактиров. А еще четверть оставшихся денег на новую одежду - родителям ни к чему знать, куда я ее деваю.
Книгу о Триединстве я перечитала еще несколько раз и пришла к мысли, что тем же способом, что я вызывала животных из могилы, я могу вызвать силы природы. Как ветер, огонь, воду и землю. Хотя все глупые рассказы о цвергах, ундинах, сильфах и саламандрах не внушали мне доверия, мне было интересно попробовать это. Но было еще рано - я не могла с уверенностью сказать, что смогу удержать какую-либо стихию под контролем. Самые большие успехи наблюдались у меня в управлении огнем, а самые маленькие - водой. Не знаю почему, ведь воду я любила больше, чем прочие стихии - покой и покорность были применимы ко мне больше, чем взрывной нрав и буйный характер. Но до этих вопросов я могла бы добраться позже, а пока приходилось прикладывать кучу усилий лишь только для того, чтобы собрать воду в небольшой сгусток.
Обучение магии под руководством профессоров не продвинулось ни на йоту в практическом плане. А вот в теоретическом мы, ученики первого курса, уже могли рассчитывать вероятность срабатывания заклинания с примерно двадцатью факторами. Это было очень неплохо и помогало мне в моих самостоятельных исследованиях, но могло бы приносит и больше пользы, если бы у нас были практические занятия.
Письменные экзамены сдавали в одной аудитории, один за другим. Все мои результаты были если не отличными, то положительными. Некоторые мои знакомые, с которыми я сидела рядом во время экзаменов, поражались уровню моих знаний. Ведь меня частенько видели шатающейся по городу и прогуливающей лекции. Видимо, никто так и не додумался до того, чтобы изучать материал самостоятельно. Для меня это было легче и быстрее, а имея такое свойство, как неприметность, я могла легко не приходить на некоторые лекции.
Родители приехали за неделю до конца учебы. Мы встретились несколько раз, прогулялись по городу. Мать, как обычно, заказала мне новый гардероб. Одевая старые платья, я замечала, как сильно вытянулась за этот год. И как тесно было моей груди. Не то, чтобы я раньше не замечала этого, но с каждым годом я менялась все больше и больше. Мама сказала мне, что совсем скоро я стану уже такой взрослой, что смогу быть представлена на Осеннем балу. Подсчитав про себя, сколько времени займет это событие, я приуныла. Выходило, что я пропущу пару недель учебы.
- Солнышко, о чем ты? Ты дебютируешь здесь, в Эйлетте, - ответила она на мой вопрос.