Визигин В.П., Кессених А.В., Куперштох Н.А., Семёнов О.Ю. : другие произведения.

Научные школы в истории отечественной физики

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выражение "научная школа" привычно в трудах по науковедению и по истории науки и, обычно, употребляется без строгих науковедческих дефиниций [4]. Профессиональные науковеды научной школой (в дальнейшем также НШ) называют "сообщество неформально взаимодействующих ученых, сплоченных вокруг лидера, разделяющих его основные научные идеи и реализующих, обычно новаторскую, исследовательскую программу" [1.C.245].
    "...Ведущей научной школой Российской Федерации считается сложившийся коллектив исследователей различных возрастных групп и научной квалификации, связанных проведением исследований по общему научному направлению и объединенных совместной научной деятельностью. Указанный коллектив должен осуществлять подготовку научных кадров, иметь в своем составе руководителя, а также молодых (до 35 лет) исследователей". - Ведущие научные школы России. Справочник. Вып.1. М.:Янус-К. 1998. - 624с.
    НШ взаимодействуют (конкурируют или сотрудничают), вступают во взаимоотношения с властными структурами, обществом и т.д. Так, можно говорить о научно-коммуникативном, научно-политическом и социокультурном измерениях. Понятие научной школы - это идеализация.
  НАУЧНЫЕ ШКОЛЫ В ИСТОРИИ РОССИИ, В ТРЁХ СТАТЬЯХ. АВТОРЫ СТАТЕЙ: Визигин В.П., Кессених А.В., Куперштох Н.А., Семёнов О.Ю.
  
  
  СТАТЬЯ 1
  
  
  В.П.Визгин , А.В.Кессених
  
  
  Научные школы в истории отечественной физики.
  
  
  Интернет-источник: Отечественные научные школы физики в 1950-1960-е гг....
  7iskusstv.com»2016/Nomer12/Vizgin1.php. Научные школы в истории отечественной физики. Предисловие. Владимиру Павловичу Визгину - восемьдесят лет. ... Если научно-школьный подход претендует на достаточно полное описание отечественной физики, по крайней мере, в ХХ в., то НШ в данный период должны "разделить" между собой всю физику, или, соответствующий "структурный разрез" ее (выражение Я.Г.Дорфмана [18,19]. Эту сторону НШ-подхода мы называем контекстом "разделения научного труда" [16]. ... Понятие "научная школа" в России с некоторых пор (1995 г., см. прежде всего [12]) распространилось с историко-научных и науковедческих текстов на официальные документы ("научно-политический" контекст).
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ.
  
  Владимиру Павловичу Визгину - восемьдесят лет.
  Oт редакции журнала "Вопросы истории естествознания и техники",
  редколлегии сборника "Исследования по истории физики и механики", коллег и друзей юбиляра
  
  
  Нам очень приятно воспользоваться случаем и выразить свои поздравления нашему коллеге, наставнику и руководителю, замечательному историку физики и механики Владимиру Павловичу Визгину, которому 19 декабря 2016 г. исполняется 80 лет. Счастливые для истории науки обстоятельства привели Владимира Павловича в Институт истории естествознания и техники. Не будем повторять экспрессивный рассказ Владимира Павловича в известном издании "Я пришёл в ИИЕТ" [1].
  
  Как водится у одарённых натур всё, что казалось неудачей, оборачивалось везением. Он не попал в Институт ядерной физики, но стал классиком истории ядерного проекта СССР. Он не стал профессиональным математиком и матфизиком, но охватил в своей деятельности историю нескольких важнейших поворотных моментов в формировании современной теоретической и математической физики. Солидное образование (по физике в МЭИ и математическое на мехмате МГУ), необычайная работоспособность и недюжинные таланты сделали Владимира Павловича незаурядным специалистом по истории науки. Постепенно расширяя горизонты своих интересов, Владимир Павлович внёс заметный вклад в философию и социальную историю науки.
  
  В 1987 г. он стал заведующим Сектором истории физики и механики и оказался к тому же совершенно уникальным руководителем, который смог сделать из многих начинающих почти профессиональных историков. Работая с Владимиром Павловичем можно и в почтенном возрасте почувствовать себя студентом, опекаемым любимым профессором. Недаром он долгие годы преподавал историю и философию науки в МФТИ, руководит семинарами по Истории физики и Истории Атомного проекта, работает в Учёном совете ИИЕТ и в совете по защите диссертаций. В 2010 г. Владимира Павловича избрали членом-корреспондентом Международной академии истории науки. Его труды неоднократно переведены на иностранные языки. Он стал классиком истории физики во многих областях. Это - история попыток создать единую теорию поля, история релятивистских теорий, история Атомного проекта СССР, история научного сообщества отечественных физиков и др. [2].
  
  Список трудов Владимира Павловича говорит сам за себя. См., например, в книге "Российские историки науки и техники. Сотрудники ИИЕТ РАН" [3]. Редакция журнала "Вопросы истории естествознания и техники" приветствует Вл.П. Визгина как одного из активнейших членов редколлегии ВИЕТ. Любимое детище Владимира Павловича - регулярное издание "Исследования по истории физики и механики", на страницах которого печатают результаты своих исследований и изысканий не только сотрудники ИИЕТ, но также историки физики и профессиональные физики, увлекающиеся историей науки, из Москвы, Казани и других городов, а также наши коллеги, работающие ныне за рубежом. Владимир Павлович неоднократно публиковался на страницах ведущего физического журнала "Успехи физических наук" со статьями по проблемам истории физики. Мы желаем юбиляру сохранить бодрость и здоровье и радовать нас новыми трудами и идеями.
  
  
  М.С. Аксентьева, А.Г. Аллахвердян, А.В. Андреев, Ю.М. Батурин,
  Д.А. Баюк, О.П. Ланфранко Беллони (Италия), О.П. Белозёров,
  E.М. Беркович (Германия), Б.М. Болотовский, В.П. Борисов, Г.Л. Варденга,
  Н.В. Вдовиченко, Ю.С. Владимиров, Г.Е. Горелик, Я.И. Грановский,
  С.С. Демидов, И.С. Дровеников, Л.Н. Дроздова, Е.Л. Желтова,
   Е.А. Зайцев, К.В. Иванов, С.С. Илизаров, В.А. Ильин, М.И. Каганов,
  А.В. Кессених, В.В. Кудрявцев, Г.Е. Куртик, И.О. Лютер, Г.Б. Малыкин,
  Е.И. Погребысская, Р.Ф. Полищук, А.В. Постников, О.А. Соколова,
  А.С. Сонин, В.В. Тёмный, К.А. Томилин, И.А. Тюлина,
  Р.А. Фандо, С.Д. Хайтун, В.П. Чиненова и др.
  
  ***
   Научные школы в истории отечественной физики
  *
  
  "Школа - всякое
  положение человека,
  где он волей-неволей приобретает
  находчивость, опытность и
  знание". - В.Даль
  
  
  Введение
  Выражение "научная школа" привычно в трудах по науковедению и по истории науки и, обычно, употребляется без строгих науковедческих дефиниций [4]. Профессиональные науковеды научной школой (в дальнейшем также НШ) называют "сообщество неформально взаимодействующих ученых, сплоченных вокруг лидера, разделяющих его основные научные идеи и реализующих, обычно новаторскую, исследовательскую программу" [1.C.245].
  Научно-школьный подход к истории науки заключается в том, чтобы эту историю представить в основном как процесс возникновения, развития и ветвления научных школ. Для истории советской физики он был кратко рассмотрен в [2]. При этом понятие науки расширяется таким образом, что в него включается и понятие научного сообщества. В результате, можно сказать, что наука - это система по производству не только научного знания (научных идей), но и творящих его людей [3.C.105].
  Оправданность и эффективность НШ-подхода к истории отечественной физики ХХ в. связана со следующими обстоятельствами. Во-первых, в ХХ в. наука в значительной степени стала коллективным предприятием, а НШ оказалась одной из наиболее распространенных форм научного коллектива. Во-вторых, эта форма особенно характерна для советской науки, что подтверждается фактическим материалом по истории советской физики (школы А.Ф. Иоффе, Д.С. Рождественского, И.Е. Тамма, Н.Н. Боголюбова, А.А. Андронова и др.). В-третьих, НШ-подход позволяет включить в рассмотрение новые измерения науки и ее истории. Эта история становится не только историей развития идей, теорий экспериментальных достижений, но и историей научных коммуникаций, институтов, научно-образовательных систем и даже личностно-психологических и научно-биографических аспектов в их взаимосвязи.
  В дальнейшем мы более подробно остановимся на этом, а также на наших предшественниках, различных аспектах (контекстах) понятия НШ, структурном разнообразии школ, их институциональном и образовательном аспектах, проблеме лидера и т.д., при этом фактический материал мы будем черпать из истории советской физики.
  В заключение мы дадим графическое изображение динамики развития наиболее значительных отечественных физических школ ХХ в.
  
  О предшественниках, первопроходцах научно-школьного подхода
  
  Не вдаваясь в дальнюю предысторию понятия "научная школа" (а она восходит не только к экспериментальным школам начала XIX в., например, химика Либиха, но и к античным пра-школам Платона и Аристотеля), начнем с резкого всплеска интереса к этому понятию с конца 1960-х - начала 1970-х годов, происшедшего, фактически, на наших глазах. В СССР, а конкретно именно в Институте истории естествознания и техники АН СССР, это произошло на стыке истории классической истории науки и науковедения. У истоков этого всплеска стояли Н.И. Родный, М.Г. Ярошевский и С.Р. Микулинский [3,4]. В 1977 г. под редакцией Микулинского и Ярошевского, а также коллег из ГДР Г. Кребера и Х. Штайнера вышел обширный сборник "Школы в науке" [4], к которому мы отсылаем всех, интересующихся проблемой научных школ. В те же годы, именно в 1972 г., в английском историко-химическом журнале "Ambix" появилась обстоятельная статья Дж. Моррелла об "исследовательских школах Либиха и Томаса Томсона" [5], которая впоследствии была очень высоко оценена специалистами [6,7]. Особенностью этой работы было то, что в ней появление первых научных школ было отнесено, по крайней мере, к началу XIX в., далее речь шла об экспериментальных школах в области химии (автор называл их "a laboratory-based research schools"), но при этом были отмечены некоторые важные общие черты НШ вообще.
  Имеются веские основания считать, что этот интерес к феномену научных школ был тесно связан не только с подъемом науковедения, но и с интересом историков науки к появлению в конце 1950-х-1960-х гг. постпозивитистского направления в области философии науки (Т.Кун, М.Полани и др.), а также с поворотом историков науки к исследованию социальных факторов развития науки [6, 7].
  Настоящим первопроходцем в изучении научных школ в области физики, и тем самым, в применении научно-школьного подхода к истории физики стал советский, позже украинский, историк физики Ю.А. Храмов. В 1979 г. вышел его препринт "Научные школы в физике" [8], выросший затем в монографию с тем же названием (1987) [9]. И хотя в явном виде "научно-школьный подход" у Храмова не фигурировал, уже к препринту 1979 г. была приложена схема "Эволюция первой физической школы Кундта", которая, по существу, была первым наброском развития отечественной физики как возникновения и последующего ветвления физических НШ от школ А. Кундта, П.Н. Лебедева, С.И. Вавилова, Л.И. Мандельштама, А.Ф. Иоффе до школ И.В. Курчатова, В.Л. Гинзбурга, А.М. Будкера и др. (всего на схеме было представлено 44 отечественных школы). В книгу 1987 г. вошел, к сожалению, только фрагмент этой схемы, представляющий эволюцию школы Лебедева [9.C.59]. В ней более или менее подробно были описаны восемь наиболее крупных отечественных НШ: Лебедева, Иоффе, Рождественского, Мандельштама, Вавилова, Ландау, Тамма и Курчатова.
  В 1990-е годы появилось несколько важных работ, о которых имеет смысл сказать. Прежде всего, специальный выпуск историко-научного журнала "Osiris", посвященный изучению научных школ; его подзаголовок гласил: "Исследовательские школы: историческая переоценка", под редакцией видных американских историков науки Ф.Л. Холмса и Г. Джейсона [6]. В основном, этот труд относился к экспериментальным школам в области химии и отчасти физики в Германии, Британии и США. В частности, некоторые авторы обращали внимание на концепцию "неявного знания" М. Полани для более глубокого раскрытия образовательного аспекта научных школ. Обстоятельный аналитический обзор этой работы был опубликован в ВИЕТе в 1996г. [7].
  В 1997 г. вышел специальный выпуск "Историко-математических исследований под редакцией С.С. Демидова и испанского историка математики М. Ормигона, посвященный научным школам в области математики [11]. В статье С.С. Демидова "История математики в России и СССР как история школ" предлагался научно-школьный подход к истории математики [11.C.9-21], хотя понятие "школы" у него рассматривалось в несколько расширительном плане, как это видно из аннотации: "...В работе обсуждаются - 1) особенности... Петербургской и двух Московских школ... - 2) феномен "Советской математической школы"...[11.C.128]. Заслуживает внимания схема российских и советских школ, связанных с именами выдающихся математиков (Чебышева, Егорова-Лузина и др.) и восходящих к Л. Эйлеру [Там же. C.20].
  В середине 1990-х гг., благодаря письму академиков, прежде всего физиков В.Е. Фортова, А.В. Гапонова-Грехова, В.Е. Захарова и А.Ф. Андреева, Правительству, в соответствии с правительственным постановлением была принята программа поддержки ведущих научных школ России [12]. В 1996 г. было поддержано 596 научных школ, более четверти из них - это школы в области физики и астрономии. Это вызвало новую волну науковедческих и историко-научных работ по научным школам (см., например, [13]).
  В начале 2000-х годов историки физики ИИЕТ РАН начали заниматься историей развития физики в СССР в 1950-1960-е годы, выдвинув на первый план изучение именно научного сообщества физиков [14]. В 2007 г. вышел 2-й выпуск "Научного сообщества физиков", в котором содержался первый набросок научно-школьного подхода к истории советской физики [15]. В этой статье была дана предварительная типология физических школ, выделено примерно 75 школ, восходящих к 4-5 школам-прародительницам (П.Н. Лебедева, А.Ф. Иоффе, Д.С. Рождественского, Л.И. Мандельштамма, С.И. Вавилова), а также приведен соответствующий предварительный набросок схемы генезиса физических НШ СССР, относящихся к 1950-1960-м гг. Мы также сформулировали ряд вопросов, которые так или иначе следует решать при изучении НШ и реализации НШ-подхода, которые мы затронем и в настоящей статье [15.C.64].
  В 2013 году в рамках годичной конференции ИИЕТ РАН было продолжено обсуждение различных контекстов понятия научной школы и вопросов, возникающих при разработке НШ-подхода [2, 16]. Своеобразным продолжением первых двух выпусков "Научного сообщества физиков" [14, 15] стал сборник "К исследованию феномена советской физики 1950-1960-х гг.", в котором особое внимание было уделено междисциплинарным аспектам физики и затронут вопрос о междисциплинарных НШ [17].
  
   О различных контекстах НШ-подхода
  
  Если научно-школьный подход претендует на достаточно полное описание отечественной физики, по крайней мере, в ХХ в., то НШ в данный период должны "разделить" между собой всю физику, или, соответствующий "структурный разрез" ее (выражение Я.Г.Дорфмана [18,19]. Эту сторону НШ-подхода мы называем контекстом "разделения научного труда" [16]. Естественно, что продуктивные и ярко выраженные школы могут охватывать не весь "структурный разрез" отечественной физики. К тому же не всякий научный коллектив образует школу. Так, значительную часть теоретической физики охватывают знаменитые школы Ландау, Тамма, Боголюбова и др. Мы можем также выделить целую серию школ, например, в области радиофизики [20]. Но насколько коллективы физиков, работавших в 1940-1950-х гг. в советском атомном проекте, можно рассматривать как научные школы, - вопрос, требующий специального изучения.
  Следующий контекст достаточно очевиден. Это - детальное, по возможности изучение формирования, деятельности и достижений конкретных научных школ. Обсуждение истории и специфики условий и результатов функционирования каждой из научных школ и взаимодействия между ними есть как раз главное содержание реализации НШ-подхода. Это - предмет более обстоятельных исследований, каждому из которых может быть посвящена отдельная статья или даже монография. Таков собственно историко-научный контекст понятия НШ.
  Понятие "научная школа" в России с некоторых пор (1995 г., см. прежде всего [12]) распространилось с историко-научных и науковедческих текстов на официальные документы ("научно-политический" контекст). Наличие НШ было признано основанием для финансовой поддержки научных коллективов. В [12] принято следующее определение: "...ведущей научной школой Российской Федерации считается сложившийся коллектив исследователей различных возрастных групп и научной квалификации, связанных проведением исследований по общему научному направлению и объединенных совместной научной деятельностью. Указанный коллектив должен осуществлять подготовку научных кадров, иметь в своем составе руководителя, а также молодых (до 35 лет) исследователей" [12 ].
  В дополнение можно также сослаться также на документы [21], в том числе более новые [22] и ряд других официальных материалов из Интернета, например с сайта grants.extech.ru.
  Представляет некоторый интерес одна из недавних публикаций в Интернете [23], выпущенных под грифом Российского фонда гуманитарных научных исследований и Российского государственного гуманитарного университета, которая повторяет и, в то же время, пытается несколько варьировать привычное определение НШ:
  "Научные школы - это не только и не столько административные, производственные образования на факультетах и в научных подразделениях. Научные школы - это неформальные коллективы. Являясь ядром научного сообщества, они играют особую роль в формировании гражданского общества. Если формальная трудовая принадлежность к научному сообществу не столь значима для гражданского общества, то научная школа является существенным элементом гражданского общества" [23] (здесь везде курсив автора цитируемой статьи). Обращает внимание, с одной стороны, сугубо прагматичное и несколько наивное название цитированной выше публикации. ("Научные школы - эффективный путь проведения диссертационного исследования"), но с другой стороны, подчёркнутое отнесение научной школы к опорным элементам общества в целом, что не лишено резона. В качестве примеров НШ, сыгравших важную роль в отечественной истории, автор цитированной статьи приводит именно НШ в области физики: "Мировое звучание имели научные школы А. Ф. Иоффе, Л. Д. Ландау, П. Л. Капицы и многих, многих других российских ученых светил. Они обеспечили подъем, славу и мировой уровень отечественной науки".
   Здесь возникает ещё один - "пропагандистский контекст". В данном случае автора цитируемого материала совершенно не занимают разительные различия в научном и институциональном статусе хотя бы трёх названных предполагаемых школ (см. об этих различиях ниже). Он обращает внимание на "мировое звучание" школ. Отметим две сквозные идеи этой статьи. Это уже упомянутый императив обязательной принадлежности успешного (признанного) исследователя к известной (признанной) научной школе и роль выдающихся научных школ в прославлении и подъёме национальной науки и, соответственно, национального самосознания. Подражая Ю.И. Визбору можно сказать: "Зато у нас есть, кем гордиться: Иоффе, Ландау, Капица". Факт возникновения и функционирования в некоем социуме успешных и даже выдающихся учёных и основанных ими признанных в мире научных школ (систем и отдельных НИИ, лабораторий и других подразделений) очень важен. Важен для политиков и пропагандистов общественного строя, национальной идеи, политических институтов, но прежде всего для практического развития культуры, экономики и обороноспособности страны.
  
  Многомерность понятия научной школы и научно-школьного подхода
  
  Задача-минимум изучения развития той или иной науки в стране состоит в описании научных достижений и национального вклада в мировую науку. Следующие приближения в этом изучении связаны с описанием научных центров, где были получены эти достижения, национальной системой научного образования, наконец, с выдающимися учеными, вокруг которых концентрируются группы исследователей. Все эти измерения научной деятельности фокусируются в понятии научной школы и, притом, таким образом, что выявляются нетривиальные особенности их взаимодействия.
  Доминирующим является научно-содержательное измерение, связанное с получением собственно научных результатов, научного знания, с решением научных проблем, открытием новых явлений и их объяснением, и тем самым, с построением научных теорий. Эта сторона НШ отражена в самом их названии, т.е. речь идет о школах, в первую очередь научных, точнее научно-исследовательских или просто - исследовательских.
  Но наука, в ХХ в. особенно, - дело коллективное и комплексное. Для получения научного знания создаются исследовательские лаборатории, научные центры и институты. Научные школы, нацеленные на производство научного знания, обычно оказываются связанными с этими институциями. Это можно назвать институциональным (или научно-организационным) измерением.
  НШ - это, прежде всего, школы, где исследователи "приобретают находчивость, опытность и знание" (см. эпиграф). Так возникает научно-образовательное измерение, в рамках которого формируется кадровый состав научных школ. НШ, в нашем понимании, как правило, связаны с наличием лидера и не слишком большой группы учеников-сотрудников (примерно от одного до нескольких десятков). Взаимодействие лидера со "школьниками", их согласованная работа и т.п. относятся к личностно-психологическому измерению, включающему в себя и биографический (или научно-биографический) аспект.
  Пока ограничимся этими измерениями, хотя НШ взаимодействуют (конкурируют или сотрудничают), вступают во взаимоотношения с властными структурами, обществом и т.д. Так, можно говорить о научно-коммуникативном, научно-политическом и социокультурном измерениях.
  
   Понятие научной школы - это идеализация
  
  Прежде чем обратиться к несколько более подробному и конкретному рассмотрению "школьных измерений", подчеркнем одну, в общем-то, очевидную особенность понятия НШ. Это понятие, включающее лидера, "школьников", исследовательскую программу и т.д., - конечно же, идеализация, модель, идеализация науковедческая, историко-научная.
  Так, в истории гравитационной физики в СССР можно выделить шесть наиболее значительных НШ, связанных с именами В.А.Фока, Д.Д.Иваненко, А.З.Петрова, Л.Д.Ландау, И.Е.Тамма и Я.Б.Зельдовича. Все эти школы настолько различны, что, иногда кажется, что некоторые из них далеки от этого понятия, другие близки, но, в сущности только одна из них является действительно удовлетворяющей всем критериям НШ [24]. Это - школа Зельдовича, которая в 1960-1980-е годы была ведущей в мировой релятивистской астрофизике и космологии (и тем самым в гравитационной физике).
  Остальные школы с трудом согласуются со школьными критериями. В.А. Фок был выдающимся гравитационистом, но учеников было немного и достижения последних были не столь значительны; к тому же Фок не был по своему характеру, темпераменту учителем. О школе Д.Д.Иваненко один из его учеников, Г.А.Сарданашвили, говорил, что "он...не создал в обычном понимании научной школы" [25.C.22], но проблематика, которая его интересовала (трудности и обобщения общей теории относительности и т.п.), "объединяла десятки гравитационистов из разных городов страны, так что можно говорить о своеобразной научной школе Иваненко, центром которой (информационным и даже образовательным) был его научный семинар" [Там же. С.150].
  Выдающаяся школа Ландау была общетеоретической и в целом образцовой, но в ней был небольшой гравитационный сектор, фактически гравитационная подшкола, которую возглавляли Е.М. Лифшиц и И.М. Халатников, и которая получила замечательные результаты в области космологии.
  В другой замечательной общетеоретической школе И.Е. Тамма было три выдающихся теоретика (В.Л. Гинзбург, М.А. Марков и А.Д. Сахаров), которые внесли значительный вклад в гравитационную науку, особенно в релятивистскую астрофизику и космологию. Если первые два имели небольшие группы учеников, то Сахаров работал индивидуально. В итоге можно сказать, что в общетеоретической школе Тамма было две небольших, но эффективных гравитационных подшколы и одна очень крупная, но достаточно изолированная фигура.
  Тем не менее, при столь большом разбросе в структуре многих эффективных (а иногда и не столь эффективных) научных коллективов, большинство из них так или иначе соответствуют понятию НШ. История отечественной физики с 1920-1930-х гг. до настоящего времени (и уж во всяком случае, до 1980-х гг.) свидетельствует об укоренённости модели НШ в реальности. Ниже мы будем неоднократно сталкиваться с большим разнообразием устройства и функционирования научных коллективов, которые мы именуем научными школами.
   Научно-образовательное измерение: формирование кадрового состава научных школ
  
   Всякая профессиональная школа имеет своей основой освоение уже известных методов и приёмов. В этом смысле физическая научная школа начинается с изучения теории и техники эксперимента, уже известных из литературы и личного опыта преподавателей. Однако собственно целью зрелой научной школы является создание нового научного знания и новых экспериментальных и теоретических методов, а также подготовка исследователей, способных заниматься этим нелёгким делом. Можно сказать, что научная школа начинается с учебных программ и процесса обучения неофитов, что в наиболее явном виде составляет задачу высших учебных заведений и аспирантуры. В этом "измерении" зрелая научная школа характеризуется наличием базовых кафедр в ВУЗах, учебников, задачников, практикумов, программ обучения и присутствием в ней опытных преподавателей. Характерным отличием НШ от других профессиональных школ служит характер учебно-воспитательного процесса, с самого начала предлагающего обучаемому не столько готовые рецепты и стандартные приёмы, сколько сначала имитацию, а вскоре и подлинную реализацию исследовательских задач. Заметим в скобках, что такие "новации", как тестовый контроль учащихся, заменяющий живое общение опытного исследователя с учащимся, и не предусматривающий участия последнего в конкретной работе отнюдь не способствуют воспитанию исследователей и возникновению новых научных школ.
  Примером обеспечения базы НШ служит "супершкола" А. Ф. Иоффе - колыбель значительной части советской физики. Для обеспечения ЛФТИ и своей школы квалифицированными кадрами Иоффе при Петроградском Политехническом институте создал (в 1919 г.) физико-механический факультет, к преподаванию в котором были привлечены квалифицированные специалисты, в первую очередь сотрудники ЛФТИ Я.И. Френкель, Н.Н. Семенов, П.Л. Капица, А.А. Чернышев, Д.В. Скобельцын, Д.А. Рожанский и др., а также такие замечательные математики и механики, как А.Н. Крылов, А.А. Фридман, И.В. Мещерский и др. С 1922 г. выпускникам Физмеха присваивалось звание "инженер-физик". После окончания ЛПИ они работали не только в ЛФТИ, но и в других физических и технических институтах. За первые 20 лет своего существования Физмех выпустил 1152 специалиста, среди которых были ставшие впоследствии академиками В.Н. Кондратьев, Ю.Б. Харитон, Г.В. Курдюмов, А.И. Лейпунский (акад. АН УССР), А.И. Шальников, Б.П. Константинов, М.А. Садовский, И.К. Кикоин, А.И. Алиханов и многие другие замечательные физики.
  Созревание опытного исследователя, подлинного участника НШ, продолжается после завершения базового образования и далее в творческом общении между коллегами на научных семинарах и конференциях и т.п.
  Очевидно, что хорошей базой для НШ может послужить кафедра высшего учебного заведения (исследовательского университета) или при некоторых условиях лаборатория исследовательского или проектного института. Правда, во многих случаях эта база неполноценна по причине недостаточного обеспечения приборной техникой и кадрами. С кафедр студенты и аспиранты волей-неволей уходят, а для лабораторий НИИ, кроме трудностей с приборами, имеются кадровые проблемы, и мечта о регулярном пополнении их талантливыми сотрудниками далеко не всегда реализуется (штатное расписание обычно жёстко ограничено). Это приводит к тому, что не на каждой кафедре и не в каждой лаборатории в НИИ могут возникнуть полноценные школы, но и эти небольшие коллективы школьного типа нередко вносят свой вклад в науку, осваивая новые направления, возникшие и развитые на базе других, в том числе и зарубежных исследовательских центров. Их ценность, например, может быть в том, что они воспитывают кадры для определённых направлений, важных для отечественной науки, не получивших достаточной финансовой и материальной поддержки. Такие "школки" или "квазишколы" нередко объединяются с более мощными НШ в рамках общегородских семинаров, симпозиумов, научных конференций и так называемых "Школ" (совпадение терминов не случайно, хотя и не всегда оправдано). Это явление было очень распространено в 1950-1980-е гг. Назовем, например, зимнюю школу теоретиков на Урале в Коуровке, Всесоюзную школу по магнитному резонансу, Всесоюзную школу по голографии и т.п. По регламенту Президиума АН СССР [14. С. 68 - 70] так называемая Школа как мероприятие отличалась от конференции большим сроком работы (до 14 дней) и включала большое (до 150 - 200) число участников.
  Подобные Школы имели достаточно широкую повестку дня, не отличались единством научного стиля, не все их организаторы были научными лидерами в своей области, но скорее вдохновителями и организаторами исследований в смежных направлениях. На таких мероприятиях можно было встретиться с представителями крупнейших и авторитетных НШ и приобщиться к их научному стилю и опыту. Здесь можно было найти консультанта, доложить новые результаты, выслушать критику, получить известную научную и организационную поддержку (например, договориться о доступе к уникальной аппаратуре, вычислительной технике, наметить командировку, стажировку, совместное исследование и т. п.). Таким образом, создавалась дополнительная почва для возникновения особого рода НШ, так называемых "невидимых колледжей", как межведомственных, так (на международных конференциях) и межгосударственных. О формировании такого "невидимого колледжа" по теории магнитного резонанса в конденсированных спиновых системах - см. [14. С. 303 - 385]. Часто на общих симпозиумах, семинарах, конференциях и Школах имела место своеобразная "вербовка" сильными школами новых участников из числа участников "мини-школ" в свои аспиранты или сотрудники.
  
  Научно-организационное измерение: институциональные базы научных школ различного типа
  
  Неразрывная связь теории и эксперимента в физике требует для функционирования школы полноценной институциональной базы, включающей и экспериментальную (может быть также и специфическую инструментальную) базу, и теоретическую (может быть и специфическую вычислительную) базу. Именно поэтому целый ряд выдающихся научных школ в различных областях физики или междисциплинарных школ с участием выдающихся физиков возникал на базе крупных академических институтов, в 1930-е гг. также наркомтяжпромовских, а после войны "средмашевских" и подобных им промышленных институтов. Базой многих школ послужили ленинградский Физико-технический институт (ЛФТИ) и харьковский Физтех (УФТИ), Физический институт АН СССР (ФИАН), Институт физических проблем АН СССР (ИФП), позднее Институт общей физики АН СССР (ИОФАН)) и некоторые другие. Крупные физические НШ возникли при Институте атомной энергии им. И.В.Курчатова (ИАЭ), Институте теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ), Объединённом институте ядерных исследований в Дубне (ОИЯИ), ряде "закрытых" центров, возникших в рамках советского атомного проекта. Среди организаций образовательного профиля, служащих базой серьёзных физических НШ, физический факультет МГУ, Научно-исследовательский институт ядерной физики при том же физфаке МГУ (НИИЯФ). Крупные физические школы возникли и при физфаках Петербургского, Новосибирского, Нижегородского и других университетов. В последнее время некоторые ВУЗы (университеты) преобразуются в так называемые национальные исследовательские университеты (НИУ) [26]. Подобные НИУ официально созданы в Москве (по физике в Московском инженерно-физическом институте (МИФИ)), а также в Казани, Ростове-на-Дону, Красноярске, Владивостоке и др. Другие образовательные учреждения работают по принципу опоры на академические или промышленные НИИ. Такой принцип положен в основу работы Московского физико-технического института (МФТИ), где базовое образование возложено на кафедры образовательного учреждения, а вхождение в практику исследовательской работы на определённые НИИ. Впрочем, и при МФТИ в 2014 г. создан так называемый Междисциплинарный центр фундаментальных исследований (МЦФИ).
  Каждое из упомянутых учреждений обычно служит базой для нескольких (иногда многих) школ разного масштаба и направленности. Для этого желательно выполнение следующих условий:
  а) удовлетворительное обеспечение измерительной техникой; б) достаточная обеспеченность этой техники расходными материалами и технически грамотным персоналом; в) наличием квалифицированных и талантливых теоретиков и вычислительно-аналитической техники; г) приток новых кадров, то есть связь с образовательными учреждениями или принадлежность к образовательным центрам, которая уже обсуждалась выше; д) наличие одного или нескольких лидеров, выдвигающих, совершенствующих и контролирующих программу НШ; е) обеспеченность системными связями с вспомогательными или родственными учреждениями, где можно получить необходимые консультации или экспертизы.
  Большинство успешных экспериментальных научных школ опирается на базу хорошо оснащённых приборами институтов и факультетов лучших университетов. Безусловно, в таких условиях вырастают и профессиональные опытные экспериментаторы.
  Что касается экспериментальных подразделений с недостаточным приборным обеспечением, то к их услугам (по крайней мере, теоретически) есть с 1990-х гг. Центры коллективного пользования приборами (ЦКП), действующие на полукоммерческой основе, которые также обеспечивают работу экспериментальных НШ, в особенности междисциплинарных или нуждающихся в применении физических методов исследования. Такие ЦКП иногда могут оказаться институциональной базой некоторых инструментальных НШ.
   Во времена подъёма отечественной физики в 1950-1970-е гг., ЦКП официально не функционировали, зато была прямая государственная поддержка некоторых важных предприятий и институтов, действовали просто неформальные и деловые связи и сотрудничество "по интересам" с теоретиками и "хозяевами" нужных приборов и ЭВМ. Практиковались и профильные договорные работы, которые восполняли недостаток кадров и оборудования.
  Частично автономное техническое обеспечение экспериментальных научных лабораторий (и, соответственно, экспериментальных НШ) обязательно, хотя, в принципе значительная часть такого обеспечения на коммерческой или полукоммерческой основе может быть возложена на фирмы производители оборудования и централизованные станции снабжения расходными материалами, механические и электромеханические производства. Например, жидкий азот и жидкий гелий можно закупать на соответствующих центрах ожижения. В 1950 - 1960 гг. такой возможности в СССР, правда, ещё не было, но усилия к её созданию уже прилагались. Научные учреждения и ВУЗы обычно вынуждены были иметь свои электромеханические мастерские, иногда (как на физфаке МГУ) имелась даже своя аккумуляторная станция для получения постоянного тока, а ожижение гелия производилось лишь в считанном числе институтов. В тех институтах, где объем создания новых экспериментальных установок был особенно велик, создавались конструкторские бюро (КБ) и опытные производства. В лабораториях и КБ создавали опытные образцы техники и в том числе приборов, растили кристаллы, очищали полупроводники и т.д. Крупные оборонные научно-технические центры вообще имели статус КБ при опытных заводах. В качестве курьёза можно вспомнить, что в те годы ещё были живы кое-где сторонники того взгляда, что исследователь-экспериментатор может достичь выдающегося результата только на оригинальной (сделанной "своими руками") установке. Впрочем, опыт нашего Атомного проекта и знакомство с практикой наших зарубежных коллег быстро покончили с этой иллюзией, в следующих поколениях она уже не возродилась. Однако в связи с эмбарго стран НАТО и Японии на современное оборудование ещё несколько десятков лет то там, то тут в наших институтах встречались энтузиасты, разрабатывавшие и осваивавшие новые научные направления на самодельных установках. Эмбарго, конечно, по мере возможности нарушалось (тут был и коммерческий интерес зарубежных поставщиков) и опыт, приобретенный на весьма несовершенных "самоделках" помогал нашим исследователям впоследствии получать более уверенные результаты уже на продвинутых промышленных образцах аппаратуры. А некоторые "тяжёлые" установки (ускорители, ядерные реакторы, сверхмощные лазеры, отчасти ЭВМ) и некоторые лабораторные установки создавались в СССР промышленным или полупромышленным способом. Способствовали развитию многих теоретически-экспериментальных направлений (например, создание мазеров и развитие и применение лазерной техники) так называемые проблемные лаборатории, создававшиеся в высших учебных заведениях и академических институтах, получавшие соответственную финансовую и материальную поддержку.
  Что касается научно-организационных аспектов теоретических школ, то, помимо нескольких выдающихся общетеоретических НШ такого рода (школ Ландау, Тамма, Боголюбова и др.), которые, впрочем, были связаны с ИФП, ФИАНом, ОИЯИ и др. институтами, менее крупные школы теоретиков находились в тесном контакте с экспериментаторами, образуя нередко смешанные, теоретико-экспериментальные, школы. В сущности, казанская школа радиоспектроскопии, некоторые школы ОИЯИ (например, нейтронной физики и др.) возглавлялись теоретиками (среди них С.А. Альтшулер, Д.И. Блохинцев, Ф.Л. Шапиро и др.).
  Помимо дисциплинарной идентификации школ (экспериментальная, теоретическая, смешанная и т.д.) можно говорить и о проблемных НШ, которые формируются для решения крупных комплексных проблем. Появление таких школ и даже постепенное вытеснение ими школ дисциплинарного типа было отмечено как специфическая черта развития физики во 2-й половине ХХ в. [4.C.275-285]. Кстати говоря, такие школы чаще всего являются смешанными и даже междисциплинарными, как, например, проблемные НШ, возникшие в рамках советского атомного проекта.
  
  На стыке научно-содержательного и личностно-психологического измерений
  
  Научно-содержательное (или, как его иногда называют, когнитивное) измерение является доминирующим. Оно включает в себе тематику исследований, научную проблематику, исследовательскую программу. Личностно-психологическое измерение характеризует структуру школы, включающую лидера, "школьников", их взаимоотношения, стиль и человеческую атмосферу в школе.
  На примере гравитационных школ мы видели, что здесь возможны самые разные варианты соотношения этих аспектов. Рассмотрим в некотором смысле два крайних случая: НШ без единого лидера и НШ, в которых лидер настолько доминирует, что можно говорить о таких вырожденных школах, где лидер есть, а собственно школы нет или почти нет.
  
   Случай школы без единого лидера
  
  Речь идет, например, о НШ в области теории строения атомного ядра в НИИЯФ МГУ [27]. Изучение работ в этой области в НИИЯФ показало, что в 1950-1970-х гг. там, а также в Отделении ядерной физики физфака МГУ МГУ (ОЯФ) сложилось несколько групп исследователей в области теории атомного ядра. В основу исследовательских программ некоторых из этих групп среди прочего была положена оболочечная модель ядра. Ими учитывалась и разрабатывалась теория нуклон-нуклонных взаимодействий и образования нуклонных ассоциаций (нуклонных кластеров). Несомненна роль Ю.М. Широкова и отчасти Д.И. Блохинцева и А.С. Давыдова в формировании этого научного направления, хотя по формальным науковедческим канонам они не могут быть названы руководителями и основателями данной (назовём её так) НШ. Эта школа развивалась в дальнейшем на основе моделей, учитывающих возбуждённые состояния ядер и нуклонные ассоциации с постепенным освоением и внедрением новейших представлений стандартной модели и квантовой хромодинамики, а также с распространением методов, развитых в теории ядра, на теорию гиперядер и взаимодействия ядер с мезонами. Теоретические подходы, развитые для ядер, оказались эффективными и для решения некоторых задач в теории сложных атомов и металлов. Ведущими представителями условно выделенной нами теоретической школы стали профессора В.В. Балашов и В.Г. Неудачин, Ю.Ф. Смирнов и Н.П. Юдин, а впоследствии Н.М. Кабачник, Г.Я. Коренман, В.И. Кукулин, И.Т. Обуховский, Ю.М. Чувильский, Р.А. Эрамжян, и другие.
  Мы обратили внимание на следующее обстоятельство, обеспечившее функционирование этой школы: явное притяжение новых и новых молодых и даже сравнительно зрелых специалистов в орбиту, во-первых, актуального и интересного предмета исследований и, во-вторых, замечательного коллектива незаурядных исследователей. Но это пополнение в условиях, когда отсутствовал единый авторитетный лидер, могло происходить, только в условиях мощного и передового научно-образовательного центра. Некоторые весьма успешные исследователи пришли в эту школу из других ВУЗов, В.И. Кукулин из МИФИ, а И.Т. Обуховский из МЭИ (он затем закончил аспирантуру физфака). Непосредственное сотрудничество с экспериментаторами поддерживало творческий потенциал теоретиков.
   Успеху школы содействовали её широкие научные связи со специалистами по ядерной физике из других институтов (вопреки возникавшим иногда разногласиям с его отдельными авторитетами), а также с зарубежными исследователями (О. Бор, Б.Р. Моттельсон, Дж. Браун, а также непосредственным сотрудничеством с М. Даносом, А. Фесслером и др.). Отметим значительное число выросших в школе высококвалифицированных кадров (до двух десятков докторов наук), большое число публикаций и ещё более значительное число цитирований работ представителей этой школы в международных научных журналах (исчисляется несколькими тысячами).
  Отметим, что формирование и деятельность НШ на высококачественной институциональной базе с достаточно развитой инфраструктурой (прежде всего по подготовке кадров) может происходить и в отсутствии какого-то единого лидера, но обязательно с участием значительного числа быстро растущих специалистов соответствующего профиля. В этом случае научные школы как бы кристаллизуются из обогащаемого новыми идеями субстрата. Этап "синтеза" такого субстрата научных школ предшествует этапу их "кристаллизации" и эти два этапа могут осуществляться под руководством различных (вообще говоря) групп лидеров. Отсюда (на примере научных школ НИИЯФ - ОЯФ) возникает представление о формировании того, что в будущем может быть названо НШ, в несколько этапов. Сначала происходит организация широкой институциональной базы будущих НШ (то есть решение не только научной, но и организационной проблемы) в нашем случае под эгидой С.И. Вавилова, Д.В. Скобельцына и др. Затем следуют укрепление и развитие заложенной институциональной базы. Это произошло при участии Д.И. Блохинцева и других корифеев НИИЯФ и физфака МГУ. Затем следовало формирование основных научных направлений будущих НШ (в нашем случае - под руководством и при участии Ю.М. Широкова, а затем В.Г. Неудачина, В.В. Балашова и др.). Наконец, осуществилось укрепление, формирование и развитие коллективов, которые можно в принципе считать новыми НШ, что сопровождается появлением целой плеяды ярких творческих личностей успешных исследователей и педагогов, расширением и изменением тематики и методики преподавания и исследований. Рост подобных научных групп, коллективов, если угодно научных школ происходил и на других направлениях исследований НИИЯФ.
  
   Лидеры без школ или почти без школ
  
  Другой крайний случай - это, когда выдающиеся ученые, фактически, лидеры отечественной науки, работают индивидуально и либо вообще не имеют учеников, либо учеников сравнительно немного, и они не охвачены единой исследовательской программой. Наши исследования в области гравитации, теоретической астрофизики и космологии дают такого рода примеры [24].
  Так, результаты Е.М.Лифшица и И.М.Халатникова, крупнейших представителей школы Ландау в области релятивистской космологиии в 1940-1960-е гг. были весьма значительными. В разное время с ними работали еще 1-2 ученика. Таким образом, более или менее заметной гравитационной подшколы здесь не возникло. Один из выдающихся выходцев из школы И.Е.Тамма и теоретиков термоядерного проекта А.Д.Сахаров внес в 1960-1980-е гг. также крупный вклад в теорию тяготения и релятивистскую космологию, но учеников у него не было, не говоря уже о школе. При этом он находился в контакте с Зельдовичем и его школой, коллегами из школ Тамма и Ландау.
  Еще одним "индивидуалистом" чуть ли не во всех областях фундаментальной теоретической физики был В.А.Фок (квантовая механика многоэлектронных атомов, основания и интерпретация квантовой механики, квантовая электродинамика, теория гравитации), признанный классик отечественной физики. Написанные им монографии и учебники вошли в золотой фонд учебной литературы в области теоретической физики и сыграли большую роль в подготовке физиков-теоретиков. Но крупной теоретической школы он не создал. Особенно в области квантовой физики. Что касается гравитации, то все-таки с некоторыми оговорками можно говорить о небольшой гравитационной школе (5-7 теоретиков), занимавшейся в основном проблемой уравнений движения в общей теории относительности и отчасти основаниями этой теории.
  Весьма известным и авторитетным теоретиком был Я.И.Френкель. С 1921 года и до конца своей жизни Френкель работал в Ленинградском физико-техническом институте, то есть принадлежал смолоду к школе А.Ф. Иоффе. Начиная с 1922 года, Френкель публиковал буквально каждый год новую книгу. Он стал автором первого курса теоретической физики СССР. Многие студенты в СССР и за рубежом изучали физику по этому курсу. Френкель ввёл понятия дефектов кристаллической решётки и экситонов и др. Но научной школы он не создал.
  Нетривиален пример одного из талантливейших учеников Л.Д. Ландау А.С. Компанейца. После завершения своего весьма плодотворного участия в Атомном проекте с 1958 г. Компанеец возглавил в Институте химической физики АН СССР Отдел теоретической физики. Один из молодых тогда сотрудников этого Отдела О.А. Ольхов вспоминает: "... я пришел из МИФИ к Компанейцу в теоротдел. Ну, вы знаете, что все научные коллективы делятся на два типа: типа фермы и типа зоопарка. Типа фермы, это когда научный руководитель - он как бы заряжает всех какой-то центральной идеей или двумя центральными идеями, опекает всех, и школа растет. Это, скажем, школа А.Н. Ахиезера на Украине. А другой - это типа зоопарка, когда руководитель дает каждому возможность заниматься чем угодно и вообще мало обращает на них внимания, он их обучает, консультирует. У Компанейца, это точно, был зоопарк. Каждой твари по паре, было восемь человек..." [14.C.320]. Вывод из воспоминаний Ольхова простой, Компанеец на данном этапе не интересовался и не занимался организационными проблемами и детальной работой с людьми.
   От школ к супершколам и институтам
  
  Нередко научная школа (с лидером и программой) приобретает непосредственный институциональный статус, перерастая в отдел, сектор или лабораторию научного учреждения, а иногда и в целые исследовательские институты. Лидеры школ при этом становятся и административными руководящими фигурами. Иначе говоря, школа "формализуется". Так обстояло дело, например, с научными школами А.М. Прохорова и Н.Г. Басова, а также Р.В. Хохлова - С.А. Ахманова.
  Отвечая на вопросы по своему докладу "Научная школа академика А.М. Прохорова" на семинаре ИИЕТ РАН зав. отделом ИОФАНа им. А.М. Прохорова В.В. Аполлонов отнёс к "научной школе" Прохорова и отдел крупного химика и специалиста по выращиванию монокристаллов В.В. Осико [28]. Докладчик также посчитал, что и такие самобытные исследователи, как В.Г. Веселаго (развивающий не принадлежащее к собственно квантовой оптике и квантовой электронике направление волновых явлений в средах с отрицательным коэффициентом преломления), принадлежат к школе Прохорова, поскольку учились и работали под его руководством. Выше сказанное указывает на существование большой институционально оформленной исследовательской команды, созданной в ФИАНе Прохоровым и соединяющей основную и вспомогательные научные группы (лаборатория, отдел, затем институт ИОФАН). Тем не менее, это не отменяет существования научной школы Прохорова и подобных ей по способу образования и функционирования школ Н.Г. Басова, Р.В. Хохлова и С.А. Ахманова и др.
  В результате мы находим один за другим примеры, когда "полный набор" отличительных признаков НШ отнюдь не присущ рассматриваемой научной школе (имея, в частности, в виду предполагаемое отсутствие у НШ формального статуса).
  В этой связи мы хотели бы ещё раз обратить внимание на исторически значимые отечественные школы А.Ф. Иоффе и С.И. Вавилова. Школа Иоффе по праву именуется "супершколой", поскольку из неё вышло много различных направлений физики (физика диэлектриков, физика полупроводников, атомная и ядерная физика, химическая физика и т. д.). По нашему мнению, это так, прежде всего, потому, что Иоффе со своей командой занимался созданием инфраструктуры отечественной физики, опирающейся на фундаментальные исследования и поддерживающей своими прикладными исследованиями отечественную промышленность. Именно школа Иоффе выступала за создание в СССР ряда физико-технических институтов (ФТИ) и направляла в эти институты своих лучших представителей. Таковыми были харьковский УФТИ, свердловский УрФТИ, днепропетровский ФТИ, СФТИ в Томске, первый в мире Институт химической физики, Электрофизический, Агрофизический институты в Ленинграде и др. "Школьники" Иоффе составили и ядро знаменитой "Лаборатории No2" (впоследствии Института атомной энергии), ставшей, в свою очередь, колыбелью советского атомного проекта.
  По мнению Я.Г. Дорфмана Иоффе и его школа занимались организацией советской физики [18. С.304]. Таким образом, НШ Иоффе являлась сначала обычной НШ, прежде всего в области физики твердого тела, но затем превратилась в проблемную "супершколу", решающей проблему поддержки физической наукой индустриализации страны, созданием системы ФТИ. Собственные исследования Иоффе впоследствии сместились в область физики полупроводников, где он создал крупную научную школу.
  С 1930-х гг. встала задача воссоздания центрального столичного кластера физической науки в Москве. Значительный вклад в решение этой задачи внес С.И. Вавилов и его научная школа. Можно сказать, что Вавилов также создал и возглавлял две научных школы: оптическую в области люминесценции и научно-организационную супершколу по созданию Физического института АН СССР и укреплению Физфака МГУ (прежде всего созданию ОЯФ и НИИЯФ).
  Отечественные научные школы физики в 1950-1960-е гг. и их истоки
  
  Итогом этого раздела должно стать схематическое изображение примерно полусотни советских НШ в области физики с 1920-х до начала 1970-х гг. Прежде чем перейти к описанию этой схемы сделаем несколько дополнительных замечаний, касающихся типологии школ, а также критериев эффективности НШ.
   О школах на Западе и в СССР
  
  Научные школы в физике и химии появляются впервые в Европе в связи с формированием этих наук как дисциплин и появлением исследовательских лабораторий. Мы уже упоминали школу Либиха. Можно вспомнить о немецких физических школах Ф. Кольрауша, А. Кундта, Ф. Брауна, К. Рентгена, о знаменитых школах Э. Резерфорда и Н. Бора. Лидеры отечественных школ-прародительниц, к которым можно отнести и первую российскую физическую школу - П.Н.Лебедева, были выходцами из названных западных НШ. Лебедев - из школы Кундта, Иоффе - из школы Рентгена, Мандельштам и Папалекси - из школы Брауна, Ландау считал себя учеником Бора, а основатель Института физических проблем АН СССР (который, впрочем, избегал научно-школьной терминологии) считал себя учеником Резерфорда.
  Вместе с тем, если в СССР и в послевоенные годы научные школы стали преобладающей формой самоорганизации исследователей, в западной физике они во многом утратили свое значение. Известный специалист в области теории гравитации, высоко оценивающий советские гравитационные и вообще теоретические школы (прежде всего, школы Зельдовича, Ландау, Тамма) интерпретирует эту ситуацию так: "Практически никому в Британии и в Америке не разрешают сидеть на одном месте под крылышком своего родного учителя, даже если ученик весьма талантлив (поэтому там - "постоянная текучка молодых кадров" через разные исследовательские группы и университеты - авт.). Напротив, в СССР выдающиеся молодые физики (такие как И.Д. Новиков) обычно остаются рядом со своим преподавателем десять, двадцать, тридцать, а то и более лет. Ведущие советские физики, такие как Зельдович или Ландау, обычно работают в институтах Академии наук, а не в университетах. Их преподавательская нагрузка мала или ее вообще нет. Оставляя у себя самых лучших студентов, они выстраивают вокруг себя постоянную, крепко спаянную и мощную группу исследователей, которые могут остаться с учителем даже до конца своей (или его - авт.) деятельности" [29.C.286].Это один из главных каналов формирования научных школ в СССР. Далее, он сопоставляет плюсы и минусы "школьной" и "нешкольной" систем. Сравнивая лидеров школ с "хозяевами", а учеников, "школьников", - со "слугами", он резюмирует: "Если хозяином был такой большой мастер, как Зельдович или Ландау, действие группы (школы - В.В.) были очень продуктивны. Если хозяин проявлял авторитарность и непонимание..., результат был довольно трагичным: слабая творческая отдача и недостаточно высокий уровень жизни для "слуг" [Там же].
   О критериях эффективности научных школ
  
  Как выделить те НШ, которые в первую очередь должны быть включены в карту школ и заслуживают рассмотрения при реализации научно-школьного подхода? Конечно, это должны быть, прежде всего, эффективные школы. Чтобы их выявить, надо составить хронологию главных достижений, пользующихся мировым признанием, и по ним попытаться идентифицировать школы. Например, можно говорить о школах нобелевского уровня (Вавилова, Ландау, Тамма, Франка, Черенкова, Семенова, Прохорова, Басова, Гинзбурга, Алферова и, возможно, Капицы). Можно использовать также научно-общественное мнение, зафиксированное, например в таких юбилейных коллективных трудах, как "Развитие физики в СССР за 50 лет" [30]. Полезно при этом учитывать индексы цитирования, аналитические историко-научные труды, в том числе западных коллег (таких как Л. Грэхем, Д. Холлуэй, П. Джозефсон, цитированный выше К. Торн, немецкие историки Х. Кант и Д. Хоффман и др.).
  У нормально функционирующих школ существует некий оптимальный возраст, или жизненный цикл. Конечно, едва ли заслуживают внимания школы-"однодневки", быстро возникающие и столь же быстро угасающие. Но чрезмерно долго живущие школы могут быть фантомами. Лидер в таких случаях настолько авторитетен, что школа, носящая его имя, фактически, уже распалась, но члены бывшей школы поддерживают иллюзию, что школа еще существует, зачастую даже после кончины руководителя. Фактически материал по НШ показывает, что оптимальный возраст эффективных НШ едва ли сильно превышает 20-25 лет. Таков был жизненный цикл школы Зельдовича, очень близкой к идеальной и эффективной НШ.
  Кстати говоря, ученые, входящие в крупные и продуктивные школы, как правило, идентифицируют себя в качестве "школьников". Они и, конечно, лидеры сознают реальность своей школы и прямо говорят об этом. Бывают редкие исключения. Так, ни сам П.Л.Капица, ни его сотрудники никогда не отождествляли себя (и Институт физпроблем) с научной школой.
  Что касается эффективности не столько лидера, сколько именно школы, то надо учитывать при этом суммарный вклад учеников. Например, он был очень значителен в школе Зельдовича и сравнительно скромен, например, в случае школы Фока. Интересный критерий был также предложен Дж. Морреллом: школа эффективна, когда рост научного авторитета лидера находится в равновесии с ростом его амбиций как главы школы [5,7]. Этот критерий во многом объясняет феноменальную эффективность школ Ландау и Зельдовича. Конечно, во всех этих случаях речь, как правило, идет о школах, возглавляемых выдающимися учеными, выдвигающими масштабные исследовательские программы.
   О типологии научных школ
  
  Физика обширна в дисциплинарном плане. Но есть пара способов упростить классификацию, разбив физические школы на 3-4 группы: по предмету исследования (микрофизика, макрофизика и мегафизика - см. "Проблемы В.Л.Гинзбурга" [31]) и по основным методам исследования (теоретические, экспериментальные и смешанные).
  Конечно, и ту, и другую классификацию можно дополнить: к последним можно добавить школы математической физики и ввести еще инструментальные школы, которые занимаются созданием физических установок или приборов.
  Несколько конкретных примеров. О теоретических школах говорилось немало (школы Ландау, Тамма, Померанчука, Зельдовича и др.). Выдающейся школой именно математической физики была школа Н.Н.Боголюбова; в области гравитации в 1950-1970-е гг. была заметна казанская гравитационная школа А.З. Петрова, также математико-физическая). В значительной степени инструментальными были ускорительные школы А.Л. Минца, В.И. Векслера и др. или более ранняя школа А.А.Лебедева по электронной микроскопии. Немало было крупных междисциплинарных школ, например, в области химической физики (школа Н.Н. Семенова, В. В. Воеводского и др.) и в области биофизики (школы М.В. Волькенштейна, С. Х.-Е. Бреслера, Л.А. Блюменфельда и др.) [17].
  Мы говорили также о проблемных школах в том смысле, что школа нацелена в первую очередь на решение крупных проблем и часто не только и не столько научных, сколько имеющих важное прикладное, техническое значение. Примеров немало, один из них - это школа И.В.Курчатова, занимавшаяся проблемой создания ядерного оружия. Кроме того, это была супершкола, потому что в качестве вспомогательной задачи перед ней стояла проблема создания атомной промышленности, и это требовало привлечения массы специалистов не только в области физики, но и химии, радиохимии, технических наук, металлургии и.т.д. И она включала в себе десятки школьных коллективов как экспериментаторов, так и теоретиков. Другие типичные проблемные школы - это школы Л.А. Арцимовича, М.А. Леонтовича (а затем Б.Б. Кадомцева) по проблеме УТС (управляемого термоядерного синтеза); Г.Н. Флерова, а затем Ю.Ц. Оганесяна по синтезу трансурановых элементов и др.
  Несколько слов об уже упомянутых супершколах. Кроме НШ Курчатова, это, конечно, школы прародительницы, особенно школы Иоффе и Вавилова, но также и школы Рождественского и Мандельштама.
  Для супершкол и их лидеров характерно то, что при их рассмотрении речь, фактически, идет в каждом случае о двух или более школах. Так, у Иоффе была сначала школа по изучению механических свойств твердых тел, а затем школы по физике полупроводников. Но, говоря о его супершколе, мы имеем в виду научно-организационную школу по созданию ЛФТИ и целой сети физико-технических институтов. Тоже самое можно повторить в отношении всех остальных супершкол. Супершкола появляется тогда, когда наряду с чисто научными проблемами (у Вавилова - в области люминесценции, у Рождественского - в области спектроскопии, у Курчатова - в области физики реакторов, а затем УТС и т.д.), перед ее лидером возникают масштабные научно-организационные проблемы (у Вавилова - организация ФИАНа, у Рождественского - создание ГОИ и оптической промышленности, у Курчатова - создание атомной промышленности и ядерного оружия и т. д.).
  Разделение школ на "дисциплинарные" исследовательские и "проблемные" исследовательские представляется несколько искусственным, поскольку любая дисциплинарная школа (будь то школа в областях космологии и астрофизики, ядерной физики, физики твердого тела, квантовой электроники и т.п.), конечно же, решают те или иные проблемы (космологии ранней Вселенной, поиска бозона Хиггса, высокотемпературной сверхпроводимости и т. д. - см., например, "Проблемы Гинзбурга" [31]). Но иногда проблема настолько масштабная и комплексна (как, например, в случае проблемы создания ядерного оружия), что дисциплинарный аспект отходит на 2-й план, более того, в этом случае сами школы становятся междисциплинарными или для решения такой проблемы привлекается целый ряд исследовательских школ (в рамках одной супершколы). В итоге, предварительная общая классификация (типология) научных школ в области физики выглядит следующим образом. Все школы - либо супершколы, либо исследовательские, при этом супершколы могут включать научно-организационную проблематику, а могут быть чисто исследовательскими, но многопроблемными. Все они - или теоретические, или экспериментальные, или смешанные. Теоретические НШ могут быть собственно теоретическими, а могут быть математико-физическими, точно так же экспериментальные НШ могут разделяться на собственно экспериментальные и инструментальные. Карта-схема отечественных НШ имеет следующие обозначения:
  
  Примечания к рис. 1.
  1. Прямоугольник с фамилией (без инициалов, как правило) означает НШ, лидер которой носит эту фамилию. 2. Четыре больших прямоугольника - это четыре супершколы-прародительницы. 3. Линии со стрелками связывают школы с порожденными или дочерними НШ (например, НШ Брауна -> НШ Мандельштама -> НШ Тамма -> НШ Гинзбурга). 4. Супершкола-прародительница, а также супершкола Курчатова - это школы двойного типа. Во-первых, каждый лидер имел свою собственную физическую школу, например, оптико-люминесцентная школа С.И. Вавилова, спектроскопическая школа Д.С. Рождественского и т.д. А во-вторых, каждая из этих школ решала масштабную научно-организационную проблему (создание современного научного института в системе АН СССР - ФИАНа - в случае НШ Вавилова и создание крупнейшего в стране оптического центра - ГОИ - в случае НШ Рождественского). 5. Два штриховых прямоугольника (НШ Капицы и Фока) означают, что школьный характер этих научных коллективов не является общепризнанным. Штриховые связывающие линии соответствуют более слабым, отдаленным связям подшкол с большими школами (например, связи школ Басова, Прохорова, Хохлова со школой Мандельштама, а школ Иваненко и Алферова со школой Иоффе). 6. Хронологическое соответствие школ на схеме приблизительное (школа-прародительница - 1920-1930-е гг., 1-е поколение ответвившихся от них школ - 1940-1950-е, 2-е поколение школ - 1950-1970-е. 7. Некоторые школы могут рассматриваться как дочерние школы двух или более школ (например, НШ Зельдовича генетически связана со школами Семенова, Курчатова и Ландау, а НШ Арцимовича и Кикоина - с НШ Иоффе и Курчатова). При разработке схемы мы опирались на [8,9] и [15.С.32].
  Далее следует карта схема отечественных НШ в области физики (рис.1).
  
  Рис.1. Карта-схема генезиса отечественных физических школ 1950 - 1960-х гг.
  Краткий очерк истории отечественных физических школ в XX в.
   При разработке карты-схемы мы опирались на аналогичные карты-схемы Ю.А.Храмова [8,9] и наш вариант схемы 2007г. [15.C.32]. Она иллюстрирует формирование школ-прародительниц и их последующее развитие и ветвление вплоть до НШ 1950-1970-х годов.
  Первой настоящей НШ физики в дореволюционной России была школа П.Н. Лебедева. Это была небольшая экспериментальная школа во главе с выдающимся физиком (лидером школы), ясной новаторской исследовательской программой, еженедельным научным семинаром (коллоквиумом). Основная работа школы была сосредоточена в Физическом институте Московского университета. Среди известных российских физиков, учеников Лебедева, - П.П. Лазарев, Н.Н. Андреев, В.К. Аркадьев и многие другие, создавшие в 1920-е - 1930-е гг. свои небольшие научные школы. Ю.А. Храмов не без оснований косвенно связывает со школой П.Н. Лебедева через посредство П.П. Лазарева и одну из ведущих в советской физике школу С.И. Вавилова.
  Важные штрихи к карте физических школ дает юбилейный двухтомник "Развитие физики в СССР. 1917-1967" [30], вышедший под редакцией Л.А. Арцимовича. Там перечислены довоенные школы-прародительницы (супершколы, по нашей терминологии) А.Ф. Иоффе, Д.С. Рождественского, Л.И. Мандельштама, С.И. Вавилова, теоретические школы Ландау и Тамма. В качестве основателей НШ были названы также П.Л. Капица и даже В.А. Фок. Львиная доля разделов написана самими физиками, среди которых были представители ведущих НШ и даже некоторые из лидеров (И.М. Лифшиц, Н.Н. Андреев, И.М. Франк, Г.Н. Флеров, А.И. Ахиезер) и ведущих представителей школ Ландау, Тамма, Боголюбова, Померанчука. Из первичных школ - прародительниц в послевоенный период продолжали функционировать школа Иоффе (он умер в 1960 г.). Школа Мандельштама нашла свое эффективное продолжение, по крайней мере, в трех школах: общетеоретических НШ Тамма и Леонтовича и горьковской школе нелинейных колебаний Андронова (который умер в конце 1952 г.) и некоторых других, прежде всего, радиофизических школах. От школы Ландау в это время отщепились несколько сильных самостоятельных НШ: школы теоретической физики атомного ядра и высоких энергий И.Я. Померанчука, А.И.Ахиезера и А.Б. Мигдала, а также школа теории твердого тела И.М. Лифшица. От школы Иоффе отпочковались сильные экспериментальные и смешанные НШ: "супершкола" И.В. Курчатова (ядерной физики и УТС), школа химической физики Н.Н. Семенова, из которой вышли корифеи атомного проекта Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, К.И. Щелкин, Д.А. Франк-Каменецкий, причем Харитон и Зельдович в дальнейшем создали свои собственные школы (физики взрыва и позже - НШ релятивистской астрофизики и космологии Зельдовича ряд школ и подшкол в области физики твердого тела, полупроводников). К школам - наследницам супершколы Иоффе можно отнести экспериментальные школы ядерной физики и физики плазмы А.И. Алиханова и Л.А. Арцимовича, считавших себя его учениками.
  К ним же отнесем школу физики высоких давлений Л.Ф. Верещагина, а также реакторную школу А.И. Лейпунского, ядерно-физическую школу Д.В. Скобельцына, присоединившегося ещё в 1930 гг. к московской супершколе Вавилова и др. Из учеников и продолжателей НШ Курчатова, создавших свои ядерно-физические НШ, в первую очередь можно назвать Г.Н. Флерова (физика тяжелых ионов и синтеза трансуранов), Г.И. Будкера (ускорители на встречных пучках, физика плазмы и т.д.) и А.П. Александрова, возглавлявшего после смерти Курчатова ИАЭ (реакторы и др.). Под эгидой Курчатова возникла и новая школа Е.К. Завойского (УТС и физика плазмы). В Казани, где Завойский открыл парамагнитный резонанс, его ученики и соратники (С.А. Альтшулер, Б.М. Козырев) создали новую школу парамагнитного резонанса.
  Из вавиловской супершколы вышли ускорительная школа В.И. Векслера, НШ нейтронной физики И.М. Франка и Ф.Л. Шапиро, получившие свое развитие в рамках ОИЯИ, а также школа космических лучей С.Н. Вернова, а из оптической школы Вавилова вышла оптическая НШ В.Л. Левшина. Сохранились в 1950 - 1960-х и подшколы Рождественского, внесшие свой вклад в спектроскопию, особенно А.Н. Теренина, С.Э. Фриша и др. и НШ в области электронной оптики А.А. Лебедева.
  Мощно заявили о себе вновь возникшие в 1950 - 1960-е гг. теоретическая школа Н.Н. Боголюбова, достигшая выдающихся результатов в области квантовой теории поля, сверхтекучести и сверхпроводимости, смешанные крупные школы квантовой электроники и нелинейной оптики А.М. Прохорова и Н.Г. Басова, а также Р.В. Хохлова, имевшие определённую генетическую связь со школой Л.И. Мандельштама и Н.Д. Папалекси.
  С ней были связаны радиофизические школы Г.С. Горелика и С.М. Рытова и радиоастрономические школы С.Э. Хайкина, В.С. Троицкого (через посредство школы Горелика) и та часть школы В.Л. Гинзбурга, которая занималась радиофизикой и радиоастрономией. Впрочем, в целом НШ Гинзбурга является, прежде всего, наследницей школы Тамма, из которой также вышел Д.И.Блохинцев, создавший большую теоретическую школу в ОИЯИ.
  
   Заключительные замечания
  Продолжая работу, начатую Ю.А.Храмовым, который применил научно-школьный подход к истории отечественной физики в первой половине ХХ в., а также развивая, уточняя и конкретизируя нашу работу по научному сообществу советских физиков 1950-1960-х гг., мы использовали этот подход для изучения истории отечественной физики в послевоенные десятилетия. Конечно, это - только развернутое обсуждение подхода, его возможностей и, вместе с тем, его ограниченности, а также трудностей, возникающих на пути его реализации в эпоху "big science".
  На уточненной карте-схеме физических НШ в 1940-1960-е гг., содержащей более полусотни школ (на самом деле их в полтора-два раза больше), выявлено несколько основных линий развития от школ-прародительниц до некоторых ведущих школ, функционировавших в начале 1970-х и последующие годы. Вот несколько цепочек такого рода: школа Мандельштама - школа Тамма - школа Гинзбурга; школа Иоффе - школа Курчатова - серия школ в области ядерной физики и др.
  Не так просто на основе НШ подхода реконструировать историю отечественной физики, особенно во второй половине ХХ в. Наверное, более разумно двигаться индуктивным путем, используя этот подход сначала для изучения истории отдельных больших областей или направлений физической науки. Отметим, например, усилия В.В. Кудрявцева по "научно-школьной истории" радиофизики [20]. При этом важное место в этой истории занимают научно-образовательный и институциональный аспекты, в частности прослеживается возникновение радиофизических центров, вырастающих на базе НШ. Один их авторов этой статьи попытался рассмотреть в "научно-школьном ключе" историю отечественной физики в области гравитации, релятивистской астрофизики и космологии [24 ].
  Казалось бы, научно-школьный подход не является единственно возможным в истории физики. Нас могут интересовать только научные достижения, идеи, теории, эксперименты (научно-содержательный, или когнитивный, подход, включающий проблемный подход). Можно рассматривать историю науки как историю научных организаций, институтов (институциональный, или научно-организационный, подход), сочетая последнюю с организацией научного образования (научно-образовательный подход). Наконец, можно на первый план выдвигать творцов физики и психологию научного творчества (личностно-психологический подход, включающий научно-биографический аспект). Но мы старались подчеркнуть, что все эти подходы естественно смыкаются в научно-школьном подходе и могут рассматриваться как различные измерения его.
  В этом заключается большое преимущество и синтетическое значение НШ-подхода к истории физики, несмотря на отсутствие жестких стандартных критериев понятия НШ, которое является сильной историко-научной (и науковедческой) идеализацией. Отклонения от "идеальной школы" не делают научный коллектив "не-школой", а лишь указывают на нетривиальное многообразие воплощения НШ в жизни науки.
  
  Литература
   1. Мирская Е.З. Научные школы: история, проблемы и перспективы // Науковедение и новые тенденции в развитии российской науки. Под ред. А.Г.Аллахвердяна, Н.Н.Семеновой, А.В.Юревича. М.: Логос. 2005.. С.244 - 265
  2. Визгин В.П. Научно-школьный подход к истории отечественной физики // Годичная конференция (2013). Институт истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН. Т.1. М.:ЛЕНАНД, 2013. С.418-421.
  3. Социально-психологические проблемы науки / Под ред. М.Г Ярошевского. М.: Наука, 1973.
  4. Школы в науке /Под. ред. С.Р.Микулинского, М.Г.Ярошевского, Г.Кребера, Г.Штейнера. М.: НАУКА. 1977, 524 с.
  5. Morrell J.B. The chemist breeders: the research schools of Thomas Thomson || Ambix, 1972, v.19, p.1-46.
  6. Research schools: historical reappraisals / Ed. By G.L.Geison, F.L.Holmes // Osiris. 2-nd series. 1993. V.8.
  7. Дмитриев И.С. Научные школы: новые историко-научные исследования // ВИЕТ, 1996, в.1. С.130-136.
  8. Храмов Ю.А. Научные школы в физике. Препринт ИТФ-79-63Р. Киев. 1979. 73 с
  9 Храмов Ю.А. Научные школы в физике. Киев: Наукова думка. 1987. 400 с.
  10. Храмов Ю.А. История физики. Киев: 2006. "Феникс". 1176 с.
  11. Demidov S. L'histoire des mathématiques en Russie et l'URSS en tant qu'histoire des écoles // Историко-математические исследования. Вторая серия. Спец. Выпуск. М., 1997. С.9-21.
  12. Ведущие научные школы России. Справочник. Вып.1. М.:Янус-К. 1998.-624 с.
  13. Куперштох Н.А. Научные школы России и Сибири: проблемы изучения //Философия науки. - Новосибирск, 2005. - N 2(25). - С.93-106.
  14. Научное сообщество физиков СССР. 1950 - 1960-е гг. вып.1./Под ред. В.П. Визгина и А.В. Кессениха. СПб.: РХГА. 2005. 720 с.
  15. Визгин Вл.П., Кессених А.В. Физическое сообщество СССР 1950 - 1960-х гг.: кадровый потенциал и научные школы //Научное сообщество физиков СССР.1950 -1960-е и другие годы. Выпуск 2./Под ред. В.П.Визгина и А.В.Кессениха. Спб.: РХГА. 2007. С.15 - 82.
  16. Кессених А.В. Понятие о научных школах в физике в различных контекстах // Годичная конференция (2013). Институт истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН. Т.1. М.:ЛЕНАНД, 2013. С.336-339.
  17. К исследованию феномена советской физики 1950-1960-х гг. Социокультурные и междисциплинарные аспекты / Сост. и ред. В.П.Визгин, А.В.Кессених, А.В.Томилин.- СПб.: РХГА. 2014. - 560с.
  18. Дорфман Я.Г. Всемирная история физики (с начала XIX века до середины XX века)., М. "Наука", 1974. 352 с.
  19. Дорфман Я.Г. Эволюция структуры физики. //Очерки истории и теории развития науки, М.: - "Наука". 1969. С. 303 - 326.
  20. Кудрявцев В.В. Научные школы в истории отечественной радиофизики: формирование, развитие, творческое наследие. 2015 (рукопись).
  21. О государственной поддержке ведущих научных школ Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 26.09.1995 г. N 957 // Поиск. - 1995.N41,С.7
  22. http://mon.gov.ru/files/materials/7976/10.11.19-mkn.mdn-instr.pdf (Из Постановления Правительства РФ от 27 апреля 2005 г. No 260 О мерах по государственной поддержке молодых российских ученых - кандидатов наук и их научных руководителей, молодых российских ученых - докторов наук и ведущих научных школ Российской Федерации ).
  23. Криворученко В.К. Научные школы - эффективный путь проведения диссертационного исследования (http://www.zpujournal.ru/asp/scientific_schools/2007/Krivoruchenko/).
  24. Визгин В.П. Отечественные научные школы в области гравитационной физики. 2015 (рукопись).
  25. Сарданашвили Г.А. Дмитрий Иваненко - суперзвезда советской физики. Ненаписанные мемуары. М.:ЛИБРОКОМ. 2010. - 320с.
  26. https://ru.wikipedia.org/wiki. Национальный исследовательский университет_России.
  27. Кессених А.В. Об одной из научных школ по теории атомного ядра//За вечно живую науку, против стереотипов (К 85-летию Владимира Германовича Неудачина). М.: Университетская книга. 2014. С. 62 - 106
  28. Доклад В.В. Аполлонова в ИИЕТ РАН (на методологическом семинаре ИИЕТ им. С.И. Вавилова РАН 15.03.2011).
  29. Торн К. Черные дыры и складки времени: Дерзкое наследие Эйнштейна. М.: Изд. Физ.-мат. лит. 2007. - 616с.
  30. Развитие физики в СССР. В двух книгах. Гл. ред. Л.А.Арцимович. М.: Наука. 1967. Кн.1. XV+452 c. Кн.2. 364 с.
  31. Гинзбург В.Л. Какие проблемы физики и астрономии представляются особенно важными и интересными в начале XXI века? // В.Л.Гинзбург. О науке, о себе и о других. Изд. 3-е, доп. М.: Физматлит. 2003. С.11-74.
  
  Примечания
  
  * Статья впервые опубликована в сборнике "Исследования по истории физики и механики. 2014-2015. М.: : 2016. Янус-К. С. 177 - 206. Публикуется с любезного разрешения редакции сборника.
   [1] " Я пришёл в Институт истории естествознания и техники"/Ред. С.С. Илизаров, В.М. Орёл, А.В. Постников. М.: : 2008. Янус-К. С. 137 - 140
   [2] Храмов Ю.А. Визгин В.П. //История физики. Киев.: 2006. Феникс. С.960. В эту статью не успели войти ссылки на более поздние работы Визгина из серии сборников "Научное сообщество физиков СССР 1950 - 1960-х гг.(вып.1 и 2)"; "К исследованию феномена советской физики 1950 - 1960-х гг", ряд работ по научно-школьному подходу к истории физики и др., вышедших в 2004 - 2016 гг.
   [3] "Российские историки науки и техники. Сотрудники ИИЕТ РАН"/ Автор-составитель С.С.Илизаров, Отв. ред. Ю.М. Батурин. М.: 2014. Янус-К. С. 46 - 48
   [4] Настоящая работа основана на результатах, впервые оглашенных на Годичных конференциях ИИЕТ 2013 - 2015 гг., и была инициирована в представленном виде редакцией журнала "История науки и техники" ( В.А. Ильин и В.В. Кудрявцев). Перепечатывается здесь с разрешения Редакции из первого номера журнала за 2016 г.
  
  СТАТЬЯ 2.
  
  
  
  Куперштох Н.А.
  
  
  Интернет-досье: Куперштох Наталья Александровна. nataly.kuper@gmail.com
  Кандидат исторических наук, заведующий сектором истории социально-экономического развития ИИ СО РАН.
  В 1975 г. окончила гуманитарный факультет Новосибирского государственного университета по специальности "История". Дипломную работу подготовила в спецсеминаре д-ра ист. наук, проф. Г.А. Докучаева. В 1986-1988 гг. обучалась в аспирантуре НГУ, в 1989 г. принята на работу в Институт истории, филологии и философии СО АН СССР (ныне - ИИ СО РАН). В 1995 г. защитила кандидатскую диссертацию "Научные кадры Сибирского отделения РАН: история формирования и развития (1957-1970 гг.)". Научный руководитель - д-р ист. наук, проф. В.Л. Соскин.
  Младший научный (с 1990 г.), научный (с 1996 г.), старший (с 1999 г.) научный сотрудник Сектора истории социально-культурного развития, с 2009 г. - старший научный сотрудник, с 2018 г. - заведующий сектором социально-экономического развития ИИ СО РАН. Член Ученого совета ИИ СО РАН (с 2013 г.). Входит в состав редколлегий рецензируемых журналов "История науки и техники", "Всеобщая история", "Гуманитарные науки в Сибири". Член редколлегии серии "Наука Сибири в лицах", издаваемой в СО РАН (2004-2012 гг.). Член редколлегий нескольких коллективных изданий, в том числе III-го тома "История Сибири".
  Специалист в области истории науки и образования Сибири в XX века. Сфера научных интересов представлена изучением истории научных и образовательных учреждений Сибири, биографий ученых - организаторов науки, роли академических учреждений в развитии экономического потенциала регионов Сибири.
  Автор и соавтор свыше 200 научных работ.
  
  
  
  НАУЧНЫЕ ШКОЛЫ РОССИИ И СИБИРИ: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ,
  
  
  Феномен научной школы является комплексной науковедческой проблемой, и в его изучении имеется определенный историографический задел. Однако исследований, посвященных анализу того, что сделано, практически нет. Цель данной статьи - показать основные тенденции в развитии представлений о научных школах, их функциях, типологии и закономерностях формирования. Естественно, что в одной статье невозможно отразить все многообразие методов изучения научных школ. Представляется, что такая работа еще впереди и что она будет носить коллективный характер.
  В истории мировой науки научные школы известны со времен античности (школа Аристотеля, школа Платона и др.), однако в отечественной историографии изучение феномена научной школы началось относительно недавно. В 1960-1970-е годы, в связи с развитием в СССР новой дисциплины - науковедения к проблеме изучения личности и коллектива в научном творчестве, формирования и деятельности научных школ обратились такие исследователи, как Г.М.Добров, С.Р.Микулинский, Н.И.Родный, М.Г.Ярошевский, С.А.Кугель, П.Б.Шелищ и др.[1].
  В ряде работ отмечалось, что в орбиту интересов истории науки помимо изучения развития предметного содержания отдельных наук и научного знания в целом, связей между развитием общества и развитием науки входит исследование эволюции форм организации науки, ее структуры, развития методов исследований, истории формирования и деятельности продуктивных научных школ и коллективов, методов и особенностей руководства ими, форм и методов подготовки и использования специалистов и т.п.
  В статье М.Г.Ярошевского весьма точно было подмечено, что в организационном плане исследовательские программы находят свое воплощение в виде особого типа сообществ - научных школ. В предметно-логическом плане членов школы объединяет общая интеллектуальная (теоретическая и методическая) платформа[2]. Научная школа и научно-теоретический семинар признавались в литературе того периода важнейшими формами организации устойчивых контактов между учеными. Особая роль в развитии научных коммуникаций отводилась руководителю научной школы: именно в рамках научной школы молодые исследователи под руководством лидера разрабатывают программу, поддерживая тесное общение как друг с другом, так и через учителя с остальным миром[3].
  Тезис о том, что общение в науке типа "учитель - ученик" обогащает не только ученика, но и учителя, подтверждали выдающиеся ученые. Так, академик П.Л.Капица писал: "Те часто нелепые вопросы, которые задают студенты после лекции, исключительно стимулируют мысль и заставляют с совершенно новой точки зрения взглянуть на то явление, к которому подходим всегда стандартно, и это тоже помогает творчески мыслить"[4].
  В 1980-х - начале 1990-х годов в проблеме изучения научных школ привносятся все новые и новые аспекты. С выходом крупных коллективных работ "Основы науковедения" (1985 г.), "Научно-технический потенциал: структура, динамика, эффективность" (1987 г.), "Научные кадры СССР: динамика и структура" (1991 г.), проведением международной конференции в Ленинграде (1990 г.) научные школы стали рассматриваться как неотъемлемая часть отечественного потенциала науки и образования[5].
  Научная школа как науковедческая категория была описана в работе О.Воверене и О.Вилкиной, а феномен научных школ стал изучаться как в общеисторическом (В.П.Корзун, С.Б.Максюкова), так и в социокультурном контексте (Н.П.Лукина и Е.С.Ляхович)[6]. Социологические подходы к изучению деятельности научного сообщества успешно развивала тбилисская школа науковедов[7]. Проблемы информационных связей научных школ, их идентификации, оценки динамики научных направлений и развития сети научных коммуникаций нашли отражение в работах Л.Мальцене, И.В.Маршаковой, Г.Г.Дюментона и др.[8]. Вопрос о долговечности научных школ и научных направлений поставили Е.З.Мирская и Г.А.Несветайлов[9].
  Появились исследования, посвященные развитию научных школ в физике, механике, астрономии, кристаллографии, химии, биологии, генетике, почвоведении и агрохимии, экономике и других отраслях знания[10].
  В первой половине 1990-х годов, когда российская наука оказалась в кризисном положении, когда ее финансирование стало недостаточным, возникла прямая угроза самому существованию как научного сообщества в целом, так и научных школ. В письме Правительству РФ, подписанном академиками В.Е.Фортовым, В.Е.Захаровым, В.П.Скулачевым, А.Ф.Андреевым и А.В.Гапоновым-Греховым, говорилось об уникальности российских научных школ и необходимости их сохранения. В 1995 г. появилась программа поддержки ведущих научных школ России, подкрепленная правительственным постановлением, которая действует и поныне[11]. Опыт первых лет работы по государственной поддержке научных школ нашел отражение в ряде статей и докладов, а также по-своему уникальном издании - справочнике "Ведущие научные школы России" (1998 г.)[12]. "Можно с известным правом утверждать, - писали составители справочника, - что именно научные школы, традиционно культивируемые советской и российской наукой, обеспечили ей признанный мировой уровень - несмотря на сильно ограниченные в течение десятилетий международные связи и невысокое (по мировому уровню) финансирование. Поэтому поддержка таких научных школ, являющихся специфической особенностью российской науки (и не характерных для гораздо более индивидуализированной науки западной), представляется задачей первостепенной важности"[13].
  Выделение финансовых средств на поддержку научных школ поставило на повестку дня вопрос о выработке критериев для определения научной школы. При экспертизе представленных на конкурс проектов учитывались такие несомненные признаки научной школы, как
  -- общность научных интересов представителей школы и научная значимость рассматриваемых проблем;
  -- уровень научных результатов школы и ее признание в стране и за рубежом;
  -- роль научного лидера, стабильность и перспективы школы (преемственность научных поколений, работа с научной молодежью, работа постоянного научного семинара).
  Всего в 1996 г. было поддержано 596 научных школ, которые распределились по регионам следующим образом: Москва - 347, Санкт-Петербург - 74, Новосибирская область - 55, Московская область - 35, Нижегородская область - 22, Свердловская область - 9, Иркутская область - 8, Татарстан - 8, Томская область - 6[14].
  Критерии оценки научных школ, которыми руководствовались в ходе реализации государственной программы поддержки научных школ России, по мнению ряда исследователей, были недостаточно проработаны[15]. Программа заставила науковедов по-новому посмотреть на "старые" проблемные области в изучении научных школ. Е.З.Мирская считает, что "эта специфическая отечественная проблема, в которой реальность подчас не отделена от мифологии, требует серьезного научного анализа в любом случае. Даже само понятие "научная школа" настолько неоднозначно и прилагается к таким разным феноменам, что это дает возможность трактовать идею поддержки школ как угодно: и с пользой для сохранения отечественной науки, и с большим вредом"[16]. Тем не менее позитивный эффект программы заключался в том, что она вызвала новый виток интереса к изучению феномена научной школы.
  Это было тем более актуально, что в начале 1990-х годов нарушились контакты и кооперация между науковедческими центрами. Советское науковедение успешно развивалось совместными усилиями ученых из Киева, Москвы, Ленинграда, Таллинна, Тарту, Минска, Тбилиси, других городов. После распада Советского Союза одним из ведущих центров исследования науки в России становится Ленинград - Санкт-Петербург. В настоящее время в Санкт-Петербургском научном центре РАН наиболее системно ведется изучение проблемы формирования и деятельности научных школ. В 1990-е годы регулярно проводились конференции "Проблемы деятельности ученого и научных коллективов", по этой же тематике издавались сборники материалов Международной школы социологии науки и техники (в 1999 г. вышел уже 14-й выпуск). Вышли в свет замечательные серии "Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга" (1993-1994 гг.) и "Петербургская Академия наук в истории академий мира" (1999 г.)[17].
  Эта активность сохранилась и в начале 2000-х годов Преемницей конференции "Проблемы деятельности ученого и научных коллективов" стала конференция "Науковедение и организация научных исследований в России в переходный период"[18], а вклад петербургских научных школ в различных областях знания обстоятельно изучен и представлен в серии "Петербург в европейском пространстве науки и культуры", опубликованной к 300-летию города[19].
  В 1990-е - начале 2000-х годов предметное поле изучения научных школ необычайно расширилось как тематически, так и географически. Исторические типы научных школ, особенности современного понимания научной школы, развитие современной научной школы и новых видов коммуникаций между учеными исследовались в работах Ю.И.Неймарка, А.Н.Тихонова, Г.Л.Ильина, Э.С.Зимина, Д.Сапрыкина, Е.З.Мирской, Г.А.Унтуры и др.[20]. Ряд работ посвящен взаимодействию и взаимовлиянию академических и вузовских научных школ, роли научных школ в воспроизводстве кадрового потенциала и исследовании образования взрослых, моделям взаимодействия науки и образования через научные школы[21], истории формирования и развития научных школ отдельных вузов Москвы, Санкт-Петербурга[22], Казани, Екатеринбурга[23], Томска[24], других городов.
  В этот же период создан значительный историографический задел в изучении формирования и деятельности научных школ в различных направлениях исследований: физике, в том числе ядерной - благодаря системным исследованиям атомного проекта СССР[25], математике, механике, гидродинамике[26], информатике и программировании[27], новой технике[28], геологии[29], географии[30], химии и биологии[31], экономике[32], социологии[33], психологии[34], истории[35].
  При кажущемся обилии публикаций по проблеме исследователи до сих пор не дали однозначных ответов на целый ряд вопросов: что вообще объединяется понятием "научные школы"? каковы их роль и функции в процессе развития науки? каким социальным условиям соответствует этот вид самоорганизации ученых? как изменяются научные школы в процессе своего развития? каков их "жизненный цикл"? Почему в современной западной науке нет научных школ, и о них принято говорить только в историко-научном контексте? как вычленять "живую часть" научной школы[36]?
  Из анализа литературы можно сделать вывод, что научные школы - сложный феномен, который с разных предметных сторон изучают философы, социологи, психологи, экономисты, историки науки. Понятие "научная школа" широко распространено в научном сообществе, хотя иногда в него вкладывается совершенно различный смысл. Это положение отражает и историография проблемы. В литературе о научных школах говорят в нескольких случаях:
  • во-первых, применительно к отдельным ученым. Например, петербургская физическая школа берет начало от А.Ф.Иоффе. Этой школе принадлежит выдающаяся роль в становлении отечественной физики. Не менее значима роль московской школы теоретической физики, в развитие которой внесли огромный вклад такие ученые, как Л.Д.Ландау, И.Е.Тамм и др.;
  • во-вторых, применительно к городам (тартуская семиотическая школа, ленинградская генетическая школа, красноярская спектроскопическая школа и т.д.);
  • в-третьих, применительно к регионам (уральская историческая школа, сибирская геологическая школа, дальневосточная вулканологическая школа и т.д.);
  • в-четвертых, применительно к отдельным нациям и государствам (российская астрономическая школа, польская науковедческая школа и т.д.);
  • в-пятых, применительно к отдельным отраслям знания (научные школы в математике; научные школы в химии, научные школы в экономике и т.д.).
  На наш взгляд, научная школа может рассматриваться как составной элемент различных систем. Если речь идет, например, о сибирских геологических школах, то деятельность научных школ можно одновременно рассматривать в таких аспектах: геологические школы как часть научного потенциала Сибири; сибирские геологические школы как неотъемлемая часть отечественных геологических школ и российского научного потенциала; вклад сибирских геологических школ в развитие научных направлений в области геологии; сибирские геологические школы как научно-образовательный феномен.
  Термин "научная школа" употребляется в литературе как в расширительном, так и в сугубо конкретном смысле. В первом случае речь идет об уникальном явлении, когда возникающая между крупными учеными общность взглядов, идей и интересов приводит их к тесному и близкому сотрудничеству, порождает неформальные взаимоотношения, привлекает новые молодые таланты и на многие годы определяет пути и темпы развития принципиально новых областей науки. Явления такого масштаба, разумеется, единичны, а их возникновение связано со счастливым стечением многих обстоятельств. Во втором случае понятие "научная школа" употребляется в более узком, "локальном" смысле - применительно к относительно небольшому научному коллективу, объединенному не столько организационными рамками, не только конкретной тематикой, но и общей системой взглядов, идей, интересов, традиций, сохраняющейся, передающейся и развивающейся при смене научных поколений[37].
  История формирования и развития научных школ Сибири, с одной стороны, не представляет собой исследовательской целины, а с другой стороны, здесь пока нет системных обобщающих трудов, подобных сериям, изданным Санкт-Петербургским научным центром РАН. На наш взгляд, более подробное освещение этой проблемы должно стать предметом специального историографического анализа. Отметим, что в последние несколько лет заметный вклад в исследование сибирских научных школ внесли ученые Томска[38]. И в этом нет ничего удивительного. Как известно, Томский государственный университет, старейший вуз Сибири, дал науке много ярких лидеров - основателей научных школ в ряде областей знания. Томские ученые сыграли выдающуюся роль в развитии исследований в организованном в 1944 г. Западно-Сибирском филиале АН СССР, а затем и в Сибирском отделении РАН.
  Вопросам о роли научных школ СО РАН в преемственности научных исследований, сохранении и пополнении научного потенциала Сибири посвящены пока немногочисленные специальные публикации[39]. Как отмечают их авторы, практически во всех случаях формирования научных школ прослеживаются определенные закономерности:
  • основатели научных школ СО АН СССР - СО РАН, как правило, являлись представителями ярких научных школ страны и сами имели выдающихся учителей, которые сыграли решающую роль в их научной биографии;
  • формирование научной школы - не одномоментный акт, для ее становления необходимо как минимум два, а то и три поколения ученых;
  • каждое новое поколение не только сохраняет лучшие черты научной школы, заложенные учителями, но и вносит свой вклад в ее развитие, обеспечивая мобильность школы по отношению к новым открываемым научным фактам и ее устойчивость к меняющимся условиям.
  Как известно, в Новосибирский научный центр - знаменитый Академгородок - в конце 1950-х годов приехали вместе со своими учениками и коллегами крупные ученые из Москвы, Ленинграда, Киева, Львова и других городов. Среди них были основатели Сибирского отделения АН СССР, директора институтов и основатели научных школ М.А.Лаврентьев, С.Л.Соболев, С.А.Христианович, А.А.Трофимук, И.Н.Векуа, В.В.Воеводский, К.Б.Карандеев, И.И.Новиков, Н.П.Дубинин, Г.И.Будкер, А.А.Ковальский, Г.К.Боресков, А.В.Николаев, Е.Н.Мешалкин, Г.А.Пруденский и др. Это была группа научной интеллигенции, которую бы сейчас назвали научной элитой и которая в течение продолжительного периода определяла научную и кадровую политику в регионе.
  Представляется, что формирование сибирских научных школ шло как на основе достижений ведущих научных школ страны, так и на основе достижений сибиряков, работавших в немногочисленных академических учреждениях и вузах региона до создания Сибирского отделения РАН.
  Становление и деятельность сибирских научных школ нельзя рассматривать в отрыве от созданной в СО РАН системы подготовки научных кадров. Базовый принцип, положенный в основу подготовки специалистов в Новосибирском государственном университете, заключался в неразрывной связи науки и образования. Уникальность НГУ состояла в том, что в новосибирском Академгородке одновременно создавались научно-исследовательские институты и этот вуз нового типа. Важнейшую роль в сохранении и упрочении традиций исследовательских коллективов и трансляции новых научных результатов в образовательном процессе сыграли сибирские научные школы и их руководители. Этот опыт был перенесен позднее в другие научные центры Сибирского отделения. Данная проблема также нуждается в специальном историографическом обобщении.
  Изучение уникального опыта формирования и развития научных школ Сибири видится нам актуальной исследовательской проблемой. Однако приступая к работе над этой темой, необходимо представлять, что такое феномен научной школы и каким образом его следует изучать. Хотелось бы надеяться, что данная статья послужит для исследователей своеобразным ориентиром в осмыслении сложной и многоплановой истории сибирских академических научных школ.
  
  В заключение автор выражает признательность И.В.Курмангалеевой за помощь в выявлении библиографии по теме.
  
  
  Н.А.Куперштох
  Институт истории СО РАН, Новосибирск
  
  
  
  Примечания
  
  [1]
   См.: Добров Г.М. Наука о науке: Введение в общее науковедение. - 2-е изд. - Киев: Наук. думка, 1970; Микулинский С.Р., Родный Н.И. Наука как предмет специального исследования // Вопросы философии. - 1966. - N 5. - С.25-38; Микулинский С.Р. О науковедении как общей теории развития науки. - М., 1968; Мирская Е.З. Ученый и современная наука. - Ростов н/Д., 1971; Социально-психологические проблемы науки: Ученый и научный коллектив. - М.: Наука, 1973; Школы в науке. - М.: Наука, 1977; и др.
  [2]
   См.: Ярошевский М.Г. Логика развития науки и научная школа // Школы в науке. - С.42.
  [3]
   См.: Кедров Б.М. Научная школа и ее руководитель // Школы в науке. - С.300-310.
  [4]
   Капица П.Л. Эксперимент, теория, практика. - М., 1974. - С.135.
  [5]
   Научно-технический потенциал: структура, динамика, эффективность. - Киев: Наукова думка, 1987; Научные кадры СССР: динамика и структура. - М.: Мысль, 1991; См.: Основы науковедения. - М.: Наука, 1985; Проблемы деятельности ученого и научных коллективов: Тез. докл. Междунар. конф. по науковедению / Под ред. С.А.Кугеля, В.М.Орла. - Л., 1990. - Ч.1, 2.
  [6]
   См.: Воверене О., Вилкина О. Научная школа как науковедческая категория // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. - С.154-156; Корзун В.П. О роли и месте научной школы в истории науки // Исторические чтения памяти Михаила Петровича Грязнова. - Омск, 1987. - С.3-6; Лукина Н.П., Ляхович Е.С. Социокультурные факторы становления и деятельности научных школ // Современная наука и закономерности ее развития. - Томск, 1988. - Вып.5. - С.179-183; Ляхович Е.С., Лукина Н.П. Научные школы как возможная форма взаимодействия науки и образования // Интеллектуальная культура специалиста. - Новосибирск, 1988. - С.42-53; Максюкова С.Б. Научные школы и направления как внутринаучные регуляторы преемственности в историческом познании // Проблемы социального познания и управления. - Томск, 1988. - С.59-66.
  [7]
   См.: Джибладзе Н.Н. Некоторые вопросы исследования феномена научной школы // Социологические проблемы формирования творческой личности и творческого коллектива. - Тбилиси, 1985. - С.91-104; Он же. Социальные структуры и ценностные ориентации в науке // Ценностные аспекты развития науки. - М., 1990. - С.197-211; Тархан-Моурави Г.И. Структура индивидуального целеполагания в научных сообществах // Социологические проблемы формирования творческой личности... - С.105-114.
  [8]
   См.: Агеев Б.А., Черноног С.Б., Розуменко С.Б. Анализ развития научных направлений методом "семантического спектра" // НТИ / ВИНИТИ. Сер.1. Организация и методика информационной работы. - 1990. - N 5. - С.16-18; Дюментон Г.Г. Сети научных коммуникаций и организация фундаментальных исследований. - М.: Наука, 1987; Мальцене Л. Информационные связи научной школы и их роль в подготовке потребителей и создателей научной информации // НТИ / ВИНИТИ. Сер.2. - 1986. - N 9. - С.1-6; Она же. Методические и методологические проблемы идентификации и прогнозирования развития научных школ // Прогнозирование развития и размещения научно-технического потенциала. - Киев, 1988. - С.16-19; Маршакова И.В. Система цитирования научной литературы как средство слежения за развитием науки. - М.: Наука, 1988; Павловска Е.Ю. Информационные методы оценки тенденций развития научных направлений // Итоги науки и техники. Сер.: Информатика. - 1990. - Т.17. - С.3-120; Танатар Н.В. Оценка состояния и динамики развитых научных направлений на основании репродуцированных моделей проблемы // Библиотечно-информационные системы. - Киев, 1990. - С.99-102.
  [9]
   См.: Мирская Е.З. Старение научного знания // Новые научные направления и общество. - М.; Л., 1983. - С.84-100; Несветайлов Г.А. Жизненный цикл научного направления и интенсификация фундаментальных исследований // Вестн. АН СССР. - 1987. - N 4. - С.68-74.
  [10]
   См.: Белых А.А. История советских экономико-математических исследований (1917 - начало 60-х годов). - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990; и др.; Ватти К.В., Тихомирова М.М. Ленинградская генетическая школа // Вопр. истории естествознания и техники. - 1991. - N 4. - С.27-34; Гаджиев И.М., Гамзиков Г.П., Ильин В.Б. и др. Состояние и перспективы развития почвоведения и агрохимии в Сибири // Научные доклады высшей школы. Сер.: Биол. науки. - 1987. - N 9. - С.64-77; Елисеев Э.Н. Закономерности развития научных школ в кристаллографии // Методологические проблемы кристаллографии. - М., 1985. - С.91-101; История механики в России. - Киев: Наукова думка, 1987; Козлов Б.И. Возникновение и развитие технических наук: Опыт историко-теоретического исследования. - Л., 1988; Мирзоян Э.Н. Развитие сравнительно-эволюционной биохимии в России. - М., 1984; Невская Н.И. Петербургская астрономическая школа XVIII в.: рациональная организация науки и образования // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. - С.66-68; Очерки развития математики в СССР / Отв. ред. И.З.Штокало. - Киев, 1983; Соловьев Ю.И. История химии в России: научные центры и основные направления исследований. - М.: Наука, 1985; Храмов Ю.А. Научные школы в физике. - Киев: Наукова думка, 1987; Он же. История формирования и развития физических школ на Украине. - Киев: МП "Феникс", 1991.
  [11]
   См.: О государственной поддержке ведущих научных школ Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 26.09.1995 г. N 957 // Поиск. - 1995. - N 41. - С.7.
  [12]
   См.: Айвазян С.А., Бухштабер, В.М., Мешалкин Л.Д. Сохранять и развивать славные традиции отечественной науки! // Вестник РФФИ. - 1997. - N 2. - С.31-32; Ведущие научные школы России. - М.: Янус-К, 1998. - Вып.1; Гапонов-Грехов А.В. Поддержка ведущих научных школ // Российская наука: состояние и проблемы развития: Мат. II Всерос. семинара. - Обнинск, 1997. - С.198-202.
  [13]
   Ведущие научные школы России. - С.4.
  [14]
   Там же. - С.13.
  [15]
   См.: Ильин Ю. Подмена понятия: По поводу Программы поддержки научных школ // Поиск. - 1996. - N 40. - С.3; Мирская Е.З. Научные школы как форма организации науки. Социологический анализ проблемы // Науковедение. - 2002. - N 3. - С.8-24.
  [16]
   Мирская Е.З. Научные школы как форма организации науки. - С.8.
  [17]
   См.: Академические научные школы Санкт-Петербурга: К 275-летию Академии наук / Под ред. Э.А.Троппа и др. - СПб., 1998; Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга / Под ред. С.А.Кугеля. - СПб., 1993. - Ч.1; СПб., 1994. - Ч.2, кн.1, 2; Петербургская Академия наук в истории академий мира: К 275-летию Академии наук. Мат. Междунар. конф. / Под ред. Э.А.Троппа и др. - СПб., 1999. - Т.1-4.
  [18]
   См.: Науковедение и организация научных исследований в России в переходный период: Мат. конф. 9-11 окт. 2001 г. / Под ред. С.А.Кугеля. - СПб., 2002. - Ч.1, 2; Науковедение и организация научных исследований в России в переходный период: Мат. конф. 24-26 июня 2003 г. / Под ред. С.А.Кугеля. - СПб., 2004.
  [19]
   См.: Вклад Академии наук в познание России / Под ред. И.И.Елисевой и др. - СПб., 2002; Вклад ленинградских - петербургских ученых в развитие экономической науки. Под ред. И.И.Елисевой и др. СПб., 2002; Петербург на философской карте мира / Под ред. Т.В.Артемьевой и др. - СПб., 2002; Петербургские фрагменты научной картины мира / Под ред. Е.А.Ивановой и др. - СПб., 2002.
  [20]
   См.: Беньковская Т.Е. Научная школа: Определение понятия. Виды научных школ // Наука XXI века: проблемы и перспективы. - Оренбург, 2002. - Ч.3. - С.160-164; Гузевич Д.Ю. Научная школа как форма деятельности // Вопр. истории естествознания и техники. - 2003. - N 1. - С.64-93; Ильин Г. От "золотого бедра" до "золотого тельца" // Alma mater. - 1998. - N 11. - С.31-34; Извозчиков В.А., Потемкин М.Н. Научные школы и стиль научного мышления. - СПб.: Образование, 1997; Коробкина З.В. Научные школы. Проблема "учитель - ученик" // Наука, которую мы можем потерять: размышления о судьбах ученых в современной России. - М.: Логос, 2003. - С.39-49; Мирская Е.З. Динамика освоения современных информационно-коммуникационных технологий в российской академической науке: итоги 1995-2000 гг. // Науковедение и организация научных исследований в России в переходный период. - СПб., 2004. - С.108-122; Терехов А.И. Об оценке развития нового научного направления, перспектив реализации его технологического потенциала // Науковедение. - 2001. - N 4. - С.117-135; Унтура Г.Я. Модификация научной деятельности в новом информационном пространстве: создание и тиражирование научных результатов с помощью сетевой инновационной инфраструктуры // Там же. - С.164-179; и др.
  [21]
   См.: Аржакова Т.Г. Научные школы как необходимая среда формирования кадрового потенциала вузовской науки // Реформы в России и проблемы управления - 2000: Мат. 15-й Всерос. науч. конф. молодых ученых и студентов. - М., 2000. - Вып.2. - С.4-8; Васильев Ю.С., Козлов В.Н., Федоров М.П. Взаимодействие образовательных и научных школ // Мировые модели взаимодействия науки и высшего образования. - СПб., 1997. - С.23-26; Григорьев В.И. Личностные аспекты генезиса научной и высшей школы // III Сибирская школа молодого ученого. Т.5: Философия и культурология. - Томск, 2001. - С.18-22; Ильин Г.Л. Научная школа как социальный институт и педагогический феномен // Высшее образование в России. - 1998. - N 4. - С.49-50; Он же. Научно-педагогические школы: проективный подход. - М., 1999; Мареев В.И. Научная школа как фактор развития вузовской науки // Известия вузов Северо-Кавказского региона. Сер.: Обществ. науки. - 1999. - N 4. - С.74-77; Неймарк Ю.И. Научные школы и автономия университета // Университеты России. - Ростов н/Д., 1995. - С.41-47; Поляков С.Д., Зимин Э.С. Научные школы в педагогике: особенности и этапы развития // Вестн. РГНФ. - 2002. - N 4. - С.151-157; и др. Развитие научных школ в исследовании образования взрослых: Мат. науч. конф. - СПб., 2001; Сапрыкин Д. Научные школы и научное образование // Alma mater. - 1997. - N 5. - С.30-34; Тихонов А.Н. Сохранение научного потенциала и научных школ - важнейшая задача высшей школы // Регионология. - Саранск, 1995. - N 1. - С.149-159;
  [22]
   См.: Васильев Ю.С. Научные школы СПбГТУ в областях энергетики // Известия РАН. Сер.: Энергетика. - 1999. - N 3. - С.34-43; Научные школы Московского государственного технического университета имени Н.Э.Баумана: История развития / Под ред. И.Б.Федорова, К.С.Колесникова. - М., 1995; Шаги века. 1898-1998. Российский химико-технологический университет им. Д.И.Менделеева: Юбил. сб. / Под ред. В.Ф.Жилина. - М., 1998.
  [23]
   См.: Альтшулер Н.С., Ларионов А.Л. Казанская физическая школа : Выпускники КГУ тридцатых годов ХХ века - создатели новых научных направлений // Научный Татарстан. - Казань, 2002. - N 3/4. - С.36-44; Научные школы Уральского государственного технического университета: история и современность / Отв. ред. Б.В.Личман. - Екатеринбург, 1995; Руткевич М.Н. Развитие философии и социологии в Уральском университете (40-70-е гг. ХХ в.). - М.: Центр социал. прогнозирования, 2003.
  [24]
   См.: Владимирова Т.Н. Становление научной школы патофизиологов в Томском университете // Там же. - С.217-222; Галкина Т.В. Генеалогия томской лингвистической школы им. А.П.Дульзона // Вестник Томск. гос. пед. ун-та. Сер.: Гуманит. науки (филология). - Томск, 1999. - Вып.4. - С.15-18; Голишева Л.А., Черняк М.Э. Становление в Томском университете научной школы профессора И.М.Разгона // Проблемы истории и исторического познания. - Томск, 2001. - С.243-252. Карзилов А.И. Исторические корни сибирской школы терапевтов // Там же. - Томск, 1999. - Т.3. - C. 222-226; Профессора Томского университета: Биографический словарь / Под ред. С.Ф.Фоминых. Вып.1: 1988-1917. - Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та, 1996. - Т.2: 1917-1945; 2001. - Т.3: 1945-1980; Фоминых С.Ф., Некрылов С.А. Формирование и развитие научных школ и направлений в Томском университете в дореволюционный период // Историческая наука на рубеже веков: Мат. Всерос. науч. конф., посвящ. 120-летию Томск. гос. ун-та. - Томск, 1999. - Т.1. - C. 27-37;
  [25]
   См.: Визгин В.П. Сто лет от Столетова // Природа. - 1997. - N 9. - С.113-130; История советского атомного проекта: Документы. Воспоминания. Исследования / Отв. ред. и сост. В.П.Визгин. - М., 1998-2002. - Вып.1-2; Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР. - 2-е изд. - М., 1995; Машуков Ю. Открытие, теория, эксперимент // Наука в Сибири. - 1999. - N 48; Ребиндер П.А. "Не было никаких других дел, кроме занятия наукой..." // Вестник РАН. - 1998. - Т.68, N 9. - С.843-848; Создание первой советской ядерной бомбы / Гл. ред. В.Н.Михайлов. - М., 1995;
  [26]
   См.: Бетяев С.К. К истории гидродинамики: научные школы России XX века // Успехи физических наук. - 2003. - Т.173, N 4. - С.419-446; Демидов С.С. До и после Лузитании // Природа. - М., 1997. - N 9. - С.98-110; Он же. Москва математическая // Москва научная. - М., 1997. - С.136-160; Маркова Е.В. Из истории налимовского "незримого коллектива": о математической теории эксперимента в 1970-1980-х годах // Науковедение. - 2001. - N 4. - С.170-195; Математические проблемы механики жидкости и газа: Научная школа акад. Л.В.Овсянникова // Наука в Сибири. - 2004. - N 16. - С.5.Математические события XX в. / Отв. ред. Ю.С.Осипов. - М., 2003; Решетняк Ю.Г. Сибирская научная школа геометрии, топологии и квазиконформного анализа // Наука в Сибири. - 1998. - N 16-17. - С.4-5; Фаддеев Л.Д., Лавров И.А. Российские математические школы // Вестник РАН. - 1999. - Т.69, N 5. - С.391-397; Эмих В. Школа Пелагеи Яковлевны Кочиной // Наука в Сибири. - 1999. - N 18. - С.5;
  [27]
   См.: Ильин В.П. Сибирская информатика: школы Г.И.Марчука, А.П.Ершова, Н.Н.Яненко // Там же. - С.340-363; История информатики в России: ученые и их школы / Ред. И.М.Макаров. - М.: Наука, 2003; Каляев А.В. Таганрогская научная школа в области вычислительной техники // Там же. - С.376-404; Лавров С.С. Ленинградская школа программирования // История информатики в России... - С.274-278;
  [28]
   См.: Черток Б.Е. Характерные черты советских конструкторских школ первого десятилетия космической эры // Из истории ракетно-космической науки и техники. - М., 1999. - Вып.3. - С.12-23.
  [29]
   См.: Геологической школе Сибири - 100 лет // Поиск. - 2001. - N 42. - С.12; Горюшкин Л.М., Лозовский И.Т. Академик В.А.Обручев и становление геологической школы в Сибири // Сибирь в XVI-ХХ веках: Экономика, обществено-политическая жизнь и культура. - Новосибирск, 1997. - С.16-52; Резанов И.А. Научные геологические школы в Москве // Москва научная. - С.276-298.
  [30]
   См.: Абрамов Л.С. К постановке исследований научных школ в академической географии // Известия РАН. Сер.: География. - 1997. - N 6. - С.16-29; Исаченко А.Г. Отечественная география ХХ столетия: смена поколений и роль Петербургской географической школы // Известия Рус. геогр. об-ва. - 2000. - Т.132, вып.6. - С.1-13.
  [31]
   См.: Дмитриев И.С. Взгляд на формирование химических школ Петербурга // Природа. - 2003. - N 9. - С.73-82; Кнорре Д.Г. Нет ученых без учеников: Беседа с советником РАН академиком Дмитрием Георгиевичем Кнорре // Наука в Сибири. - 1999. - N 48. - С.5; Колчинский Э.И. О некоторых эволюционно-биологических школах города на Неве // Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга. - СПб., 1993. - Ч.1. - С.111-124; Кузьмин М. Сибирская геохимическая школа // Наука в Сибири. - 1999. - N 9. - С.5; Самсонов Г.В. Развитие теоретических и прикладных исследований в области биополимерных систем и биосепарации в научной школе Санкт-Петербурга // Петербургская академия наук в истории академий мира. - СПб., 1999. - Т.1. - С.237-249; и др.
  [32]
   См.: Абалкин Л.И. Российская школа экономической мысли: поиск самоопределения // Вопросы экономики. - 2001. - N 2. - С.4-18; Автономов В. История экономической мысли и экономического анализа: место России // Там же. - С.42-48; Академики-экономисты России / Гл. ред. Л.И.Абалкин. 2-е изд. - М., 1999; Аникин А. Российская экономическая наука: просветительство и первые школы // Там же. - С.63-67; Воейков М. О концепции "российской школы экономической мысли" // Там же. - С.67-72; Воробьев Ю.Ф., Семенкова Т.Г. Особенности становления и характерные черты "русской школы" экономической мысли. - М.: Ин-т экономики РАН, 2000; Князев Ю. О научных экономических школах // Общество и экономика. - 2003. - N 12. - С.108-132; Ольсевич Ю. О специфике национальной школы экономической мысли в России // Там же. - С.27-42; Фальцман В.К. Российские научные школы в 60-80-е годы: Записки экономиста. - М.: Дело, 1995; Широкорад Л.Д. Существует ли российская школа экономической мысли? // Экономическая история России: проблемы, поиски, решения: Ежегодник. - М., 2002. - Вып.4. - С.51-57; Шишкин М.В. Научные школы в отечественной экономической теории // Вестн. Санкт-Петербург. ун-та. Сер.5: Экономика. - 1997. - Вып.3. - С.20-37;
  [33]
   См.: Бессонова О.Э., Шабанова М.А. Новосибирская экономико-социологическая школа // Социол. исслед. - 2000. - N 8. - С.79-88; Калугина З.И., Бессонова О.Э., Богомолова Т.Ю., Шабанова М.А. Исследования Новосибирской социологической школы: от истоков до наших дней // Регион: экономика и социология. - Новосибирск, 1997. - N 4. - С.3-17; Ленинградская социологическая школа (1960-е - 1980-е годы): Мат. междунар. науч. конф. - М.; СПб., 1998;
  [34]
   См.: Ждан А.Н., Марцинковская Т.Д. Московская психологическая школа: традиции и современность // Вопр. психологии. - 2000. - N 3. - С.117-127; Ярошевский М.Г. Две научные школы в отчем доме психологов России // Там же. - 1999. - N 3. - С.8-12.
  [35]
   См.: Баньковская М.В. Китаеведческая школа академика В.М.Алексеева: время, судьбы, научные достижения // Гуманитарная наука в России. - М., 1996. - С.130-136; Брачев В.С. "Наша университетская школа русских историков" и ее судьба. - СПб.: Стомма, 2001; Историко-научное сообщество. Центры, коммуникативные связи, школы, учителя и ученики // Историк на пути к открытому обществу. - Омск, 2002. - С.107-169; Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке: Опыт "русской исторической школы". - Казань: Изд-во Казанск. гос. ун-та, 2000; Он же. О специфике научной школы в системе гуманитарного знания // Гуманитарное знание в системах политики и культуры. - Казань, 2000. - С.114-118; Ростовцев Е.А. Понятие "школы" в отечественной исторической науке // Россия и мир: гуманитарные проблемы. - СПб., 2001. - Вып.1. - С.213-214;
  [36]
   См.: Мирская Е.З. Научные школы как форма организации науки... - С.9.
  [37]
   См.: Ведущие научные школы России. - С.3-4.
  [38]
   См. примечание 24.
  
  [39]
   См.: Добрецов Н.Л., Молодин В.И., Ермиков В.Д., Притвиц Н.А. Научные школы Академии наук как инструмент сохранения и пополнения научного потенциала (на примере СО РАН) // Науковедение. - 2003. - N 1 (17). - С.70-85; [Научные школы Сибирского отделения РАН] // Поиск. - 2002. - N 49. - С.8-9.
  
  ________________________________________
  *
  Публикация Куперштох подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект N 04-07-90121 и Российского гуманитарного научного фонда, проект N 04-01-00527.
  
  Опубликовано: Куперштох Н.А. Научные школы России и Сибири: проблемы изучения // Философия науки. - Новосибирск, 2005. - N 2(25). - С.93-106.
  
  
  
  
  
  СТАТЬЯ 3.
  
  
  Семенов О.Ю.
  
  
  История развития академической физики в России. Хронология.
  
  
  Интернет-источник: История развития академической физики в России. moluch.ru»
  
  
  Интернет-досье: Семёнов Олег Юрьевич. Сургутский государственный университет, кандидат физико-математических наук, преподаватель высшей категории. Ученое звание: Доцент, кандидат исторических наук: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского. Специальности: "Международные отношения", "Экономика и управление на предприятии". Доступ к другой информации об Олеге Юрьевиче в свободном доступе проблематичен.
  
  
  В статье, в качестве читательского путеводителя в хронологическом порядке кратко изложены основные вопросы становления физики в России. Описаны аспекты российской преподавательской и научной физической школы. Показаны основные научные направления в физике и математике, созданные учеными России. Исчерпывающую информацию читатели могут найти в других интернет-сайтах.
  
  
  История развития физики в России, связана с её преподаванием в высших учебных заведениях. Наука физика, выделилась из обширной совокупности сведений по естествоведению, которую раньше называли "физикой" или "метафизикой". Занятия академической физикой в России начались в 1691 г. с преподавания братьями Лихудами в Москве в Заиконоспасской Славяно-Греко-Латинской академии "Физики" Аристотеля.
  
  Первое место образовательного научного центра принадлежит Императорской Академии Наук в Санкт-Петербурге. Торжественное открытие Российской академии наук состоялось в августе 1725 года. Российская академия была призвана стать основным источником науки и выполнять функции по подготовке научной смены, обучая способных молодых людей и приобщая их к научным исследованиям (рис. 1). В то время собственных ученых в России не было, и император Петр I вынужден был пригласить в академию европейских ученых. Первым академиком по физике был приглашенный в 1725 г., по рекомендации знаменитого профессора Вольфа, Христиан Мартини.
  
  В 1726 г появляется талантливый Георг Бильфингер (1693-1750), тоже ученик Вольфа. В "Commentarii academiae" напечатано ряд его работ о термометрах, барометрах, о капиллярности, статьи: "О причине тяжести от движения вихрей" и "О исправлении барометров", помещенных в сборнике "Кратком описании комментариев", представляют, первые работы по физике, напечатанные на русском языке.
  
  С 1728 года академия начала издавать свой первый научный журнал "Комментарии Петербургской Академии", где публиковались результаты важнейших исследований в области естествознания, физики, математики, работы по изучению страны и ее природных ресурсов [1, т. 1, с. 151].
  
  С 1730 по 1733 гг. кафедру физики занимал знаменитейший Леонгард Эйлер. В то же время при академии с 1726 г. состоял механик и физик Иоган Лейтман, академическим механиком состоял приглашенный по рекомендации Эйлера Исаак Брюкнер.
  
  С 1769 по 1801 г. кафедру возглавляет знаменитый механик-самоучка Иван Кулибин.
  
  С 1733 г. его заменил Георг Крафт, занимавший сначала должность астронома-наблюдателя. Крафт много потрудился по упорядочению физического кабинета академии. Ученик Крафта, адъюнкт Георг Рихман, был первым физиком-академиком, воспитанным в России; он у нас известен главным образом своей трагической смертью, последовавшей от удара молнией при опытах над атмосферным электричеством, так же известен как один из основателей учения о теплоте [1, т. 17, с. 212].
  
  Академиком по химии был с 1741 по 1765 г. знаменитый Михаил Васильевич Ломоносов, известный работами по физике. Эйлер высоко ценил научные работы Ломоносова и писал президенту академии графу Разумовскому: "Все сии диссертации не только хороши, но и весьма превосходны, ибо он пишет о материях, которых поныне не знали и истолковать не могли самые остроумные люди, что он учинил с таким успехом, что я уверен в справедливости его изъяснений". Особенно интересна работа Ломоносова "Meditationes de caljris et frigoris causa" (1750), в которой изложены основные гипотетические тезисы механической теории тепла. В учебной литературе Ломоносов известен, как переводчик "Вольфиановой физики" (рис. 2).
  
  В 1757 г. был приглашен в Академию Наук Франц Эпинус (1724-1802), наибольшей известностью пользуется сочинение "Tentamen theoriae electricitatis et magnetismi" (1759). После Эпинуса на кафедру механики был призван Иоганн Цейгер, он дал несколько ценных работ по оптике, о светорассеянии стекол.
  
  В 1807 г. вступил в академию Василий Владимирович Петров, известный работами "Собрание физико-химических новых опытов" (1801) и "Известия о гальванивольтовых опытах" (1803).
  
  В 1826 г. в академию приглашен был Георг-Фридрих Паррот, профессор и ректор Дерптского университета.
  
  В 1828 г. Э. Х Ленц был назначен адъюнктом, в 1834 - академиком. Он открыл в 1834 общий закон сложных явлений индукции и точное количественное исследование индукционных переменных токов и магнитной индукции в электромагнитах; высказал одновременно с Джоулем, в Англии в 1844 г. "закон Джоуля - Ленца".
  
  А. Я. Кунфер в 1828 г, профессор Казанского университета, был назначен академиком по физике.
  
  Современником этих ученых был академик Б. Г. Якоби, профессор инженерного дела в Дерпте: известен работами по электромагнетизму [2, с. 254].
  
  Московский университет был основан в 1725 г. Первым лектором физики был аббат Франкози.
  
  В 1758 г. физика перешла уже к И. Х. Керштенсу, он читал физику экспериментальную и теоретическую. В 1759 г. чтение физики перешло к И. Ю. Росту (1726-1791), он читал экспериментальную физику на латинском языке. После Роста чтение физики было поручено И. И. Страхову (1757-1813), воспитаннику Московского университета. В 1785 г. Страхов был инспектором университетских гимназий, назначен профессором физики. В
  
  1791 г. Страхов прочел первую лекцию на русском языке: "О свойствах и химическом сложении атмосферного воздуха".
  
  С 1813 до 1827 г. преподавал физику И. А. Двигубский (1771-1839).
  
  В 1854 г. адъюнктом по кафедре физики назначен Н. А. Любимов (1830-1898), воспитанник Московского университета, автор известной "Начальной физики" (1876).
  
  В 1866 г. физику начал читать известный наш ученый А. Г. Столетов, создавший научную школу молодых ученых-физиков [2, с. 312].
  
  Дерптский или Юрьевский университет, основан в 1802 г. Первым ректором и профессором физики в нем был известный Георг-Фридрих Паррот (1767-1852), воспитанник Штутгартской академии, впоследствии учёный Санкт-Петербургской Академии Наук, известный своими работами над осмосом и над теорией Вольтовых явлений.
  
  После переезда Паррота в 1826 г. в Санкт-Петербург, кафедру его занял сын его, Иоганн-Фридрих Паррот (1791-1841), воспитанник Дерптского университета, профессор физиологии. В то же время в Дерпте производил свои первые работы по электромагнетизму и его приложениям профессор по кафедре архитектуры Мориц Якоби (1801-1875).
  
  В 1866 г. фон Эттинген основал метеорологическую обсерваторию [3, с. 145].
  Военно-медицинская (Медико-Хирургическая) академия в Санкт-Петербурге преобразована была в 1799 г. из Медико-Хирургических училищ в Санкт-Петербурге и Кронштадте, и первым профессором математики и физики при ней был известный В. В. Петров (1761-1834). Физический кабинет в академии был для того времени превосходный; в 1796 г. из Лондона было выписано много приборов.
  
  В 1833 г. кафедру физики, занял профессор химии С. Я. Нечаев, читавший физику по Майеру и Бедану. Когда в 1847 г. Н. Н. Зинин занял кафедру химии, чтение всего курса физики перешло к Измайлову, а затем И. А. Хлебникову, много способствовавшему расширению и упорядочению физического кабинета академии. После преобразования академии кафедра физики в 1884 г. поручена была Н. Г. Егорову, профессору Варшавского университета.
  
  Казанский университет, основанный в 1804 г., до 1814 г. представлял собой лишь отделение Казанской гимназии, научную деятельность же начал с начала двадцатых годов. В 1823 г. на кафедру физики приглашен был А. Я. Купфер (1799-1865), после него работал ученый Э. Кнорр из Берлина. Подведомственная ему механическая мастерская расширилась и из рук приглашенного оптика Эренберга начали выходить отличные оптические трубы и микроскопы.
  
  Савельев написал сочинение "О гальванической проводимости жидкостей" (1853), удостоенной академией Демидовской премии. Место Савельева занял И. А. Больцани (1818-1876). С 1882 г. доцентом по физике стал Ф. Цомакион. В 1886 году кафедру физики занял Н. П. Слугинов и Д. А. Гольдгаммер.
  
  В Харьковском университете, основанном в 1810 г., кафедру физики занял А. И. Стойкович, учёный из Австрии. Он обладал огромным энциклопедическим образованием. Физический кабинет в университете был обставлен довольно прилично. В него вошла коллекция, приобретенная от профессора прикладной математики И. И. Гута, известного астронома, занимавшегося и физикой и в 1808 г. перешедшего из Франкфуртского университета в Харьков.
  
  С 1839 г. физику преподавал В. И. Лапшин (1809-1888), воспитанник Санкт-Петербургского университета, из работ по физике стоит упомянуть "Опыт математического изложения физики" (Харьков, 1840). Кафедру физики с 1865 г. занял доцент А. П. Шимков, воспитанник Харьковского университета, защитивший в 1864 г. диссертацию "О сжимаемости газов" [3, с. 184].
  
  Санкт-Петербургский университет был образован в 1819 г. из Главного Педагогического института. Кафедру физики и химии в нем занял М. Ф. Соловьев, читал физику и Н. П. Щеглов (1789-1831), с 1822 по 1830 г. напечатал 14 работ. В 1835 г. на кафедру физики был приглашен известный ученый Эмиль Ленц. Преемником Ленца по кафедре физики явился бывший его слушатель и помощник профессор физики Ф. Ф. Петрушевский. После началась научная деятельность профессора механики М. Ф. Окатова.
  
  С 1872 года были известны И. И. Боргман, который расширил практические работы по физике, Н. А. Герехус работал по акустике, а также ученый Н. Г. Егоров - специалист по спектральному анализу, А. С. Попов известный своими работами по изобретению радио.
  При Петербургском университете состоит Русское Физико-Химическое Общество, издающее более 25 лет журнал и существующее своими средствами. Все прочие университеты издают "Известия" или "Записки", в которых помещаются статьи и по физике.
  
  В Нижнем Новгороде и Полтаве имеются небольшие общества или кружки. Университет св. Владимира в Киеве открыт был в 1834 г. Первый преподавательский персонал взят был из профессоров бывшего Кременецкого лицея и в 1832 г. из Виленского университета.
  
  Первым физиком был И. Абламович (1787-1848), в 1837 г. преподавателем физики В. П. Чехович (1804-1862), профессор физики в Киевской Духовной семинарии. В 1858 г. назначен М. И. Талызин, воспитанник Сибирского университета, автор диссертации "О приливах и отливах". Заместителем его явился в 1815 г. известный М. П. Авенариус (1835-1895), а с 1874 г. учёный Н. Н. Шиллер [4, с. 215].
  
  Новороссийский (Одесский) университет, преобразованный из Ришельевского лицея и открытый в 1865 г., пригласил на кафедру физики В. В. Лапшина (1809-1888), профессора Харьковского университета, который читал до 1870 г., занимаясь в то же время, главным образом, вопросами физической географии. С 1868 г. доцентом по физике назначен был Ф. Н. Шведов. С 1871 г. теоретическую физику читал Н. А. Умов - профессор Московского университета.
  
  В Варшавском университете (г. Варшава входил в состав Российской империи), преобразованном в 1869 г. из "Главной Школы", первым лектором физики был Д. Булыгинский, магистр физики Московского университета по защите диссертации "Исследование о капиллярности некоторых соляных растворов" (1870). В 1875 г. место его занял С. И. Ламанский. В 1878 г. на кафедру физики приглашен был Н. Г. Егоров, с 1881 г. доцентом назначен был А. П. Соколов, известный своими работами по теории электролиза. В 1884 г. кафедру занял П. А. Зилов, в 1883 г. доцентом был назначен Б. В. Станкевич, тоже ученик Столетова, работы которого относятся главным образом к кинетической теории газов.
  
  В 1917 г., Академия наук, бывшая Императорская, пришла с новым названием - Российская (РАН), отражавшим перемены в социально-политическом устройстве страны. В ее состав входили три отделения - Физико-математическое, Исторических наук и филологии, Русского языка и словесности. Первым выборным президентом Российской академии наук стал А. П. Карпинский [4, с. 279]. В 1918 году А. Ф. Иоффе был избран членом-корреспондентом Российской академии наук и начал активно работать над созданием физической науки Советской республики. Иоффе стал подлинным организатором школы советских физиков, которая сказала свое веское слово в развитии всей мировой науки. Под руководством А. Ф. Иоффе была создана новая отрасль науки - термоэлектроэнергетика, решающая проблемы прямого преобразования световой и тепловой энергии в электрическую.
  
  Появляется институт физических проблем во главе с П. Л. Капицей.
  Вопросы покорения космоса были связаны с российским ученым К. Э. Циолковским, им была разработана первая теория космического полета с помощью многоступенчатых ракет и программы освоения планет Солнечной системы [5, с. 86].
  
  Военный период отечественной физики известен значительным вкладом в победу над фашисткой Германией. Конец 40-х и начало 50-х годов двадцатого столетия ознаменовались тем, что Россия усилиями отечественных физиков стала ядерной державой. Запуск собственного ядерного реактора под руководством Игоря Васильевича Курчатова (1946 г.), испытание атомной (1949 г.), а затем водородной (1953 г.) бомб создали надежный щит от мировых угроз.
  
  В 1954 году в Советском Союзе была пущена в строй первая в мире атомная электростанция в г. Обнинск мощностью в 5 тыс. кВт, а в 1957 году спущен на воду первый в мире атомный ледокол. Ученые Академии наук выдвинули идею управляемого термоядерного синтеза и первыми развернули экспериментальные исследования в этой области.
  
  Первыми из отечественных физиков лауреатами Нобелевской премии стали в 1958 году Павел Алексеевич Черенков, Игорь Евгеньевич Тамм и Илья Михайлович Франк за открытие и объяснение эффекта Вавилова-Черенкова - явления свечения жидкостей при движении в них сверхбыстрых электронов.
  Учёным Н. Н. Семеновым открыты разветвленные цепные реакции. За исследования цепных химических реакций Н. Н. Семенову и английскому химику С. Хиншелвуду была присуждена Нобелевская премия в 1956 г.
  
  В 1962 году за разработку теории сверхтекучести жидкого гелия Нобелевская премия была вручена советскому академику Льву Давидовичу Ландау.
  Широкую известность получили достижения ученых Академии в исследовании и освоении космоса. Запуск в 1957 г. первого в мире искусственного спутника Земли и полет Ю. А. Гагарина в 1961 г., ознаменовавшие начало космической эры человечества, стали возможны благодаря работам многих научных коллективов.
  За основополагающие работы по квантовой электронике Н. Г. Басову, А. М. Прохорову и американскому физику Ч. Таунсу была присуждена Нобелевская премия в 1964 г.
  Лауреатом Нобелевской премии 1978 года стал академик П. Л. Капица за фундаментальные исследования в области физики низких температур [5, с. 123].
  
  В связи с изменением политической и социально-экономической обстановки в стране в 1991 г. Академия Наук обрела новый статус Российской Академии Наук. Президентом Академии избран академик Ю. С. Осипов. Общим собранием членов РАН (26.09.2017 г.) президентом Российской академии наук избран академик РАН Сергеев Александр Михайлович. Указом Президента Российской Федерации от 27.09.2017 г. академик Сергеев Александр Михайлович утвержден президентом федерального государственного бюджетного учреждения "Российская академия наук" сроком на пять лет..
  
  В 2000 академику Ж. И. Алферову присуждают Нобелевскую премию по физике за исследование гетероструктур.
  
  В 2003 г. нобелевскими лауреатами по физике становятся А. А. Абрикосов и В. Л. Гинзбург - за создание теории сверхпроводимости второго рода и теории сверхтекучести жидкого гелия; в 2010 г. К. С. Новосёлов и А. К. Гейм - за новаторские эксперименты по исследованию двумерного материала - графена.
  
  Физическая наука России своим становлением и развитием обязана большому числу российских ученых. Стремление к новым знаниям и незаурядный талант учёных России позволил создать замечательные научные школы и университеты, известные во всём мире. Мировые открытия советских и российских ученых в 20-м и новом 21-м веке позволяют говорить о перспективах российской науки.
  
  Литература:
  
  1. Кауфман, И. М. Брокгауза и Ефрона энциклопедический словарь //Большая советская энциклопедия: в 30 т. / Гл. ред. А. М. Прохоров. - 3-е изд. - М.:Советская энциклопедия, 1971-1978.
  2. Розенбергер Ф. История физики. Пер. с нем. М.-Л.: ОНТИ, 1935-37. Дорфман Я. Г.
  3. Всемирная история физики с начала XIX до середины XX вв. М.: Наука, 1979, 317 с.
  4. Кудрявцев П. С. История физики. 2-е изд. М.: Учпедгиз, т.1, 1971, 423 с.
  5. Голубь П. Д. Физики от А до Я: Биографический справочник. - Барнаул: Изд-во БГПУ, 2002.-141 с.: ил.
  
  Подборку статей и размещение в Интернет-журнале "Самиздат" М. Мошкова сделал Гребенченко Ю.И. Волгоград, 04 октября 2019, 17:44.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"