В начале октября я сильно заболел. Выносил мусор будучи в футболке, шортах и тапочках, из-за этого меня насквозь продуло сумасшедшим ветром. Циклон пришел с севера, накрыл весь город и область. От него-то я и пострадал. Температура поднялась до тридцати девяти градусов, горло словно обросло изнутри колючками, а на моем высоком аристократическом лбу можно было жарить глазунью с колбасой.
Из-за такой мороки пришлось взять больничный. Федоренко, мой начальник, поворчал, но сию горькую правду принял и сухо пожелал скорейшего выздоровления. Не от доброты душевной, само собой, а сугубо выгоды для. Что еще ожидать от человека похожего на Пумбу, из мультика?
Яна отпаивала меня малиновым вареньем, лимонным чаем, делала горчичники и приносила мне таблеточки с водой. Я лежал, писил и бредил. Когда температура спала до тридцати восьми, мне уже можно было спокойно передвигаться по квартире и самостоятельно за собой ухаживать. Яна наказала мне как можно чаще пить и не вставать с кровати. Мне оставалось лишь кивать и провожать ее взглядом за дверь. У моей супруги тоже имелась работа, весьма либопытная и напряженная. Она была редактором в женском глянцевом журнале. Верстала номера, следила за их отправлением в печать, следила чтобы все было сделано вовремя.
Я всегда поражался энергии моей жены. Мне бы хватило и пары-тройки дней на такой работе, чтобы напиться и устроить дебош в офисе директора. Она постоянно двигалась, кому-то звонила и куда-то ехала. Я женился на вечном двигателе. Это чудо с огромными ресницами и гладкими коленками способна питать электростанцию.
Моя работенка в музее была не такой пыльной, несмотря на обилие старых экспонатов. С музейными коллекциями я практически никак не соприкасался, а вел работу по большей части административную.
Вечером мне позвонил Гриша, коллега и товарищ:
- Аллоха! Митя, скорее выздоравливай! Выставка на носу, из других городов люди приедут.
Он тараторил не переставая. Кроме его звонкого противного голоса был слышен лай его маленькой собачонки с лысой жопой и косматой моськой. В экспедициях эта собака вечно пыталась съесть что-нибудь из находок. Однажды мы даже захотели в отместку съесть шавку, но Гриша не позволил. Он стойко выдержал наши нападки, отбиваясь лопатой.
- Гриш, если ты будешь нагонять напряжение, то я точно быстрее выздоровлю.
- Остряк...- лениво ответил он. Судя по звукам, Гриша потягивался в этот момент, хрустя своими худосочными косточками. Он вообще был парень маленький, с непропорционально большой головой.
- В общем... Поправляйся! Скучно без тебя.
- Я сейчас расплачусь.
Так и поговорили. Гриша рассказал, что археологические коллекции будут объединены в одну экспозицию "Древняя история Сибири". А параллельно с открытием экспозиции в музее пройдет научная конференция. Должны приехать археологи из Москвы, Томска, Новосибирска, Кемерово. А так же две иностранные делегации -- из Познани, и из Мехико.
Всю эту информацию я знал и без Гриши, но я простил своего разговорчивого товарища. Мне было плохо и я поспешил распрощаться.
Работа давно начинала надоедать. Дело шло к тридцати годам, а мне только и было дело, что сидеть в музее, да бумажки заполнять. Изредка музейных работников брали в археологические экспедиции, это придавало моей жизни какое-то разнообразие, но до поры до времени.
Вскоре и палатки приелись. Одна лишь Яночка, моя возлюбленная, моя душа, кровь и плоть -- светлое пятно в моей невзрачной жизни. Но и она в последнее время слишком была занята работой. Я остался тогда в практически полной пустоте. Простуда проходила медленно, но верно. Настолько же медленно и верно нарастала апатия.
Я вышел на работу в понедельник, в день когда начиналась выставка и конференция. В музей имени Врубеля, славный и старейший в городе, нужно было ехать из Солнечного, где я и жил. Это был классический окраинный район, которые похожи друг на друга как две капли воды. Забиты типовыми советскими пятиэтажками и девятиэтажками, детскими площадками завязанными на узел и растасканными на металлолом, бабушками на скамейках и помойками, мусор с которых не вывозят месяцами.
Автобусы в центр ходили исправно, мне оставалось только дождаться. Иногда это занимало десять минут, иногда десять секунд. Как повезет. В этот раз не повезло. Я не опаздывал, но стоять было лениво.
Погода улучшилась, ветер стих, но все равно стояли белые тучи. Я, слава богу, прихватил свитер и пальтишко.
За остановкой раздавался какой-то шум. Сначала тихо, затем все более отчетливо. Я услышал драку. Эпицентр ее приближался к остановке. Вскоре я увидел двух подвыпивших молодых людей, один из которых имел пирсинг в носу и розовые штаны на ногах, а второй был классическим пролетарием в трениках. Они поднимали пыль своими резкими передвижениями и обменивались ударами.
Обычная картина для нетерпимого к субкультурам Солнечного, но один нюанс выбивал эту ситуацию из общей колеи. Парень в розовых штанах совершенно безжалостно брал верх над своим обидчиком. Пролетарий в трениках уже сверкал разбитым носом и рассеченной бровью. Вскоре розовый пошел в захват, опрокинул обывателя и добил его хуком в челюсть. Конец.
Встряхнув руки паренек встал с корчащегося от боли пролетария. Увидев мой взгляд он сначала агрессивно повернулся ко мне:
- Что, тебе тоже не нравятся мои ёбаные штаны??
Я поспешил заверить гражданина, что ничего не имею против его внешнего вида.
- Ну разве что ты выглядишь немного странно, да,- добавил я.
Розовый человек успокоился, отряхнулся. Его оппонент валялся в нокауте, но шевелился. Парень с пирсингом попросил сигарету. У меня не оказалось, так как бросил.
- Почему бросил?
Похоже мы теперь вместе ждем автобуса. Мне такое соседство было не по душе, но видимо для моей жизни и здоровья угрозы не было. Парень говорил без враждебных намерений. Да и не чувствовал я от него какой-то серьезной опасности.
- Да... Для здоровья вредно.
- О как, - с притворным пониманием он кивнул.
Я осмотрел собеседника. Прическа ёжиком -- волосы сальные и давно немытые. Глубоко посаженные карие глаза, брови агрессивно насуплены даже в расслабленном состоянии лица, маленький рот и жесткая щетина. Нос был очень большой, с бычьими ноздрями. Кольцо в этих ноздрях сомтрелось даже как-то органично.
Одежда на нем была крайне хаотичной. Было ощущение, что он схватил первое что попалось под руку. Клетчатая синяя рубашка на пару размеров больше, под ней черная футболка с логотипом группы Nazareth. Ну и розовые брюки с низкой посадкой. Похоже женские.
Одним словом -- нигилист.
Я даже вспомнил определение из толкового словаря Даля:
"Нигилизмъ - безобразное и безнравственное ученье, отвергающее все, чего нельзя ощущать".
В наше время такое понятие практически мертво. И в зависимости от разных ньюансов подменяются либо на "хипстер, либо на "говнарь". В моем случае похоже был хипстер. Только какой-то агрессивный.
- Ты сам откуда, приятель? - он говорил низким хриплым голосом.
- Я отсюда. А ты?
- А я отовсюду, - он криво ухмыльнулся, - Меня Евген зовут. И нет, я не бомж. Шарюсь просто везде, где только можно и нельзя. Сейчас вот хочу на завод пролезть. Го со мной?
Он говори четко и уверенно, абсолютно серьезно.
- Чего?
- На завод пролезем, говорю! На стекольный. Я знаю там один ход. Можно будет с центром управления печью поиграться.
- Чувак, что ты мелешь? Какой печью?
- В которой плавится стекло и делаются бутылки в формах,- отчеканил он, ища по карманам зажигалку.
- Я пас, приятель.
Евген пожал плечами:
- Ну естественно ты пас.
- А ты, я смотрю, борцун с системой.
Он вдруг громко засмеялся:
- Я то? Да мне просто по кайфу, вот и все. К борьбе с системой это не имеет никакого отношения.
- Ну а как же правоохранительные органы?
- Они даже свой член найти не могут, когда идут отлить.
Автобусы все не подходили. Я уже проклинал местное транспортное депо. Разговор мне надоедал:
- А ты, похоже, классический клерк. Идешь на заебавшую работу. У тебя есть жена, которую ты заебал давно и которая наверняка ебется с кем-нибудь на работе.
- Эй! - я прервал его пламенную речь,- Еще раз так скажешь, пожалеешь!
Я опешил. Как это можно так про любовь моей жизни, при том совершенно ее не зная? Да если бы он ее хоть раз в жизни видел, у него бы эти слова застыли в глотке! И к тому же, как он может делать такие выводы о моей жизни? Скотина.
- Ой, да брось! Если так хочешь, я промолчу. Просто советую повнимательнее к ней присмотреться. Бля, да по твоей роже вся твоя жизнь читается. Вы, клерки, такие предсказуемые.
Тут подошел двадцать четвертый автобус. И я не прощаясь заскочил в него, злобно окинув взглядом психопата
- Просто присмотрись!- кричал он вслед, - Она наверняка с кем-то ебется, поверь мне!
Дверь закрылась, а мне уже хотелось выскочить и дать придурку тумаков. Настроение было успешно испорчено на весь день. Вот и заводи беседы с незнакомыми людьми на остановке. А хотя что я хотел? У парня были розовые штаны! Но он умудрился посеять во мне зерно сомнения. За окном проносились остановки. Дианова, Универсам, Восточная... Здания, люди, автомобили. А я лишь думал о его словах. На Поворотной автобус сразу же встал в пробку. Она в этих местах практически вечная, особенно в будние дни.
Ирония ситуации в том, что Яночка работает в этом районе.
Мне было ясно, что это бредово -- на основе слов какого-то грязного придурка в розовых штанах устраивать паранойю в отношении любимой женщины. Но уже ничего нельзя поделать. В голову лезла всякая дрянь:
"А она действительно стала позже возвращаться домой с работы", "А секс действительно стал реже и скучнее", а поводы по которым она куда-то уходит из дома появляются все чаще".
Я нажал на кнопку экстренного открывания дверей. Усатый водитель в тельняшке посмотрел на меня как на идиота, но дверь открыл. Я выскочил, пробрался до обочины через застывшие ряды автомобилей и нервно шаркая подошвами отправился к редакции. Это был офис на первом этаже панельного дома, недалеко от остановки.
Паранойя усилилась, когда моей жены там не оказалось. Светловолосая пухленькая секретарша была занята и поспешила от меня отвязаться, сказав, что Яна куда-то уехала с начальником, видимо на деловую встречу. "Здесь недалеко",- говорила она, роясь в бумажках и не глядя на меня,- "В ресторане у "Фестиваля"".
Я, словно собачка-драчка, на параноидально-пердячем движке отправился пешком к одиннадцатому микрорайону, а это в двух остановках. Аккурат у дороги находился ТЦ "Фестиваль", очередной уродливый торговый центр в этом прекрасном тленном городе, а еще дальше, за ним, был японский ресторанчик. Загадочная гейша с белыми щеками и миской супа в руках нависала над входом.
И все было далее словно в кино. Они сидели за столиком у окошка, пили вино и целовались. А я не верил своим глазам. Меня било молниями изнутри. Захотелось блевануть и я не понимал -- это остаточное явление от болезни, или это от того, что я увидел. Я стоял минут пятнадцать, абсолютно не шевелясь. А она даже не разу в окно не посмотрела. Действительно. Смысл смотреть в окно, если на данную конкретную минуту она счастлива? Правда счастлива не со мной, при том что я ее любящий муж, но это уже частности!
В конце концов, в голове щелкнуло. А чего я собственно боюсь? Почему я вязну в болоте словно тупой турист, не смотрящий под ноги. Почему бы просто не сорваться? В тюрьму сяду? А не наплевать ли? Возможно я начитался Альбера Камю, или, что еще хуже, Паланика, но в чем-то они правы. Никуда не деться от этой проклятой экзистенции. Даже в космосе нет нихрена. А на Земле тогда что ловить?
Папка с бумажками и сумка с ноутбуком оказались на земле. Я взял увесистый кирпич рядом со стройкой, хорошенько прицелился и швырнул в витрину, вложив в этот бросок все свои эмоции. В последний момент парочка меня даже заметила. Аллилуя, пидоры!
Стекло разлетелось вдребезги. Запищала сигнализация, послышался визг напуганных девушек и благой мат напуганных парней. А я уже шел вдоль дороги. На работу опоздал, конечно.
Но каково же было начальнику через пару часов...
- Ты разочаровал меня, Дмитрий! - кричал Федоренко, - В такой ответственный день ты должен был в лепешку разбиться, а добраться сюда! И ты даже не извиняешься! Премии тебя лишаю на год, ты у меня в хранилище сгниешь, я тебе клянусь.. Ты.. Сидорчук! Ты чего делаешь! Эй! Не гони! Я с тобой разговариваю. Митя, блять! ТЫ УВОЛЕН! ТЫ УВОЛЕН, ПОНЯЛ! ААА! ТЫ ЧТО СОВСЕМ ОХУЕЛ??
А что я собственно делал? А я, друзья мои, ссал. Ссал прямо на стол этого жирного, спесивого, пузатого ублюдка, который возомнил себя сраным богом. Я ссал на пол его офиса, единственного нормального офиса в здании. Я ссал на его записные книжки, отчеты, списки и прочую макулатуру. Я обоссал даже его iPhone. Ненавижу iPhone.
Брызги долетали до его дорогого костюма и туфли от армани.
Застегивая ширинку я сказал:
- Прощайте, Глеб Степаныч.
Он лишь пыхтел, пытаясь подобрать слова. Федоренко был красный как рак. Или как помидор. Какая, впрочем, разница?
Дверь захлопнулась на удивление красиво. Точно так же захлопнулась за мной и дверь квартиры, когда я уходил восвояси, а Яна, настроенная на затяжной скандал, читала мне лекцию о том, что я делал не так все эти годы. Я ее не слушал. Это было неинтересно. Мне в тот день вообще ничего не было интересно. Я просто ушел в ночь, с рюкзаком набитым жратвой, несколькими пачками накопленных денег и прочей хренью.
***
Я проснулся. Квартира, как обычно, незнакомая. Рядом со мной лежит на животе абсолютно голая незнакомка. Первое время я даже удивляюсь, насколько же у нее длинные волосы. Они настолько длинные, что даже закрывают ягодицы. Интересно, насколько удобно такие волосы мыть и расчесывать?
- Ну и храпишь же ты, - произнес я. Храп ее был, сродни реактивному двигателю.
Я нашел из своих вещей только футболку и пустой рюкзак. Что же вчера было такого? Как можно, будучи даже в изрядно пьяном виде потерять штаны? Пришлось импровизировать, тем более я уже знал что мне делать в такой ситуации.
В розовые штаны, принадлежавшие судя по всему этой храпящей барышне, я на удивление легко влез. Они смешно меня обтягивали. Но выбора нет. Либо так, либо без штанов. А погода еще холодная, на дворе конец апреля. За окном светило солнышко, но как и любое весеннее солнце -- оно было очень обманчивым. Выйдя на улицу, сразу же чувствуешь холодный и неприветливый воздух.
Евген ждал меня у подъезда, на скамейке, с бутылкой пиво в руке. На нем в этот раз была совершенно обыкновенная одежда. Увидев меня в таком наряде он понимающе улыбнулся. Мы вместе выпили.
День предстоял длинный и активный. По другому я жить уже не умел. Хорошо это, или плохо.
- Евген, давно вопрос мучает,- сказал я, почесывая лоб.
- Ну бомби!- смешливо ответил он, готовясь слушать.
- Как ты понял, что моя женщина мне изменяет?
- Да это же просто. У меня память на лица отличная. Я видел вас вместе как-то в парке, женатиков.- он закурил очередную сигарету, - А жену твою бывшую я позже увидел в компании совершенно другого чувака. Ха! Даже кольцо с пальца не сняла.
- Тупая пизда,- хмыкнул я.
- А то!
Я призадумался. А ведь я считал ее любовью всей моей жизни, женщиной моей мечты. И никогда не сомневался в ней. И за восемь лет брака она мне ни разу не надоела. Мы даже гнёта бытовухи смогли избежать! У нас ни разу не было ссоры из-за раскиданных носков или немытой посуды. Но все равно она меня предала. Ее что-то не устроило. Ей что-то не понравилось.
У меня были в жизни женщины, которых я не любил, но которые любили меня. И я их покидал. И я думал что нашел идеальный вариант. Женщину, которую я люблю, и которая любит меня так же сильно. Как я мог так ошибиться? Может я просто напридумывал себе ее любовь? Может она с самого начала чувствовала себя плохо со мной? А может все произошло постепенно. Разницы теперь уже нет. И как-то даже непонятно теперь как искать своего человека. И нужно ли его искать? Судя по душевной пустоте, видимо нужно. Но каким макаром? Если даже высоченная нимфа с волосами до задницы настолько сильно храпит ночами, что даже цветы на подоконнике шевелятся.
Из раздумий меня выел голос простого городского пролетария:
- Эй, пидор! Иди-ка сюда!
Простой парень в мятой футболке и трениках смотрит на меня с вызовом. Ситуация предельно понятно и я даже обрадовался что она возникла. Как раз нехватало небольшой встряски.
Я сжал кулаки и под ободряющий гогот Евгена пошел навстречу драке.