В глубоком бархате тишайшей ночи
сверчок невидимый стрекочет.
Ни бога и ни дьявола в помине
нет у безумных этих паганини,
а скрипка -их профессия, отнюдь:
играют, чтобы я не мог уснуть,
чтоб до рассвета слушал не дыша,
как рвется их скрипичная душа!
А выше - звездный полог;
светлячков игра 
на черном дереве небесном.
Так туго натянулись струны песни
от бархатного неба до земли,
что кажется и грудь мою прожгли,
и сам я, как мелодия живая
какого-то несбыточного рая,
все трепещу и жду,
и не приемлю фальши.
Умолкните, язычники,
я дальше 
сам.
Но мне они не внемлют.
Дрожь музыки пронизывает землю.