В истории принимают участие герои произведений Максима Горького - романа 'Жизнь Клима Самгина' (Клим Иванович Самгин), романа 'Мать' (Пелагея Ниловна Власова), пьесы 'Дачники' (Суслов Петр Иванович и его жена Юлия Филипповна), пьесы 'Мещане' (Кривцова Елена Николаевна) и пьесы 'На дне' (Константин Сатин).
Как быстро летит время! А ведь прошел почти год, как в Нижнем Новгороде случились те страшные события. Погибли от яда миллионщик Семен Семенович Двоеточие и его сын Нил, после чего их наследником стал Петр Иванович Суслов, теперь один из богатейших людей на всей Волге, затем был задушен странник Лука, а потом отравился Павел Власов, бывший революционер, которого и посчитали виновником всех трех уходов.
И вот опять наступило лето!
У Константина Сатина дела шли все лучше и лучше, и, хотя Чайная рядом с домом требовала много внимания, он решил открыть еще одно подобное заведение на нижегородской Макарьевской ярмарке. Притом музей, который сделал Суслов в развалинах старинного дома, собрав туда разные диковинки, которые были у него дома и которые он скупил у знающих людей, тоже был теперь под присмотром Константина. Словом, работы у Сатина было через край.
Ниловна же, его жена, взяла себе в помощь двух девушек, сама же только за ними присматривала, но теперь разнообразие начинок в пирожках значительно увеличилось, как и количество самих пирожков, а, значит, и посетителей в Чайной, и приносимый ею доход. И, казалось, что Пелагея Ниловна, обрела, наконец, свое семейное счастье.
Сам же Суслов, перестав заботиться о хлебе насущном по причине получения огромного наследства, ушел с головой в исторические изыскания, интересовавшие его еще с детства. И, когда ему стало известно, что никто до сих пор не разгадал тайну каменных узоров на храмах во Владимире, то загорелся идей самому это сделать. Поэтому он выписал много необходимых ему в работе книг и весь погрузился в историю Древней Руси.
Елена Николаевна все так же блистала на подмостках. Бурный роман с Самгиным еще продолжался, впрочем, Климу Ивановичу Леночка уже начинала надоедать. Она это, похоже, чувствовала, поэтому начала вести с ним разговоры о своем переезде в Москву, впрочем, такие мысли посещали ее уже не в первый раз. Но ехать туда без денег было рискованно, а нового ухажера из местных богатеев ей найти пока никак не удавалось, к примеру, тот же Суслов вот ею совсем не интересовался и даже на спектакли с ее участием ни разу не пришел после того, как его жена покончила с этой забавой после гибели Нила.
Хотя вот той же Юлии было откровенно скучно. Дачу в этом году они решили не снимать, потому что ее муж Петр собирался ехать во владимирские земли, а что ей порядочной женщине там одной делать? О возвращении участия в любительских спектаклях не могло быть и речи, ей и так ее партнер до сих пор лежащим на сцене мерещился, когда она мимо нее иногда проходила.
Вот если бы у нее был мил дружок... Можно было бы с ним и на лодке поплавать, и на тройке по проселочной дороге прокатиться. Только вот заводить роман с кем-то из своих знакомых она не хотела, потому что ей мечталось влюбиться по-настоящему. Притом так же сильно, как когда-то в Павла, но, увы, больше такие люди на ее пути не встречались...
Впрочем, что уж скрывать, ей нравилось незаметно наблюдать за Константином Сатиным, когда она его встречала, и который был ей совсем непонятен, как те же нижегородские купцы. И хотя выгоду свою в делах он тоже никогда не упускал, но мог и рассмешить ярким словом, и силушку свою молодецкую показать. Также Юлия знала, что Сатин образован и когда-то даже ходил на службу, но потом что-то в его жизни пошло не так, и он опустился на самое дно, но сумел через несколько лет все-таки оттуда подняться. К тому же муж ее, Петр Иванович, всегда о нем хорошо отзывался. Но вот только Константин почему-то ее, Юлию Филипповну совсем не замечал...
Самгин же всегда помнил слова, которые ему сказал Павел Власов перед тем, как выпил яд, о том, что его мать все знала.
И он пару раз пытался как бы случайно завести с ней разговор на тему, что конкретно той было известно, впрочем, ответа так и не получил.
Но не рассказала ли она кому-нибудь другому об этом?
Также он попытался поговорить об этом с Сатиным, но тот как-то легкомысленно отнесся к разговору.
- И почему тогда не скажет, что знает?
- Может, скрыть чье-то имя хочет?
- И чье?
- Я думаю, лучше все забыть, как будто ничего и не было.
- Забудешь тут...
Но наступило лето. И была жара, жара была, жара плыла...
И в один из таких дней Юлия Филипповна прогуливалась у Волги, а потом по лестнице поднялась наверх и зашла в Чайную. К ней сразу же вышла Пелагея Ниловна.
- Добрый день!
- Добрый, только жаркий! Гуляла вот по набережной и захотелось мне чашку чая. Можно? Тут у вас хорошо, прохладно...
Через минуту чай, сахарница и кувшинчик со сливками были уже на столе.
- Муж-то ваш где, Ниловна, что-то его не видно?
- Так Константин только ночуют дома, потому что все дни на ярмарке проводит, скоро там вторая наша Чайная открывается. А я вот работниц для нее взяла, обучаю.
- Не жалеете, что за него замуж вышли?
- Что вы! Он очень хороший! Я только сейчас в жизни счастье и узнала.
- А вот мой муж в августе уезжать собирается.
- Куда это?
- Во Владимир.
- По делам, что ли?
- Если бы... Историей вдруг увлекся, хочет церкви какие-то там изучать.
- А вы, значит, с ним отправитесь?
- Я? Нет уж. Что мне там делать? Тут останусь. Между прочим, скоро годовщина ухода дяди мужа Семена Семеновича, кому Петр теперешнему богатству обязан.
- А ведь точно! Уже год с того времени прошел!
- Я вот думаю, что мы здесь у вас поминальный обед и проведем. Ведь он всего в нескольких шагах отсюда ушел, как раз у сцены, которая до сих пор стоит. И дядю помянем, и сына его Нила, и твоего сына Павла, и старичка того древнего. Только сначала все вместе на кладбище и в церковь сходим, а потом уж сюда и придем.
- Так мы все сделаем в самом лучшем виде...
- Хорошо... И, как я понимаю, на подмостках тут до сих пор представляют?
- Каждую неделю. Леночка, ой, Елена Николаевна, теперь здешний кумир!
- Когда-то и я им была...
- Так вы лучше были, и сравнивать нечего, но Леночка тоже очень хороша. Клим Иванович от нее без ума!
- Самгин? Представляю...
- Приходит, смотрит отсюда на сцену. Иногда долго у нас сидит, ждет, когда она на сцену выйдет.
- Кто бы подумал, что он может быть так ею увлечен... Страстный, значит... Но что-то вас беспокоит Ниловна? Разве не так?
- Так... Знаете, я посоветоваться с вами хочу.
- О чем?
- Павел ко мне стал ночами приходить.
- Сын ваш? Как это?
- Во сне уж. Только глаза закрою, а он тут как тут стоит.
- Наверное, это жара на вас так действует.
- Нет, не жара...
- А что же тогда?
- Не знаю. Только говорит он мне, что не виноват ни в чем. Не убивал он никого... Оклеветали его.
- Не убивал?
- Да.
- Зачем же тогда он яд принял?
- Не знаю. Может, запутался или на каторгу опять идти не хотел... Может, еще что...
- Но если не он, то кто же тогда убил? Ведь не мы же с вами... И кто тогда? Елена? Вряд ли. Тогда кто? Самгин?
- Ему-то зачем?
- Вот и я о том же.
- Хотя для вашего мужа уход дяди очень выгоден был. Был он обычным инженером, а сейчас кто? Богач! Даже вот во Владимир ехать хочет!
- Нет-нет-нет, Ниловна! Это не он!
- Может, и не он, только дядя его и вас не обидел, как мне известно.
- Даже слушать такие слова не хочу, Ниловна. Не хочу! Пойдя я ...
И Юлия быстрым шагом пошла прочь. Очнулась она только на набережной, где села на скамейку. Ах, как тяжело... Не хочу я те дни опять вспоминать! Забыть все хочу! Забыть! Да, деньги у меня теперь есть, а вот счастья, как не было, так и нет... Хотя... Вот ведь гибель двух человек рядом с домом той же Ниловны произошли, сын ее с собой буквально в нескольких метрах от него покончил, старика Луку во дворе ее дома задушили... А ведь она как-то с этим смирилась...
Может, из-за Сатина, мужа ее, это он ей силы дает? Но как он мне нравится! Ну, почему все так несправедливо? И как некстати мой муж этими соборами увлекся, ехать во владимирские земли собирается, а про жену свою, получается, совсем забыл! Даже Елена свое счастье нашла, Самгин ведь не случайно так ей увлекся, может, и женится потом на ней. А я? Между прочим, я знаю, что тоже ему нравилась, и вот чем все закончилось... Значит, так и буду вдоль Волги одна ходить и на закаты смотреть? Получается, что так.
Но что же делать? Любви хочу! Страсти! И какое же это все-таки искушение - мужчины...
Да если вдруг еще Ниловна кому-нибудь свой сон про Павла начнет рассказывать? Опять разговоры, что ли, пойдут? А это кому-нибудь надо? Нет, как все сложно и несправедливо в этом мире!
Когда же поздно вечером вернулся Сатин, он нашел жену, сидящей за столом в размышлении.
- Что с тобой, Поленька?
- Юлия Филипповна приходила, сказала, что муж ее хочет обед поминальный у нас провести в годовщину ухода дяди Суслова.
- Вот и хорошо. Сделаем все в лучшем виде!
- И Павла в это день хотят помянуть, и Нила, и Луку.
- И это тоже правильно!
- А на сцене на тот день представление назначено, вон афиша висит.
- Елена Николаевна расстроится. Она там в пьесе главную роль играет, а Самгин ей всегда по случаю премьеры подарок дорогой делает и корзину роз дарит.
- Потом подарит, не отменять же обед из-за этого.
- Наверное, ты прав, Костенька. Между прочим, Юлия сегодня вспоминала, как она тоже на сцене представляла.
- Разве такое можно забыть! Ох, и красивая же она тогда была!
- Что?
- Не обижайся, Полюшка, я же тогда еще холостой был. Мог и на других женщин посмотреть. Елена, конечно, тоже хороша, но Юлия... Да что сейчас вспоминать! Теперь же я только тебя люблю.
- А я тебя, Костенька!
- Нет, ты у меня золото, и я это знаю.
Сатин поцеловал жену в щеку.
- Подожди Костя. я хочу тебе кое-что рассказать.
- Это ты постой. Пойдем лучше вечерять, Поленька! Устал я сегодня. И еще эта жара бесконечная! Тяжело мне эта вторая Чайная на ярмарке дается. За столом все и расскажешь.
- Да, пойдем в дом. Там и поговорим.
Тем временем репетиции на сцене рядом с домой Ниловны теперь шли каждый вечер, и вот однажды мимо музея, который сделал Суслов в развалинах, надстроив второй этаж, поднимаясь с Волжской набережной, шла Елена Николаевна, теперешняя прима любительского театра.
Те прошлогодние события, конечно, оказали на нее сильное влияние, отчего она какое-то время о них часто вспоминала, но потом роман с Самгиным отодвинул все воспоминания на задний план. Конечно, он не тратил на нее столько денег, сколько ушедший Семен Семенович, дядя Суслова, и не был так молод, как Нил, его сын, но зато Клим Иванович часто дарил ей дорогие подарки и цветы, словом, был совсем не плох.
Впрочем, Леночке иногда приходило в голову, что пора все-таки изменить свою жизнь и подыскать себе в мужья какого-нибудь богатого купца и подальше отсюда. И хотя она и раньше мечтала уехать в Москву из этого города, но пока все шло, как шло. Вот и сейчас она, подходя к этому месту, размышляла как раз об этом, тем более, что приближалась годовщина тех роковых событий, о которых было невозможно забыть. Нет, место здесь какое-то нехорошее, проклятое! Столько непонятных уходов!
И тут вдруг она увидела стоящего на крыльце Суслова, создателя сего музея. А как-то так получилось, что в здании этом она никогда не была, потому что у нее и так была насыщенная жизнь и, скажем так, другие интересы.
- Добрый вечер, Петр Иванович!
- Добрый, Леночка! Давно вас не видел.
- А я вас! Можно мне зайти в дом?
- Вам все можно, Елена Николаевна.
Та улыбнулась и поднялась по ступенькам в музей, но быстро оттуда вышла.
- Сколько у вас там всего!
- Всю жизнь эти вещи собирал, а что-то потом прикупил, когда деньги получил в наследство.
- Вы молодец! И здесь все так изменилось с тех пор... Ну, вы знаете, с каких... Второй этаж вот появился... Красиво стало.
- Спасибо, Леночка!
Елена Николаевна спустилась с крыльца, стала обходить дом и вдруг остановилась.
- А это что?
- Где?
- Вот.
- Табличка какая-то, ей лет сто, наверное.
- И что на ней написано?
- К сожалению, теперь уже не узнать. Стерлось все, не прочитать...
- Не прочитать, говорите? Но, по-моему, все очень просто. Это же...
- Что? Леночка, вы поняли, что на ней написано?
- А вы разве нет?
- Нет.
- Но это же.... Впрочем, я пойду.
- Подождите!
- Нет, не могу больше здесь оставаться, я и так с вами заговорилась, у меня же репетиция. Да, приходите на премьеру, Петр Иванович.
- Конечно, Леночка, обязательно приду.
И Елена Николаевна, помахав ему рукой, пошла в сторону сцены.
В день же годовщины ухода дяди Суслова все перед поминальным обедом встретились утром на кладбище.
Юлия Филипповна не стала надевать темный наряд и оделась достаточно скромно. Елена тоже, хотя платье ее было светлым и очень изящным. Приехала она вместе с Самгиным, который сразу ее оставил, подошел к Суслову и его жене, и, когда он легко дотронулся до ее руки, Юлия неожиданно подумала, что слишком уж краток был сей миг, мог бы длиться и подольше. После чего, отпустив руку мужа, она с раскрытым зонтиком подошла к Елене и предложила той под ним укрыться, потому что солнце очень уж пекло.
Затем они вдвоем медленно пошли по аллее, а мужчины двинулись за ними. Остановились все у двух памятников, которые был установлены на деньги Суслова, и он их явно не пожалел. И монумент из черного мрамора у его дяди был просто огромным, чем сразу приковывал к себе взгляд. Нила же Петр Иванович тоже не обидел, все-таки он был сыном Семена Семеновича, поэтому надгробие ему сделали точно таким же, как и отцу, только вот размерами поменьше.
Павел же нашел упокой в другой части кладбища, поэтому Сатин и Ниловна, выглядевшая в этот день очень печальной, пошли туда. Там же Константин оставил жену одну, а сам дошел до могилки Луки, положил ему на холмик два цветка и вздохнул. Эх, старик, старик... Привык я к тебе... Даже, наверное, полюбил.
На обратном пути им встретились Леночка и Юлия, которая с любопытством посмотрела на Сатина, похоже, она никогда раньше не видела его в костюме, а он в нем смотрелся великолепно. И откуда только что взялось!
Нет, лучше всех этих мужчин не видеть. И, наверное, это жара на меня так действует!
Как странно, что такие мысли приходят в голову именно здесь. Но, как же я хочу любви. Любви хочу!
Но потом все встретились около церкви и вошли внутрь.
Народу там было много, потому что день был праздничным.
Неожиданно на входе Ниловна тихо вскрикнула.
Юлия Филипповна, которая была рядом, и Самгин, шедший сзади, переглянулись. Что это с ней?
А потом была долгая служба, и Пелагея Ниловна неистово молилась и явно как будто была не в себе.
Юлия же стояла рядом с ней и просила о земной любви. Видеть рядом с собой привлекательных мужчин, и быть для них невидимой? Увы, но она вообще не хотела с этим мириться! И разве это грех?
Любви хочу, любви... Страстной, горячей, сумасшедшей...
Затем все отправились в Чайную Константина Сатина и сели за стол.
Никто ничего не мог сказать, поэтому слово взял Самгин.
- Друзья! Я надеюсь, что мы все-таки друзья. Прошел год с того дня, как от нас ушел Семен Семенович. И теперь мы можем точно сказать, что мы совсем его не знали, как не знаем и людей, с которыми знакомы сейчас.
В этот момент Юлия почему-то вдруг на него посмотрела, и ей показалось, что он обращается именно к ней. Они встретились взглядами. Неужели он...
И тут Константин закричал.
- Поленька, что с тобой? Поля, ты вся дрожишь!
Та хотела что-то ему ответить, но, увы, не могла произнести ни звука. Она стала сползать со стула и почему-то инстинктивно схватила со стола вилку и упала с ней на пол.
А потом вокруг появилось много людей, и местный лекарь вынес вердикт, что это был несчастный случай, и у Пелагеи Ниловны стало просто плохо с сердцем от такой жары.
На Сатина же было жалко смотреть. Потому что вся его жизнь в одно мгновение разлетелась в прах!