- Это вы, Григорий Львович, во всем виноваты! Вы! Я так любил Сашеньку! И я даже представить себе не могу, как буду жить дальше.
- Почему, Михаил Борисович, это я виноват, а не вы? И, поверьте, таких женщин вообще любить не стоит! Себе дороже!
- Много вы понимаете! Я мечтал о том, что она ко мне вернется, когда Глумов ей, в конце концов, станет противен. Я верил, я надеялся, я ждал, потому что очень ее любил!
- Слышал уже! Хватит! Нас ждут скорбные дела. Вернитесь к прозе жизни! Вон стоят какие морозы! Земля вся промерзла. Не каждый мужик согласиться в такое время ее копать. А вы все про любовь разговоры ведете, когда нам их достойно проводить надо, берите уж себя в руки, в конце концов.
Словом, скоро тела были доставлены, но странно, что на лицах Глумова и Александры Николаевны совсем не были заметны следы былых страстей.
К тому же неожиданно стало известно, что жили они в небольшом окруженном садом доме, вели себя скромно, ходили в церковь, и в их комнатах всегда было тихо. В их последний вечер, похоже, у них были гости, и они с ними пили вино, но пока пожар тушили, посуду разбили, поэтому было неясно, сколько всего людей там было.
Муров и Лыняев же таким рассказам об известных им людях несколько удивились, но спорить ни с кем не стали. Потому что вдруг, действительно, влюбленная парочка, в конце концов, перебесилась и успокоилась? Но наедине с Муровым Михаил Борисович просто рвал и метал.
- Как я их ненавижу! Получается, что они меня разыгрывали? Неужели они надо мной надсмеялись? И вся их страсть была притворной? Убил бы их, если бы смог!
- Успокойтесь! И Егора Дмитрича, и Александры Николаевны и так теперь уже нет на свете.
- Нет, не могу успокоиться, как вы не понимаете! Я тогда, когда был с Сашенькой, жил, а сейчас меня нет. Да, я был униженным, раздавленным, но, представьте себе, живущим полной жизнью!
- Хватит! Перестаньте уже!
- Перестаньте? А что за гость у них был в последний день? Не вы ли, Григорий Львович?
- Что? Опять? Лыко-мочало - начинай сначала? А, может быть, это вы, Михаил Борисович, как-то нашли их и подожгли дом, в котором они находились?
- Нет, что вы! Но откуда тогда вам, Григорий Львович, известны подробности их жизни? А?
- Рассказали люди, которые их привезли, вы же не в состоянии были с кем-то встречаться. Ну, вот... Этого еще мне не доставало! Только не плачьте!
- Не плачьте? Что вам известно о моей жизни, и как вы мне надоели! Такой хороший, справедливый, все разумеющий...
- Да? Но вы даже не понимаете, как мне это тяжело дается! У меня, между прочим, тоже есть чувства, просто мы с вами разные, поэтому я никогда никому их не показываю!
- Порядочность- это у вас в крови... Да?
- Ну, хватит. Это уже чересчур! Я такой ненормальной любви к женщине еще не встречал. Мне даже начинает казаться, что вы просто притворяетесь и сами не верите в то, что говорите. Поэтому прекращайте истерику! Дел полно!
Впрочем, все когда-то заканчивается, и Глумов, и Александра Николаевна, наконец, упокоились там, где им и было положено. А в городском ресторане прошел поминальный обед. И, когда все приглашенные люди разошлись, за столом остались только двое - Муров и Лыняев, и им почему-то совсем не хотелось расставаться, что было несколько странно после всех тех слов, которые они недавно друг другу наговорили. И хотя каждый в глубине души считал, что именно его визави виноват в гибели восьми человек, но почему-то ничего не мог с собой поделать и не уходил, потому что все-таки они немало лет находились рядом, были участниками стольких событий и так много пережили вместе... Они вспоминали всех тех, которых теперь уже не было в живых, и даже, что удивительно, какие-то веселые моменты с ними, над которыми оба дружно смеялись.
Но когда-то все заканчивается, и пора уже было расходиться, и тут Григорий Львович неожиданно предложил Лыняеву встретиться с ним через полгода в третью годовщину ухода Бориса Григорьевича, а, значит, вторую - Великатова и первую - Глафиры Алексеевны.
- Хватит уже нам ссориться, к тому же и у вас, и у меня будет время поразмышлять над тем, что с нами за эти годы произошло. Так как?
И Михаил Борисович, подумав, на эту встречу согласился.