Аннотация: Победитель конкурса "Золото" Стрелка И (тема - "Золотой петушок")
- Все что угодно, Сэми. Все что угодно... - трясущимися губами повторял он.
Боялся ведь, а все равно пришел. Да и как не прийти? Только вчера ушла от Ричарда жена. Покидала вещички в сумку, все, сколько было; подарки мужнины обратно отдала. И даже на порог, говорят, три раза плюнула. Чтобы уж точно не вернуться. Ушла - а ему через два дня в бездну идти. Надеялся он, что одумается, придет обратно, он бы все простил. А оказалось - не к родителям она ушла, и в гостиницу не являлась. Прямиком на вокзал отправилась, да прочь из нашего городишки, неизвестно куда, лишь бы подальше. "Мочи моей больше нет жить в этом городе, - напоследок кассиру сказала. - Да и город-то - одно название. Так, поселок вонючий".
Ричард всю ночь выл, а назавтра ко мне пришел. "Верни, - говорит, - мне мою Диру. Все что угодно сделаю". Им ведь, бездникам, - ну, тем, кто в бездну ходит, или "старателям" по-другому, - без жены никак нельзя. Кто-то их здесь ждать должен. Тогда все хорошо будет. Будто один конец веревочки у него в руках, а другой - у нее, и тогда по веревочке этой выберется он из любого лабиринта, никуда не денется. А если старателя не ждет никто, если двинется он в путь без веревочки - тут и думать нечего: сгинет, и следа не останется. Разве что кто другой потом часы его из бездны выловит, или пряжку с ремня, или шпору с камешком.
"Два дня у меня есть, - бормотал Ричард, - сделай, Сэми, пускай вернется!"
Я обещал подумать до завтра - может, что и выйдет.
Всю ночь думал. Ну, то есть это Ричард думал, что я думал. Будто у меня и дел своих нет, как же.
На самом-то деле ответ у меня сразу готов был. Ладно, почти сразу.
- Не вернется, - говорю ему, - твоя Дира.
Он побледнел, затрясся опять весь.
- Да и сам посуди, - продолжаю я, - какой смысл-то? Насильно ее любить тебя не заставишь. Значит, и держать будет не крепко. Того и гляди, отпустит. Такую жену только кормить зря: что есть она, что нет - все едино. Лучше новую себе найди.
- Где ж я найду-то ее, новую? - машет рукой Ричард. - Были б у меня хоть две недели... А так...
- А я тебе помогу, - отвечаю. - Есть у меня девка одна на примете - золото, а не девка. И против Диры твоей - что принцесса против больной кобылы. Бери, не пожалеешь.
Он мнется, не решается.
- Понимаю, - говорю. - Трудно так, сразу-то. Тем более что и не видал ты ее даже. Что ж, погляди. Авось понравится.
Тут она и вышла, моя красавица. У Ричарда как челюсть отвалилась, так не скоро на место встала. И было чему удивляться. Таких лебедей в нашем болоте сроду не водилось. Стройная, статная, брови дугой, и вся будто светится. Красивей всего, конечно, волосы вышли. Пышные, густые, тяжелой волной по плечам льются, кольцами завиваются, до самых колен падают. И цвета такого ни у кого не найдешь: каждая прядочка золотится чуть по-другому, одни почти белые, лунные, другие поярче, третьи потемнее, одни в красноту, в медь отливают, другие - как солнечная дорожка на воде... Глянула она на Ричарда глазами как гречишный мед, сверкнули в них золотистые крапинки, он и вовсе дар речи потерял.
- Так что, - спрашиваю, - молчишь? Берешь, что ли? Или не нравится?
- Нравится, - от счастья он охрип даже. - Да только... Любить-то она меня будет ли? Какая она - и какой я...
Тут он, конечно, прав был. Ричард, он такой. Смотреть там особо не на что. Щупать, подозреваю, тоже. Длинный, нескладный, мышц не видно, кожа да кости, и здоровенные очки на носу. Все книжки читал, пока не пришла пора делом заниматься. Только на пользу они ему не шли. Не очень-то он умный. И не сказать чтобы сильно храбрый - ни разу ни с кем не подрался... И удачи у него особой нет, ничего ценного или хотя бы крупного ни разу ведь не выловил, мелочь одна - блестки какие-то, колечки дешевенькие... В общем, что Дира от него ушла - не удивительно. Удивительно, чего ради она к нему сначала прибилась. Хотя, с другой стороны, ко мне ведь пришел. На это последний трус не решится. Значит, есть в нем стерженек какой-то.
- Будет любить, - пообещал я. - Говорю же: золото, а не девка.
Подошел он к ней поближе, нерешительно так улыбнулся.
- Пойдешь со мной? - спрашивает.
Она головой встряхнула - зазвенели серьги в розовых ушках, - к подвеске на шее прикоснулась (на цепочке тоненькой петух крылья раскинул, клюв растворил - солнце встречает), и отвечает ему:
- Пойду. Вижу я, что человек ты неплохой. Так отчего бы и не пойти?
- Вот и славно, - говорю. - Ступайте. Златой ее зовут.
Даже не спросил Ричард, откуда взялась в наших-то местах этакая красавица. Они ведь тут все уверены, что я колдун потомственный, да не из самых слабых, и могуществу моему нет предела - что хочешь сотворить могу. Хотя на самом деле дар у меня всего один. А если с обраткой считать, самое большее - два получается.
Так и поселилась Злата моя в ричардовом домишке. И надо сказать, не обманул я его. Девушка оказалась - чистое золото. Руки умелые, голос звонкий, когда спеть попросишь, а когда тишины хочется, рта и вовсе не раскрывает, сядет рядышком и смотрит нежно, а то и вовсе на глаза не показывается. Вставала она раньше всех, перед восходом. Все смеялась: "Видишь подвеску? Предки мои петуха своим покровителем считали - так же солнышко встречать любили". На стряпне ее наш Ричард-ботаник даже похорошел немного. В плечах раздался, румянец на щеках появился, улыбка заиграла, и даже волосы вроде посветлели и виться начали. И в домишке его стало чисто, светло так. Сразу видно: дом настоящий, а не так, для виду, бездникова ночлежка. В доме ведь пахнуть должно едой вкусной, солнцем и радостью, а не тоской да пустыми стенами.
А уж держала она его так - ни одной не под силу. На сутки мог уходить, и возвращался как огурчик. Даже не побледнеет нисколько. "Я бы, - смеется, - и еще столько же там пробыть мог, да по жене соскучился". А кто долго ищет, тот что-нибудь да найдет. Так что поперла Ричарду удача - как у нас говорят, "бездна его полюбила". Это он раньше ерунду всякую таскал, ребятне на игрушки или девкам победнее на потеху. А теперь на его добычу весь поселок сбегался посмотреть. И перекупщики теперь первым делом к нему заходили - знали, что у Ричарда самый лучший товар найдется, за который богачи неплохой куш отвалят да еще друг другу глотки перегрызут.
Построили они со Златой дом новый, двоих ребятишек она ему родила. Мальчика да девочку. Оба хорошенькие, смышленые, и оба на маму похожи. Им на шейки таких же петушков повесила - чтобы солнышко любили, песни звонко пели. Ходил Ричард по нашему поселку настоящим царем. И только на меня поначалу поглядывал с опаской: помнил, что не расплатился еще. Но потом, видно, так решил: он ведь у меня что просил? Диру вернуть. А Дира где была, там и осталась. Значит, получается, что ничего он мне и не должен. И я того же мнения, раз о расплате не заикаюсь. Стало быть, опасаться ему нечего.
Но в баре со мной здоровался. Хотя это ему, конечно, на пользу не шло. И без того завистники нашлись, а тут и вовсе слухи поползли, что, мол, без моей помощи тут не обошлось. Что удача у Ричарда - колдовством наведенная, и все, что своего покупателя находит, снова потом в туман обращается. Только глупости все это. Бездна никогда не обманывает: если уж ты туда сунулся и с добычей вернулся, никуда эта добыча не денется. Все по-честному. У него даже участок "заколдованный" перекупили, и он продал его легко, новый взял - совсем мертвый. И все равно везло ему больше всех, даже там. Дело-то не в участке.
Но настала пора плату брать. Я с самого утра почувствовал: вот оно, идет. Со вчерашнего дня наш Ричард гуляет, со вчерашнего дня над его домиком облачко золотистое пляшет - ждет красавица жена, держит веревочку. Не выпускает. И возвращается ее любимый муж не с пустыми руками.
Так оно и вышло.
Вернулся бездник с полным мешком добра. Поахали любопытствующие, поцокали языками - мол, нам-то такого ни в жизнь не вытащить, это ж сколько тебе дадут-то, еще один дом можно построить, а можно и вовсе в город перебраться, спокойную жизнь начать, в достатке, с выездами, приемами и собственным самодвижущимся экипажем, - и разошлись. Позавидовали, конечно, но не украли ничего - это ведь только дети неразумные не знают, что бездникова добыча чужим не дается. Да и тем одного раза хватает, чтобы узнать. И ладно еще просто в туман обратится, а может так бабахнуть, что и руки оторвет, и на лице след на всю жизнь останется. Был у нас один такой... Ну да речь не об этом. Да и про город они больше шутили. Тоже ведь все знают: старатели больше ничего делать не умеют. Только в бездну ходить. Она если кого выбрала, то уж не отпускает. Разве что когда сын подрастет и отца заменит...
В общем, как разошлись зеваки, направился я к Ричарду. Он как раз все обратно в мешок сложил и засобирался домой. Увидал меня и заулыбался:
- Что, Сэми, тоже интересно, что мне бездна подарила?
- Интересно, - отвечаю, - еще как интересно.
- Купить что-нибудь хочешь?
- Может, и куплю, - в тон ему говорю.
- Пойдем тогда к нам, а то Злата заждалась уже.
Шагаем мы с Ричардом по поселку, а у меня под ложечкой щекочет. Вот оно, нашлось! Не зря я в этой дыре столько лет сидел, не напрасно ждал. Не напрасно на недотепу этого рассчитывал - именно он и должен был его выловить, больше некому! Только к таким растяпам настоящее и приходит, только тем в руки дается, кто не знает, как им распорядиться правильно.
Добрались мы до дому, разложил бездник передо мной свою добычу.
- Смотри, Сэми, что хочешь выбирай.
- Не нужны мне эти цацки, и камни не нужны. Ты ведь не все мне показал. Ящичек у тебя в мешке лежит, его покажи.
- Это не на продажу, - забеспокоился старатель.
- Не на продажу, - согласился я. - В счет долга. Я же вперед заплатил, помнишь? Покажи ящичек.
Губы у него затряслись, как в тот раз, когда он ко мне приходил и все что угодно обещал. Но ящик из мешка достал. Я придвинул его к себе и открыл.
На месте. Слава богу, на месте!
- Зачем она тебе? - я не сразу узнал дрожащий голос Ричарда. - Я жене обещал... Ей подарок...
- А ей зачем? - не понял я.
- Шпилька... Красивая... Волосы закалывать.
Вечным веретеном - закалывать волосы. Занятно.
- Сэми, выбери что-нибудь другое! Прошу тебя! Я так хотел сделать ей подарок!
- Подари ей эти бусы, - посоветовал я.
- Она просила шпильку.
- Послушай, мальчик, - я начал выходить из себя, - ты с пятнадцати лет мотаешься в бездну и обратно. Теперь тебе двадцать пять. До тебя туда ходил твой отец, до него - дед, и так далее. Вас тут таких - целая деревня... Ах, прости, пожалуйста - город. И за эти годы ни один из вас ни разу не задумывался, откуда там берутся все эти вещи. А они там, между прочим, не самозарождаются. Им там зарождаться не из чего - разве что из ваших костей.
Он испуганно и брезгливо отодвинул костяной ларец, весь в резных кружевах. Отлично, хотя без ларца я мог бы и обойтись.
- Вы тащите из бездны лишь то, что когда-то туда кануло. И вот эта вещь - по праву моя. Ее потерял мой прадед. Я знаю, что отобрать ее у тебя не смогу. Поэтому прошу тебя ее продать.
- Не для продажи... - продолжал бормотать он.
- Отлично! Тогда подари мне ее.
- Обещал жене...
- Кстати, о твоей жене. Между прочим, ты все еще кое-что мне должен. По твоим же словам - "все что угодно". Ты обязан мне всем, что у тебя сейчас есть. Этот дом, и эти дети, что играют во дворе, и эта удача - все это появилось у тебя благодаря девушке, которую ты получил от меня. Взамен этой идиотки Диры. Я ведь мог просто вернуть ее тебе, как ты и просил - и где бы ты был сейчас? В бездне? По-моему, вполне разумная цена за твое счастье - эта... золотая шпилька, как ты ее называешь.
- Спасибо, Сэми, что познакомил меня со Златой, - голос Ричарда стал несколько увереннее. - Но ты же и сам признаешь: я просил тебя вернуть Диру. А ты не выполнил моего желания. Значит, не должен я тебе ничего. Выбери другое, и разойдемся с миром.
- То есть, ты считаешь, что нашего договора не было?
Он сглотнул, облизнул пересохшие губы и согласно выдохнул:
- Не было договора.
Мне не оставалось ничего другого. Он сам все отменил.
- Подойди-ка сюда, моя прелесть! - позвал я, и Злата почти сразу появилась на пороге.
Все-таки она была чертовски хороша, так что мне было даже жалко это делать. Конечно, если понадобится, я смогу опять все переменить, но не факт, что это получится так же хорошо.
- Не было договора, - задумчиво повторил я и сдавил ее запястье левой рукой.
Трижды прокричал неизвестно откуда взявшийся петух, и золотоволосая красавица с крапинками в темно-медовых глазах стала тем, чем она, собственно, всегда и являлась. Куском руды, с поблескивающими вкрапленими золота, толстой золотой жилкой по середине и крупным самородком в том месте, где у людей находится сердце. Два камешка поменьше упали где-то во дворе. Я их потом подобрал, конечно.
И все-таки стало моим веретено, дающее вечную жизнь - и способное отмотать ее назад, к любому нужному моменту. Много лет назад стало оно золотым благодаря глупой забаве моего прапрадеда, сошедшего с ума от радости, когда он получил свой дар. Конечно же, я сразу раскрутил веретено левой рукой, вернув ему прежнюю силу. Не зря же оно столько лет провело в бездне, дожидаясь, когда в нашем роду наконец появится кто-то, способный не только превращать вещи в золото, но и наоборот.
А о Ричарде в тех краях говорят разное. Одни - что кинулся он в драку с могущественным колдуном и был развеян по ветру, другие - что после того, как от него ушла вторая жена, прихватив с собой и детишек, он все-таки отправился в бездну и сгинул там.
А я так скажу: пустая порода - она и есть пустая. Блеснула пара крапинок там, где была голова, и только-то. Не хватило ему этих крапинок, чтобы сообразить, как поступить надо...
Таскать его с собой, конечно, довольно тяжело, но зато бездна думает, что добыча старателя по-прежнему у него - она ведь с ним рядом. А так и мне безопаснее.