А кто, в общем-то сказал, что собаки должны спать в углу на коврике?
Этот вопрос застыл в умных и печальных карих глазах Лотты с того момента, как она увидела диван. Пока Лотта была маленькой, она никак не могла залезть на диван или кровать, слишком короткие лапы не давали этого сделать, но собаки быстро растут. И вот уже через пару месяцев заскочить на диван ей не составляло никакого труда.
Мама жила в общей квартире, к тому же она была очень занятым человеком, для которого работа была основной жизнью, а собаке нужно уделять время, с ней надо гулять, ею надо заниматься, для неё надо перестроить это свою жизнь, чтобы это живое существо чувствовало себя комфортно и не страдало. К тому же не могли же мы допустить, чтобы Лотта, обладая такой родословной, жила в коммуналке. Ну, приходить туда в гости - это ещё куда ни шло, но жить, фи! Так Лотта плавно перебралась в мою семью. Чему все, - моя жена, сын и я, - были нисказанно рады. Ещё как рады, ведь мы в то время снимали квартиры, то в одном, то в другом районе. Правда на лето мы переезжали к моему отцу в Юрмалу, где у него в Дзинтари, возле реки, была двухкомнатная квартира и мы разбивали наш бивак в проходной комнате.
Итак Лотта научилась запрыгивать на диван, и в первую же ночь нас с женой ждало небольшое приключение. Как только мы улеглись спать, тут же в ноги к нам запрыгнула Лотта и улеглась как ни в чём не бывало. Естественно, она была с позором изгнана. При этом, посмотрев на нас своими печальными и умными глазами, как бы говоря
- Эх, люди, люди, человеки, что же вы?! -
Лотта отправилась под стол, где благополучно написала нам на зло. Пришлось встать, всё вытереть, выругать Лотту, при этом она рычала из-под стола и показывала свои белые зубы. Мы легли только для того, чтобы удостовериться, что Лотта не оставила своего намерения спать на раскладном диване с нами вместе. Пинками выгнать её не представлялось возможности, она их просто игнорировала, тяжко вздыхая и иногда коротко порыкивая. Пришлось ещё раз встать, и согнать обнаглевшую псину голубых кровей. Лотта с деловым видом отправилась под всё тот же стол, внимательно посмотрела на нас и... села писать. Опять надо было встать и повторить пройденное несколько минут назад и всё это только для того, чтобы, как только мы улеглись и закрыли, в предвкушении сна, глаза, обнаружить собаку забирающуюся на диван. "Повторение мать учения," - вот только кто кого учил было не ясно.
Что там долго говорить, восемь раз повторялась эта картина: мы укладываемся; собака забирается на диван; мы прогоняем её прочь; она нахально, глядя на нас и зная, что мы за ней следим, писает; мы, чертыхаясь, встаём, ругаем собаку всеми возможными и невозможными словами, убираем; она рычит из-под стола; мы ложимся, закрываем глаза; Лотта забирается на диван... утром мы проснулись, а собака мирно спит у нас в ногах.
С тех пор этот вопрос был снят с повестки дня, и мы спали втроём.