Удивительные мысли охватывают разум человекав путешествии.
И совсем неважно -- куда он едет, зачем и что пытается найти. Совсем неважно -- какие чувства волнойобрушиваются на бедную душу странственника перед первым шагом в неизвестное.Совсем неважно--чего он хочет добиться этим уходом(а ведь каждое путешествие -- это уход, это бегство от чего-то или от кого-то).
Все это совсем неважно, поскольку в дороге наступает то долгожданное, нищем несравнимое, так называемоедушевное спокойствие, когда все естество Человека наполняется беззаботностью и незнанием, надеждой и верой, радостью и чрезвычайным чувством мига бытия. Все это как будто подчеркивает всю суетность нашей жизни, всю беспомощность и порочность... да, да именно порочность... Мы -- те, кто способны жить, мы те, кто способны любить, да только мы всю свою жизнь чего-то боимся -- боимся сказать, боимся молчать и, в конце концов, боимся любить, делать глупости, не знать...-- боимся умереть. И не можем никак понять, что не в жизни счастья, не в красивых словах и далеко не в богатстве..., а именно в умении жить своей, своей собственной душой, своей собственной судьбой!!?
...
Белые снежинки медленно спускались с утреннего февральского неба, небрежно падая на ладони молодого человека, стоявшего перед открытыми дверями серого микроавтобуса с надписью на лобовом стекле:
-- "Киев - Зв..." --
Он стоял в полном недоумении, только сейчас понимая всю безрассудность свого поступка. Человек, который всегда отличался своей серьезностью, и даже строгостью, вдруг исчезает из города, не сказав никому ни слова. Да и не мог он нечего сказать -- разве возможно сказать чувства, описать море... Это будут лишь только слова, пустые слова, слова без смысла и радости, слова бездарности и незнания, да и их он не мог сказать -- самые близкие люди, как ему казалось на тот момент, были далеко от него...
Но он стоял, раз за разом поглядывая на наручные часы, сжавшие его...
Десять минут отделяли его от окончательной глупости...
Зловещие десять минут...
Десять минут колебаний и раздумий...
И вот он сам не понял как очутился в уютном, теплом кресле микроавтобуса "Киев - Зв...", который, закрыв двери, постепенно начинал двигаться в противоположною сторону от города. Прислонившись к запотевшему стеклу, он впервые за несколько последних лет почувствовал себя в одиночестве, которое диким огнем жгло его плоть изнутри, он почувствовал всю свою ненужность, всю свою бесполезность...
...Ну что ж!!?
Он неподвижно сидел возле окна, всматриваясь в глубь неповторимых просторов родных краёв. Да, да это его места, места его рождения, места его взросления, места его жизни... И ненужно тут много слов, и неважно то, что он здесь некогда не был. Он просто знал -- здесь его душа, нет не там, где город, не там, где люди, а именно здесь -- в поле, здесь -- где гуляет ветер, здесь -- где тополь ждет весны...
Дорога тянулась серой лентой среди прекрасных просторов полей, разрезая цельное полотно вечнозеленых лесов. Мысли невольно покидали голову, усталость грузом ложилась на его узкие плечи, и пристальный взгляд где-то терялся в глубине неизведанных частиц серого неба... Все его сознание было поглощено ангелом сомнений...сомнений... сомнений...
-- "Сомнения -- это путь к истине" --, сказал он шепотом и окунулся в блаженное царство сна...
Микроавтобус, медленно покачиваясь, продолжал свой неспешный путь по неровной занесенной снегом дороге, иногда останавливаясь, чтобы подобрать новых пассажиров -- добродушных, продрогших до костей, Людей, Людей желавших жить... в МИРЕ!?? И самая жестокая вещь в нем -- это ВРЕМЯ -- желание быть, желание...
Ну что тут говорить, когда все ясно и без слов....
...
Зная, что он не сможет проспать свою остановку, все же он проснулся в некой потерянности. Мгновенно протерев окно и оглядев заснеженное поле за ним, он услышал ласковый голос стаенької бабусi:
--"Спи, синку, спи. Ще довго їхати... "
И в тот же миг он почувствовал некую защищенность, некую безграничную поддержку, он почувствовал себя, как дома -- да он и был дома...
Иногда ненужно отвечать, иногда достаточно только посмотреть в глаза, посмотреть и улыбнуться...
Километры наматывались на память, составляя цельную картину в умах пассажиров... Люди ждали остановок, выходили, новые заходили, а он сидел и смотрел туда, где была его мечта, смотрел вдаль, пытаясь предугадать неизвестное, пытаясь понять непонятое...
-- "Чудак" -- сказал кто-то, выходя..., но почти никто не заметил.
А он сидел и думал, он просто сидел и думал, не имея сил оторвать свой взгляд от дикой, необузданной вьюги, разыгравшейся на безграничных полях вечной страны жизни и смерти -- страны природы...,страны, жители которой так похожи на нас, жители которой убивают ради себя, ради своего существования...
И что вам вся мораль -- да так слова...
Он сидел и ждал своей остановки, не зная, хочет ли он выходить, возвращаться -- нет, хочет... ради одного -- ради своей мечты...
Дорога все тянулась и тянулась за горизонт, как будто вливаясь в дальние уголочки серого февральского неба, зачаровывая своею монотонностью, своею неповторимостью, своею...
Параллельность в луже незнания...
...
Чорный силуэт... Пустынный берег замершего озера и тень, незримая тень безликого странника тьмы...
Капельки росы на белом лице... Прощание... Золотистый лучик отблеска...
Все...
...
Дикий, необузданный туман... Он стоит на пустынной остановке, всматриваясь в глубину зимнего снегопада...
Белые снежинки, неспешно спускаются на его голову, постепенно растаивая на лице.
Поднятый воротник... Руки... И он -- со своим безрассудством и незримостью. Что он делает, что... Никто не знает -- но чувства...
...
Великая вещь чувства... Они как ураган, как тихий восход летнего солнца, как то, чего нет, как...
Ты ищешь,пытаешься понять, а им это совсем ненужно, они есть всегда, они это все, что остается... Вот нет человека, а они есть, они жгут, зачаровывают, одурманивают, заставляют идти, идти вперед, вперед ... и не оглядываться: только не оглядываться ... во тьму, только во тьму...И в тот миг ты понимаешь всю свою мелочность, всю свою безрассудность и ненужность...слова.
Чорные тени...
Он стоял не зная куда себя поддеть, стоит ли идти , а потом возвращаться туда, где его мечта, его радужная, веселая, неповторимая мечта, мечта единственного...человека. Он просто стоял, не замечая, как густой белый туман заменялся тьмой серой ночи. И что.. И кто... Он...
Пустынность...
Он стоял, боясь пошевелиться, боясь посмотреть вокруг... Он уже не был здесь... О нет, и не там... Он выше -- он в свете пустынности. Одинок и пуст...Одинок и пуст его мир. Мир который существует ради мечты, ради ее одинокой, ради той.... Мир сна и боли. Мир ничтожности и радости. Мир... И что он... Тень во тьме...
И пустота.
Простите...
Усталость... Безнадежность... Желание или колебание... Тихий ветер... Обжигающий страх...
Он пойдет. Невзирая ни на что -- он пойдет... невзирая на снег...
...
И только лишь желание будоражит...
...
Серое небо... Толи дождь, толи снег... И непорочный образ вдали...Он стоит на до боли знакомой станции, станции прощания, на станции вечной памяти безликих людей, людей тьмы и незнания... Вспоминая, ДА НЕТ не вспоминая -- переживая, все свое бессмыслия, все свое незнание, он пристально всматривался в отблеск света, в глубину зеркала зимней воды... Исчезли лучи холодного солнца, которые с огромными усилиями пробивались сквозь беспощадное серое небо, желавшее вечной тьмы... Нет, не будет он..., не знает он..., да и чего он может знать... он...
Что делать..., стоит ли будить вечным покой..., стоит ли идти...
Он стоял, всматриваясь в незримую даль, всматриваясь в дикую необузданною мечту, его вечную мечту -- идеальною и непорочною, вечно понимающею и неприступною, любящею и живую, его единственною... Он стоял в полном недоумении, признавая всю свою беспомощность, признавая свой ничем необоснованный страх, исходивший где-то из глубин его равнодушной души...
Пустынная аллея мрачного провинциального городка. Необъятный горизонт беспокойного неба...Он тихо шагал по краю... Пять лет, пять лет прошло, а он как будто никогда и не покидал этих мест... Ничто не изменилось, вот только деревья, деревья -- постарели, и река...река...