Ланс сидел на постели с бутылкой вина. Лучи вечернего солнца растворялись и терялись в мутном, желтовато-зеленом стекле, и казалось, что он пил расплавленный янтарь.
Я выглянул в распахнутое окно. Запах свежескошенного сена доносился даже сюда. Дождавшись, пока последняя горстка крестьян покинет поле, чтобы направиться домой на свой нехитрый ужин, я обернулся к Дамиру.
- Пойдем, прогуляемся?
- Пешком или верхом? - Ланс оторвался от бутылки, взглянул на меня, а затем в бутылку напросвет.
Я задумался, продолжая смотреть в окно. На подъезде к замку показался Алан, возвращавшийся из города, куда он утром испросил моего разрешения отъехать. Поблескивая экипировкой, он скрылся в тени деревьев. Мне захотелось взять и его тоже. Прогуляемся по полям, пока солнце не село...
- Верхом. - Наконец решил я.
Мы спустились вниз, где вошедший Алан уже снимал плащ.
- Не трудись, друг мой, мы едем гулять.
Ланс хмыкнул и насмешливо оглядел Риджа с ног до головы.
Последнее, чего хотелось Алану, так это ехать на прогулку в компании с Дамиром, однако он, как обычно проигнорировав выпад, безропотно снова надел плащ и остановился у двери. Я был в благодушном расположении духа и мне не хотелось, чтобы мой фаворит чувствовал себя неуютно. Я крикнул Нику седлать лошадей и присоединяться к нам, потом хлопнул Алана по плечу.
- Все в порядке. А ты, черт смазливый, не висни на мне. - Я стряхнул с себя Ланса, который стоял, тесно прижавшись и обняв меня сзади.
- А поедем в город, милорд - неожиданно предложил мой фаворит - там сегодня ярмарка.
- Лорд Дениелс пожелал ехать в лес. - В голосе и взгляде Ланса было столько презрения, что если бы оно вдруг обратилось в воду, то мы бы утонули.
Хотя я ничего подобного вслух не желал.
Интриги были единственной вещью, которой Алан Ридж боялся в жизни. Наверное, даже не боялся, а просто терялся, когда требовалось быть двуличным, говорить гадости с улыбкой на лице или то, чего ты не имеешь в виду. Он вообще был не мастер вести словесные бои, где нужно было уворачиваться, надевать маску или колоть изподтишка. Алан был прямым, как полет стрелы, которая, однажды пущенная с тетивы, не может ни свернуть со своего пути ни повернуть вспять. Все, что он мог сделать, и обычно делал с обидчиком это двумя-тремя колкими репликами сводил разговор к вызову на дуэль. То есть на поле честного боя, где он был как рыба в воде. Он не мог вызвать на дуэль любовника своего хозяина, который постоянно прямо и косвенно унижал его. Однажды осознав, что он не может сражаться с этим человеком его оружием, то есть интригой, он стал просто т е р п е т ь, так как от меня по большей части защиты ждать не приходилось.
- Я полагаю, что решать теперь будет лорд Дениелс. - Ограничившись этой фразой, Алан отвел взгляд.
- Хватит, парни. Мысль чудесная, и мы едем в город. И вот мой отец все время разводит руками - "Джули, почему твоя свита перегрызлась?" Да потому что заведется одна овца паршивая, и мутит воду. - Я многозначительно взглянул на Дамира, швырнул ему в лицо свой плащ и вышел первым.
Ланс оттеснил Алана и недовольно последовал сразу за мной. Выходя, я услышал мысли последнего, который был несказанно удивлен и благодарен за то, что я в кои-то веки заступился за него. А у меня было просто хорошее настроение. Из всех времен года больше всего я любил раннюю весну и позднее лето. Особенно август, когда, в попытке надышаться перед смертью, все вокруг становится пронзительно чистым и ясным - роса, трава, листва. Вода озера становится ледяной и прозрачной до дна, а ночное небо - контрастным и бездонным. Как чудно под таким небом в холодную августовскую ночь лежать в стоге сена с любимым человеком, и ни о чем, ни о чем больше не думать... Ну и теперь, весной можно неплохо развлечься в распускающемся лесу. Идти по тайным тропинкам - рука в руке. Или сидеть, обнявшись, у ручья.
Вобщем и лето и зима не вызывали у меня антипатии. Единственным сезоном, который я ненавидел, была осень. Потому что осенью был мой день рождения.
Когда мы подъехали к Главной площади, ярмарка, естественно, уже почти закончилась. Приезжие торговцы рассосались по гостиным дворам, чтобы посчитать выручку и подготовиться к завтрашнему дню, поэтому осталось меньшинство тех, кто жил в близлежащих деревнях. Народу было немного и сначала мы ехали по рядам даже не спешиваясь, потом мне захотелось пройтись. Ланс, который был несчастен, если все вокруг него были счастливы, конечно же по дороге затеял ссору с Николасом, в которую втянул и Алана. Я молча дал ему пощечину и ушел вперед.
К тому моменту, когда мы уже практически подошли к ратуше, я шел впереди, затем Ланс и Алан, а позади шел Ник, ведший под уздцы мою лошадь и лошадь Ланса.
Мой несносный ядовитый управляющий снова испортил мне настроение и я шел, занятый вынашиванием плана мести на ближайшую ночь, как тут бессовестный Дамир свистнул вслед прошедшим мимо нас девушкам. Я терпеть не мог этих простолюдинских повадок, которые иногда из него лезли, и подумал, что сейчас обернусь и испепелю мерзавца взглядом. Ну вот просто сотру в порошок. Оставлю мокрое место... Я обернулся как раз в тот момент, когда девушки, так заинтересовавшие моего неисправимого бабника, что он даже забыл про меня, тоже обернулись. Я встретился взглядом с одной из них и... и забыл про Ланса.
Она была невысокого роста, в темном платье с белыми кружевами. Все в ней было вроде бы обычное, и в то же время нет, потому что, зная себе цену и привлекая внимание, на плечи ее так элегантно и торжественно, и вместе с тем так естественно и непосредственно опускалось облако длинных кудрявых рыжих волос. Ее смеющиеся умные темно-серые глаза были полны блеска жизни и уверенности в себе. Маленький упрямый подбородок говорил о недюжинной силе духа, и при этом она была такой стройной и такой хрупкой... И эти веснушки на лице... Пока я завороженно стоял, охваченный неожиданным чувством, девушки дружно и заливисто засмеялись, помахали нам и ускорили шаг.
Алан улыбнулся, Ланс похотливо захихикал, Николас как всегда остался нетронут происшедшим, а я, не совсем понимая, чего я хочу и не вполне контролируя себя, к изумлению своих людей развернулся, и побежал догонять девушек.
- Здравствуйте. - Я тронул е е за плечо и улыбнулся. Она обернулась, готовая дать отпор возможному обидчику. В смелом взгляде ее глаз была решительность, которую раньше мне не приходилось встречать у женщин. Ее менее решительные подруги тоже остановились и обернулись, но робко и неуверенно.
Ну что мне оставалось делать? Они явно не узнали меня, потому как по молодости лет однозначно не допускались родителями на мои показательные казни. Значит, сказать "Я Джулиус Чернокнижник, вы мне понравились"? Чтобы вот эти двое тут же упали в обморок от страха, а моя избранница оказала бесстрашное, но бесполезное сопротивление, после которого мне пришлось бы позвать Николаса?
Я сделал то, чего эта рыжеволосая девушка так никогда и не смогла мне простить. Впоследствии она утверждала, что если бы в тот день я попросил ее пойти со мной по доброй воле, то она все-таки вышла бы за меня замуж. Не уверен.
Быстрым движением я поднес руку к ее виску и подхватил тут же потерявшую сознание девушку прежде чем она упала на мостовую.
К тому моменту, когда она очнулась в моей спальне, у меня было уже больше чем достаточно времени, чтобы считать из ее памяти все, что там имелось.
Дочь бедного, но честного и интеллигентного дворянина Джозефа Кэриана и принципиальной и смелой Эдны Кэриан, юная Эмили Кэриан была воспитана в свободной и доброжелательной атмосфере дома, стены которого слышали всего две семейных ссоры за всю их совместную жизнь - когда девятнадцатилетняя Эмили переоделась в мужское платье и отправилась в нем на деревенскую свадьбу, чтобы пошутить, а заодно и показать, что ей ничто не слабо. Однако ссора эта была вовсе не между дочерью и родителями, а атакой матери на отца, который, как в последствии выяснилось, прекрасно знал о готовящемся, и в нужный момент отвлек жену, чтобы помочь дочери осуществить ее затею, таким образом считая, что последняя имеет право на собственное мнение и не должна подвергаться какому-либо давлению, если что-то решила. И снова между матерью и отцом, но на этот раз с матерью, защищавшей право дочери выбирать того мужчину, которого ей захочется, и быть с ним в каких угодно отношениях, если она считает это нужным.
Надо вообразить, кого они воспитали.
Пожалуй, Эмили вся была в той выходке с переодеванием. Говоря о ней много часов кряду, нельзя было бы сказать больше и точнее, чем она сама сказала своим поступком.
Я все еще смеялся и удивлялся, перелистывая страницы ее памяти, когда она открыла глаза. Оглядевшись по сторонам, она остановилась на мне. Я встал и поклонился.
- Джулиус Дениелс Чернокнижник к вашим услугам.
Память быстро вернулась к ней, она оценила обстановку и испуг в ее глазах сменился напряженной работой мысли, без паники просчитывающей варианты возможных выходов из создавшейся ситуации. Она спокойно села на постели, поправив платье, и молча взглянула на меня.
А я смотрел на нее, все еще не веря, не смея даже в мыслях произнести фразу "женщина моей мечты".
Нет, ну просто смешно, какая-то босоногая деревенская пигалица, девчонка, лишь только по рождению обреченная быть приученной к понятию "знать свое место", ограничивающему разум, мышление и роль в жизни до двух примитивных и бесхитростных действий - воспроизведению рода человеческого и уходу за мужем, выдавая на все остальное лишь два типа реакции - тупой овечий взгляд и слезы, сидит здесь перед тем, кто заставляет королей склонять головы, и имеет смелость не бояться, да еще пытаться понять, что происходит.
О, да, если бы я тысячу лет искал ее среди тысячи лиц высшего света, я не достиг бы цели, потому что она всегда была так близко от меня, и в то же время в самом неожиданном месте - в Байзавеле - маленькой деревне в полутора милях от моего замка.
Наконец она холодно улыбнулась уголками губ выразительного рта и приняла решение первой прервать затянувшееся молчание.
- Эмили Кэриан, милорд.
- Очень приятно. Я понимаю, в какое щекотливое положение я поставил вас своим демаршем, но, увидев такую прекрасную девушку, мне не оставалось ничего другого, как...
- ... как неизвестно каким образом притащить ее в свое... - она хотела сказать "логово", но потом решила смягчить выпад - в свое жилище, так, милорд?
- Ну, почти так... - Я поймал себя на мысли, что моя реплика прозвучала, как оправдание. Она сходу поставила дело так, что заставила оправдываться меня, Чернокнижника. Недурно. - Я... - я помедлил - не причинил и не собираюсь причинять вам никакого вреда, юная леди. Я просто хотел познакомиться с вами.
"Замечательный способ знакомиться - хватать беззащитную девушку на улице, тащить ее куда вздумается... Кстати... - подумала Эмили, поерзав на постели - вреда он мне не причинил. А у мужиков это за вред и не считается... Да нет, - она прислушалась к своему телу - вроде бы и вправду не тронул..."
- Не тронул - заверил я ее - говорю же, хотел только познакомиться.
"Да что же это я веду себя, как мальчишка, давно пора поставить ее на место!" Но я почему-то все не ставил на место, а любовался ею и ждал что еще выдаст мне эта веснушчатая бестия.
Она осознала, что я прочитал ее мысли, но не удивилась, потому что такими штучками я мог бы сорвать аплодисменты разве что в далеком Тюстридже и даже в Геймтуке, но в городах Дейкерена, не говоря уже о деревнях, не удивились бы ничему, связанному со мной.
- Ну и что, познакомились, милостивый лорд?
Я кивнул, улыбнувшись, порадовавшись тому, как тон ее стал вроде бы мягче.
- Тогда, может быть, я могу идти? - Она вернула мне очаровательную улыбку, встала, и направилась к двери.
Как плохо все-таки я знал женщин, а уж таких женщин тем более. А я-то думал, что она начала таять... Я изумленно проводил ее взглядом и опомнился, только когда она была уже посреди залы.
- Подожди, черт тебя побери...
Она выжидательно обернулась все с той же улыбкой на устах.
- Да нет, ничего, иди. - Я досадливо махнул рукой и двери спальни захлопнулись, отгородив меня от этой наглой рыжей ведьмы, которая умудрилась выставить меня в таком дурацком свете.
"Ник, пропустить." - Только и подумал я, прежде чем сорвать с себя ожерелье и буквально впиться пальцами в самый большой тускло поблескивающий камень.
Всю ночь я просидел у Ирвина, изливая ему печаль моего безответного чувства и кровоточащего сердца, пронзенного стрелой любви.
- Все уколодится, Джулиус - сказал мне на это Силларен, имея ввиду, что рано или поздно все актеры, их роли и чувства, отправятся на покой в большой колодец, где все успокоится и их ничто не побеспокоит. Про колодец рассказывал ему, конечно же, Ирвин, облекая понятия, недоступные восприятию своего спутника в доступную для него форму, в свою очередь имея ввиду Небытие - вот я однажды был влюблен в мужчину...
- Лар-рен - неодобрительно протянул Ирвин.
- Ну что ты в самом деле, пусть расскажет - запротестовал я.
- Ну сколько можно, Джулиус?!
- Так вот... - Силларен взглянул на Ирвина.
Тот обреченно махнул рукой.
- Я был влюблен в мужчину. Он был на двадцать пять лет старше меня, представляешь?
- Отчего же, представляю.
- Так вот, он был такой... - продолжил Силларен, сделав в воздухе неопределенный жест рукой - такой высокий, такой сильный...
- Такой богатый, влиятельный, такой весь из себя советник короля. Рассказывай этому дурачку. Я-то знаю, на что ты клюнул - засмеялся Ирвин.
- Нет! - Жарко возразил Силларен - Я полюбил тебя, потому что ты был мудрый, потому что ты меня защищал, всех слабых защищал!
- Ну, поехали. - Я зааплодировал и мы с Ирвином засмеялись. - Вы бы лучше, ребята, мне что-нибудь посоветовали.
- Нет рецептов в любви, сын Дарена. - Ирвин положил мне руку на плечо. - Делай то, что подсказывает тебе твое сердце.
На следующий день я проводил Ланса и сидел у себя в зале, чернее тучи. Вошел Алан и сел у моих ног.
- Я знаю где живут Кэрианы. Ну хочешь я схожу к ней, хозяин? - Сочувствующе предложил он.
- Если она послала к черту меня, то уж тебя-то... - Я обреченно махнул рукой.
"Может, меня как раз и не пошлет" - Непроизвольно подумал он, не обращаясь ко мне, и тут же виновато поймал мой взгляд, ожидая гнева.
- Ну, если смотреть правде в глаза, то ты прав. - Обижаться было не на что. Девушка вроде Эмили скорее могла бы принять кого-то вроде Риджа, безо всяких званий, зато народного героя, чем облеченного властью, но непопулярного человека вроде меня. - Иди, будь моим посланником. Скажи ей... Скажи ей знаешь что... - Я задумался.
В этот момент вошел Николас и доложил, что у дверей стоит какая-то девушка, и утверждает, что у нее есть дело к Чернокнижнику.
Я сбежал вниз наверное, за секунду.
- Добрый день. - В ее улыбке не было и тени смущения или наигранного кокетства. - Знаете, милорд, я подумала, что раз уж мы все равно познакомились против моей воли, то чего уж теперь... Продолжим знакомство.
Она была все в том же темном платье, только на плечах у нее была голубая вышитая накидка, сколотая на груди блестящей медной булавкой. Такая стройная, такая женственная, такая... Сказать, что я был счастлив, это ничего не сказать. Я понравился ей!!! Я ей понравился! Иначе не пришла бы.
Боясь спугнуть, я с трудом поборол в себе желание подхватить ее на руки, и кружить по замку, и потом отнести к себе в спальню, и ни-ку-да не отпускать до утра. Любовь к женщине пришла ко мне в возрасте двадцати пяти лет и осталась со мной навсегда.
- Ну что же мы стоим? Или женщины попадают в ваш замок только в бессознательном состоянии?
Видя, какое она производит на меня впечатление, умненькая девушка разговаривала со мной веселым и задорным тоном. А я стоял, не говоря ни слова, и лишь глаза выдавали мое расположение.
Я улыбнулся и предложил ей войти. В дверях кухни показалась Гертруда. Она тихо подошла к Николасу и попросила принести дров.
- Здравствуйте, я Эмили. - Широко улыбнувшись, девушка подошла к Гертруде и Николасу.
Гертруда посмотрела на меня.
- Это просто слуги, юная леди, с ними не нужно здороваться.
- А мне кажется, что это люди.
Я пожал плечами и кивнул. Ник и Гертруда представились. Так Эмили Кэриан начала устанавливать свои законы с первых минут появления в моем замке.
Ту самую первую нашу ночь мы просидели в моей библиотеке. Я уже и не удивлялся, что Эмили умела читать и писать. При весьма скромной, порой даже просто бедной жизни родители изыскали возможности дать дочери хоть какое-то образование. Остальное девушка добрала сама. Она оказалась весьма интересным собеседником с неординарным мышлением, бесспорными способностями к анализу и трезвым рассудком. Через четыре часа я устало закрыл глаза, не веря результатам своих тестов. Уровень интеллекта молодой женщины, сидевшей напротив меня, которой едва исполнился двадцать один год, на треть превышал тот же показатель у моего идеального управляющего. Этого непобедимого, неуязвимого короля заговоров и махинаций, который понимал меня с полуслова.
"Мы затеяли опасную игру, друг мой - сказал я Френку - последнее, чего я хочу в жизни, так это чтобы мной управляла женщина. Френки, она руководствуется чувствами лишь в трех из десяти принимаемых решений. Теперь я понимаю, почему она до сих пор незамужем."
"Как раз то, что надо" - С готовностью заверил меня мой спутник, расположившийся на стопке книг, лежащей по правую руку от моей гостьи.
- Так вот, милорд, как я уже говорила, эта трактовка восьмого стиха "Полуденной песни" Креагарана неоднозначна, если просто не ошибочна. - Эмили провела по строчкам маленьким аккуратно ухоженным пальчиком. - Мой отец владеет тирским, и, соответственно, я знаю наизусть в оригинале почти всего Креагарана, не говоря уже об этом произведении. Послушайте:
И белые пятна цветов на лугах и облака тень на мохнатых стогах
И птиц хоровод над долиной в огнях и легкий дымок от костров в деревнях.
Слово "волл" имеет два значения - долина и горизонт. В оригинале говорится именно о горизонте. Я не знаю, кто это переводил, но, пытаясь сохранить ритм и игру стиха, он просто подогнал сюда второе значение. На самом деле это " Дарре атуро та арре волле"...
- "Тэ де варрегрус таине терре" - уязвленно закончил я.
- "Тайнеде терре", милорд, - невозмутимо поправила меня Эмили - первая часть строчки дословно: "Птицы над мерцающей линией горизонта". Попробовал бы он это загнать в свой лоснящийся переплет!
"Слышал бы Джереми, как тут распекают его перевод" - Развеселился Френк.
"Причем здесь Джереми, черт побери... Джереми переводил с пятнадцатого по двадцать четвертый. Эта рыжая сопливая девчонка приложила м о й перевод!!!"
Когда за окнами наконец посветлело, Эмили все перебирала мои книги, листая и раскладывая их и так и сяк. До этого не знавшая себе равных в ограниченном кругу сливок деревенского общества, теперь она поняла, что были люди не только знающие столько же, сколько и она, но и во много раз превосходящие ее по объему знаний. В течение ночи ее первоначальное насмешливо-недоверчивое ко мне отношение прошло все возможные стадии уважения по мере того, как продвигалась наша беседа, и я одну за другой открывал ей грани своего сознания.
- Я не хочу уходить от тебя, лорд Чернокнижник. - Зевнула она наконец.
- Моя фамилия Дениелс, Эмили. Но на самом деле... - Я помедлил, думая, не рано ли съезжать в такую фамильярность, и потом решил, что уже не рано - Зови меня просто по имени. - Я набросил ей на плечи свою накидку поверх ее собственной. - И, если хочешь, можешь остаться.
Она изобразила на лице безнадежность и покачала головой.
- Я должна вернуться домой, Джулиус.
Как легко у нее это получилось. Сразу по имени. Безо всякого стеснения. Она совсем меня не боялась.
- Хорошо, тогда я прикажу запрячь карету.
- Не-ет, только не это! - Вдруг очнулась Эмили, стряхнув с себя сон - Я уж лучше пешком, как обычно. Никто не должен знать, что я с тобой дружу. Что ты, что ты, в самом деле. Люди будут бояться общаться с нами. Нет, мы будем держать это в секрете, хорошо? - Заговорщически прошептала она.
- Ну ладно. - Я пожал плечами. - Давай я хоть Алана тебе дам в провожатые.
- Алана? Алана Серебряную Стрелу?! Он здесь?
- Да он уже пять лет, как здесь.
- Нет, я знала, что он тебе служит, но... но чтобы вот так запросто увидеть его... Конечно, конечно, давай. Алан.... Алан здесь... С ума сойти! - Эмили встряхнула своей гривой - Мне никто не поверит, когда я скажу, что меня провожал сам Серебряная Стрела!!! - Как ни хотела спать моя избранница, но она вскочила со стула и в глазах ее заиграли нетерпеливые огоньки. - Пойдем, пойдем же к Алану!
- Зачем? Я сейчас пошлю за ним. - Я усмехнулся, мысленно приказал Нику разбудить Алана и, чтобы скрыть раздражение, отвернулся от Эмили, принявшись раскладывать книги по полкам.
Черт бы побрал этого лучника. Эта юная особа провела со мной целую ночь, и за все это время не выразила в мой адрес и трети того восторга, которым она теперь сопроводила лишь одно упоминание о моем фаворите.
Мы условились встретиться снова вечером следующего дня на краю ее деревни у леса и я поцеловал девушку на прощанье.
Когда Алан появился в дверях, я попросил Эмили выйти и ждать внизу.
- Отведешь ее домой.
- Хорошо, милорд. - Кивнул Ридж. Больные почки давали о себе знать, и по утрам под глазами у него были мешки и синяки. Недуг его был следствием проклятия, уже практически отработанного его отцом и старшими братьями, но со снятием проклятий у меня всегда была беда. Мой фаворит должен был умереть от этих своих дурацких почек в возрасте тридцати шести лет. Все, что я смог сделать - это добавить ему еще девять лет жизни. Просто отодвинуть планку. Вылечить его я не смог.
Всегда болезненно аккуратный Алан так торопился ко мне, что не успел как следует застегнуть рубашку. Он был бы при полном параде, если бы располагал хоть одной лишней минутой.
- Как ты выглядишь?! - Я сморщил лицо и дернул его за воротник.
- Прости, у меня не было времени...
- Заткнись. - Процедил я и дал ему пощечину - Да, Ланс был прав, - я прошелся туда-сюда по зале - ты просто глупый вояка, Алан. Кстати, что ты делаешь завтра утром? Полагаю, свободен. Будешь присутствовать со мной на казни.
- Нет, милорд, пожалуйста... - тихо сказал Ридж, подняв голову.
- Ты идешь с мной. Ты слышал мой приказ? - Вдруг крикнул я.
- Да, хозяин.
- Громче.
- Да, хозяин. - Повторил Алан.
- Тебя ждет Эмили Кэриан.
Я отвернулся и подошел к окну. Над моим городом вставало холодное красное солнце.
Следующие несколько недель пролетели как сон.
Весенний воздух нагревался и постепенно чувствовалось жаркое дыхание июня.
Мы встречались в условленном месте на краю леса, всегда только поздно вечером или ночью. Я приезжал верхом и приводил ей молодого белого корейнского скакуна, от которого она была в полном восторге. Мы скакали по полям и узким лесным тропинкам, она водила меня по местам, где играла ребенком, однажды ночью мы проехали по ее родному Байзавелю и она показала мне нехитрый домик, где жила с родителями. Она очевидно была счастлива со мной, ее новым тайным другом, почти забыла кем я был, но пока не представляла меня своим родителям и даже не отваживалась появляться со мной где-либо днем. Меня это не обижало и не особенно волновало. Рано или поздно нам придется вывести наши отношения в прямом смысле слова на свет божий, и ей от этого никуда не деться. Волновало меня другое.
Эмили не была девственницей, чему я не удивился, поскольку ранее считал память ее жизни, но негативным фактором здесь было то, что раз у нее раньше были другие мужчины, то у нее была возможность сравнить меня с ними в интимном плане. О чем я тоже не волновался до того момента, пока не понял, что в постели с женщиной у меня ничего не получалось. К этому времени я уже больше года жил с Лансом, и с ним у меня не было никаких проблем. Поэтому мне казалось, что у меня в постели вообще ни с кем, в том числе и с женщиной, проблем не будет.
Я полюбил Эмили. Я полюбил ее всем сердцем. Однако даже для меня самого открытием оказалось то, что любовь эта носила чисто платонический характер.
В первую ночь я потерпел полное фиаско. Моя подруга улыбнулась, сказала, что все в порядке (надо отдать ей должное, насмешки не было у нее даже в мыслях, но - другую я бы и не выбрал), поцеловала меня, укрыла уютно одеялом и уснула, свернувшись калачиком в моих объятиях.
Я не чувствовал обиды, позора или чего-то в этом роде. Я долго лежал в темноте и слушал свой организм. Я был просто потрясен. Неспособность сексуального возбуждения с женщиной настолько убила меня наповал, что эмоциям уязвленного мужского самолюбия не было места. Все силы ушли у меня на анализ ситуации.
До Эмили у меня были только мужчины, если не считать Урсулы. Мой первый успешный опыт с этой женщиной здесь не считался, потому что злодейка надо и не надо использовала гипноз, поэтому анализировать мою самую первую встречу с женским полом было бесполезно. И вообще в моей жизни она была случайным человеком.
Эмили Кериан была чем угодно, только не случайным прохожим в моей жизни. Это я знал точно. Я это чувствовал. Но почему же тогда...?
Френк мне на это ответа не дал. Отмолчался.
Ирвина я даже не стал спрашивать, страшась узнать еще какую-нибудь очередную гадкую тайну своего рождения, как было, когда я узнал, что оказывается у меня венозная кровь была человеческой, а артериальная вообще неизвестно что. Я надрезал на своем горле пульсирующую артерию и с отвращением в зеркало видел, как оттуда вытекает светло-зеленая испускающая легкое сияние жидкость. "Лунная грязь" - так я это тогда назвал. Я провел рукой по ране, которая оказалась бы смертельной не только для ребенка возраста, в котором я тогда был, но и для любого взрослого, и рана стала быстро затягиваться сама собой. Страха не было. Была только жалость. Жалость к себе. От меня что-то скрывали.
Или как когда у меня окончательно прекратился обмен веществ в организме, и Отец вынужден был сказать мне, что я не человек.
Я тяжело вздохнул, вспомнив тот день. Вокруг меня воцарилась мертвая стена тишины. Я перестал слышать вообще кого-либо не только из Высших, но также и всех остальных, включая вездесущих шейреров. А Френк просто исчез с горизонта. Я многократно добивался ответа на свой вопрос в общем информационном поле. Но слышал только помехи. Могут, когда хотят. А вопрос был очень простой - "Кто я?".
В конце концов путем логических умозаключений я пришел к выводу что я либо мутант, либо полукровка. Гибрид человека и чего-то еще. Какой-то более совершенной формы жизни. Но какой? Отметя земное и внеземное происхождение я задумался о параллельных измерениях. Быть может было бы несложно вычислить мою родню из девяти основных, при том, что в четырех из них существовали бестелесные существа, но помимо этих девяти вокруг Земли было еще тридцать шесть полу-устойчивых, в которых обитало несчетное количество форм жизни. Можно было даже и не пытаться начинать сравнивать мои характеристики с тамошними видами. Их было слишком много... Таким образом открытый вопрос повис в пространстве только для того, чтобы я постоянно с отчаянием возвращался к нему в течение всей своей жизни. Но так и не узнал ответ.
Однако на тот момент я оставил в стороне глобальный вопрос о том кто я вообще, и поставил более злободневный: могла ли моя генетическая мутация (если это была мутация) повлиять на мою потенцию?
Могла. Если бы... Если бы я был импотентом. Но я им не был. До Ланса у меня были Алоис Мейвис, Ульрис Яар и Арт Ноел. Ни с кем из них у меня никогда не было проблем в плане удовлетворения их сексуальных запросов.
Наконец, когда от раздумий у меня уже болела голова и я был на той грани, после которой проваливаются в сон, откуда-то издалека я услышал голос Френка.
"Джули, твои трудности с женщиной не имеют ничего общего с... (помехи - видно обменивается с кем-то ультракороткими волнами) ... с твоей генетикой. Эти твои трудности абсолютно человеческие. (Здесь, он, видно, нехотя допускает, что генетический код у меня НЕ человеческий. Спасибо, до меня уже дошло!) Ты один из тех, кого тирцы называют "йер", а твой народ - содомитами. Джули, твое либидо направлено только на мужчин. И это нормально, не переживай и никого не слушай. Но если ты хочешь интимных отношений с Эмили... У тебя есть выход, которого нет у людей - ты можешь заставить себя возбудиться усилием воли."
Я воспользовался его советом, и после этого у нас все вроде бы наладилось. Но в конце концов выяснилось, в чем был повох такого подхода - это приносило удовлетворение ей, но никак не отражалось на мне. С таким же успехом я мог бы механически засовывать палец в дыру в стене и в этот момент с кем-нибудь разговаривать или погрузиться в чтение. От твердости моего мужского органа, источником которого был мысленный приказ, а не естественное возбуждение при виде женщины, было столько же удовольствия, сколько от многократного пережевывания одного и того же пресного куска хлеба.
И я понял, что это не выход.
Но никакого другого выбора у меня не было. Моя новая подруга была молодой и раскованной. Она желала близости каждый день. И я дарил ей эту близость. Потому что не мог сказать ей правду о себе. Правду о том, что у меня был любовник-мужчина, и что когда мы с ней познакомились, я, оказывается, имел ввиду просто дружбу. Ну типа держания за руку и поцелуев в щечку. Что я, видите ли, серьезных отношений не подразумевал (что оказалось открытием для меня самого!). Этого бы она мне не простила.
И вот я оказался в ситуации, когда, занимаясь любовью с женщиной, я часто закрывал глаза. Но не от сладострастия, а для того, чтобы она не видела безразличного их выражения. Будучи весьма неглупым человеком, она чувствовала мой настрой.
В течение последующих двух месяцев я посылал гонцов к Лансу с приказом не приезжать в Дейкерен с отчетами. Я был в ужасе от мысли, что Эмили с ним встретится. Мне казалось, что ей будет достаточно одного на него взгляда, чтобы понять, куда течет вся моя любовь.
Конечно, это было лишь иллюзией. Но я безумно боялся, что она узнает. Еще к тому же я никогда не делал тайны из моих отношений со своим управляющим, и о нашей близости знало полДейкерена. Но к моему счастью, эта половина сосредотачивалась в основном в ратуше и замках аристократов, судивших и рядивших обо мне. В местах, куда деревенской девушке было не попасть.
Единственным, от кого она могла узнать, был Алан. Под страхом смерти я запретил ему разговаривать с ней о том, что он знал обо мне. Хотя рыцарю его уровня совсем необязательно было грозить смертью, чтобы он хранил тайну. Достаточно было просто попросить. Но к этому времени отношения у нас испортились окончательно и наше противостояние достигло пика, после которого могло быть только падение вниз. Стремительное и страшное.