"...За калиткой виден луг, все сверкает под светилом, отражается в росе златогривая кобыла. Без седла и без узды шаг ее под стать царицам, очи будто две звезды из созвездья Колесницы..."
Ту мечту давно друг другу шепчут на ушко в ночи, и разносится в округе сплин. Приходят палачи... Всех мастей - от вороного до бубнового в крестах, даже тех, что вместо поля ветром скачут в облаках. В их глазах потоки грусти не смолкают много лет и стекают через устье к морю, полному монет, где небелые вороны, сделав идолом шизу, сколотили миллионы по копейке за слезу. Посредине моря лужа, в ней сидит босой еврей и орет сквозь рупор в стужу сказ давно минувших дней:
"Вслед заглохшей песне солнца закатилось наше знамя, и исчезли все улыбки, и в глазах померкло пламя. Только Белому с Гнедым показалось - дали старт! и пошел шальной забег не на прыткость, а на фарт.
Конь Гнедой от перекрестка под обрыв пошел крутой, перебравшись через речку, путь направил в лес густой. По тропинке дивом дивной из асфальта и бычков, что ведет от мест природы до владений городов, где давно никто не помнит, что такое зверобой и к чему горит шиповник знойной летнею порой. Как приятно спать под небом у костра под звон луны или как нырнуть с разбега в поле полное травы. Там у них иное кредо: деньги есть - грызи ступни, те, кто выше на ступеньку, станут падали сродни. За бутылкою бутылку пьют парнишки в 20 лет. Молча, стоя, в одиночку пьют за сон и за рассвет. Пьют с утра, чтобы под вечер враз забыться и уснуть и увидеть этой ночью пусть кошмары или жуть, только чтоб увидеть солнце не бессонными глазами, и тогда, быть может, снова жизни их забьют ключами. Так живут простые глотки с аксиомой не из тощих - деньги есть - лакают водку, денег нет - в два раза больше. А пока в капкане ржавом бьется знатная закуска, смерть скользнет в глаза Гнедого, и картинка станет тусклой...
Белый ночью - это минус, так легла колода карт у цыганки, что с ухмылкой зафиксирует фальстарт. И раздастся мертвый выстрел с трона Высшего Судьи, у которого по моде в дырках зимние носки, сотканные из прошений и из ниток плач-молитв тех, кто падали от копий на полях забытых битв. У Судьи в руках наган 45-ого калибра, кроме двух свинцовых пуль вылетели когти тигра, полоснули по бокам, Белый пал с последим хрипом и скатился по камням..."
В мире пагубном и диком вместо солнца три луны, две прозрачные, а третья соткана из пустоты, будто пасынки бессмертья. Но однажды в черном небе жарко-рыжей полосой, прорастая словно стебель, чуть заметною дугой метеор падет, и вздрогнет тело раненой земли. Слуги мрака разбегутся. Их законам вопреки, как начало всех начал из разверзнувшейся пасти величаво весь в лучах выйдет Конь Козырной Масти. И от альфы до омеги, вознеся хвальбы царю, оправдавшему надежды, все пойдут встречать зарю.
"...а на старом тертом древке, поднимаясь до небес, рядом с нашим гордым флагом забелеет эдельвейс..."