Заляпанная грязью пролетка ползла по размокшей от дождя дороге.
-- Твид -- очень странный город, сэр. -- Извозчик слегка повернул голову, чтобы пассажиру было слышно. -- Он то исчезает, то появляется.
Инспектор Скотланд-Ярда Гарет Филстин потер рукой в том месте, где тонкая бородка переходила в усы:
-- Как это может быть?
-- Не знаю, сэр, мистика какая-то! Весь прошлый месяц город стоял себе на месте и королевские сборщики налогов без труда нашли его там, где положено. А на той неделе Твид куда-то пропал. Торговцы из Эдинбурга везли плату за сшитые местными мастерами костюмы, да так и не нашли городишко. Деньги они пропили в Эшингтоне.
Гарет раскрыл картонную папку и стал перечитывать исписанные аккуратным почерком листки. В апреле на восточном побережье не самая лучшая погода для чтения на открытом воздухе, но у Филстина оставалось не так много времени, чтобы дожидаться комфорта.
Общую картину происшедшего инспектор сумел приблизительно восстановить еще в поезде, между Лидсом и Йорком.
Лондонский сыщик Уолас Стамбл расследовал дело о краже бриллианта Гарасса. Драгоценность привез в столицу некий британский офицер, который в семнадцатом году вернулся на родину с непальской войны. Спустя два года вояка застрелился. Его экономка показала: в последние месяцы жизни хозяин выглядел очень раздраженным, сильно ругался вслух при чтении утренних газет, но покупать их не переставал. Когда грянул кризис и в предместье Манчестера собрался митинг, "Таймс" немедленно вынесла это на первую полосу. Статья, по словам экономки, и свела бывшего офицера в могилу, -- он застрелился, не дожидаясь завтрака. Поскольку наследниками ветеран непальской кампании не успел обзавестись, бриллиант почти восемнадцать лет пролежал в сейфе уважаемого британского банка. Когда на трон взошла Ее Величество Королева Виктория, о драгоценности вспомнили и поместили в королевский музей на радость посетителям. И вот в марте сего года, как раз когда из Ирландии поползли слухи о голоде, камень исчез из зала посреди бела дня. Из опрошенных работников музея никто ничего толком не смог объяснить. Более того, никто из этих бедняг не смог припомнить ни своего имени, ни должности. С подозрением на массовый сговор, дело отдали шотландцу Уоласу Стамблу. Для него два здания с угловыми башнями на берегу Темзы действительно были родным домом. Он родился в семье мажордома и частенько бывал в Шотландском дворе еще до 29-го года, -- его отец служил высокопоставленному вельможе в Глазго. За пятнадцать лет работы в полиции Стамбл показал себя исполнительным служакой, доводящим до конца любое порученное дело. Филстин знал Уоласа лично, -- оба состояли в неофициальном клубе "тех, кто служит закону более десяти лет", и мог подписаться под безупречной репутацией шотландца. Перед исчезновением Стамбл намекал одноклубникам, что подобрался очень близко к разгадке и со дня на день поймает преступника, укравшего Гарасс.
Около полутора месяцев назад Уолас Стамбл бесследно исчез. При обыске в его доме на Тудор-стрит констебль обнаружил обрывок бумаги, на котором было написано всего три слова: "Я В ТВИДЕ".
Инспектор Филстин посмотрел на портрет Стамбла, занимавший целую страницу дела. Высокий лоб, короткая прическа и большие надбровные дуги были воспроизведены полицейским художником старательно, во всяком случае, на портрете шотландец выглядел, как живой. Слегка оттопыренные уши добавляли портрету комичности, -- того, чего Уоласу не хватало в жизни. Стамбл и вправду острот не понимал, в общем-то, как и большинство шотландцев. Что говорить о чувстве юмора народа, много лет смеющегося над шуткой: "Я хочу умереть тихо и мирно во сне, как мой дедушка, а не крича от ужаса, как пассажиры его кэба".
Прочитав оставленную Стамблом записку, в Скотланд-Ярде сначала решили проверить швейные мастерские: вдруг пропавший сыщик хотел намекнуть, что зацепку нужно искать именно в модной материи. В конце концов, эта версия зашла в Бэсилдонский Тупик, где располагался последний по списку швейный салон, да там и осталась навсегда. Поскольку других соображений не возникло, начальник полиции решил отправить инспектора в город Твид, графство Дюрхэм, для дальнейшего расследования. Выбирали визитера недолго -- Гарет Филстин слыл одной из лучших ищеек, к тому же, на тот момент он был свободен от других дел. И это неудивительно -- Филстин целых три дня находился в отпуске.
-- Вам повезло, сэр, сегодня Твид на месте, -- извозчик скорее для острастки легонько щелкнул кнутом кобылу. -- Видите, фонарщики зажигают огни на воротах?
Филстин закрыл папку и спрятал ее в саквояж.
В этом городишке ему предстоит здорово поработать: слишком много непонятного накопилось в картонной папке.
Если честно, Гарет любил такие дела.
Из дверей дома кубарем выкатился человек. Когда он поднялся и отер с лица грязь, стало ясно, что это пожилой мужчина. Он поднял огромную шляпу и водрузил ее обратно на продолговатую голову. Окруженная сединой плешь тут же скрылась за черной тканью.
-- Благодарю вас, мистер Сороу! -- пролепетал пострадавший дверному проему. -- Вы чрезвычайно любезны!
В дверях показался здоровый детина с русыми, торчащими вверх волосами и кружкой в руке. Холеное лицо с узкими бороздками морщин свидетельствовало о том, что здоровяк прекрасно следил за собой и вряд ли работал шахтером на рудниках в Ньюкасле. Мощное телосложение не мешало русоволосому выглядеть утонченно.
-- Не стоит благодарности, Сит. Еще раз будешь слоняться по кухне, обратно не пущу!
Тот, кого старик назвал Сороу, уже собирался вернуться внутрь, но его окликнули:
-- Эй, парень! Нехорошо получается!
От удивления верзила выронил металлическую кружку. Ее содержимое оказалось небезразлично мистеру Сороу до такой степени, что он несколько секунд провожал печальным взглядом уползающие струйки. Похоже, так с русоволосым здесь давно не обращались. Он обернулся и посмотрел на потенциальную жертву.
Жертва точно была не из местных. Короткое пальто прямого покроя и выглядывающий клетчатый пиджак намекали -- мистер приехал из большого города: в Твиде вместо пиджака до сих пор носили сюртуки. Сутуловатая осанка гостя говорила об увлечении боксом. Тоненькая бородка и усы -- и то, и другое черного цвета, -- сливались в уголках рта, образуя закругленную букву "W".
Сороу хлопнул кожаными подтяжками:
-- С кем имею честь?
-- Инспектор лондонской полиции Гарет Филстин.
Верзила сплюнул.
-- Развелось тут полиции всякой...
И зашел обратно в дом.
-- Разрешите помочь? -- Филстин взял старика под руку.
-- Спасибо, молодой человек. Провожать не надо.
Инспектор помог старикашке отряхнуть пальто.
-- В таком случае, вы помогите мне. Скажите, где здесь ближайшая гостиница?
-- Вам нужен постой? Так бы и сказали! Трактирщик Мик сдает комнаты, но ломит втридорога! Так что, если не побрезгуете, извольте остановиться в моем доме. Я лишнего не возьму.
Старик добродушно улыбнулся.
-- С удовольствием приму ваше предложение. Это далеко отсюда?
-- Совсем нет, сэр. Я -- Сит Майлд, хозяин этого дома.
И старик показал на крыльцо, с которого слетел пару минут назад.
Маленькая комнатка вполне годилась для жилья, если бы не огромный стол. На нем лежали выкройки и швейные принадлежности. Правда, Майлд пообещал убрать это "барахло" и пока старик возился с тканями, Гарет поставил вещи в углу, разделся и улегся на кровать. С дороги ломило спину, да и позднее время располагало к здоровому сну. Не открывая глаз, Филстин спросил у суетящегося хозяина:
-- Скажите, этот мистер Сороу, за что он вас так?
Майлд ответил из-под стола:
-- В каком смысле, сэр?
-- Ну, он же выбросил вас на улицу из вашего собственного дома. Наверное, у него на то очень веские причины.
-- Не понимаю, о чем вы, сэр.
Гарет открыл глаза и уставился в потолок.
-- О случае, произошедшем с вами полчаса назад, черт побери!
-- Мистер Терри Сороу -- прекраснейший человек. Он служит кустодом, и вряд ли мог причинить мне неприятности.
-- Ничего себе неприятности! Он выкинул вас за шкирку!
-- Извините, сэр, ничего такого я не помню. Вы, видать, устали после тряски по колдобинам и нуждаетесь в основательном отдыхе. Спокойной ночи.
Сит Майлд задул свечу и, путаясь в ворохах материи, пошел к двери. По пути он два раза споткнулся, а в дверь попал только с третьей попытки. Гарет пытался заставить себя немного подумать над словами перепуганного швеца, но сознание скомандовало "отбой!" и инспектор безмятежно задремал.
С утра Гарет Филстин первым делом наведался в полицию Твида. Отделение состояло из большой комнаты, двух констеблей и одного сержанта. Располагалась цитадель закона почему-то под вывеской "Салон мод".
-- Чем могу помочь, сэр?
-- Вам знаком этот человек? -- Филстин показал сержанту портрет Уоласа Стамбла. -- По моим сведениям, он должен находиться в Твиде.
Все три сотрудника твидской полиции склонились над пожелтевшим листком, явно выдранным из подшивки.
-- Нет, сэр, совершенно незнакомое лицо, -- ответил сержант.
-- И я что-то не припоминаю такого, -- подтвердил старший констебль.
Младший констебль долго смотрел на портрет, потом покачал головой и подмигнул инспектору.
-- Вот видите, -- резюмировал сержант, -- вы обратились не по адресу. Поспрашивайте на рынке, может, там что-нибудь слышали. Извините сэр, но нам со старшим констеблем необходимо приступить к патрулированию. Честь имею.
Когда они вышли, младший сел за стол, выдвинул ящик и достал свернутый в трубочку лист.
-- Разрешите представиться, сэр! Меня зовут Сержант.
-- Подождите, юноша, -- Гарет улыбнулся, -- не многовато ли у вас в городе сержантов?
-- Я -- младший констебль Сержант Дэвис, сэр. Мой отец -- полковник шотландской армии, поэтому мне и двум моим братья достались такие имена.
-- Вы -- средний брат?
-- Да, сэр.
-- Тогда позвольте предположить, что остальных зовут Рядовой и Лейтенант.
-- Капитан, сэр. Капитан Дэвис, мой старший брат, сейчас служит в эдинбургском гарнизоне.
-- Капитаном?
-- Майором, сэр.
-- Майор Капитан Дэвис... угу...
-- Так вот, сэр, человек, портрет которого вы показали, приходил к нам в участок с месяц назад. Это удивительно, но он знал, что его будут разыскивать и оставил послание.
-- Почему же тогда сержант... настоящий сержант соврал?
-- А он соврал, сэр?
Филстин закатил глаза.
-- Когда этот человек пришел в участок, сержант... ТОТ сержант находился здесь?
-- Так точно.
-- А минуту назад он сказал, что не узнает мужчину на портрете.
-- Это можно расценивать как ложь, сэр. Но сержант Питерс не может лгать, ведь он полицейский!
-- Но он солгал, констебль! Или вы этого не слышали?
Сержант на секунду задумался.
-- Не слышал, сэр. Это очень плохой поступок, сержант Питерс вряд ли на такое способен.
Инспектор подошел к окну и посмотрел на улицу. Мимо здания проехал казенный экипаж с гербом на дверце и заляпал симпатичную юную леди. Розовое платье с узкой талией, широкими вверху и на линии локтя рукавами и расширенной юбкой оказалось испорчено узорами из коричневых пятен. Даже накидка не сильно спасла наряд. К удивлению Гарета, девушка ничуть не расстроилась и продолжила прогулку. Кучер-кустод с нашивками на плечах тоже не придал инциденту значения. "Это очень плохой поступок", -- повторил про себя Филстин. В пояснице возник зуд, обычно предвещавший инспектору -- он находится на правильном пути. Но веревка тайны пока была слишком толстой, чтобы пролезть в игольное ушко истины.
Филстин развернулся на каблуках, подошел к Сержанту и внезапно двинул его кулаком в живот. Юноша улетел в угол и спустя минуту начал подниматься, держась за ушибленное место. Оно почему-то оказалось по другую сторону от живота.
-- Что с вами, Сержант? -- как ни в чем ни бывало поинтересовался Гарет.
-- Не знаю, сэр. Скорее всего -- споткнулся.
Филстин крепко схватил парня за грудки:
-- Слушай, Сержант, я сейчас абсолютно не шучу. Ты точно не помнишь, почему упал?
-- Нет, сэр, -- испуг в глазах констебля не позволял усомниться в его искренности. -- Честное слово!
Гарет отпустил полицейского, надел кепи и попрощался. Его догадка получила первое подтверждение. Послание он решил пока не читать -- дойдет и до него время.
-- Сэр, когда будете гулять по городу, непременно сходите к памятнику -- это наша гордость!
-- Обязательно схожу. А кому памятник?
-- Не знаю, сэр. -- Авторитетно заявил констебль. -- Он у нас всего один, поэтому мы его называем просто -- памятник.
Монумент стоял на Речной площади, рядом со зданием мэрии. Помимо городской управы в нем размещались шляпная мастерская, тюрьма и бюро похоронных услуг. Любой горожанин мог подтвердить -- конкуренция между этими учреждениями была бешеная.
Гарет Филстин обошел вокруг памятника и остался им крайне недоволен. Монумент состоял из фигуры мужчины, который, выпятив грудь и сжав кулаки, смотрел вверх и чуть вправо. Складывалось неприятное ощущение, что натурщик долго ждал зова природы и вот, наконец, его дождался. Художественное исполнение скульптуры тоже оставляло желать лучшего. Мастер старался выполнить статую в натуральный рост, но в самый неподходящий момент его что-то отвлекло. Причем настолько, что когда скульптор вернулся к работе, он напрочь забыл о пропорциях. Натуральный рост, видимо, остался-таки на месте, но памятник обзавелся слишком толстыми руками и очевидно увеличенной головой. Получился милый, но совершенно негероический толстячок. При всей корявости композиции, фигура, а особенно лицо памятника, показались Филстину неуловимо знакомыми.
И все же скульптору надлежало бы стоять рядом и объяснять, что символизирует его творение.
-- Простите, любезный, -- Гарет остановил прохожего в сером сюртуке и клетчатом жилете, -- вы не подскажите, кто воздвиг это произведение искусства?
-- Вам тоже нравится, мистер? Прекрасный памятник. Неделю назад во время открытия устроили замечательный фейерверк! Не уверен насчет произведения искусства, но это дело рук Нила Хэка, вы его всегда можете найти в мастерской на Лимерик-стрит.
-- Какое к дьяволу искусство! -- В разговор вмешался усатый джентльмен, ведший под руку болезненно худую даму. -- Безобразие -- вот что это такое! Во время этого чертового открытия у меня украли кошелек. Я уверен, это сделали мерзкие ирландцы, кто же еще!
-- В Твиде живут ирландцы? -- полюбопытствовал Филстин.
-- Вряд ли. -- Усатый поморщился. -- Но они всегда появляются, когда не нужно.
-- Скажите, сэр, -- продолжал интересоваться инспектор, -- а фейерверк вы помните?
-- Какой к черту фейерверк? Последний раз, когда я его видел, мы разбили французов под Виторией.
-- А неделю назад вы его не заметили?
-- Вы идиот, мистер. Это произошло тридцать два года тому!
Болезненная женщина дернула спутника за руку:
-- Пойдем, Стюарт, он не стоит внимания.
Когда парочка удалилась, клетчатый жилет сказал:
-- Видите, сэр, жители нашего города -- исключительно вежливые люди!
-- Да уж... -- пробормотал Филстин и пошел по направлению к трактиру Мика, прямо на рекламную вывеску.
Там его тоже ожидало много интересного. Гарет закончил обед одновременно с кустодом, сидевшим за соседним столом. Приведя в порядок темно-синюю форму (такого же цвета брюки носил и мистер Сороу), городской страж направился к стойке. Он всего лишь хотел расплатиться, но хозяин заведения категорически отказался брать деньги. Он напомнил защитнику общественного порядка, что по распоряжению мэра кустодов при исполнении надлежит кормить бесплатно. Страж о распоряжении ничего не помнил, а потому просто швырнул монеты в лицо Мику и вышел вон. Хозяин в это время наливал в чашки чай, и от испуга перевернул одну, заляпав передник. И тут же стал жутко удивляться -- откуда на безупречно белом переднике взялось ужасных размеров пятно. Зуд в пояснице усилился, а потому Филстин уже не мог сидеть спокойно. Он уплатил по счету и направился к берегу реки.
Во время прогулки инспектор сопоставил факты, полученные за день. Из них вырисовывалось общее правило, которое не мешало бы подтвердить еще одним примером.
Из дома Майлда раздавались стоны и брань. Их источник находился в дальней комнате, -- там на окровавленной простыне корчился от боли кустод Терри Сороу. Все, кто надеялся хоть чем-то помочь раненому, суетились рядом. Особое рвение проявлял хозяин: он помогал врачу раскладывать инструменты на маленьком столике. Больному дали выпить изрядную порцию виски, после чего тот утих.
Из рассказа Майлда инспектор понял, что Сороу пригласил в гости сослуживца, они приняли "на грудь" и Терри решил показать товарищу свой пятизарядный "Техас" 34-го калибра. Неизвестно каким образом револьвер выстрелил и ранил хвастливого владельца.
Между тем стоны кустода окончательно стихли, теперь он закатил глаза и часто дышал. Сороу потерял много крови, и она по-прежнему не желала останавливаться.
Гарет мигом сбегал в свою комнату и принес пузырек с сероватым порошком. Кто бы знал, сколько он стоил! Простые ингредиенты -- морковь, крапива и люцерн, -- в сушеном и перемешанном виде стоили целый фунт! Доктор насыпал немного порошка на рану, и через минуту она покрылась бурой коркой.
Вернувшись к себе, Гарет первым делом достал из саквояжа маленькое зеркальце, развернул послание Стамбла и принялся за чтение. Как и предполагал инспектор, записка была закодирована, -- шифр знали только члены клуба "тех, кто служит закону больше десяти лет". Собственно, метод шифровки нельзя назвать секретным -- с "зеркальными" надписями в Скотланд-Ярде сталкивались сплошь и рядам. "Десятилетники" просто несколько видоизменили принцип. Для чтения записей зеркало ставилось не справа от строки, а сверху. То, что беглый сыщик применил именно такой способ письма, говорило о желании Уоласа скрыть содержание от посторонних.
На листке оказалось четверостишие:
"Где нет его, -- идет война,
А там, где есть, -- там тишина.
И пусть Горацио на дне,
Оно останется во мне".
Творение ничего общего не имело с высокой поэзией. А значит, старина Уолас изъяснился загадкой.
Следующие два дня Филстин провел с несомненной пользой для следствия. Он сменил столичную одежду на провинциальные обноски и в них сходил на речной базар. Оттуда вернулся в центр, где и околачивался до самого вечера, вслушиваясь в разговоры твидских обывателей. Вечер он провел в заведении Мика. Назавтра Гарет облачился в скромный, но отлично сшитый костюм и отправился в единственный городской музей. Там он наблюдал за интеллигенцией и даже познакомился с заезжим искусствоведом из Ост-Индии. Отобедать довелось в обществе любителей живописи, кое насчитывало пять особ, а остаток дня ушел на чтение подшивки единственной местной газеты.
Утром третьего дня инспектор столкнулся с кустодом Сороу на кухне. Вопреки оханьям старика Майлда, мол, с такой раной нельзя вставать с постели, страж по обычаю жарил яичницу, нецензурно огрызался и настаивал, что чувствует себя лучше некуда. О том, кто помог ему сохранить жизнь, кустод не помнил: стоило Гарету завести разговор о вчерашнем событии, он тут же был послан туда же, куда минуту назад "пошел" хозяин дома.
-- Развелось тут спасателей всяких... -- только и процедил кустод.
Такого результата Филстин и ожидал.
Позавтракав на скорую руку, инспектор отправился в мастерскую Нила Хэка. Лимерик-стрит находилась в другом конце города, за рекой, и у Гарета появилось время поразмыслить.
Его первое впечатление о том, что все жители Твида -- отчаянные вруны, не подтвердилось. Нет, они, конечно, что-то скрывали, но делали это весьма избирательно. Сит Майлд напрочь забыл, как Сороу выкинул его на улицу, зато прекрасно помнил несчастный случай, произошедший со строптивым соседом. Сержант Питерс врал в глаза, что не видел Стамбла, в то время как другой сержант... тьфу ты, младший констебль, уверял в честности начальника твидской полиции. Оба горожанина -- и усатый, и клетчатый -- находились на площади в день открытия памятника, но интеллигент помнил фейерверк, а отставной военный -- только факт кражи кошелька. Наконец, трактирщик Мик помнил об убыточном для своего дела постановлении мэра, а кустод -- нет.
Это не просто ложь.
Филстин сделал второй логический шаг -- для этого он использовал метод "от противного".
А что, если они говорят правду? Тогда получается, что жители Твида обладают выборочной памятью. Но это еще не все. Некоторые помнят только "хорошее", другие, напротив -- "плохое". Девушка и слова не сказала вдогонку треклятому экипажу, заляпавшему нарядное платье. Сороу даже "спасибо" не пробурчал за спасение жизни. Майлд терпел издевки квартиранта уже не первый день, но даже не думал выгонять мерзавца вон.
Но и на этом Гарет не остановился. "Добрая" и "злая" памяти принадлежали разным группам. Кустоды, полицейские и военные помнили "плохое", а ремесленники и торговцы -- "хорошее".
А вот это могло представлять угрозу. Как такового конфликта не существовало -- откуда ему взяться, если никто ничего не помнит? Но молчаливая ссора рано или поздно грозила пролиться кровью -- инспектор чувствовал это вновь раззудевшейся поясницей. Нужно понять, как давно началось "забывание" и чем оно может обернуться.
И самое главное -- имеет ли это отношение к бриллианту Гарасс. Сыскной опыт подсказывал -- ничего случайного не бывает.
Мастерская Хэка находилась на втором этаже деревянного дома. Какого цвета были стены? Ответ нужно искать в песнях средневековых менестрелей.
Как известно, у скульпторов нет собственной музы, но Нил Хэк об этом не знал. Для выпускника Дюрхэмской школы изобразительных искусств не находилось препятствий в достижении цели. Любую творческую задачу он выполнял быстро, и, как ему казалось, качественно. Главное достоинство Хэка состояло не в изящном выполнении, а в даре убеждения. При случае твидский скульптор пускал в ход профессиональный жаргон, которым овладел во времена обучения. А ведь прошло без малого двадцать лет.
Заходя в просторную комнату, Филстин случайно зацепил ногой стеллаж. С полочки упала глиняная фигурка и разбилась. Это привлекло внимание хозяина мастерской. Из-за станка, представлявшего собой обычный табурет в половину человеческого роста, выглянул брюнет с узким продолговатым лицом, которое мгновенно расплылось в улыбке.
-- Проходите, сэр.
Он встал, вытер руки и подошел к Филстину.
-- Чего изволите? Поверьте, моя творческая мысль не знает границ, у меня отлично получаются все фигуры -- от маленьких статуэток до скульптур в натуральную величину.
-- Я уже имел возможность в этом убедиться.
-- Вы о памятнике на площади? О, да -- это апогей моей деятельности. Хотите заказать такой же?
-- Ни в коем... то есть, думаю, у меня не хватит средств...
-- Полноте! Я вам сброшу несколько фунтов! Какой материал предпочитаете -- глину, воск, эглин?
-- Мистер Хэк, я, собственно...
-- Понимаю -- вам нужна маленькая фигурка на подарок. Могу предложить вот это, -- Нил оказался возле стеллажа, -- где же она? Замечательная статуэтка бегемотика. Вы знаете, что бегемоты -- самые преданные любовники? Они не изменяют своей половине никогда в жизни! Вашей даме такой намек понравится!
Наконец, скульптор обнаружил, что пол усеян глиняными осколками.
-- Надо же, когда она упала? Наверное, это проклятый сквозняк... да и ладно. Специально для вас я сделаю еще одну такую же!
-- Спасибо, но, честно говоря, я к вам по другому делу. Инспектор Филстин, Скотланд-Ярд.
-- Ах, вот оно что. Полиция, значит. Пришли отбирать последнее у бедного творца? -- скульптор по-детски сделал брови "домиком".
-- Ни в коем случае, искусство -- это святое. Потому им занимается отдельное ведомство Скотланд-Ярда. Меня интересует, кто сделал вам заказ на этот памятник?
-- Мистер Чо, кто же еще! Он прекрасный специалист в области скульптурной композиции.
-- Из чего это следует?
-- В первую очередь -- из гонорара.
-- Ясно. Вы давно с ним знакомы?
-- Месяц, может чуть больше -- художник не подвластен времени, а потому не следит за ним. На следующий день после того, как мистер Чо появился в Твиде, он зашел ко мне и попросил вылепить фигуру. Я справился за три недели, и, как вы видели, сумел соединить скорость работы с высоким искусством.
-- Мда. Видел. -- Филстин еще раз вспомнил неуклюжий монумент. -- Скажите, Нил, а вот этого человека вы узнаете?
Хэк глянул на портрет Уоласа Стамбла, поморщился и отвернулся.
-- Черты лица мне знакомы, -- пониженным голосом сказал скульптор, -- но нет, этого человека я не знаю.
Гарет уловил перемену в поведении ваятеля и крепко схватил его за плечо.
-- А вы вспомните, мистер Хэк. Посмотрите на портрет еще раз.
Нил смотрел на мятый листок несколько секунд. Затем вырвался из хватки инспектора и в ужасе отпрянул за станок. Упал и закричал так, будто увидел то, что с ним сделают в аду за его произведения. Изо рта пошла пена. Прибежали соседи, а за ними -- кустод. Общими усилиями скульптора привели в чувства, но разговаривать с ним дальше было бесполезно. Дав показания, Филстин откланялся.
Разузнав, что мистер Чо поселился в особняке рядом с Речной площадью, Филстин немедленно направился туда.
Получается, и Стамбл, и загадочный мистер Чо приехали в Твид практически одновременно -- около трех недель назад. Затем на центральной площади появился памятник.
Непонятно, как это связано с исчезновением Стамбла, его запиской и поисками бриллианта, но нанести визит заезжему знатоку изобразительного искусства не помешает.
Дворецкий оказался слугой старой породы. Из тех, что ставят спокойствие хозяина выше любых обстоятельств, а тем более такой мелочи, как закон, -- они предпочитали свободу спокойствию. Продажные доносчики и мировые судьи казались обывателям удачным воплощением правопорядка только потому, что прошлое всегда лучше настоящего. Зарплату полицейского в пятьдесят фунтов эти умники считали пустой тратой казенных денег. "Прошли те замечательные времена..." -- твердили они женам на кухнях, помешивая ложечкой в чашке.
Филстин препирался с дворецким целых десять минут, пока в прихожей не появился хозяин и не велел впустить гостя. Он оказался ост-индийским искусствоведом, с которым Гарет познакомился в музее. Мистер Чо выглядел лет на сорок, имел средний рост, носил усы и бородку "клинышком". Едва заметная индусская смуглость элегантно сочеталась с деловым костюмом-тройкой цвета "кофе с молоком".
-- Присаживайтесь, -- предложил Чо, когда завел Гарета в просторную гостиную. -- Я вас слушаю.
Пышное убранство комнаты не могло скрыть тревожной обстановки сборов. С раскрытого сундука свисала темно-синяя брючина, а на столе стояла коробка, окруженная кучей канцелярской мелочевки.
Инспектор вкратце изложил причину визита и показал мистеру Чо портрет Уоласа Стамбла. Индус внимательно выслушал, всмотрелся в картинку и с сожалением сказал на прекрасном английском, что не знает этого почтенного человека.
Филстин почувствовал тошноту. Причиной тому стал отнюдь не банальный ответ иностранца. Комок застрял где-то между желудком и горлом, как бы выбирая, куда ему деваться. Резкая головная боль. И опять все в порядке. Инспектор по-свойски закинул ногу за ногу:
-- Мне говорили, вы -- тонкий ценитель искусства.
-- Это так, любезнейший мистер Филстин, -- носок ботинка постукивал кожаной подошвой об пол.
-- В таком случае, на кой, простите, черт, вам понадобилось устанавливать в Твиде такой памятник? Это же плевок в лицо Поликлету! Пинок под зад Микеланджело!
-- Вы выражаетесь весьма живописно, -- казалось, усы мистера Чо смеялись отдельно ото рта. -- Я, конечно, тоже, мягко говоря, не доволен исполнением идеи. Но у меня есть несколько оправданий, -- кажется, так говорят в Скотланд-Ярде? Во-первых, лиха беда начало: Твид -- город ремесленников и в том, что среди них оказался всего один скульптор, ничьей вины нет.
Филстин показал кивком, что оценил колкость.
-- Надеюсь, монумент заставит горожан задуматься об истинном искусстве, -- продолжал Чо, -- во всяком случае, его исполнение тому способствует. Не везти же скульптуру из Лондона -- на это даже моих средств не хватит!
Индус отвел глаза, мол, не такой уж я богатый.
-- Ну и, во-вторых, я всерьез рассчитываю, что из мистера Хэка выйдет приличного уровня скульптор. Если он перестанет сам себя обманывать.
-- Лично я в это не верю.
Филстин огляделся. Вновь посмотрел на мистера Чо и открыл рот, чтобы задать следующий вопрос. Но вот беда: Гарет напрочь забыл, о чем хотел спросить.
-- Вы говорили об идее...
"А что дальше? Что же я хотел? Ну да, точно..."
-- Раскройте тайну -- в чем задумка этого шедевра? -- уверенно завершил формулировку вопроса инспектор.
-- Терпение. Я хотел показать, что терпение -- седьмое человеческое чувство. Увы, мастерство мистера Хэка не позволило ему воплотить идею как следует.
Чо встал, как бы подводя черту под разговором. Часы пробили пять.
-- Я не ошибся, вы вскоре съезжаете? -- внезапно спросил Гарет.
-- Ах, да, прошу прощения за беспорядок, завтра утром я отправляюсь в Бервик -- там меня ждет корабль. Срочные дела, знаете ли.
Филстин знал.
Он потряс руку мистера Чо и спешно покинул особняк. То, что нужно, он услышал, а точнее -- увидел. На камине в гостиной стояла мраморная статуэтка адмирала Горацио Нельсона. Она заинтересовала инспектора гораздо больше чопорного трепа. А в том, что мистер Чо -- непалец, Гарет не сомневался.
Никакой боли -- в голове полная ясность.
Констебль Сержант Дэвис сидел за столом и отсчитывал минуты до шести часов, когда в участок вбежал лондонский полицейский.
-- Как живот, Сержант? -- весело осведомился Филстин.
-- Спасибо, уже не болит, сэр! -- отрапортовал младший констебль.
-- Здорово. Скажите, Сержант, вам хотелось бы поучаствовать в настоящем деле? Тайная слежка, логово преступников и погоня с револьвером в руке! А потом -- медали, почести и солидная премия?
В бытность Гарета частным сыщиком именно романтика толкала под пули и бросала на стилеты. Этим же он хотел подцепить и молодого полицейского. Констебль Дэвис почесал затылок и ответил, потупив взгляд.
-- Если честно -- нет, сэр. Я служу закону с девяти утра до шести вечера. Сейчас без четверти шесть, и я не уверен, что за пятнадцать минут произойдет какая-нибудь погоня.
Филстин сел на место сержанта Питерса и громко выдохнул.
-- Послушай, парень, -- вкрадчиво начал инспектор, -- мне вправду нужна твоя помощь. Неофициально. Понимаешь, Сержант, служить людям нельзя только восемь часов в сутки. Это как ходить по нужде согласно расписанию -- а вдруг приспичит раньше? Можно и обделаться. Ты работаешь в полиции, младший констебль Дэвис, а это похлеще нужды!
Аллегории столичного инспектора тронули Сержанта настолько, что он попросился на минутку выйти. Вернувшись, поправил форму и вытянулся во фронт.
-- Какой план действий, сэр?
Филстин взял чистый лист бумаги и принялся чертить схему. Младший констебль подошел к столу сержанта Питерса и стал наблюдать за появлением плана.
-- Слушайте внимательно, Дэвис. -- Инспектор водил карандашом по бумаге. -- Мне важно, чтобы вы поняли, Сержант -- мы поступаем во благо. Вот здесь, рядом с Речной площадью, находится особняк...
Луна будто нарочно вылезла из облаков. Словно хотела сказать: "Посмотрите! Инспектор Скотланд-Ярда спрятался за пристройкой особняка!". Филстин выглянул из-за угла, поежился и скрылся обратно.
Ему стало страшно. Пятнадцать лет он ловил преступников, зачастую сиживая в засадах, но так жутко ему еще не было. Гарет чувствовал поясницей -- творилось неладное. Уже добрых полчаса он не помнил, что именно он задумал.
Как действовать дальше? Куда бежать, ползти, проникать?
Раздался выстрел. Залаяли собаки. Послышались звуки пешей погони. Вспомнил! Младший констебль переполошил округу, а главное -- треклятого дворецкого, согласно плану. Молодец, Сержант, получилось убедительно.
А что потом?
Погоня приближалась. Похоже, констебль нашел подмогу среди гражданского населения. Что ж, неплохо, хотя импровизацию Гарет не любил. Еще один выстрел, подкрепленный бранью догонявших, -- и в пристройке зажегся свет. Раскрылась дверь, и наскоро одетый дворецкий с ружьем наперевес, то и дело оглядываясь, пошел в сторону ворот. Филстин улучил момент и тенью растворился в тусклой желтизне дверного проема.
Суматоху на улице переждал в коридоре. Лестницу, ведшую из пристройки в основное здание, удалось миновать бесшумно.
Прошло около часа, улеглись даже сверчки, и инспектор начал восстанавливать в памяти местоположение гостиной. Гм... в памяти...
Получилось с третьего раза и то наугад. Гарет споткнулся о сундук и упал, тихо, как только мог, но сразу встать сил не нашел. Не обнаружил он их и минуту спустя. Просто не помнил, зачем нужно подниматься. Бессознательно дополз до камина и "по стеночке" стал на ноги. Сжал в кулак мраморного Нельсона и вместе с адмиралом рухнул обратно.
Пот застлал глаза. Филстин утирал его правым предплечьем, а пальцами норовил открыть крышку, обнаруженную в пьедестале. Как назло, утром инспектор тщательно остриг ногти, и потому металлическая пластинка не поддавалась.
По телу прошел мороз. Мелкой дрожью колотило руки и ноги.
Статуэтка выпала из ослабевшей руки, крышка отвалилась. По паркету катился бриллиант. Это предпоследнее, что успел запомнить Гарет. Последним явилось освещенное мерцанием свечи лицо мистера Чо.
Инспектор пришел в себя и почувствовал -- он этому не рад. Заплетенные за спинку стула руки мешала разъединить шершавая веревка.
-- Вы очень вовремя пришли в себя, инспектор, -- сказал Чо, бесшумно отхлебнув из фарфоровой чашки, -- нам пора отбывать.
Гарет улыбнулся.
-- Вы -- непалец? -- спросил он.
-- О, этот вопрос говорит, что вы о многом догадались, сэр. Да, я непалец, а точнее -- гуркх.
Появились слуги-индусы, которые начали выносить скарб. Мистер Чо прошелся по комнате.
-- Я готов удовлетворить ваше любопытство, инспектор. Но только отчасти. Не потому что собираюсь вас убить. Просто когда вас обнаружат, я буду вне пределов досягаемости.
Гуркх уселся в кресло и в ожидании чуть склонил голову набок.
-- Где Уолас? -- сквозь кашель спросил Гарет.
-- Он здесь, в Твиде. Мистер Стамбл -- неплохой сыщик... был... но он стал опасен для моего предприятия.
-- Он имеет отношение к памятнику?
-- Непосредственное! Скажу так: он в нем души не чаял!
-- То, что происходит -- это из-за бриллианта?
-- Опять в точку. У меня складывается впечатление, что не я, а вы мне должны рассказывать, мистер Филстин. Попробуем? Если что -- я вас поправлю.
Инспектор снова усмехнулся:
-- Глоток воды дадите?
Чо взглядом приказал дворецкому исполнить пожелание пленника. И Гарет начал:
-- Странное поведение твидцев не могло броситься в глаза только слепому. Однородная память не могла позволить ремесленникам и торговцам работать, ибо их профессии не обходятся без доли подлости, зависти и мести. А уж без воспоминаний о них -- подавно. То же и с "дурнопамятными" полицейскими и кустодами. Значит, они стали такими, какие есть сейчас, около месяца назад -- когда в город приехали сначала вы, а затем и Стамбл.
-- Потрясающе! -- Чо успел за это время набить трубку и теперь подкуривал ее от длинной спички. -- Продолжайте.
-- Стамбл узнал, что бриллиант находится у вас -- он уведомил об этом в записке, намекнув на адмирала Нельсона. Будучи у вас в гостях, я обнаружил статуэтку и пытался... -- у Филстина резко закружилась голова, -- выкрасть ее.
Мистер Чо достал из кармана коробочку, раскрыл ее и извлек бриллиант Гарасс.
-- Во многом вы правы, инспектор. -- Гуркх рассматривал драгоценность так, будто видел камень впервые. -- Проясню подробности. Многие века бриллиант находился в храме Катмандеб, но оттуда его украли англичане. Предполагаю, что на драгоценность навели предатели, согласившиеся служить в ост-индийских войсках. Это случилось еще до конфликта. Но они не знали о свойствах камня. Он, выражаясь научным языком, поляризует человеческую память. По преданию, бог дождя Индра наказал непальцев за гордыню -- они заметили, что вода с неба падает и без жертвоприношений, а потому уничтожили алтарь. Вместе с очередным дождем на разваленную чашу жертвенника упал камень и с тех пор непальцы разделились на две части: одни помнили добро, другие -- зло. Жить вместе стало невозможно, и кровь заливала страну до тех пор, пока бог смерти Яма не смилостивился и не подсказал: вокруг чаши нужно построить храм и в нем молиться. Совместные посещения Катмандеба примирили гуркхов и они жили в мире до прихода англичан. Кто знает, если бы ваши соотечественники не вывезли бриллиант, возможно, и войны не случилось бы. А так терпения не хватило ни у одной из сторон. Потому я счел должным приехать на остров и забрать Гарасс обратно. Поверьте, так будет лучше. Он и у вас много бед натворил.
-- Разрешите? -- Филстин взглядом показал, что хотел бы взглянуть на бриллиант.
Мистер Чо поднес камень к глазам инспектора и дал около минуты на изучение. Затем быстро развернулся и приказал слугам покинуть комнату.
-- Простите, сэр, время не ждет. Мне очень жаль, что вы так и не раскроете это дело до конца. Всего хорошего.
Гарет остался один в залитой рассветным солнцем гостиной.
Младший констебль Дэвис явится в особняк не раньше полудня.
Поводов для раздумий, хоть отбавляй: бриллиант мистера Чо оказался искусной подделкой.
Филстин попытался собраться с мыслями, но тут же отключился, повинуясь прихотливой воли Гарасса.
-- Сержант, какого черта? Вы опоздали на четверть часа! -- Филстин наконец-то размял затекшие руки. -- Срочно телеграфируйте в Бервик, пусть немедленно вышлют усиленный наряд с инспектором. Пусть составят ордер, образец я составлю. Промедление забвению подобно, Сержант!
Сам инспектор направился к дому Нила Хэка. Соседка подсказала, что скульптор находится у себя. Но Филстин сначала зашел в мастерскую с целью провести там небольшой обыск. Гарет обошел станок, чтобы изучить дальний угол комнаты, но споткнулся и упал. Коврик, на который он наступил, съехал в сторону, обнажив потайной люк. Открыв крышку, инспектор услышал стоны.
Глубина подвала оказалась около трех ярдов. В углу полутемного помещения на кровати лежал человек. Подойдя ближе, инспектор узнал в больном Уоласа Стамбла.
Солнце почти зашло за горизонт, а бервикские полицейские вместе с кустодами продолжали работу. Шутка ли -- снять с постамента памятник.
Сначала Гарет затеял демонтаж с мыслью, что внутри находится прах Стамбла, а где-то в недрах его организма спрятан бриллиант. "Оно останется во мне", -- вспомнил инспектор строчку из записки Уоласа. Когда выяснилось, что шотландец хоть и не здоров, но жив, эта версия отпала.