-- Ставить расследователя на "культурку" -- это как-то унизительно, что ли...
В кабинете главного редактора Первого телеканала окна зашторены. Кондиционер работает с гулом -- специальная опция в дорогих моделях. Для ностальгии по старым временам, и чтобы искажать "прослушку".
-- Я понимаю, что это дикость, но пойми, выхода у меня нет. Один культурный обозреватель -- на фестивале в Рейкьявике, туда нас еще пускают. Вторая, сволочь, напилась вчера и сломала ногу. Полчаса назад звонила, спрашивала, решит ли проблему инкрустация костылей стразами Сваровски. Гипса-то под вечерним платьем видно не будет. Нет, каково?
В сумраке кабинета смена дня и ночи проходила незаметно -- десять утра не отличались от десяти вечера. Под потолком висела шикарная люстра, кажется, подарок главреда "Британской Вещательной", но видеть ее включенной посетителям не доводилось. Иногда казалось, что само время не властно над кабинетом главреда.
-- То, что открытие Большого после реставрации перенесут, объявили еще в начале лета.
-- Да, но кто знал, что не вперед, а назад по времени?
Оба замолчали, сосредоточенно колотя ложками в чашках. Аромат кофе распространился по кабинету и принес помещению уют. Спор превратился в беседу.
-- Григорий Зурабович, ну есть же ребята на светских проектах, они вам руки целовать будут. Из новостийщиков можно взять разнорабочих, тоже обрадуются лишнему эфиру. В конце концов, международники...
Главред помахал рукой в такт словам, показывая: закругляйся. Дирижерский жест, если бы вместо чайной ложки была палочка. Собеседник не пошел на третью вольту, а сделал паузу.
-- Ты меня не уговаривай, потому что уговариваю я тебя. Думаешь, сам не понимаю, что засунуть известного всей стране расследователя Вячеслава Патричева на культурное событие -- как минимум, странно? Прекрасно понимаю! Во-первых, повторяю, известных медийных лиц нет, а там Президент будет. Не шмарам же разнорабочим у него синхрон брать?
Слава кивнул -- не шмарам, конечно.
-- Во-вторых, смена амплуа -- весьма любопытный ход. Эксперимент, можно сказать... -- Патричев пытался возразить, но главред показал открытую ладонь. -- Помнишь, как мы на проекте к восьмому марта делали, когда мужчины в эфире заменили женщин? Интересно же получилось, рейтинги хорошие на выхлопе. Талант заиграет новыми красками, к твоей главной черте -- быть в нужное время в нужном месте -- добавится оттенок универсальности.
Здесь Славику пришлось поднять руки вверх.
-- И в-третьих, -- Григорий Зурабович продолжил после молчания, -- сколько там тебе пунктов не хватает до коэффициента вселения?
-- Пятьдесят.
Теперь главред замолчал по-настоящему, без наигранного апломба.
Патричеву очень нужно перевезти в столицу мать, проживающую в Седкыркеще, правый берег Вычегды. После инфаркта врачи сказали, что для восстановления нужны медикаменты, которых нет в самой Перми, не то, что в Сыктывкаре. Позже выяснилось, что кроме Москвы и Петербурга нужного бета-блокатора нет нигде. В довершение бед умер единственный кардиолог районной больницы, а на его место никто не пришел.
Московскую прописку Патричев получил пять лет назад, как только перешел на Первый. И по закону имеет право вписывать родственников, если наберет нужный коэффициент полезности. Он состоит из трудовых пунктов, которые начисляются работодателем по утвержденной министерством сетке. Пятьдесят пунктов -- даже у телевизионщиков с их привилегиями, -- это года три добротной работы в режиме получасового еженедельного эфира.
Сколько господь отмерил маме, одному ему известно.
-- М-м-м... -- ответил главред, -- дилемма.
Отдав пункты Патричеву, Григорий Зурабович должен забрать их у остальных сотрудников. Коллектив под его началом состоял огромный, но каждый пункт был на счету и ожидался подчиненными чуть ли не больше аванса и зарплаты. Наверняка возникнут конфликты.
-- Да и не отличаю я ноту "до" от ноты "ля", -- начал заново Слава, но остановился под тяжелым взглядом с той стороны стола.
-- До шести вечера научись отличать. Пунктов я тебе не дам. -- Главред поспешил продолжить, чтобы отсечь возражения. -- Но свяжу с человеком, который обеспечит тебя медикаментами на год. Бесплатно. Все, работай.
Утопая в ворсистом ковре, Патричев добрел до двери и лишь оттуда осмелился задать последний вопрос:
-- Кто будет оператором?
Главред тоже тонул -- в клубах дыма. Точнее -- купался, наслаждаясь запахом.
-- С оператором тебе, Патричев, повезло. Будет номинант всемирного конкурса "Орел в движении". В Италии проводится. -- Многозначительная пауза. -- Что смотришь? Златоглазка согласилась.
Слава повернулся, открыл дверь и вышел в приемную. Глядя в глаза ни в чем не повинной секретарши, он выпалил:
-- Еще и Златоглазка. Черт!
В коридоре Славика перехватил Гор Хачатрян, ведущий юмористического шоу "Национальное большинство".
-- Привет, Слава-джан, поздравляю тебя, здорово сработал с министром внутренних дел.
Патричев пожал волосатую руку.
-- Да брось, ничего особенного. Стечение обстоятельств, я просто мимо проходил.
Не выпуская правой руки, левой Гор взял Славика за плечо.
-- Ты очень удачно мимо проходишь, да? Такого начальника поймал на взятке. За три года почти все правительство поменял случайно. Всегда в нужном месте проходишь. Нет, дорогой, это не случайность, это мастерство. Не то, что у меня -- написал в начале передачи "юмор" и мели, что хочешь. Думаешь, я не понимаю, как ты думаешь над каждым словом? Молодец, слушай. Спасибо тебе. Восхищаюсь.
Вырвавшись из борцовских объятий Хачатряна, Славик быстрым шагом направился в свой кабинет.
На столе лежал обычный для пятницы конверт с гербом в правом верхнем углу. В начале и конце рабочей недели министерство Правды информировало ведущих журналистов об индексе честности. Сейчас он упал до критической отметки -- один лживый материал, и прощай часть территории.
Через пять лет после аннексии Крыма, войны на Донбассе и экономического коллапса, Россия обратилась за помощью к Китаю. Поднебесная была не против помочь, но взамен требовала Восточную Сибирь, причем пустую -- российское население должно было покинуть территорию. Затем Россия обратилась к Соединенным Штатам. Те согласились помочь на более гуманных условиях: возвращение завоеванных за три столетия земель Германии, Финляндии, Румынии и Украине, установка военных баз Альянса на территории России, прозрачные выборы и введение индекса честности для СМИ. В Западной Европе, США и Китае его ввели годом ранее.
Все выходящие в эфир и интернет материалы российских журналистов тщательно проверялись специальным отделом "Репортеров без границ". Если информация оказывалась ложной, в зависимости от ее объема и масштаба темы, индекс честности понижался. Когда достигал критического уровня, Россия теряла часть территории, которую забирало государство с высоким индексом.
Китайцы быстрее остальных поняли суть процесса и, пока россияне шарахались от наплевательства на индекс к поклонению ему, обязали журналистов говорить правду под угрозой расстрела и забрали земли от Урала до Хабаровска. Оставшийся кусок перед Тихим океаном медленно доела Япония. Этого хватило российскому руководству, чтобы зауважать собственную прессу и дать ей свободный голос.
На тот момент "зависли" области западнее Уральских гор, в том числе, и республика Коми, в которой есть город Седкыркещ на правом берегу Вычегды. Ближайший в очереди на эти территории -- Скандинавский Союз.
-- Але, не занят?
В двери показалась рыжая копна волос, держащихся вместе против всех законов физики. Лицо -- с острыми, почти мужскими чертами, глаза -- дикого зверя, которого долго держали на привязи и так одомашнили. Все вместе давало особый шарм, как приправа к мясу -- острая, но с ней вкуснее.
Златоглазка.
-- Вечером в Большой с тобой, что ли?
Она зашла, не дождавшись разрешения, и подперла спиной стену. Слава никогда не работал с ней, общался пару-тройку раз на корпоративах и не знал, какую модель общения выбрать. Оттого мешкал перед каждой фразой.
-- Со мной.
-- Че надо будет?
-- Как обычно на светской хронике -- адресный план, гости, интерьер. Ты часто такое снимаешь.
Она закатила глаза.
-- Ну, думала, у тебя свежий взгляд, новые задачи, вдохновение... а ты обычный ремесленник. -- Славик отвлекся от чтения, но Златоглазка уже взялась за дверную ручку. -- Ладно, возьму пацанов, поедем, пристреляемся.
-- Разве тебе нужно пристреливаться?
Остановилась на полушаге, повернулась и долго смотрела, будто подбирая едкую колкость. Славик выдержал взгляд, до конца изображая удивление.
-- Там свет сложный, -- проговорила она тихо.
Златоглазку не любили -- ни начальство, ни подчиненные. Личный фронт, насколько знал Патричев, у нее тоже -- сплошная нейтральная полоса. Но оператор -- от бога, таких в мире с десяток. Остальные девять -- мужчины.
Технология "майнд-видео" появилась в Америке в двадцатых годах, спустя десяток лет она пришла в Россию, как все никчемные разработки враждебного запада.
С помощью очков "тиви-глэс" оператор снимает картинку, которая записывается в мозг и оттуда через ментальный роутер сливается по биоволокну на сервер. Монтажер, в таких же очках, прогоняет снятое через себя, в уме собирает сюжет и выкладывает в эфир. Аппаратура гарантирует качество картинки с поправкой на человеческие возможности. В идеале оператор должен обладать зрением в две тысячи сто шестьдесят точек, слухом как минимум пятьсот двенадцать битрейт и мозгом, который способен усвоить эту информацию. Монтажеру ашди-зрение не нужно, но необходимы умственные способности, аналогичные хотя бы шестнадцатиядерному процессору. Со временем разработали "майнд-видео" для редакторов, режиссеров, звукооператоров и журналистов. Природные способности медийщиков развивались на специализированных тренингах, сначала очень дорогих, а ныне -- по умеренной цене.
В подчинении у Златоглазки находились пять операторов. Ее особенность -- соединять поступающие картинки в режиме прямой трансляции. Использовать такого специалиста для новостийного сюжета -- забивать микроскопом гвозди. Видимо, свободное время совпало с желанием заработать -- деньги и полезность. Или у Григория Зурабовича нашлись другие аргументы.
В оставшееся до съемок время Патричев созвонился с травмированной журналисткой, почитал статьи о реконструкции Большого, посмотрел сюжеты и фотографии. Еще раз изучил пресс-релиз. Общая смета денег, из них фасад -- столько-то, внутренняя отделка -- столько, при чем самый дорогой материал -- сусальное золото итальянского производства, которым покрыты стены и потолок главного зала. Задействовано рабочих, освоено в сроки, гарантия -- тридцать лет.
Славик погрузился в тему, однако ее новизна несла дискомфорт, будто вместо воды купаешься в масле. Вроде, по фактажу все складывается, но что-то выпадает, какой-то паззл правильного размера попал в коробок из другой картинки. Вставь его -- не заметишь, если пристально не всматриваться.
В пять вечера журналистов собрали возле фонтана и начали экскурсию-летучку по мотивам реставрации театра. Проводил сам директор, Ян Игоревич Белый. Слава мысленно поблагодарил Златоглазку за то, что пристрелялась раньше. Не сделавшие этого операторы ходили вместе с журналистами и мешали болтовней на профессиональном жаргоне. Златоглазка со своими гоблинами сидела на ступеньках под колоннами и пила кофе. Складывалось впечатление, что начальница подбирала операторов по внешности -- чтобы никто не выглядел лучше нее.
Внутри больше рассказывали о том, где можно снимать, а где нельзя -- меры безопасности президентской охраны. О ремонте провожатый лишь обмолвился: сцена, сиденья, ярусы. Остальное есть в пресс-релизе. Славик поймал себя на мысли, что по привычке осматривает зал, как место преступления, стараясь замечать подробности. И все равно что-то ускользало от внимания, то, чем питается червячок сомнений.
-- Подход к президенту будет здесь, -- директор показал на баннер с маленькими логотипами театра по всей площади. -- Прошу соблюдать корректность при работе. Время на подход -- пять минут. А сейчас к вашим услугам я.
Златоглазка появилась внезапно и первой приготовилась к синхронному интервью. Остальные операторы еще подстраивали очки, а она включила стереоприемники на обоих ушах. Включились две киловаттные лампы, и запись пошла.
Патричев задавал вопрос первым, на правах представителя главного канала страны. Сначала для вежливости поинтересовался сложностями во время ремонта и реставрации, а потом спросил то, чем действительно интересовался:
-- Почему для внутренней отделки использовалось итальянское сусальное золото?
Белый начал отвечать, но потерял мысль: перешел на другую и запнулся. Собеседники российских журналистов тоже прекрасно помнили об индексе честности, и память эта держалась на плачевных примерах. Используя интервьюера как первоисточник, журналист снимает с себя ответственность за ложь.
Ян Игоревич попросил второй дубль, с которого весьма уверенно рассказал, что итальянский материал хоть и намного дороже, но качество того стоит. А поскольку гарантия на интерьер -- тридцать лет, то экономить нельзя: не так мы богаты.
-- Время, за которое внешние свойства материала останутся неизменными, у европейских производителей гораздо больше. А вы в своем репертуаре, Вячеслав, -- закончил Белый, скривив рот.
На остальные вопросы он отвечал бойко, не скупясь на улыбку и хлесткие метафоры. Потому что спрашивали обывательскую чушь. Коллеги Патричева съели не одну собаку в теме культуры, но ответы им нужны понятные среднему зрителю. А ему подавай закулисные интриги, цены на билеты и подсветку фонтана в вечернее время.
Журналист -- это профессиональный дилетант. И чем выше зарплата, тем более поверхностными должны быть вопросы. Этому не учили. Это в России понятно без учебников.
Златоглазка расставила мальчиков по точкам, сама не отходила от Патричева, держалась в стороне, подчеркивая независимость. На самом деле ждала указаний -- что и где снимать. Как -- это ее вопрос, но за содержание отвечает журналист, в этом его начальственная ипостась, за это их недолюбливают операторы -- гениальные художники кадра, связанные по рукам и ногам тупостью репортера.
В холле появился огромный человек в костюме, с лысой головой и лицом в шрамах. Его боялись не из-за пудовых кулаков и высокого роста. Страшна была мысль, что природа в принципе способна создать такого андроса, и перед этой ужасной мыслью трепетали.
Начальник охраны Президента. Работа началась.
Подход организовали быстро, с проверкой документов и легким обыском. Невзрачный человечек пролепетал в глаза и уши операторам заготовленные ответы. До того Славику не доводилось иметь дело с первым лицом, у себя на съемках он сам был первым лицом. Теперь он ощутил низость при кажущемся равенстве. Наверное, то же чувствовала Златоглазка.
С остальными гостями Патричев поступил просто: подсматривал, кого в холле берут для синхрона коллеги, и спустя некоторое время подходил сам. Нужно-то будет два-три интервью, но лучше перебрать материал, чем недобрать.
После третьего звонка зрители собрались в зале. Журналистам определили ложу в первом ярусе, справа от сцены. Как только публика стихла и зазвучал оркестр, Славик понял, что его беспокоило.
Погасили огромную люстру под потолком.
Сложный свет, говорила Златоглазка. Ни в пресс-релизе, не из уст директора -- ни слова о люстре. А она есть на всех фотографиях, своего рода символ главного зала. И сусального золота на ней, учитывая площадь изогнутых поверхностей, не меньше, чем на стенах.
Златоглазка снимала "Бориса Годунова", тут же собирая на планшете картинки от пяти операторов. Славик тронул ее за плечо, она повернулась не сразу. Посмотрела, как на муху от которой нужно отмахнуться.
-- Че надо?
-- Надо, чтобы ты сняла люстру.
-- Эту? -- она показала глазами вверх. -- Лестница нужна.
-- Я оценил юмор, но просьба серьезная. Нужен очень крупный план.
-- А я не шучу. Как я ее достану? Тем более -- очень крупно? Либо лестница, либо с пятого яруса. Но выше третьего, где Президент, все закрыто, тебе же объясняли на экскурсии.
-- Послушай, ты меня обвиняла в ремесленничестве. Разве я тебе ставлю не интересную, ординарную задачу? Ну так выполни, ты же профессионал!
Она поджала губы и отвернулась. По внутренней связи вызывала на свое место одного из "оперов", тот явился через минуту. Пока калики перехожие молились за избрание на царство Бориса, Златоглазка дала вводные и, не глядя в сторону Патричева, вышла из ложи.
"Будет дело", -- решил Славик и направился в кабинет директора.
В том, что Ян Игоревич у себя, сомнений не было. Начальник должен быть на месте, особенно если вокруг происходит многолетняя рутина, изученная вдоль и поперек.
Через приемную он прошел свободно, постучал в дверь и получил приглашение войти. В скромном не по должности кабинете шла прямая трансляция с основной сцены -- царское коронование в Кремле. Белый щелкал по клавишам ноутбука, иногда отвлекаясь на пение хора.
-- А, это вы, Вячеслав, проходите. Вопросы?
-- Да, вы говорили -- обращаться если что. Но предпреждаю, что разговор будет под запись.
Патричев надел "тиви-глэс". Белый закрыл ноутбук и сцепил пальцы, положа руки на стол.
-- Звук сделать тише?
-- Если можно.
Директор хлопнул трижды в ладоши и умный кабинет убавил громкость телевизора.
-- Ян Игоревич, скажите, для внутренней отделки главного зала использовалось сусальное золото одного производителя?
Белый помолчал немного, протирая тряпочкой очки. Обыкновенные, стеклянные, в пластмассовой оправе.
-- Это мы уже пишем? -- Слава кивнул. -- А ведь я так и знал, господин Патричев, что вы придете ко мне с этим вопросом. Когда узнал, кто будет он первого канала. Вы, наверное, думаете, что ваш визит -- случайность? А я думаю -- нет.
Слава пожал плечами и показал пальцем на свои очки.
-- Давайте к делу. Люстра?
-- Да-да, сейчас отвечу, -- продолжил директор. -- Врать я вам не могу, сами понимаете. Но перед тем прошу выключить запись и послушать меня так.
Нажав паузу, Славик не выключил очки -- все равно собеседник никуда не денется, а баланс белого нужно выставлять заново. "Баланс белого": хорошо звучит в данном случае, надо будет запомнить для текстовки.
Разведя руки в стороны, Патричев приготовился слушать.
-- Значит так, -- начал Белый, -- конечно, люстра. Мы -- национальный проект и от нас кусают хорошо. -- Он показал пальцем вверх. -- Это журналистам врать запрещено, а политикам и хозяйственникам -- сколько угодно. В общем, четверть суммы на реставрацию мы потеряли, еще не получив ее. По дороге через тендеры потеряли еще пару копеек. На итальянское золото для люстры не хватило, пришлось брать китайскую контрабанду.
-- Высоко висит, ярко горит, оттенки никто не заметит?
Ян Игоревич покривился и кивнул.
-- Документы в порядке, -- продолжил он, -- по актам везде -- Италия. Я не сомневаюсь в вашем таланте и уверен, что при желании вы раскопаете это дело до конца. Но вопрос как раз в том, появится ли желание?
"Сейчас будет покупать, -- подумал Слава с улыбкой на лице, -- интересно узнать цену. Поднялась ли с последнего раза?". Министр внутренних дел через подставного обещал сто тысяч биткоинов, десять миллионов долларов по нынешнему курсу.
Патричев склонил голову к плечу в немом вопросе.
-- Я дам вам пятьдесят пунктов. Добавят к коэффициенту завтра. Послезавтра можно вселять. У меня все готово. Говорю же, я понял комбинацию еще утром.
Правда обязательно всплывет, и тогда республика Коми разорвется по кусочкам. В Скандинавии очень хорошая медицина, сердечно-сосудистую они лечат качественно. Осталось выбрать -- Родина-мать или просто мама.
Глядя на диалог Пимена и Отрепьева, поющих без звука, Славик представлял себя на месте лже-Дмитрия -- возможности большие, но и опасно очень.
Златоглазка всегда носила в сумке косметичку -- для тех, кто в кадре. То лицо блестит на свету, то глаза нужно "подправить", то брови подвести. Хозяйка пользовалась содержимым в крайних случаях.
Глядя в зеркало, Златоглазка боялась, что сейчас в туалет кто-то зайдет и разоблачит ее коварный замысел. Впрочем, зеркало показывало, что все не так плохо. Операторский опыт помогал убирать недостатки и подчеркивать достоинства. Выходя из уборной, Златоглазка столкнулась с какой-то кисейной барышней из светского круга. Та мило поздоровалась и поспешила за дверь, с трудом давя смех.
-- Че надо? -- спросил начальник президентской охраны.
-- Здравствуйте, -- Златоглазка опустила глаза и похлопала тушированными ресницами. -- Я оператор первого канала, мне журналист дал задание снять люстру.
На лице охранника отразилась работа мысли во всей своей неприглядности.
-- А че ее снимать, она не мешает.
-- В смысле, на камеру. То есть, на "тиви-глэс", -- Златоглазка взяла громилу за руку.
Ошалев от количества незнакомой информации в единицу времени, охранник наморщился.
-- Первый канал? А очень нужно?
-- Очень, -- Златоглазка схватила необъятную лапу второй ладошкой и улыбнулась.
Будь она богатой дамой, а охранник -- маститым альфонсом, от такой улыбки он бы получил удар и навсегда забросил ремесло, уйдя на завод токарем. Андрос улыбнулся в ответ (так же очаровательно), склонил квадратную голову и прошептал на ухо:
-- Только быстро, бл..., и без фокусов.
Она чмокнула его в шрам на щеке и унеслась вверх по лестнице. Под арию шинкарки он стоял обескураженный целую вечность. Секунд пять. Потом отвлекли по рации.
Сдерживая позывы тошноты, Златоглазка добралась до съемочной точки -- пятый ярус, чуть правее центра, почти над президентской ложей. Получалось красиво -- и крупный план элементов люстры с бликами, и расфокус (никаких фокусов) от нее на сцену, и диагональ через золоченую красавицу в оркестровую яму.
Будто случайно, направила "камеру" на президента -- видно плохо, но понять можно: строгое лицо, вдумчивый взгляд на сцену, зеленая лампочка на затылке... что за черт?
Кукла?
На плечо легла тяжелая рука.
-- Все, -- сказал охранник.
И снова улыбнулся. Теперь Затоглазка рассмотрела золотые "шестерки" в уголках рта.
-- Все. -- Она сняла очки и подняла вверх.
Он проводил ее до журналистской ложи, галантно придерживая под локоток. Рука Златоглазки онемела еще на третьем этаже, к концу путешествия мышцы превратились в вату. Подставив на прощание щеку в угрях, андрос получил желаемое и жестко взял даму за ягодицу.
Боль в спине затмила остальные неудобства.
Довольный собой, начальник охраны вразвалочку направился к посту.
Текст Славик написал до антракта, в конце добавил восторженный отзыв зрителя и передал Златоглазке. Сидя в микроавтобусе, по дороге на канал они с монтажером собирали картинку, причем у Златоглазки был такой порыв энтузиазма, что Патричев усомнился -- не подсунули, случаем, кого в Большом вместо нашей буки. На подъезде к Останкино сверстали сюжет и закачали в планшет. Славик смотрел на ходу, пяти минут хватило на путь от парковки к эфирной.
-- Все здорово, коллеги, -- сказал он без эмоций. -- Только крупняк люстры замените на что-нибудь общее. И расфокус в фокус через люстру на сцену -- тоже.
Златоглазка хватала воздух ртом, не в силах сказать слово. Отпустила короткую, но увесистую пощечину и убежала по коридору в слезах. Сотрудники канала смотрели вслед и переглядывались: Златоглазка плачет? Она способна? Кто этот идиот?
-- Не мое дело, Слава, -- сказал монтажер, -- но кадры с люстрой действительно самые сильные. Остальное -- полова: съедобная, но невкусная.
Славик ответил, не глядя в глаза:
-- По закону о копирайте снимать можно только пролог. А там -- первое действие.
Монтажер резал картинку на том же планшете и ответил, когда закончил:
-- Зря ты так. Обыватель не отличит Кремль от корчмы. А хорошие кадры оценит, подсознательно. Когда красиво, и дураку понятно.
-- Ладно, -- Патричев махнул рукой в сторону эфирной. -- Передавай на выпуск.
Главред редко смотрел новости своего канала в прямом эфире. Настоящий руководитель должен поставить дело так, чтобы не контролировать его ежеминутно. Но в тот вечер он с интересом посмотрел сюжет об открытии Большого после реставрации. Хороший сюжет, гладкий. Патричев как будто всю карьеру работал на "культурке". То, что нужно зрителю, уставшему к вечеру от сенсаций -- архитектура, опера, бомонд... И никаких расследований.
Надежда Севастьяновна Патричева приехала в Москву через неделю, сразу прописалась и поступила на лечение в спецбольницу по социальной карте.
С разрешения главреда и по договоренности с оргкомитетом "Орла в движении" Златоглазка изменила конкурсную работу, добавив кадры из обновленного Большого театра.
Патричев продолжил работу журналиста-следователя и в течение двух недель закончил серию сюжетов о генеральном прокуроре. Того отправили в отставку в связи с открытием уголовного дела.
Тем временем мама прошла месячный курс и получила от врачей заверения в том, что год проживет без проблем.
Жюри "Орла в движении" высоко оценило работу российского оператора и присудило ей вторую премию фестиваля. Итальянская публика была в восторге, кроме владельца завода по производству сусального золота. Он заявил международный иск о защите чести и достоинства. Не могла его компания поставить материал со следами окиси меди, которые прекрасно заметны на крупном плане.
Сыктывкар и Эжвинский район отошли Скандинавскому Союзу по праву очередности. Никто из жителей не покинул место прописки. Директор Большого театра Ян Белый получил пятнадцать лет с конфискацией. Патричев -- десять лет поселения. Отбывать срок отправился один -- мама умерла перед Новым годом. Спокойно, во сне.
Остаток своих недолгих дней Славик провел на западной границе России -- в Можайске. Однажды соседи сообщили, что журналист долго не выходит из квартиры. Его нашли в кресле, с наушниками на голове и разряженным плейером в руке. Сильное алкогольное опьянение, не выдержало сердце. Эксперты установили: последнее, что слушал покойный, -- монолог "Смиренный инок" летописца Пимена из второй картины четвертого действия оперы "Борис Годунов". Там, где речь о чудесном исцелении слепого, помолившегося над могилой царевича Дмитрия.