Григоров Сергей Львович. Третий шаг. Пролог

ТРЕТИЙ ШАГ

ПРОЛОГ

Гость явился в неурочный час, когда пламя свечей золотило вязкую утреннюю стылость. Держа Кафзиэля на руках, я открыл дверь почти сразу, как он позвонил.

- Простите, здесь живет...? - он произнес Имя.

- Нет. Вы ошиблись. Такая здесь не проживает.

- Странно... Ее дальние родственники просили передать кое-что, дали этот адрес. Вы давно здесь живете?

- Больше недели.

- И ничего не знаете о прежних жильцах? Девушка с матерью...

- Не интересовался. У меня своих забот хватает. Я сам здесь случайно. Квартира не моя - моих знакомых, а я нечто вроде хранителя. Про старых жильцов слышал лишь, что они вообще уехали из города.

- Куда?

- Ну, куда отсюда уезжают, получив приличные деньги? В столицу, конечно. Только там в наше время можно найти и нормально оплачиваемую работу, и квалифицированную медицинскую помощь.

- У них... были какие-то проблемы со здоровьем?

- Не могу сказать ничего определенного. Вроде бы у старшей был неблагоприятный диагноз. Так, всего лишь подозрение - в здешних больницах сейчас не проводится ни одно сколько-нибудь серьезное обследование. Врачи лечат по наитию, так же ставят и диагнозы.

- Странно. На здоровье они не должны были жаловаться.

- Они и не жаловались. Но подозрение на болезнь зачастую страшнее ее самой.

- Понятно-понятно. И вы не знаете, как их можно найти?

Я пожал плечами.

Он стоял в нерешительности, переминая ногами. Возраст его был неопределенно большой. Куцая, явно не по сезону шапочка. Изношенное пальто. Воспаленные глаза.

Нервно бившаяся жилка и чуть трясущиеся руки выдавали крайнюю степень усталости, однако его уверенность в благости мира являлась неиссякаемым источником скрытой силы. Такой человек не может вызвать жалости, и я не сказал, что его поиски напрасны. Далее держать его у порога показалось неудобным, и я предложил ему войти, выпить чаю с дороги. Мое приглашение было принято с чуть заметной благодарностью.

- Это мой квартирант, - сказал я, сбрасывая Кафзиэля на пол. - Зовут Авдеем, нрав злой, так что без особой нужды не трогайте.

- Хороший котик, - сказал гость чуть заискивающе.

Раздевшись, он прошел в комнату, оглядывая обстановку с нескрываемым интересом. На груди у него, придавливая, висел тяжелый орнаментированный крест. Увидев иконы, зажженные свечи, испытал явное облегчение. Баул свой он оставил в прихожей, и Кафзиэль на свой манер принялся изучать незнакомый предмет.

- Вы верующий?

- Да как вам сказать, - ответил я, заваривая чай. - И да, и нет. Я не отрицаю существования Бога. Однако иконы не мои.

- А-а понимаю. Вы ученый. Верно я угадал? Могу сказать даже больше: судя по вашей библиотеке, вы биолог... Или астроном?

- Идите сюда, на кухню. Все готово.

Я разливал чай, и синеватая дымка клубилась по белизне фарфора. Свежий мед потел в блюдце. Рядом, сливочно благоухая, громоздилось рассыпчатое печенье, восточные сладости. Теснились вазочки с орехами и сушеными фруктами. Чуть в стороне улеглось блюдо с янтарной красной рыбой, нарезанной тонкими - до прозрачности - ломтиками. Как я и ожидал, великолепие стола вытолкнуло страсть проповедника наружу.

- Так, значит вы ученый, и естественно, сопрягаете веру с догмами своей науки. Для вас Бог, видимо, существует прежде всего в виде всеобщей гармонии. А Мессия? Верите ли вы в Его приход?

- Больно тяжело согласиться с ним.

- Почему? Наука не позволяет? Вы, материалисты, - говорил гость, брезгливо ломая пахлаву, - нелогичны и непоследовательны. Вы утверждаете, что единственный правильный метод познания мира - научный, что наука позволит вам со временем узнать все. При этом вы забываете - или делаете вид, что забываете - одну малость, а именно то, что наука занимается только повторяющимися событиями. Такими, которые можно тиражировать бесконечно. Для которых можно установить единственную причинно-следственную связь, представить ее в виде некоей закономерности, не зависящей от воли наблюдателя. Однако любое явление, любой процесс существует только в единственном числе. Уже древние подметили, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Неповторимость - неотъемлемый атрибут природы. Разве можно этим пренебрегать?

- Почему бы и нет, если понимать уникальность как продукт множества малозначащих деталей? Скажем, определяя местоположение какой-либо звезды можно - да и нужно - не учитывать, какая температура у тебя в квартире, что ты ел на завтрак и так далее.

- Вы уверены?

- Абсолютно. И убеждался в этом множество раз.

- Я допускаю, что вы рассчитаете, например, траекторию брошенного камня достаточно точно. Для предметов какого-то масштаба в каком-то диапазоне времени вы можете говорить о предопределенности, и спорить с вами будет трудно. Но так ли предопределены явления микромира, коли пришлось для описания их изобретать новый, чуждый окружающему миру язык - квантовую механику? Так ли предопределено поведение сложных систем? Вот простейшая сложная система: рука с зажатой игральной костью. Вы можете сказать, что предопределено выпасть единице?

- Зато я кое-что могу сказать о вероятностях событий.

- Опять-таки предполагая возможность повтора действий. А это принципиально неверно. То, что мы, люди, воспринимаем как случайность, на самом деле промысел Божий. Он ведет и оберегает нас.

- Ведет? А как же тезис насчет свободы воли?

- Упаси Бог, я его не отрицаю. Ни в коем случае. Вы неправильно поняли. Бог не принуждает нас. Он ведет и оберегает, чтобы мы сами, по своей воле пришли к Нему.

- Зачем?

- Все в мире имеет свое предназначение. У человека тоже должна быть цель. Иначе жизнь лишена смысла.

- Все наши поступки - или некая часть их - осмысленны. Мы постоянно ставим какие-то цели и добиваемся их.

- Но это маленькие цели, ничтожные желания. Я говорю о смысле существования. Что может быть выше, благороднее приобщения к Богу?

- Отсутствие всякой цели.

- Не понял.

- Что здесь непонятного? Изначальная бессмысленность существования - и самое тяжкое проклятие, и высшее благо человека. Любая цель, какой бы она ни была, - все равно ограничение. Действия человека, добивающегося чего-либо, можно предугадать. Он становится конечной системой, занимающей какую-то свою нишу мироздания. Человек, не имеющий цели, потенциально способен на все. Лишь Ничто не имеет границ, все остальное заперто в клетке своего определения. Так зачем человеку, если он действительно наделен свободой воли, добровольно обрекать себя на заточение?

- Потому что есть опасность подчинить свои помыслы Зверю.

- Да, есть. Ну и что? С ней можно тоже бороться.

- Бороться? Тоже?

Он застыл с открытым ртом, с ужасом глядя на меня.

- Вы не принимаете науку потому, что просто не умеете извлекать из нее пользу, не владеете научным методом познания. Вот сегодняшний пример. После поверхностного осмотра вы предположили, что я астроном, и успокоились на этом. Будь у вас чуть больше впечатлений, вы, наверное, решили бы, что я астролог. В любом случае вам надлежало незамедлительно проверить свои догадки, чтобы не оказаться ненароком - как, собственно, и вышло - в неудобной ситуации. В действительности звезды интересуют меня лишь в той степени, в какой они помогают предсказывать события. Наука утверждает, что ни одно явление не может возникнуть из ничего, само по себе. Для уникальных явлений и предвестники из ряда вон выходящие - не заметить их невозможно. Вспомните-ка Вифлеемскую звезду. Располагаемый мною инструментарий позволяет точно и заблаговременно рассчитать все обстоятельства появления такой сверхъестественной сущности, как Мессия. А раз Он обладает огромным могуществом, значит легко уязвим. Где его наиболее слабое место? Правильно, в непорочном зачатии. Да вы не переживайте, Его Двойник-Антипод, как сущность не менее могущественная, так же уязвим. Он не проявится, если возникнет не в неге и богатстве, а, скажем, в тюремной камере. Поскольку же сейчас в нашей стране все богатство имеет криминальную историю, предотвратить появление Зверя не представляет никакого труда. Уверяю вас, что весьма продолжительное время нам не грозит потеря беспредельности.

Он поспешил уйти. Уже стоя на пороге, метнул отравленную стрелу.

В молодости, сказал он, я встречал людей, чем-то похожих на вас. Они верили, что мир предопределен, и от воли человека ничего не зависит. А жизнь нам дана для удовольствий. Помните, раньше был обычай исполнять перед казнью последнюю волю осужденного, дабы он уходил из жизни умиротворенным? В сравнении с Вечностью и час, и год, и тысяча лет - ничтожное мгновение. Рождаясь, человек несет печать смерти, и Бог по бесконечному милосердию Своему позволяет ему немного... пошалить.

Я молча закрыл за ним дверь. Вернулся на кухню, сгреб все со стола в мусорное ведро. Вкусная еда - что костыль: передвигаться позволяет, но лишает удовольствия просто ходить. Я не калека, и для наслаждения жизнью мне не нужно ничего, кроме чистой воды и грубой лепешки.

Ныло сердце. Гость вез сильнейшие амулеты-обереги. Неплохо бы заполучить их. Я позвонил Исполнителю. Уволившись из больницы, он тяготился бездельем. Украсть баул, помеченный Кафзиэлем, составит для него небольшое развлечение.

Повесив телефонную трубку, я умыл руки и открыл эту книгу.

Оставить комментарий © Copyright Григоров Сергей Львович (pet785@yandex.ru) Размещен: 05/06/2020, изменен: 05/06/2020. 10k. Статистика. Глава: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Далекое высокотехнологичное будущее. Человечество готово к очередному, третьему эволюционному шагу. Первый шаг был - обретение гоминидами разума - позволил создать цивилизацию. Второй шаг совершили люди, обладающие паранормальными способностями, в результате чего получили почти безграничную власть над материальным миром.

Григоров Сергей Львович : другие произведения.

Третий шаг. Пролог