Аннотация: Специалистка по нанайской борьбе - Первые несколько слов - Краткая лекция о паровозах.
Глава вторая.
1.
Мари не знала, что ее ждет впереди, но твердо верила в свое будущее. Здесь, в Пиладо, она прожила восемь лет и добилась уважения, граничащего с обожанием - ее статус стоматолога, удаляющего зубы без боли, помог ей в этом. Но уважение... Даже обожание... Что это для красивой, молодой и умной девушки в неполные двадцать восемь лет?
Легко она поднялась с кровати и подошла к зеркалу.
Легкие блестящие волны шелковистых волос струились по плечам и спине. На щеках - румянец, яркие голубые глаза, искрящиеся добротой и умом из-под длинных ресниц, дерзкий носик, красиво очерченные скулы и мягкие чувственные губы. Одетая на ней белая блузка была немного строга, но подчеркивала изящную линию шеи и красивую упругую грудь. Тонкая талия, четко очерченная линия бедер и длинные прекрасные ноги дополняли портрет удивительной незнакомки, возникшей перед ней в зеркале.
Да, Мари была красива.
Но приемные родители, вырастившие ее, давшее ей хорошее образование и сделавшие ее тем, кем она стала, научили ее основной и непреложной истине - главное не красота.
Главное, это то, что скрывается за прекрасным лицом и гибким станом, то, что превращает красивую женщину в обитель нежности, ласки, любви.
Ум, доброта, честь...
Для многих девушек, которых знала Мари, эти и многие другие добродетели, были недоступны. Когда она занималась вышиванием или играла на арфе, познавая азы мастерства, эти девушки прожигали свою жизнь в местных беспутных барах, развлекались азартными играми и, подумать страшно, меняли мужчин, словно перчатки. Их жизнь была подобна короткой жизни мотыльков, сгорающих в пламени настольной лампы. Что оставалось после них? Только горечь воспоминаний, боль утраты и тяжесть потерь.
Мари отвернулась от зеркала и вернулась на ложе.
Легкий морской бриз осторожно колыхал занавески на окне и наполнял комнату удивительной свежестью близкого вечернего пляжа, навевая спокойствие и умиротворение. Этот дом перешел к ее приемному отцу по наследству, и Мари прекрасно помнила тот день, когда отец первый раз привез их сюда с мамой.
- Это наше старое семейное гнездо, - с гордостью сказал отец, поводя рукой. - Здесь вырос я и добился первых успехов. Надеюсь, Мари, тебе, выросшей у моря, он станет близким и родным...
Она оглядела задумчивый пляж, близкий маяк и дом, высокий и строгий, высившийся на берегу, подобно молчаливому стражу.
- Да, папа, - кивнула Мари. - Мне очень нравиться.
Это было много лет назад, и она воспринимала происходящее с ней, как сказку. Так оно и было, отчасти. И дом, и удочерившие ее люди, добрые, заботливые, мягкие, - все это стирало из памяти прожитые тяжелые годы детства, хотя шрамы оставшиеся с той поры, напоминали о себе даже сейчас, когда Мари из маленькой веснушчатой девчушки в очках превратилась в прекрасную женщину.
Она помнила многое из того, о чем не хотела помнить никогда.
Как можно забыть голод и лишения, выпавшие до долю маленькой девочки, рожденной на берегу Ледовитого океана в маленькой юрте, овиваемой ветрами? Как стереть воспоминание о гибели настоящего отца, затоптанного пингвинами во время охоты и медленном угасании мамы, застудившейся после бани в ближайшем поселке? Как изгладить из памяти леденящий вой волков во время брачного периода и обиженный рев белого медведя, оскальзывающегося на покрытом холодной водой льду? Или танцы шамана племени вокруг костра после огненной воды, привезенной геологами?
Ее приемный отец и был в геологической партии, приехавший изучать остатки упавшего давным-давно метеорита. Мари, тогда еще Машу, сразу поразили его проницательные добрые глаза, - глаза человека видевшего и знающего все на земле, чуткие и заботливые к чужому горю. Эти глаза и подарили ей новую жизнь.
Мари с удовольствием перевернула раскрытую книгу и откинулась на подушки.
Чтение было страстью и, одновременно, испытанием ума.
Иногда ее пытливый взгляд находил и замечал несоответствия, неточности, а иногда и совершенно невозможное, упущенное редактором, и тогда радостное ощущение всемогущества наполняло сердце Мари счастьем.
Вот и сейчас.
Она с удовольствием сделала пометку.
Разве можно в С++ так назначать классы? Явная опечатка...
- Быстро только кошки рождаются, - парировал я. - А у меня творческий процесс.
- Я, кстати, вот что подумала, пока домой ехала, - сказала Ирка. - Ты все-равно не сможешь грамотное описание дать. Может тебе осканировать пяток книженций и прямо из них втыкать цитаты? Ну, подредактируешь там, маленько... А то я, боюсь, ты со своим творческим процессом, опять какой-нибудь боевик забацаешь...
Я почесал затылок.
Здравая мысль, черт возьми...
- Посмотрим, - уклончиво сказал я. - Ты завтра почитай и скажи, что к чему...
- А почему не сегодня?
- А потому, - отрезал я. - Устал я, как собака. Романы писать - это тебе не по кабакам шляться.
- А я не шлялась. Так, посидели немного...
- Я вижу... И, давай, мать, до завтра...
- Деваху сделал нанайкой? - поинтересовалась она. - С арфой.
- Со всем сделал, - успокоил я ее. - Даже с Си плюс плюс...
- С чем?
- С языком программирования. Читает она книжки по нему в свободное от зубовыдирания время...
- Началось, - всплеснула она руками. - Опять чушь какую-то приплел... Отсканируй, прошу тебя... И уймись со своими гуманоидами...
- А я еще ни одного и не вставил, - кокетливо заметил я.
- Вставишь еще, если за тобой не присматривать.
- Вообще-то, это я пишу, - напомнило ей мое уязвленное самолюбие. - Вот когда ты научишься хотя бы писать без ошибок, тогда и поговорим.
Конечно, я применил запрещенный прием. Грамотность студентки четвертого курса юридического института была семейным анекдотом.
- Ах, так! - Ирка решительно поднялась с дивана. - Идею тебе дай, все придумай, а он... Ну, и пиши сам, писатель...
- Да, ладно тебе, - попытался поймать я ее за руку, но она, увернувшись, скрылась за дверью.
Вскоре в ванной зашумела вода.
От родителей нам с ней достались совершенно разные привычки.
Я обожаю посидеть с книжкой в туалете, она же может целый день бултыхаться в ванной. Поэтому, когда затевался плановый ремонт и мама, ни с того, ни с сего, вдруг, предложила сделать смежный санузел, крику было, - только держись. Я-то помалкивал, понимая, что Ирка свою ванную не скрестит с туалетом ни за какие коврижки. Иначе, все, хана... Накроется ее каждодневное трехчасовое купание медным тазом.
А что касается гуманоидов...
Хм...
Я перечитал только что написанное и решительно стер малейшее упоминание о Си. Я его попозже воткну, решил я... Где-нибудь в середине.
А сейчас, на этом этапе, зубному врачу будут гораздо ближе кварки и "Учебник по квантовой механике"... Пусть она в нем поищет опечатки для разнообразия...
3.
На утреннюю встречу с Пашкой я, естественно опоздал и, когда к двенадцати часам добрался, наконец, до офиса, меня ожидал неприятный сюрприз.
Т - образная махина для летучек и совещаний в моем кабинете была варварски разбита и развернута, а на образовавшемся, таким образом, параллельно моему рабочему месту столе возвышался работающий компьютер. Около него стояла дамская сумочка, валялся сиреневый мобильник и высились стопкой серьезные книги для взрослых. Я, еще не поняв ничего толком, автоматически скользнул взглядом по названиям. "Введение в Автокад", "3Д студия Макс", "Макромедиа Директор"...
И тут до меня дошло.
- Паша! - заорал я, но голос мой предательски сорвался на фальцет. - Паша!
- Что, шеф? - как ни в чем ни бывало, выглянул он из нашего питейного тамбура. -Что случилось?
Они там сидели все трое - он, вражина, Коля, гад, и ангел Оленька. Последняя, что-то увлекательно рассказывала развесившему уши Коляну.
- Зайди-ка ко мне, дружище, - стараясь держать себя в руках, произнес я. - Надо поговорить.
Шкаф теперь находился между двумя параллельными столами.
Я повесил в него дубленку и швырнул к монитору пачку сигарет. Меня колотило мелкой и неприятной дрожью.
Пашка, зайдя в кабинет, тщательно закрыл за собой дверь.
- Сергеич приказал, - виновато произнес он. - Он заходил сегодня утром.
- И что?
- Ну, мы с дуру и ляпнули, что места нет...
Я рухнул в противно взвизгнувшее подо мной кресло.
- Ну, спасибо, - сказал я, стискивая голову. - Ну, вы и удружили мне, ребята...
- Так уж получилось, извини...
- А что извини?! - чуть не сорвался я. - Что извини? Мне-то что теперь делать?
Он потер лоб.
- Ну, давай мы ее переселим куда-нибудь...
- Куда? - спросил я. - Куда ты ее теперь переселишь?
Он пожал плечами.
- И я не знаю, - уныло кивнул я. - Ладно, иди...
- Может, кофе хочешь? - осведомился он заботливо на пороге. - Или чаю?
- Хочу чаю, аж кончаю, - пробормотал я, включая компьютер. - Спасибо, Паш...
Первую половину дня я тупо просматривал логи безопасности. Гонял листинги туда-сюда на мониторе и думал о превратностях судьбы. Вот, вчера, например. Кто бы мог подумать, что все так кончится? Да еще книжка эта, будь она неладна. Полночи мне снилась занесенная снегом юрта в тундре и наигрывающая на арфе нанайские песенки Маша, а вторую половину я прятался от ее папаши, зверски затоптанном пингвинами. Я бегал от него по грязной и вонючей канализации, а он, как бессмертный Фредди Крюгер, плелся за мной, шкрябая по трубам пингвиньими лапками оказавшимися у него вместо рук и занудно приговаривал:
- Куда, сволочь, дочку от меня дел, а? Верни ребенка...
Естественно, утром я проснулся бодрый и веселый, с холодной испариной на лбу и твердым желанием стереть нетленку Валери Сакс из компьютера к чертовой матери.
А тут еще этот переезд...
Я осторожно выглянул из-за монитора.
Ольга сосредоточенно то ли делала вид, то ли действительно что-то читала в самой толстой из сложенных на ее столе книжек, беззвучно шевеля губами.
Ищет ошибки в Си плюс плюс, подумал я. Зубной техник на отдыхе.
Ирка позвонила ближе к обеду.
- Привет, - сказала она. - Прочитала.
- Ну и?
- Мне про пингвинов понравилось.
Я с содроганием вспомнил свой сон.
- Мне тоже, - ответил я.
- Но метеорит ты все-таки приплел...
- Приплел, - согласился я.
- Отсканировал?
- Что?
- Ну, книжки...
- Я, вообще-то, на работе...
- На хорошей работе и сны хорошие снятся, - заметила она. - Отсканируй, а? А то выдохнешься скоро.
- Что, заметно уже?
- Местами.
- Ладно, посмотрим. Ты там дальше сюжетец придумай.
- А я уже, - сказала Ирка. - Даже набросала кое-что. В Ворде... Так что, давай... До вечера...
- Ага, - сказал я и, закрыв телефон, посмотрел на часы.
Наступила прекрасная обеденная пора.
Я снова выглянул из-за монитора, как, наверно, солдат из траншеи в ожидании скорой и быстрой атаки неприятеля. Ни поддержки с воздуха тебе, ни артиллерии... Но, Господи, как же она красива!...
- Обедать пойдешь? - спросил я, набравшись наглости, и тут же сообразил, что это моя первая фраза в адрес Ольги.
Нет, о ней и при ней я говорил много. А вот фразу, адресованную именно ей, выдал впервые. Мог бы для первого раза придумать что-нибудь поумнее, подумал я с горечью. Форест Гамп просто, железный дровосек...
- Попозже, - ответила она, не отвлекаясь и, вдруг подняв голову, пристально на меня посмотрела. Это была ее первая фраза, адресованная мне. И, по-моему, мы оба это моментально сообразили.
Секунду мы смотрели друг на друга, полу спрятанные за мониторами, как солдаты дружественных, но еще не получивших приказа к братанию, армий, потом по ее лицу поползла неуверенная улыбка.
По моему лицу, как мне показалось, тоже.
- А я думала, мы никогда так и не заговорим, - произнесла она. - Я думала, что ты ненавидишь девушек.
- Я в их присутствии немею, - вроде бы удачно ответил я.
- Не заметила, - внезапно и, как мне показалось, облегченно рассмеялась она.
Я чуть не рассмеялся тоже, но вовремя прикусил язык.
Это моя проблема.
Я не умею смеяться. Я гогочу. Несколько раз Ирка пыталась меня отучить от этого дела и поставить голосовые данные непризнанного писателя на интеллигентные рельсы, но все ее усилия пропали втуне. Как иногда говорила моя мама, девушки меня бросают исключительно из-за моего неумения смеяться. Может быть, я не уточнял. Хотя, в последнее время, стараюсь ограничивать проявления мною веселья лаконичными, но душевными улыбками.
В этот раз, честно, я еле сдержался.
- А я уже много про тебя знаю, - отсмеявшись, сказала Ольга. - Ты, ведь писатель, нет?
- Еще ни разу не опубликованный, - кивнул я, а она снова рассмеялась. Здорово это у нее получалось. Весело и задорно, очень... жизнерадостно, что ли?...
- А где можно ознакомиться с трудами?
- На сервере, - ответил я. - В корневой директории. Папка - непризнанный гений.
- Так и называется?
- А вот, посмотри...
Все время нашей милой беседы я неторопливо крутил логи, поглядывая в них краем глаза. И тут, где-то внутри, сработала сирена. Я еще не понял толком, что произошло, а, уже, потеряв к беседе всякий интерес и полностью сосредоточившись на мониторе, начал прокручивать их назад. Ощущение, острое предчувствие беды...
Вот оно.
Сбоку пристроилась Ольга.
- И где? - спросила она через плечо.
Я тупо считал сообщения.
Раз, два, три, четыре...
- Погоди-ка, Оль, - сказал я, поднимаясь.
- Что случилось? - испуганно спросила она.
Видать мое лицо сильно изменилось.
- Да так, - ответил я уже возле двери. - Паша, зайди, будь другом!
- Чего не так? - осведомился Пашка. К его волосам прилип длинный лоскут паутины, извлеченный, очевидно, из очередных компьютерных недр.
- Ты логи когда последний раз смотрел? - поинтересовался я.
- Дня три назад. А что?
- Иди-ка, посмотри.
- Да, чего еще... - начал он, но смолк, уставившись в монитор.
Я молча следил за его лицом.
Он считал.
Ольга в недоумении переводила взгляд с меня, на него и обратно.
- Погоди-ка, - он присел за стол. - Сейчас...
- Ну? - поинтересовался я. - Что скажешь?
- Тотальное сканирование, - поднял голову он. На лице его была написана полная растерянность. - По всем портам.
- Я тебе сколько раз говорил, что логи необходимо смотреть каждый день, а?
- Так, ведь времени нет...
- Кольку посади... Допрыгались...
- Но, ведь никто же никуда не влез... Так, балбес какой-нибудь сканер опробовал...
- Ты это можешь гарантировать?
- Что не влез?
- Что балбес.
Пашка задумчиво покрутил логи вверх-вниз.
- Не могу, - признался он.
А Ольгином лице был написан живой интерес. Словно она попала по ошибке не на скучную работу, а на премьеру супербоевика из жизни злых хакеров.
- Ты когда последние заплатки ставил? - снова спросил я.
- Пару месяцев назад.
- А список дыр появившихся когда смотрел?
- Где-то так же, - совсем уже упавшим голосом ответил он.
- Работнички... - процедил я сквозь зубы. Я бы, конечно, еще кое-что добавил, но в присутствии дам... - А, ну, тащи сюда Колю...
- Ой, ребята, а что происходит-то? - вдруг спросила Оля.
Мы с Пашкой одновременно посмотрели на нее такими взглядами, что охота задавать вопросы у нее пропала минимум на пол дня.
- Ты все понимаешь, Паш, да? - поинтересовался я.
Он молча кивнул.
- Мы с Ольгой пойдем на обед, - сказал я. - Сергеич будет совсем не в восторге... Я к нему после обеда загляну, чтобы аппетит не портить... А вы уж...
Он снова кивнул.
- Пойдем, Оль... Не будем мешать творческому процессу...
И в дверях чуть не столкнулись с Колей.
- Что стряслось? - осведомился он.
- А ты вон у специалиста спроси, - сказал я, кивнув на Пашку. - Он тебя введет в курс дела...
Всю дорогу до столовой я размышлял.
Конечно, администраторы больших серверов, к которым лезут через день все, кто не лень, на подобную вещь, наверное, даже внимания не обратили бы. Но мы-то, господи... Кому мы нужны-то, со своими дизайн-проектами и трехкопечными секретами.
Подобный случай произошел где-то полгода назад.
Какой-то паренек, начитавшись, очевидно, "Хакера", - есть такой научно-познавательный журнал, - тоже зацепил нас сканером. Гуляючи. Я, тогда еще только-только начинавший осваивать все эти премудрости, если честно, наложил полные штаны. Мы с Пашкой сидели три ночи, латали дыры и ставили сервис -паки. Тогда все закончилось тихо, обычным письмом провайдеру, который, очевидно, этому олуху по ушам и надавал. А сейчас? Тоже самое, или нет?
Уже в столовой, когда мы сели за столик, Ольга, наконец, решилась подать голос.
- Можешь ты мне объяснить, что происходит, или нет?
Я зачерпнул борщеца ложкой.
Терпеть не могу проводить ликбез.
Как ответить на подобный вопрос, не устраивая лекции на полчаса?
- Тебе действительно очень интересно? - грустно поинтересовался я.
- А так. Я постараюсь объяснить тебе все как можно проще. Договорились?
- Ага.
Секунду я прикидывал, с чего начать.
- Ладно, - борщ у нас в столовой готовили отменный. - У каждого компьютера, выходящего в Интернет есть свой уникальный номер. Уникальный, повторяю. Он называется Айпи - адрес. Набор из четырех цифр. Хорошо?
- Ага.
- Любой компьютер получает и отправляет какую-либо информации в Интернете через так называемые порты. Их полно. Это ясно?
- Нет.
- Хорошо, представь рельсы. Много путей с одной стороны и много с другой. Каждый путь может быть соединен только с тем, с которым он может соединится, ни с каким другим.
- Это если стрелок нет.
- Их нет, - отрезал я. - С этим согласна?
- Ага, - кивнула Ольга.
- Так, вот, каждый путь - это порт. Ты запустила Эксплорер - включился 80-й, ты отправила почту - заработал 25-й, приняла - 110-й... Для каждой или почти для каждой программы на твоем компьютере существует свой порт. Рельсы соединяются только с теми рельсами, с которыми могут...
- Ну, а дальше?
- Свободные, неиспользуемые рельсы надо защищать, чтобы враги не пустили по нему свой паровоз... Ставить шлагбаумы. Вот мы и ставим, и смотрим за тем, как там, не пытаются ли к нам паровоз запустить?
- А паровоз этот твой, это что?
- Это информация, - сказал я, внутренне восхищенный своими метафорами. Может вместо книжек про любовь учебники пойти писать? - Мы не должны допустить, чтобы какие-нибудь умельцы либо угнали у нас паровоз, либо загнали свой.
- Как же они наш угонят, если у нас везде шлагбаумы стоят?
- Так вот, с помощью специальной программы они проверяют вначале, а везде ли у нас шлагбаумы? А той ли эти шлагбаумы модели? А крепкие ли они? И если обнаружат рельсы без шлагбаума - хана нашему паровозу...
- А нашему - хана?
- Мы засекли их на стадии прощупывания рельсов, - сказал я, переходя ко второму. Хм, гуляш с картошечкой, недурственно... - Сейчас Паша найдет Айпи - адрес компьютера - нарушителя, его провайдера и - дело в шляпе. Или не в шляпе, посмотрим...
С подносом в руке появился Костик.
- К вам можно? - интеллигентно осведомился он.
Я сейчас же вспомнил про его компьютер и испытал моментальное угрызение совести.
- Давай, - кивнул я. - Ты, Кость, извини...
- А мне не к спеху, - сейчас же сказал он, присаживаясь. - Я и так целыми днями на таможне пропадаю...
- Это Оля, это Костя, - вспомнив, вдруг, этикет, представил я их друг другу. - Оля будет в дизайн -отделе работать, а Костя из отдела импорта.
- Я думал, ты по паровозам специализируешься, - заметил Костя, глядя на Ольгу. - Слышал краем уха ваш разговор пока в очереди стоял.
Я потер в затруднении лоб.
Сколько еще народу, интересно, про наши паровозы слышало?... Ну, краем уха, естественно...
- Меня обучали азам мастерства, - ответила Ольга. - Что ж поделать, если я нахожусь на железнодорожном уровне?
Я сейчас же пожалел о лекции.
- Ладно, ребята, - сказал я, быстро допивая морс, - я пойду, пожалуй. Приятного вам аппетита.
- А я? - подняла Ольга брови.
- А я тебя Косте доверяю, - ответил я мстительно, поднимаясь. - Полностью.
В отделе меня ждал грустный Пашка. Он сидел в тамбуре, курил и пил кофе.
- Прокси, - увидев меня, объявил он. - Колян сейчас письмо строчит.
- Ага, - сказал я. - Хрен мы его теперь вычислим.
- Ну, почему, может, повезет...
- Может... Дыры посмотрел?
- Ничего нового... Так, старье одно... Скачиваем, на всякий случай новые заплатки...
- Сходи пообедай, - сказал я.
- Как Сергеич-то?
- Угадай с трех раз, - неопределенно ответил я.
Если будет продолжение, подумал я, Сергеичу придется докладывать. Ему и службе безопасности. А мои пока пусть помучаются, решил я. Чтобы не говорили, в следующий раз, о недостатке в отделе места...