Нику тоже было плохо. И физически, и морально. Физически - потому что такое количество разнообразных спиртных напитков его организм перенести не мог. Морально - потому что такое количество вранья он перенести тоже не мог.
Началось все вроде неплохо. Было просто смешно глядеть, как Санька-Кот носится по рынку, выбирая куртку, футболку, брюки, как он вдохновенно врет про день рожденья любимой девушки.
- Нам помаду - вон ту, телесного цвета, лак для ногтей - вот, вот этот, - барабаня пальцем по стеклу витрины, - бесцветный, еще тональный крем...
Ник, шепотом:
- Зачем?
- Нос тебе замазать, а то блестит.
- Мы ж не сниматься идем.
- Какая девушка ходит с блестящим носом и вот такими синяками под глазами? - Громче. - И духи...
- Вам какие?
- Хмм... хмм...
Ник:
- Дольче энд Габбана, "Light blue". - Единственные духи, которые он вообще знал. У Ксюши такие были. И у Вовкиной мамы, Алины Васильевны. С запахом апельсина.
- Ага, эти самые...
Потом они вместе старательно создавали Нику образ красивой девушки. У Саньки дома - большая квартира, кстати, только холодная какая-то. Неинтересная. Одевали, красили, причесывали... парик. Вместо резинки завязали его оранжевой киевской косыночкой с надписью "Так", что по-украински, как ни странно, значит "Да". Параллельно Кот рассказывал о своих поездках в Киев, о своем дяде-украинце, об оранжевой революции, приводил какие-то лозунги, бойко говорил по-украински и смеялся. Потом рассказал, как в Лондоне отбился от группы и заблудился, потом все-таки добрался до отеля, зато "получил массу приятных впечатлений и увидел настоящий Лондон, который, как и все города, спрятан за красивыми и знаменитыми достопримечательностями". По-английски Санька говорил едва ли не лучше, чем по-украински, и произношение было у него безупречное, но лексикон хромал. Ник знал куда больше слов, выражений и идиом. Потом Кот пожаловался, что настоящий Париж так, как Лондон, увидеть ему не удастся - французский помнит на уровне двух диалогов и одного текста. В Париже Санька видел только разные достопримечательности, которые показывают обычно туристам. Тут уже блеснул Ник своим французским произношением и лексиконом. Так сказать, обменялись поклонами. Потом Ник рассказал, как был в Америке - но это было неинтересно, потому что он видел только маленький городок, где живут Вовкины двоюродные дедушка и бабушка - дядя и тетя его мамы.
Ник, как ни странно, быстро вжился в образ, Кот даже заподозрил, что здесь что-то не так.
- Ты раньше изображал девушек?
- Ну... У нас в гимназии - в драмкружке - мы к дню рождения Шекспира ставили его пьесы. Ну, как во времена Шекспира - все роли играли пацаны.
- И кого же ты играл?
- Джульетту.
- Клево! Значит, все будет ОК. Пройдись еще раз...
Проблема была только с Никовым ростом.
- Куда ты вымахал такой громадина? Ну такие девушки - это только фотомодели, а я с ними не вожусь.
- А может, я баскетболистка. - Ник откинул голову, уже одетый и в парике, он был очень похож на девушку. - И вообще, это не я высокий, а ты мелкий.
- Это папочка виноват, это в него я мелкий.
- Пфф! Твой отец нормального роста, даже выше меня. А я - метр восемьдесят два.
- Он в детстве мелкий был, а потом рывком вырос. А я как был мелкий, так и остался. - Санька примерно метр семьдесят пять ростом. Не так много, но и не мало. - Блин, если бы были такие каблуки наоборот, уменьшающие рост... - задумался он. - Нет, это все папочка виноват!
- Ты его любишь! - вдруг понял Ник.
- Врать-то - не узлы вязать. Я его никогда не любил.
- Нет, ты его любишь и хочешь, чтоб он тебя тоже любил. Тебе плохо оттого, что он тебя не любит.
- А тебе не было бы плохо, если бы твой отец с тобой обращался, как... как... не знаю с кем! Тебе бы не хотелось, чтоб он тебя хвалил, помогал тебе, относился бы как нормальный отец к нормальному сыну?
- А нормальные сыновья не относятся к своим отцам с таким нескрываемым презрением.
- Да что ты знаешь! - презрительно бросил Кот.
Ну ладно, в конце концов, со всем разобрались, Ник был вылитая девушка. Но когда они встретили Санькину компанию - шесть человек, все и началось...
Санька шепотом объяснял ему, кто есть кто. Значит, один - художник, рисует жуткую мазню, но его надо хвалить, иначе напьется и будет ругаться. Вон те парень и девушка - парочка начинающих поэтов, девушка еще ничего, но парень - абсолютная бездарность, будут читать стихи, восхищаться их стилем необходимо. Вот этот - будущий архитектор, пытается совершить гениальное открытие, но хвастается мало, проблем не будет. А эта барышня - крашенная в какой-то невообразимый цвет - это же гениальная актриса, открытие. Таланта у нее, правда, ноль. А эта, бритая наголо - пИвица, косит под Земфиру, но дура безголосая.
Ник не очень поверил Коту, хоть какой-то талант есть у каждого человека. Но послушав разговоры этих людей, он понял, что больших лгунов, наверное, на свете нет. Они врали друг другу про свой талант, все знали, что они врут, но все равно хвалили их, и в этом тоже врали, и об этом тоже все знали. А с каким нескрываемым презрением они говорили о талантливых актерах, музыкантах, поэтах! Мол, поют - идиоты - без фанеры, пишут умные и талантливые вещи - придурки, а что они говорили про актеров!
- Са-аньк, это тва-ая нова девушка-а? - с идиотским акающим выговором спросила бритая наголо.
- А как же Мариночка? - присоединилась поэтесса. - Бросил?
- Она сама от меня ушла. Ее отец в Англию учиться отправил.
- Бли-ин, везет же не-ектрым.
Ника начала бесить эта манера говорить - одни слоги растягивать, а другие проглатывать.
- Ну, конечно, у Мариночки па-апочка, - дуется поэтесса. - Он ее и в Англию, и куда хочешь отправит.
- Нет, теперь она снова в Москве, - бесстрастно сообщил Санька. - Первый курс Академии.
- Выгнали, небось.
- Да у них в Академии, - вклинилась актриса, - все по блату. Вот и Маринку папаша устроил. А таланта у нее - ноль!
- Да у кого сейчас талант, - подхватила поэтесса, - нас же на вес золота! Вот этот, например... - И обливает грязью одного известного актера.
- А эта... - подхватывает бритая "певица". - Дура дурой...
И так далее, и так далее... Врут постоянно и не краснеют. Уроды. И самое главное, что Кот им не только не препятствует, но и сам врет, как и они. А он-то вроде честный, хороший человек.
Ник попытался ему об этом сказать, но он ответил только: "Ты что, маленький, что ли?" и отошел. Вообще он предоставил "девушке" выкручиваться самой. Ник не врал. Когда эти придурки обсуждали абсолютно халтурный фильм (Ник видел, в "Пилоте" льготный сеанс - студентам и школьникам 50 рублей, и он ходил почти на все новые фильмы) и жутко его хвалили, они спросили у Ника, как "ей" этот фильм. И когда услышали, что фильм ужасная гадость, а актеры вообще играть не умеют, та-ак на него посмотрели. Актриса шепотом спросила у Саньки: "Откуда ты ЭТО выкопал?" В общем, было понятно, что даже неизвестная Мариночка с богатым папой была лучше новой "девушки" Кота.
В общем, было ужасающе скучно. Ник даже пожалел, что не пошел в кино с Данькой. У рыжего юмориста была "дюпрессия", его бросила очередная девушка, а поговорить было не с кем - "неразлучники" Ксюша с Мишкой куда-то смылись одни, а Нику было скучно. Ему очень быстро надоела "родная" компания - сон сбылся, затянувшееся детство прекратилось, и друзья были ему неинтересны. Он даже почувствовал, что его больше не тянет к Мишке так, как раньше. Влюбленность, длившаяся несколько лет, странным образом улетучилась, будто ее и не было. А может, и правда не было? Но все равно, как ему не было скучно с прежними друзьями, с этой компанией было в сто раз скучнее.
Все время этих дурацких разговоров компашка переходила из одной кафешки в другую. И в последней случилось то, что случилось.
От скучищи Ник стал оглядываться по сторонам и узнал в человеке, сидевшем у стены Игоря Петровича. Тот тоже его узнал.
"Ой, мамочка! Господи, что теперь будет? Что он про меня подумает?"
Ник покраснел.
"Нужно немедленно сказать Коту, чтоб мы ушли отсюда!"
Но Кот был занят очередным враньем и только отмахивался от Ника.
- Ну что тебе надо? - наконец повернулся он к нему.
Ник хотел сказать, но Санька не ждал ответа. Он нагнулся к нему и поцеловал.
Ник, первый раз в жизни напившийся - раньше-то он помнил, что с ним может случиться в пьяном состоянии, а сегодня забыл, Ник не мог соображать как следует. И сделал первое, что пришло в голову.
Дал Саньке пощечину. И выбежал из бара. Поскользнулся, шлепнулся в грязь, вскочил.
Стукнулся о ближайшую стенку, уткнулся в нее лицом и заревел, сам не зная, отчего. Вообще все происшедшее он воспринимал смутно, как бы в тумане и понимал только, что Санька сделал что-то не то, что-то, чего нельзя было делать. И поэтому он сволочь. И еще потому, что это видел Игорь Петрович и неизвестно, что он теперь подумает. Слезы текли, размазывая по щекам ту чушь, которой они несколько часов назад красили ему ресницы. Так смешно было. Санька красил, хотя он этого совсем не умеет, а Ник старался сидеть смирно и сообщал, что опять он не туда попал кисточкой. Тогда все предстоящее казалось безобидной затеей. На самом деле Санька все это затеял ради того, чтоб поцеловать его. Ник это понял, он не такой идиот, как все думают.
Кто-то дотронулся до его плеча. Ник дернулся.
- Отстаньте все.
- Не плачьте. Что такого случилось?
О нет, Игорь Петрович.
- Перестаньте размазывать тушь, в конце концов. Что за дурацкий маскарад?
- Кот придумал.
- Какой еще кот?
- Са-анька!
- Так. - Игорь Петрович развернул Ника лицом к себе. - Ели ты здесь и дальше будешь стоять, тебя примут за проститутку. И еще неизвестно, какого пола. Пошли.
- Не пойду. - Ник отвернулся, про себя подумав, что похож на капризного ребенка.
- Я тебя еще сейчас уговаривать буду. Пошли, ты весь грязный. Пошли. - Он взял Ника за локоть и повел к машине. Ник дернулся, но пошел.