Он сидел под навесом, укрывшись от моросящего, противного, пробирающего до костей дождя. Его окружали разнообразные запахи. Приятные и не очень. Едва уловимый аромат дорогого парфюма, который оставляли за собой шикарные женщины, не вынуждал учащённо биться сердце, так же, впрочем, как и не возбуждала терпкость кубинских сигар. Эта ядерная смесь только приводила к чиханию и лишь усиливала желание отыскать вожделенное благоухание исходившее от рыбных котлет, приготовленных со знанием дела толстым поваром из расположившегося неподалёку уличного кафе. Этот повар был добряком и частенько выносил самое вкусное в мире лакомство поближе к деревянным ящикам, аккуратно забаррикадировавшим укрытие с видавшим виды навесом. Вдобавок к голоду и отвратительной погоде по первому каналу, как назло, шёл фильм "Собачье сердце". Вся витрина магазина напротив была заставлена телевизорами всевозможных размеров и моделей. Большой экран фирмы "Самсунг", закреплённый на ажурной подставке обтянутой бархатом, хорошо просматривался. Даже слишком хорошо. Профессор Преображенский беседовал с этим паршивым псом-недоноском, волею судеб, оказавшимся в настоящем раю. "Как же так?! Почему такой умный, проницательный, сердечный человек, каким несомненно был Филипп Филиппович, взял себе именно собаку? Да разве эти, с позволения промяукать, особи, обладают уникальными способностями, разве они могут что-то предложить человеку кроме условной преданности и защиты (кстати, не всегда толковой и умелой)? В отличие от нас, котов и кошек, гуляющих где нам заблагорассудится, свободолюбивых от рождения, покрытых таинственностью, знающих толк в оккультизме, умеющих открывать двери в потусторонний мир и общаться напрямую с духами без всяких посредников?" В тысячный раз Фараон задавал себе эти вопросы и они оставались без ответа. "Моё мяу вопиет в пустыне.." Да, вы не ослышались, его звали Фараон. Он был простым котом без претензий на аристократическое прошлое, но знал себе цену. Так уж сложилось, что его хозяин скоропостижно скончался и Фараону пришлось сменить уютное кресло на эту лачугу без удобств, обставленную ящиками и с проржавевшим навесом вместо добротной крыши. Положив голову на лапы, Фараон погрузился в меланхолию. Дождь усиливался...