Капеллан бежал по лабиринту. Так про себя он называл извилистую цепь вырытых окопов. Буквально за три дня, полк, к которому его прикрепили, сумел перелопатить уйму твёрдой, как камень земли. Вгрызаясь в неё с утра до вечера, срывая ногти и стирая в кровь ладони. Капеллан работал наравне с солдатами. Он никогда не чурался трудностей и считал, что будет в высшей степени справедливо, если человек, облачённый в духовный сан, встанет плечом к плечу с мужественными воинами. И кто знает, может, глядя на него, исчезнут последние сомнения в необходимости грядущей битвы. Битвы не на жизнь, а на смерть. А страх погибнуть уступит место беззаветной отваге.. Пот заливал лицо, волосы сбились, всё тело саднило и жалобно просило передышки. Перепрыгивая через убитых, капеллан, инстинктивно пригнувшись от очередного взрыва, влетел в поворот и наткнулся на молоденького лейтенанта. Задыхаясь, он упал на брошенную холодную шинель.
-Похоже, ряды наши редеют с каждой минутой,- отстранённо промолвил лейтенант.- Я приходил к вам вчера вечером, святой отец. Хотел исповедоваться.
-Да, знаю. Мне передали. Простите меня, ради Всевышнего. Лихорадка, жар- я был не в силах...
- Ничего не поделаешь. В другой раз.
Они сидели молча, понимая, что скоро начнётся новая неприятельская атака.
-Святой отец, прошу вас, расскажите мне про хождение в Каноссу.
-Почему именно про Каноссу?
-Сам не знаю. Читал про неё когда-то, но так толком и не разобрался.
Воин и священник. Подогнув ноги, они расположились на дне окопа, прижавшись к неровному откосу, закрывая спинами буравчики из которых медленно, тягуче струился песок. Капеллан увлёкся повествованием и не заметил, что лейтенант, не выдержав напряжения, заснул. Да так крепко, что даже не услышал гул приближающегося самолёта. Штурмовик явно собирался расстрелять обороняющихся. Капеллан бросился на лейтенанта и закрыл его своим телом. Через мгновение пулевая очередь прошила священника...
Капеллан умер в госпитале. Для плачущей медсестры так и остались загадкой последние слова, слетевшие с губ святого отца: "Каносса, моя Каносса..."