Григорьянц Владислав Германович : другие произведения.

В августе сорок второго

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пятая книга из серии про "попаданца" в комбрига Виноградова. Война в самом разгаре. Сорок второй год может стать переломным годом в ходе войны, но для кого? Германия все еще сильна, и что делать, чтобы достичь Победы - вот главный вопрос сорок второго года.

  Влад Тарханов
  
  В августе сорок второго
  
  (Проект "Вектор")
  Из цикла "Игры в солдатики"
   
  Вступление
  Москва. Объект 26/6716. 1 августа 1942 года.
  
  Десять часов утра. Он появился как всегда, минута в минуту. Дверь неслышно открылась и в комнату прошел человек в форме НКВД с погонами лейтенанта госбезопасности. В руках человека была папка со списком вопросов, которые он должен был задать своему подопечному. Рудольф не знал, кто придумал подсунуть ему этого следователя с еврейской фамилией и выраженными семитскими чертами лица, тем не менее, вынужден был признать, что следователь более чем профессионален и более чем корректен. Сначала Марк Моисеевич Прельман вытащил отпечатанный протокол их прошлой беседы на немецком языке, который Гесс стал внимательно вычитывать. Как всегда, неточностей и подтасовок не было - и вопросы, и ответы были переданы точно, без купюр и дополнений. Сначала, после его захвата и доставки в Москву, допросы были почти что ежедневными и находился Рудольф на каком-то жутко секретном объекте, подземной тюрьме, из которой не было выхода наверх: его доставили сюда по подземной дороге. Глаза пленника были завязаны, но слух его подвести не мог, а стук двигающегося вагончика по стыкам рельс нельзя ни с чем перепутать. Сюда раз в день доставляли врача, который следил за его состоянием. Дважды возили заключенного на обследование, а в сентябре повезли на операцию. После операции он оказался на этом объекте, который представлял собой загородный дом, надежно охраняемый. Но тут он мог бывать на свежем воздухе. Война длилась почти уже год. После двухчасовой беседы Рудольф пообедал и вышел на прогулку. Августовский густой лес за высоким забором хорошо скрадывал летнюю жару, Гесса сопровождал охранник, что сделать, такова его горькая доля. Попыток самоубийства (их было две: на подводной лодке и в подземной тюрьме) заключенный больше не предпринимал. Если бы не высокий забор и колючая проволока по периметру - вообще можно было считать, что он находится на отдыхе в каком-то скромном загородном доме средней руки немецкого бюргера. У ворот стоял лейтенант Прельман, капот машины был открыт, и водитель там копошился, громко комментируя происходящее. Гесс начал изучать русский язык, но эти выражения были ему неизвестны, хотя об общем смысле он догадывался. Рудольф подошел к лейтенанту, охранник ему не препятствовал.
  - Скажите, гражданин лейтенант, почему вы меня еще не осудили и не повесили? Почему молчите о моей поимке? Это ведь мог быть серьезный козырь в вашей пропагандистской войне?
  Он так и не смог пересилить себя и назвать следователя по имени, вообще, с этими русскими евреями все было сложно: например, почему он гражданин следователь, а он, Гесс, гражданин Гесс? Ведь он не гражданин СССР. Получил объяснение, что "господином" его никто называть не будет, потому что господа в Париже, видимо, какая-то сложная местная поговорка, тем более камрад или партайгеноссе - это не для него, а вот гражданин - вроде как подчеркивает, что у него есть какие-то права, например, быть судимым и осужденным. А пока его работа точно и правдиво отвечать на вопросы следствия.
  Прельман, чуть склонив голову, выслушал вопрос, затем вытащил пачку папирос, угостил Гесса, закурил, Рудольф, чуть поморщившись, так и не привыкший к забористому местному табаку, составил следователю компанию.
  - Знаете, гражданин Гесс, тут неподалеку есть еще один такой объект, на нем находятся генералы Вермахта, захваченные в плен во время зимнего наступления. Тем не менее, вы отделены от них. Мы могли бы добиться от пленников большего понимания одним фактом вашего присутствия. Но... вам предназначена другая роль.
  - Только не говорите, что вы сохраните мне жизнь.
  - Мы - нет, а вот международный трибунал... Это еще вопрос.
  - Вот как. Вы так уверены в своей победе? У Рейха еще много сил. Очень много. Не обольщайтесь первыми успехами, лейтенант.
  - Ну что вы, кто обольщается, мы трезво оцениваем свои силы. Главный вопрос, на который мы ищем ответ, не без вашей помощи, это то, что делать с немецким народом. Дважды вы начинаете мировую бойню. Вам не кажется, что надо что-то менять в самой Германии? Когда-то у великих завоевателей монголов был выдающийся полководец, Субэдэй-багатур. Захватив столицу Южного Китая, он предложил сравнять китайские города с землей, засеять все травой и пусть там пасутся монгольские кони. Но советники Великого хана рассказали, сколько золота может он получить с этих земель, если обложит их данью. Первый путь нам не подходит. Второй показал свою неэффективность. Мы ищем третий путь.
  - И тех людей, на которых можно сделать ставку?
  - Это тоже, но это не самое главное. Главное - определиться с тем, что делать с вами.
  Автомобиль зафыркал. Детище американского автопрома перестало сопротивляться усилиям советского шофера, усиленного доброй порцией мата.
  - Если бы вы ездили на немецкой машине, таких проблем у вашего водителя не было бы... - Гесс попытался закончить беседу хоть на какой-то мажорной ноте. Получилось как-то не очень. Марк Прельман чуть заметно ухмыльнулся, кивнул головой и сел в машину. А заключенный как-то неудачно повернулся, чуть потерял равновесие, но сумел собраться и быстро направился к себе в комнату. На этот раз его прогулка была меньше обычной на целых полчаса.
   
  Часть первая
  Длинный перерыв
  
  Глава первая
  Русские за бугром
  Оккупированный Париж. 1 августа 1942 года.
  
  В конце августа Владимиру Кирилловичу Романову должно было исполниться двадцать четыре года. Было решено именно в день рождения короновать его Императором Всероссийским. Несмотря на то, что Романовы (точнее, Кирилловичи) имели тесную связь с нацистской партией, отношение к идее возрождения монархии со стороны Гитлера и его окружения было резко негативным. В свое время Кирилловичи помогли финансово становлению молодой национал-социалистской партии, сумели разглядеть в новой партии быстро растущего хищника. Всё изменилось после осложнения ситуации на Восточном фронте - зимнее наступление Красной армии было неожиданно мощным, поэтому высшим руководством Рейха было принято решение сделать серьезную ставку на русских коллаборантов и эмигрантов, при том, что Абвер не преуспел в вербовке агентов в среде "заграничных беженцев". Почти полгода ушло на скрупулёзное изучение среды белоэмигрантов, после чего был сделан вывод, что наибольшую ставку можно сделать на убежденных монархистов и казаков, среди которых тоже монархические настроения были довольно сильны. Остальные слои европейских русских были настроены мало на сотрудничество с немцами, в том числе, таких было много среди белого офицерства - которое сражалось с германцем на фронтах мировой войны. РОВС уже раскололся (не без усилий чекистов), и на это время серьезной силой не был, в его руководстве были сильны патриотические настроения, а после объявления Сталиным и Советской властью окончания Гражданской войны и безусловной амнистии всем участникам Белого движения, значение РОВСа стало вообще приближаться нулю. Тем не менее, в Берлинской конференции участвовал и генерал-лейтенант Алексей Петрович Архангельский, который был формальным главой союза. Еще одной знаковой фигурой совещания стал атаман Войска Донского генерал Петр Николаевич Краснов. Не менее весомой фигурой был и генерал Антон Васильевич Туркул, который возглавлял в годы Гражданской войны Дроздовскую дивизию. Именно дроздовцы, как самые убежденные антикоммунисты, должны были стать костяком создающейся РОИА (Русской Освободительной Императорской Армии). Самым проблемным участником конференции стал генерал Андрей Андреевич Власов. Советский генерал-лейтенант командовал 5-м механизированным (ударным) корпусом, его назначение было вызвано упорством Сталина, который к генералу явно благоволил, даже предупреждения "попаданца" не слишком сдвинули уверенность вождя в своем знании человеческой души. Корпус попал под контрудар Моделя, был отрезан от своих и разбит. Власов растерялся, проявил нерешительность, не смог организовать прорыв, но сумел ускользнуть от группы ликвидаторов, заброшенных по приказу Берии. Опять умудрился сдаться в плен. В будущем руководстве РОИА появление такой противоречивой фигуры, как красный генерал, сражавшийся против белых на Кавказе, бивший врангелевцев в Крыму - это было сюром. Да, аргументы куратора процесса, самого Альфреда Розенберга, что им необходима такая фигура, чтобы привлекать к участию в борьбе и бывших красноармейцев, была понятна умом, но душой ее никто не принимал. Сейчас предстояла групповая фотография. Вот и сам генерал Власов держится особняком, в окружении Розенберга, с которым он очень быстро нашел общий язык. Тем более, что сам Альфред прекрасно владел русским. Несколько особняком держался и Владимир Кириллович, с группой своих помощников и сторонников, совершенно незначительных фигур, создававших массовку происходившему действию. Из его сопровождавших более-менее известным человеком был Василий Бескупский, курировавший при Розенберге русскую эмиграцию. После нападения Рейха на СССР, молодой Его Императорское Высочество Государь Великий Князь Владимир Романов, уже седьмого августа разродился манифестом. В этом напыщенном документе высокопарным слогом он призвал эмиграцию объединиться для борьбы с большевиками и поддержать "освободительный поход" Вермахта против мирового жидобольшевизма. Сначала Берлин придержал этот манифест, посчитав его "ненужной инициативой", а слишком инициативных помощников педантичные немцы не любили, а поголовье слишком-слишком инициативных даже сокращали, так, на Украине были вынуждены проредить ретивых местных националистов, которые "понаехав" из бывшей Польши, решили во Львове объявить о создании независимого украинского государства.
  Самой большой группой участников Конференции были бывшие белые генералы, они стояли довольно сплоченной группой, хотя и имели некоторые противоречия, но общее боевое прошлое не делало их непримиримыми противниками, тем более, что каждому было что-то обещано. Генерал Туркул, красивый, статный сорокадевятилетний мужчина в строгом мундире дроздовца, развернулся к генералу Архангельскому, который задал ему неожиданный вопрос:
  - Антон Васильевич, насколько я понял, Дмитрий Никифорович слишком увлекся ролью таксиста, и менять баранку на шашку и револьвер не собирается?
  - Алексей Петрович, к сожалению, генерал Рухлин попал под неблаговидное влияние генерала Деникина. Его отказ от сотрудничества с представителями Рейха стал слишком широко известен. К сожалению, влияние Дмитрия Никифоровича на французских дроздовцев слишком велико, мы не можем рассчитывать на этот контингент.
  - Увы, наши силы вообще не столь значительны, чтобы именовать нас "армией". Я долго колебался, даже склонялся к тому, чтобы разделить позицию Антона Ивановича, но лично Розенберг гарантировал мне, что Российская империя будет воссоздана, правда, без Украины, Прибалтики и Финляндии, но даже это лучше, чем ничего. Завтра будет подписан договор с руководством Рейха, правда, подпись под договором будет этого недовладимира...
  Генерал Архангельский вложил в последнюю фразу максимум иронии. Хотя права Кирилловичей были признаны почти всеми Романовыми, а Владимир умудрился даже не влезть в морганатический брак, большинство генералов считали отца Владимира, Кирилла Владимировича нелегитимным императором, хотя бы потому, что разрешения на свой брак он так и не получил, поэтому Владимир был фактически не-Романовым... Проблемы усиливались еще и тем, что генерал Деникин четко и ясно высказался против сотрудничества с немцами. А среди молодого поколения эмигрантов были серьезными убеждения, что надо помочь "своей" стране в борьбе с захватчиками.
  - Да, господа, к сожалению, мы наступаем на те же грабли. Половина офицерского корпуса поддержали большевиком только потому, что мы тащили за собой интервентов, путь Антанту, но все-таки интервентов. И только самые верные борьбе с большевиками останутся в наших рядах.
  Генерал Туркул понял, что пафос в его речи был тут немного неуместным, стушевался, обратился к Краснову.
  - Что ваши казаки, Петр Николаевич? Каковы настроения среди них?
  Краснов, генерал от кавалерии и атаман Войска Донского в годы Гражданской войны отметился прогерманской ориентацией и стремлением к самостоятельности, что его и Белый Дон привело к катастрофе. Подчинившись Деникину, казацкий атаман вынужден был уехать за границу, чувствуя неприязненное отношение со стороны руководства Белой армии. В эмиграции его влияние на казаков было достаточно значимым, особенно после того, как дела Германии пошли вверх. Сейчас атаману было больше семидесяти лет, высокий, худощавый, он был полон энергии и сил, проявлял старательность в создании казачьих частей и ведении агитации в эмигрантских кругах.
  - Все, кто не согласен был со мной, ушли, в моих отрядах только проверенные люди, которые будут сражаться с краснопузыми до победного конца.
  Краснов буркнул в ответ Туркулу, не слишком заботясь об излишней вежливости. Он вообще был грубоват, нетерпим к своим оппонентам, а к их числу относил всех генералов Белого движения, убежденных противников Свободного Дона.
  - К сожалению, господа, в победе немецкой военной машины я не совсем уж уверен. Очень может быть, что это будет наш последний бой с красными, но мы проведем его под императорскими знаменами. Хоть так...
  Настроение генерала Архангельского было не самым оптимистичным.
  - У вас есть какие-то сведения? - быстро отреагировал Туркул.
  - У меня есть только ощущения. И анализ. К сожалению, мы не знаем всех особенностей событий на Восточном фронте. Но именно зимние успехи большевиков заставили немцев пойти на создание РОИА. И это меня действительно тревожит. Слишком много обещают.
  В это время появились журналисты, среди которых было несколько фотографов и один кинооператор с помощниками, которые стали устанавливать аппаратуру. Конференция проводилась в небольшом отеле на окраине Берлина. Отель был выбран вчера вечером из трех кандидатур Розенбергом случайным образом: тот открыл запечатанный конверт без названия, объявил результат, а уже Гестапо старалось обеспечить безопасность, учитывая происшествия на собраниях белорусских и украинских националистов. Общую фотографию делали на фоне входа в отель.
  Когда участники сборища стали нестройной группой у входа в отель, напротив остановился небольшой фургончик, борт которого внезапно откинулся, и оттуда ударили два пулемета по густой толпе, которая так и не смогла отреагировать на это. Кинжальный огонь машингеверов оказался убийственным, а после того, как ленты были отстреляны, в толпу полетели гранаты. Из всех, кто был в толпе выжил только генерал Архангельский, который после тяжелых ран и трех перенесенных операций совершенно потерял дееспособность и умер через два года в инвалидном кресле. Особенно фюрера разозлила гибель Альфреда Розенберга, человека, с которым у него бывали разногласия, но при этом оставался основным идеологом нацизма.
  Группу диверсантов, которые старались уйти с места теракта блокировали в Потсдаме. Они были уничтожены, потому что сдаваться не собирались, а последнюю гранату каждый из бойцов оставил для себя. Еще одного участника покушения задержали в Гамбурге, он принял яд, когда заметил слежку. Пятый участник был ликвидирован в Берлине, где пытался отсидеться на конспиративной квартире, отстреливался, снайпер перестарался, рана оказалась смертельной. А вот организатор акта возмездия сумел уйти, 23 августа 1942 года группа из шести человек получили звание Героя Советского Союза (пятеро из них - посмертно). До конца войны сколотить хоть какие-то значимые боевые части из русских эмигрантов немцам так и не удалось.
  
  
  Глава вторая
  Куда я попал
  Москва, 1 августа 1942 года
  
  Извините, забыл сказать несколько слов о себе и о том мире, в который я попал. В моем мире существовала такая организация: "Проект "Вектор"". Фактически, нашим ученым мужам удалось перенести матрицу сознания современного им человека в прошлое, с целью исследовать возможность создания новых ответвлений в пучках вероятности, говоря простым языком - создать новую реальность. Для этого надо было воздействовать на ключевые точки истории. Такой точкой воздействия был выбран день 22 июня 1941 года. Меня, инвалида детства, Андрея Толоконникова, подготовили и перебросили в тело комбрига Виноградова, дивизия которого направлялась на Зимнюю войну с финнами. В нашей истории 44-ю, "Щорсовскую" дивизию разбили в сражении на Раатской дороге, а самого комбрига, как и начштаба и замполита дивизии расстреляли перед строем бойцов, выживших в той страшной битве. Вот и пришлось мне, чтобы не расстаться с жизнью, менять ход истории под себя. Зимняя война закончилась намного раньше, а успехи ничем не примечательного комбрига вызвали интерес ко мне со стороны руководства СССР. Не знаю, было ли это провалом в подготовке или нет, но "раскололи" меня достаточно быстро. Заодно во мне стало крепнуть уверенность, что я попал в параллельный мир, так как мелкие расхождения с моим миром стали со временем заметны.
  Если говорить о своем общении с руководством СССР, больше я общался, конечно же, с Лаврентием Павловичем и его помощниками. Со Сталиным довольно редко. И крайне редко - за все время дважды - с глазу на глаз. Чаще всего наше общение происходило в узком кругу лиц, которые были посвящены в то, кто я такой и откуда. Сумел ли я расположить к себе руководство СССР и товарища Сталина лично? Я до сих пор не имею ответа на этот вопрос. Было хорошо, что мои знания, подтверждаемые опытом, оказались к месту, но предложенный план спасения СССР вызывал определенное опасение и недоверие. Это естественный процесс, который ученые называли "темпоральным сопротивлением". Хроноаборигены воспринимают информацию о будущем с недоверием, потому что оно не соответствует их опыту и представлениям о грядущем. Прогнозы и расчеты, как правила, не оправдываются. Но своим расчетам принято верить. Чужим - вряд ли. У Иосифа Виссарионовича свой собственный взгляд на происходящее и, особенно, на людей. Он уверен в том, что умеет разбираться в людях. В основном, это правильно. Но бывают и нюансы. Например, тот же генерал Тюленев, который не слишком ярко проявил себя и в начале ТОЙ войны, и в битве за Кавказ показал себя хорошо в обороне, но слишком плохо в последовавшем наступлении. Это было в моей истории, но вот Сталин опять поверил в Тюленева, дал ему фронт... и там дела пошли так же - ни шатко, ни валко: в обороне еще как-то справлялись, а когда пришло время наступать - пришлось Тюленева менять на более энергичного (авантюристичного) полководца. Или генерал Власов, который умудрился и в этом варианте истории попасть в плен. Я ведь предлагал его засунуть за Полярный круг - с белыми медведями воевать, так нет, хоть не ударную армию ему вручили, а корпус, но разгром хорошо обученного корпуса, с новой техникой (на 70%) - это было очень больно, тем более, что таких корпусов у нас было всего пять. Больше до войны мы подготовить не успели! Главное моё достижение, из-за которого я приобрел в лице товарища Берия не столько врага, сколько недоброжелателя, это было остановка необоснованных репрессий, когда командиров расстреливали или разжаловали за исполнение своего долга, не давая права на ошибки и предвзято оценивая их поступки. Такая поспешность и небрежность в принятии решений была очень характерна в моей реальности для лета сорок первого года. Искали виновных в провалах - и их находили. Надо было изменить отношение к кадрам на более бережное, в первую очередь, военным и давать людям возможность исправлять свои неудачи. Это было уже в сорок втором, это стало практикой сорок третьего и сорок четвертого годов, но в сорок первом... Берия был призван именно для остановки необоснованных репрессий, чем так "прославился" тридцать седьмой год, но преодолеть инерцию аппарата, даже убрав на тот свет ежовцев, некоторых вместе с женами и несовершеннолетними детьми сразу не получалось. Во всяком случае, руководство ВВС РККА продолжало служить, и Жигарев, и Смушкевич, и Штрен делали свое дело, приближая Победу. Сталин прекрасно понимал, как опасно давать слишком много власти НКВД, поэтому в свое время были созданы НГБ, выделены из состава НКВД СМЕРШ, в самой организации кроме ставленников Берии были и другие люди. Я ни на минуту не сомневался в том, что если бы попал исключительно в руки Лаврентия Павловича, быть мне узником железной клетки! Моей информацией Берия бы, несомненно воспользовался бы, но исключительно в своих интересах. В этом никаких сомнений нет. Было бы это лучше для страны? Я не уверен. Хотя и к такому повороту событий я был готов. Но не случилось. Скорее всего, решили, что могут со мной управиться и без этого.
  А тут еще так получилось, что я встретил её, Маргариту, мою Марго! 22 июня 1941 года война не началась, а у нас в этот день родилась дочка, которую мы назвали Викторией. Но оттянуть войну удалось лишь до третьего августа, хотя моей задачей было постараться оттянуть войну на год. Да, заготовки пошли в ход, причем достаточно удачно, но причины, которые заставили Гитлера напасть в сорок первом году были слишком серьезными, поэтому совершенно отложить войну не получилось. О событиях начала войны я рассказал уже достаточно подробно. Последняя попытка решить все одним, точнее, двумя мощными ударами пришлась на конец августа - начало сентября. В это время бои развернулись на Днепровских рубежах - от Могилева до Черкасс. Я получил назначение командующим Могилевского фронта. Моим соседом справа был Жуков, слева - Тимошенко, фактически, из-за разрыва между фронтами Северо-Западным (Жукова) и Западным (Тимошенко) и пришлось из частей Резервного фронта создавать Могилевский фронт, главной задачей которого было затормозить движение двух танковых групп на Москву, причем, направление на Смоленск оказалось не самым приоритетным, основные усилия Быстроходный Гейнц направил на Орел, стараясь создать угрозу окружения двух фронтов на Украине.
  В нашу пользу играли два обстоятельства, которые сильно помогли мне в этой обстановке. Первая: линии снабжения на Минск, по которым осуществлялись доставки грузов для двух танковых групп, да еще частей 9-й полевой армии генерал-полковника Адольфа Штрауса были очень слабыми, да и находились под постоянными ударами наших войск. Логистика тут играла против авантюрного прорыва Гудериана, но... Танковый гений делал ставку на запасы горючего, которые ему удалось соскрести, обокрав части в Прибалтики и переведя почти всю доставку грузов полевых армий на конную тягу. Но тут сыграл второй фактор: группы разведчиков, которые были оставлены на захваченной врагом территории. Нет, они не брали штурмом склады горючего и взрывали их, зачем? Они наводили на эти объекты авиацию. Надо сказать, что летом-осенью сорок первого в небе была ничья. Никто не имел решительного преимущества. Нам удалось несколько важных операций, в том числе с привлечением дальней авиации, так, были уничтожены заводы по производству синтетического топлива в Германии, которые только вот-вот, в самом конце июня были восстановлены, разбиты нефтяные поля Плоешти, уничтожены заводы по производству бензина в Румынии, их восстановлению мешали повторяющиеся налеты нашей авиации, но немцы упорно старались там хоть что-то сделать, в небе Румынии шла постоянная бойня. И запасы немецкого авиабензина шли именно туда. Удары тяжелой бомбардировочной авиации по нефтебазам и хранилищам бензина стали предпоследним вздохом Гудериана, последним стали контрудары Жукова и Тимошенко - ничем вроде бы не выдающиеся удары, но после них были совершенно перерезаны пути снабжения на Минск, грузы стали доставляться автомобильными дорогами, сентябрьские дожди сделали этот путь Голгофой немецких снабженцев. Гудериан и Гёпнер остановились, короткое бабье лето не дало возможности им перейти к активным действиям: топлива танкам и самолетам элементарно не хватало. Во время битвы под Могилевом самым опасным моментом был удар Гудериана от захваченного Рогачева на Довск, а оттуда ударил на Пропойск. Мы ожидали удар вдоль Днепра через Ветринку на Могилев, навстречу рвущемуся к городу Гёпнеру, именно на этом направлении сосредотачивались основные противотанковые средства 28-й армии, но Гейнц опять сумел удивить. Опасный противник! Один из самых опасных, потому что с фантазией и неуемной энергией. Тут, у Журавичей произошло первое массовое применение гранатометов против танковой группы. Командующий 28-й армией, генерал-лейтенант Федор Никитович Ремизов, принял быстрое решение, нарушив мой приказ, но обстановка диктовала именно такое поведение: он был все время этой битвы на передовом КП, лично руководил оборонительной операцией, что стало залогом общего успеха. Разведку на легких двойках пропустили почти до Пропойска, где танки и мотоциклы противника были уничтожены 112-м отдельным истребительным батальоном НКВД, последним противотанковым резервом армии. А вот когда по дороге пошли танки 46-го механизированного корпуса фон Фитингхофа, стало жарко. На острие наступления шла моторизованная дивизия СС "Рейх", точнее, одноименный танковый полк, пусть и потрепанный в предыдущих боях, но сохранивший высокую мотивацию и боеспособность. Оборону держала группа генерал-майора Павла Григорьевича Егорова. Кроме сводных стрелковых частей, группа была усилена пулеметным батальоном, двумя противотанково-истребительными батальонами гранатометчиков, дивизионом сорокапяток, ротой танков КВ, которые устроили у дороги засаду, оборудовав удобную позицию для обстрела колонны противника. Именно они и пустили врагу первую кровь. Группенфюрер Пауль Хауссер не растерялся - быстро развернул машины по фронту, обнаружив замаскированные позиции пехоты, его танки стали откатываться от шоссе, а на позиции выдвигаться зенитки Ахт-Ахт... Они заставили отступить танки КВ, Егоров не хотел рисковать своим подвижным резервом. Достаточно было того, что два танка выбыли из строя. Обстреляв позиции пехоты, немецкие бронированные монстры приблизились к траншеям, чтобы под их прикрытием немецкая пехота могли ворваться на позиции красноармейцев. Тут сказал свое веское слово пульбат, станковые пулеметы заставили немецкую пехоту залечь и отойти, а несколько ДШК сожгли по парочке Ганомагов и стали быстро менять позиции, на которые обрушился шквал танковых снарядов. Этим моментом боя и воспользовались гранатомётчики, для которых были готовы замаскированные позиции, выдвинутые на несколько десятков метров впереди основных траншей. Оттуда в немецкие танки полетели кумулятивные заряды противотанковых ручных гранатомётов. РПГ-1 был оружием максимально упрощенным, дальность не превышала двух сотен метров, но тут до целей было совсем близко, так что мало какой выстрел шел в молоко. Немцы озверели, особенно от потерь экипажей, которые при попадании кумулятивного снаряда почти не выживали, попытались проутюжить позиции пехоты самолетами, артиллерийская поддержка явно запаздывала, но наши соколы не дремали, не отдали небо, а появление двух групп штурмовиков заставило противника отступить. При этом поле боя осталось за нашими частями, а подбитые немецкие танки некому было утащить в тыл для ремонта. Окончательно крест на этом продвижении поставила контратака бригады Т-34 от Могилева вдоль Днепра, проходимость наших танков была повыше немецких, они прошли там, где противник их не ждал, ударили во фланг 46-го механизированного корпуса, в ходе стремительного боя практически свели к нулю пехотный полк Гроссдойчланд. Генрих Готфрид Отто Рихард фон Фитингхоф-геннант-Шеель (за что человеку влепили такое длинное имя, разве чтобы фамилию по длине переплюнуть?) развернул части 10-й танковой дивизии и запросил помощь у Гудериана. Окончательную точку на движении 2-й танковой группы поставил удар 363-ей стрелковой дивизии, усиленной 14-ой легкотанковой бригадой (68 Т-26 и 11 Т-34) на Жлобин. За немцами остался небольшой плацдарм у Рогачева, который они оставили в конце октября из-за невозможности снабжать застрявшие там войска. Тяжелые бои шли под Оршей и у самого Могилева, к которому устремились части и Гудериана, и Гёпнера. Как ни странно, "Старый кавалерист Эрих" добился больших успехов, нежели его быстроходный визави, действовал пусть предсказуемо, но методично и умело концентрировал удары в нужном направлении. Ему дважды удавалось почти полностью захватить Оршу и дважды после кровопролитных контратак вынужден был откатываться назад. В этих боях я сильно рисковал, передав по бригаде Т-34 Тимошенко и Жукову, но итогом стал удар Жукова на Молодечно с полной блокады дороги Вильнюс-Минск, этой операции помог вспомогательный отвлекающий удар частей 27-й армии на Минск. Тимошенко сумел не только отбить Барановичи, но и выйти к Столбцам, перерезав еще один важный путь снабжения танковых групп: линию Барановичи-Минск. Чтобы как-то компенсировать потерю этих трасс, немецкое командование, не имевшее подвижных частей для контрдействий, пыталось протянуть к столице Белоруссии железнодорожную ветку от Новогрудок и Любчи, но сложный рельеф местности сильно замедлил работу, а еще эту деятельность вскрыла разведка и авиация периодически наносила удары по строительству, стараясь вывести из строя железнодорожную технику. 11 октября я был вызван в Москву, передав фронт Андрею Ивановичу Ерёменко, в то время пока еще генерал-лейтенанту. В столицу я вылетел вместе с Ворошиловым, который курировал Западное направление, фактически, координируя действия трёх фронтов. Надо сказать, что мне "первый красный офицер" не мешал, наоборот, всячески помогал, возможно, поверил в мою звезду, но мне кажется, что разговоры о его военной безграмотности несколько преувеличены. В Генштабе я встретил Ватутина, от которого узнал подробности украинского сражения на Днепровском рубеже.
  Ватутину пришлось сложнее, че мне - у него были под руками только стрелковые части, ни 29, ни 33 армии не были укомплектованы подвижными соединениями - от слова вообще. Их не успели перебросить. Но зато в каждой армии было по противотанковой-истребительной бригаде, которая имела не только сорокапятки, но в состав каждой входил дивизион самоходок с 57-мм противотанковыми орудиями ЗИС-2, которые пробивали броню любого немецкого танка или самоходки, даже приземистых "штугов". Эти самоходки были вынужденным эрзац-компромиссом, а что делать? Они были нужны, в условиях наступления танковых групп иметь противотанковый подвижный резерв - жизненная необходимость. Плюс сюда перекинули резервы противотанковых мин, которыми просто "засеяли" опасные направления. Саперы обеспечили защиту импровизированных противотанковых узлов обороны. При этом прекрасно показали себя 85-мм зенитки, которые использовали тогда, когда танки все-таки прорывались вглубь обороны. Противотанкисты потеряли до 90% личного состава и почти все вооружение, Клейст занял Смелу, но был остановлен на оборонительном рубеже в двенадцати километрах от Черкасс. Там укрепился переброшенный из Полтавы 56-й стрелковый корпус генерал-майора Коротеева . Проявив чудеса мужества и стойкость в обороне, корпус сумел задержать движение танков Клейста. Помог удар частей 29-й армии на Первомайск. Слабым звеном ударной группировки1-й и 3-ей танковых групп были румынские пехотные части, которые держали фланги наступающей группировки и даже пытались провести наступление на Николаев, чтобы не дать перебросить резервы против наступающих танковых частей. Но удар стрелковых частей оказался для румын слишком сильным, если бы Клейст не развернул часть танков на Первомайск, его группа осталась без снабжения. Все это позволило Коротееву не пустить врага к Днепру. Гот сумел прорвать три линии обороны 33-й армии и занял Фастов, двигался на Васильков, но не смог ворваться в этот маленький городок. Буденный, который прибыл курировать Южное направление сумел ограбить Юго-Западный фронт и нанести удар танковой бригадой и кавалерийским корпусом во фланг группе Гота. Большого успеха не достиг, фронт противника не прорвал, но движение танков Гота притормозил. Вот тут сыграло за нас решение Василевского, который перебросил на Днепровский рубеж артиллерийские бригады крупного калибра. Да, они уступали в мастерстве немецким артиллеристам, но сюда стянули почти все резервы и перекинули достаточное для отражения атаки врага количество боеприпасов. Массированное применение артиллерии и удары штурмовой авиации остановили движение танковых дивизий, которым понадобилось пополнить выбитый подвижный состав. Немцы попытались провести отвлекающие удары на других фронтах: против Юго-Западного (Тюленева) удар из района Винницы был остановлен под Староконстантиновым. Против Украинского фронта Горбатова противник предпринял наступление на Луцк, Горбатов организовал контрудары, окружив две немецкие пехотные дивизии в районе этого древнего города. Одновременно с этим нанес удар на Хелм и захватил этот важный городок. Первый котел для немцев закончился относительно благоприятно - они быстро сориентировались и пошли на прорыв, выведя из кольца окружения более половины личного состава, но тяжелое вооружение обе дивизии потеряли. В любом случае, успех Горбатова был налицо.
  Осенью боевые действия потеряли интенсивность. Немцы решали сложные логистические задачи, в том числе подготовку к зимней кампании, учитывая, что закупок зимнего обмундирования Вермахт не проводил, рассчитывая просто ограбить население захваченных земель, ситуация для них была сложной. Чуть полегче было у группы армий "Север": они проводили массовые реквизиции у населения Прибалтийский стран, которые очень быстро стали ощущать на себе тяжесть немецкой плети. Улучшившие свое имущественное положение за счет ограбленных и убитых соседей-евреев, гордые прибалты стали возмущаться изъятию у них имущества "дружественным" союзником и защитником. Хуже всего было с топливом. Если в первые дни войны немецкие самолеты делали по три-четыре вылета в день, компенсируя не такое большое количество интенсивной боевой работой, создавая за счет этого видимость численного преимущества, то сейчас один вылет в день - это было очень хорошо, а два - предел мечтаний! Танки часто просто стояли без бензина, превращаясь в неподвижные мишени. Доставка грузов автомобилями - самый крайний случай, лошадка и еще раз лошадка! Наше командование воспользовалось этой паузой для ротации частей - на фронтах появились части приуральского резерва, подготовленные по новым программам, они не имели боевого опыта, теперь надо было его получить. Из этих бригад мы готовились сформировать ударные корпуса, которые должны были стать главным инструментом зимнего контрнаступления, вот до середины ноября они и терзали немецкие полевые части. Тут было важно держать передовые позиции противника в постоянном напряжении, проводя локальные наступательные операции, ведь у противника остался один действенный резерв отражения наших атак - их превосходная артиллерия. Но без снарядов артиллерия - сборище пустых труб. Посмотрим, много ли смогут дотянуть до передовой по бездорожью конячки!
  
  
  Глава третья
  Четыре Сталинских Удара
  Москва 1 августа 1942 года
  
  Сижу в своем кабинете в Кремле. Кабинетик маленький, тем не менее, рабочее помещение, на котором висит табличка "Представитель Ставки Верховного Главнокомандования генерал-лейтенант Алексей Иванович Виноградов" в самом центре страны. Меня лично это впечатляет. Тешит самолюбие. Как и орден Суворова (за битву на Днепровском рубеже). Говорите, особого успеха не добился? А остановить две танковые группы, почти две тысячи танков, это не успех? Разгромить? На всё нужно время. Извините, сейчас закончу докладную записку Самому, и расскажу про Четыре Сталинских Удара, которых на самом деле было пять.
  Ну вот, выдалось время на перекур. Нет, я так и не курю, не приобрел такой вредной привычки, хотя мой реципиент имел эту вредную привычку, иногда память тела подбрасывает мне неприятные сюрпризы, особенно в виде каких-то непроизвольных движений, но я стараюсь с этим бороться, в меру своих скромных сил. Хорошо... теперь расскажу об обещанном.
  Зимнее контрнаступление Красной армии планировалось с острожным размахом. Зимой немцы не воюют. Слишком много проблем. Думаете, Вермахт об этих проблемах не знал? Знал и готовился. Окапывался, укреплялся, строил линии обороны, закупалось зимнее обмундирование (в той же Венгрии и Румынии). Но... помните проблемы с логистикой? Вот именно! Много доставишь грузов, когда основной тягловой силой стали лошади? А по бездорожью? Точнее, по тем направлениям, которое заменяет нам дороги? А при условии, что авиация старательно охотится на паровозы? И уничтоженный состав по перепрошивке нашей колеи на европейский стандарт (один из трёх, что были у Германии). Проблемы немцам создавало то, что практически вся дальняя авиация была переброшена к фронту, сведена в две воздушные армии - Первую Дальнебомбардировочную (командарм Голованов) и Первую Тяжелобомбардировочную (командарм Смушкевич). Именно эти соединения наносили удары по Плоешти, немецким заводам по производству синтетического топлива, варшавскому железнодорожному узлу, важным мостам и переправам в глубоком тылу противника. К зиме потери армий были примерно в 70% машин, причем большая часть по техническим причинам выхода из строя. Но Комсомольск-на-Амуре продолжал строить именно дальние бомбардировщики: новые, которые экипажи усиленными темпами осваивали. Их решили не передавать по частям Голованову и Смушкевичу, а стали формировать Дальнебомбардировочную армию стратегического резерва. И вообще, пока что новая техника на фронте не появлялась, кроме танков. Танки - были вынужденной мерой, просто потому, что нечем было больше парировать преимущество немцев в артиллерии. Впрочем, на смену КВ и Т-34 уже шли испытанные и ставшие на конвейер КВ-3 (в нашем миру ИС-2) и новый средний танк на смену легендарной тридцатьчетверки. Впрочем, об этом еще расскажу. Пока что ударные части РККА имели на своем вооружении те же КВ и Т-34. Проблемой оставались боеприпасы, в основном, для орудий крупного калибра, удалось, забрав артиллерию с недостроенных кораблей (эсминцев и крейсеров), вытряхнув резервы флота создать новые батареи артиллерии резерва Ставки, в том числе несколько бронепоездов, вооруженных морскими дальнобойными орудиями, но этого было совершенно недостаточно. До зимней кампании мы в двух местах массово применяли такую артиллерию: в Скандинавии, когда смогли вывести из войны Финляндию, войти в Норвегию и Швецию, и при отражении танкового прорыва на Украине, в боях на Днепровском рубеже от Киева до Черкасс. Это позволило остановить немецкие танки за 10-12 км от Днепра. Главное - у нас не было огромных котлов, в которых сгорали армии сорок первого года, а это сотни тысяч бойцов, получивших бесценный боевой опыт, которые отступали, но продолжали сражаться, упорно, цепко, еще пока неумело, но опыт приходил с каждым боем. И еще одно изменение произошло, возможно, в этом была моя небольшая заслуга: появилось понятие, что такое военные кадры, и как важно с ними очень аккуратно обращаться. Не было массового расстрела руководства ВВС РККА, Штерн, Смушкевич и остальные фигуранты этого скорбного события были живы и сражались. Пример: разгром 7-го кавкорпуса в Румынии. Ошибочный авантюрный приказ был отдан Ворошиловым, курировавшим Южное направление, при этом проигнорировано решение Генштаба (Василевского), в котором требовали отход этого корпуса в сторону Карпат. Конев получил крепко по шапке, но остался командовать фронтом, Ворошилов был вызван в Москву, где получил серьезный фитиль, а потом переброшен на Центральное направление, говорят, что с ним постоянно ездит работник Генштаба, который "подтягивает" народного маршала в военной науке. Погоны! Не могу не сказать про погоны... сначала их ввели у войск НКВД - что оказалось неприятным сюрпризом для немецких диверсантов, позволив нейтрализовать значительную часть боевиков Бранденбурга, а потом были введены погоны и во всей Красной армии, официально - с целью улучшения маскировки командного состава и противодействия вражеским снайперам, которые устраивали охоту на наш командный состав.
  Про морские дела расскажу как-то позже. А вот про замысел Зимнего наступления РККА, вошедшее в Историю как Четыре Сталинских Удара, сказать должен прямо сейчас. Идея была слизана с наступления сорок четвертого года в моей реальности - когда удары фронтов шли один за другим с Севера на Юг. Дело в том, что у немцев была реальная проблема - отсутствие резервов, она возникла по двум причинам: немцы закладывали в свои планы совсем небольшие потери, где-то на уровне кампании во Франции, может быть, чуть больше... Всего ими было подготовлено порядка тридцати-сорока тысяч резервистов, а вот потери были совсем-совсем не такие, как в той реальности, и совершенно не такие, какие ожидались специалистами Вермахта. Чтобы компенсировать потери полевых частей снимались тыловые части, по максимальному пределу. Но этого было мало. Немцы вынуждены были призвать много народа, из-за чего возник вопрос: кому работать на производствах, в том числе военных? Гитлер вынужден был отдать приказ о переходе промышленности на военный лад, вот только отсутствие рабочей силы достаточной квалификации стал перед руководством немецкой промышленности со всей остротой. Пока что эти части только готовились, пусть усиленным темпом, но все-таки... Что будет делать немецкое командование при наступлении РККА? Перебрасывать резервы с соседнего участка фронта. И вот тогда удар по тому участку фронта, откуда ушли подкрепления на соседний участок, будет для немцев очень неприятным, и... они будут перебрасывать валентные части с того участка, который еще не находится под ударом. И следующий удар придется по новому ослабленному участку. За нас был и генерал Мороз. Зима сорок первого года была ранней и суровой. Немцы смогли полностью снабдить зимнем обмундированием только части в Норвегии и Дании, которые в начале зимы вторглись в Швецию. Единственным серьезным резервом, который сейчас в бешенном темпе переодевали в зимнюю одежду был Африканский корпус Роммеля, единственная свободная танковая часть, солдаты которой охренели от перехода из африканской жары в русские морозы. Добавьте к этому то, что немецкие танки на морозе становились просто нерабочими, их надо было разогревать, чтобы завести, да и работа на бензине в русские морозы - не сахар. А вот солдаты полевых частей мерзли, зарывшись в мерзлую землю, а чего хотели? Теплых зимних квартир? Нетушки, тут вам не Франция, прогулки на пляжи в Нормандию не будет!
  Основой наступления должны были стать пять хорошо подготовленных механизированных корпусов, которые стали формироваться и тренироваться с середины сорокового года и на их вооружении стояла новая техника, которой они уже научились владеть. Осенью солдаты и офицеры ударных корпусов прошли обкатку фронтовой жизнью. Сейчас их заменили дивизии из внутренних округов, те самые, которые в моей истории легли в землю, разменивая свою жизнь на время, за которое создавались новые рубежи обороны. Ветераны августа поучили подкрепления, были переформированы, из них сбивались новые части, те, кто должны были поддержать прорыв. Еще одним приятным моментом было то, что с наступлением зимы немцы вынуждены были (из-за проблем со снабжением) изменить линию фронта, чуть подсократив оба выступа - Могилевский и Киевский. Но в результате не смогли эвакуировать все поврежденные танки с поля боя. А это 644 машины, из которых 186 троек и 65 "штугов" - самоходок. Мы стали ремонтировать эти машины - пригодятся, тем более, что в Финляндии и Швеции был запас и запчастей, и боеприпасов, так что бригада трофейных танков уже была сформирована и формировалась еще одна. А что, немцы были известны своим умением использовать трофеи, а нам чего отставать? И вот этой ерунды - не использовать трофейное оружие, не было, был строгий приказ, который регламентировал усиление огневой мощи полевых частей за счет использования трофейного вооружения. При отводе части на перевооружение, пополнение или переформирование - тогда трофейное оружие сдавалось, строго учитывалось, что-от ремонтировалось, но было такое не раз и не два, что получали для усиления части в обороне немецкие "машингеверы", так что никакой идеологии - только военная практичность и необходимость, вот что было поставлено во главу угла. Для нас самым главным было обеспечить достаточное количество боеприпасов, топлива и продовольствия для ударных группировок. То есть - решить логистические задачи, скрыть от разведки противника сосредоточение наших ударных частей. Самим вести разведку тылов противника. Так, своевременно было выявлено сосредоточение корпуса Роммеля в Румынии, в районе Бухареста. Готовилась железнодорожная война, которая должна была застопорить доставку подкреплений на критически важные участки фронта. О подготовке сказал достаточно. Нет, извините, хотел сказать о том, как мы "собирали" ударные корпуса. Тут было принята за основу бригадная организация, танковые, мотопехотные, стрелковые, артиллерийские, противотанковые, минометные бригады становились "кубиками", из которых собирались ударные корпуса. Так, ударный механизированный корпус состоял из одной танковой бригады, двух-трех мотопехотных, полка самоходок, самоходного зенитного полка, артиллерийской бригады. Но эти бригады были "кубиками", можно было в состав корпуса впихнуть и две-три танковых, две артиллерийских, бригаду гвардейских минометов или противотанковую бригаду, если по данным разведки у противника был подвижный резерв. То есть, от стандарта можно было, да и нужно было отойти, все упиралось в боевую необходимость и возможности тылового обеспечения. При этом, учитывая отсутствие у большинства командиров опыта современных маневренных действий, старались избегать довоенных корпусов-монстров с мощной боевой частью и слабым тыловым обеспечением.
  Всё, теперь о самих ударах. Как ни странно, но зимняя кампания 41-го года началась с удара немецких сил: они предприняли рейд на Шпицберген, с целью выбить оттуда наши войска, получить базу в этом архипелаге значило серьезно затруднить доставки военных грузов морским путем на порты Мурманска и Архангельска. Это была идея Гитлера и командование Кригсмарине вынуждено было подчиниться. Контр-адмирал Теодор Кранке вернулся на "Адмирал Шеер", но уже в качестве командира эскадры. Энтузиазма он не испытывал, понимая, что из-за боев в Норвегии база на Шпицбергене была авантюрой, ее снабжение могло быть легко перерезано. Но приказ есть приказ! Два крейсера и четверка эсминцев перепахали прибрежную полосу, разрушив домики небольшого шахтерского поселка, разрушив шахты, выстроенные причалы и складские помещения, но не обнаружили скрытые позиции советских войск. Хорошо скрытые за обратным склоном холма морские 130-мм орудия открыли ураганный огонь по вражеским кораблям, попадание досталось "Адмиралу Шееру", были повреждены два эсминца, которые стали держаться от берега подальше, стараясь обеспечить противолодочную охрану крейсеров и транспортов с пехотой. Когда десант противника высадился на пляжи Шпицбергена, неожиданно для врага открыли огонь скрытые и хорошо замаскированные 107-мм полевые орудия, на которые тут же перенесла огонь вся мощь главного калибра обоих немецких крейсеров. Под этим прикрытием пехота стала высаживаться на пляж, но тут наткнулась на замаскированные пулеметные ДОТы. Потери первой волны десанта были почти триста человек из подготовленного к высадке батальона морской пехоты. Кранке негативно оценил перспективы продолжения операции, а еще одно попадание в его "Адмирала Шеера", пусть и не такое опасное, стало предлогом, под которым удалось свернуть экспедицию. А на обратном пути караван немцев напоролся на засаду подлодок, которые сумели отправить на морское дно эсминец и транспорт, на котором перевозили еще остатки морских пехотинцев и грузы для десанта. Надо сказать, что немецкий адмирал не рискнул даже попытаться спасти утопающих, ну да, в такой воде выжить практически невозможно, так что своих матросов и пехотинцев оставили замерзать, ну, таков их крест!
  Первый (неофициальный) Сталинский удар был в Швеции: с 19 до 29 ноября Баграмян поставил крест на высадившейся группировке немецких войск. В условиях сложной местности ставка была сделана на легкие танки, которые обладали превосходной проходимостью и отличной скоростью. Да, их защита была недостаточной, но появление этих машин то в одном месте, то во втором, плюс огневой вал, причем из-за паршивых погодных условий немецкие корабли не смогли оказать десанту помощь - сделали свое дело. Из четырех пехотных и одной моторизованной дивизии в сторону Норвегии смогли вырваться только основательно потрепанная мотопехота без танков и артиллерии, а четыре пехотные немецкие дивизии были разгромлены, причем самым эффективным оружием, примененным нами, были минометы - и не только гвардейские, "Катюши", а и 120-мм минометы, которые производили опустошение на вражеских позициях. Из четырех пехотных дивизий, а это более пятидесяти тысяч солдат и офицеров, удалось эвакуировать в Данию не более 11 тысяч. Но высадиться уже в Дании не удалось - все-таки преимущество немецкого флота и хорошо подготовленные оборонительные позиции по береговой черте сказали свое веское слово. Важной частью этой операции стал налет на Рьюкан с уничтожением гидроэлектростанции Веморк и завода по производству водорода, где получали тяжелую воду, необходимую для создания немцами атомной бомбы. В небе Швеции и Норвегии преимущество авиации СССР было подавляющим. Шведская армия сражалась за свою землю против немцев с удивительным упорством, даже учитывая то, что шведы не слишком благоволили к русским и долгое время влияние Германии на эту страну было очень велико. В тоже время, советский блицкриг показал шведам, что у немцев есть серьезный соперник, и лучше быть на стороне того, кто сумеет победить.
  Первый Сталинский удар наносился на Прибалтийском фронте. Рокоссовский создавал у противника уверенность, что сосредотачивает силы в районе Гдов-Гостицы, и будет прорывать тот мощный оборонительный рубеж, которые немцы создали по берегу реки Нарва. Фон Лееб, командующий группы армий север был мастером создания оборонительных рубежей, именно поэтому Рокоссовский ударил совсем в другом месте. 1-й механизированный корпус Катукова, приданный Прибалтийскому фронту и 2-й механизированный корпус Ротмистрова, приданный Жукову скрытно сосредоточились в районе Опочки, там, где противник был уверен, что спрятать два корпуса просто невозможно. Операция началась 1 декабря с высадки морского десанта в районе Кунда. Две тысячи морпехов высадились с малых шхун и корабликов, сильно рискуя, потому что в Балтийском море преимущество немецкого флота было подавляющим. Прокрались, захватили плацдарм, создавая угрозу перерезать дорогу Таллин-Нарва. 2-го декабря оба мехкорпуса нанесли удар на Валку, прорвав фронт группы армий Север, от Валка 1-й мехкорпус ударил на Пярну и на Тарту, а от Тарту основные силы Катукова атаковали в направлении Равере, навстречу высадившемуся морскому десанту. Когда танки Катукова подошли к городку Кунда, на плацдарме в живых осталось всего шестьсот морпехов, большинство из которых были тяжелоранеными, но продолжали сражаться. Как только советские войска заняли Тарту, фон Лееб стал отводить войска к Таллину, без боя оставив линию обороны на Нарве. Рокоссовский, который осматривал потом немецкие укрепления только пожимал плечами: брать этот рубеж в лоб - означало положить там столько народу... Немцы тут сделали капитальные защитные сооружения, которые даже тяжелой артиллерией ковырять и ковырять надо было бы очень долго. Саперы показывали расследованные минные поля, которые почти что сплошным ковром покрывали самые удобные для наступления направления. И все-таки мехкорпус наступал быстрее, чем отступали пехотные части Вермахта. Почти восемнадцать тысяч немецких пехотинцев застряли в котле под Нарвой. 12-я пехотная дивизия вермахта, которая пыталась срезать плацдарм у Кунда, оказалась прижата к морю у Локса, но сумела прорваться к Таллину, командир дивизии, генерал-лейтенант фон Зейдлиц-Курцбах был во время этого тяжело ранен. От Пярну и Равере части Прибалтийского фронта нанесли удар на Таллин, но там их встретили собранные в кулак резервы 16-й армии, усиленные батареями зенитных 88-мм орудий. Эрнст Буш смог организовать прорыв еще и 253-й пехотной дивизии на Кохилу, усилив оборону под Таллином, стабилизировать фронт помогли и эвакуированные из Швеции пехотинцы. Из-за того, что стрелковые части отстали от бригад мехкорпуса, первый удар на Таллин провалился. А когда подтянули пехоту, немцы сумели усилить оборону. И Рокоссовский прекратил наступательную операцию, чтобы избежать лишних потерь. Дело в том, что значительная часть пехоты - стрелковые части были заняты блокированием окруженных немецких частей. Под Псковом котел из двух пехотных дивизий тоже не успели замкнуть: немцы сумели прорваться назад, откатиться на рубеж Гулбене-Резенке, откуда постепенно организованно отступили к оборонительным позициям по Западной Двине. Ротмистров прорвался к Риге и сумел выйти на окраину этого древнего города, вот только тут, в условиях плотной застройки его танкам было тесновато, а недостаточное количество пехоты не позволило занять город наскоком. Тут немцы впервые применили фауст-патроны, плохие, совсем плохие, но тем не менее, для тридцатьчетверок они были неприятным сюрпризом. К концу месяца фронт стабилизировался по Западной Двине, но Рига оставалась за противником.
  Второй Сталинский удар. 7 декабря началась Белорусская операция. Немцы были уверены в том, что удар будет нанесен из района Молодечно и Барановичей навстречу друг другу с целью окружения Минской оперативной группы. Там действительно сосредотачивались войска, а танковые батальоны постоянно меняли позиции, танкам меняли маркировку, эмблемы, так, что у противника создалось впечатление сосредоточения на флангах танковых соединений. И сюда стягивали противотанковые силы и подвижные соединения, но удар нанесли по столице Белоруссии в лоб. В Бобруйске разгрузился 3-й мехкорпус, который скрытно выдвинулся в район Червень-Горка, откуда и ударил на Минск. Удар поддержали все подвижные соединения Могилевского фронта, а фланги прорвавшейся группы цементировали стрелковые части, усиленные противотанковой артиллерией. Архипов, сходу освободивший город, от Минска ударил по двум направлениям: на Молодечно и на Барановичи, откуда навстречу наступающим механизированным соединениям пошли стрелковые части и подвижные соединения соседей. Под столицей в окружение попали две механизированные дивизии вермахта (остатки танковых групп Гёпнера и Гудериана), в каждой из которых было примерно по 70-80 боеготовых танков. Но у немцев был жуткий дефицит бензина, командиры ждали приказ о прорыве, который запаздывал, а когда приказ получили - кольцо было плотно закрыто с созданием мощных узлов противотанковой обороны. Под ударами советских штурмовиков атаки немцев захлебнулись. Потом удалось выяснить, что немцы не имели ремонтных мощностей в Минске, танки, требующие серьезного ремонта, отправлялись в Польшу и Прибалтику, а некоторые даже в Германию. Там, в районе Варшавы, формировали новую танковую группу Гудериана, Гёпнер остался командовать механизированными соединениями у Минска, но так случилось, что его штаб оказался на острие первого удара, попал под бомбежку, и сам танковый генерал был смертельно ранен. Это оказалось тем фактором, который задержал прорыв немцев из котла. От Барановичей и Молодечного части Архипова ударили на Лиду, куда отступали соединения Минской оперативной группы Вермахта. Лиду взять не удалось, потому что туда подошли немецкие танковые части (бывшая 4-я танковая группа) из Гродно, туда они были переведены после ремонта в Прибалтике. Танковое сражение под Лидой закончилось вничью, а пехотные соединения группы Центр смогли укрепить фронт по линии Вильно-Брест. Жуков свой удар от Молодечного направил на Вильно, которое взял после тяжелых уличных боев. Тимошенко наносил удар на Брест, сумел взять Кобрин, а вот Пружаны освободить не удалось. Тяжелые потери заставили его прекратить наступление. К Новому году ситуация стабилизировалась и в районе Западного фронта.
  
  
  Глава четвертая
  Однажды в Берлине (интерлюдия)
  Берлин. Рейхсканцелярия. 1 августа 1942 года.
  
  В кабинете фюрера, который располагался в Старой рейхсканцелярии (новый помпезный кабинет руководитель Рейха откровенно недолюбливал) было нелюдно . Кроме хозяина, присутствовали начальник штаба сухопутных сил Гальдер, которого не отстранили, не смотря на неудачи сорок первого года, Манштейн, предложивший план летней кампании сорок второго года, Геринг, командующий ПВО Германии Роберт Риттер фон Грейм, Гиммлер.
  - Вы уверены в выводах ваших ученых, партайгеноссе? - Гитлер уставился в глаза Гиммлера, который ничуть не смутился, он был совершенно уверен в своих крепких позициях: на Восточном фронте части СС оказались самыми боеспособными и сражались с большевистскими ордами с наибольшим успехом.
  - Абсолютно. Вывод трех разных групп, совершенно не связанных между собой, указывает на то, что против предприятий в Германии большевики применили именно атомную бомбу. Следы радиоактивного заражения, сила взрыва...
  - Я читал ваш доклад, к делу...
  - Мой фюрер, о том, что наши физики находятся на правильном пути по созданию оружия возмездия, говорит тот факт, что большевики провели рискованную операцию по уничтожению водородного завода в Норвегии. Мы наладили производство тяжелой воды в Германии, уверены, что в течении двух лет мы получим искомое оружие.
  - Вы слишком оптимистичны. Если ученые говорят два года, пройдет пят лет, если не десять. И этому найдутся объективные причины, кроме их собственной лени. - фюрер фыркнул, внезапно продолжил разговор на повышенных тонах:
  - А в эти два года народ Германии будет проливать кровь, сдерживая большевистские орды? Почему ученые не могут получить результат быстрее? Я не ограничиваю вас в средствах, Генрих, возьмите это направление под свой личный контроль, от нашего Германа в этом деле никакого толка нет.
  - Будет сделано, мой фюрер, мы приложим...
  - Достаточно.
  - Мой фюрер, мне кажется, что Люфтваффе... - Геринг попытался как-то оправдаться, но тут Гитлер пришел в бешенство.
  - Герман, вы кормите меня невыполненными обещаниями. Ни к одной окруженной группе не смогли наладить снабжение по воздуху. Битва за Британию катастрофически проиграна! Я уже жалею, что мы в свое время не взяли у Сталина его бомбардировщики вместе с их экипажами - тогда Лондон был б взят, ваши летчики не годны ни на что. Когда небо над Россией снова станет нашим, когда? Это по вашей вине мы остались без бензина в самый ответственный период войны. Это вы виноваты в провале Блицкрига. Вы!
  Геринг быстро заткнулся. Он хорошо знал, что в такие минуты лучше не возникать, надо переждать гнев фюрера, потом можно будет как-то оправдаться.
  - Роберт, вы можете гарантировать неприкосновенность неба Германии? Мы угрохали огромные средства в восстановление нашей промышленности синтеза бензина. Вы можете гарантировать их безопасность?
  - Мой фюрер, мы максимально усилили противовоздушную оборону больших городов и промышленных объектов. К сожалению, Восточный фронт вытягивает из нашей группировки самые подготовленные экипажи. У меня хотят забрать подготовленные экипажи ночных истребителей, чтобы перебросить их на Восточный фронт, я прошу оставить их в моей группировки - мы тратим слишком много времени на подготовку этих летчиков, чтобы использовать их в обычных боях.
  - Я запрещаю использовать экипажи ночных истребителей где-нибудь, кроме ПВО Рейха! Вы слышите это, господа? Это мой приказ! Продолжайте, генерал.
  - Второй проблемой стало то, что наши 88-мм зенитные орудия стали главным противотанковым средством на Восточном фронте. Нам так не хватает этих орудий, в то время, как производство 105-мм и 127-мм зениток идет слишком медленным темпом. Критически важно увеличить производство зенитных орудий большого калибра. Мы рассчитывали на увеличение производства 88-мм орудий, но стало известно, что заготовки 88-мм стволов решено использовать для новых танков. Так что мы получим крохи.
  - Вы правы, но новые танки должны быть вооружены эффективным оружием. Поэтому единственный выход - это дополнительное обеспечение 105-мм стволами, что исключит конкуренцию ваших ведомств. Я лично прослежу за тем, чтобы увеличить их производство.
  - На сегодня я могу гарантировать, что система предупреждения и подразделения ПВО могут надежно перекрыть небо Германии от возможных рейдов авиации большевиков. Прикрытие Плоешти более чем надежно, согласно вашему распоряжению. Но от ударов со стороны Британии, если такие начнутся, мы не защищены. Строительство башен ПВО ведется самыми быстрыми темпами, но этого недостаточно, во Франции, Голландии и Бельгии всего одна истребительная эскадра, в которой большинство летчиков не имеют боевого опыта.
  - Я думаю, что нам не стоит опасаться атак со стороны лимонников, им есть чем заняться в Африке. Они там пытаются выдавить итальянцев и вишистов.
  - Мой фюрер, моя разведка говорит об увеличении бомбардировочных сил на Острове. - Геринг опять рискнул встрять в разговор, но на это раз вспышки гнева не последовало. Тогда он рискнул добавить:
  - Наши работы в Пенемюнде близки к завершению. Ракетное оружие позволить обрушить любое разумное количество взрывчатки на вражеские города без человеческих потерь с нашей стороны. А если будет создано оружие возмездие - это окажется самым эффективным способом доставить его к цели.
  - Уверен, что Боров не рискнет на бомбардировки немецких городов. - не слишком уверенно возразил фюрер. Немного поразмыслив спросил Гиммлера:
  - Генрих, вы уверены, что у русских нет запаса этих страшных бомб? Они могут обрушить их на наши города!
  - Если бы такой запас был - уже бы и обрушили! Мой фюрер, эти лобастые головы утверждают, что накопить достаточное количество материала для нескольких десятков бомб не самой большой мощности - дело очень долгое. По их прикидкам, комми должны были начать эти исследования и подготовку производства, как минимум, двенадцать-пятнадцать лет назад, но тогда даже теории не было. По предположениям наших ученых, чтобы создать еще такой же запас боевых бомб, красным надо 2-3 года.
  - Вы считаете, что нашим ученым мужам можно верить? (Гиммлер в ответ пожал плечами). Если бы я знал, что большевики нас так опережают в военной технике, я бы не рискнул на нападение на жидобольшевиков пока не получил бы такое же оружие!
  - Увы, мой фюрер, наша разведка при Канарисе прошляпила в России слишком многое! - Гиммлер скромно умолчал про то, что его ведомство с этой точки зрения тоже не выглядело совершенно безупречным. Но упреков от Гитлера не дождался.
  - А что у нас с летним наступлением, вы ввели в планы необходимые коррективы?
  Последняя фраза предназначалась Гальдеру и Манштейну. Весной сорок второго года на Восточном фронте было оживленно - Вермахт проводил активную разведку боем, прощупывая оборонительные рубежи РККА. Но в конце мая пошли дожди. Эта погодная аномалия была неизвестна даже нашему герою: в его реальности такого не было, кто знает, может быть мощные пожары в Европе были тому виной, но весна была холодной, а май еще и дождливым, в июне же разверзнулись хляби небесные, превратив землю в непроходимое болото. Траншеи заливало водой, размывало, войска постоянно отводились с передовой, чтобы обсохнуть, боялись вспышки инфекционных заболеваний. Той же холеры, например. Доставка припасов к фронту стала сложнейшей логистической операцией. В июле стало теплее, но дожди продолжались, и только после 20-го числа стало тепло, а тучи ушли. Это аномалия, тем не менее, была предсказана как советскими метеорологами, так и немецкими. Постепенно войска стали занимать и восстанавливать уничтоженные стихией позиции.
  - Мой фюрер, кампания сорок первого года показала, что противник применил тактику "выжженной земли": в зоне, которую мы занимали были вывезены промышленное оборудование и максимально эвакуировано население. По данным разведки, при приближении наших сил к Киеву, промышленные предприятия города были эвакуированы. Учитывая, что погодные условия значительно сократили период активных боевых действий: прогнозы дают нам три-четыре месяца хорошей погоды, и не более того, нашей целью становится прорыв к Харькову, в котором расположены важные оборонные заводы. Даже их эвакуация создаст противнику серьезные проблемы. Наша основная идея - создать иллюзию удара в направлении Николаев - Ростов, а наш удар будет нанесен в направлении Харьков - Сталинград, с развитием наступления на Кавказ. Мы должны создать большевикам проблемы, аналогичные нашим проблемам сорок первого года. Без нефти Кавказа катастрофа СССР будет неизбежной.
  - Манштейн. Это ваш план. Вы и возглавите нашу группу армий "Украина". Кого рекомендуете поставить на отвлекающий удар?
  - Мой фюрер, мы считаем, что это направление надо поручить генералу Паулюсу. - Манштейн подчеркнул, что выражает общее с Гальдером мнение, Гитлер это оценил, хмыкнул, произнес:
  - Ну что же, пусть будет так. Паулюс, так Паулюс.
  
  Где-то в Британии (интерлюдия)
  Лондон. Офис премьер-министра. 1 августа 1942 года
  
  - Лорд Харрис, я прочитал ваш доклад.
  Черчилль отставил сигару, которая продолжала чуть дымится в пепельнице, потянулся за налитым виски, н тоже передумал, пожевал губами и уставился прямо в глаза 1-го баронета Харриса, сэра Артура Тревиса Харриса, маршала авиации, командующего бомбардировочной авиацией Британского королевства.
  - Могу сказать, что я согласен с его основными положениями. Хотя не могу разделить вашего мнения об ошибочности прекращения бомбардировок немецких городов и военных объектов в сорок первом году. Вы сами говорили об истощении наших сил. За этот год вы получили наши новые бомбардировщики, самолеты из США, хотя мы и рассчитывали на большие объемы поставок, но и то, что получили позволит наносить концентрированные удары по объектам в Германии. Думаю, вы правы в том, что основные усилия надо направить на ковровые бомбардировки немецких городов. Мы должны показать нашу решительность в борьбе с нацизмом. За бомбардировки наших городов противник должен ответить гибелью своей инфраструктуры и людских ресурсов. Нам надо вбомбить Рейх в каменный век! Поэтому считаю, что бомбардировки должны быть массированными, нельзя распыляться по нескольким целям. Один вылет - один город! И лучше всего, чтобы этот город выгорел дотла или превратился в кучу щебня.
  - Сэр, при таком подходе нам понадобиться намного больше авиабомб, в том числе зажигательных. Мы можем рассчитывать на дополнительные поставки нашей промышленности?
  - Во-первых, вы можете рассчитывать на поставки боеприпасов из-за океана. Мы заключили выгодный обмен с кузенами. Так что с боеприпасами проблем не будет. И наша промышленность обещала увеличить выпуск авиабомб на тридцать два процента, большего они дать не смогут. Уверен, что после ваших ударов Гитлер прибежит просить мира на любых условиях!
  Артур Харрис, временный маршал авиации , не разделял оптимизма премьер-министра, но возражать не стал, главное, что его предложение было принято. Через несколько минут после командующего бомбардировочной авиации Империи в кабинет Черчилля вошел его постоянный советник, начальник аналитического отдела при офисе премьер-министра, уже полковник Лиделл Гарт.
  - Бэззил, вы вовремя. Только что меня покинул этот настойчивый бомбист, баронет Харрис. Я согласился на ковровые бомбардировки немецких городов. Ведь мы не нарушаем наши неофициальные договоренности с Германией? Как вы считаете?
  - Мы обещали не начинать сухопутного вторжения на континент, а тут даже промышленные объекты разрушать не будем, ведь основной целью станут города и мирное население, трудовые ресурсы Германии, скажем так. Мы уничтожаем трудовые ресурсы Германии, это будет основной аргумент для Сталина. Да, его посол, Аралофф меня постоянно достает вопросами об открытии второго фронта в Европе, вот, предлагал послать наш экспедиционный корпус на Украину .
  - О! Дядюшка Джо хотел нашими парнями прикрыться от удара Африканского корпуса?
  Гарт был ироничен, Черчилль усмехнулся в ответ.
  - По нашим данным у Роммеля там уже армия. Гудериан впал в немилость. Сейчас Танковый Бог Вермахта - Роммель.
  - А Пехотный Бог - Модель? - уточнил в такой же чуть ироничной манере полковник.
  - Скорее всего. Но его здоровье после ранения пошатнулось, сейчас Модель не у дел.
  - Сэр, нам необходимо показать активность в борьбе с Германией, иначе при дележке трофеев наши позиции не будут слишком убедительны.
  - Да, да, Бэззи, я согласен с вашим аргументом. И путь воздушных ударов действительно самый предпочтительный. А что у вас с операцией "Хризантема"?
  - Мы только что получили сообщение от нашего агента: операция вошла в заключительную фазу.
  - Ну что же, это хорошо, вот только не уменьшиться ли из-за нее помощь нам, вот в чем главный вопрос!
  - Наш прогноз говорит о том, что будущие союзники смогут не уменьшать объемы поставок.
  Черчилль в задумчивости посмотрел на почти догоревшую сигару, погасил ее о пепельницу, наконец захватил вожделенный виски, выпил, посчитал паузу достаточной и произнес:
  - Ваши прогнозы всегда ценное подспорье, Бэззи, но они не стопроцентно точны, впрочем, в не Бог, я от вас этого и не требую. Но сокращение поставок может быть неприятным сюрпризом.
  
  Где-то в океане (интерлюдия)
  Где-то в океане. 1 августа 1942 года.
  
  Адмирал Ямамото Исороку был предельно напряжен. Его лицо было похоже на маску, но вот только своих ближайших помощников он никого обмануть не мог. Второй шанс! Эту операцию уже откладывали. Но тогда условия для ее проведения были намного благоприятнее. Все закончилось имитацией больших учений флота Страны Восходящего Солнца. Гибель президента США и перевыборы давали Японии шанс на то, что удастся как-то уладить противоречия с США, особенно, если в стране победят изоляционисты. Так и случилось: президентом США стал один из лидеров консерваторов, сторонник политики изоляционизма, республиканец Роберт Альфонсо Тафт, республиканцы воспользовались проблемами демократов, возникших после гибели Рузвельта, и поступили очень разумно: в качестве вице-президента выдвинули лидера либеральной фракции республиканской партии Томаса Эдмунда Дьюи, человека, получившего известность на должности прокурора Нью-Йорка как принципиального борца против мафии. Но кроме этого Дьюи был известен еще и как борец за права трудящихся, старался ограничить произвол промышленников и финансовых воротил. А в 1939 году он привлек к уголовной ответственности лидера американских нацистов Фрица Куна, парализовав поддержку Гитлера со стороны пронацистского лобби. В виду сложной ситуации в мире Дьюи согласился работать в одной команде с Тафтом для блага страны. Тафту поддержка Дьюи позволила стать президентом, и примириться с противниками изоляционизма в республиканской партии, Дьюи стал "тормозом" влияния изоляционистов, не позволяя им разрушить то, что уже было сделано администрацией Рузвельта по подготовке США к войне. При этом в отношении европейского конфликта руководство США заняло строго выжидательную позицию, программы ленд-лиза не отменили, ни Британии, ни СССР, но Советский Союз получал от штатов в основном автомобили и продовольствие. Сталин, получивший прогноз на очень неблагоприятную погоду на европейской части СССР в 1942 году понимал, что запасы продовольствия могут растаять за год войны, поэтому озаботился закупками зерна, мясных консервов и жиров заранее. Британия получила намного больше, тут имело значение и близость к кузенам, и сильное пробританское лобби, и тайное соглашение, по которым британцы передавали США свои наработки по атомной бомбе, а в ответ получали нужные стратегические грузы, самолеты и другую военную технику. Основные усилия пары Тафт/Дьюи были направлены на решение важных внутриамериканских проблем. Так были приняты решения о создании ограниченной системы государственного медицинского страхования для бедных слоев американцев, разработан трудовой кодекс, ограничивающий произвол промышленников, но был принят и закон Тафта-Дьюи, ограничивающий деятельность профсоюзов, отдельным пунктом упоминалось, что в случае нападения на США все профессиональные союзы сразу же распускаются. А вот про Японию американские государственные мужи вроде бы как и забыли. Перед самими внеочередными президентскими выборами Конгресс предъявил Японии Меморандум с требованием о прекращении агрессии в Китай, выводе оттуда японских войск, причем самой важной мерой воздействия стало эмбарго на поставки на острова самураев нефти и нефтепродуктов. И за полгода ничего не изменилось. Новая администрация как бы забыла об этом меморандуме, в нацистскую Германию поставки бензина и других нефтепродуктов спокойно продолжались (пусть и через Испанию). Фактически, американский бензин позволил немцам остановить продвижение Красной армии в зимней кампании сорок первого года. У СССР н было сил прервать эти поставки, а британцы по этому поводу не сильно напрягались, имея в уме ослабление советов в ходе этой войны.
  И вот терпение Японии иссякло. Вот только план атаки на Перл-Харбор был кардинально переделан. Ямамото, получив от разведки несколько листков, сообщил, что этот план намного безумнее того, что предложен им самим. Источник этого плана был адмиралу неизвестен, вот только он мог совершенно уверенно сказать, что автором такого плана был какой-то крепкий английский адмирал. Он даже мог назвать не более трех специалистов, которые могли составить этот документ. Но штаб адмирала стал прорабатывать этот план, не смотря на его авантюрность, стали вырисовываться интересные перспективы. 14 июля 1942 года японская эскадра вышла из портов на Курилах, и в режиме радиомолчания отправилась по заранее разработанному маршруту. 1 августа до конечной точки маршрута оставалось не более 4-х дней пути, Атака должна была начаться 5-го августа рано утром. И адмирала волновало. Позволит ли море сынам Ямато взлететь со своих авианосцев и нанести удар по наглым варварам, мешающим его стране занять достойное место в новом миропорядке. Но назад поворачивать адмирал не собирался - топлива у кораблей его эскадры было только на дорогу в один конец (с аварийным запасом).
  
  
  Глава пятая
  Четыре Сталинских удара (продолжение)
  Москва. 1 августа 1942 года.
  
  Третий Сталинский удар наносился силами Украинского фронта. Опять-таки, получилось все не так, как планировалось с самого начала. В середине октября Горбатова сменил генерал-лейтенант Михаил Григорьевич Ефремов. Он и готовил наступление, которое должно было освободить всю территорию Украины и часть Польши, создавая предпосылки для стратегического наступления уже в следующем, сорок втором году. Особенность наступления Украинского фронта была в том, что сложная местность не давала возможности использовать большие танковые соединения. Кроме того, разведка установила, что Вермахт сосредотачивает на Львовском направлении горнопехотные части, составленные, в основном, из жителей Австрии, хорошо ориентирующихся в горной местности и имеющие хорошее зимнее обмундирование, укомплектованные по самому полному штату. Ударную группу составляли две таких дивизии, более тридцати тысяч человек, имеющих на вооружении специализированные пушки и гаубицы, по-видимому, немцы хотели преподнести нам сюрприз, нанеся удар в зимнее время. А когда начались наступление в Прибалтике и Белоруссии, с этого участка группы армий "Центр" перебрасывались другие части, а вот 4-й горнострелковый корпус генерала Георга Риттера фон Хенгля никто не трогал. Был сделан вывод, что немцы ожидали наступления Украинского фронта, готовя ответный контрудар. Ну что же, нет ничего хуже, чем вовремя раскрытая засада (для засадников, естественно).
  15 декабря Украинский фронт начал наступление на Люблин (отвлекающий удар), нанося основной удар на Сандомир. Город был взят после непродолжительных кровавых боев, и на Висле образовался Сандомирский плацдарм, который стал серьезной занозой для Вермахта. 16 декабря Хенгль нанес удар на Львов, стремясь ослабить наступление РККА в Польше. Его насторожило то, что город был взят почти не встречая сопротивления, солдаты Вермахта приготовились оборонять город, устраивая противотанковые завалы из разрушенных домов на его окраинах, но ударные резервы Украинского фронта начали наступление из-под района Дрогобыча, обходя город стороной. Когда советские войска взяли Перемышль, немецкие пехотинцы оставили Львов и стали быстро отступать на польские земли, пока им не перерезали все пути к отступлению. Часть пути им пришлось делать по труднопроходимым горным дорогам, где корпус оставил почти всю артиллерию, но к своим корпус вышел, сохранив боеспособность, что позволило Вермахту стабилизировать ситуацию под Сандомиром и, вместе с венгерскими частями, остановить советские войска, захватившие Ужгород и Мукачево.
  Самым сложным и неоднозначным получился Четвертый сталинский удар, в котором участвовали силы трех фронтов: Юго-Западного (генерал-лейтенант Иван Иванович Масленников), Киевского (генерал-лейтенант Федор Яковлевич Костенко) и Южного (генерал-лейтенант Дмитрий Тимофеевич Козлов). При этом Масленников получил с свое распоряжение 4-й мехкорпус (генерал-лейтенанта Дмитрия Ивановича Рябышева), а Козлов - 5-й механизированный (ударный) корпус, которым командовал тот самый Власов. Это было, на мой взгляд, очень неправильное решение, собрать в одну упряжку Козлова и Власова, но назначение Козлова отстаивал Василевский, а Власова - Шапошников, поддержанный самим Сталиным. Вот только надо было бы развести их по разным участкам фронта, но, как говориться, мы имеем то, что имеем. Авантюрной был и замысел этого удара. Он планировался самым мощным и решительным - была уверенность, что немцы перебросят резервы, в том числе, Африканский корпус на другие участки фронта, в те же Карпаты, например. Но что там делать Роммелю? Планировалось мощными ударами всех трех фронтов срезать и разрубить пополам Киевский выступ, окружив остатки двух танковых групп, испытывающих жуткий дефицит бензина, после чего додавить их, а чтобы Роммелю (на всякий случай) было чем заняться, планировался удар вглубь Румынии с созданием угрозы наступления на Бухарест-Плоешти. Рассуждали примерно так: Роммель дернется в Карпаты (или в Польшу, спасать ситуацию), потом вынужден будет возвращаться в Румынию, потеряет время, технические поломки ослабят корпус еще до начала боев в королевстве, так что можно будет создать плотное кольцо окружения на Украине и нанести противнику серьезное поражение. Но для такой операции надо было иметь в качестве подвижных соединений не два механизированных корпуса, пусть и имеющих на вооружение новые КВ и тридцатьчетверки, а две полноценные танковые армии, как минимум, а лучше еще и третью в виде резерва!
  18 декабря командующим группы "Юг" назначили Моделя, который командовал полевой армией тут же, в районе Винницы. 24 декабря рано утром началось наступление ударных корпусов двух фронтов: Юго-Западного и Южного. Сначала наступление развивалось более чем успешно: 4-й ударный корпус прорвал оборону противника, захватил Винницу, Жмеринку (27 декабря), откуда выделил 18-ю мехбригаду в поддержку наступлению стрелковых дивизий на Умань. Основные силы корпуса Рябышева начали наступление на Могилев-Подольский, который спешно захватили в канун Нового года, в том числе восстановленный немцами железнодорожный мост через Днестр. Молдавский берег Днестра в этих местах достаточно пологий, что позволило навести дополнительные переправы, так что танки и мотострелки переправились за Днестр достаточно оперативно. Уже на подходах к молдавскому городку Бельцы 4 января корпус натолкнулся на превосходящие силы Роммеля. У 15-й танковой дивизии Нейман-Силкова , которую Роммель бросил против прорвавшегося мехкорпуса, был почти полуторный комплект танков, а контрудар поддерживала пехотная дивизия румын и два немецких мотопехотных полка. Тут мы впервые встретились с модернизированными "тройками" с длинноствольными орудиями, которые довольно успешно ковыряли броню тридцатьчетверок, был в составе этой дивизии и почти целый батальон из захваченных советских танков, в основном Т-26 и небольшого количества тридцатьчетверок. Столкнувшись с превосходящим танковым кулаком противника Рябышев не стал глупо геройствовать, а при поддержке авиации сумел аккуратно отойти к Днестру, закрепившись на высоком левом берегу, куда подтянул дальнобойную артиллерию. Кое-где удалось восстановить разрушенные ДОТы, но это были единичные узлы обороны. Тем не менее, обстрел из тяжелых орудий заставил уже немцев осторожничать, тем более, что смертельное ранение получил командир 15-й танковой генерал-майор Вальтер Нейман-Силков, один из самых перспективных танковых генералов Вермахта. В Могилев-Подольский из Жмеринки перекинули бронепоезд "Беспощадный" со 130-мм морскими орудиями. Сделав еще одну попытку преодолеть Днестр, но уже у Ямполя, африканцы Роммеля заняли оборонительные позиции. 26 декабря в наступление перешел Киевский фронт. Удары от Киева натолкнулись на подготовленную оборону, которую укрепили вкопанными в землю и замаскированными снегом танками, но сосредоточение артиллерии на узком участке фронта, практически напротив Черкасс, где в прорыв пошел 56-й стрелковый корпус, которым командовать поставили генерал-майора Никлая Ивановича Кирюхина, позволило добиться успеха: прорыв удалось расширить, и стрелковый корпус с приданной механизированной бригадой преодолев за 8 дней с боями более девяноста километров вышел к Умани, где соединился с частями Юго-Западного фронта. 5-й ударный корпус генерала Власова наносил удар из района севернее Одессы на Тирасполь. Прорвать фронт, который держали румынские части было несложно. Тирасполь был взят очень быстро, а вот оттуда корпус Власова пошел не на Кишинев, что просто напрашивалось и, наверняка, создало бы противнику намного больше проблем, а направлением удара был выбрана река Прут и город Бырлад в Румынии, откуда открывалась перспектива наступления на Плоешти и Бухарест. Важность иметь на реке Прут плацдарм, который потом можно будет использовать для того, чтобы вывести Румынию из войны и окончательно лишить Германию нефти из ее месторождений никем не оспаривалась. Но... дороги в этом месте были откровенно плохими, корпус буквально тащился от Тирасполя до Прута, а еще надо было преодолевать серьезную водную преграду. Удивительно, но реку преодолеть получилось достаточно просто, сопротивление румынских частей было весьма условным. Это не насторожило генерала Власова, который 9-го января, сходу заняв Бырлад, стал подтягивать тылы. Его ошибкой было нет то, что он захватил плацдарм, что и предполагалось этим планом наступления, а то, что перекинул на плацдарм значительную часть корпуса, не придав такого значения защите флангов, а пехотные части, на которых эта задача возлагалась, безнадежно отстали! Кроме стрелковых, отстала и артиллерия, а корпуса Южного фронта развивали неспешное наступление на Кишинев и Балту, при этом на Кишинев были отправлены части Приморской армии, изначально созданной для обороны Черноморского побережья. Под Балтой они соединились со стрелковыми частями Киевского фронта, таким образом, организовав два мешка, в одном из которых (район Липовца) оказались части танковой группы Гота, а в районе Первомайского - группы Клейста. Стрелковые части окружают танковые армии (которыми, собственно говоря, являлись танковые группы Вермахта) - но это же сюр! Расчет командования был на жуткий дефицит горячего. И еще - немцы долго не организовывали прорыва. Это утвердило наших военноначальников во мнении, что дела у противника обстоят из рук вон плохо. 8 января разведка доложила, что немцы взрывают свои танки. Было ясно, что пойдут на прорыв. Скорее всего, как считали наши генштабисты, прорываться обе окруженные группы будут к Днестру, примерно в район Котовска-Ямполя. На это направление стягивались артиллерийские резервы. Группой "Гот" командовал опытный и хладнокровный генерал Отто фон Кнобельсдорф, он действительно приказал взрывать танки, единички, двойки, чешские недотройки, но весь бензин, который был найден, был слит в оставшиеся в его распоряжении 126 троек, и 12 четверок, которые пошли на прорыв... на Умань. Навстречу им ударили мотопехотные части группы "Клейст", которой командовал генерал танковых войск Вернер Кемпф. В Первомайском у немцев были запасы горючего, что делало теперь объединенную группу с более чем 450 танками серьезным противником, которого одной пехотой не удержать. В это же время разыгрывалась трагедия 5-го мехкорпуса. 21-я танковая дивизия Роммеля (бывшая 5-я легкая дивизия) под командованием генерал-майора Георга фон Бисмарка, родственника знаменитого канцлера, нанесла удар во фланг корпусу Власова, отрезая его от Прута. От Галаца подтянулись румынские части, которые также нанесли фланговый удар навстречу танкистам Роммеля. В составе румынских войск был кавалерийский корпус, имеющий в своем составе легкие танки, румыны уже не испытывали проблем с горючим, и сумели прорваться к реке Прут, где встретились с немецкими танкистами. В боях у Бырлада Георг фон Бисмарк был убит, его дивизию временно возглавил сам Роммель. После трехдневных боев, не имея возможности пополнить боекомплект, Власов сумел вывести большую часть корпуса за Прут и отдал приказ прорываться на Аккерман. За Власовым был выслан самолет, который был атакован и сбит немецким истребителем недалеко от Болграда. Сам Власов был обнаружен и взят в плен контуженным, но выжившим после неудачной попытки пилота приземлиться. На этот раз повезло румынским кавалеристам, которые уже наводнили своими разъездами Аккерманскую область. В ходе отступления корпус был разбит по частям, лишился танков и артиллерии. Недалеко от Болграда командующий 5-м мехкорпусом сдался в плен. Аккерман был уже в руках немцев, фактически, отступать было некуда. Небольшое количество окруженцев просачивалось какое-то время сквозь линию фронта, но... это были крохи, жалкие крохи! Значительная часть тех, кто отступал организовано под началом Павла Павловича Полубоярова, отошли к морю недалеко от Аккермана, сумели организовать там более-менее приличную линию обороны, во всяком случае, чтобы отбиться от румын, а после были эвакуированы морем в Одессу, правда, это случилось уже тогда, когда главный накал боев за Одессу уже спал. В Яссах располагалась 5-я танковая дивизия СС "Викинг", которую после провала осеннего наступления на Киев отвели на переформирование и пополнение, в составе танковой группы Клейста эта дивизия была механизированной, но сейчас ее пополняли отремонтированными танками, переформировав в танковую дивизию, хотя пока еще неполного состава. Дивизией командовал бригаденфюрер СС Герберт Отто Гилле, и дивизия была включена в корпус Роммеля, который еще называли, по инерции "Африканским". Эту дивизию срочно перебросили на Кишинев, откуда она и ударила навстречу наступающим стрелковым дивизиям РККА. Встречный бой на неподготовленных к обороне позициях стрелковых частей против танковой дивизии СС, причем с отставшей артиллерией - худшего кошмара представить себе невозможно! А тут еще на немцев играло и то, что большую часть января погода была нелетной, действия авиации затруднены. Модель выпросил у фюрера целый воздушный флот, который обеспечил временное преимущество в воздухе немецкой авиации, так что редкие погожие дни ничего хорошего нам не несли. А "Викинг" попер со всей дури на Одессу, разметая импровизированные заслоны. Ситуация стала совершенно паршивой, когда на Одессу ударила группа Кемпфа. Прорыв опять ожидался в другом месте. А что немецкие танки и пехота попрут к морю, а не к Днестру, это оказалось почему-то неожиданностью, точнее, грубой ошибкой.
  В это время Сталин принял решительные меры: командовать Южным фронтом направили Жукова, а меня направили в Одессу для организации обороны. Отдавать город врагу никто не собирался. Чтобы выровнять ситуацию в воздухе, части авиации Черноморского флота были переподчинены временно мне, новый командующий Южным фронтом получил в свое распоряжение новый авиакорпус из резерва, получил в свое распоряжение две легкотанковые бригады на Т-26 и бригаду Т-34 из резерва Ставки. Это уже становилось традицией, иметь справа локоток Жукова.
  16 января я прибыл на аэродром под Одессой. Там меня встречал уже легендарный генерал-лейтенант, командующий Приморской армии, Георгий Павлович Софронов. Его армия смогла летом-осенью сорок первого остановить румынские войска на дальних подступах к Одессе, не дали подойти к городу. Но тогда же из Одессы была эвакуирована почти вся промышленность, остался необходимый минимум предприятий для обслуживания города и порта, размещались госпитали для всего Южного фронта, тут же были огромные склады с различными товарами и военным имуществом, которое никто из Одессы не успевал вывезти. Сейчас ситуация в городе была просто катастрофической. А как еще назвать наличие нескольких батальонов моряков (добровольцы из состава Черноморского пароходства) и охранных отрядов тыла НКВД, ну хоть эти были из пограничных частей, первыми встретившими врага, а потом отведенными в охранные подразделения. Это из них составляли так называемые "заградотряды", главной задачей которых было не стрелять по отступающим красноармейцам, а собирать отступающих и разбежавшихся бойцов, фильтровать их, формировать из них боеспособные соединения и отправлять обратно на передовую. Пресекать панику, которая могла уничтожить тыл быстрее вражеских танков. Не раз и не два - а почти постоянно в ходе боев именно такой отряд становился последним резервом, своей огневой мощью не дававший противнику прорваться.
  Но сейчас в Одессе кроме этих нескольких отрядов, численностью не более батальона, по-настоящему боеспособных соединений не было! Софронов был мрачен. Глядя на его одутловатое лицо с синюшными губами, я вспомнил, что в ТОЙ истории защитника города уложит инфаркт - как раз во время оборонительного сражения под Одессой. Известие о гибели сына станет последней каплей, которая сломает жизнь этого толкового командующего. После инфаркта он уже просто физически не сможет тянуть тот объем работы, который на него будут по старой памяти возлагать. Во время разговора Софронов часто задыхался, но смысл его рассказа стал понятен: Приморскую армию под Кишиневом постигла катастрофа. 95-я Молдавская стрелковая дивизия разбита почти наголову, 25-я Чапаевская была потрепана не так сильно, но ей тоже досталось, был ранен командир дивизии, полковник Захарченко, но заменивший его генерал-майор Петров сумел отходить от противника более-менее организовано, хотя и приходилось жертвовать заслонами, которые сдерживали продвижение противника. В те несколько погожих дней, когда удавалось задействовать авиацию, удары штурмовиков притормаживали движение немецких танковых колонн, но пока что авиация не могла сказать своего решающего слова. Свои мероприятия по обороне Одессы я начал с посещения врача. Нет, не себя, любимого, врачу показать - приставленный ко мне сотрудник местного НКВД подсказал, что в городе остался очень хороший доктор, который лечит сердечные болезни. Им оказался семидесятилетний Соломон Израэлевич Брехман, начинавший в свое время еще земским врачом, помнившим молодого доктора Мишу Булгакова, но предаваться воспоминаниям не было никакого времени. Определив у генерала Софронова грудную жабу, доктор прописал ему таблетки нитроглицерина, первая же половина таблетки сняла тревожную боль в области сердца, так что я тоже понял, что доктор идет по правильному пути. Сообщив пациенту, что ему вредно волноваться, и следует спать как минимум шесть-семь часов подряд, доктор тяжело вздохнул, после чего пожал плечами и снизил норму сна до пяти часов, но никак не менее и выписал микстуру, которая должна была и нервы успокоить, и сердце укрепить. Я предложил доктору назначить генералу маленькую дозу (100 милиграмм) ацетилсалициловой кислоты, говоря привычным нам языком, аспирина. Доктор был крайне удивлен, когда я заявил, что аспирин разжижает кровь и предотвращает инфаркт миокарда , но требуемый препарат в порошке выписал. Я узнал у того же сопровождавшего меня сотрудника органов, что единственный сын генерала был в ноябре тяжело ранен, сейчас находится на исцелении в госпитале тут, в Одессе.
  В штабе армии я предъявил приказ о создании Приморской группы войск (на основе Приморской армии) и Одесского оборонительного района. Приказ содержал и лаконичную формулировку: Одессу врагу сдавать нельзя! В штабе мы с Софроновым засели за столом с расстеленной картой города и прилегающего к нему района. Адъютант принес два стакана горячего чаю:
  - Ну что, Георгий Павлович, рассказывайте, как вы думаете Одессу оборонять? - задал я скорее риторический вопрос: оборонять город нам предстояло на пару. Софронов несколько горестно улыбнулся и недоуменно развел руками...
  
  
  Глава шестая
  Битва за Одессу
  Москва. 1 августа 1942 года
  * * *
  Беляевка. 16 января 1942 года.
  
  Василь Мирошник был чистокровным хохлом, если можно считать чистым хохлом полутатарина, четвертьеврея, и там еще по восьмушке каких-то непонятных кровей, скажем спасибо бабушкам, которые путали свои гены если не с французами, так с греками или армянами, или вообще с немцами, что могло быть и одной шестнадцатой частью. По лицу Вася был чисто татарин - высокие скулы, черные раскосые глаза, смуглая кожа, по говору - чисто еврейский торгаш с Привоза, по своей сути - морская душа, пусть и гражданского Черноморского пароходства. Эту линию окопов они копали не сами - местные граждане и гражданки, которые еще остались в городе, были привлечены для саперных работ. Но и моряки-добровольцы, из которых усиленными темпами создавали батальоны морской пехоты, к этим укреплениям руку приложили. Их 3-й батальон морской пехоты "Молдаванка" получил такое наименование потому, что в него вошло много ребят с Молдаванки и тут почти все знали друг друга и не только в лицо. Вася аккуратно чистил полученную "Светку". Ему лично СВТ нравилась, хорошая машинка, не трехлинейка, говорят, что капризная. Так все барышни капризничают, чего уж там! Зато, когда заговорит, так просто заслушаешься! Может покрикивать, может так загнуть целой фразой, не всякий боцман так красиво зарядит трёхярусной морской очередью по супостату. Тут в окоп свалился Самуильчик, Самуил Рохман, здоровый грузчик из порта, местный авторитетный товарищ. Он с Васей в одном доме живет. В их батальоне портовых раз-два и обчелся, они больше в батальонах городского ополчения. Самуильчик второй номер станкового пулемета, первым номером еще один сосед Васи - Георгий Кастаниди, этот с буксира матрос, потомок какого-то известного художника, в армии освоил пулемет, оказалось, что ему "Максим" по душе, а тягать агрегат и ленты к нему - так вот тут Самуильчик, не самый высокий, но огромный по всем остальным габаритам товарищ - самое то.
  - Вася, у тебя табачок остался? Курить хочется, спасу нет! Ты же всегда куришь мало...
  - Не мало, а редко, трубка, Сёма, торопливости не терпит. Поэтому табачок у меня есть, да, только кажется мне, Самуил Рувимович, что ты свою махорку зажал, а тыришь у меня больше по привычке.
  - Нет, Василий, ты не прав! - это вступил в разговор Георгий. - Покажи ему, Сёма.
  Самуильчик вытащил из-за спины автомат ППС, который в его огромных ладонях казался совершенно игрушечным, несерьезным, детским.
  - Отдал за него недельную пайку махры. А то мне еще и трехлинейку таскать - оно как-то не с руки. А в бою пригодится.
  - У нашего старшины все через махорку решается. - сообщил далеко не новость Жорик Грек (он же Георгий Кастаниди).
  - Не всё. - сообщил товарищам Вася. Хитрый татарин уже собрал свою СВТ, вытащил из вещевого мешка оптический прицел и стал его прилаживать на законное место.
  - Вот что самогон тети Сони, что с Молдаванки, делает! - сообщил друзьям, которые при виде прицела выпали в осадок, а теперь, затаив дыхание, смотрели, как их боевой товарищ священнодействует, вооружая свое оружие добытой не самым законным путем, оптикой.
  - Мне бы пристреляться! - Сообщил он товарищам, закончив прилаживать оптику. Приложил винтовку к плечу, прищурился, заглянул в окуляр прицела, вздохнул, выдохнул:
  - Зверь! - выдал авторитетное заключение. Самуильчик и Жорик по очереди посмотрели в оптику, одобрительно покивали головой, тут Грек (самый глазастый из их кампании) заметил:
  - Чингиз, смотри, видишь того военного моряка, он с нашим комбатом у холма отирается? Это артиллерист с "Грузии" . Так что, когда начнется пристрелка канонерок, сможешь под этот шухер пристреляться.
  В этот день пристреляться надо было не только Василию Мирошнику по прозвищу Чингиз. Канонерские лодки и плавучие батареи Дунайской флотилии тоже были заняты подготовкой к будущим боям.
  
  * * *
  Штаб Одесского военного округа
  16 января 1942 года
  
  В шутке Софронова без слов было слишком много правды. Как и с кем защищать Одессу действительно было непонятно. Штаб Приморской армии занял помещения штаба Одесского военного округа (тут был самый мощный узел связи), здесь же планировалось разместить командование Одесского особого оборонительного района (флотских военачальников). Командующим Приморской армией оставался Софронов, командующий флотскими соединениями, фактически, комендантом морской крепости Одесса, был назначен контр-адмирал Гавриил Васильевич Жуков, который прибыл в штаб почти сразу же за нами и принял участие в нашем разговоре. Надо сказать, что коллектив помощников мне понравился: про сухопутного генерала я уже немного говорил, а вот про морского (адмирала) нет. Жуков был человеком полным, громогласным и очень энергичным. Воевал в Испании, имел большой опыт службы как на канонерских лодках, что было особенно важно для города, так и на крейсерах. Во время первого штурма Одессы румынами, которые до города не дошли и штурмом это называть было неправильно, проявил таланты отменного организатора. Сумел перестроить работу всего города в интересах фронта. Очень аккуратно отнесся к эвакуации предприятий, оставив в городе те, которые были необходимы для нужд фронта: механические и ремонтные мастерские, портовое оборудование, госпиталя и т.д. Но сейчас даже он находился отнюдь не в приподнятом настроении. На мой прямой вопрос ответил прямо:
  - Если бы сюда румыны шли, так хоть одна армия, хоть две - отбились бы, как от мух... ну, не так просто, но отбились бы. А вот против танковых клиньев... это да... вопрос.
  - Скажите, Гавриил Васильевич, а какой опыт у ваших кораблей по нанесению артиллерийских ударов по заданным координатам? - перевожу разговор чисто в деловое русло.
  - Слабоватенький, Алексей Иванович, мы на учениях больше по площадям... да по площадям.
  - Вот с этого и начнем, надо, чтобы в наших частях был ваши представители - командиры связи. Они будут передавать координаты нанесения артударов флотом. Выполнять заявки нашей героической пехоты. И то, что наша пехота сейчас отступает под давлением превосходящих сил противника, менее героической ее не делает. Учтите, не драпает, а именно отступает! Вот и флот будет сражаться под Одессой не менее героически, в отваге и дерзости вы ведь сухопутным не уступите?
  - Чего еще... Не уступим, самом собой, да...
  - А теперь конкретно, что мы имеем.
  А имели мы полторы тысячи моряков-добровольцев да 18-й отдельный батальон охраны тыла, из пограничников, 346 штыков (правда, вооружены они были больше СВТ и ППШ). Вообще, этот батальон имел много ручных пулеметов (ажно 48 штук) и четыре станковых, так что на пульбат не тянул, но его огневая мощь была все равно солидной. Под давлением "Викинга" на Одессу отходили остатки 95-й Молдавской дивизии, примерно полторы тысячи человек (реально отошло 2643 бойца и командира), 25-я Чапаевская дивизия, сильно потрепанная в боях, но мы рассчитывали примерно на 11 тысяч бойцов (реально к Одессе отошло 9641 человек), на их артиллерию особой надежды не было - тяжелые пушки и гаубицы были потеряны или брошены, хорошо, если взорваны при отступлении, трехдюймовки и сорокапятки таяли в противотанковых заслонах. Отходили к Одессе и остатки 13-й легкотанковой бригады (11 Т-26, но до оборонительных позиций добралось всего шесть машин). Скорее всего те части, которые пытаются затормозить прорыв группы Кемпфа, Жуков, который Георгий Константинович, заберет под себя, там они нужнее будут. Кроме этого, к городу отступают три батальона охраны тыла Южного фронта, которые шли за наступающими на Кишинев частями, их потрепало не так уж и сильно, это 800-900 штыков еще наберется (а тут был сюрприз, кроме 842 пограничников к городу отошли с ними 2127 бойцов из разбитых частей, которых по ходу отступления сбили в бое-менее боеспособные соединения, что-то вроде стрелковой бригады, правда в стрелки попали и безлошадные танкисты, и сбитые летчики). В общем против 500-600 немецких танков и 40 тысяч немецкой же пехоты, совсем не густо. Кроме того, с немцами двигалась румынская кавалерийская дивизия (это 6 тысяч сабель), а к Одессе из района Бухареста выдвигали недавно сформированную многочисленную 4-ю армию (почти 300 тысяч человек и 60 легких танков, чешских LT). А вот это было совсем плохо. Тут против немцев отбейся, а когда еще румыны такой массой подойдут, вот и ломай себе голову, что делать, имея в активе (виртуальном) 15,5 тысяч личного состава и гулькин хер техники!
  - Мы объявили набор в дивизии народного ополчения, люди активно записываются, нам приходится даже отсеивать работников механических мастерских и порта. В Первой Одесской дивизии народного ополчения уже 8 тысяч человек, во вторую записалось пять, но у военкоматов очереди. Одесситы город врагу отдавать не собираются. Времени на обучение нет, но оружия хватает, на складах много винтовок СВТ, от которых отказывались линейные части, они пошли на вооружение ополченцев, там образованных много - разберутся.
  Софронов был лаконичен, но даже он не предполагал, что за прошедшее сутки число ополченцев удвоится, и мы начнем формировать Третью Одесскую дивизию народного ополчения, в которую вступит еще почти десять тысяч человек. Без этого людского ресурса удержать Одессу не было бы никаких сил.
  - Георгий Павлович, надо тем добровольцам, которым военкоматы отказали от призыва в ополчение оружие - винтовки, сформировать из них резервные батальоны. Пусть работают, но будут готовы по первому приказу выступить на фронт. Может создаться такая ситуация, что сотня-вторая штыков смогут решить судьбу города. Они уже разошлись по домам?
  Софронов вышел из кабинета, через пару минут вернулся, доложил:
  - Многие скопились у военкоматов, бузят, требуют на фронт! Я отдал приказ, военкомы сейчас к ним обращаются, будет сделано, там примерно два-три батальона резерва будет точно. (в реальности мы смогли сформировать семь таких батальонов).
  В кабинет вошел мой охранник (при необходимости палач), лейтенант госбезопасности Кирюхин.
  - Товарищ генерал-лейтенант, справка готова.
  - Давай, посмотрю. Скажи, Михаил Евграфьевич, что по вашему ведомству?
  - Сформировали истребительную бригаду из сотрудников милиции, отдельная пулеметно-заградительная рота НКВД полностью вооружена и готова к действиям. На своих постах остались только те, кто необходим для обеспечения порядка.
  - А что с преступностью? С румынскими и немецкими агентами? Выступления, попыток диверсий не будет?
  - Урки будут сидеть тихо... пока что точно. Будем стараться все перекрыть. Людей мало, все, что можем, даем фронту.
  - Миша, мы формируем резервные батальоны из добровольцев, которым отказали в записи в ополчение - это, в основном, работники мастерских и порта. Привлекайте актив из них для патрулирования улиц и охраны важных объектов. Свободны.
  Углубился в список оборудования, товаров и материалов, которые есть на складах порта, железнодорожной станции, города. Удивился. Но спрятал удивление до поры, до времени, хотя настроение немного улучшилось.
  - Ну что, товарищи, НКВД дает почти две тысячи штыков, вооруженных до зубов. Что сможет дать флот? - спрашиваю адмирала Жукова.
  - Артиллерийскую поддержку окажут канонерские лодки на постоянной основе, планируется и сменный механизм - крейсера и эсминцы Черноморского флота будут подходить по очереди. Дунайская речная флотилия переводится под Одессу. Мы планируем плавучие батареи перебросить ближе к Беляевке. Одесское пароходство заканчивать формировать бригаду морской пехоты фактически, ополчение, но у них подготовка повыше городского будет. Это 1800 штыков. Из Севастополя перебрасывают 6-ю отдельную бригаду морской пехоты 2300 штыков и в ее составе 11-й отдельный истребительно-противотанковый батальон.
  - Чем они вооружены?
  - Сорокапятки, это основной калибр, кроме того, у них на вооружении крупнокалиберные пулеметы и противотанковые ружья, трофейные, польского производства - 48 штук. Сорокапяток у них немного. Для десанта ружье и меньше весит, и технику противника остановить можно.
  - У нас на складах сто двадцать шесть польских трофейных ружей! А у вас подойдут люди, обученные ими пользоваться! Предлагаю развернуть ваш батальон в бригаду, довооружить ружьями и сорокапятками - у нас есть еще 22 штуки, которые отремонтировали, на складах, вот только снарядов к ним... Флот может подкинуть?
  - Выясню. - сделал себе еще одну "зарубку на память" в блокноте Жуков.
  Вызываю в кабинет адъютанта (охранника, палача) Кирюхина.
  - Миша, выясни, на железнодорожной станции находятся 47 немецких танков и самоходок. Что он там делают?
  - Я и так знаю: их должны загрузить на корабли и на переплавку отправить.
  - А что, от станции их грузить будут на платформы, тащить в порт, разгружать, это сколько людей надо будет отвлекать на эти работы? Взорвать не проще было?
  - Зачем - они своим ходом в порт пойдут.
  - Стоп! Хочешь сказать, что они на ходу?
  - Так точно!
  - И что будет, когда к порту пойдет колонна немецких танков? Панику в городе хотите?
  - Зачем же так, товарищ генерал-лейтенант, мы на них звезды красные нарисовали, кресты замалевали, так что не должно быть паники, товарищ генерал.
  - Значится так. Какие мастерские танки шаманили?
  - Больше всего припортовые. Там еще семерка Т-26 и три Т-34 имеются, их уже до ума довели.
  - Туда гони немецкую колонну. Осмотреть, подлатать, если они на ходу - тем более... Так... проблема простая возникает... боеприпасы к немцам и экипажи. Миша, боеприпасы?
  - Понял, поищем.
  Ночью в Одессу перелетел транспортный борт, привезший боеприпасы к немецкой технике, захваченные при контрударах на Украине. Под утро прилетели еще два борта. Пусть не так много, но на первое время должно было хватить.
  А вот с экипажами было... Никак не было. Кто-то отойдет с отступающими колоннами, но их еще надо отобрать, перевести в свои части, это время. А надо же освоить немецкие машины.
  - Тут одесситы еще десять танков соорудили собственной конструкции. - заметил Софронов.
  - Индекс НИ "на испуг"? - уточняю.
  - Так точно, а вам откуда известно, мне об этом только-только перед вашим прибытием сообщили?
  - Давайте не будем о грустном. "В великих знаниях великие печали " - не совсем точно процитировал кого-то из классиков.
  - Эти трактора нам не помощь, но пригодиться могут. Только не против немцев. Пока пусть скапливаются на заводе.
  - Флот вам в танкистах помощи не окажет, у нас таких кадров нет. - Жуков предугадал мой вопрос.
  - Понятно. Надо будет пройтись по госпиталям. Если есть среди тех, кто может стать в строй - из них формировать экипажи на бронетехнику, которая у нас в наличии.
  - Тогда есть смысл вообще попросить бойцов и командиров в госпиталях, чтобы те, кто сможет - вернулись в боевые подразделения! - предложил Софронов. И при этом понимает, что его сын, скорее всего, недолечившись, снова пойдет на фронт! Если честно, у меня этот простой, неприметный, совершенно негероической внешности командир вызывал искреннее восхищение и уважение. И все-таки, этого будет недостаточно. Иду в узел связи и прошу соединить со штабом Южного фронта, командующим.
  - Слушаю! - узнаю голос Жукова, того, который генерал.
  - Товарищ Щеглов на проводе. - это та самая фраза, когда ясно, что говорит человек под псевдонимом. Ну, мне такой вот придумали.
  - Так. Как у тебя обстановка? - Жуков представляться псевдонимом не считает нужным, понимает, что его узнали. Есть у него такая строчечка в характере.
  - Паршиво. Колдуем. Нужна твоя помощь.
  - Чем? Сильно помочь не смогу - у меня самого все в дырах. Штаб обстановкой не владеет. Разбираюсь.
  - Безлошадные экипажи танков есть? У меня нарисовались трофейные единицы, некого сажать, мне бы с полста экипажей. Хотя бы этим помоги, очень прошу. Я без подвижного резерва отбиться не смогу.
  - Этим помогу. Минутку погоди, возьму кадровую роспись резерва.
  На минуту в трубке воцарилась тишина.
  - Дам тридцать два экипажа. И еще, подарок от меня лично. На станции Кубанка застряли 6 отремонтированных КВ и 3 тридцатьчетверки. Они с экипажами. Ждут, чтобы их отгрузили на Николаев, потом приказ на Николаев отменили, а нового они не получили. Забирай! Они тебе нужнее.
  А вот тут я, что называется, сел на попу, чего я от Жукова не ожидал, так этого... Говорили, что он под себя подминал все резервы, даже не нужные, то ли неправда это, то ли мне сказали спасибо за ту танковую бригаду, что я "подарил" Северо-Западному фронту осенью.
  - Спасибо, эээ ...
  - Не за что. Отбой!
  В трубке раздались длинные гудки, я от волнения не вспомнил "псевдо" Жукова, а назвать его Георгием Константиновичем было как-то неправильно. Еще один плюс! Экипажи и танковая рота смешанного состава.
  Чтобы не бегать по связистам еще раз связался со штабом Черноморского флота. Командующего на месте не было, а вот с начальником штаба, контр-адмиралом Иваном Дмитриевичем Елисеевым переговорить удалось. Просил его ускорить переброску авиации, которая должна была не только наносить удары по врагу, но и обеспечить "зонтик ПВО" артиллерийским кораблям, которые будут помогать останавливать танки врага. Терять на позициях корабли флота не хотелось - во время обстрела берега они будут более уязвимыми мишенями для авиации противника. Елисеев меня обрадовал еще и тем, что из Николаева в Одессу перегоняют три речных монитора, на которых смонтировали гвардейские минометы. Этому я мог только порадоваться. Когда уже собирался уходить, как связист сообщил о звонке из Генштаба. Василевский выслушал мой доклад о том, что имею, что планирую иметь и что смогу мобилизовать для отпора врагу. В целом мероприятия одобрил, пообещал помочь с боеприпасами. Потом сообщил о трех плюшках, которые я никак не ожидал. Во-первых, мне перебрасывали отряд снайперов, то, о чем я слезно молил еще при назначении в Одессу. Я очень хорошо помню, что румынский офицерский корпус наши ребята в свое время проредили так, что от него в строю осталось процентов пятнадцать-двадцать, не более. Во-вторых, завтра в порт должен прибыть транспорт с шестидесятью зениткам Ахт-Ахт, 88 мм, теми самыми, которые мы в свое время выторговали для обороны Кавказских нефтяных месторождений. Еще один транспорт везет боеприпасы к ним. Усиление ПВО и противотанковый резерв получался более чем солидным. А то в порту зенитное прикрытие было, но снимать его на фронт было слишком рискованно. Конечно, если бы приперло... В-третьих, и этого я совсем не ожидал, через три дня в порту должны были разгрузить дивизион "Катюш" с боекомплектом и опытными экипажами.
  Подготовка к обороне Одессы шла полным ходом.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"