Когда тебе шесть, жизнь бывает ужасно несправедлива. Гриша точно знал. И еще, Гриша знал, что такое предательство. Очень хорошо знал. Когда ему было четыре года - он не все помнил, но ему рассказывали - его папа собрал свои вещи в большой черный чемодан и уехал. И не вернулся. Он очень хорошо представлял себе это чемодан. В нем прекрасно поместился бы и сам Гриша, ведь это сейчас то он большой, а тогда то он был еще маленький. И еще - тогда он не знал, что такое предательство. Но папа, наверное, не думал, что Гриша - его вещь. Поэтому он оставил его маме. И уехал. Далеко и навсегда. В Новосибирск. Грише очень нравилось выговаривать это длинное слово. Оно казалось почти таким же загадочным и волшебным, как космос или страна Оз. И оттуда было очень сложно вернуться. Наверное даже - совсем невозможно. Мама говорила, правда не ему, а тете Оксане, что папа живет в далеком Новосибирске со своей Курвой. Гриша плохо представлял себе, что это такое, но думал, что это страшная птица с огромными крыльями и острым клювом. И хоботом. Потому что тете Оксана говорила, что эта "курва" сосет из папы деньги. В общем, у Гриши была своя версия. Он верил, что папа уехал в далекий и загадочный почти космос сражаться с ужасной курвой. Как то так. А в большом черном чемодане папа увез с собой загадочное "светлое будущее". Так говорила мама. А маме Гриша привык верить.
В целом - это было первое предательство, с которым он столкнулся. На самом деле, он сам то не очень понимал, что здесь такого предательского, папа ведь уехал сражаться, а не просто так Но мама, бабушка и тетя Оксана говорили, что это предательство. Так что Гриша долго думал, что предательство - это почти как подвиг. Правда, когда он сказал об этом маме, та больно ударила его по затылку. Поэтому он решил серьезных вопросов с ней больше не обсуждать.
А потом появился Виталя.
Виталя был очень хорошим другом. Самое лучшее было в том, что он думал так же, как и Гриша. И про предательство, и про Космос, и про страшную птицу.
Они вообще обо всем думали одинаково.
А еще они любили одинаковые вещи. Мороженое, большое дерево во дворе. И еще - по большому секрету - Таню из четвертого подъезда, но с ней все равно нельзя было играть, потому что когда- нибудь они оба собирались уехать в космос сражаться с курвами.
А на большом дереве было замечательно. Можно было залезть почти до самого верха, лечь на широкой ветке и долго-долго смотреть вверх, на небо и разговаривать с Виталей. А небо было очень далеко, прямо как Новосибирск. И Гриша думал, что там, в Новосибирске, наверное, совсем другое небо, не такое, как здесь. И Виталя с ним соглашался. Потому что не бывает одинакового неба в двух разных городах, особенно, когда один из них почти космос. Ну просто не может быть. Ведь в космосе то совсем нет неба. То есть все что там есть - небо. Сделано из неба. А самого неба нет. Вот такая вот ерунда. А Виталя понимал.
Еще была очень большая опасность.
Мама могла заметить из окна, что Гриша залез на дерево. И тогда его бы отодрали по попе большим широким ремнем, который папа не забрал с собой. Наверное, он не считал его своим, как и Гришу.
Когда его ловили на лазанье по деревьям мама говорила:
- Чудовище! Ты смерти моей хочешь. Грише становилось стыдно, и он говорил
- Я не виноват, Виталя первым полез
- А если бы твой Виталя с моста спрыгнул! Вот подожди - вот поговорю я с его родителями - ему тоже по ушам достанется!
Но мама очень быстро растаивала и переставала сердиться. Поэтому и не ходила разговаривать с Виталиными родителями. Иногда только хваталась за ремень, а потом очень долго таяла. И у нее по щекам текли слезы. В глубине души, Гриша смеялся, что мама тает, как сосулька. Но это очень глубоко.
А Виталю по попе не били. У него дома жила большая пушистая собака, по кличке сосиска, которая умела танцевать на задних лапах. Правда Гриша ее ни разу не видел, но очень верил всему, что рассказывал про нее Виталя.
Виталя говорил, что его папа - моряк. И все время плавает в океанах. А мама целыми днями стоит на берегу и ждет, когда он вернется.
А потом, однажды, все было как всегда. Они с Виталей залезли на дерево. И все было хорошо. Особенно было хорошо то, что была весна. А за весной должно было быть лето. А лето - это очень хорошо. И еще из маминого радио пели, что лето - это маленькая жизнь, с чем Гриша был согласен, хотя обычно из радио пели всякие глупости. Но самое главное, что после лета Гриша должен был пойти в школу. Именно это они с Виталей и обсуждали, сидя на дереве. Они решили, что обязательно пойдут в одну и ту же школу и станут там главными хулиганами и еще никогда-никогда не женятся, потому что из-за женщин у хулиганов всегда случаются неприятности.
Ветки были очень скользкими, а тема женщин очень увлекательной, поэтому Гриша и сам не заметил, как упал с дерева. То есть, он конечно, заметил, что начал падать, но вот когда именно это началось он не знал. Зато уж точно знал, когда закончилось.
Все во дваоре вдруг закричали и забегали. И не так, как обычно, а как то очень глупо и страшно. А Гриша лежал и не мог пошевелиться, потому что у него как- то резко и громко заболела рука. А самое грустное, что Виталя исчез. Обычно, он всегда был рядом, а тут, когда он был так нужен, его нигде не было. Гриша решил, что Виталя испугался и убежал.
Потом пришла мама. Точнее, прибежала. Она кричала про скорую, и про то, что это чудовище хочет ее смерти. Вот странно. Рука то болела у Гриши, а смерть должна быть мамина. Глупость какая-то.
Потом было очень интересно. Хотя и больно. Гриша плохо помнит, потому что он как-то резко заснул. А когда проснулся, доктор с усами, как у таракана рассматривал его руку. Потом ему наложили гипс, хотя раньше Гриша думал, что наложить можно кашу. Или кучу. Но это только если ты кот. Как их старый Васька, которого папа тоже не признал а своего и оставил маме.
Если подумать, то папа оставил маме очень много. Достаточно, чтобы она на него не сердилась.
После гипса их с мамой отпустили домой.
И мама долго и нудно ругалась на своего глупого сына, который хочет ее смерти. А потом она начала выяснять, где живет Виталя, потому что с этим негодяем надо было что-то делать. И тут Гриша очень обрадовался, что не знает ничего про то где живет его лучший друг. И тут он подумал, что лучший партизан тот - кто ничего не знает и поэтому ничего не может выдать немцам. Но немцы, то есть мама, не сдавалась и пошла во двор выяснять у бабушек с кем гулял ее сын.
Гриша сидел у окна их квартиры на втором этаже и смотрел как его мама переговаривалась с бабушками, похожими на грустных голубей на проводах. И еще он думал, как глупо искать Виталю на улице, если Виталя то вот он, за спиной у Гриши. Сидит за столом и тоже смотрит в окно.
- Виталя, а ты почему тогда от дерева убежал?
- Я испугался, что твоя мама меня отругает
- Это она может.
Хлопнула входная дверью. Мама закончила пытать бабушек. Когда она зашла в комнату, у нее было очень странное лицо. Она как будто была и злая и напуганная. Одновременно.
Она села на стул, на котором только что сидел Виталя. Виталя, кстати, опять исчез. Он все-таки очень боялся Гришину маму.
- Сынок. - мама очень редко называла так Гришу. Поэтому он сразу испугался.
- Сынок, мне надо тебе кое-что сказать.
Гриша молчал, чтобы не рассердить маму еще сильнее.
- Твой друг, Виталя, он. его нет. он. ты. ты его выдумал. Этого Гриша уж точно не мог понять.
- Виталя, его нет. Ты его выдумал. Он не настоящий. мальчик, Господи, глупость какая.
Гриша все еще не понимал. Вот сидит мама. Вот из угла смотрит на него Виталя. И как это не настоящий. Хотя. Вот, почему они всегда одинаково думают. И еще, почему Гриша ни разу не был у Виталя дома. Был же он дома у Саши, и Олега, и даже у вредной Тани. А у Витали не был. И еще. никто из ребят не здоровался с Виталей. И играл с ним только Гриша.
И тут. И тут то Гриша почувствовал себя таким преданным. Вот так он и узнал, что такое предательство. Не такое предательство, как когда папа уехал в свой космос, а таким, как когда оказалось, что твоего друга нет. Ты то думал, что у тебя есть друг, а оказалось, что его нет. Совсем.
И тут Гриша заплакал. А мама плакала уже давно. А Виталя исчез. И больше не появлялся.