Аннотация: "Она вспомнила, что умерла сегодня в полдень - умерла глупо, глупее не бывает..."
Глава 1. Появление прекрасного незнакомца
- Не лезет, - уверенно сказал один из грузчиков, утирая со лба пот и оставляя на лице грязные разводы. - Как хочешь, хозяйка, придется поднимать по лестнице. Сотня сверху.
Дана сдержала вертящийся на языке комментарий и кивнула. Сотня так сотня; убытки она станет подсчитывать позже, а пока ей хотелось только въехать наконец в квартиру, запереть за собой дверь и должным образом прочувствовать, что она здесь одна. Ни компаньонов, осточертевших за время студенчества и поисков стоящей работы, ни развеселого богемного сборища, по недоразумению называющего себя ее семьей. Дана попробовала представить, что сказала бы мама насчет ее переезда: "Ради всего святого, Дана, когда же ты выйдешь замуж?" Сестра Сара наверняка наморщит брови: "Стоило учиться шесть лет, чтобы поселиться в такой дыре!" А папа ничего не скажет - он, как всегда, либо сутками не выходит из кабинета, терзая клавиатуру, либо пропадает на встречах с издателем или читателями.
Никого, кроме нее одной. Какое счастье!
Дана улыбнулась и пешком, насвистывая популярную песенку, поднялась на пятый этаж, дожидаться грузчиков с холодильником. Слышно было, как двое из них пыхтят и матерятся внизу на лестнице, пытаясь протиснуть громоздкую ношу в узкие лестничные пролеты. Третий привез на лифте коробку с посудой и два мешка с одеждой, выгрузил все прямо на пол под дверью и снова спустился вниз.
Она села на ступеньку, зажгла сигарету и обняла руками колени. Да, вот они, долгожданные перемены. Теперь ее жизнь пойдет так, как она, Дана, того желает. А желает она для начала покоя, потом кофе с двумя сигаретами, а вечером пойти спать на новой двуспальной кровати...
В этот момент ее несостоявшийся покой злостно нарушили: снизу сильнее заругались грузчики, затопало по ступенькам, и на площадку выскочил чернявый встрепанный мальчишка лет тринадцати. Подозрительно зыркнул на Дану и позвонил в дверь напротив новой ее квартиры.
Дана затянулась и покосилась в его сторону. Мальчишка переминался с ноги на ногу и явно спешил, а вот открывать ему не торопились. На дверь была приклеена веселая табличка: домик с трубой и лужайкой, а поверх надпись: "Здесь живет Натаниэль". Дана уже мысленно посочувствовала нетерпеливому мальчику, но тут дверь отворилась.
Дана задержала дыхание, позабыв о дыме в легких. Вот теперь она окончательно уверилась, что решение снять квартиру в этом доме было единственно правильным. Молодой человек по ту сторону двери оказался неприлично хорош собой; доныне она считала, что такие бывают исключительно на обложках журналов, погребенные под слоями грима и фотошопа. Должно быть, она даже разинула рот от восхищения, как маленькая девочка, которую впервые в жизни привели в цирк.
Сперва ей показалось, что он укутан в какую-то клетчатую хламиду (зачем, интересно?), но потом до нее дошло, что сосед, видимо, не ожидал гостей и замотался первой попавшейся простынью или скатертью, чтобы не тратить времени на одевание.
Даже из угла на лестнице Дана заметила, что у него светлые с рыжеватым отливом волосы, того медово-золотистого оттенка, какого ей самой никогда не удавалось добиться с помощью краски, и - неожиданно - темные глаза.
- Привет, Нати, - произнес мальчишка с порога, и Дана вздрогнула, с сожалением оторвавшись от созерцания мускулистой руки, придерживающей простынь.
- Что? - спросил сосед недовольно, кутаясь в свою хламиду: он наверняка заметил Дану на ступеньках.
- Лесли... ему нехорошо. Ты не пропускал?..
- Нет. Где он?
- На лавочке внизу. Тут лифт постоянно занят, и я решил, пусть внизу подождет.
- Хорошо, сейчас спущусь. Иди, - ответил сосед по имени Натаниэль, глянул на Дану в упор, и она поспешно отвела глаза, делая вид, что очень занята поисками подходящего места, чтобы затушить сигарету.
Дверь захлопнулась с грохотом; мальчишка ссыпался по лестнице, не дожидаясь занятого грузчиками лифта, и Дана перевела дыхание.
Вот так соседи здесь, оказывается! Как удачно она нашла квартиру... И о чем это они говорили?
С лязгом открылись створки лифта, и прямо на нее выдвинулись две коробки. Выглянул недовольный грузчик.
- Ну что вы там копаетесь, вашу мать! - заорал он на весь подъезд, и получил снизу в ответ витиеватое ругательство и заявление, что Ян потянул мышцу и должен отдохнуть. Дана посмотрела на часы и нахмурилась.
Пока грузчики двумя этажами ниже выясняли отношения в непарламентских выражениях, Дана сама затащила в квартиру коробки и тюки с одеждой и достала очередную сигарету, снова устроившись на ступеньке. Не успела она сделать и двух затяжек, как дверь напротив вновь открылась, выпуская соседа.
Теперь он был одет в потрепанные, укороченные до икр джинсы, простую белую футболку и кроссовки на босу ногу. Дана проводила широкую спину мечтательным взглядом, но тут сосед вдруг остановился на середине пролета и обернулся к ней, уставившись глаза в глаза.
- Переезжаете? - спросил он, не обращая внимания на ее обалделый вид. Дана завороженно проследила за тем, как двигаются четко очерченные губы и не сразу поняла, что хочет от нее этот невообразимый, немыслимый красавец.
- А... эээ... да, вот вещи перевожу, - ответила она чужим, фальшивым голосом, писклявым и хрипловатым одновременно.
- Добро пожаловать, - без намека на радость или просто улыбку процедил сосед. - Не курите в подъезде.
Дана смутилась и спрятала руку с сигаретой за спину.
- Я больше не буду, - повинилась она, наблюдая, как скептически дрогнули темно-золотистые брови в знак недоверия.
Пока она собиралась с мыслями, придумывая, как бы задержать соседа для долгого разговора, он развернулся и пропал из виду, только мягкие шаги доносились до нее еще несколько секунд.
- Черт знает что, - Дана потрясла головой, прогоняя наваждение. Ходячее искушение, а не человек. И куда это его позвал мальчишка, интересно?
Сигарету она решила все-таки докурить, раз уж начала. Сидела и слушала, как холодильник медленно, но верно продвигается к пятому этажу, и придумывала предлоги, чтобы напроситься в гости к соседу с редким именем Натаниэль. Испечь тонну печенья? Пожаловаться на неработающую розетку? Соврать, что закончилась в доме соль, а заодно и сахар, но зато остались презервативы? Что-то ей подсказывало, что такого рода игры этот Нати раскусывал на лету.
Холодильник наконец-то донесли до пятого этажа, и Дане пришлось прервать свои размышления о том, как соблазнить прекрасного незнакомца. Она не чаяла уже отделаться от грузчиков; к счастью, оставалась лишь кровать, которую тоже невозможно было запихнуть в лифт, ее решили поднимать последней. Дана вновь вышла на лестничную площадку, чтобы не пропустить возвращения Натаниэля, если тот вернется в ближайшее время.
Пока она предавалась мечтам на ступеньке, на этаж неторопливо поднялся здоровенный, поджарый черный котяра с приметным белым треугольником на лбу. Дана котов не то, чтобы не любила, но сторонилась по возможности. Она поджала ноги; черная тварь прошмыгнула мимо нее к квартире напротив и уселась на пыльный резиновый коврик.
- Брысь, - сказала Дана шепотом. Кот обернулся, дернул хвостом и с нескрываемым презрением оглядел ее желтыми выпуклыми глазищами, а потом уселся на хвост и принялся вылизывать заднюю лапу. Совершенно ясно было, кого это чудовище считает тут хозяином, а кого - незваной приблудой.
- Твой Нати все равно ушел, - сообщила ему Дана.
Кот продолжал умываться.
- Между прочим, он не особенно любезен, - задумчиво произнесла Дана, разглядывая ногти: переезд произвел множественные разрушения в ее маникюре. - А в этой квартире, похоже, живут исключительно снобы.
Кот отвлекся от своего важного занятия, оставив лапу нацеленной в данину сторону, как пистолет, и смерил Дану высокомерным взглядом.
- Вот именно, - подтвердила она и погрозила коту пальцем. - Впрочем, твоему душке-хозяину я готова простить снобизм, шовинизм и даже некоторую степень садизма.
Кот зевнул, продемонстрировав внушительные клыки и язык с пятном, и вернулся к умыванию, не снисходя до реакции на ее глупости.
Наконец с вещами было покончено; Дана расплатилась за перевозку и отправилась разбирать вещи и мыть пол, истоптанный грузчиками. В порыве энтузиазма она даже влезла на стремянку и оттерла от пыли плафоны у самого потолка, к которым вряд ли прикасались вообще прошлые жильцы. Теперь грязные окна, которые Дана планировала оставить на завтра, ужасно диссонировали с общим видом полупустой, выдраенной до блеска квартиры. Поколебавшись пару минут, Дана забралась на подоконник с тряпкой и ведром воды.
Совершенно непонятно, как ей удалось поскользнуться, - то ли облила подоконник водой, то ли просто засмотрелась на манящую с высоты землю и потеряла равновесие, но еще когда цеплялась мыльными пальцами за скользкое дерево рамы, она поняла, что умрет через несколько секунд. Пятый этаж - это достаточно высоко, чтобы разбиться насмерть, но слишком мало, чтобы вспомнить всю прошедшую жизнь, как это бывает у героев книг. Тем более, что вспоминать ей, в сущности, было нечего. Дана успела только пожалеть, что так ничего и не выйдет никогда с неотразимым соседом и что новую жизнь она начала, чтобы умереть, но удар о землю не позволил ей додумать до конца эту печальную мысль.
Похоже, что через какое-то время она все же очнулась, не совсем понимая, что происходит. Она не чувствовала боли, потому что боль существовала где-то вне ее тела, а сама Дана - вообще непонятно в каком измерении: тело не слушалось ее попыток встать и ощупать себя.
Она прижималась щекой к земле, к жесткой и влажной щетке кошенной недавно травы, - это она чувствовала, даже могла видеть одним глазом цокольный этаж дома и подъезд, подернутые красноватой дымкой. В ухе, прижатом к траве, что-то болезненно и противно хлюпало, и еще громко, как молоток, билась кровь в виске. Дана снова попыталась пошевелить хотя бы рукой и заплакала от бессилия.
- Вот это номер, - донесся откуда-то сверху знакомый голос. Где она его слышала раньше? - Черт возьми, как невовремя, глупая ты девчонка. Откуда только взялась на мою голову?
Дана хотела возразить, попросить о помощи, потребовать, чтобы голос проверил, на месте ли ее руки, но рта у нее, похоже, тоже не было, и она просто молчала, силясь расмотреть что-то там вне поля зрения единственного глаза, но всякий раз наталкивалась взглядом на входную дверь в подъезд.
- Ну хорошо, - на шею и на висок ей легли две холодные ладони. - Даю тебе жизнь.
В этот раз она отключилась окончательно и пришла в себя только поздним вечером.
Из раскрытого окна тянуло прохладой. В помещении было темно, только фонари с улицы позволяли разглядеть, что происходит вокруг. Дана долго не могла сообразить в ленивом полусне, где она находится и почему, собственно, дрыхнет на этом ребристом, продавленном диване. Она пошевелила затекшим плечом, разгоняя мелкие иголочки под кожей, и вдруг вспомнила. Подскочила как ужаленная и подбежала к окну. Сердце ее колотилось, как после пятикилометрового кросса.
Она вспомнила, что умерла сегодня в полдень - умерла глупо, глупее не бывает; но вот же она живая и целая, руки и ноги на месте, и вполне целые рот и нос, и уши, а сама она находится в новой квартире, и в квартире напротив живет красавец Натаниэль... Стоп.
Дана метнулась в ванную, с трудом нашла выключатель и уставилась на свое отражение в зеркале. Ничего из ряда вон выходящего не было заметно: на щеке красные следы в рубчик от обивки дивана, и всклокоченные волосы, и дикие глаза с расширенными зрачками. Ни следов крови, ни любых других повреждений, а вот одежда... Дана готова была поклясться, что с утра надевала розовую майку с апликацией и старые джинсы. Сейчас на ней была длинная футболка - белая, без опознавательных знаков, лэйблов или чего-то в этом роде, - и ничего кроме футболки. Сроду она не держала в своем гардеробе таких футболок.
Она вернулась в комнату, отчаянно ругаясь, разрыла баул с одеждой и отыскала трусы и какие-то штаны, оделась и выбежала на улицу, чуть не позабыв ключ.
Вот оно, то самое место, где она лежала сегодня, не в состоянии пошевелить даже пальцем, лежала и истекала кровью, а потом кто-то к ней подошел и о чем-то говорил. Дана задрала голову и поглядела на окно пятого этажа. Ей стало дурно, и разом закружилась голова.
На траве не видно никаких следов - но ведь сейчас темно, а кровь, если она и была, давно смыло поливальной установкой, срабатывающей на закате.
Дана повернулась и медленно побрела к подъезду. Может, ей это приснилось? Но куда, в таком случае, девать эту нелепую футболку?
У двери сидел давешний черный кот и настороженно следил за ней поблескивающими в свете фонарей глазами.
- Брысь, - автоматически сказала ему Дана и открыла дверь. Оглянулась. - Идешь?
Кот просочился в проем и взбежал вверх по лестнице. Дана в задумчивости поднялась вслед за ним, позабыв о лифте.
- В конце концов, - вслух произнесла она, чтобы поставить точку для самой себя, отпирая дверь, - какая разница, приглючилось мне это или нет? Самое главное то, что я жива, верно, приятель?
Котяра коротко мявкнул. Дана подошла к противоположной двери и позвонила. Кот смотрел на нее так же внимательно и настороженно. Из квартиры Натаниэля не доносилось ни звука.
- Придется тебе подождать хозяина здесь, дружок, - сказала Дана, разводя руками. - Нету его. А я котов к себе не приглашаю.
***
Всего-то за две-три недели Данин сколь прекрасный, столь же и загадочный сосед поколебал ее веру в свою способность уложить в постель любого мужчину, независимо от его семейного положения, состояния здоровья и наличия свободного времени. Нати был неуловим.
Она попыталась пару раз отловить его вечером после работы, одетая и накрашенная на выход, чтобы как бы между делом пригласить его в паб на углу. По-соседски, ничего особенного: хотите выпить пивка? - хорошо бы, такая жара, даже не верится, что уже сентябрь, - а как насчет перепихнуться? - вы правы, к черту паб, а пиво есть в холодильнике. Увы, но ее мечты так и остались мечтами. В первый раз на ее настойчивый звонок в дверь никто не отозвался, а во второй Натаниэль торопился уйти и весьма невежливо умчался пешком по ступенькам, оттеснив ее плечом к лифту, так что Дане пришлось скоротать вечера в обществе бывших сокурсниц, обсуждая недостатки и достоинства современных мужчин. О странном соседе она предпочла не распространяться, чтобы не давать пищи насмешкам. Вот когда ей будет что рассказать или даже показать...
Еще несколько попыток она предприняла в выходные, но либо соседа не было дома, либо он не пожелал открывать. Дана приходила в отчаяние и подозревала соседа в нетрадиционной ориентации. Иногда они сталкивались на лестнице, но все старания Даны разговорить сноба разбивались об его упорное молчание.
В последнее время ее чем дальше, тем чаще мучили то головные боли, то мигрени с тошнотой и головокружениями. Дана сроду ничем не болела, и свое теперешнее состояние, когда просыпаешься по утрам и первым делом прислушиваешься к голове - не начинает ли капризничать? - переживала очень болезненно.
Порой Дана натыкалась на соседского кота, который облюбовал ее новенький коврик у двери и сделал его местом постоянного отдыха, судя по клочьям черной шерсти, которые она замечала время от времени. Кот все же признал ее за свою и терся иногда об ноги в знак расположения, а она выносила ему колбасы. Однажды, осторожно неся с работы трещавшую голову, как сосуд, полный драгоценной жидкости, она пропустила момент, когда кот между ее ног быстро прошмыгнул в дверь и помчался на кухню. Ни крики, ни увещевания, ни даже грозно занесенная над ним швабра не помогли избавиться от наглого животного, и Дана, вздохнув, поделилась с ним шницелем. Она сидела на табуретке, пригорюнившись, и глядела, как кот с аппетитом уминает ее ужин, на который она все равно не могла смотреть без тошноты.
- Почему твой хозяин тебя не кормит? И вообще, где его носит? А, кот? - спросила Дана. Кот покончил с мясом, торопливо умылся и запрыгнул ей на колени. Дана даже не стала его прогонять, потирая висок в полной апатии.
- Знаешь, я бы почувствовала, если б он был геем, - сказала она коту. - Никакой он не гей, просто специально меня избегает.
Кот согласно муркнул, развалился на коленях и громко заурчал, изредка бодая ее локоть.
- Ну вот. Ты как думаешь - может девушка подойти к такому... красавцу и прямо спросить разрешения воспользоваться его прекрасным телом в своих низменных целях? Намеков он, похоже, не понимает...
Кот заурчал на тон выше и вонзил когти в ее джинсы в приступе блаженства.
- Ай! Прекрати, животное! - Дана сбросила его с колен и привычно схватилась за голову, как вдруг обнаружила, что боль прошла.
- Интересно, - пробормотала она. - Лечебный кот? Заходи еще, - предложила она, выпуская кота в подъезд.
С Натаниэлем нужно было что-то делать, и чем решительнее, тем лучше. В ней проснулся охотничий инстинкт, и Дана придумала план. Согласно добрососедским обычаям, она может угостить его какой-нибудь выпечкой в честь новоселья (ничего, что с опозданием почти на месяц), а там уже проникнуть к нему в квартиру и аккуратно уложить в кровать - дело техники. Нужно только поймать момент, когда сосед дома. Сотрудницы были опрошены на предмет экспресс-рецепта вкусного печенья, и Дана остановила выбор на самом простом под названием "бабушкино". Не печенье же она собирается с ним есть наедине, в самом деле!
В субботу утром, выползая из ванной и изнемогая от вернувшейся головной боли, Дана услышала шум воды и стук шкафчиков за стеной кухни. Она немедленно встрепенулась, как охотничий пес на звук выстрела - в считанные минуты разморозила готовое тесто, порезала его на печенье и забросила лист в духовку. Приняла две таблетки и, велев себе забыть на сегодня о недомоганиях, бросилась к шкафу с одеждой и к косметичке.
Через полчаса щелкнул таймер, объявляя о готовности печенья. Дана была уверена, что половина квартала сейчас глотает слюнки от запаха, выходящего в широко распахнутое окно.
Она выгребла печенье на блюдо побольше, щедро сыпанула сахарной пудры сверху и еще раз метнулась к зеркалу проверить: платье своей длиной (вернее, ее отсутствием) почти не оставляет свободы воображению, одна бретелька как бы случайно сползает с плеча, и никаких бюстгальтеров, господа! Такие небрежности в тонком деле недопустимы. Она пересекла лестничную площадку и решительно позвонила, держа благоухающее блюдо наизготовку.
Натаниэль открыл сразу, словно караулил под дверью. Впрочем, вид у него был довольно удивленный.
- Что-то случилось? - сухо спросил он, стоя столбом на пороге, загородив проем двери широченными плечами и исследуя ее лицо тяжелым, внимательным взглядом.
- Привет... Нати. Можно вас так звать? Я испекла печенье, - чувствуя себя полной идиоткой, объяснила Дана. - Ну вроде как на новоселье. А поскольку вы мой ближайший сосед, то я решила...
Натаниэль разглядывал ее то ли с любопытством, то ли с чувством легкой брезгливости. А чего ты ожидала, спросила Дана саму себя, что он отшвырнет печеньки в сторону и сольется с тобой в порыве страсти, хехе? Полегче, полегче, клиент сбит с толку и настроен враждебно, но мы непременно растопим его сердце бабушкиным рецептом.
- ... угостить вас, - закончила Дана и выжидательно уставилась на него.
- Я не ем сладкого, - пожал плечами Натаниэль. - Но проходите, раз уж зашли, - он неохотно посторонился, пропуская Дану.
Квартира была зеркальным отражением ее собственной, только обставлена по-другому. Вцепившись в блюдо с печеньем, как в единственную опору, Дана сделала несколько шагов и остолбенела: на диване сидели два подростка с джойстиками в руках азартно резались в какую-то игру на ноутбуке, стоящем тут же на столе. Заметив гостью, они забыли про свое занятие и уставились на нее во все глаза. Одного из них, черноволосого и растрепанного, она помнила - это был тот самый мальчишка, что приходил к Натаниэлю в день ее переезда. Второй, с белобрысым ежиком волос и тощий до болезненности, был ей незнаком.
- Привет, - сказала она осторожно и обернулась за поддержкой к хозяину квартиры. Черт, почему он не сказал, что не один дома? Ну что за невезуха.
Подростки поздоровались нестройным хором. На их лицах застыло одинаково смущенное и восхищенное выражение, какое появляется у молодых людей их возраста при виде взрослой, хорошенькой и нескромно одетой женщины. Дана выругалась про себя, через силу улыбаясь.
- Познакомьтесь, - сказал Нати за спиной. - Это Тони и Лесли, а это моя соседка. Напомните, как вас зовут?
Дане захотелось расколотить блюдо об его голову.
- Очень приятно, Дана, - процедила она, водрузила печенье на стол рядом с компьютером и присела на маленький диванчик в стороне, целомудренно поправляя несуществующий подол платья. Молокососам вредно пялиться на ляжки, которые предназначены для другого зрителя, строго говоря.
- Кофе? - совершенно светским тоном предложил Натаниэль из-за кухонной стойки.
- Спасибо, - сказала Дана, - без сахара, с молоком.
- Молока нет.
Она закатила глаза.
- Неважно.
- Я хочу чай, - подал голос чернявый Тони. Или Лесли? Нет, Лесли это тот, который в прошлый раз оставался внизу на лавке, то есть беленький задохлик. Что за дела у Натаниэля с подростками? У нее снова разболелась голова, несмотря на проглоченные таблетки, и тошнота вернулась тоже.
Они сидели в чинном молчании, пока хозяин копался на кухне, наливал воду и хлопал дверцами стенных шкафов. Дана, поразмышляв о том, что нехорошо сходу подозревать приличных людей в педофилии (а вдруг это какие-нибудь его племянники!), отогнала дурацкие подозрения и попыталась сосредоточиться на созерцании широкой спины с неспешно двигающимися лопатками. Ей сильно мешало осознание факта, что мальчишки со своей стороны делают то же самое - в восторге пялятся на нее саму. Получив свою чашку - темно-синюю в красный горошек - с абсолютно отвратным на вкус и на запах растворимым кофе без молока и сахара, Дана попыталась начать беседу.
- А где же ваш кот, Нати? - спросила она, откусывая от печенья и наблюдая с досадой, как мальчишки весело пожирают плоды ее труда, а тот, кого она собиралась завоевать с помощью выпечки, садится в кресло напротив и открывает бутылку Карлсберга. Она предпочла бы тоже пива, и вообще чего-нибудь прохладительного, но было уже поздно. - Гуляет?
- Какой кот? - осторожно спросил Натаниэль и поставил запотевшую бутылку прямо на полированный стол.
- Ну, черный такой зверюга, с пятном на лбу. Не ваш разве? - смешалась Дана.
Мальчишки переглянулись и захихикали.
- Цыц, - коротко велел Натаниэль, и смешки прекратились. - Мой, только он сам по себе.
- Логично, - кивнула Дана. - А как его зовут?
- Гм... Пират, - он в очередной раз вгляделся в ее лицо и вдруг усмехнулся - нет, даже улыбнулся! - такой белозубой и неожиданно милой улыбкой, что бедное Данино сердце ухнуло в живот и распустилось там горячим цветком. Это был первый раз на ее памяти, что Нати улыбнулся. Улыбнулся лично ей, Дане. - А что, вы подружились?
- Что-то в этом роде, - Дана развела руками. - Он часто ищет, чем бы подкрепиться, когда вас нет дома.
- Вас не затруднит кормить его иногда, если меня не будет? Он ест все, можете хоть пиццу давать.
Дана удивилась, но согласилась. Чего не сделаешь ради прекрасного мужчины, когда он улыбается так очаровательно, тем более что кот по имени Пират в любом случае давно подъедает ее запасы сосисок.
Она потерла пальцами виски и покосилась на подростков. Неужели они никогда не уйдут, и она вернется к себе несолоно хлебавши? Дана глянула на Натаниэля и выяснила, что он не спускает с нее настороженного, оценивающего взгляда.
- Ребята, вам не пора? - спросил он негромко, и мальчишки вскинулись, будто ждали сигнала. Вежливо попрощались с Даной, хлопнули Натаниэля ладонью по подставленной руке и исчезли, захватив по горсти печенья.
Дана напряглась. Сейчас, или она снова упустит момент! Пока она лихорадочно думала над небрежной и одновременно двусмысленной репликой, Нати поднялся и текучим движением оказался у нее за спиной.
- У вас голова болит, верно? - спросил он. Сбитая с толку Дана хотела возразить, но теплая ладонь легла ей на затылок, и она подавилась на полуслове. Она готова была поклясться, что боль уменьшается, сворачивается в крошечный клубочек, исчезает под нажатиями сильных пальцев.
- Как вы догадались? - спросила она шепотом.
- Проще простого - вы постоянно касаетесь лба руками, - невозмутимо ответил Натаниэль над ее головой. - Совершенно деревянные мышцы. Вам бы надо зарядку по утрам, - большие пальцы сильно нажали на затылок, там, где топорщились и вставали дыбом от его прикосновений короткие волоски. Теплые руки уверенно лежали на ее горле, - можно пилатес, - пальцы переместились на плечи и нажали так, что Дана пискнула от мучительно приятной боли, - и массаж раз в неделю. Ну как, помогло?
- Дааа, - простонала Дана, приходя в себя. Ничего не болело, даже тошнота отступила, словно и не было. - Как бы подкупить вас проделывать этот трюк ежедневно? Просите что хотите!
- Боюсь, это невозможно, - произнес Нати и возник в поле ее зрения снова. - Прошу прощения, что так вас выставляю, но мне необходимо уйти.
- Что? - Дана встала, не веря своим ушам. Натаниэль подхватил ее под локоть вежливо, но непреклонно, и практически выставил за дверь.
- Спасибо за печенье, заходите как-нибудь.
Дана вернулась к себе ошеломленная, неудовлетворенная и готовая рвать и метать: этот сукин сын, пользуясь своим обаянием, снова улизнул от нее. Правда - хоть какая-то польза - напрочь перестала болеть голова.