Аннотация: "Оборотни - это полная луна, волчий вой, кровавая охота и прочие ужасы. Черно-белый кот из квартиры напротив как-то не укладывался в стереотип." Предупреждение: героиня не чурается ненормативной лексики.
Глава 2. У Пирата неприятности
Бывают дни, когда человек ни с того ни с сего, просто так, беспричинно счастлив. Вроде бы жизнь не дает ни малейшего повода: внезапно начавшаяся осень с дождем и вечерним туманом, вечно недовольные заказчики и начальство, полная неопределенность в личной жизни и сломанный ноготь на указательном пальце, - а все-таки почему-то тепло и приятно на душе. Не настолько, чтобы прыгать от радости, но как раз достаточно, чтобы улыбаться самой себе, возвращаясь вечером домой.
Назовем это состояние анти-ПМС, подумала Дана, стряхивая капли с зонта, и нырнула под козырек подъездной крыши. Сегодня она очень удачно купила на последней распродаже целую дюжину симпатичных маек, за совершенно смешную цену, и еще прекрасный жакет, пусть и слишком дорогой. Фетиш на жакеты - всегда дорогое удовольствие, это вам любая девушка подтвердит.
Поднимаясь в лифте, Дана предвкушала сейчас, как наденет любимую пижаму после горячего душа, заберется на диван с кружкой кофе, горячими бутербродами и нетбуком, фоном будет бормотать телевизор, а она станет расслабленно трепаться в скайпе и на любимом форуме, потом посмотрит припасенный заранее фильм и пойдет спать далеко заполночь, ведь завтра суббота и можно встать попозже или вовсе проваляться в постели полдня.
Дана улыбнулась своему отражению в зеркале лифта, поправила челку и шагнула направо, к своей квартире.
На коврике у двери лежал Пират. За три недели в этом доме она уже привыкла, что кот любит валяться под чужими дверьми, но сегодня он скорчился в такой позе, что даже Дане, далекой от содержания домашних животных, было ясно: что-то с ним не так.
Тогда-то она и заметила темные следы и капли на ступеньках и черную лужу, натекшую на некогда разноцветный коврик и в угол под дверью. Дана уронила зонт и пакеты с покупками и присела над котом, с ужасом разглядывая слипшуюся, пропитанную кровью шерсть и третье веко в полузакрытых глазах.
Пират дернулся всем телом, издал странный звук - то ли стон, то ли хриплое мяуканье, и задышал часто, как собака, не закрывая окровавленной пасти.
- Бляядь, - содрогнулась Дана. - Пиратик, кто же тебя так? И где твой хозяин, мать его?
Она вскочила, рванулась к двери напротив и нажала на кнопку звонка. Бесполезно: в квартире Натаниэля было тихо и пусто.
- Я вызову ветеринара, - решила Дана, - только не вздумай пока что умирать!
Чтобы вызвать ветеринара, нужно было для начала зайти в квартиру и нагуглить хоть одного, кто ездит на дом и готов приехать прямо сейчас. Дана засуетилась у порога, руки немного тряслись, когда она отпирала дверь. Ей было страшно оставлять кота на пороге и еще страшнее вносить его в дом. Поколебавшись немного, она достала из пакета с покупками одну из новых маек, перетащила на нее за лапы не оказавшего ни малейшего сопротивления кота и так, волоком, внесла его в спальню - туда было ближе всего. Метнулась к компьютеру в гостиной и через две минуты начала обзвон ближайших клиник.
Ветеринар, согласившийся приехать через десять минут (возвращался от пациента в том же районе), нашелся не скоро и заранее заломил цену в двести монет за осмотр. Дана в сердцах зашвырнула мобильный на диван и нервно забегала по гостиной, обгрызая заусенцы на пальцах. Она даже выскочила снова на лестничную площадку проверить, не вернулся ли Натаниэль, но нет, там по-прежнему никто не отзывался на раскатистую трель звонка, зато валялись, забытые, ее пакеты с рекламой распродаж. Дана забрала покупки и вернулась к себе, не зная, как убить время до прибытия ветеринара. Наконец она с опаской заглянула в спальню: а вдруг умер?
Пират, вопреки ее страхам, был еще жив, но чувствовал себя явно хуже и, наверно, доживал последние минуты. Дана, борясь с брезгливостью и приступом жалости, от которого слезы сами собой катились у нее по щекам, села рядом на пол и протянула руку. Пират дернул головой и уткнулся испачканным носом в ее пальцы. Дана сглотнула, погладила кота между ушей.
- Продержись еще немножко, а? - попросила она шепотом. - Ну же, Пиратик, не умирай. Твой хозяин мне этого не простит, я знаю. Давай, живи!
Кот, разумеется, ничего не ответил, зато раздался звонок в дверь. Дана с облегчением вскочила и побежала открывать.
Ветеринар был молодой, здоровенный как шкаф мужчина. Он разглядывал лужу крови на пороге и качал головой, когда Дана открыла ему дверь.
- Плохи дела, насколько я вижу? - спросил он вместо приветствия, кивая на ее испачканную кровью ладонь. - Где можно вымыть руки?
Дана указала ему на дверь в ванную, а сама вернулась в спальню.
- Ну вот, Пират, скорая помощь при... - начала она и осеклась на полуслове. На полу кота не было. Его вообще не было в комнате. Зато в двух шагах от нее, перед зеркальной дверью шкафа стоял ее неотразимый сосед Нати в чем мать родила и вытирал правый бок от потеков крови ее новой майкой - вернее, бурой тряпкой, в которую майка превратилась. Невообразимо грязные джинсы и футболка валялись на полу у кровати.
- Охуеть, - сказала Дана в растерянности.
Натаниэль проследил ее взгляд и немедленно опустил майку пониже.
- Эй, вы где? - позвал за дверью врач.
- Избавься от ветеринара, - шепотом велел Натаниэль. - Дай ему денег и пусть уходит. Ну же, что стоишь?
- Что... что мне ему сказать? - пролепетала Дана, изо всех сил борясь с желанием протереть глаза.
- О боже! Скажи, что я... то есть кот выпрыгнул в окно, - раздраженно отозвался Нати и вытолкал ее из комнаты.
- Эээ, - сказала Дана, стараясь не смотреть в глаза врачу. - Понимаете, он удрал. Наверно, в окно сиганул. Извините, что побеспокоила.
- Вы уверены? - засомневался ветеринар. - Вряд ли кот, истекающий кровью, смог бы...
- Да, да, уверена, - почти закричала Дана. - Уверена, вот, возьмите деньги, простите за беспокойство.
Ветеринар оглядел ее с сомнением, но взял деньги и ушел, не сказав больше ни слова. Дана заперла за ним дверь и, обессиленная, вернулась в комнату. У нее теперь тряслись руки, и ноги, и зуб на зуб не попадал от нервного возбуждения. Вот так мечтай скоротать тихий вечер в интернете, подумалось ей мимолетно.
Натаниэль уже выкопал в ее шкафу полотенце и предусмотрительно обернулся им ниже пояса.
- Ушел? Я схожу оденусь и вернусь, - сказал он, пристально взглядываясь в ее глаза, будто искал там признаки истерики.
Дана молча махнула рукой и побрела в гостиную в поисках сумочки, натыкаясь на мебель. Такой стресс следовало сдобрить сигаретой, и возможно, что не одной. Она открыла окно и устроилась боком на подоконнике, выпуская дым во влажные, дышащие моросью сумерки. Светились окна в шестиэтажке через дорогу: люди ужинали, смотрели телевизор, рассказывали друг другу о прошедшем дне. А у нее квартира заляпана кровью фальшивого кота и дергается веко.
Скрипнула и закрылась входная дверь. Нати появился на пороге, одетый в армейского кроя штаны и тонкий свитер в обтяжку, с мокрыми приглаженными волосами - не иначе, успел даже принять душ.
- Мне будет спокойнее, если ты слезешь с окна, - сказал он, сел на диван и подобрал под себя ноги. - Одного раза было достаточно.
Дана швырнула окурок в дождь и перебралась в кресло, поближе к соседу.
- Какого одного раза? - спросила она, ощущая, как снова начинает быстрее колотиться сердце в предчувствии отгадки.
- Хорошо, слушай внимательно, повторять дважды некогда: у меня не больше двух часов, - произнес Натаниэль, изучая ее лицо внимательным, немигающим взглядом. Дане казалось, что вот-вот он по-кошачьи склонит голову набок. - В тот день, когда ты переехала сюда - помнишь? - ты выпала из окна и умерла бы почти наверняка, если бы я не отдал тебе жизнь. Плохо то, что это была последний, базовый мой цикл, и я остался на нуле. Практически в овердрафте, можно сказать. Сегодня умер бы уже я, на этот раз окончательно, если бы не ты.
- А что я сделала-то? - спросила Дана, недоверчиво хмуря брови.
- Пожелала мне жить и поделилась собственной жизнью. Послушай, я не собирался вообще ничего тебе рассказывать, по крайней мере сейчас, - Натаниэль запустил пальцы в волосы, тускло блеснувшие золотом в рассеянном желтом свете лампы. - У тебя было в запасе девять циклов, метафаза проходила бы за полчаса-час во сне, ты бы и не поняла ничего...
- Стоп, стоп, по порядку. Какие-такие метафаза и девять циклов, объясни толком?
Натаниэль вздохнул и сел прямо, по-прежнему не отводя глаз. Дану эта его манера начинала нервировать.
- Я умею оборачиваться в животных, как ты уже поняла.
- Оборотень? - спросила она, чувствуя, как против воли губы растягиваются в ухмылке. Нати поморщился.
- Трансформ, биоморф, оборотень, называй как тебе удобно. Когда-то, как и у любого из нас, у меня было несколько запасных жизней, которые я потратил на себя и других людей... гм, теперь уже не совсем людей.
- Ага. Так ты хочешь сказать, что оборотнями становятся, а не рождаются?
- Верно.
- Как именно?
- После смерти, при условии, что трансформ соглашается отдать умирающему свою жизнь из цикла. Да, теперь ты тоже одна из нас. Не очень хорошая новость, но зато ты жива.
- Действительно, - хмыкнула Дана. - Значит, Пират - это ты?
- Да.
- Здорово. Ну и сукин же ты сын - я ведь делилась с Пиратом девичьими мечтами насчет обладания твоим прекрасным телом. Хоть бы намекнул, что не стоит откровенничать с соседскими котами!
- Было занятно послушать, - пожал плечами Нати, даже не улыбнувшись.
Дана почесала макушку.
- А нельзя ли... ну... продемонстрировать?
- Что?
- Как ты превращаешься.
Нати посмотрел на нее укоризненно, но спорить не стал. Обхватил руками колени, словно группируясь; с дивана повеяло морозом и свежестью, как из открытого окна на Рождество, и силуэт человека пошел зыбкой рябью, стал мутным и полупрозрачным, а потом съежился и уплотнился снова в черно-белого кота. Целый и невредимый Пират раскрыл розовую пасть в ленивом зевке, клацнул зубами и обернулся в серьезного, мрачноватого Нати.
Дана фыркнула.
- Я так надеялась, что обратно ты появишься без одежды! Так что там с метафазой?
- Это немножко запутано. Трансформ с полным объемом циклов будет оборачиваться всего около часа в сутки, но чем меньше циклов остается в запасе, тем больше времени приходится проводить в облике животного. У меня, с одним базовым циклом, на человеческий облик остается не больше двух часов в сутки.
- Нифига себе, - Дана покрутила головой. - Я думала, превращаться - это по желанию. Ну или в полнолуние, в крайнем случае.
- Можно и по желанию, но если исчерпал лимит, бесконтрольно уходишь в метафазу.
- Но я ни в кого не превращалась!
- Ты просто не помнишь, - успокоил Натаниэль. - Наверняка спонтанно оборачивалась во сне.
- В кого?
- Откуда мне знать?
- Блин, - сказала Дана в пространство и потянула из пачки еще одну сигарету. Натаниэль превентивно поморщился, но промолчал.
- Вот так и начинаешь радоваться тому, что нет любовника, - рассудительно заметила Дана, щелкая зажигалкой. - Могу себе представить, что мне скажет нормальный, обыкновенный мужчина, обнаружив под боком зверушку вместо бабы.
- Даже не надейся, - покачал головой Натаниэль. - Тебя под моим боком не будет. Намеки я понимаю, если ты об этом. Но - нет.
- Стоило попробовать, - пожала плечами Дана, стараясь изо всех сил скрыть обиду. - Слушай, может, ты гей?
- Гей? - удивился он. - Нет. Просто не хочу. Еще вопросы?
- Два. Два вопроса. Если я тебе так не нравлюсь, зачем было постоянно крутиться вокруг меня? Особенно в виде кота.
- В исключительно утилитарных целях, - покачал головой Натаниэль. - Ты замечала, что тебе время от времени становилось плохо, но все проходило после встречи со мной, в облике кота или человека, неважно?
- Ну?
- Между нами что-то вроде односторонней связи: для поддержания твоей новой жизни необходимо видеться со мной, наподобие энергетического обмена через прикосновения. Никто пока не знает, почему так происходит. Какое-то время, может, полгода, может, год, тебе придется как минимум раз в неделю терпеть мое присутствие.
- Ну что ты, твоим присутствием я наслаждаюсь, - не удержалась Дана. - Ну хорошо, хорошо, не буду больше. Скажи, а обратная связь не образовалась? То есть, если на этот раз ты получил мою жизнь, не будешь ли ты зависим от моего присутствия?
- Полагаю, что буду, - Нати поморщился и снова подергал себя за волосы. - Вопрос, насколько.
- В смысле - насколько?
- В смысле, не усиливают ли связи друг друга. Вся эта область - сплошное белое пятно, Дана. Придется познавать неведомое на собственном опыте.
Кажется, впервые он назвал ее по имени, и ей расхотелось развивать тему витальных связей.
- А кто тебя так поранил?
- В меня стреляли, - поправил он. - Кто и за что - не имею понятия. Вопросы, сплошные вопросы...
Дана не решилась бы задать еще один, если бы не жизненная необходимость.
- Значит, если у меня теперь на одну жизнь меньше, то превращаться я буду больше, верно?
- Да, на пару часов. Не волнуйся, короткая метафаза легко протекает во сне, если сознательно не контролировать обращение. Ты все равно этого пока не умеешь.
- А если не спать?
- Хочешь сказать, что по ночам ты исключительно бодрствуешь? - скептически дернул бровью Натаниэль.
- Ага. Пишу оды и серенады в твою честь. Хватит, Нати, это не шутки! Что мне делать?
- Жить, как жила прежде. Давай обсудим это завтра, ладно? У меня осталось совсем мало времени в человеческом облике. Кстати, нам лучше было бы какое-то время не встречаться - нужно проверить, действует ли связь в обе стороны, и насколько она сильна.
Дана слишком устала, чтобы спорить. Теперь, когда адреналин закончился, она в полной мере ощутила, как напряжены мышцы шеи, как болят глаза и как ломит в висках.
- И это вместо благодарности, - пробормотала она сквозь зубы. - Никогда не буду больше спасать подстреленных котов.
- Я зайду завтра около десяти вечера, - сказал Натаниэль, оставив ее последнюю реплику без внимания. - Не уходи никуда, пожалуйста.
Дана лишь махнула рукой.
Она не собиралась спать этой ночью. Очень хотелось проверить, в кого она может превратиться и что при этом будет чувствовать. Или, может, Нати ошибается, и на самом деле ничего с ней не произойдет. Нет, в оборотней она поверила сразу: как еще объяснить появление окровавленного соседа вместо издыхающего кота в закрытой комнате? - но собственная способность к метаморфозу вызывала неясные сомнения. Она не чувствовала в себе ровно никаких изменений - как, скажите, пожалуйста, можно быть оборотнем и даже не подозревать об этом? Оборотни - это полная луна, волчий вой, кровавая охота и прочие ужасы. Черно-белый кот из квартиры напротив как-то не укладывался в стереотип.
Дана сидела на диване, подобрав под себя ноги, и курила сигареты цепочкой, одну за другой, пока не закончилась пачка. В горле скребло наждаком, во рту словно опрокинули полную окурков пепельницу, а пятки совершенно заледенели от холодного ветра из окна. Дана смотрела какие-то сериалы по кабельному, один за другим, не замечая, как драма из жизни врачей сменяется подростковой комедией, а та - фантастическим боевиком. Она думала о Нати, и, честное слово, ни один сериальный герой не мог сегодня вечером составить ему конкуренцию. Дана никак не могла понять, что он за человек - да и человек ли вообще, если проводит в облике животного двадцать два часа в сутки? Она ощущала совершенно иррациональное чувство вины и раздражения, как будто лично отобрала у Натаниэля его последнюю жизнь. Тем более что Дане отчетливо вспомнилось теперь, что именно он сказал, когда она лежала там на траве, у него под ногами, переломанная и раздавленная, отдающая богу душу. Ей могло помочь только чудо, и оно произошло. "Глупая девчонка, как невовремя!.."
И куда, хотелось бы узнать, он дел остальные свои жизни? Тоже потратил на добрые дела? От этой мысли сделалось еще пакостнее на душе, как будто она оправдывалась сейчас перед собой. Какая гадость. Не любила она, ох, как не любила оставаться в долгу, особенно если долг невозможно вернуть, а еще терпеть не могла зависимости от кого бы то ни было. Да, конечно, они обменялись жизнями, как ферзями на шахматной доске, то есть в сухом остатке они в расчете, только ведь она-то, Дана, вовсе не хотела его спасать, а сделала это по незнанию. То есть хотела, но... если бы выбор - отдать жизнь или нет - был сознательным, как бы она поступила тогда?
Дана досадливо тряхнула пустую пачку из-под сигарет, поплотнее завернулась в плед и снова обратилась к телевизору. Под бубнеж очередного сериала она и уснула, когда за окном уже начинало светать, уснула, измучившись размышлениями, но так и не отыскав ответа ни на один вопрос.
***
- Ты что, все еще в постели? - поразилась Сара с порога, разглядывая ее помятую физиономию.
Чем еще можно заниматься в девять утра в субботу, хотела сказать Дана, но запуталась в длинной фразе деревянным со сна языком. После почти бессонной ночи, полной сигаретного дыма и невеселых дум, она чувствовала себя совершенно разбитой. Рядом со свежей и одетой как на коктейль к королеве сестрой это было особенно заметно.
- А тебе чего не спится? - буркнула Дана, пропуская сестру в квартиру.
- Забыла про мамину выставку?
Дана скорчила рожу и ушла в ванную, предоставив сестре самостоятельно найти себе занятие. Забыла, конечно, занятая неразберихой с котами-оборотнями, собственным новым статусом и недомоганиями не ко времени. К тому же она все-таки заснула, так и не выяснив, в кого превращается по ночам. Если превращается вообще. Вот черт.
С минуту Дана разглядывала себя в зеркале, борясь с отвращением и отгоняя мысли о невыщипанных бровях, потом вздохнула и пустила воду. Она успела лишь пару раз провести щеткой по зубам, когда из комнаты раздался леденящий кровь визг.
Дана выскочила в коридорчик и нос к носу столкнулась с Сарой:
- Чего ты орешь?!
- Что за кровища там у тебя на полу?!
Дана выругалась, пригрозила сестре кулаком и вернулась в ванную, пытаясь отчистить толстовку от потеков зубной пасты. Ничего не поделаешь, придется после душа уничтожать следы вчерашнего происшествия, иначе эта нежная натура не успокоится.
Пока она ползала по комнатам с тряпкой, оттирая присохшую к паркету кровь, Сара ходила за ней следом и допытывалась, кого здесь вчера убили и где Дана прячет расчлененный труп.
- Это соседский кот, он был ранен, - коротко ответила Дана, после недолгого раздумья заталкивая в мусорку кровавую тряпку вместе с бывшей майкой.
- Умер?
- Ничего подобного, я его спасла.
- Ты же не любишь животных!
- И что из этого следует? Господи, Сара, что ты ко мне привязалась?
- Сандра! Сандра! Сколько можно повторять - теперь меня зовут Сандра! Так трудно запомнить?
Дана пожала плечами и, прихватив настольное зеркало и косметичку, села на диван поближе к окну. Выходить из дома с такими синяками под глазами было бы неразумно.
- Я помню, - возразила она, открывая консилер, - только никак не возьму в толк, для чего тебе сценическое имя.
- Сара - неподходящее имя для модели.
- Ну конечно, - усмехнулась Дана. - Тем, кто разглядывает бюстгальтеры на твоих сиськах, есть дело до того, как тебя зовут.
Сара надулась и замолчала, отвернувшись к окну.
Присутствие на маминой выставке каждые полгода было именно той неприятной дочерней обязанностью, которую Дана не выносила больше любых других - даже больше семейных торжеств, когда мама умудрялась не пряником, так кнутом собрать всех родственников и ближайших друзей.
Обязанности красотки Сары на выставке заключались в том, чтобы надеть декольте поглубже, быть очаровательной и развлекать гостей светской болтовней. Дана должна была проследить за официантами кейтеринга. Вплоть до выставки все приготовления мама делала собственноручно, не доверяя никому организационную часть, но к открытию она неизменно оказывалась прилично под хмельком, успев снять пробу с брюта, ламбруско и джина с тоником, предназначенных гостям. Смотреть на подвыпившую мать было противно, на кокетничающую Сару - и того хуже, полубогемные посетители раздражали, и Дана слонялась по подсобным помещениям, поедая суши и с тоской разглядывая витражи и концептуально расписанные стены. Почему в этой семье я вынуждена быть самым обычным, самым нормальным человеком, размышляла она.
...На улице, как и вчера, было сыро и пасмурно. Горько пахло мокрой осенней листвой и машинным маслом из свеженьких луж. Создавалось впечатление, что вот-вот наступит вечер и загорятся фонари.
Сара вела машину молча, надув тщательно накрашенные губки, все еще обижаясь. Этим редким молчанием нельзя было не воспользоваться, и Дана без помех вернулась мыслями к Нати. Утром история с раненым котом и превращениями выцвела, казалась далекой и неправдоподобной, как прочитанный на ночь фантастический роман, несмотря на подсохшие лужи крови на паркете. Остались сугубо практические вопросы, на которые Дана хотела бы найти ответы, сама или с помощью Нати - так или иначе, они увидятся сегодня вечером.
Во-первых, она не знала, как относиться к предсказанной оборотнем обоюдной зависимости. Конечно, радовал уже тот факт, что она связана с Нати, а не с кем-нибудь похуже, но сама по себе зависимость от постороннего человека не приводила ее в восторг.
Потом, с трудом поддавалась объяснению эта ее внезапная страсть к Нати. В самом деле, что такого она в нем нашла? Угрюмый, нелюбезный тип. Красивый, кто бы спорил, но мало ли таких красивых она перевидала за свою бурную студенческую жизнь? Вспомнить хотя бы старшекурсников дружественного колледжа спорта и физической культуры... Действительно, может, стоит полистать телефонную книжку и возобновить некоторые знакомства?
Нет, это подождет. Остается еще загадочное в-третьих - в кого же она, наконец, превращается? И превращается ли вообще? Может, Нати... ну, не обманывает, допустим, а просто ошибается, и никакой она не оборотень? А ожил он сам, без ее помощи?
Дана помотала головой.
- ...совсем меня не слушаешь, что ли? - окликнула ее Сара и в сердцах посигналила паркующемуся Фиату, что перегородил переулок. - В следующее воскресенье празднуем день рождения папы - постарайся не забыть, как в прошлом году.
Дана скорчила рожу окну. Она уже жалела, что не приняла предложение работы в другом городе - тогда ей не хотелось тащиться за пятьсот километров, обживаться заново в незнакомой местности, терять и так немногочисленных подруг. Ну что ж, вот она, расплата.
Выставка шла по привычному сценарию: мама с бокалом в одной руке и длинной сигариллой в другой поприветствовала их с неестественным алкогольным подъемом и удалилась, шурша алым платьем в облипку; Сара ушла попить кофе и пропала бесследно - надо думать, до самого открытия выставки, то есть до того времени, когда ее талантам найдется применение; работники павильона с дежурным набором инструментов и ругательств прилаживали последние картины и инсталляции. До открытия в два Дана успела поругаться с поставщиком кейтеринга, частично перепутавшим заказ, серьезно ушибить палец на ноге о железный ящик, оказавшийся очередной инсталляцией, разбить три бутылки брюта и порезаться, уничтожая улики. Поэтому настигшая ее в конце концов головная боль казалась закономерной.
В три мама милостиво согласилась отпустить ее восвояси, и Дана решила немного прогуляться по магазинам - все равно полдня уже пропало, как ни крути, так хоть вторую половину нужно провести с толком. Она пообедала в милом итальянском ресторанчике, в котором еще ни разу не бывала, долго попивала капучино с пирогом, перемерила обувь во всех магазинах, приобрела замшевые сапожки (до свидания, премия!) и даже подумывала сходить в кино на новую комедию, но головная боль и не думала успокаиваться: напротив, привела с собой дружка - головокружение.
Неужели снова эта пакость, размышляла Дана, запивая водой таблетку. Не может быть так скоро, она же не далее как вчера виделась с Нати, прикасалась к нему - как такое может случиться? Неужели связи усиливают друг друга настолько? Она решила не рисковать и поймала такси.
Пока Дана добралась домой, постояв по очереди во всех субботних пробках, ее самочувствие переползло с отметки "средней паршивости" на "отвратительно". В квартире Нати - она постояла под дверью, прислушиваясь, - было тихо, как в могиле. Проклятая голова раскалывалась на части и шла кругом. Чтобы хоть как-то справиться с то и дело подступающей тошнотой, Дана заварила себе чаю, бухнув туда побольше лимона, но допить не смогла: кинулась в туалет и извергла из желудка все, что не успело перевариться с обеда.
Было всего семь вечера. Натаниэль обещал зайти в десять.
С трудом переставляя ватные ноги, Дана кое-как доковыляла до спальни, стянула брюки и свитер и забралась под одеяло. Ее трясло, но не было никаких сил заставить себя надеть пижаму, чтобы хоть немного согреться.
Временами она засыпала, а может, теряла сознание. Каждый раз, приходя в себя, сквозь муть в глазах долго смотрела на красные цифры дигитального будильника на тумбочке у кровати. Часы издевались - они застыли навечно на 7 pm, нехотя отсчитывая секунды и минуты. Вот перевалило за восемь - и Дана подумала, что, скорее всего, умрет до десяти.
Звонок в дверь прогремел, как набат. Оступаясь и теряя тапки, Дана побрела открывать, так медленно, будто шла по дну озера, увязая в иле и прокладывая себе путь сквозь толщу воды. Эти десять шагов из комнаты к выходу дались ей с таким трудом, что человек за дверью не выдержал и позвонил снова.
- Дана, ты там? Открывай!
Она узнала Нати по голосу, но у нее уже не осталось сил, чтобы отозваться. Она застряла посреди коридора и старалась не упасть без опоры, а до стен было далеко, не дотянуться. Дана боялась упасть и отключиться. Там, за дверью, приглушенно ругались и звенели ключами, а потом дверь открылась, и ворвавшийся в квартиру вихрь впечатал Дану в стену, приподнял и прижал к большому горячему телу. Дана обвила его руками и ногами, как дорвавшийся до добычи спрут.
Ей показалось, что электрический свет вспыхнул в голове, таким внезапным было облегчение, и тут же в мир вернулись краски, и звуки, и тактильные ощущения: оказывается, повсюду в квартире горел свет, за окном надсадно орали не поделившие территорию коты, а в шею шумно и влажно дышал Нати, и Дана, не выдержав, потянула наверх его свитер и запустила руки за пояс джинсов, с восторгом нащупывая ямочки пониже спины.
- Как ты это терпела? - пробормотал Натаниэль ей на ухо. - Сумасшедшая.
- Ты же все равно пришел, - ответила Дана с блаженной улыбкой на лице, чувствуя, как его руки скользят по спине к затылку, ерошат волосы, вызывая волну мурашек и сладкого предвкушения.
Дана сфокусировала взгляд и впилась губами ему в шею прямо под ухом - она точно знала, что на этом нежном местечке непременно останется засос. Ей просто необходимо было оставить на нем свою отметку.
- Ну нет, - сказал вдруг Нати, разжимая объятия, - это уж слишком.
Уже знакомый порыв ледяного ветра проглотил неясный силуэт человека, и Дане под ноги упал кот. Глянул на нее снизу круглыми желтыми глазищами и рванул в спальню.
- Да что же это такое, - беспомощно сказала Дана, опуская руки.
Она стояла, подпирая стену спиной, в одних трусах и сбившейся майке. Босые ноги лизал сквозняк, яркие лампы слепили заслезившиеся вдруг глаза. Входная дверь была распахнута настежь, и все еще качался брелок на ключе, позабытом в замке. Дана постояла немного, смаргивая выступившие слезы, потом механически заперла дверь, прошлась по квартире, щелкая выключателями, и заглянула в спальню.
Кот устраивался на скомканном одеяле, сооружая гнездо в складках синтепона.
- Животное, - сквозь зубы пробормотала Дана, - тебе больше негде спать, что ли?
Кот шумно, совсем по-человечески вздохнул, положил треугольную морду на передние лапы и закрыл глаза.
Дана мстительно выдернула из-под него одеяло, легла и закуталась по самую макушку. Тихая возня где-то в ногах подсказывала ей, что Нати не собирается сдаваться.