Вот уже 24 года ему не нужен был никто, только она, только Любушка - голубушка.Хохотушка, забавница - болтушка.
Он не умел долго обижаться, по характеру, по натуре своей, как человек добрый и отзывчивый,прощал всегда и почти всех.
А уж на жену свою и вовсе, вроде и не обижался никогда.
Всё в жизни сложилось как в песне. И главное, он был счастлив от присутствия дорогих ему жены и дочки.
В Светланке он души не чаял, не ругал её никогда, да и не заслуживала она этого.
А ругаться он не умел.
Материться мог, увлеченно и в тему, без пустозвонства, применяя умело и в нужном месте правильное слово.
А вот сцепиться с кем либо, наговорить гадостей, оскорбить человека не умел.
- Опять ты со своим мотоциклом возишься.
Как только травы свежей привезти, мотоцикл сломан.
Ты специально так делаешь, или подразнить меня хочешь, ведь косить все равно придется хоть с мотоциклом, хоть без!-
Заводилась Любка.
- Ну, неужели нельзя загодя эту железяку отладить?-
Продолжала жена, заводясь все более и боле.
Степан поднялся, вытер руки и молча, двинулся к сараю, пытаясь как всегда, не слышать стенания жены.
Он знал, что это надолго и даже когда он скроется в сарае, жена не остановится, не высказав все, что у неё имелось на сегодняшний день.
Закуривая вторую папиросу ,когда Степан прикидывал какой ложок посетить, что бы поближе и травы побольше, дверь сарая отворилась и Любка, уперев руками бока, взвопила
-Курит, мать твою. Да сколько курить то можно! Вот натура, как работа на дворе, он за папиросу. Все мужики не отрываясь от работы курят, а этому перекур подавай, устал он! -
Привезенным ворохом травы, накормил теленка и корову, бросил початки кукурузы свинству, насыпал зерна курам и уселся к столу, ужинать.
Любка суетилась на кухне, расставляя разносолы, налила щей и усевшись напротив Сепана, улыбаясь, подавала ему то одну, то другую тарелку.
- Соседи завтра кабана резать будут, помочь бы Степушка им надо. Я уже пообещала -
Довольно прощебетала Любка.
На завтра с кабаном справились по - быстрому.
Нажарив свеженины и выпив, как положено водки, мужики по - соседски рассуждали о жизни, о политике и всякой всячине, когда у калитки появилась Любка.
-Опять бухает, вот б...ь, ну как не попросишь кому помочь, так он сразу за пузырь!
Завтра на работу, а он водку хлещет! Иди домой, глаза твои бестыжие.
Ты, Вань извини, сам же знаешь, покуда этого любителя халявы домой не загонишь, он же всю водку выпьет.
А потом жалуется всю ночь, сердце у него болит, дай ему таблетку. На таблетку заработать нужно, бездельник! -
- Да ладно тебе, Люба, все как положено -
Попытался оправдать соседа Иван.
- Положено! Кому положено, ему, что ли!? Ему положено дома быть, ведь сказала вчера, помочь надо, а он водку уселся жрать!-
Степан вышел из за стола, виновато улыбнулся, пожал соседу руку и двинул домой, к своему сараю.
Любка шла следом, не останавливаясь в своем возмущении не на секунду.
Дверь сарая не открылась.
В тусклом свете зажженной спички, Степан разглядел четыре гвоздя, вбитые чьей то умелой рукой.
Из летней кухни раздавались приготовленные на ночь Любкины ругательства и упреки, вперемешку с редким матом.
Он закурил и присел на корточки.
По утру, Светланка ,уходя в школу, заметила отца спящего у двери его любимого сарая.
А через два дня, похоронили Степана на сельском погосте...