1.Не понимаю людей, наверняка знающих свою паршивую репутацию, но пытающихся произвести благоприятное впечатление. Ну ладно, если бы мы Сашку Курахина совсем не знали. Знаем же, как облупленного, в школе ещё с первого класса рядом с нами в разные годы болтался - странно как-то учился: то нахватает двоек и останется на второй год, а то сдаёт экстерном почти всю программу и вновь ныряет на соседнюю со мной парту! Конечно, родители у Сашки - непростые, мать и отец - оба - приходят на школьные посиделки только с красивыми, начищенными до блеска трудовыми орденами и медалями. Как свои заскакивают в учительскую и что-то там долго педагогам нашим лапшу на уши вешают. Наверное о том, как тяжело Сашеньке дома достаётся, вся домашняя работа на нём, огромный сверхпрожорливый кобель во дворе заботы требует, с десяток яблонь и груш приходится окапывать и подкармливать. А родителей в городе почти не бывает, по командировкам мотаются, новые заводы строят и запускают, не до парня им бывает зачастую, и не до домашних забот. И если бы не единственная в остатке бабуля с материнской стороны, то и вообще они не знали бы, как жить дальше.
Через десять лет бабули уже не было. Трудно воспитывать одной внука и успевать опрокидывать ежедневно не менее поллитрового бутылька самогонки собственного приготовления. Здоровье у неё закончилось раньше, чем на него рассчитывала. Споткнулась после обеда на порожке у выходной двери и нырнула в беспамятство. Пока по просьбе испуганного внука шустрая Мишустина из соседнего невзрачного домика вызвала врача скорой помощи - Антонина Андреевна успела скончаться. Врач на всякий случай ощупал бабулю, лежащую на траве под солнцем, задумчиво поглядел на скулящего чёрного пса рядом и на заплаканного Сашку, вымахавшего уже под два метра и сидевшего на лавке под ближайшим фруктовым деревом, оставил какую-то бумагу с подписью и вернулся на дежурство.
Дальше время понеслось для нашей троицы ещё веселее. Я тогда жил на другой стороне улицы в доме заводских застройщиков, а Оля Тимошина - за углом, в двухэтажном бараке. Так уж нам повезло, что учились в одной школе, почти всегда в одном классе, а затем и в ближайший институт вместе поступили - изучать геологию и всё, что с ней связано.
Прошло ещё десять лет, за которые многое сильно изменилось:
- изменился весь мир и наша многострадальная Россия, трудно сошедшая с великого социалистического пути развития в светлое коммунистическое будущее;
- Оля Тимошина оказалась в одной геолого-разведочной группе со мною вместе, и нам с ней удалось создать крепкую семью - даже не знаю, почему мне такое счастье внезапно привалило; хотя почему бы нет - любил её со школьной скамьи;
- своего быстро умнеющего сыночка Юрочку оставили у моей старшей сестры для воспитания, потому что в АО "Башнефтегеофизика", т.е. в компании, где мы трудились, для маленьких детей работы ещё не придумали, да и сестре одной жить было скучно, не вышло у неё что-то по жизни;
- в своей квартире в Уфе бывали мы редко, на отпускное время уезжали на подержанном "Форде" в родной заброшенный областными властями Задрюпинск, забирали Светлану с нашим наследником и несколько недель проводили на морском побережье в посёлке Лазаревское, у наших старых знакомых.
О Сашке Курахине почти не вспоминали все эти годы. Да и не то настало время, чтобы предаваться воспоминаниям. Друзей становилось всё меньше, работы только прибавлялось, "Форд" начал требовать ремонта, да так часто, что мы начали подумывать о его замене. Юрочка подрос и уже учился в третьем классе, при нашем приезде задавал принципиальные вопросы о своём дальнейшем жизненном пути, торопился соединиться с родителями, чтобы продолжить обучение в порядочном городе.
- Что ты, Юра, имеешь в виду под порядочным городом? - спросил я его однажды за завтраком, перед тем, как отправиться к морю.
- Пап! Ты странный какой-то! - удивился сын, уставив на нас с Олей свои правдивые карие глаза. - Вы с мамой живёте в Уфе, в столице Башкирии, я же хожу пешком за километр на край скукожившегося города в деревенскую школу, и в нашем классе больше двенадцати человек давно уже не было. Мне же - скучно. Хочу жить с вами и учиться в одном классе с несколькими десятками ровесников. Это будет несравненно веселее, чем в Задрюпинске. И знаний там у меня добавится побольше...
Такой умный пацан к десяти годам получился почти в наше отсутствие, не приведи господь! Сестра моя Светлана сидела в сторонке, умильно смотрела на него и вытирала мокрые глаза уголком носового платочка.
- Света! - прямо спросил я. - Ты действительно хочешь, чтобы мы его забрали? Надоел тебе?
- Только если вместе со мной! - неожиданно заревела сестричка, чем нас с Олей очень удивила. - Одна я здесь умру, Юра мне ближе сына стал...
Позже мы узнали, что старшая моя сестра уже несколько лет болеет, по этому случаю не работает и давно имеет первую группу инвалидности. А сын наш ей действительно много по хозяйству помогает, но по её просьбе ни разу нам ни словом обо всём не обмолвился. Только хвастался хорошими и отличными оценками в школе.
Думать много в подобных случаях не в моих правилах. А посему с моря мы приехали на сей раз пораньше, дом срочно продали, и в Башкирию рванули.
- Вот здорово! - восклицал Юра, поглядывая из окна автомобиля на берёзки, растущие вдоль трассы. - Вместе жить нам наверняка будет веселее. Тетя Света всегда мне говорила, что придёт время, и вы меня к себе насовсем заберёте.
Оля, сменив меня за рулём, спросила негромко:
- Вот я думаю, а как мы теперь жить-то будем? Кому-то работу бросать надо...
- Ничего, придумаем что-нибудь! - отмахнулся я. - Возьмёшь отпуск без оплаты и побудешь дома, пока Светка хорошим врачам покажется. Что там за врачи - в нашем Задрюпинске? Обязательно выясним, что у Светки за болячка. Она ведь мне ни в чём не призналась и медицинское заключение не показала. Может быть, вылечим в Уфе Юркину няньку. И пойдёт всё по-старому...
Но по-старому не пошло. Уговорил я сестру лечь на обследование в Башкирский медцентр. А уже после попросился к профессору Добротину за консультацией.
Максим Игнатьевич приветливо меня встретил, попросил садиться. Папка с результатами анализов было перед ним на столе.
- Вы являетесь братом Светланы Рыбчинской? - спросил он, внимательно глядя на меня.
- Да, так вот жизнь распорядилась... - я растерялся перед его взглядом и вопросом. - Она - человек стеснительный, молчаливый. Нам с женой даже словом не заикнулась, когда получила инвалидность и с работы ушла. У неё что-то серьёзное?
- В этом кабинете не лгут, - он помолчал немного, - хотя правду нужно знать лишь больному и родственникам! У неё - серьёзнее некуда, онкология никого не щадит...
- Неожиданно... - пробормотал я. - Светка мне про онкологию не говорила, свою медицинскую карточку отказалась показать, да я бы и не понял ничего. Опухоль, значит?
- Да, - перебил Добротин, - именно опухоль! Злокачественная, со временем разрослась и возможности оказать какую-то помощь слишком поздно.
После разговора с профессором настроение у меня упало, и жене я высказался в том духе, что нам придётся терпеть до окончания учёбы пацана. На Светку надеяться теперь мы не вправе и теперь нам за ней придётся внимательно ухаживать, стараться продлить максимально ей жизнь. Ведь она сильно нас выручила с Юркой в самые трудные годы. Вечером собрались и решили: Ольга уходит с работы, стаж она заработала достаточный, чтобы через несколько лет оформить пенсию. Светке выделили одну из своих комнат и запретили с Юркой заниматься.
- Следи за своим здоровьем, сестричка! - строго приказал я. - Отпрыску уже четырнадцать лет стукнуло, всё сам может делать. К тому же мать его теперь дома, она за вами обоими присмотрит. Да и я постараюсь в командировки геологические ездить и летать пореже. Буду дома теперь чаще и помогу, чем могу.
Светка понурилась, ей очень жалко стало, что за любимцем своим - Юриком - не сможет теперь ухаживать, как раньше. Но поняла, что за своим здоровьем тоже следует следить, и смирилась. Стала больше времени проводить в комнате своей, да и в клинику к профессору Добротину частенько наведывалась. Там следили за текущими анализами и давали рекомендации по лечению в соответствии с последними медицинскими новостями.
Юра наш учился в Уфе очень хорошо, учителя его за знания хвалили, наперебой предлагали парню разные варианты продолжения жизненной карьеры. Кто видел в нём способного математика, кто - инженера химического производства, а кто прямо говорил, что будет он замечательным писателем-прозаиком, так сказать современным Достоевским... Никто не сказал нам с женой, что Юрик пойдёт по нашим стопам и начнёт продолжать геологические изыскания полезных ископаемых на территории великой России, а то и за рубежом. Сам же Юра чаще помалкивал о своей будущей судьбе и ни к какой предлагаемой профессии не склонялся. После учебного дня он частенько уходил к своей тетке Свете в комнату, и о чём там они беседовали - мне было неведомо. Я доволен был, что у сестры здоровье по её виду не ухудшалось, и Добротин мне ни разу не сделал тревожного звонка, о чём мы давно договорились. То есть, при появлении дополнительных проблем в состоянии здоровья сестры, он должен был мне сообщить, чтобы принять какие-то меры, например, отправить её в санаторий или в специальное медицинское учреждение в Западную Европу. У Добротина имелись связи со многими светилами врачебного искусства, которые имели научные разработки в области лечения онкологических заболеваний.
После выпускного вечера я спросил у сына, чем он решил всё-таки заняться дальше? Куда пойдёт продолжать учёбу?
- Пап! - без раздумий ответил Юра. - У меня есть только одно на уме, чем хотелось бы заняться. Но пока не могу вам с мамой сказать, чтобы не разочаровались. Вы уж потерпите немного, в конце лета всё станет на свои места.
Оленька моя, несколько лет проведшая дома, посвежела, отсутствие длительных разъездов по гористым местностям в командировках в любую погоду сказалось на ней положительно. Порядок в доме она поддерживала на высоком уровне, более того, на мой взгляд и у Светки здоровье стало улучшаться. Почему так получилось, я не знаю, но сестра моя стала чаще уходить на прогулки поближе к природе. Даже научилась обращаться с удочками и приносила скудный улов с недалеко расположенного пруда. Трудно было понять причину, по которой её так радуют несколько живых карасиков, но теперь это стало ежедневным зрелищем. Кстати, Юра тоже принимал участие в походах к пруду.
В один из своих выходных в конце августа решил я поинтересоваться у онколога про Светку. Мне было как-то чудно из-за поведения сестры, ведь ей химиотерапию даже не предлагали, и как она могла с лёгкостью ходить в день по три-четыре километра до водоёма и обратно, чтобы порадовать себя рыбной ловлей? Что это за удовольствие? Ведь врач сам мне при первой нашей встрече заявил, что времени Светке отпущено совсем мало, лечить её уже сильно опоздали. Требовался постоянный постельный режим и строгое обеспечение спокойствия и режима питания. Добротин разрешил беспокоить его в любое время и по любым вопросам, что касается такого, как он выразился, интересного случая. Вот я в воскресенье и позвонил:
- Как хорошо, что вы про Светлану Петровну хотите выяснить, - обрадовался профессор звонку, - мне тоже очень хотелось с вами поговорить. Вы не могли бы подъехать прямо сейчас?
- Куда именно? - уточнил я.
- Домой. Живу я недалеко от нашего республиканского Центра и долго, Павел, вас не задержу.
Как и договорились, я сразу на своём "Форде" помчался к профессору. Двухуровневая квартира оказалась на третьем этаже современного здания. Впустила меня жена Добротина - симпатичная дородная женщина с приветливой улыбкой:
- Максим Игнатьевич должен подъехать с минуты на минуту, - сообщила она, с порога, - раздевайтесь и проходите в его кабинет. Располагайтесь поудобнее, муж просил извиниться. У них в Центре какое-то неплановое совещание, думаю, что не долгое...
Она принесла мне два стакана ароматного чая и тарелку свежеиспечённых пирогов. Я с удовольствием всё умял и поблагодарил хозяйку, отнеся посуду на кухню. Она мило улыбнулась:
- Мне очень приятно было вас сегодня увидеть, муж предупредил, что папа Юры придёт. Хороший сын у вас, умный парнишка вырос.
- Вы про моего Юрку? - удивился я. - Откуда про него знаете?
- Ну как же! Он иногда приходит к мужу по своим делам, занимаются в кабинете вместе. Пироги мои тоже полюбил. Я - домохозяйка, мне все гости как подарок! А вы его фотографию над письменным столом мужа не видели? Там он очень солидно выглядит для своих лет...
Я молча стоял, продолжая удивляться. Хозяйка вновь проводила меня на верх в кабинет и кивнула на несколько снимков, прикреплённых на стене.
- Максим Игнатьевич уже едет с совещания, подождите здесь, а я его встречу.
Любительских фотографий было всего три. Юрку своего я, конечно, узнал. И впрямь - он выглядел как-то необычно, словно случайно заскочил к знакомым ему ровесникам, причём равным по знаниям. Слева на фотографии улыбался значительный Добротин, а справа я обнаружил какое-то давно ушедшее из памяти бородатое лицо - пытливые знакомые глаза, нахальная ухмылка... Не Курахин ли? Точно он!!! Неожиданная компания в неожиданном месте. Я присел в кресло и стал ожидать профессора, чтобы все возникшие вопросы выяснить на месте.