- Давайте лучше вернемся к вашим кулинарным талантам.
- Талант - не талант, но готовлю я действительно вкусно. Сейчас сами убедитесь.
- Значит, готовить начали, когда от вас ушла ваша Елена Аркадьевна?
- Да. Только... Артисту нужны зрители...
- Понимаю. Оратору - слушатели, а повару - кушатели. Так? Ну, а другие причины?
- Я уже давно... Живу или общаюсь... Не знаю как точнее выразиться...
- Скажите - вращаюсь.
- Да, наверное, это наиболее точное определение. Именно вращаюсь. Как лошадки на детской карусели. Ужасно однообразно и суматошно. Все время по кругу, по кругу... Без остановки. Нет никакой возможности где-то задержаться, поговорить...
- Почему? Все мы люди. У всех есть язык и уши.
- Язык и уши... Смешно. Этого не достаточно. Нужно еще что-то. Я не говорю о душе... Это слишком интимно. И я понимаю, что не вправе рассчитывать на душевное сочувствие.
И этот не рассчитывает на сочувствие. Что ж это за мир такой, в котором такие, казалось бы, простые человеческие качества, возводятся в ранг абсолютно интимных?
- Почему?
- Потому, наверное, что сам не готов к этому. Есть ведь что-то менее глубокое?.. Ну, что нас заставляет испытывать интерес к другому человеку? Или наоборот вызывает антипатию? Иногда человека совсем не знаешь... Не знаешь хороший он человек или плохой. Просто периодически где-то его встречаешь. И каждый раз ловишь себя на мысли, что он тебе не нравится. У вас такое бывает?
- Даже не знаю. Бывает, наверное.
- Вы не задумывались - почему?
- Я могу сказать только одно - ничего не бывает просто так. У всего есть своя причина, а стало быть, должно найтись и объяснение.
- Конечно. Но что в нас отвечает за этот самый интерес или его отсутствие?
- Я все же полагаю, что душа. Просто она не одномерна.
- Да?
- Я так думаю.
- А есть люди совсем без души?
- Нет.
- Вот так категорично?
- Душа - это жизнь. При рождении все получают душу. А чем она в течение жизни заполняется... Здесь возможны варианты.
- Значит, вы все же допускаете, что есть люди с пустой душой?
- Допускаю как образ. Я же говорила - душа многомерна. У кого-то хватает терпения заполнить лишь тонкий поверхностный слой.
- Терпения?
- Ну да. "Душа обязана трудиться..."
- Метафора.
- Руководство к действию.
Чем больше мы говорили об ипостасях души, тем отчетливее я понимала - какой именно интерес заставил его разыскать меня и напроситься в гости. Расстроилась ли я? Отрицать было бы глупо. Наверное, Олька права - долгое отсутствие романтических отношений никому не идет на пользу. Особенно девушке в моих летах. Марат, Дмитрий, Павел... Все равно. Любому из них я готова броситься в объятия. Достаточно малейшего повода. Повода... Разве Павел, к примеру, давал мне какой-то повод? Был ли в его словах или поведении хоть малейший намек на то, что его интерес ко мне имеет ту самую романтическую подоплеку? Кому пенять, если сама все выдумала? Иллюзии - красивое слово. Может в этом все дело?
Проснулась я в совершенно подавленном настроении. Не открывая глаз, перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову. Будильник мобильника затренькал бодрую мелодию - поначалу тихий звук все нарастал и нарастал, пока не достиг максимальной громкости. Я откинула одеяло и перевернулась на спину. Не двигаясь и не открывая глаз, я ждала повторного сигнала будильника, решив употребить эти десять минут на анализ вчерашних событий. Но, вспоминая затянувшийся ужин с Павлом, я лишь глубже погружалась в уныние. Никакого позитива. Неужели все так и будет?.. То есть всегда будет так?! Почему эти красивые и успешные парни видят во мне лишь "жилетку" для слезливых откровений? Может мне все же заняться практической психологией? Обзавестись клиентурой и в приемные часы выслушивать уютно расположившихся в мягком кресле или на кушетке желающих поплакаться на непонимание окружающих за деньги?
Будильник зазвонил вновь как нельзя кстати: еще чуть-чуть - и я от попытки самоанализа перешла бы к самосожалению. Впрочем, такого понятия, кажется, нет, равно как и слова в русском языке. И если по поводу слова еще можно подискутировать, то оспаривать первое, наверное, все же бессмысленно. Но в чем я уверена совершенно - жалеть себя не продуктивно. Личный опыт.
Тупо уставившись на кофеварку, я сидела, пождав под себя ноги, на кухонном стуле. Казалось, что на свете не может быть ничего более интересного, нежели тонкая кофейная струйка, постепенно заполнявшая ароматной жидкостью прозрачный контейнер. Раздражал телефон, принимавшийся звонить уже в третий раз. Кто-то настойчиво пытался со мной связаться. И эта настойчивость вряд ли была случайной. Не станет же человек с утра пораньше трижды набирать мой домашний номер, чтобы сказать: "Привет! Как дела?.." Но мне не то чтобы встать - даже пошевелиться было лень. Наконец-то он смолк. Но насладиться тишиной я не успела. Почти сразу же заерзал на столе мобильник, выдавая бьющую по ушам металлическими нотками сороковую симфонию Моцарта. Отвечать не хотелось, но я пересилила себя и, лениво протянув руку, приложила телефон к уху.
- Да.
- Ты где?
- В Караганде! Вот я где! А ты где?!
- Что?..
- Что - что?
- Ты в порядке?
- Порядок слово многозначное. Хочешь, чтобы тебя поняли - выражайся точнее.
- Я сейчас буду проезжать мимо твоего дома...
- Вот как...
- Тебе все равно?
- Ну... Особого восторга у меня это не вызывает, но информация безусловно любопытная.
- Могу предложить услугу...
- Какую?
- Транспортную разумеется. Если ты, конечно, не слишком привязана к своему "рогатому" другу.
- Не слишком. Только...
- Только что?
- Ты сказал сейчас... Мне это не подходит.
- Вот как... И почему же, если это не секрет?
- Я в разобранном виде и... В общем, я не смогу собраться так быстро.
- Честно говоря, я надеялся на приглашение зайти, выпить чашечку кофе...
- Тогда - нет проблем. Я просто подумала, что ты торопишься.
- Куда, детка?.. В нашу контору?
- Я же просила не называть меня так.
- Извини. Дурацкая привычка. Так я зайду?
- Ну, заходи.
- Вот, если бы без ну?
- Как пожелаешь. Чем вас будет меньше, тем лучше.
- То есть?
- Заходи один, без ну.
- Понял.
Я успела не только полностью "стряхнуть" с себя депрессивное оцепенение, но и внешне привела себя в божеский вид, а Марата все не было.
Покрутившись перед большим зеркалом в прихожей, я нашла себя вполне привлекательной. По правде говоря, мои нередкие критические высказывания по поводу собственной внешности редко совпадали с внутренним восприятием самой себя как таковой. Небольшой рост - вот, пожалуй, и все, что меня в серьез не устраивало. Да и то... Осознание сего факта как реально значимого недостатка пришло не так давно. Лет до восемнадцати-девятнадцати я не придавала этому никакого значения. А потом... Скептические взгляды тренера по теннису и его неподдельное восхищение антропологическими параметрами Ольки постепенно разрушили мою внутреннюю гармонию. Я стала неуютно ощущать себя в обществе высоких людей. А таковых почему-то в моем окружении оказывалось все больше и больше. И дед, и мудрая баба Лина уверяли меня, что в один прекрасный момент я пойму напрасность своих терзаний. Но этот момент все не наступал и не наступал. Не наступил он и до сих пор. Теперь даже весьма критично настроенная по моему поводу мама пыталась укрепить мою веру в большую привлекательность над стандартом именно нестандартного. Однако комплекс прочно укоренился в моем сознании, подкрепленный вполне реальными физическими ощущениями - неудобно все время ходить с задранной вверх головой; шея затекает.
Звонок в дверь оторвал меня от не слишком критичного рассматривания своего зеркального отражения.
Часть тридцать пятая.
- Марат?..
- Со мной что-то не так? Или я не вовремя?
- Вообще-то, я ждала тебя раньше...
- Раньше? В смысле раньше ждала, а теперь перестала?
Внизу что-то с грохотом упало, и на все четыре этажа лестничного пролета раскатисто прозвучал отборный русский мат.
- У подъезда машина разгружается. Здоровенные и, судя по всему, очень тяжелые ящики. Входная дверь нараспашку. Снуют мальчики в голубых комбинезончиках.
- Поэтому ты не позвонил снизу?
- Нарушил ритуал?
- Проходи.
Он вошел в прихожую, и я захлопнула за ним входную дверь.
- Раздевайся.
- Ого!..
Игривость его тона меня раздражала. Не ко времени что ли? И я задала ему вопрос, на который, мне казалось, я никогда не решусь:
- А те мальчики... Внизу... Тебе приятнее было бы их видеть без комбинезончиков?
- Я - не гей. Тебя ведь это интересует?
- Ты так спокойно об этом говоришь... Будто отвечаешь на этот вопрос по нескольку раз в день.
- Я, вообще, не отвечаю на подобные вопросы. Считай, что для тебя сделал исключение.
- Ты как-то особенно ко мне относишься?
- Да. По-моему, я уже не раз говорил об этом.
- А?.. Ладно, прости.
- Рано или поздно ты должна была об этом спросить. Но, клянусь Богом, я понятия не имею, откуда взялись эти слухи.
- Наверное, это не очень приятно?
- Так что? Объяснять всем и каждому, что это не так?
- Ну, прости. Я ведь никогда не верила этим дурацким слухам. Просто "сорвала" на тебе плохое настроение. Пойдем кофе пить.
- Утверждаешь, что живешь на конторскую зарплату, а на завтрак севрюжкой балуешься? Кстати, белый хлеб с копченой рыбой - не самое здоровое питание.
- Не может быть! Выбросить в помойку?
- Не жалко?
- Жалко, поэтому я все же отравлюсь, а тебе сейчас морковки настругаю... Или капустки порубить? Ты чего по утрам предпочитаешь?
- Не стоит. Я думаю, что если разделить это на двоих, то негативный эффект снизиться ровно вдвое.
- Жертвенность в твоей натуре или ты снова демонстрируешь особое отношение ко мне лично?
- Провоцируешь на откровенность?
- Кто тебе мешает соврать? - пожала я плечами.
- А ты врешь часто?
- Часто.
- Зачем?
- Мы не опоздаем?
Марат взглянул на часы.
- Времени достаточно, чтобы неспешно позавтракать и немного поболтать.
- Удивительно - в какую рань я сегодня поднялась...
- Раньше ляжешь - раньше встанешь...
- Это не про меня. Я всегда с трудом просыпаюсь по утрам.
- Что же случилось сегодня?
- Да ничего особенного как будто... Может, интуитивно почувствовала твой утренний визит?..
- А может быть, что-то беспокоило, прогоняя сон?..
- А почему бы тебе ни спросить прямо?..
- Как ты про мальчиков?
- Да.
- Что ты решила на счет проекта?
Я расхохоталась, едва не подавившись куском бутерброда с пресловутой севрюгой. Прокашлявшись, я сделала несколько глотков кофе и встала из-за стола.
- Ты куда?
- Еще сварю кофе. Утром я обычно выпиваю не меньше двух чашек. А сегодня вот пришлось с тобой поделиться...
Не так уж мне хотелось кофе. Просто отсмеявшись, я вдруг поняла, что безудержный приступ смеха выглядел довольно глупо. Вполне вероятно Марата действительно волновало мое решение о проекте, а вовсе не то - провела я ночь одна или с Кузнецовым? Сразу же вспомнились вчерашние страхи, которые обуяли меня в ожидании разговора, который по вине Павла так и не состоялся. А что, если причиной, вызвавшей эти страхи, была не боязнь что-то услышать, а как раз наоборот - именно "что-то" я боялась не услышать? Я оглянулась. Марат сидел ко мне спиной, теребя в руках чайную ложку. Так это или не так? Господи, я совсем запуталась.
По Тверской нескончаемым потоком ехали машины, и мы никак не могли пересечь эту центральную магистраль, чтобы продолжить свой путь по бульварам. Огромные с лоснящимися боками авто не русского происхождения. Как там у Быкова? Свиномарки... Я бы пошла дальше и назвала их свиновозами. Боровы-производители и девушки-поросятки с нежно-розовыми мордочками от бесконечных пиллингов и массажей, которым эксклюзивные бутики и СПА-салоны прекрасно заменяют столь модные у позапрошловекой аристократии музыкальные и литературные салоны. Хотя... В последнее время постоянно ловлю себя на мысли, что не такими уж воздушно-пушистыми были те старорежимные барышни и их кавалеры.
Деньги, деньги, деньги... А как без них, когда вокруг столько соблазнов?
Я становлюсь злой. Кроме меня самой от этого никому не становится хуже. Воспитание пока удерживает меня в рамках приличия: открыто хамить все еще считаю недостойным приличного человека. Да и кому хамить?.. А главное - зачем? Разве каждый не вправе решать, чем "забивать" свои мозги и проводить досуг согласно собственным пристрастиям? Если тебе не с кем обсудить последнюю прочитанную книгу, то это еще не повод обвинять весь мир в бездуховности.
- Ты чем занимаешься после работы?- обернулась я к Марату.
- Сегодня?
- Да нет, вообще.
- С чего бы вдруг такой интерес?
- Просто любопытно. Я, например, живу очень скучно.
- Прямо-таки очень?
- Так считает моя мама.
- И только то?
- Нет. Еще Олька.
- Олька?..
- Моя подруга. Мы дружим целую вечность. Какие бы приключения из прошлой жизни не вспоминала - она всегда рядом.
- А теперь?
- Теперь приключения только у нее, а у меня сплошная череда ничего незначащих событий...
- Любое событие что-нибудь да значит.
- Ну да... Я не правильно выразилась. События... В моей жизни не происходит никаких событий.
- Познакомишь с подружкой?
- Разве вы не знакомы?
- Олька?.. Мелихова что ли?
- Она. Кстати, - вспомнила я об Олькином предложении, - что ты делаешь в пятницу?
- В пятницу я еду к матери.
- Это уже твердо решено?
- Да, - решительно кивнул Марат.
- Жаль, я хотела пригласить тебя в "Олимпийский".
- А что там? Очередное ледовое шоу?
- Почему шоу? Кубок Дэвиса.
- А, ну да. Только я не большой поклонник этого вида спорта.
- Разве это так важно?
- Шестого марта у моей мамы день рождения. И каждый год в это время я езжу в Астрахань.
- В Астрахань?
- Ну не совсем. Это недалеко от Астрахани.
- Разве ты не москвич?
- Москвич. В пятом поколении. Не такие уж древние корни, конечно, но основная масса людей, с которыми мне теперь приходится общаться не могут и этим похвастать. Правда, хвастать этим сейчас не принято.
- А почему к маме ты едешь в Астрахань?
- Это долгая история, но как-нибудь я обязательно тебе ее расскажу. А летом так и вовсе можно туда съездить. Ты не представляешь, какая там красота. Волга. Этим уже почти все сказано. И степь... Это ж такой простор, что твоей Европе и в самых радужных снах не присниться.
- А там разве не Европа?
- Какая там Европа?! Есть, правда, кое-какое шевеление... Слава Богу, там граница недалеко. А то ведь цивилизация для природы - смерть.
- Граница? С кем же мы там граничим? - усмехнулась я.
- Ты видно плохо географию в школе учила.
- Нормально учила.
- То-то и оно что нормально... Есть такое государство, по-нашему Казахстан называется.
- А-а... - протянула я.
- Странно...
- Что странно?
- Ты в каком году родилась?
- Разве прилично задавать такие вопросы девушкам?
- Ну, если девушкам еще не перевалило за тридцать...
- Все равно.
- Ладно, не важно. В любом случае ты ходила в школу, когда Советский Союз уже развалился на энное количество государств, но и ваше поколение почему-то воспринимает эти государства как российские провинции. Неужели имперское самосознание у нас где-то на генном уровне?
- Про гены я не очень понимаю. Но могу поделиться своими соображениями. Нам просто не дают забыть, что когда-то мы были единым целым.
- Кто не дает?
- Телевидение, кино... Я классику, конечно, имею в виду. Литература, живопись. Ну, допустим, советский период сейчас всеми правдами и неправдами пытаются вытравить из нашего сознания. А куда девать классиков девятнадцатого века? Забыть? Подвергнуть цензуре?
- И ты думаешь о таких материях?
- Я, вообще, много думаю. Моя мама говорит, что это от недостатка общения.
- Много читаешь?
- Много, - согласно кивнула я.
- Может быть слишком много?
- Время покажет.
- А я знаю человека, который за всю свою жизнь не прочел ни одной книги.
- Твоя неграмотная прабабушка?
- Я происхожу из культурной среды. Все мои предки умели читать и грамотно излагать свои мысли на письме.
- А я слышала, что до Октябрьской революции татары в Москве были исключительно дворниками.
- Не факт. А потом я татарин лишь по отцу, от которого и унаследовал фамилию. Честно говоря, я его совсем не помню. Даже внешне. А уж что он был за человек?.. Даже не знаю. Они как-то не хорошо с матерью расстались... В общем эта тема в нашем семействе не очень популярна.
- А у моей матери польско-литовские корни. Без единой капли русской крови, на сколько ей самой известно. Представляешь?
- Ну и что?
- А то, что по документам она русская. Забавно, правда?
- Было время, когда национальная принадлежность могла сильно повлиять на карьеру...
- Да я не об этом. Она и сама считает себя русской. Не ощущает, а считает. Чувствуешь разницу?
- А ее родители?
- А нет никаких родителей. Есть документы, фотографии, письма... Даже дневники! А людей нет.
- И никогда не было?
- Ну что ты говоришь! Мама же есть, значит, и ее родители были. Только я о них ничего не знаю.
- А мама?
Я пожала плечами.
- Ты же, наверное, спрашивала?
- Нет.
- Не понимаю.
- И не надо. Так ты в пятницу уезжаешь?
Марат кивнул.
- Ну что ж... На нет и суда нет.
Часть тридцать шестая.
Оставшиеся до пятницы дни прошли в приторможенном ритме; жизнь вокруг меня текла вяло. Хотя, нет. Вокруг как раз происходило много кое-чего, это я вяло реагировала на происходящее.
Сначала совершенно неожиданно уехал Тарновский. Он уехал к жене в Италию, где она у теплого моря пережидала, как считалось, холодно-прохладные российские сезоны, а фактически жила постоянно. Внезапность его отъезда вызвала немало толков среди неустроенного в личной жизни женского контингента нашего коллектива. В конце концов, почему-то было решено, что Павел Олегович поехал в Италию разводиться. Впрочем, брак нашего начальника всегда вызывал много вопросов. Причем не столько в нашем конторском кругу, сколько среди клиентов. Из рассказов самых словоохотливых из них я узнала, например, что Тарновский, крещенный в детстве, как и большинство русских в православии, принял католичество только ради того, якобы, чтобы обвенчаться в каком-то маленьком провинциальном итальянском городке (боюсь соврать в каком именно). Когда же я со смехом отвечала, что ради любви люди еще и не такое бывали способны, мои собеседники манерно закатывали глаза и вздыхали. Оказывается, не сам факт венчания в католической церкви был предметом недоумения, а последующие события. Буквально сразу же после брачной церемонии Павел Олегович покинул молодую супругу, вернувшись в Россию, и с тех пор крайне редко баловал жену посещениями ее средиземноморской резиденции. Она же в российских пределах появлялась лишь в летнее время, однако Москву так ни разу и не удостоила визитом, предпочитая проводить это время на черноморском курорте близ Сочи. Но и там супруги практически не встречались. Отношения более чем странные... Детей за семь лет супружества они не нажили; капиталы по слухам имели раздельные... Короче говоря, никто не мог взять в толк не только, что связывало их все эти годы, но и что, вообще, заставило их связать себя брачными узами.
Кроме отъезда шефа контору потрясло еще одно событие. О своем решении пожениться объявили Валя Соловьева и Коля Тимофеев. Правда, здесь слово "потрясло" не слишком подходящее. Несмотря на оглашение намерения, в реальность этой свадьбы, почему-то никто особенно не поверил.
Ну и, наконец, отъезд Марата. Правда, кроме меня, похоже, это никто не воспринял, как сколько-нибудь значительное событие. Ни неожиданности, ни интриги... Чему удивляться, если он уже много лет подряд в это время совершал вояж в низовье Волги, причина и цель которого была известна и понятна?
Он уехал в четверг, а в пятницу... Шумный и бестолково веселый предпраздничный день стал для меня вопреки ожиданиям тусклым и томительно-скучным. Даже погода, радовавшая всю неделю весенним солнышком, будто специально к сегодняшнему дню припасала циклонические капризы, чтобы окончательно испортить мне настроение. Серая картинка за окном и заметно опустевший общий зал (ввиду отсутствия начальства сотрудники начали "расползаться" по домам сразу же после чаепития) лишь добавили меланхолии к моему и без того не слишком жизнерадостному душевному состоянию.
Бессмысленно уставившись в экран компьютерного монитора, я тупо собирала кристаллы в "Сокровищах Монтесумы". Игра шла плохо. Кристаллы собирались с третьего, а то и с четвертого раза; дополнительные бонусы я с "завидным" постоянством упускала. Но я с упорством аутиста продолжала мучить мышь, нажимая на клавишу с опозданием или вовсе невпопад. Не знаю насколько корректно подобное сравнение, поскольку очень смутно представляю, что происходит в сознании людей, страдающих этим странным заболеванием, но мое сознание точно было не в ладу с окружением, не столько отрицая, сколько не замечая его вовсе. Мысли мои были заняты предстоящим вечером в "Олимпийском". Понятно, что думала я вовсе не о теннисе. Но и не о Савельеве. Вернее не только о нем. Мысли мои сумбурно перескакивали с одного на другое, не задерживаясь ни на чем надолго. Предстоящая встреча (встреча ли?) с Дмитрием не слишком уже меня пугала. Скорее появился интерес. Но интерес какой-то вялый, без особых эмоций. Если, конечно, возможен интерес без эмоций. А правда - возможно ли такое? Наверное, все же нет. Но разъяснять самой себе этот вялотекущий процесс любопытства не хотелось. Занятнее было представлять реакцию девчонок, когда они узнают, что я знакома с Савельевым. Особенно забавной мне виделась Олькина реакция. Машкин темперамент всегда был заметно ниже нашего. И это несмотря на то, что и я всегда считалась спокойной и уравновешенной девочкой. Олька же "кипела" и "разбрызгивала" эмоции, заряжая всех вокруг бурной, но в основном бестолковой энергией. Мы с Машкой в силу разных причин: я, потому что всегда витала где-то в незаправдошнем мире, выстроенном отнюдь не бедным воображением, а Машка, благодаря природной психологической практичности, отметала весь негатив и умудрялась оставлять для себя лишь позитивные эмоции - прекрасно уживались с нашей заводной подружкой. Но в приятельском кругу у Ольки сложилась устойчивая репутация человека, общение с которым хорошо лишь в небольших дозах. Похоже, что и теперь в кажущемся бесконечным хороводе ее друзей-приятелей фигуранты меняются так быстро именно поэтому.
Так они меня и застали: с блуждающей невеселой улыбкой на лице, невпопад давившей несчастную мышку.
- Мечты, мечты... Где ваша сладость?.. А вот она где! Вся без остатка приватизирована Аглаей Николаевной.
- Странно, что я не заметила, как вы подошли.
- Ничего странного, - парировала Олька. - Именно так всегда и бывает. Ждешь, ждешь... А потом - бац! - неожиданность...
- Хотите чаю?
- Смотря с чем...
- С тортом.
Я взяла с подоконника заблаговременно взятый мной из холодильника торт, и вернулась к столу.
- Остатки прежней роскоши, - понимающе кивнула Олька. - Ну что? - обратилась она к Машке. - Отведаем сих яств или генералы не едят объедков?
- Я - пас, - покачала головой Машка.
- Что так?
- Не хочу.
- Ты это брось, подруга. Торт роскошный, да и до генеральских чинов нам с тобой далековато...
- Просто не хочу.
- Ерунда.
Олька по-хозяйски расстелила на столе салфетки, достала из шкафчика мои гостевые чашки и блюдца.
- Что стоишь, Епанчина? Дуй за чаем.
- Йес, сэр! - гаркнула я и, вытянувшись в струнку, произвела некое резкое движение рукой, демонстрируя Ольке солдатскую выучку, почерпнутую мной из многочисленных фильмов об американской армейской жизни, которыми в последнее время почему-то усердно "кормит" нас отечественное телевидение.
- Что ж ты так орешь? - недовольно поморщилась Олька. - И вообще... Хотелось бы чего-нибудь поближе к российской почве, что ли... Все-таки наши сегодня будут сражаться за нашу честь именно с америкосами.
- Наши за нашу... Что-то у тебя, Оленька, со стилем... - нараспев произнесла Машка, разглядывая что-то за окном.
Мы с Олькой озадаченно посмотрели в ее сторону.
- И давно это у тебя?
Машка не отзывалась и не оборачивалась.
- Маш...
Подружка неохотно оторвалась от своего созерцания, подошла и села к столу, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди.
- Я спрашиваю, давно тебя стали волновать проблемы стиля?
- Я, девочки, начала писать.
- Что? - ошарашено переспросили мы с Олькой в один голос.