Обычно, постучав в дверь, я почти сразу захожу, полагая, что, если бы человек за дверью по какой-либо причине не хотел, чтобы к нему вошли, выкрикнуть нечто запретное он за это время успел бы. Но сейчас, погруженная в размышления, я замешкалась и даже не сразу поняла, что приглашающий отклик из-за двери был обращен ко мне. И машинально постучала второй раз.
- Да заходите же!
Я распахнула дверь и вошла.
- Так это ты такая вежливая. Или решила, что я здесь без штанов разгуливаю. Так я себе этого даже в летнюю жару не позволяю.
- В этом месте должно раздаться дружное хихиканье? С Таней-Аней меня перепутал?
- Ну, извини.
- Что такое все знают, а я - нет?
Марат нахмурил лоб.
- Все подходят ко мне с какими-то намеками. Суть этих намеков мне не понятна, а говорить нормально почему-то никто не хочет. Тебе не кажется это странным?
Марат молчал.
- Однако кое-что я все-таки поняла.
- Что же?
- Это связано с нашей поездкой к Демьянову. И я очень надеюсь, что ты мне все разъяснишь.
Марат взглянул на часы.
- Время перекусить.
- Это все?
- Пойдем куда-нибудь?
- Я думала, что...
- Что?
- Не важно.
Я развернулась, намереваясь уйти.
- Постой.
- Я лучше пойду, пока не наговорила лишнего.
Марат подошел ко мне и встал, преградив путь к двери.
- Ну, подожди. Я все объясню, но это не так просто.
- Что ж за сложности такие?
Покусывая верхнюю губу, Марат сосредоточенно смотрел на меня, но одновременно в его взгляде чувствовалась растерянность.
- Хорошо. Если коротко, то - Тарновский решил дать тебе самостоятельный проект.
- Мне?! Какой?
- Демьяновский. Параллельно со мной.
- Это шутка юмора такая?
- Нет, серьезно.
- Нет, я не верю. С какой стати?
- Я попросил его об этом.
- Зачем?!
- А вот на этот вопрос простого ответа нет.
- Понятно. Решил насладиться моим позором.
Марат взял меня за руку.
- Пусти! Я!.. А ты!.. Как ты мог?!
Я чувствовала, что мои глаза налились слезами, и стоило мне моргнуть - по лицу тут же заструились бы водные потоки. Долго не моргать я не могла...
- Да нет же! О, Господи...
Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула одна из близняшек.
- Марат... - видимо, не ожидая увидеть здесь кого-то еще, она запнулась.
- Что, Танечка? - сдерживая раздражение, спросил Марат.
- Пойдем с нами обедать...
- Потом... Не сейчас... В другой раз, - оттирая меня, он направился к двери, стараясь загородить от посторонних любопытных глаз.
Маневр не удался, поскольку дверь распахнулась шире и на пороге кабинета уже стояли обе сестры.
- Ой, а что тут у вас происходит?
- Отношения выясняют, - обернувшись к сестре, пояснила Танечка.
- Ой, как романтично!.. А по какому поводу сыр-бор?
- Кончайте ойкать и закройте дверь. Вас это не касается, - неожиданно строго ответил Марат. - Ну!
Сестры, переглянувшись, хихикнули, но отступили, тихо прикрыв за собой дверь.
- Теперь поползут разговоры...
- Не бери в голову - они безобидные.
- Про тебя я тоже так думала.
- Аглая...
- Ладно, я тоже пойду.
Я уже взяла себя в руки и обмахивалась листком с каким-то эскизом, чтобы обсушить лицо. Марат аккуратно отобрал у меня листок, положил его на стол, но руки моей не отпустил. Я больше не вырывалась и не вопила. Моя обида перетекала в свое обычное русло.
- Я должен был рассказать тебе все сразу...
- Ничего ты мне не должен. Я пойду.
- Но... Я все объясню. Ну, хорошо... Я виноват.
- Считай, что я простила, и давай на этом закончим.
- Нет. Подожди...
- Марат...
Неожиданно он грохнулся передо мной на колени. От растерянности я забыла, что хотела сказать.
- Для меня это очень важно. Дай мне все объяснить.
Впервые я смотрела на него сверху вниз, но даже в таком положении он едва ли был ниже меня на голову; и этот факт так меня расстроил, что на какое-то мгновение я даже забыла о сути нашего разговора.
- Комплекс малорослика, - констатировала я.
- Что? - не понял Марат.
Я и не заметила, что сказала это вслух.
- Встань. Не дай Бог, кто-нибудь войдет.
- Только, если ты согласишься меня выслушать.
Я согласно кивнула.
- Сядь, пожалуйста.
Я села, а он встал. Резкая смена положений привела меня в еще большее замешательство: теперь он возвышался надо мной как высотка над трехэтажной постройкой немецких военнопленных.
- Я хотел... Честное слово! Хотел все сразу с тобой обсудить, но наш разговор... Помнишь? Все время почему-то уходил в сторону. Потом ты заснула... А, когда проснулась - мы застряли. И опять этот разговор был бы некстати...
- Почему? Ты с Тарновским...
- Тарновский здесь ни при чем. Это чисто моя идея. И я не мог вывалить на тебя информацию, не объяснив посыла.
- Ну, так и объяснил бы.
- Не получилось... Там, у Демьянова, все так странно повернулось... Даже не знаю... Честно говоря, я... Ну не то чтобы забыл об этом... Просто все это отошло куда-то далеко в сторону. Меня там совсем другое волновало.
- Что же?
- Давай не будем валить все в одну кучу?.. Сначала о проекте, хорошо?
- Хорошо. Впрочем, я, вообще, ни на каких объяснениях не настаиваю.
- Это мне нужно. Я хочу объяснить.
- Я слушаю, слушаю...
- Шокотерапия - метод, конечно, жестокий, но, порой, очень действенный. Помнишь, ты рассказывала, как отец очень долго не мог научить тебя плавать, а потом выбросил из лодки далеко от берега, и ты поплыла?
- Он до сих пор просит у меня за это прощение.
- Я тоже.
- Что тоже?
- Я тоже готов просить у тебя прощение всю жизнь.
- Так ты хотел, как отец?.. Любопытно было посмотреть: выплыву я или нет?
- Я не ставлю эксперименты на живых людях ради любопытства.
- Только ради идеи!
- Я вообще не ставлю подобных экспериментов. Я просто хотел, чтобы ты проснулась.
- Зачем?
- Чтобы огляделась и определилась: что твое - что не твое. Я не хочу, чтобы ты поняла это слишком поздно.
- Зачем тебе это? - искренне удивилась я.
- Зачем?.. В двух словах... Нет, в двух словах об этом нельзя. Для меня это слишком важно. Я и не вспомню, было ли что-то в моей жизни настолько важным, чтобы занимало все мои мысли. А сейчас... Я все время думаю о тебе. Понимаешь? Только о тебе.
Он сел передо мной на корточки, и, сложив мои кисти ладонями друг к другу, несильно зажал в своих больших руках.
- Ты...
- Не говори ничего. Просто послушай.
- Не надо, Марат. Не сейчас.
- Я и сам не хотел говорить об этом сейчас. Но теперь... Пойми, потом будет только трудней.
- Так ты для этого мне вчера позвонил? Хотел все объяснить?
- В общем, да.
Он невесело на меня посмотрел, нехотя встал и отошел к окну.
- Помнишь, что творилось в пятницу? - не поворачиваясь ко мне, спросил он. - А сегодня - настоящая весна. Солнце светит, лужи кругом... Так мы идем обедать?
- Да. Я пойду - оденусь.
- Иди. Я через минуту за тобой зайду.
- У Марата была? - раздвинув листья фикуса, из-за перегородки на меня смотрела Лена Порошина.
- Да.
- Поссорились?
- С чего ты взяла?
Я надевала сапоги и имитировала проблему с молнией. Не хотелось врать, глядя в глаза, в общем-то, неплохому человеку.
- Танька с Анькой сказали, что ты плакала.
- У Таньки с Анькой богатое воображение.
- Значит, все в порядке?
- В абсолютном. Сейчас он за мной зайдет, и мы пойдем обедать. Кстати, почему бы тебе не присоединиться?
- Нет, мне нужно кое-что доделать... После обеда я домой отчаливаю.
- Ну, как говорится, была бы честь предложена...
- А у тебя, правда, все в порядке?
- У нее все в абсолютном порядке. Или вам недостаточно моего слова?
Марат почему-то зашел не ко мне, а в соседний загончик.
- Достаточно, достаточно, Марат Великолепный...
Я оделась и вышла в общий проход.
- Пойдем?
- Что ж, надо идти...
- Ах, - картинно устремив глазки в потолок, выдохнула Лена.
- Ну, будь здорова, Елена Прекрасная...
- И вам не хворать, - бросила она вдогонку, уже вышедшему из загончика Марату.
Часть двадцать девятая.
Ближайшая к нашей конторе кафешка не баловала изысканностью блюд, но объемы порций и качество были более чем удовлетворительными, поэтому все наши обычно обедали здесь. Сегодняшний день не стал исключением. К сожалению, умеренность цен плюс выше перечисленные достоинства привлекали сюда не только наших сослуживцев. Еще при входе гардеробщик предупредил нас, что свободных мест нет, но как завсегдатаев раздел и пропустил в зал попытать счастья.
Оглядевшись, я заметила, что нам машет рукой Тимофеев. Столик, за которым он сидел, был полностью укомплектован, но мы все же подошли.
- Мы сейчас расплатимся и уйдем, так что располагайтесь.
Его соседка недовольно покосилась на меня, но промолчала.
Несмотря на то, что коллектив наш был в основном мужским, мужичков, свободных от семейных уз было не так уж много. А представительницы противоположного пола, напротив, с институтом брака, как правило, знакомы были лишь понаслышке. Валя Соловьева, та самая, что взглянула на меня довольно недоброжелательно, уже давно преследовала нашего прочниста с целью обрести-таки семейное гнездышко. Коля по этому поводу энтузиазма не проявлял, но и не особенно сопротивлялся. И все было бы хорошо, если бы Валя не застукала его однажды с нашей Женькой. Никто толком не знает, что у них там произошло, поскольку свидетелей не оказалось, но с тех пор в Валю вселился бес ревности. Ревнует она своего Колю по поводу и без повода, но Тимофееву вследствие флегматичности характера на это начхать, и негативная энергия выплескивается Валей на тех, кого она подозревает в повышенном интересе к своему избраннику.
- Садись, Аглая, - предложил мне Тимофеев, разыскивая взглядом обслуживающую их официантку.
Валентина поморщилась.
- Не кисни, Соловьева, улыбнись, - встав за моей спиной обратился к ней Марат. - Солнце сверкает, лужи блещут!.. Не порть людям настроение.
- А говорят, вы поссорились, - промурлыкала Валя, растягивая красивые полные губы в улыбку.
- Неужели?! Кто ж такое говорит?
- Близняшки говорят.
- Пусть говорят. Фильм такой есть старый-старый. Не смотрела?
- Нет, - видимо, пытаясь понять, куда он клонит, немного помедлив, ответила Валя.
- Обязательно посмотри. Тебе понравится. Любовь-морковь, слезы, ревность...
- Новое бы успеть посмотреть.
- Ну... Хозяин - барин.
Увидев, официантку, Коля пошел ей навстречу. Валя, утратив к нам сразу всяческий интерес, провожала Тимофеева взглядом. К счастью, ничего криминального не произошло. Он просто расплатился по счету и вернулся к столику.
- Пойдем, Валентина. Нас ждут великие дела!
- Даже жалко ее, - когда они отошли на приличное расстояние, сказала я.
- Ей бы к психотерапевту надо... А еще лучше к психиатру.
- Она же не виновата.
- Ревность - это психическое отклонение - болезнь... А болезнь лечить надо, а не культивировать в себе. Конечно, ей не сладко. Но и окружающим тоже не уютно.
- Наверное, ты прав. А сам ты никогда никого не ревновал?
- Нет. Бог миловал.
- А любил?
- Может - да, а может - нет.
- Как это?
- Нет, пожалуй, не любил. Влюбленности были. А любовь... Должен же в сердце след какой-то остаться?.. Но нет там ничего.
- Совсем ничего-ничего?..
- Из прошлого ничего.
Не стоило об этом спрашивать. Но я часто сначала что-нибудь брякну, а потом начинаю анализировать ситуацию. И анализ, как правило, показывает, что пословица о том, что прежде, чем резать нужно все-таки семь раз отмерить, родилась не на пустом месте. Тем утешаюсь.
- Так, что ты думаешь о проекте?
- О проекте... - тупо уставившись в меню, повторила я за Маратом.
О проекте я ничего не думала. Вообще, абсолютно, совершенно.
- Давай обсудим это без истерики.
- Без истерики оно, конечно, хорошо. Только что обсуждать?
- Ты не хочешь об этом говорить?
- Ну почему же... - вздохнула я.
- Хорошо. Давай сначала пообедаем, а к этому разговору вернемся позже, вечером. Ты после работы никуда не торопишься?
- Нет как будто, - отозвалась я без всякого энтузиазма.
В контору мы вернулись последними. Из "коммуналок" за нами с интересом наблюдали. Здоровое, в принципе, любопытство. Не так уж часто в нашей конторе что-то происходило, не связанное с экстравагантностью заказчиков. Известие о том, что мне решено было поручить самостоятельный проект, было само по себе любопытным. А если учесть, что проект был отнюдь не рядовым... Разговоров только об этом хватило бы на неделю. Но, разболтав о том, что они увидели в кабинете Марата, близняшки максимально накалили интригу. И все, забросив дела, с нетерпением ждали дальнейшего развития событий.
До самого вечера ничего любопытного больше не произошло. Народ успокоился и тихо дожидался окончания рабочего дня. Я же, наоборот, с наступлением сумерек все больше начинала нервничать. Меня беспокоил отложенный разговор. Я честно пыталась думать о перестройке владений Демьянова. Нужно было все же определиться - хочу я этим заниматься или нет. Но мысли мои никак не хотели на этом задерживаться. Да и что я себе могла мыслить, если понятия не имела ни о том, как все это выглядит в целом теперь, а, тем более что хотел увидеть Демьянов на своей земле в результате преобразований. С Маратом они о чем-то там все же договорились, но я-то ничего об этом не знала! И если бы только это! Куда как больше меня волновало совсем другое. Усилием воли, вызывая образ заснеженной равнины с деревенскими постройками, которые мне довелось увидеть, возвращаясь в дом Демьянова верхом на лошади, я тут же понимала, насколько напрасны мои потуги. Перед моим мысленным взором возникали совсем другие картинки. Дмитрий: его лицо. Вот он улыбается, вот - страдальчески морщится, вот смотрит на меня с нескрываемой иронией... А потом Марат... Он идет от крыльца к нам навстречу... Протягивает руки... Несет меня к дому... И опять... Идет, протягивает, несет. И опять, опять... Как многократно прокручиваемый на видике один и тот же эпизод из фильма. И снова Дмитрий. Его лицо приближается, приближается... Я закрываю глаза, почти физически ощущаю тепло его дыхания и... Я вздрогнула и отрыла глаза. И это уже не фантазии. Вздрогнуть меня заставил телефонный звонок. Час пробил. Труба зовет. Что там еще говорят в подобных случаях? Почему я всегда оказываюсь не готова? Рассчитывала, что вечер наступит через трое суток?
- Почему ты не берешь трубку? - высунувшись из своего загончика, поинтересовалась Аня-Таня.
В отличие от Марата я их все время путаю.
Я сняла трубку.
- Да.
- К тебе посетитель.
Звонил Юра. Я облегченно вздохнула.
- Какой еще посетитель? Ты на часы смотрел?
- Я смотрел, но он настаивает на аудиенции.
- Кто?
- Инкогнито.
- А если он маньяк или, прости Господи, террорист?
- Вряд ли.
- Но вероятность все же существует?
- Нет. Гарантирую на сто процентов чистые помыслы данного гражданина.
- Как же ты это определил?
- Интуиция, мать, интуиция. Так пропустить?
- Ну, пропускай.
Ожидая в проходе нечаянного посетителя, я думала, что его визит оказался как нельзя кстати. Встреча с Маратом откладывалась по уважительной причине. Правда, теперь, когда у меня вышла отсрочка минимум на полчаса, я искренне удивлялась своим страхам. Почему я ждала непременно каких-то неприятностей от разговора с ним?
Дверь открылась и я, оторвавшись от перегородки, к которой в ожидании прислонилась плечом, посмотрела на вошедшего мужчину. Не успел он пройти и нескольких шагов, как в общем зале воцарилась, простите за банальность, мертвая тишина. Мои коллеги, приученные Тарновским не вскакивать со своих мест, когда нас удостаивала своим визитом знаменитая личность, молча, воззрились на шествовавшего ко мне навстречу. Молчала и я.
Часть тридцатая.
- Привет.
- Здравствуйте.
- Похоже, я не слишком обрадовал своим визитом?
- Не ожидала...
С языка чуть не сорвалось - больше, но, смутившись, промямлила:
- Здесь вас увидеть.
- Так, стало быть, здесь вы и работаете?
- Стало быть...
- Здравствуйте, - поздоровались в один голос близняшки, проскользнув мимо так быстро, что он даже не успел им ответить.
- А?..
- Вот мое место, - указав рукой на свою отдельную рабплощадь, сказала я только, чтобы что-то сказать.
Восприняв мой жест как приглашение, он прошел и сел на гостевой стул. Я прошла следом, села за стол и стала перебирать бумаги, лежащие, в общем-то, в совершенном порядке.
- Нужно было позвонить, я понимаю... Но я не знаю ваш номер телефона.
- Как же вы меня нашли? Оля сказала?
- Нет. В разговоре с Олей мы этой темы не касались.
- А, ну да, я понимаю.
- Не думаю.
- О чем?
- Не думаю, что вы понимаете правильно.
- Вполне вероятно, что так и есть.
Он промолчал, оглядывая мой загончик. Похоже, не только я, но и он не знал о чем говорить.
- Вы сами в разговоре назвали название фирмы, где работаете.
- Ну да... Наверное, называла... А вы, выходит, запомнили?
- Не то чтобы запомнил... Просто крутились в голове какие-то созвучные слова... Пришлось воспользоваться справочником. Открыл и сразу вспомнил.
Кивая головой, я думала: "Какого черта ты приперся? Только тебя мне сейчас и не хватало".
- Я привез ваши варежки.
- Правда?! Значит, я их забыла у вас в машине? Как хорошо, что они нашлись!
Я не столько обрадовалась нашедшейся пропаже, сколько тому, что нашлось вполне правдоподобное объяснение его появлению.
- Я оставил их в машине.
- Да... А почему?
- Ну, я подумал... Конец рабочего дня... Может, вы не откажетесь, чтобы я подвез вас домой?
Во время нашей, так сказать, беседы я упорно старалась на него не смотреть, продолжая бессмысленно перебирать бумаги на столе, но тут подняла голову и увидела Марата. От растерянности вид у меня был, видимо, довольно глупый, потому что, Павел удивленно приподнял брови и, проследив за моим взглядом, повернул голову.
- Здравствуй, - поздоровался первым Марат.
- Привет, - весело откликнулся Павел, встал и, подойдя к Марату, протянул ему руку.
- Ты по делу или так?..
- Да вот заехал к Аглае. Привез пропажу.
- Привез, говоришь... Это хорошо. Аглая у нас девушка рассеянная... Все-то она забывает. Но, если рядом надежный человек, то я пойду, пожалуй.
Марат ушел, а Павел вернулся ко мне и снова сел на стул.
- Надо же... Сто лет не виделись...
Не дав ему договорить, я встала и, бросив на ходу: "Я сейчас...", быстро вышла за Маратом.