- В самом деле немного манерный... Но, в общем и целом, производит приятное впечатление.
- В общем и целом, я с тобой согласна, но жить с ним под одной крышей очень утомительно.
- Я, наверное, пойду?
- Ты же сказала, что никуда не торопишься.
- Да, но... - я кивнула в сторону лестницы.
- Не бери в голову, - отмахнулась Катя. - У нас тут каждый сам по себе. Даже маменька с папенькой ведут независимый друг от друга образ жизни. Вначале я этому очень удивлялась, а потом решила, что меня это не касается. Я хотела рассказать, как попала в этот дом... Подробности я упущу, чтобы заново все не переживать.
- Кать, может, сменим тему?
Она энергично замотала головой.
- Нет, не знаю, как скоро я снова встречу человека, который согласится меня выслушать.
Я вежливо промолчала, хотя согласия выслушивать ее откровения, как мне казалось, не давала.
- Знаешь, что самое неприятное? Мне завидуют. Пока училась... Ладно, это понятно. Так теперь и нынешние знакомые... Чего им-то не хватает? Пристроены, упакованы... А завидуют! Многие очень активно.
- Это как?
- Как?.. Напакостить всячески пытаются. Например, сплетни распускают. А для этой семейки самое главное, чтобы репутация оставалась не запачканной. Понимаешь? Втихую можешь делать все что угодно, но, не дай Бог, спровоцировать публичный скандал. Так противно...
- Ну... Таких людей не так уж мало. Я бы даже сказала, что значительное большинство.
- Правда?
- Мне так кажется, - пожала я плечами.
- Все равно противно. Что это за жизнь, если все время играешь, притворяешься...
- А с мужем...
- Вот именно! Ленька - яблочко от яблоньки! Поняла я это только слишком поздно.
- Почему поздно?
- А Мотька? Не было бы его, я давно бы отсюда... Куда глаза глядят...
- Тебе сколько лет?
- Двадцать четыре. А что?
- Вся жизнь впереди.
Ругая себя за банальности, я в тоже время понимала, что больше ничего из себя выжать не могу. Ну не цепляла меня ее история. Слова, слова... И ничего конкретного. Все вокруг да около. А вникать и расспрашивать не хотелось.
- Впереди-то оно, конечно, впереди... А что впереди-то?.. Мне работа нужна. Любая.
- Любая в качестве актрисы? Или вообще любая?
- Ну, я на актрису все-таки училась... Мне бы хоть какую-нибудь роль, хоть самую малюсенькую. Нигде не берут, поэтому и опыта никакого. Меня же никто не знает. И первый вопрос всегда: где играла?.. А ответить-то мне нечего.
Сейчас ей самое время было вспомнить о моей матери. Дернул же меня черт за язык в тот раз.
- Ты ведь дочь Яновской?
Опаньки. В десяточку.
- Да, - осторожно призналась я.
- Востребованная актриса.
И это все? Могла бы для приличия что-нибудь о таланте, на худой конец, о внешности...
- Не грузись, - будто угадав мои мысли, отмахнулась она. - Это я так, к слову. Ты же говорила, что у тебя мать актриса. А сейчас я к тебе пригляделась... Ты на нее очень похожа.
- Так уж и очень?
- Реально, очень похожа. Яновская, конечно, дама фактурная, яркая... Но это, я думаю, от возраста. А ты...
- Серая мышка на ее фоне.
- Будет тебе прибедняться-то. Ты вполне себе ничего. Даже без косметики. Порода что ли?.. А мне, чтобы выглядеть привлекательной, нужно тонну грима на физиономию наложить.
Последняя реплика заставила меня улыбнуться. Во время своего отсутствия она, видимо, где-то в укромном уголке всплакнула. И теперь неровные пятна естественной бледности, проступившие на искусно тонированном лице, придавали ее вполне милой мордашке неряшливый вид.
- Ладно, проехали. А сама ты чем занимаешься?
- Работаю в фирме, оказывающей архитектурные и дизайнерские услуги.
- Почему?
- Не поняла вопроса.
- Почему предпочла такую скукотищу актерской профессии?
- Ну... А что веселого в актерстве? Ты-то вот не брызжешь жизнерадостностью...
- Сравнила! У меня нет такой мамы... Нет, не понимаю. Все девчонки мечтают о красивой жизни.
- А что ты понимаешь под красивой жизнью?
- Разве не понятно? Слава, деньги, поклонники...
Я поморщилась.
- Нет, об этом я не мечтала.
- Я тебе не верю.
- Твое право...
- Нет, не верю! - с вызовом повторила Катя.
Начиная раздражаться, я искала повод, чтобы побыстрее свернуть визит и отправиться восвояси.
- Ладно, прости, - смягчив интонацию, извинилась Катя. - Слава, поклонники... Это все дым. Мне деньги нужны. Если бы ты знала, как я хочу отсюда вырваться.
- А муж? - снова спросила я.
- Муж?.. Он, конечно, вполне прилично зарабатывает, и снять хорошую квартиру нам по силам. Пока предки не свалили в Австрию, у него были даже какие-то потуги... Правда, теперь это уже не актуально. Что такое съемная квартира? Я хочу свой дом. Хочу чувствовать себя хозяйкой, а не жиличкой на птичьих правах. Ну, положим, Ленька и на дом вполне может замахнуться. Только...
Небрежно махнув рукой, она снова налила себе коньяку и выпила.
- Может тебе домой вернуться?
- Домой?.. Нет у меня дома.
- Что? Совсем?
- Считай, что совсем. В общем, если без подробностей... Отец погиб в аварии. Мама тоже чуть на тот свет не отправилась. Машина вдребезги. Квартира заложена. Как тебе ситуация?
- И как же ты?..
- Семнадцать лет... В Москве ни родных, ни знакомых. Денег с гулькин нос. Шок. А Закревские: "Успокойся, девочка... Мы тебя не оставим, девочка..." Предложили мне пожить в их доме. Не по доброте душевной - адвокат посоветовал. Я не сказала - это они были виновниками аварии.
- Закревские - это родители мужа?
Катя кивнула.
- Ты же догадываешься, что они люди со связями? Дело замяли. А я оказалась в Москве без жилищных заморочек и материальных тоже. Да чего грех таить... Я даже в какой-то степени обрадовалось, что все так сложилось. Отца было не вернуть, мама выкарабкалась... Они же меня и в Щуку устроили без экзаменов и прочей волокиты. Не думаю, что меня так уж сложно понять. А осуждать...
- Я не осуждаю...
- Не осуждает она!.. А ты хоть близко с чем таким сталкивалась?!
Повисла пауза. Я поднялась, собираясь уйти, но Катя взяла меня за руку, удержав.
- Прости, - уже без вызова смущенно сказала она.
Вздохнув, я снова села.
- Первые два года все было хорошо. Я была довольна. Порхала себе мотыльком; даже не заметила, что они превратили меня в бесплатную прислугу. Потом и вовсе... Ленька, младший сын, стал оказывать мне недвусмысленные знаки внимания. А я в него уж давно влюблена была. Практически с первого взгляда. Ты Славку видела. Хорош собой, правда? Они с Ленькой очень похожи. Только Славка такой ширококостный, массивный, а Ленька стройный, легкий, и язык у него хорошо подвешен. Поженились.
- А потом?
- Потом?.. Вот ты все муж, муж... Нет, он относился ко мне не плохо. Только будто по инструкции. Ну, чтобы холодильник хорошо работал за ним надо правильно ухаживать: время от времени мыть, проветривать и всякие прочие профилактики... Понимаешь? Красивые добротные шмотки, правильное питание, два раза в год отдых на море... Но при всем при этом он меня-то как бы и не замечал вовсе. Как тот же холодильник. Ты много на него внимания обращаешь? Купила, поставила на место... Функции свои выполняет? Чего еще? Стоит себе и стоит. В общем, у него своя жизнь, у меня своя...
- И ты все эти четыре года...
- Если бы! Прозрела я совсем недавно и совершенно случайно, а до этого пребывала в полной уверенности, что у меня благополучная семейная жизнь.
- Что же случилось?
- Случилось... Случилось услышать его разговор с братом. Слышала бы ты, с каким цинизмом он говорил, объясняя Славке, почему именно я устраиваю его в качестве жены. Понимаешь, у него с самого начала не только любви ко мне не было, но и, вообще, никаких романтических чувств. Холодный расчет.
- Говорят, что браки по расчету самые крепкие.
- Если расчет с обеих сторон.
Мне почему-то не верилось, что со стороны Кати расчета не было, но озвучивать я это не стала.
- Ну, все равно. Не стоит из-за одного случайно подслушанного разговора перечеркивать всю свою жизнь. Ты же не знаешь подоплеки этого разговора. Вполне вероятно, что его словам найдется объяснение...
- Да какая там подоплека? Теперь я очень хорошо понимаю, что никогда ему не была нужна.
- Подожди, если был расчет, то, стало быть, именно в тебе у него была потребность?
- Вот-вот... Именно потребность. Не женатые мужики плохо движутся по карьерной лестнице. Ему об этом очень прозрачно намекнули. Быстренько сориентировавшись, он на мне и женился. Вариант под рукой весьма подходящий оказался. Внешность у меня вполне презентабельная, полной дурой тоже не назовешь... И еще один огромный плюс: всегда под зад коленкой можно дать...
- Как это?..
- Да очень просто! Какие у меня могут быть претензии? Как вошла в этот дом голой, так и вылечу отсюда в чем мать родила. Вот так вот. Жила себе - порхала, как та стрекоза из басни... А теперь все изменилось. Похоже, я его больше не устраиваю.
- Почему вдруг?
- Я пока не могу этого даже себе самой объяснить, но я чувствую. Последнюю пару недель я все время нахожусь...
- Пару недель? Все это случилось пару недель назад?
- Ну да. Что тебя так удивило?
- То есть вскоре после нашей встречи на Чистых прудах?
- Не вскоре, а накануне. А в то утро...
- У меня тогда тоже...
- Что тоже?
- В общем, произошло нечто, что сильно изменило мою жизнь. Но теперь, кажется, все возвращается на круги своя...
- Нет, подруга, ничего никогда не возвращается. Это только нам кажется... А на самом деле все уже идет совсем по-другому.
- Ты, правда, так думаешь?
- Да.
- Может, ты и права.
Часть пятьдесят третья.
Возвращаясь бульварами домой, я думала о том, как странно все-таки устроен человек. История Кати меня не сильно волновала, пока она не озвучила эту "пару недель". Пустяк. Случайное совпадение. Но теперь я чувствовала даже некоторую неловкость из-за равнодушия, с которым вначале слушала ее историю. Только, в чем могло быть мое участие? Сочувствие сочувствием, но не могла же я, в самом деле, отдать ей все свои сбережения без всякой надежды получить их обратно. Да и надолго ли хватило бы ей этого в Москве с маленьким ребенком? Конечно, ей была нужна работа. Мама? Катя не просила прямо, но ведь заговорила же она о ней. Может быть, надеялась, что я сама ей предложу помощь Людмилы Станиславовны? Допустим, я все же рискну попросить за Катю. Даже если обойдется без привычных взмахов руками и закатывания глаз, и мама согласится похлопотать, вряд ли это сулит Кате сколько-нибудь серьезные деньги. Могу поговорить с Олькой. Телевидение неплохая кормушка. Удачно засветившись на телеэкране, вполне можно рассчитывать на приличные приработки. А Олька очень даже любит покровительствовать убогим. Приписав Катьку к "убогим", я усмехнулась, вспомнив, с какой высокомерной грацией она держала бокал с французским коньяком, восседая на антикварном диване. Впрочем, не знаю. Подруга и сама на канале без году неделя. М-да... Мир крупного бизнеса, где деньги, кажется, растут на елках вместо шишек, мне не доступен. Вот уж никогда не думала, что придется пожалеть об отсутствии связей в этом серпентарии. Неожиданно всплыло в памяти Демьяновское хозяйство. Нет, даже представить Демьянова в качестве спонсора было невозможно.
Перейдя дорогу, я зашла в кондитерскую. На улице уже смеркалось, воздух стал промозглым, а здесь... Запах свежемолотого кофе и шоколада; маленькие столики, освещенные неярким светом из-под плетеных абажуров; тихое бормотание французских шансонье под негромкий аккомпанемент, звучащее из динамиков. Хорошо.
В ожидании заказа я снова стала прокручивать в голове историю Кати. В ее рассказе все выглядело вроде логично. Что же меня опять смущает? Ухоженный вид, дорогая одежда... Ну, так что? Она сама говорила, что муж очень внимательно относился к ее внешнему виду. Украшения... Я вытянула перед собой руку и стала ее рассматривать с несвойственным мне пристрастием. Рука как рука. На безымянном пальце колечко, подаренное мне отцом на семнадцатилетие. Красиво, необычно... Авторская работа. Перстень сделал знакомый ювелир по эскизу отца. Сколько он может стоить? Золото, эмаль... Если бы отец был также известен как дед, то цена, конечно, значительно выросла... Но в скупке за него много не дадут. А вот Катины пара колечек на руке, в которой она так изящно держала бокал с коньяком, потянули бы на несколько тысяч и уже не рублей. А ведь Катя, когда мы с ней сегодня встретились, возвращалась явно не со светской тусовки, где подобные изыски были бы уместны. Выходит, для нее это будничные украшения? Кстати, на другой руке у нее что-то было? Не помню. Не важно. Важно, что это реальные деньги. Нет, не хорошо подозревать девушку в неискренности. Куда проще предположить, что все эти побрякушки у нее отберут, стоит ей только заикнуться об уходе. Мало ли таких случаев? Да, немало юных прелестниц, которые сидят в золотых клетках и льют крокодиловы слезки о своей загубленной жизни. Кто им мешает скинуть шикарные шмотки, дорогие украшения и уйти налегке? Не уходят. Стоп. Не слишком ли меня занесло? Катя права. Какое у меня право так категорично судить этих жаждущих красивой жизни дурочек? Но с другой стороны... Так ли много она мне рассказала? Где ее мать, к которой она отправила сынишку? Что с наследством, якобы обещанным ее матери теткой? Сочиняю какие-то прожекты... Разве она меня о чем-то просила? Что у меня за привычка все усложнять? Накопилось у нее в душе - выговорилась перед незнакомым человеком. Выслушала? Молодец. Вот и вся моя миссия. У самой проблем выше крыши. Так нет, об этом думать не хочется. Честно ли прятаться от собственной душевной смуты за мнимым сочувствием к ближнему?
Очень кстати (чего не могу сказать о телефонных звонках, донимавших меня в последнее время) позвонила Машка.
- Гашка, выручай.
- Что случилось?
- Я бациллу какую-то подцепила. Чихаю, кашляю...
- Надеюсь, это не смертельно?
- Я дома одна. Игорь на сборах. Мать категорически отказалась приехать. Она, видите ли, не может любимого муженька одного на даче оставить. А я боюсь Полинку заразить. Приезжай, а? Поживи с нами пару деньков.
- Ну, приеду, приеду... Не скули. Только домой заскочу.
- Не очень долго, ладно?
- Часа через полтора буду. Кстати, тебе что-нибудь нужно?
- Да нет, у меня все есть. Ты только приезжай побыстрее.
Видок у открывшей мне дверь Машки был довольно нелепый: марлевая маска, скрывающая нижнюю половину лица, выше - слезящиеся покрасневшие глаза, над которыми мохнатился мохеровый шарф туго стягивающий голову; и я не смогла удержаться от смеха.
- Смешно, да?
- Ты себя в зеркало-то видела?
- Представь себе, видела и ничего смешного там не нашла.
- Ладно, не обижайся. Обрисуй мне быстренько фронт работ, и я засучив рукава примусь за дело.
- Надо покормить Полинку и уложить ее спать.
- Так, покормить и уложить. Понятно. Ты, давай, сама-то укладывайся, нечего по всей квартире своих бацилл распространять.
- Спасибо, Гаш... Я и, правда, пойду лягу. Голова гудит, ноги ватные...
- Иди, иди.. Без тебя прекрасно управимся.
Полинка... Ямочки на щечках, веселые глаза-вишенки, пухлые губки бантиком, и все это в ореоле пушистых кудряшек. В общем, ребенок с Рождественской открытки. И эта чудо-девочка, обычно улыбающаяся во всю ширь своей упитанной мордашки, встретила меня оглушительным ревом.
Я подошла и, вынув ее из манежа, взяла на руки.
- Что случилось?
- Мама, - произнесла малышка самое значимое слово из своего еще пока небогатого лексикона.
- Что мама, Полюшка?
- Мама, - снова повторила она, уже не оглашая комнату ревом, но крупные бусинки слез все еще продолжали катиться по ее щечкам.
- Ну что мама, солнышко?
- Мама. Нет.
- Ну что ты говоришь? Как это мамы нет? Мама здесь, дома.
Я вышла с Полинкой в коридор и, приоткрыв дверь в Машкину комнату, показала ребенку маму.
- Вот твоя мама. Видишь? Она спит. Она очень устала, поэтому мы не будем ее беспокоить, а пойдем с тобой сварим вкусную кашку, покушаем, а потом тоже ляжем спать. Да?
Полинка согласно кивнула.
- Мама пит?
- Да, мама спит.
На кухне я усадила Полинку в высокий стульчик. Совсем уже успокоившись, девчушка с интересом наблюдала за моими манипуляциями с кастрюлькой и молоком. Вдруг она с размаху ударила кулачком по перекладине стульчика.
- Ты чего развоевалась? - обернулась я к ней.
- Каша нет!
- То есть как это, каша нет?
- Нет! - снова стукнув кулачком, твердо заявила Полинка. - Я мяша!
- Что?
- Мяша!
- Мяса?
Она кивнула.
- Ну, ты даешь... Кто же ест мясо на ночь?
- Поля.
В растерянности я заглянула в холодильник, пытаясь сообразить, какой заменитель мяса может ее удовлетворить. Баночки с детским питанием отпадали. Полинка употребляла их в пищу лишь под строгим материнским взглядом. Сосиски и колбаса тоже, на мой взгляд, не годились. Но, оказывается, не только я разглядывала содержимое холодильника.
- Кобаша! - восторженно вскрикнула девчушка.
- Интересно, чем тебя мать кормит?
- Кобаша, - хитро улыбнувшись, не растерялась моя подопечная.
- Ну конечно, рассказывай мне тут. Бананы хочешь?
Полинка отрицательно покачала головой.
- А хочешь, я потру тебе яблочко с морковкой?
- Нет.
- Творожок со сметанкой?..
- Кобаша.
- Поля... - пытаясь быть, строгой начала я.
- Кобаша, кобаша, кобаша... - заныла она.
Не уверенно я достала из холодильника батон "Докторской" колбасы. Внимательно рассмотрела срез. Понюхала. Однородная бледно-розовая масса пахла вполне симпатично. Решив, что колбаса совсем свежая, я не решительно взяла нож и отрезала небольшой ломтик. Лицо Полинки светилось радостью, а ручки тянулись к колбасе.
- Подожди, сейчас хлеб отрежу.
- Нет.
- Что опять нет?
- Кобаша.
- Без хлеба что ли?
Она весело закивала.
- Ну уж, нет. На колбасу ты меня уломала, но без хлеба я ее тебе не дам. Поняла?
Она снова кивнула.
Уложив на кусок хлеба ломтик колбасы и налив в стакан кипяченого молока, я протянула яства Полинке.
Малолетней хитрюге удалось выпросить у меня еще один бутерброд, и только после этого она согласилась покинуть кухню. Потом последовало купание. В ванной Полинка разыгралась, что повергло меня в еще большее уныние, нахлынувшее на меня после неудачного кормления. Я с ужасом представляла, во что она способна превратить укладывание спать. Но все обошлось малой кровью. Вначале она, правда, немного покапризничала, придирчиво выбирая сказку на ночь, повергнув меня в шок, остановившись на "Синей бороде", но вскоре сладко засопела, не дослушав даже до середины.
Часть пятьдесят четвертая.
Послонявшись без всякого дела по Машкиной квартире, я угнездилась на диване перед телевизором. Смотреть, как всегда, было нечего и, отложив в сторону пульт, я встала и подошла к полкам, тесно заставленным дисками с фильмами. Количество пластиковых коробочек внушало уважение, но ничего подходящего под настроение я не нашла. С досадой выключив телевизор, я прошла в кабинет. Здесь почти ничего не изменилось с тех времен, когда хозяином кабинета был Машкин дед. Разве что на массивном столе, заставленном фотографиями во всевозможных рамках, красовался монитор компьютера. Я села в высокое кожаное кресло на колесиках и включила компьютер. На минуту задумавшись, я вошла в интернет и погрузилась в прострацию, тупо уставившись в перечень сайтов, не зная, что делать дальше. Решимость, с которой я набила в поисковике Дмитрий Савельев, ушла. Фотографии, интервью, досужие размышления людей, которые, в общем-то, ничего о нем не знают... Что мне могло это дать? Нет. Нужен какой-то позитив. Ну и где взять этот позитив? Умом я понимала, что самое лучшее для меня - выбросить из головы мысли о Савельеве. Но когда это разум у меня побеждал чувства? А чувства мои сейчас были наполнены такой вселенской тоской, что хоть на стенку лезь. Днем на людях мне казалось, что эта тема закрылась для меня, как только отзвенели колокольчики закрывшейся за ним двери. Увы. С трудом поборов желание, разбудить Машку и все ей рассказать, я решила порыться в анналах компьютерной памяти, дабы выудить из нее какую-нибудь простенькую игру. Машка утверждала, что для нее лучшей релаксацией, когда на душе муторно, было раскладывание пасьянсов. Я решила попробовать. Однако то ли в силу того, что я не слишком в это верила изначально, то ли муторность моего настроения имела иную подоплеку, в моем случае теория подруги не работала. Выключив компьютер, я покинула кабинет с твердым намерением лечь спать. Проинспектировав больную и убедившись, что она спокойно спит, я вернулась в детскую, устроила себе постель на маленьком диванчике поблизости от Полинки, разделась и легла. Но мечты о погружении в целительный сон так и оставались мечтами. Вместо бело-рунных блеющих барашков, которых я должна была представить своему внутреннему взору и мирно пересчитывать пока не засну, возникали совершенно другие персонажи, мысли о которых заставляли меня беспрестанно ворочаться, сбивая простынь в комок, что вызывало еще большее раздражение. Казалось, прошла уже целая вечность и вот-вот наступит утро, но, взглянув на часы, я чуть не заплакала. Не было еще и одиннадцати. Давненько я не погружалась в такой душевный раздрыг. Как там поет Катя Лель? "Все проходит как простуда через две недели..." Но не могу же я, как в песенке зомбировать себя фразой: "Чем скорее уйдешь, тем скорее вернешься". Ничего не вернется. Почему считается, что лучше сделать и пожалеть, чем ничего не делать? Господи, ну разве мне плохо было, когда я, предаваясь фантазиям, не искала с ним встреч! Ну хорошо, там в деревне все произошло спонтанно... Но зачем я поехала, поддавшись на его пьяный бред? Он уехал и все потечет в привычном для него русле. Хватит ли у него характера что-то изменить? Он добрый, мягкий... Все говорит за это. Качества, безусловно, хорошие... Хорошие... Да так ли уж они хороши? При всей внешней несхожести у нас с ним общая беда: мы слишком доверчивы. А всегда ли рядом оказываются порядочные люди? Увы и ах. Не пожелай ближнему своему того, что не желаешь себе. Простой, казалось бы завет. Но даже вполне приличные люди не так часто чтят его в реальной жизни. Нет, они знают и помнят... Но за сиюминутным пытаются ли разглядеть последствия? Не для себя - для тех, кого используют. Ну да, знаю, знаю... Прежде всего каждый сам за себя в ответе. Но здесь-то и начинается порядочность. Не в том, чтобы всякий раз бездумно повторять фразу Экзюпери об ответственности, которую мы несем за тех, кого приручили, а в том, чтобы содрав с нее лоск затертости, увидеть в ней не пафосно-философский, нет, а простой житейский смысл, осознать и следовать. Я боюсь за Митьку? Да боюсь. Боюсь, что выплеснув обиды, он успокоился и все всем простил. Прощать, разумеется, надо. Но и выводы нужно делать. Доверять надо с оглядкой. Какая-то старушечья философия. Пусть. В противовес-то что? Не верь, не бойся, не проси! Нет, жить по этому принципу я не согласна. А как надо жить? Олька считает меня созерцательной идеалисткой. Это, наверное, плохо. Но что делать, если я действительно такая? В себе самой бы разобраться...
Услышав в коридоре легкие шаркающие шаги, я встала и вышла из детской. Призрак в длинной белой рубашке свернул в сторону кухни. Я отправилась следом.