Заглянув в конверт, он непонимающе на меня посмотрел.
- Письмо?
- Что-то вроде того, - подтвердила я. - Ты прочти.
Пробежав глазами по тексту, он сложил листок и снова убрал в конверт.
- Давно ты его получила? - немного помолчав, спросил он совершенно спокойно, что, честно говоря, мне показалось странным.
- Перед праздником.
- Тебе его на работу принесли?
- Да. Кузя сказал, что принес курьер и на словах объяснил, кому отдать. Ты же видишь, на конверте ничего не написано.
- А ты не поинтересовалась, как выглядел этот курьер?
- Нет. Зачем?
- Я сомневаюсь, что это был курьер... Что-то мне подсказывает, что и сам автор послания был неподалеку.
- Почему?
- А конверт был запечатан? - проигнорировав мой вопрос, Марат продолжал дознание.
- Этого я не помню. Я же его не сразу открыла. Ко мне тогда девчонки заехали, мы чай пили... Я положила на стол и забыла.
- А вспомнила уже после выходных, как я понимаю?
- Ты правильно понимаешь... А что?
- Да ничего. Не бери в голову.
- Что не брать в голову?
- Ничего не бери.
- И это все, что ты можешь сказать? Он же...
- Это его проблемы. Ты, вообще, могла этой писульки не получить...
- То есть как?
- А вот так. Тебе этот, так сказать, курьер ее лично в руки передал? Или, может, ты где-то расписалась в получении? Нет?
Я отрицательно покачала головой.
- Вот видишь? Не было никакого письма и все.
Марат разорвал конверт пополам. Потом еще пополам, и еще... Клочки он убрал в карман брюк.
- Там было написано, что через неделю...- расстерявшись еще больше, начала было я.
Марат взял меня за руку и, легонько потянув, усадил к себе на колени.
- Так или иначе, тебе все равно придется с ним встретиться.
- Придется? Не понимаю...
- Если бы я мог предвидеть, что все так странно обернется... - сказал он, глядя мне в глаза.
Однако было ли ему действительно досадно понять я не могла: слишком уж спокойным он выглядел.
- Я тебе кое-что не сказал перед отъездом... Думал время терпит... В общем, после нашей поездки Демьянов разговаривал с Тарновским...
- Ну, не тяни...
- Он сказал, что хочет, чтобы его проектом занималась ты. Самостоятельно без какого-либо моего участия.
- Бред какой-то... Надеюсь, Тарновский объяснил ему, что я из себя представляю?
- Он пока не стал вникать. У него там личные заморочки... Но, думаю, вполне может рискнуть, чтобы не упускать такого клиента.
- Тарновский не сумасшедший. Он не станет рисковать репутацией фирмы, - с надеждой взглянув на Марата, попыталась я себя успокоить.
- Не знаю... Да и риска-то по сути никакого нет. Не станет же Демьянов ради чистоты эксперимента тотально контролировать процесс. Ну, не надо, - видимо, заметив, как в моих глазах потухла надежда, он улыбнулся. - Я во всем виноват и обещаю, что разрулю ситуацию. Но тебе придется с ним встретиться. Боюсь, что не один раз.
- После того, что он написал? - совсем уж кисло отреагировала я.
- А что он написал?
- Да он же мне предлагает...
- Что? - прервал меня Марат, как мне показалось, слишком резко. - Прямо он ничего тебе не предлагает, а намеки можно и не понять. Кстати, мы уже договорились, что ты этого письма не читала. Затерялось оно где-то в предпраздничный день. Все, тема письма закрыта.
- Господи, во что же я вляпалась?..
- Ничего, прорвемся.
Обняв, он прижал меня к себе и, слегка раскачивая, как убаюкивают маленьких детей, поцеловал в висок. Это успокаивало. Мне было тепло и уютно. Без каких-либо внутренних увещеваний я больше не думала ни о письме, ни о том, что он мне сейчас рассказал. Ну, не то чтобы вовсе об этом забыла... С меня как бы свалилась ответственность за дальнейшие поступки. Как же это хорошо, когда можно разделить эту самую ответственность с кем-то другим. И раньше и теперь я не очень-то понимала суть наших отношений с Маратом, но абсолютная уверенность в том, что на него можно положиться была у меня всегда. Эгоистическое, в общем-то, чувство. Стыдно, должно быть, радоваться тому, что навалившиеся проблемы решает за тебя другой человек. Но мне стыдно не было. Уткнувшись лицом в его грудь, я закрыла глаза. В комнате было тихо-тихо, и только Марат, продолжая раскачивать меня, тихим шепотом бормотал слова утешения, но я уже с трудом улавливала их смысл. Я бы, наверное, заснула, если бы не Машка.
Проснувшись и почувствовав себя вполне сносно, подружка оживилась и решила, видимо, навести в квартире порядок. По крайней мере, на пороге комнаты она появилась с салфеткой в одной руке и баллончиком антипыли в другой.
- Ой, - сказала Машка.
- Привет, - ответил Марат, переходя с шепота на нормальную громкость звука.
Оторвавшись от уютной груди Марата, я повернула голову. Увидев подругу в цветастом шелковом халате, я соскользнула с коленей Марата, подошла к ней и, взяв под руку, вывела из комнаты.
- Извини, я... - почему-то шепотом начала было оправдываться Машка.
- Это ты меня извини, что притащила его к тебе, отлично понимая, что тебе сейчас не до визитеров.
- Да ладно... Только... Вы, наверное, теперь уйдете?
- Нет. Я останусь, как и обещала. А если его присутствие тебя смущает, то я его быстренько выпровожу.
- Да пусть остается, если хочет... Хоть до утра...
- У нас не такие отношения.
- Ну, это ваши дела... Я просто сказала, что буду не против.
- Спасибо.
- Глупости. За что спасибо-то? И знаешь... Олька, по-моему, совершенно права.
- В чем же на сей раз?
- Марат как раз тот человек, который тебе нужен.
Я посмотрела на нее и вздохнула.
- Что тебя смущает? Возраст? Так тебе и нужен партнер постарше...
- Ой, Машка... Партнер...
- А как?.. Бой-френд?.. - пожала она плечами.
Я рассмеялась.
- Вот именно. Ты сама, по-моему, не знаешь чего хочешь.
- Так и есть... Я, Машка, совсем запуталась... Только это долгий разговор. Хотела тебе все рассказать, посоветоваться, но, видно, не судьба.
- Ну, перестань... Жизнь не сегодня заканчивается. Ладно, я к себе пойду.
Она развернулась и направилась в свою комнату.
- Подожди, - окликнула я ее. - Ты, наверное, есть хочешь?
- Да не особенно... Подожду пока Полинка проснется.
- Ну, как знаешь...
Дождавшись, когда Машка закроет за собой дверь, я вернулась к Марату.
Он стоял перед окном, засунув руки в карманы брюк, и раскачивался с мыска на пятку. Сдержав, нахлынувшее вдруг желание, подойти, обнять и прижаться к нему, я села на диван, аккуратно расправила складки широкой юбки и, выпрямив спину, положила руки на колени. Довольно не естественная для меня поза. Институтка из пансиона благородных девиц, а не распутница, готовая прыгать из постели в постель без какой либо паузы. Горько усмехнувшись, я откинулась на спинку дивана, как и Марат, засунув руки в карманы. Может, не Машке, а ему все рассказать? На совет, конечно, рассчитывать не приходится, но так, по крайней мере, будет честно. До сих пор случай разводил их по времени в моей жизни. Но не будет же так всегда. Сколько мне нужно времени, чтобы во всем разобраться? Понятия не имею. Вот сейчас рядом Марат, и мне кажется, что только он и может быть настоящим, близким, родным. А вчера готова была на стенку лезть от того, что рядом нет Митьки. Что же это такое? Я ведь не притворяюсь, прикидывая кто лучше? Все искренне, по настоящему... Вчера, разговаривая с Савельевым по телефону, не ему, а себе я пыталась внушить, что у нас ничего не получится. Зачем? Разве я этого хотела? Нет. Чего бы, кажется, не отдала за то, чтобы он оказался рядом и больше никогда-никогда никуда не уезжал. А сегодня стоило Марату обнять меня, и я все забыла? В том-то и дело, что не забыла. Просто все отошло на задний план и показалось не настоящим. Нет, никогда я в этом сама не разберусь. Кого я обманываю? Их или себя? Похоже, что все-таки себя... А тут еще Демьянов... Он-то что от меня хочет? Эта его писулька... Все так скользко, противно... Вроде бы и нет ничего оскорбительного для меня, а как неприятно, что придется с ним встречаться. Встречаться... Одной что ли?
- Марат!
- Что?
- Ты сказал, что мне придется встретиться с Демьяновым...
- Придется.
- Одной? То есть ни ты, ни Тарновский со мной не поедите?
Он отошел от окна и сел рядом.
- Нет, одна ты к нему не поедешь. Мне тогда до конца дней не отмыться... Для начала попробуем заманить его в контору.
- Ты думаешь, он приедет?
- Не знаю... Маловероятно, конечно, но попытка - не пытка...
- Ну, а если?..
- Гаш... Не думай об этом. Я обязательно что-нибудь придумаю. Да и вообще... Подумаешь, очередная блажь самодура... Найдет себе другое развлечение. Благо возможности у него для этого практически неограниченные.
- Вот именно... У него возможности, а у меня что?
- А я?
- Ты... Если ему шлея под хвост попадет, он тебе запросто карьеру поломает. Сам же говорил...
- Ну и что?..
- Ничего себе заявочки!.. Что ты делать-то будешь?
- Не пропаду... В школу пойду учителем рисования.
- С твоими-то амбициями?
- А что не так с моими амбициями?
- Брось, Марат. Все ты прекрасно понимаешь. Кто я такая, чтобы из-за меня ломать всю жизнь? В твоем возрасте...
- И с амбициями у меня что-то и возраст неподходящий... Прямо, беда какая-то.
- Прости, я не то говорю...
- Забудь о Демьянове. Поговорим о нас.
- Поговорим, - решительно кивнула я.
- Я... Тебе кажется, что ты меня знаешь... Но это не так.
- Начало интригующее.
- Оставь этот тон. То, что я сейчас тебе расскажу... Я очень рискую... Рискую потерять не только твое доверие, но и уважение.
- Господи... Что же ты натворил?
- Еще неделю назад мне казалось, что все это осталось в далеком прошлом. Нет, не знаю... Не знаю, как тебе об этом рассказать. Вот ты удивилась, когда узнала, что моя мать живет под Астраханью... Много лет назад я купил дом на Волге. Оказался я там совершенно случайно, но как-то сразу, будто корнями прирос. Места там... Удивительные места. По молодости я еще поколесил по миру, но с годами понял, что, в общем-то, все это пустое. Неоправданные ожидания... Можно сколько угодно ценить все эти города-памятники, великолепные картинные галереи, музеи... Другой образ жизни - непривычный, а порой непонятный... Кажется, что если сам пройдешь по этим улицам, пообщаешься с людьми, то тебе откроется что-то новое, то что ты никогда не поймешь, изучая это перед монитором компьютера или листая красочные альбомы. Положим, что живая объемная картинка всегда лучше. Но чтобы понять, надо долго жить. А мне нигде не хотелось оставаться надолго. Возможно, я просто поверхностный неусидчивый человек... Только уже через две-три недели мне становилось скучно. Не знаю как другие, но у меня всегда было некое опосредованное отношение к местам, которые я посещал, то есть каждое место имело для меня свою историю. А истории-то как раз я и не находил. На доме табличка, что здесь в такое-то время жил тот-то или тот-то. И что? В лучшем случае мемориальная квартира, где аккуратно в витринах под стеклом лежат личные вещи. Стоило ли тратить время, преодолевать тысячи километров, чтобы полюбоваться на это. Вокруг-то все по-иному, все изменилось: другие деревья, другие тротуары, другое освещение...
- Ну, не все же так печально... Есть и заповедные места, - прервала я его монолог, не очень понимая куда, собственно, он клонит, и, как столь пространный рассказ о путешествиях связан с тем, что по его словам может повлиять на наши отношения.
- Есть, конечно. Но в крупные города лучше не соваться. Например, Прага. Дивный город. Но суета... Ничего же толком невозможно рассмотреть. Надеюсь, ты понимаешь что, чтобы рассмотреть, надо сосредоточиться, погрузиться... Дикие толпы туристов, возглавляемые экскурсоводами, старающимися перекричать друг друга... Местные жители, для которых все это великолепие привычный антураж, суетливо спешащие по своим делам...
- Оказывается и ты жертва мегаполиса...
- Жертва? Да нет, в Москве я чувствую себя вполне комфортно. Разве что пробки...
- Подожди, кажется, Полинка проснулась.
Часть пятьдесят девятая.
- Ма-ма, ма-ма, ма-ма... - сидя в кроватке, скандировала Полинка.
- Не шуми.
- Каша?
- Ребенок каши просит.
- Каша - это я, - оглянувшись, объяснила я Марату.
- Если Каша - это ты, то каша - это как? - с улыбкой глядя на Полинку, спросил он.
- Тоже каша.
- Де мама?
- Мама спит.
- Нет.
- Хорошо, я пойду посмотрю, где мама.
- А я?
- А ты не шуми. Это - дядя Марат. Он пока с тобой поиграет. Поиграешь? - обратилась я к Марату.
Он согласно кивнул.
Машка сидела в кровати и, расположив на коленях планшетку, что-то писала на линованной бумаге карандашом.
- Как ты?
Машка, не сразу оторвавшись от своего занятия, рассеянно на меня посмотрела.
- Как ты себя чувствуешь?
- Более-менее...
- А что ты пишешь? - поинтересовалась я, присев на кровать рядом с ней.
- Я же говорила...
- Книгу?
Она кивнула.
- А почему карандашом?
- Не люблю зачеркивать, - повертев перед моим носом карандашом, на другом конце которого был ластик, объяснила подружка.
- Хватает же у тебя терпения...
- Пока стираю, есть время подумать...
- Почитай...
- Да это так... Наброски.
- А о чем книга?
- О нас.
- О нас?
- Обо мне, о тебе, об Ольке... Воспоминания, размышления...
- Мемуары? Не рановато ли? - рассмеялась я.
- Да ну тебя... Конечно это выдуманная история, но прототипы - мы.
- А когда почитать дашь?
- Да хоть сейчас... Там в кабинете в среднем ящике письменного стола лежит голубая папка...
- Вечером, когда Полинку уложу. Кстати, она проснулась и очень живо интересуется, где ее мама.
- Гаш...
- Поняла. Ну, занимайся пока своим творчеством, а я на кухню.
- Полька с Маратом? Он не ушел?
- Пока нет, но если ты...
- Я просто спросила.
- Ты, в самом деле, не против?
- Мой дом - твой дом. Все, не мешай.
После ужина Машка ушла к себе, Марат, подхватив Полинку под мышку, удалился в детскую, а я, оставшись одна, принялась за уборку. Убирать, собственно, было нечего. Ну, вымыла посуду... Две-три минуты... А дальше что? Настроение было непонятное. Вроде бы все хорошо, а на душе какая-то смута. Я подошла к окну и, облокотившись на подоконник, стала смотреть на улицу. Уже совсем стемнело. По стеклам стекали тонкие струйки дождя, уличные фонари за ними, расплываясь, перемигивались призрачной иллюминацией. Я люблю дождь. Дождь, но не осеннюю морось. Хотя почему? В октябре, например, так приятно побродить под зонтом, шурша опавшими желто-красными листьями, подбрасывать их носком сапога и смотреть, как они, плавно кружась, возвращаются на землю. Но сейчас март. Снег не до конца сошел. Нет, на улицу совершено не тянуло. Я даже непроизвольно передернула плечами. Поглазев еще немного на водяные дорожки и заметив, что в голове начали роиться ненужные мысли, я отправилась в детскую.
Полинка сидела на своем стульчике за маленьким столиком и наблюдала, как Марат, устроившийся рядом на полу по-турецки, рисовал цветными карандашами сказочные замки. Сосредоточенность на лице Марата и неподдельный восторг на мордашке малышки. Уморительная картина.
- Теперь сама, - подвинув к ней бумагу и карандаши, предложил Марат.
- Нет, - отрицательно замотав головой, воспротивилась Полинка.
- Да ты попробуй...
- Нет, - упорствовала она.
- Не мучай детеныша, она не умеет рисовать карандашами.
- Что так? - подняв голову, взглянул на меня Марат.
- Маленькая еще...
- А чем ты рисуешь? - заинтересовался он, снова наклонившись к девчушке.
- Кашки.
- Что это у тебя, Пелагея, одна каша на уме.
- Поля, - поправила она Марата.
- Поля - это ведь Пелагея? - вопросительно посмотрев на меня, спросил он.
Я согласно кивнула.
- Ну ладно, Поля так Поля... Так чем ты рисуешь?
- Кашки, - повторила Полинка.
Марат снова посмотрел на меня.
- Краски, - расшифровала я. - Она рисует красками.
- Красками? Так это замечательно. Сейчас все устроим.
Марат хотел встать, но Полинка удержала его, ухватив за руку.
- Ты. Шам.
- Неужели самой не интересно попробовать?
- Поля нет. Так нет.
- Хочешь, я тебя научу?
Полинка радостно закивала. Марат приподнялся было, но она снова его удержала.
- Потом, - махнув ручкой, хитро улыбнулась она. - Шам, - отодвигая к нему бумагу, - настаивала она.
- Слушай, это нормально, что она так говорит, совсем без падежей?
- Откуда я знаю? Родители не выказывают особого беспокойства. Наверное, нормально. Ты рисуй, давай.
Теперь мы вдвоем с Полинкой наблюдали за тем, как на белой бумаге расцветало красочное великолепие.
- А у тебя здорово получается.
- Карандаши хорошие. Не понимаю, зачем было так тратиться, если ребенок не умеет рисовать?
- Это мой подарок. Думаешь, что дешевыми карандашами: твердыми и блеклыми, легче научиться рисовать?
- Допустим... Но двенадцати цветов было бы вполне достаточно.
- Пусть ребенок с самого начала учится разбираться в нюансах оттенков.
- У богатых свои причуды...
- Да ты жадина!..
- Я не жадный, а рачительный.
- Ну-ну... Так что такое ужасное о себе ты хотел рассказать?
Марат покосился на Полинку.
- Не здесь же...
Я тоже посмотрела на нее. Она, как завороженная сидела тихо-тихо... Переведя взгляд на Марата, сосредоточенно разрисовывающего ватманский лист двенадцатого формата, вспомнила Машкины слова. Представить здесь Кузнецова, а тем более Савельева было довольно сложно. А Марат... Впервые в доме, Полинку раньше не только не видел, но знать не знал о ее существовании... А вот сидим втроем как будто так и должно быть. Но главное мне с ним спокойно. Можно вот так молчать... Не скучно.
Полинка широко зевнула. Взглянув на часы, я опомнилась.
- Все, Полина, собирай рисунки.
- Каша, - нахмурясь, недовольно сказала она. - Нет.
- Не нет, а да. У тебя уже глаза слипаются.
- Дядя Мат...
- Пока мы с тобой будем купаться, дядя Мат... Тьфу ты, Господи... Дядя Марат как раз закончит рисунок.
- Каша...
- Все, все, все...
Несчастная Полинка послушно встала, сгребла в кучку, уже готовые рисунки и, привстав на мысочки, положила их на полку стеллажа.
В ванной она, как обычно, развеселилась, и процедура купания прошла хоть и шумно, но вполне миролюбиво.
Уже завернутая в банное полотенце, нетерпеливо болтая ногами в ожидании, когда я закончу подсушивать ей волосы феном, Полинка неожиданно спросила:
- Каша, дядя Мат хоший?
- А сама как думаешь?
- Хоший, - в подтверждении своих слов, она кивнула головой.
- Мне тоже так кажется.
- Нет. Кашешя нет. Он хоший. Ты пиходи дядя Мат. Ты и дядя Мат вшеда.
- Ну, это не только от меня зависит.
- Нет. Тебя.
- Поль...
- Я шнаю. Тебя.
Я с удивлением на нее посмотрела.
- Я шнаю, - снова повторила она.
- Знает она... Ты лучше скажи, когда шипеть перестанешь? Половину алфавита не выговариваешь...
На это Полинка лишь пожала плечами.
Вернувшись в детскую, Полинка первым делом поинтересовалась у Марата, закончил ли он рисунок? Получив положительный ответ, она вырвалась от меня и подбежала к нему. Взглянув на рисунок, она захлопала в ладоши и, не зная как еще выразить восторг, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Растроганный Марат подхватил Полинку на руки и закружил по комнате в сторону ее кроватки.
- Спать? - уложив ее, весело спросил он.
- Шкашка.
Все еще плохо разбираясь в ее наречии, Марат вопросительно кивнул мне. Но Полинка все решила объяснить сама.
- Каша шитай шкашка.
- Ну... - многозначительно начал было Марат, но замолчал, потому что ничего так и не понял.
- Какую сказку?- спросила я, желая сразу убить двух зайцев.
- "Шиняя бода".
- "Синяя борода", - разъяснила я Марату, который опять ничего не понял.