Аннотация: Нас окружали зеркальные стены просторного ресторана, отчасти декорированного под старину. Хрустальные развесистые люстры с сотнями свечей под потолком. Изящные круглые столики, бокалы из дымчатого стекла. Но всё это было иллюзией...
- Ты не виноват. Ты не мог предотвратить тот взрыв.
- Я знаю. Но от этого не легче. В том здании погибло около трёхсот человек. - Он фыркнул в бокал, заставив сиротливо булькнуть шампанское на самом дне. - Представляешь, я даже не помню точное их количество.
- Ты здесь ни при чём, - повторила я.
Нас окружали зеркальные стены просторного ресторана, отчасти декорированного под старину. Хрустальные развесистые люстры с сотнями свечей под потолком - электрических, но нарочито тусклых. Изящные круглые столики, бокалы из дымчатого стекла. Зеркала, на первый взгляд нарушающие впечатление старины, были установлены так, чтобы, не бросаясь в глаза сами по себе, визуально увеличивать и без того немалый простор помещения.
Но всё это было иллюзией.
Сто пятьдесят восьмая страница современного криминального романа с претензиями на драму - вот где мы находились реально.
- Если бы я своевременно сообразил, что происходит, я бы мог исправить ошибку. - Он пощёлкал колёсиком зажигалки, пытаясь высечь искру и раскурить сигарету. - Остановить Мердока и обезвредить бомбу. Триста человек, у каждого из которых были семьи и близкие. Они остались бы живы.
К потолку ресторана потянулся тонкий клуб дыма.
Сто пятьдесят восьмая страница криминального романа. Разговор длиною в несколько абзацев между главным героем и эпизодической героиней. По сюжету - его давней знакомой со школьных времён, которую он совершенно случайно после длительного перерыва встретил в ключевой момент повествования и которую решил использовать как отдушину для своего чувства вины.
Моя роль проста - я должна подбодрить его несколькими тщательно подобранными автором банальными фразами, внушив ему веру в себя и убедив не бросать начатое дело.
В узком смысле - борьбу с Мердоком. В широком смысле - оставление следа в этом мире.
- Если бы ты не боролся, жертв и потерь было бы гораздо больше, - как можно мягче сказала я, вглядываясь в его глаза. - Подумай, сколько жизней ты спас за время своей работы в Полицейском Департаменте?
Он промолчал. Пользуясь драматической паузой, я положила свою руку поверх его нервно подрагивающих пальцев.
Между нами ничего не будет.
Согласно запланированному сюжету, к концу девятнадцатой главы герой познакомится с очаровательной незнакомкой, представляющей вражеский лагерь, чьи способности и таланты вызовут в нём поначалу непроизвольное восхищение, а затем - осознанную тягу к ней. Будучи достойны друг друга, они длительное время будут обмениваться уколами и иными вербальными и невербальными сигналами взаимного расположения, пока в конечном итоге он не поставит её перед выбором - "Твой прежний мир или я" - и губы их не сольются в эпилоге.
Я же - лишь синий чулок без особо заметных черт и увлечений. Периферийный персонаж повествования.
Даже если автор вдруг решит изменить течение сюжета и свести нас, получившееся будет выглядеть крайне неправдоподобно. Характеры наши несочетаемы, и представить себе главного героя, забивающего гвоздь или выносящего мусор из моей скучной хибары в Манхэттене, можно не с большим успехом, чем реактивный самолёт Боинг-747 - в узеньком автомобильном гараже.
Наши судьбы несводимы.
Я облизнула губы.
- Не хочешь отведать немного сельди под майонезом? Здесь в майонез добавляют икру, что даёт весьма интересное совкусие.
- Не хочу, - тускло ответил он. Перехватив мой взгляд, поспешно добавил: - Но ты заказывай, если хочешь.
Подманив официанта и озвучив заказ, на что ушло в общей сумме не более пары абзацев, я перевела изучающий взгляд на героя. Тот сидел, ссутулив плечи и опустив взгляд на дно бокала.
На удивление странный персонаж.
Внешне симпатичный, сильный, яркий, интересный, волевой, обладающий всем набором прельщающих противоположный пол характеристик и умеющий разрешать возникающие по жизни проблемы. И при этом - отягощённый невероятным набором комплексов и тараканов, во всём обвиняющий себя и не дающий сам себе жизни.
Вероятно, автор решил, что так будет интересней.
Герою или ему?
- Поешь, - я пододвинула к нему принесённую официантом тарелку с кусочками сельди. - Тебе нужны силы. Для продолжения твоей борьбы.
На последних словах, любезно вложенных в мои уста автором, я чуть не поперхнулась. Интересно, автор когда-нибудь сам пробовал произнести публично подобную пафосную нелепицу вслух?
- Борьбы... если бы ещё видеть в ней смысл. - Он криво усмехнулся. - Сколько ни убивай негодяев, мир не меняется. Что и неудивительно, если подумать. Может ли плохой человек сделать что-то хорошее?
Понятно, маятник снова качнулся к самообличению. Впрочем, покидал ли он когда-нибудь эту отметку?
- Если бы не ты, мир был бы намного хуже. Ты не можешь утверждать, что арест Красной Банды был напрасен.
Он скептически поджал губы.
- Арест, после которого половину взятых с поличным пришлось потом отпустить на волю ввиду нечёткости улик? Адвокаты всегда добросовестно отрабатывали жалование.
- По крайней мере, они больше не будут совершать своих преступлений, - как можно убедительней сказала я.
Что за чушь?
- Или станут в десять раз осторожней.
Вот это уже гораздо больше похоже на правду.
Я выдержала паузу в соответствии с авторским замыслом, рассматривая мерцающие в глубине глаз собеседника тусклые огни электрических свечей. Надеюсь, я сумею переубедить его в скором времени - ведь шаблонные аргументы в мои уста вкладывает сам автор, а сто пятьдесят восьмая страница уже близка к финалу. Сюжету нужна динамика.
Интересно, понимает ли он, что является лишь персонажем?
Вряд ли.
Он - главный герой, все его мысли, чувства и настроения находятся под плотным контролем у автора. Я сумела позволить себе относительную свободу мыслей лишь ввиду того, что являюсь периферийным персонажем, от которого не останется ни единого слова в тексте спустя страницу.
Моё участие в сюжете - минимально. Моя роль - подбодрить героя в трудный момент жизни, внушив ему веру в себя.
Мой единственный вклад в происходящее.
То, что я могу сделать.
Он - главный герой, я - второстепенная героиня. Он пойдёт в будущее и изменит под себя мир окружающего романа, я же останусь здесь и никогда не появлюсь на последующих страницах. Но если то, ради чего происходит нынешний диалог, будет успешно выполнено мною, то он на миг вспомнит меня - в конце предпоследней главы.
Если же по неким причинам - к примеру, из-за головотяпства автора, так и не сумевшего придумать правдоподобную развязку диалога, - я не смогу этого сделать, то бессмысленным станет всё.
- Ты не должен выходить из... из дела. Сюжет вращается вокруг тебя. - Что я говорю? Где подсказанная автором шаблонная бредятина? - Если ты забудешь про свой долг, то вся событийная канва потеряет значение.
- О чём ты говоришь?
Он не понимает. Действительно не понимает.
Я вздыхаю.
- Послушай. Ты - главный герой, я - периферийный персонаж. Ты считаешь себя реальным - неважно. Реальные люди тоже делятся на главных героев и периферийных персонажей, просто менее чётко. Главные герои принимают наиболее активное участие в формировании сюжета, касаясь событийных потоков. Не ошибается - как в реальной жизни, так и в литературе, - лишь тот, кто не делает ничего.
- Но...
Кажется, мой голос зазвенел.
- Главные герои ошибаются и страдают в десятки раз сильнее периферийных персонажей. Но без них не происходило бы ничего, поскольку без них сам сюжет потерял бы смысл. Понимаешь?
Я выпрямилась.
- Через несколько абзацев я исчезну. Это не так важно, поскольку если в сюжете романа вообще есть какой-то смысл, то его воплощаешь ты. Ты, а не я. Динамическая ось повествования, натягивающая на себя руно причинно-следственных связей. Именно ты живёшь настоящей жизнью, а не лишь тенью существования.
Задетый мною столик чуть пошатнулся. Неужели я сумела опьянеть - с пары небрежно прописанных автором бокалов?
- Или ты желаешь последовать за мной, в ряды периферийных? - Губы мои чуть искривились. - Единственно возможный смысл моего пребывания здесь заключался в том, чтобы разубедить тебя, но - это твой выбор. Выбор между победой энтропии и возможностью на что-то повлиять. Продвинутые герои со временем начинают сами влиять на авторов.
Что-то речи мои стали больно специфическими и возвышенными. Уж не влияет ли на меня саму исподтишка автор?..
Герой медленно поднял на меня взгляд, продолжая сидеть. Кажется, в нём начало пробуждаться инстинктивное, свойственное всем персонажам отроду понимание.
Он моргнул.
- Есть ли шанс? Ведь...
Я не дала ему шанса разлиться соловьём о безнадёжности всех вековых попыток что-либо вокруг изменить.
- Проверь, - мягко посоветовала я. - Такие, как ты, всегда проверяют всё на своём опыте. Впитывая в себя. В кровь и жилы.
Он неловко вылез из-за стола, утеряв свою обычную атлетическую грацию и изяществом своим уподобившись медведю. Сдержав усмешку, я протянула ему руку, помогая выбраться.
- Я пойду?
Кажется, он почему-то смутился.
- Иди.
А может...
Нет. Нельзя. Мы и без этого уже успели вылезти далеко за пределы сто пятьдесят восьмой страницы.
- Вспоминай меня.
- К концу предпоследней главы? - слабо усмехнулся он, демонстрируя, что кое-какие инстинктивные знания, присущие персонажам, действительно проникли в его мозг.