состояние: торквемада. с этим парнем проблема в том что любое отдельное слово кажется исчерпывающим в достаточной степени чтобы все остальные казались излишними. но это как раз ошибка в итоге стоит как шкаф или гроб на твоем жизненном пути ии поззовееешь их не отзывааются только страшно и душно хрипят а потом как скажут YOU RANG? опять ты со своими байками пришол сюда. серьезное отклонение - мое второе имя, ты до сих пор не понялчтоле. что ж мое второе имя "как2пальца", очень приятно. заходят както в бар двое троллей один серый другой белый, герр серьезное отклонение и господин как2пальца, потом вдруг как выхватили ножи и давай друг у друга кровь сосать. просто умора, так до приезда милиции все и высосали подчистую (выдержка из протокола) из темного угла доносится какой-то свист и хрипящим шепотом спрашивают YOU RANG? и я оборачиваюсь а там никого нет кроме лужицы черной жижи под африканским деревянным божком из рассказов райдера "ПРО ЭТО" (выдержка из протокола) который того и гляди сделает что-нибудь отвратительное такое что вся кожа слезет и внутренности станут прозрачными и все остальное тоже станет прозрачным даже волосы и хуй потом докричишься сколько ни спрашивай у прохожих YOU RANG? поди потом отличи себя от всяких гнусных субстанций вроде воды или воздуха куда же это годится но божок не двигается с места и никакой это не божок а огромный паук прыгающий с угла на камеру в которой две маленькие лисички от этого упускают из лапок небесную твердь и уносятся резвиться на полянке эти лисички снимались раньше в порно под названием the day is my enemy где резвились по темным углам в темной комнате и катались по темному полу вцепясь друг другу в пепельные кудряшки пока каждой нож не засадили одной в печень другой в брюхо и пошла писать губерния я даже знаю что там в этот момент делал герр серьезное отклонение (из протокола) (мертвецким шепотом) и пошел по улицам в своем прозрачном кожаном противогазе по темным углам лисичек пырять ну надо же я достиг мастерства в имитации шизофашизма О:
четыре безоружные лисички а перед ними это чудовищное создание сравнимое несравнимое с little big обезьяной, немереных размеров крысой, немерено лежит передо мной лицом вниз и мямлит в подушку что-то о своих первых сексуальных опытах, рассказывает о том времени когда его маленькая подружка любила с ним играть, приглашала для этого к себе домой и ночами лезла к нему в кровать, желая согреть, тихо-тихо чтобы не спугнуть, и трогала его под одеялом тесно прижавшись и трогала и трогала с отчаянием утопающей, и лапала и гладила, и двигала своей нежной девичьей ладошкой вверх-вниз все быстрее и быстрее, и вылизывала везде молча и властно, возможно ли выдумать что-нибудь холоднее, чем запрещать трогать себя в ответ из капризного недовольства собственным полом, заведомо зная, что тебя не прогонят, ведь ты в своей собственной спальне и к тому же девчонка, ябпрогнал, заверяю в ответ, с кровати нахер уронил бы пару раз а то и чего похуже, возможно это причина по которой я никогда не оказывался в подобном положении, не очень-то и хотелось, не говоря уже о темных углах, возможно он рассказывает что-то другое, все равно я половину проебываю увлеченно созерцая рельефы его грозной спины гладких ягодиц и узких бедер увлеченно отслеживая басовую мелодию вибрации его голоса по матрасу и в очередной раз немею от жадности, одна тень обладания чем-то столь чудовищным может заставить вас умолкнуть на века пусть больше одного вам не осилить, я не говорю о жизни, говорить о жизни = говорить о смерти, это убожество и тон кладбищенски дурной, я застываю в темных углах пространства-времени увлекшись сладкой морозной жутью с которой он содрогается подо мной вцепясь зубами в подушку и зажмурясь, каленые мышцы перекатываются под его шлифованой кожей по моему мановению словно круги по воде, даже краткое обладание такими механизмами в считанные секунды сбивает с толку, мое серьезное отклонение выражается в том как непреодолимо меня влечет к его крови гадкой на вкус горькой как полынь одуряющее зелье для миллионов которое позволяет слышать humming всех подземельных промышленных машин и протекающих за многие километры поездов, я тяну его за бедро, выкручиваю ему руку, чтобы прогнуть в спине и поглубже вставить, нагибаюсь и кусаю в жесткий канат оборотки, проступающий под исколотой обшивкой в шелковистом месте под локтем, отчего он низко хнычет захлебываясь в нефтяном океане своих поражений и содрогается подо мной и на мне, до боли стискивая своим затейливым беспросветным нутром, своей ненасытной ранимой обтяжкой, вынуждая меня туда спустить, хотя мне не хочется - вместо того чтобы кануть в этом океане с полынным привкусом под его кожей и никогда его не терять не снимать никогда из него не вынимать - прокусываю, переставать вообще совершенно не хочется, именно поэтому я позволяю себе собственноручно его раздевать не чаще пары раз в месяц, поэтому я избегаю как-либо это называть, затаив дыхание в humming симфонии трансформаторной будки, опасаясь спугнуть прелестную птичку которая вернулась ко мне чтобы снова ее исполнить когда я уже совсем забыл что искал