Жила-была царевна, и было у нее сокровище - дивный белогривый конь. Ступал ли он по траве - цветы кругом распускались, ступал ли по инею - звенящие звезды выбивал. Хоть за облака мог ее унести, и был быстрее ветра.
Звался тот конь Любовь.
И было у царевны второе сокровище - пепельногривый конь. Носил он ее легко-легко - как тополиный пух, и мягко-мягко - как снежинку из хрупкой изморози. От всех кочек-невзгод хранил, а к разгулявшимся удалым всадникам да буйным скакунам и вовсе не подвозил. Звался тот конь Нелюбовь.
Берегла царевна коней и ласкала. Белогривого купала ночами в прозрачном озере да сказки ему нашептывала, а на пепельногривом выезжала в поля покататься да сердцем развеяться.
И вот однажды повстречала она в поле юношу на удивительном скакуне - светлом, как яркая молния, и быстром, как сам ветер.
Захотелось ей с ним прокатиться.
- Поскачи, милый, - упрашивала она пепельногривого коня, но тот только качал головой:
- Не угнаться мне за этим необузданным скакуном. Да и не помчусь я за ним во весь опор - заведет он нас в чащу густую, а то и на скалу высокую увлечет.
- Пусть! - решила царевна. - Милый друг, поскачи!
- Раз так, другой конь тебе надобен.
Смутилась тут царевна: горяч ее белогривый конь. Нет ему равных. Не угонится за ней юноша даже на своем удивительном скакуне.
Побежала она к коню, обняла за гибкую шею и взмолилась:
- Поскачи за тем юношей на светлом коне, об одном только тебя прошу - ты уж за ним держись, не оставляй его позади!
- Хорошо! - воскликнул белогривый конь и взреял на дыбы. - Знай держись!
Пустились они с юношей вскачь.
Как славно скакали их кони - восемь копыт звенели в лад, а гривы сплетались на зависть ветру. Но стосковался конь царевны по вольной воле - вырвался вперед. Как юноша ни упрашивал своего скакуна, не смог тот скакать вровень.
- Не спеши, милый! - принялась увещевать царевна, но белогривый конь не слышал - в буйном счастье несся он, выбивая звезды, по студеным скалам - за самые облака. Застыл у края серебряного утеса.
А юноши и нет.
Закручинилась царевна.
- Что же ты наделал... Не добраться ему сюда, не увидеть мне больше моей зазнобы!
Конь опустил буйну голову.
- Не серчай, - ответил, - неведомы мне поводья и не слышу я окриков, когда скачу. Другой конь тебе надобен.
Наутро пришла царевна к пепельногривому коню.
- Повези меня снова в поле! Не хочу больше одна на той скале тосковать.
Помолчал конь, а затем качнул головой:
- Раз уж дела не поправить, не обижай моего брата. Застоялся он, заскучал - вот и мчится теперь во весь опор. Порезвится, развеется - а там глядишь, и тебя послушает.
Делать нечего, поехала царевна кататься на буйном белогривом скакуне.
И взяла ее тоска по юноше - забралась она снова за облака на одинокий серебряный утес, что вровень с самими звездами. Обняла шею коня - да и заплакала.
Чу - стук копыт. Да не стук, а звон - словно кто звезды из изморози выбивает, да они и брызжут в небо. Скачет юноша - не на прежнем коне, а на другом - еще удивительней.
- Прекрасная царевна, - говорит, - как же тебя благодарить, что ты заставила меня сесть на любимого коня! Сколько раз я стоял один на этом утесе и горевал - и уж дал себе слово больше не приезжать сюда. Теперь горе мое позади.
И поехали они рядом - вниз по серебряной горе, да по золотому лесу, да по теплому лугу, а в траве, где ступали копыта их коней, цветы распускались - удивительной красоты.