Грог А-Др : другие произведения.

Время Уродов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.53*13  Ваша оценка:
  
  А-др Грог
  
  'ВРЕМЯ УРОДОВ'
  
  'Каждого должна манить своя иллюзия, иначе пропадет смысл движения...'
  Неизвестный Лунатик
  
  
  ПРОЛОГ
  
  '...Уроды прорвались в районе поста номер 14. Два резаных ополченца. Один совсем, второй сработан небрежно - удалось заклеить. Стрелок без видимых повреждений, наличествуют явные признаки заражения - предварительный диагноз - 'зеленуха'. В бессознательном состоянии сдан в карантинный отстойник Южных ворот...'
  На полях набросал вопросики-памятки для себя: 'Почему Южных, а не спецприемник?..
  Второе: Имело ли место корпоративность Стрелков?'
  И сам же себе, уже не записывая - Южные ворота ближе всего к блокпосту номер 14, реакция естественная - раненого в город, зараженного - на Свалку...
   Записал: 'Корпоративность Стрелков по данному случаю в пределах нормы...'
  
  
  ВАГОН ПОДЗЕМКИ, 6-ая ЛИНИЯ
  СЛУХАЧ, МАСТЕР, ЛИДЕР...
  
  Духота... Набитый электровоз метро с жаркого обжигающего солнца наконец-то нырнул под землю. Он провалился в темноту туннеля и одновременно ударил по ушам звуком отраженным со стен. С запозданием включились тусклые лампы вагона. Под землей против ожидаемого не стало прохладней, липкая духота обволокла тела влажной пленкой. Окна еще с позапрошлой зимы были намертво скрученные ржавыми болтами. Следующая станция приняла на себя поток людей - вагон выпустил едва ли не половину стоящих. На короткое время стало легче, но лишь до следующей, узловой, где опять должны были натолкаться потные неприятно пахнущие люди.
  Девушка дышала тяжело. Стоящий рядом парень уловил немой просящий взгляд, вдруг сильно побледнел и быстро, будто на мгновение потеряв равновесие, приставил ладонь к стеклу. Ладонь прилипла - только девушка заметила, что палец неимоверным способом изогнулся, и ноготь с тонким противным скрипом прочертил по стеклу идеально ровную окружность. Девушка тревожно взглянула по сторонам и попыталась прикрыть работу парня...
  Вторым движением молодой мужчина углубил черту и полностью замкнул ее в круг. Затем на подушке большого пальца сама собой выросла присоска - совсем такая же, какую обычно лепят к стрелам детских пластмассовых луков - он прижал ее к центру, шевельнул раз-другой... Стекло гулко, как показалось девушке, лопнуло, сквозь дыру потянуло воздухом.
  Вот только тут спохватился задремавший Лидер, стебанул по мозгам запоздавшей командой 'Отставить!'
  Но и вагон уже встрепенулся от дремоты. Орал какой-то издерганный недоумок, указывая пальцем, брызжа слюной: 'Уроды! Я видел! Уроды!!'
  
  РАЙОН ..., КВАРТИРА
  ВОСЬМОЙ СТРЕЛОК
  
  Духота.
  Ни свет - ни заря, разбудила суетливая муха. Сначала она села на лицо в районе левой брови, потом, противно выстукивая лапками, двинулась по лбу к переносице, пребольно приложилась своим хоботком... взлетела и снова села...
  Стрелок ударил себя по щеке. Промахнулся.
  То есть не совсем промахнулся, но по мухе не попал. Цапнул с тумбочки трехзарядную машинку, стал приглядываться к стенам. Намерения были мстительны. Взгляд со сна. Сосредоточился - муха явно была из тех шизанутых, что нажравшись какой-то химии, последние полгода терроризировали весь город, пытаясь откладывать личинки кому попало. Эта еще вдобавок страдала каким-то собственным насекомым геморроем - никак не удавалось зафиксировать ее в перекрестии прицела. Если и садилась, то на лишь какую-то долю секунды.
  Наконец, Стрелок сдался. Ударил влет - наудачу! - и, конечно же, не попал. То есть, опять-таки, не совсем промахнулся - разнес пластиковую висюлку светильника. С трудом удержался, чтобы заодно не всадить заряд в религиозную картину, подаренную соседкой, совсем некстати изображающую 'Великое Прощение'. Но каждый выстрел обходился в четверть дня работы на Главной помойке города, и предстояла плата за квартиру - конуру, но привык, сроднился, даже в плесени северной стены виделись замысловатые картины современных художников, становившиеся особенно реалистичными после четвертой баночки глицеринового пива.
  Проветривая комнату, разглядывал неприятную, с трещинами, дыру в стене. Выковырял пулю, но она оказалась слишком деформированной, чтобы еще на что-то сгодиться. Не подходила даже для гладкоствольных труб Первого Стрелка, который набивал свои машинки всякой дранью, вплоть до рубленных гвоздей. Еще Первый самостоятельно изготавливал затравку и зелье под заряд. Можно сказать, каждый выстрел обходился ему задешево, почти даром. Первый Стрелок был старый, но говорили, что он и в молодости предпочитал картечь, а не пулю. Каптер ругался, когда тот выкладывал ему свои трофеи, пачкая доказательствами прилавок. Первый Стрелок единственный, кому было велено вываливать их у дверей. Каптер выходил и собачился, что тот нарочно разодрал шкурку падальщика на несколько частей и теперь пытается ему втюрить за три. Со временем эти споры превратились в своеобразный ритуал, и даже нищие, что постоянно толкутся на свалке, подходили послушать. Старый стрелок, тем не менее, всегда умудрялся выторговывать патроны, что были ему положены за трофеи, и потом задешево продавал их остальным стрелкам - тем, кому благоволил.
  Восьмой Стрелок не ходил в любимчиках. Один раз, правда, когда основательно нажрались, зачем-то выторговал у старика здоровенную банку зелья, чтобы самому набивать патроны. В тот день как раз и случился глюк - почудилось, что левая рука Каптера в локте гнулась на другую сторону. Это, когда все вместе вышли поссать с кручи на восходящую луну... но тут кто-то заорал, что добил до нее струей, Восьмой Стрелок отвлекся, кинулся в спор и забыл...
  А вот сейчас почему-то вспомнил. С чего бы это? И еще муха эта... Надо бы спросить - что за примета - назойливая муха с утра?
  
  ВАГОН ПОДЗЕМКИ, 6-ая ЛИНИЯ
  СЛУХАЧ, МАСТЕР, ЛИДЕР, ХАМЕЛЕОН, ЖЕЛУДОК...
  
  Слухач послала ментальный сигнал в кодировке СОС - это все равно что орать под водой и при этом стараться не захлебнуться.
  Девочка в застиранном платьице вдруг спрыгнула с колен престарелого деда и подбежала к Слухачу. Уставилась на нее снизу вверх широко открытыми глазами. И неожиданно бросилась на девушку, уцепившись в одежду, стала карабкаться наверх. Слухач машинально подхватила ребенка, и тот, словно какая-то зверюшка, добрался до плеч, где вцепился в нее всеми четырьмя. Ребенок отвлекал, но не слишком. Пока с этим можно было мириться.
  Пассажиры отпрянули назад. Мастер крутил в руках стеклянный диск, рассеянно поглядывая на угрожающие фигуры - ждал команды Лидера.
  Отозвался еще один Слухач, и встрепенулся Лидер - чужой Лидер - тотчас стал настраивать свою группу на поддержку.
  'Это во встречном электровозе, пару остановок впереди, - поняла девушка. - К началу не успеют, но хвост, специально подготовленной сутолокой, попытаются отсечь...'
  Передала своему Лидеру, чтобы учел это в своей комбинации, срисовала картинку ближайших подземных переходов, что набрасывал ей сейчас Слухач-куратор дежурной группы, и уже не в плоскости, а в объеме, попыталась толкнуть ее в сознание Лидера, но тот отмахнулся, приказал самой держать в памяти...
  Вагон вдруг показался тесным - это потащили каждый свое, кто кастет, кто металлический заточенный пруток из шва сумки. Расправлялись плечи. Угрозы уже подкреплялись нервными движениями, когда всяк подбадривает соседа, но сам старается держаться на полшага сзади...
  Тут Лидер метнул стрелку, и тот, кто больше всех брызгал слюной, мягко опустился на пол, чтобы легонько потрястись и выпустить изо рта уже настоящую пену.
  Очень вразумляющие стрелки у Лидера. Сейчас он использовал знакомую Слухачу, с покрытием, что называл: 'Прощай эпилептик!'. Лидер любил своим ядам давать выразительные названия. Зажал меж пальцев новую... Уж не 'Черные слезки' ли?.. У каждого Лидера свой фирменный подбор, которыми они словно мальчишки похваляются друг перед другом.
  Секунды тянулись. Слухач еще успела подумать, что... но тут Лидер вдруг дал неожиданную команду. Велел подтянуться остальным. Не всем разом, а по очереди.
  Разве мог кто подумать, что шепелявая старуха с черными изъеденными зубами, которая только что тыкала корявым пальцем и шипела: 'Уроды! Уроды!', сейчас же распрямится и едва ли не насвистывая, танцующей походкой займет место за спиной Лидера?
  Хамелеон!
  А толстый, потный, суетливый и чрезвычайно напуганный мужчина с отвислыми щеками, тот, что прижимает к себе портфель... готовится выйти следующим?
  Желудок!
  Слухач поняла, что раз Лидер решил засветить всю группу перед пассажирами, значит, дела очень плохи. Но для пассажиров они обстоят гораздо хуже. Лидер намерен убирать их всех и уже роется свободной рукой в сумке висящей на плече - подбирает одну из своих штуковин.
  Еще подумала, что опять будет болеть голова от вопля умирающих. Умирающие почему-то все орут на ментальном уровне. Как Слухачи! Но теперь этих воплей будет слишком много и... слишком близко.
  
  ПОДЗЕМКА, 2-ая ЛИНИЯ
  ВОСЬМОЙ СТРЕЛОК
  
  Стрелок постоял, послушал, что говорят. Несли как всегда несуразицу. Будто бы - 'то', да - 'это', но толком, как всегда, никто ничего не знал.
  Впереди линия была закрыта. Какая-то заваруха с уродами. Если вернуться на одну станцию назад, можно пересесть на 4-тую ветку, там до 'конечной', и дальше на драндатуре, если, конечно, северный туннель под рекой тоже не перекрыт. Какой-то часик пешком, либо попутным трейлером по серпантину до самых ворот Свалки...
  Инициативу по поимке уродов проявлять не хотелось, не Красная же тревога общей мобилизации - работают только муниципальные службы. Можно было бы от скуки поучаствовать, но не сегодня, когда предстояла рабочая смена, а замену, еще не известно, найдут ли. Да и Каптер потом будет коситься. А с Каптером следует дружить. Еще и эти муниципалы - с них станет! - дадут ли справку, что участвовал в облаве на уродов в туннелях подземки...
  Пост пересадки уже перешел в режим тревоги, разгородил общий поток пассажиров дежурными решетками, рассекая его на несколько частей - каждому документу свое направление. Тех, кто с оранжевыми полосками было конечно больше всего, и они толпились, провожая завистливыми взглядами Стрелка, у которого был редкий паспорт с едва заметной серой полосочкой - почти как у граждан Метрополии. Такой паспорт, чтобы заработать, надо кровь пролить за Метрополию, годика три в болотах Южных Провинций поплескаться, поползать, уцелеть, еще потом, по возвращении домой, годным оказаться по всем параметрам, да и на гражданке службу найти не простую, а особо необходимую - есть чему завидовать. В очереди на выходе всего десяток таких же, как он - счастливых обладателей паспортов с минимальным ущербом избирательских прав. Но Стрелок и не стремился. Ничего он в этих выборах не понимал - ни кого выбирают, ни куда, ни зачем. И правильно! - говорил ему в свое время командир взвода. - На кой нам это болото, если свое опротивело?
  Стрелок, пользуясь объявленными мэрией привилегиями, нацепил кокарду и даже здесь прошел без очереди. Только теперь сообразили, что Стрелок - это Стрелок! - проводили единым завистливым вздохом.
  На выходе, после проверки документов, разбивали по тройкам - в произвольном порядке, даже беря с разных очередей. Это Тусующие. Были еще и Наблюдающие - вычисляли тех, кто поведет себя неровно. Уроды, как известно, стараются держаться друг друга, и если их раздробить, очень нервничают. Политика борьбы с ними не отличалась от военной тактики - первым делом заставить противника паниковать...
  Линия, против ожидания была полупустой, видно, на предыдущих пересечениях тоже шло фильтрование, потому остаток пути Стрелок сидел в вагоне королем, забросив ноги на скамью напротив.
  
  ВАГОН ПОДЗЕМКИ, 6-ая ЛИНИЯ
  СЛУХАЧ, МАСТЕР, ЛИДЕР, ХАМЕЛЕОН, ЖЕЛУДОК, ЛЕКАРЬ, ЛУНАТИК...
  
  Она привычно прощупывала пространство. Девушка была опытным Слухачом. Отозвались еще (на пределе слышимости) другие слухачи и тотчас отключились, чтобы не мешать. Все группы, с которыми имелась хоть какая теоретическая возможность пересечься в ближайший час, уже имели устойчивую связь с дежурным Слухачом-куратором. Они должны были при случае перехватить, поддержать на время тех, кто отстанет, потеряет своего Лидера.
  Ясен был и план Лидера, он ввел в курс Мастера, и тот, откинув щиток, уже ковырялся в проводах, чтобы на станции открыть и закрыть вслед за собой только одну дверь состава.
  Мастер был, как всегда, спокоен, сосредоточен. Все команды Лидера ему переданы, и теперь он будет действовать как автомат - быстро и точно. Как лучшая автоматика. Мастер никогда не подводил.
  Это я подвела, - подумала девушка.
  Теперь их шестеро стояло в этой половине вагона. Вслед за Хамелеоном и Желудком перешел Лекарь - тонкорукий смешливый, он и сейчас улыбался, но несколько кривовато, застыло. Оставался только Лунатик. Еще чужая девочка, обхватив руками шею Слухача, дышала ей в затылок. От Лидера не последовало команды избавиться от ребенка, но Слухач осознавала, что даже если будет такая команда, то не выполнит ее. Она всегда была, как говаривал Лидер, своенравным Слухачом. Но выполняющим свои обязанности - это он добавлял в минуты нежности.
  Хамелеон стала напротив двери, чтобы рвануть первой. Но, прислушавшись к Хамелеону, Слухач усовестилась. Дело не в трусости. Хамелеон боялась подвести группу. Бегущая бабуля всегда привлекает внимание. Бегала Хамелеон побыстрее всей группы, но выделяться своей стремительностью на перроне ей не хотелось. Уже ясно, что Хамелеон свою маску-прикид сменить не успеет. Начала омолаживать лицо и кисти рук, но не хватит времени и энергии. Энергию сейчас стоило поберечь. Фактура, которую она на этот раз взяла не позволяла нестись галопом. Хамелеон знала много правильных театральных слов, старалась не пропустить ни одних гастролей, часто уговаривала, уламывала Лидера, и он был вынужден тащить с нею всю группу.
  Лидер был хороший уступчивый. Да и группа не помоечная, вращалась хоть и не в высших кругах, но... Повезло Слухачу с группой!
  Состав еще только вынырнул на перрон, а Лидер уже отдавал другую команду - странную.
  Вот оно что... - догадалась Слухач. Перрон станции подземки был неприлично пуст. Если не считать серо-пятнистых фигур штатной службы городской очистки. С оружием...
  Надо же - как неудачно! - подумала девушка.
  Слухач передала команду Мастеру...
  Мастер врезался в толпу пассажиров. Устремленный на что-то Мастер - это страшно. Если и выставляли руки в стремлении задержать, тыкали ножами, да заточками, то отлетали с криками боли. Кто-то забился под скамью и оттуда пытался орать, едва ли не раздавал команды: 'Дави их! Хватай уродов!'
  Мастер заряжен на результат, на работу. Он как машина. Первое - расчистить путь группе. Второе - дверь в головной вагон, тот, что с машинистом. Загоняя пальцы в замок двери...
  Это работа Мастера - сунуть пальцы в отверстие, одновременно размягчая их, нащупать в сердцевине замка нужную пластину, затвердить пальцы, нажать, повернуть...вот будет потом Лекарю забот! Мастер на то и мастер, чтобы знать - чувствовать, какие рычаги куда нажимать и дергать. Лекарь на то и Лекарь, чтобы залечивать окровавленные ободранные пальцы, восстанавливать мышцы, которые сейчас рвут жесть, ломают перекрытия и пока ничего не чувствуют...
  Перед Желудком, уже с помощью Лунатика, Слухач повесила психологическое наваждение: заслон-картинку. Жратву! И теперь тот будет бежать без остановки, пока картинка не размоется, либо сам не упадет от истощения. Вот он уже, славный толстячек, суетится, сучит ножками... Остальных подгонять не надо. Кому охота быть главным действующими лицом в торжествах у мэрии?
  Лидер встал позади группы, развернулся к ней спиной, застыл и неожиданно отсек от себя все связи. Будто лопнуло что-то в ушах.
  В последний момент Слухач поняла - Лидер намеренно отсек от себя всю группу, чтобы его агония не повлияла, не затормозила их прорыв.
  Лидер на то и Лидер, чтобы предугадывать, просчитывать все на несколько ходов вперед. Сейчас он предугадал свою смерть и не нашел путей, как можно этого избежать. Просто в иных случаях он погибал на пару минут позже и уже вместе со всей группой, либо много позже и очень тяжело, при огромном скоплении народа.
  Слухач так и не сделала попыток освободится от обхватившего ее ребенка. Она вдруг поняла, что не придется больше спать с Лидером. Хотя спать ей как раз нравилось, а то, что предшествовало этому - нет...
   Стебанула криком в ментале, и толпа пассажиров рванула в двери, сметая мундиры, не обращая внимания, что кто-то, стремясь сдержать ее, палит над головами...
  
  
  1. 'Свалка'
  
  СВАЛКА, ПОДНОЖЬЕ, ЮЖНЫЙ СКЛОН
  
  У Северных ворот росло. У Южных - дохло.
  'Странно, - думал Стрелок. - У Южных, казалось бы, условия много лучше, чем на Северной стороне - именно там большей частью дня на делянки падала огромная тень...'
  Но Однорукий каждую весну упрямо ставил свою будку гофрированного пластика у самого подножья Южного склона Свалки. Ставил и возделывал проплешины - на вид плодородные клочки земли.
  - Опять близко отстроился, - сказал Восьмой Стрелок. - Не боишься, пойдут дожди, сползет склон и похоронит?
  Однорукий хмыкнул.
  - Откопаюсь.
  - Пятый спрашивал, можно ли к тебе тещу определить, чтобы пожила недельки две... не больше?
  - Крепкая теща?
  Стрелок не выдержал хмыкнул, потом и вовсе распался в улыбке.
  - Все равно две недели не протянет, - уверенно заявил Однорукий. - Лето! А вот зимой не хрена ей не станет. Так уж пусть поторопится. Страховку оформил уже?
  - Это он так шутит! - на всякий случай сказал Восьмой.
  - Да я понял, - равнодушно ответил Однорукий. - Передай, чтобы шел светиться в тумане!
  'Иди светиться в тумане' - на языке Свалки означало ни что иное, как - 'Пошел ты на х-р'
  - Передам.
  - Который слой кладете, хоть помнишь?
  - Надо у Каптера спросить.
  Засмотрелся на верхотуру.
  В принципе, - подумал Восьмой Стрелок, - пора двигаться к западу. Закладывать новый сектор. Который слой клали на старом месте, уже и считать перестали. Но Каптер говорит - рано, а Каптер на Воротах бог и судья. Опять-таки премиальные за каждый квартал... Ведь сдвигаться, это не просто так. Это закрывайся как минимум на неделю, присыпай дорогу, тащи вагоны... Еще и отстрелять новую территорию - живность просто так не уступит. У нее, как весенняя миграция, дурная привычка возвращаться в те места, где когда-то вылупилась... Если напорешься на гнездо, тут уже неделей не обойдется, глядишь, придется команду из города вызывать, да технику - выжигать все подряд. А с Карантинным Отстойником что делать? Тащить с собой? Нельзя. По инструкциям требуется на месте... И место заровнять. Интересно, есть ли там кто живой еще? Термитный заряд - вещь сильно дорогая. Какие тут премии, того гляди, с зарплаты проценты станут высчитывать. Хлопотное это дело - Ворота переносить. Потому терпят все и не винят Каптера за неудобства...
  - Уродов в подземке вычислили - на 6-ой линии. Ты, того... Поглядывай! Их, как раздробят, всегда в сторону Свалки кидает. Машинка в порядке? Оставить патрон?
  - Отобьюсь...
  Восьмой Стрелок встал, глянул на часы и лишний раз похвалил себя, что пораньше вышел из дома. Заступать на смену следовало с полудня. Это раньше с обеда заступали, но теперь мусора стало поступать больше...
  - Что-то соседей не видно - один что ли? Соседний участок, смотрю, качественно перепахали - глазу приятно. Умеют же работать.
  - Вчера два Стража куму своему решили помочь, тот мкхоты сажал, а лакраны клубни выгрызают, одни скорлупки сидят. Баллон с газом прикатили. В норы шланг сунули - вытравливать. А ланкраны травленные не ползут, да не ползут. Еще раз на грудь приняли, да и пошли проверять втроем. В норку посветили...
  - Фонарем?
  - Спичкой.
  - Ну?!
  - 15 минут мкхоты с неба падали...
  - А Стражи?
  - Те, конечно, раньше...
  - А баллон?
  - Если присмотреться, вон там, в склон зарылся...
  - Не скучно, смотрю, у вас... Ну, бывай!
  
  СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА
  
  Шофера обычно избегают выходить из кабин и спешат, по возможности, быстрее покинуть Свалку. Многие даже красуются в одноразовых респираторах - ими бойко торгуют в ларьке у подножья.
  - Кто хочет без очереди?
  Старые водители, взглянув на кокарду, отрицательно качали головой. Стрелок не был мстительным, но запомнил машины тех, кто отказал, зная, что к сбросу выставит их последними.
  Машину все-таки нашел...
  Глаза испуганные.
  - Первый раз, что ли? Не волнуйся, я продезинфицированный. Волноваться будешь, когда обратно поеду. Возьмешь?
  У Восьмого вдруг появилось настроение пошутить, разговорился.
  - Наши ворота в передовиках! За два года - тьфу-тьфу! - ни один трейлер под мусор не ушел. Стрелки опытные, шофера довольны - сами просятся на Южных воротах разгружаться, хотя к нам лишнюю сотню по серпантину. Не каждый шофер себе может позволить так движок жечь, но до первого несчастного случая многие будут...
  И, опять-таки - тьфу-тьфу-тьфу! - постучал себя по кокарде...
  Показав шоферу место в обезьяннике - специальной площадке, обнесенной решеткой, Восьмой, незнамо из какого любопытства, заглянул в котловину Отстойного (карантинного) Барака - не завалило ли? Не завалило. Только гудел ток в оголенных проводах, что опутывали котловину по верхнему краю. Это внешний периметр. А внизу уже у самого барака - внутренний. Меж ними по косогору (сам помогал) натыканы пластиковые мины малютки - убить не убьет, но ступню оторвет сразу. Удобно их ставить, не то, что старые. Эти новые цепляешь гнездом на палку со стопором (вроде лыжной), потом вдавливаешь, поворачиваешь и уже выдергиваешь палку без мины. С выдергиванием слышишь щелчок, следовательно снарядилась - уже не шути, поглядывай! Если бракованная попадает, бывает и рванет тут же. Тогда палку приходится менять. Четвертый Стрелок - умная голова - предложил специальный съемный сердечник. В результате только сердечник к черту, а палка цела - экономия получается. Метрополия любит такие усовершенствования - премию прислали и в приказе отметили. Теперь ходит, как индюк надутый, всякие глупости предлагает, опять отличиться хочет. Но не получается. Видно, с минным снаряжателем у него случайно вышло...
   По слухам в Отстойном Бараке до сих пор нищий обитал, подхвативший какую-то редкую инфекцию, из-за которой его позвоночник и все кости превратились в желе. Теперь в большой цинковой ванне лежит, только ноздри из раствора торчат. Возможно, действительно отращивает жабры, как острил Четвертый. Но Каптер единственный, кто не боится заходить за второй карантинный периметр. Это почти к самому бараку! Продукты в коробках шестом подпихивает, либо к дежурному тросику цепляет.
   Сколько раз Восьмой думал - на что паек переводить? Но при себе свое мнение держал. Начальству виднее. Знать для отчетности. Может, не одна коробка и пара пластиковых канистр в три дня положена, а больше. - Кто проверит? Каптер всегда заявит то, что начальству выгодно. Восьмой попытался вспомнить, а была когда инспекция на Южных Воротах, слышал ли кто про такую? Получалось, что нет. Вот будет проверка, тогда и обеспокоимся, и решил выбросить все эти мысли из головы. Что бы не произошло - отвечать Каптеру. Это он лицо подотчетное, а не Стрелки. И уж тем более не Восьмой Стрелок...
  Основная работа начинается, когда подъезжают контейнера из Метрополии. Сегодня как раз такой день. С утра выстраиваются у загона нетерпеливые нищие, заплатившие налог на нищенство. Эти уж ни за что не пропустят бесплатного зрелища - работу Стрелка у свежих контейнеров. Еще и ставки сделают между собой - сколько будет мутирующей живности, да сколько зарядов на них потратит Стрелок. Нищих к мусору подпустят только после разгрузки. Пока им остается только стоять, предугадывать - какой контейнер ценнее, да острить, если Стрелок промазал.
  'Три заряда - две мишени!' - таков контракт. Истратил больше? Плати из собственного кармана. Тут поневоле стрелком станешь. А желающих на твое место - очередь! И все с собственным оружием - у иных даже получше твоего...
  На момент разгрузки уже Стрелок - бог, да судья, пока он не разрешит, никто с места не стронется. Лицензии не помогут. И никакие чины над ним не властны, пока отстрел идет.
  Восьмой был опытным работником: прежде чем очередь распределить, походил среди шоферов поспрашивал, откуда груз, как доехали, не болтыхалось ли, не постукивало что изнутри, либо какие другие звуки были? Конечно, мусор себя по всякому ведет, где-то и газы скапливаются, но береженого...
  Один признался, что шипело разок неприятно и скреблось, когда ночевали в пути. Обычно не говорят - стесняются. Ну, а пломбы срывать проверять, конечно, не дураки - кто не запломбированную машину на Свалку пустит? Вези груз обратно, отписывайся в куче бумаг, теряй премию (положенную четверть зарплаты), доказывай, что не ты, а уличные шкодники пломбы сорвали... хотя ключ от створа контейнера только у начальника колонны - даже захотел бы не вскрыл.
  Честного шофера поставил в середину очереди. Хотя следовало бы в самый конец, чтобы совсем уж качественно пристреляться, руку набить, но тогда точно в следующий раз не сознается. А так, быстренько отстоял очередь, вывалил груз, поставил машину на плац дезинфекции и гуляй до утра - бар рядом, а в провинции девочки много дешевле...
  Хорошо, если спецколонна не придет. Эти расписания не придерживаются, могут и среди ночи Стрелков по тревоге поднять. Одно слово - военные! Выстроятся в линию и палят во все, что сыплется. Стоишь, подстраховываешь. Обидно, что столько патронов пережигают без пользы. Гвардия! Что привозят и не разберешь - тотчас грейдером велят разровнять, слоем асфальтной кислоты с двух цистерн польют... Вонища, мусор кипит, пузырится. Приходится на время место менять, сдвигать вагончики. Нищие обходят стороной, не пытаются там рыться. После той химии даже металл не годится на утилизацию. Стреляют много, а патрончик другой презентовать или выменять - смотрят свысока, будто не понимают...
  Восьмой Стрелок расставил первую очередь - кому, да куда - перво-наперво, не забывая просьбы Каптера, здесь добавить, а там уже хватит... Слоили неровно. Каптер только ему известным нюхом чуял, как поведет себя мусор через пару-тройку лет - где просядет, а какой сразу сцементируется. Работа хорошего Каптера видна много позже - по тому, какая площадка за ним остается...
  Достал из кобуры машинку, изготовился, кивнул шоферу трейлера - вываливай!
  С первого выстрела подумал удовлетворенно - если так дальше пойдет, можно сэкономить заряд, что неосмотрительно сжег утром...
  Мусор есть мусор. Один раз тоже шумело непонятно, а вывалили - кто б мог подумать! - морскую корову. То есть, это только потом узнали, что Корова, да еще Морская! А когда показалось это огромное и в ластах, то Стрелок второй смены с испугу по ней и саданул... Лучше бы он этого не делал. Рвануло - потроха в стороны и все больше на Стрелка. А вонища! Ясно, что за звуки были из контейнера - газы бродили внутри туши.
  Восьмой наткнулся на ее изображение в библиотеке. Это когда спор с другими стрелками зашел слишком далеко, ставка возросла, перевалила на второй десяток зарядов. Не выиграл, но и не проиграл. Потом долго гадали - откуда взялась морская корова, если мусор пришел из столицы Метрополии? Сошлись, что не иначе как из какого-нибудь частного зверинца.
  Восьмой Стрелок любил полистать картинки в библиотеке. Часами давил одну и ту же клавишу, уставившись в экран. Многие Стрелки ходили сюда по выходным смотреть вовсе иные картинки, жалея, что с пивом в библиотеку не пускают. А Восьмой мозоль заработал, долбая по клавише в разделе животный мир, пока, наконец, не наткнулся на похожее - те же ласты сзади и клыки. Проверил иные параметры - вес, объем - вроде подходит. Загнал программу, чтобы прокрутила со всех ракурсов... Ну, точно подходит! Оно самое! Корова, но не простая, а Морская!
  Корова воняла еще неделю, приманивая мелких мохнатых леггорнов. Каждый из Стрелков подстрелил не менее десятка. Совсем сбили расценки. Леггорн стал стоить не дороже затраченного на него заряда. Хотя Восьмой и здесь отличился. Взял одним выстрелом пару. Но Каптеру это надоело, и он велел завалить тушу мусором. И правильно! Расценки хоть со временем и поднялись, но уже никогда не были прежними. Эта история многому Стрелков научила...
  В первых контейнерах мусор был самый, что ни на есть, приятный - бытовой. Не промышленные отходы биопроизводства, когда жди чего угодно, даже незнакомый живой элемент (тут отстреливали все, что шевелится), а хороший мусор, добрый...
  Когда-то очень давно Первому - если не врет! - пришлось даже отстрелить самого настоящего урода. Рассказывал, что и в те времена они не слишком отличались от людей. А то, что урод, определили по сросшимся пальцам на ногах. Да и только урод смог бы выжить в биотрейлере...
  У края что-то блеснуло знакомыми очертаниями. Глаза увидели, а мозг не поверил. Уж слишком невозможное, невероятное это было. Объект сразу же присыпало мусором.
  Никак шту...
  Отвлекся и чуть не упустил, что скачками бросился в глубь территории ластокрыл, на ходу расправляя перепонки на боках, чтобы вот-вот заскользить над поверхностью. Саданул следом навскидку, не целясь... И, к восторгу нищих, да и своему собственному, попал! Видно, в какой-то момент все-таки удалось переломить это неудачливое утро в удачное.
   Тут еще выяснилось, что сверхудачно попал, прямо в зад, в отверстие! Первый экземпляр в том году с совершенно непорченой шкурой. Редко такое удается. Даже и не упомнить кому...
  Бесталанные Стрелки ходили с картечными стволами, но Каптеры их недолюбливали - такие Стрелки лишали их дополнительного приработка на чучелах, которые те впаривали коллекционерам.
  Восьмой прибрал тушку, а собственная голова была не на месте. Очень уж невероятный предмет присыпало мусором... Остальные контейнера указал вываливать в сторонке, чтобы ненароком не присыпали уже основательно.
   Вторую и третью очередь разгрузил легко - палить пришлось всего четыре раза. По мелочевке...
  Сложил трофеи в пластиковый мешок. Парочка трупоедов-леггорнов, парочка легистов и - невольно засмотрелся - Лахудра Шестикрылая (в просторечии - ластокрыл). Обыкновенно бывает золотисто-зеленого и весьма редко жемчужного оттенков. Таких красивых экземпляров Стрелок еще не встречал. Редко кому удавалось и подстрелить лахудру без видимых глазу повреждений. Этот смотрелся великолепно - редкой перламутровой окраски и совсем-совсем целый! Ни одного разрыва на пленке крыльев.
  Вернулся к тому месту отвала, где, как показалось, мелькнуло нечто знакомое, но невозможное здесь на Свалке. Хотя-то уж на Свалке и 'черта лысого' можно отыскать! Тут же пришлось согнать от края незнакомого нищего.
  - Это сброс не про вас - через полчасика подходи!
  Спустился ниже, туда, где наметил...
  Вообще-то Стрелку следовало еще битый час после разгрузки ходить по краю свежеотсыпанного мусора. Он и сейчас держал машинку в расстегнутой кобуре, время от времени, выпрямлялся, осматривался, кладя руку на рукоять.
  Штуцер!
  Спешно набросил мешковину, огляделся по сторонам - не видит ли кто? Нет, не видят - нищие спешат снять 'сливки', разгребают да тащат все, что может иметь хоть какую-нибудь цену. Это потом будут сортировать - что годится на сырье и принимается на вес тут же за забором, а что запрещено к продаже, требуется складывать отдельно - на госприемку и пойдет уже за гроши.
  Штуцер! Дыхание перехватило даже больше, чем когда на первом году службы выскочил на него абориген с пуком связанных болотных гадюк на шесте. Тут же мелькнула испуганная мысль - а вдруг муляж? Пластик? Ведь не отличишь... Взялся прямо сквозь мешковину, потащил и сразу же по весу понял - нет, не муляж! - настоящий, войсковой! Закутал бережно, опять осмотрелся - не видит ли кто? - сунул в сверток пару старых, многократно прокрашенных палок гардин. Так сунул, чтобы концы торчали, а по форме упаковки нельзя было разобрать, что в ней. Покарабкался на кучу отвала.
  Не муляж!
  Ручонки тряслись. Впервые тряслись с того времени, как в рукопашной задавил своего первого... не заметил бы кто?
   Штуцер! В самом деле - штуцер! И с полным стволом!
  Штуцер - это такое энергетическое ружье. Как когда-то объяснял взводный, работает навроде микроволновой печи. Блюдо горячее, а посуда холодная. Чудо - а не ружье! И заряжается интересно - со ствола. Вернее, весь ствол и есть заряд. Является зарядом, множеством зарядов. Но это, опять-таки, смотря какой режим выставлять. Если, к примеру, захочешь подогреть блюдо в большой посуде - танке, бронетранспортере - на много не хватит. Может четыре, может пять - в зависимости от толщины оболочки, угла выстрела, расстояния и даже погоды. Ну, а если оболочка - мундир, тогда, пожалуй, бессчетное количество можно подрумянить в этих мундирах. Только успевай выставлять дистанцию. Насчет этого строго, неправильно определил, и вместо эффекта - пшик! Новейшие модели, говорят, с автоматическим бегунком. Нажмешь клавишу, еще пара пучков идет минус-плюс (на всякий случай). На старых же моделях главное дальномер. Без него шишь что получится.
  Ружьецо не без странностей. Во-первых, в стволе дырки нет, а во вторых - 'палить' из него можно прямо сквозь 'своих' в 'чужих'. Своим ничего, а чужие дымятся. Парок идет, и запах приятный... Интеллигентное ружьецо. Рядовому составу не положено. Всего две штуки на стрелковую роту, и те у офицеров по званию не ниже капитана...
  Этот день мог по праву конкурировать с тем счастливым днем, когда сосед зацепил гвоздевую мину, упал не на себя похожим, а на ежа, а ему пробило всего лишь икру на ноге - даже в госпиталь не повезли, оставили лататься в лазарете. Но в тот же день взвод, с которым он должен был идти в ночное, попал в засаду и был вырезан до последнего человека. Горевал и радовался в лазарете, санитары вошли в положение - дали спирту. Радовался, что жив, горевал оттого, что во взводе пятеро были с его городка, едва ли не с одной улицы...
  
  СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА, ПОПОЛУДНИ
  
  Ближе к концу смены подъехал бывший однокашник на раздолбанном седане. Общались через частую двойную колючку - это чтобы ничего со Свалки передать нельзя было без контроля и налогового сбора.
  - Я за тобой! - радостно проорал он. - Подхалтурить хочешь?
  Ни сколько не сомневаясь, что 'хочет' - кто же в эти трудные времена отказывается от халтур? Сразу перескочил на суть, выплескивая все новости разом:
  - Уроды расплодились. Утром в метро - слышал уже? - группу зачищали. Тощего Знуду знаешь? Ведь, дурак дураком, еще и заика, а с первого же выстрела в упор Лидера завалил! Премия ему теперь будет от мэра, а может и повышение - поставят дурака капралом. Вот кому-то сладко под его началом придется!...
  И заржал... Заржать то заржал, но даже по смеху видно - завидовал жутко.
  - А группу? - спросил Стрелок. - Группу всю постреляли? Или живьем кого взяли?
  Стрелок не любил, когда брали 'живьем'. Не любил из-за образцово-показательного сжигания на площади. Орали уроды почти как люди.
  - Нет, остальные утекли. Отцепили передок и на нем укатили. Успели - там узловая.
  - Без Лидера? - удивился Стрелок.
  - Вот я и говорю! - восторженно проорал Однокашник. (Явно играл на публику - кругом прислушивались.) - Может он не Лидера, а Мастера сквасил? Или Хамелеона? Не могли они без Лидера утексти, без Лидера они как дети беспомощные!
  - И вот еще что, - внезапно озаботился он. - Девчонку они уволокли с собой, совсем малолетку - дочку глухого инвалида. Зачем им ребенок? Сожрут, наверное, если уже не сожрали - выродки, одно слово. Уроды!
  Замолчал укоризненно, но не надолго. Долго Однокашник молчать не умел.
  - Пойдешь в оцепление? Мэр тем, кто с оружием, по три заряда выделяет безвозмездно и паек! С восьми вечера до пяти утра. Записывать?
  Не дочка инвалида, а паек и халявные заряды решили сомнения Стрелка. Паек от мэра всегда был нестандартным, рождественским. В прошлый раз даже два мандарина положили. Стрелок ел по дольке в день, сосал, запивая чаем. Высушил у себя на подоконнике кожуру. И кожуру опять-таки, размачивая в чае... Приятно вспомнить.
  - Сейчас, только у Каптера отмечусь.
  Сдал специальные освинцованной резины сапоги-брюки с цельнометаллическими калошами - неудобные и подвижности лишают, но выручали уже не раз. Снял и повесил на гвоздик специальный (опять-таки просвинцованный) чехол-кобуру для мужского хозяйства - в отличие от большинства прочих, Стрелок еще рассчитывал жениться. А почему бы и нет? Разве плохо передать заработанный статус наследникам? Хотя (слышал такое) Муниципальная медслужба двух из трех детей Стрелков имела обыкновение забраковывать и забирать на опыты. Но это уже как повезет. Это лотерея...
  Каптер уже держал дверцу сейфа открытой (допотопного, старого, не иначе с той же Свалки). Стрелку еще ни разу не удавалось заглянуть внутрь. Но дверца открывалось в сторону посетителя, а за доску Каптер никого не пропускал. Патроны уже стояли на лотке, блестели своими желтыми боками.
  Восьмой бросил на доску пакет с понятной гордостью.
  Каптер осмотрел тушку ластокрыла, удивился, задумался, нахмурив брови, потом дошло - вскинул взгляд на Восьмого (весьма уважительный) и немедленно добавил два заряда. Отсчитал и премиальные. Скаламбурил что-то непонятное про 'белку в глаз, а енота в...'
  Стрелок не имел понятия, что такое 'белка' и 'енот', но сразу догадался, что тоже весьма редкие мутанты. Возможно, что опасные, и уж явно неудобные для стрельбы. Про себя решил запомнить названия, да поспрашивать Стрелков, которые работали до него.
  Заряды притягивали взгляд, просто не в силах был отказаться, но бумажки отодвинул сразу.
  - Нет! - сказал он Каптеру. - Сегодня дай покопаться. Без налога, хорошо?
  - Усмотрел что-то?
  Стрелок неопределенно пожал плечами.
  В принципе, такое было в порядке вещей, все Стрелки, время от времени, обращались с подобным. По крайней мере, большая часть вещей в их жилищах была именно со Свалки. Восьмой не слишком надоедал такими просьбами.
  Каптер бумажки убрал, но 'три за два' и дополнительные 'премиальные' патроны великодушно оставил.
  - Ладно - держи!
  Метнул кругляш - пластиковую карточку-разрешение и следом вторую - право на беспошлинный вынос.
  Стрелок поймал между пальцев обе. (Поистине сегодня у него все получалось!) Главное теперь было, как можно дольше удержаться на волне удачи.
  На специальной доске Каптер затер прежние и мелом вывел новые баллы. Стрелок глянул на соседние цифры - появился шанс на премию, а то и, глядишь, приз мэрии. Каждую декаду два лучших стрелка премировались тремя пачками патронов. Ну, а приз... Кто его знает, что на этот раз мэр удумает.
  - В оцепление собрался? - спросил Каптер.
  А Стрелок в очередной раз удивился - откуда тот все знает? Не иначе по телеграфу нищих. Те всегда обо всем были в курсе.
  - Угу! - буркнул Стрелок. - Отпустишь на полчасика пораньше?
  - На час раньше отпущу, если к Стражам заскочишь.
  - С чего это? - невольно поежился Стрелок.
  - У тебя справка вчерашним днем. Анализы пора сдавать. Завтра на работу уже не пущу, а высчитывать начну, как за прогулы. Второй день как медицинская книжка просрочена.
  Каптер помнил все.
  - Возьмут на выходе с оружием - насидишься в городском отстойнике, пока будут разбираться. Давай сейчас же после смены. Все равно ведь домой не успеешь...
  Без медицинской книжки корочки на оружие просто картонки - штамп на продление в них никто не выставит.
  - Е-мое! - сказал Стрелок. - Неужели еще год пролетел?
  - А то! Выкатывать будешь?
  - Завтра. После смены. Как раз пустой день. Или какой экспресс ожидается?
  Каптер ничего не сказал насчет экспресса, будто не заметил.
  Понятное дело, про экспресс, если и знаешь что, болтать не положено. Экспресс дело военное. И мусор военный. И утилизировать его будут сами военные. Стрелкам, кого найдут, подымут по тревоге, останется только стоять в сторонке и смотреть.
  - Где оцепление будет стоять? - спросил Каптер. - Может быть, отпущу кого из дежурной смены, раз заряды от мэра дармовые.
  Стрелок удивился и обрадовался неожиданной щедрости Каптера. Но видно день был такой - в самом деле особый. Счастливый! В оцеплении-то, ясное дело, лучше стоять со своим братом стрелком. А то опять достанется в напарники ополченец с трясущимися от страха рука, опять нажмет на курок, но теперь не плечо оцарапает, а засандалит в поясницу, в позвоночный столб, как когда-то Третьему Стрелку всадили, который теперь уже вовсе не Третий, а инвалид, ни руками, ни головой без боли шевелить не может, а ноги вовсе отмерли, только ругается на сестру кореженным голосом, чтобы удавила или отравила. А та, ни в какую не хочет, подмывает за ним, а когда голодом пытается себя заморить, то глюкозы в воде разведет побольше, да и в вену ему... Оно и понятно - войсковая пенсия, попробуй, проживи без нее!
  - Так где дежурить будешь?
  - Откуда знаю? - сказал Стрелок. - Где поставят... Прошлый раз у корпусов утилизации стояли, вполне удобно было. А в позапрошлый - и вспоминать не хочется - у Гнилой Пустоши, с северной стороны Свалки. Пол ночи туда добирались на драндогоре допотопном еще и без рессор, всю души вытряхнули...
  Подумал и добавил:
  - Слышал, что собираются у Старого Завода, а оттуда только два пути - либо к Комбинату, либо на Черную Плешь. Но на Плешь пошлют, только если мэрия грузовики пришлет, что сомнительно, конец квартала и перевыборы скоро, горючее экономят.
  Каптер взглянул на напольные часы-башню, сверил с теми, что были на руке, открыл створ и потянул гирьки вверх.
  Стрелок переминался с ноги на ногу.
  - Ладно, не стой над душой, дуй сейчас, - сказал Каптер. - Я прикрою...
  Стрелок заскочил в будку стрелков, отпер свой жестяной шкафчик-ящик. Посмотрел на сверток. С собой взять? Здесь оставить? А как не продлят справочку? Вирус какой обнаружат... и на карантин?
  Такое богатство оставлять здесь нельзя. Вообще-то нигде нельзя, если это действительно войсковой штуцер. Тут на механическую машинку лицензию хрен получишь, стреляет, кто с чего. А это - ШТУЦЕР! Да за него столько выложат, что... Стрелок даже не рискнул додумать мысль до конца, чтобы не спугнуть удачу. К нему заряды не надо, только батарейку специальную, а ее и от сети можно подзарядить. Есть в нем батарея? Судя по весу - да. А уж заряжена или нет, этого сейчас не проверить. Еще раз посмотрел на часы. Спасибо Каптеру, аж на полтора часа раньше отпустил. Хотя теперь и отмазка есть - медкомиссию надо проскочить у Стражей.
  Вспомнив о Стражах, Восьмой не то чтобы погрустнел, но рот будто набился оскоминой.
  Подумал - переодеться? Душ принять? Понюхал воротник комбинезона. Ладно, вроде сойдет, не в метро ехать. Курточку вот только поверх накинем...
  
  СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА, КПП
  
  Настенный матюгальник опять не работал.
  - Восьмой Стрелок смену закончил! - проорал в решетчатое окошко передвижного бункера проходной. На всякий случай еще и пошевелил, торчащий из щели ствол.
  - Что-то раненько? - спросил Выпускающий, вытирая жирные губы, и с жадным любопытством посмотрел на сверток Стрелка. - Клади на стол!
   - Вот уж шишь! - еле слышно буркнул Стрелок и вместо свертка шлепнул на стол две кругляшки.
  - Доиграется Каптер со своими карточками! - прозудел Выпускающий. - Уже четвертая пара на этой неделе. Из лимита за квартал вышел. Нарвется на проверочку.
  - Так была уже проверочка на Восточных воротах, - весело сказал Стрелок. - И, знаешь, кого сняли?.. Подкаптерного!
  - Вот-вот, - с досадой проворчал Выпускающий, - Каптеры шустрят, а снимают Подкаптерных.
  Видно было, что Выпускающий с Подкаптерным давно спелись и теперь явно работали на пару.
  'Каптер на выходе' - только в отчетах звучало, в бумагах, а так, по рангам внутренних субординаций проходил он много ниже. И никто не смел звать его Каптером, только Подкаптерным. Это издавна повелось и диктовалось настоящими Каптерами - теми, кто решал все дела, кто сидел на мусоре...
  - Кто на мусоре - тот хозяин. На мусоре всегда можно аргументы подобрать, сберечь, - жалобился Выпускающий. - А Подкаптерному на воротах что? - и еще раз жадно посмотрел на сверток.
  Стрелок скосил глаза на камеру - объектив давно заволокло паутиной. Подумал, не иначе как Подкаптерный с Выпускающим таскают из дома пауков и в том углу пытаются развести зверинец. Вздохнул, не без печали потянул из кармана загашник - коробку презервативов. (Правда, початую - одного не хватало, зато настоящих, из Метрополии, с живительной картинкой.) Заглянул внутрь, повертел в руках, как бы не зная, куда деть, смял легонько (чтоб не попортить картинку) и бросил в корзину для бумаг.
  Выпускающий ногой ловко сдвинул корзину поглубже, под стол. Подкаптерный демонстративно смотрел в другую сторону.
  - Ну, так удочки я свои забираю? - нарочито громко спросил Стрелок. - Рыбку нынче собираюсь половить в обводном канале...
  - Ха-ха! - довольно заржал Подкаптерный. А Выпускающий так от неожиданности едва не подавился смехом.
  - Ха-ха! Полови! Один уже такой половил! Хор-ро-шую поймал, аж рук не хватило унести! Ха-ха-ха!
  Шуточки по поводу рыбной ловли в обводном канале Свалки могли считаться свежими еще не одну неделю. Неизвестно, что поймал в канале нищий, но ТО, что он поймал, начисто отхватило ему кисти обеих рук.
  Выпускающий с Подкаптерным, тем временем, изгалялись друг перед другом в фантазиях - каким образом тот нищий будет теперь подтирать свой зад. Один настаивал, что вроде собаки, больной геморроем, ерзать задом по асфальту, второй - что не иначе как для такого дела растянет, вырастит язык...
  - Ха-ха-ха!
  Выпускающий буквально заливался слезами, когда открывал второй створ, одобрительно похлопал Стрелка по плечу.
  - Иди, рыбачок!
  Стрелок глотнул воздуху и в очередной раз удивился - вот ведь как странно, воздух вроде бы один, а по эту сторону забора явно чище.
  Удочки! Знали бы, что за удочки в мешковине... И то, что попади он сейчас под проверку патруля - загремели бы в штрафные поселения и Стрелок, и Каптер, и Подкаптерный, и Выпускающий. Никому не отвертеться! А того гляди, пустили бы кое-какой процент в распыл - ведь налицо сговор группы.
  Еще подумал, что неплохо бы собраться, да подежурить у прудки, что соединялась с обводным каналом. Взять кого-нибудь из приятелей того нищего. Пусть посидит с удочкой. Пообещать 50 процентов... Нет, лучше - тридцать. Но это только если удастся приложить. А не получится, то пару пива - за риск. Хорошо бы, оказалось нечто новенькое, а не просто разновидность зубатки. Тот нищий нарвался на свой кошмар в его смену, но ничего внятного рассказать не смог, кроме того, что зубов было много и добралось ЭТО до его кистей по леске. На язык что ли наматывала? - чесали затылки Стрелки.
  Пока ждали неотложку (никак не хотела ехать на Свалку) в страдальца уже влили порядочно спиртного, и речь его была невнятна. Каптер тогда сильно всех удивил - несколько раз сам звонил и ругался. Потом удивил еще больше - дал на лапу шоферу неотложки и санитарам. Не иначе как были у него какие-то общие дела с нищими...
  
  Подошел к седану, пнул ногой.
  - Открой сзади!
  Однокашник высунул голову.
  - Что у тебя там?
  - Да, болванки металлические. Заскочим по дороге в бар к Большому Нику..
  - Бронза? - спросил завистливо.
  - А кто его знает? Даже если бронза, он же не скажет, зажмет и расплатиться как за латунь.
  - Тогда может в Зепчик подскочим - Пятый Приемный? К Шустрикам, знаешь их?
  - Так это они твои кореша, а не мои, - резонно сказал Стрелок. - Да и горючего больше сожжем - другой конец города. Как раз, то на то и выйдет. Давай к Большому! И тебе по пути, и мне еще к Стражам в участок отмечаться. Там же в баре меня и подождешь, до участка сам добегу. Тебе свою тачку светить не резон - спалят.
  Однокашник присвистнул.
   - Нет, к Стражам я и за два квартала... Их сейчас знаешь, кто пасет?
  Пригнулся к уху и шепнул.
  - Да? - удивился Стрелок. - А эти то чего?
  - Товар у них погорел. Считают - стучит кто-то.
  - Не наша забота.
  - Все равно переждал бы со своей отметкой неделю-другую.
  - А патруль? А Каптер сказал, что на работу не пустит и счетчик включит?
  - Тогда оно конечно... Окошко оставь открытым.
  - Пованивает все-таки?
  - Есть чуток.
  - Это с непривычки...
  
  Свалка - она такая... Первым делом тебя встречает волна запаха. Свалки еще не видно из-за стены домов - но если ты с северной стороны города, то учуешь ее заранее. Как только шибануло запахом (а его уже ни с чем невозможно спутать), так, значит, сейчас откроется взору нечто величественное...
  Свалку обносят колючкой (периметром) и минируют только с одной стороны - от города. Далее, километров через тридцать-сорок колючка пойдет уже однорядкой, а потом и вовсе исчезнет. И правильно - нечего зря хорошую вещь расходовать. Здесь тебя встретят редкие дежурные патрули Линейных Стрелков. Могут вполне с уродами попутать, так что к склону не приближайся.
  Стрелки Патруля совсем не то, что Стрелки Ворот. Патруль зеленку, что со Свалки сползает, прижигает, контрольную полосу рыхлит, периметр отстреливают. Часто, не сходя с машины палят, только притормаживая. И за патроны не отчитывается так, как Стрелки ворот. И рискуют меньше.
  А ты вот, попробуй, постой на мусоре - подежурь! Да еще когда фуры бронированные пребывают, свой мусор вываливают, а там черте что во время пути плодится, массу набирает! Еще и с глубины Свалки на свежачок всякая всячина собирается. Особенно ближе к осени - нажраться, да и залечь на зимовку.
  Хотя и бетонка не подарок. Стрелок поморщился вспоминая... Первое время работал на Западных Воротах. А к ним часов шесть пилить по бетонке вдоль стены Свалки. Всю душу вытрясешь. Стыки обыкновенно заливало водой, к утру промерзало, и тогда они еще больше выкрашивались, а то и сами плиты выдавливало - одна выше другой. Это же не щебенка, выбоины которой время от времени равняют грейдером (обыкновенно не раньше, как у какого-нибудь патруля рессоры полетят). Не трасса-трехрядка с Метрополии - стрела, а обводная - мозготряска! Потому, чтобы окончательно не озвереть от трясучей однообразности пути, Стрелки Западных Ворот чаще и остаются там же, на месте (хотя работа, казалось бы аховая - сутки через трое).
  Тогда только понял, проникся, насколько все-таки мощна Метрополия. Нескончаемая стена мусора, иной раз даже исчезающая в облаках - это при низкой облачности, конечно. Так-то редко где Свалка поднималась выше четырехсот метров. Поговаривают, что есть километровые высоты, но там, внутри, где когда-то был легкий, пористый мусор. Коркой застыл, но не слежался. Мусор неоднороден. Тяжелый, со временем, опускается, тогда образуются впадины, хребты. Где-то возникают озерца, соединенные между собой подземными протоками. Что за дрянь там водится и думать не хочется.
  Местами в сползающей зеленке торчат зубцы бетонного забора - старого, никому не нужного - наследие Сумасшедшего Мэра. Свалка сама по себе забор. Чтобы не расползалась, на края ее пытаются цементировать, надеясь, что удержит, пока она сама собой не слежится. Бетонные напыления смотрятся как заплаты на бесконечно длинном склоне горы.
  Величественное это зрелище - Свалка. Говорят, что само плато двигается, переползает с места на место вместе с городом. Много сказок и легенд ходит про Свалку...
  Тех, кто пытается вякать на Метрополию, возил бы вокруг Свалки в принудительном порядке.
  (Интересно, сколько это дней займет?..)
  Свалка - благо для города. Без свалки город мертв. Весь бюджет держится с перечислений Метрополии на содержание Свалки.
  А шофера, которые денег не считают от счастья, что благополучно груз доставили?
  А туристы, которых на специальных платформах вдоль Свалки возят - сафари для них устраивают?
   А музей экстремальной природы Свалки? А сувениры? А оригиналы для серьезных коллекционеров и подделки для коллекционеров-любителей?
  А ежегодное двухнедельное специальное Сафари вокруг Свалки на бронированных вездеходах? Когда не только Метропольские на своих внедорожниках - каждый ручной сборки, а из каждой щели по стволу, но и гастролеры со всего света. Сам Наследник правящего клана Родившихся Чистыми однажды оказал честь... и отозвался впоследствии как об одной из самых сложных.
  При идиоте - достопамятном Четырнадцатом Мэре - была попытка пробить часть маршрута через саму Свалку. Поскольку никто из участников к финишу так и не вышел, денежные призы пошли на адвокатов, которые успешно доказали, что все участники не погибли, а просто-напросто, подались в бега. У каждого в биографии можно найти темное пятнышко, и потом растянуть его границы настолько, что оно не хуже черной дыры затянет в себя всю семью и родственников до десятого колена... Только Метрополии это сильно не понравилось. Был Свободный город-республика. Стала Свободная Провинция категории 2-БИ. Мэр, правда, об этом так и не узнал, мэр к этому времени болтался на флагштоке. В остальном, можно сказать, осталось по-прежнему. А досрочные перевыборы и раньше случались.
  Чума - 'гриппозная', 'газовая', 'гнилушка', 'желтая'... - сколько их было на памяти Стрелка! - периодически город прореживают. То, что со Свалки приходит весьма спорно. Нет, без Свалки городу кранты! А чума... Так это даже полезно - население закаляется. Волонтеры-призывники успехом пользуются, просто нарасхват идут. И прививки им не нужны. Хоть куда их направляй - в болотный ли край Нижних Провинций партизан отстреливать, в карательные ли бригады славного генерала Бурло... Лучшие капралы из наших - ничто их не берет!
  При Шестнадцатом мэре Метрополии опять пришлось возмущаться. (Это когда Шестнадцатый решил взвинтить пошлину на ввозимый мусор.) Ввела части... Само собой, на две категории понизили, и слово 'свободная' в наказание сняли. Сейчас, поговаривают, обещают вернуть.
  Возмущенный народ приветствовал войска Метрополии, и уже самостоятельно повесил мэра вместе с теми чиновниками, которые не уловили момент и не успели возглавить возмущение. Их развешивали гроздьями. Самого мэра по уже укоренившейся традиции на флагштоке перед мэрией. А флагшток на этот раз даже и не смазали жиром. Из-за чего зрелище затянулось, некоторые знатоки наварились на спорах сколько мэр протянет. Еще, помнится, из каждого окна, торчала балка, а на ней висел (а иногда и по два) чиновник. Никогда не думал, что в мэрии работает столько писарей. Мальчишками бегали смотреть. Бросали камни...
  
  Только сейчас заметил черную нарукавную повязку.
  - Ты чего с повязкой-то?
  - Последний день трехднедельного траура по поводу гибели генерала Бурло.
  - Забыл, - сознался Стрелок и тут же спохватился. - То есть, не то что забыл, а думал, что оттраурили уже!
  - Митинг сегодня вечером, потом факельное, а нам в ночное - уродов ловить! - возмущался Однокашник.
  - Гады! - поддакнул Стрелок, не уточняя, кто именно.
  - Вроде нашу бывшую школу назовут его именем. Здорово, правда! Там сегодня с утра митингуют, чтобы ускоренные курсы призывников еще более укорили - отомстим за смерть генерала! Да, что я тебе говорю - ты же служил - знаешь...
  Молодость-молодость. Умиляющая простота законов улицы: 'До первой крови...', 'Лежачий пусть отлеживается...', 'Кто последний - тот и папа...' Ходили восторгаться на митинги по случаю воссоединения с Метрополией. Получили гражданские паспорта 'с ущемлением' - на каждом листике наискосок оранжевая полосочка, а в остальном совсем как у граждан. Помнится, горделиво сверяли, хвастались...
  Потом стали под ружье - Метрополия обещала, что даст повидать мир. Дала... Заодно велела провести разъяснительную работу с непонятливыми аборигенами государств, что имели нахальство расположиться на окраинах и попирать своими боками... Ну, об этом неинтересно.
  Завидовали уроженцам Метрополии - они каждое ранение оговаривали контрактом. Каждый утерянный палец. Потеря большого пальца руки сразу приравнивалось к 75% потери кисти.
  Стрелки, когда Восьмой рассказывал им о 'расценках на потерю различных конечностей', восторгались, буквально слюни пускали от зависти и ни за что не верили, что не находилось хитрецов, которые рубили бы себе пальцы, чтобы сорвать премию. Работая на Свалке, мало кому удавалось сохранить все пальцы. Особенно на ногах.
  После очередного госпиталя комиссовали в запас по второй категории. По возвращении домой выдали иной паспорт, где полосочка была уже бледной, едва заметной.
  Город стал иным. Нахлынула лимита. Большей частью из числа полулегальных эмигрантов. Женщины, что помоложе, пристраивались более-менее удачно. Мужчины толпами шли в нищие - это придавало хоть какой-то статус. После уплаты налога вполне могли заниматься всеми промыслами, которые давало это звание. И входили в третий список.
  Урожденные горожане шли по второму списку. А те счастливцы, которые прошли курс служения Метрополии, да выжили, уже по первому, некоторые даже имели право ношения оружия во внеслужебное время (зачехленное, обойму отдельно).
  Город...
  Сейчас с верхотуры, ближе к второй половине, его не видать. Только мгла белесая. Летом всегда так...
  Легат-куплетист уже раздул свой курдюк и выдал нечто среднее между воплями роженицы с узким тазом и речитатива политика, впервые баллотирующегося в сейм. Но все это вполне мелодично. Даже жаль, что Легата-куплетиста невозможно содержать в доме - курдюки свои они надувают за счет несварения желудка...
  
  
  2. 'Город'
  
  БАР БОЛЬШОГО НИКА
  
  Первым делом заметил две сиськи и уже не упускал их из виду. Две сиськи вокруг вертикального шеста, томно подседали-скользили - вверх-вниз, вверх-вниз... Стрелок засмотрелся. Шест на две трети был отполирован поколениями школьниц, что в свободное от учебы время подрабатывали здесь, в одном месте и смотрелся тоньше. По нечетным дням - в дни разгрузки, а также по выходным выставлялись целых три шеста. Зрелище, должно быть, было стоящее, но Стрелок еще ни разу не видел - в те дни расценки поднимались. Даже за вход уже надо было платить, а за пиво втройне. Шестой как-то сунулся со своим пивом, так ему и наваляли - не посмотрели, что Стрелок - неделю охал.
  Большой Ник сидел в конторке, которая лепилась к длинной стойке барменов-шестерок. Внимательно, свысока оглядывал, что происходит в центральной зале. Сейчас, когда народу было немного, он был расслаблен, даже обе руки держал на виду.
  Стрелок редко видел, чтобы Большой Ник покидал свое место, разве что когда надо встретить очень важных гостей - Мэра, например, или одного из начальников Стражей.
  В баре подавали кухню Южных провинций. Стрелок ее ненавидел. Кроме кухни он ненавидел саму Южную провинцию, и все что с нею связано. Потяни там лямку... Но бармен хлебал дерьмо тех болот почти два десятка лет тому обратно, а человеческая память избирательна, чем дальше событие, тем больше прелестей в нем видишь. Три года по сравнению с двадцатью слишком свежи, не успели сгладиться, сомнительное еще не стерлось, не обросло соблазнительными подробностями, которые бармену приходится рассказывать по несколько раз на день.
  На стене парный портрет - с одного бока лепится траурная лента с бантом. На портрете еще молодой генерал Бурло, почему-то в капральских нашивках, а рядом с ним Большой Ник в форме капитана-инспектора самоходной гвардии. Стрелок доподлинно знал, что сам Ник ни каким капитаном не был и ни в какой гвардии не служил. Войсковые подразделения Очистки в то время даже формы собственной не имели, рядились в то, что со складов пришлют. А со складов шло третьего срока хранения - чего там только не было, какого тряпья! - чуть ли не с эпохи Великого Расширения. И легендарный генерал Бурло в Гвардии не был, но, тем не менее, вот он, стоит рядом в той же форме, и нашивочки много скромнее.
  Большой Ник исправно платил Стражам и Теневым, также регулярно отстегивал Мэру на 'выборы' и 'благотворительность'. Все свои выплаты с лихвой компенсировал содержанием ящиков для тех, кому это надо, и кто не любит, чтобы задавались вопросы о том, что внутри.
  Стена справа от конторки называлась 'Стеной Трофеев' и была заполнена резанными ушами 'залетных' и должников. Здесь можно было встретить бродягу, лениво потягивающего пиво и философски разглядывающего собственное ухо на стене. Уши не портились, выглядели свежими, на срезах кровь была по прежнему красной, не забурела, все стена была обделана панелями дерева 'Потерянная Девственность' и источала тонкий аромат. Порошок этих деревьев в былые времена использовался для стабилизации открытых ранений, чтобы не было регрессива, и служил ничуть не хуже теперешних новомодных средств.
  Стрелок держал у Большого Ника простенький ящик, запирающийся на несерьезный висячий замок, который сильный человек, пожалуй, смог бы сорвать и без инструмента. Но знал, что это много надежней, чем официальное хранилище для состоятельных горожан в подвале мэрии. По слухам, даже сам мэр предпочитал держать здесь свои средства.
  Стрелок постоял в проходе, полюбовался бесплатным зрелищем, но так и не смог разглядел, есть ли у школьницы промеж сисек мозоль - предмет частого спора Стрелков.
  Большой Ник Стрелка будто и не замечал, смотрел сквозь. Но когда опустил руку вниз, Восьмой счел лучшим вспомнить - зачем пришел. Держа сверток на виду, подошел к дверце-близнецу, рядом с кухней, стукнул костяшками. Носатый служка выскочил, сверился с половиной пластины, которую подал Стрелок - совпала ли с прицепленным к ней номером? Хотя за два года мог бы и в лицо Стрелка запомнить. Но, порядок есть порядок, Стрелок со своими комментариями не лез...
  Носатый неодобрительно повел ноздрями, еще раз глянул на Стрелка. Потащил из-за шеи один из шнуров - деревянную бляшку. Потер, поскреб ногтем - изрядно пахнуло. Дурьволна, как понял Стрелок, дошла аж до крайних столов, над ними поднялись головы, спины выпрямились, даже танцовщица глянула с интересом.
  Надо будет тоже такой разжиться, - решил Восьмой. - А еще есть похмельные, но сильно дорогие.
  Повел носом - пахло вполне путево, бодряще.
  Уже вдвоем подошли к барной стойке. Носатый кивнул Большому Нику, тот скользнул взглядом, ощупал Восьмого от загривка до пят, задержал взгляд на машинке у пояса, но ничего не сказал, знал, что Стрелки капризны, когда дело касалось их машинок, а доход бару приносят приличный, да и туристы любят безделушки со Свалки и фотографироваться обожают с живыми Стрелками (пока еще живыми - Стрелки долго не живут).
  Зашли за конторку. Панель отошла, за ней и часть стойки, открыла провал - очень узкую крутую лесенку. Только один может протиснуться. Как сам Ник сюда продирается? - в очередной раз удивился Восьмой. Стенки по бокам полированные, скользкие, придерживаться приходится вверху, за наклонный потолок, спускающийся параллельно лестнице, загонять пальцы в круглые дыры, иначе загремишь вниз. Лестница длинная, конец теряется в черноте, ступеньки узкие, носок висит. Сходишь как бы рывками - перехватишься рукой вверху, пару ступенек спустишься, опять перехватывайся - со свертком сильно неудобно. Из отверстий (Стрелок так подозревал) могут пальнуть, либо колючкой ткнуть отравленной.
  Хорошее хранилище у Ника. Надежное...
  
  УПРАВА МУНИЦИПАЛЬНЫХ СТРАЖЕЙ
  
  Плохо одетые детишки - ходячие фабрики по производству соплей - обманутые ранним летом, ковырялись, бродили по колено, бросали обломками кирпичей в свежий океан у мэрии - должно быть где-то рядом опять прорвало вечнолатанные трубы.
  Перед зданием Стражей, напротив, на стене красовалась надпись: 'ВСЕ МУСОРА КОЗЛЫ'. В конце стояло четыре восклицательных знака. Видно было, что надпись неоднократно затиралась. Сейчас она была свежа, вероятно, ночью школяры опять ее подправили.
  Споткнулся... Тьфу! По счастью, на счастливую удачливую ногу оступился. Присмотрелся, не асфальт - труха. Вспорхнула асфальтная бабочка - в последнее время много таких расплодилось. В мэрии ругаются - личинки жрут асфальт, скоро станет 'не пройти - не проехать'. Что-либо конкретное принимать не торопятся, ждут, может Метрополия субсидирует - будет на чем погреться... Обошел пятно пошире, на бетонном основании тщательно обтряс ноги от черной крошки.
  Кокарду Стрелок оставил, но пояс с оружием снял, от греха, и сунул в сумку. Стражи народ нервный, хорошо еще положат носом в грязь перед участком, а могут и пальнуть, как в бывшего Пятого, который сейчас как и бывший Третий не Стрелок больше, а инвалидствует на центральном вокзале. При виде оружия у человека без униформы Стражи звереют, а кокарда Свободного Стрелка слишком маловата, чтобы ее сразу заметили.
  Держа сумку на расстоянии, а вторую ладонь открытой, зашел, как положено, в бетонный предбанник, где вывалил все на стол. Избегая касаться рукояти машинки, пихнул ремень с кобурой в щель, еще раз тряхнул сумку, показывая, что пуста, сунул следом. Повернулся вокруг оси, распахнув отвороты куртки, снял, тоже запихал в щель, потом еще раз повернулся, вывернув карманы брюк. Постоял на специальной отметке - дал прощупать себя детекторами...
  Страж у дверей кабинета внимательно смотрел за Стрелком, пока молодой напарник пристегивал его металлическими зажимами к креслу, но и потом не снял руки с рукояти, так и отступил в комнатушку без дверей.
  'Строго тут у них!' - подумал Стрелок.
  Дуговые наплечники с шумом опустились, вдавили глубже. С такими, пожалуй, и катапультироваться можно...
  Стрелок на всякий случай посмотрел на потолок - нет ли люка над головой? Нет. И пятна нету. Нормальный потолок, бетонный, без трещин.
  Стрелок верил, что здесь могут любую пакость учинить. А все потому, что на ежегодном фестивале по выживанию, который мэрия проводит, Стрелки завсегда Стражей обставляли. Всех стражей - внутренних, внешних... и только муниципальным, что от мэрии, давали иной раз придти едва ли не ноздря в ноздрю, а на иных дисциплинах, что на общий результат не слишком влияли, даже вперед пускали. Уж очень это Мэра заводило.
  Хотя Стрелки мэрии не подчиняются - они вольнонаемные Метрополии (а Метрополия, кстати, зарплату не задерживает), все равно, только дурак с мэром не дружит. Даже Стражи Черного Корпуса - элита, что по внутренним делам и подотчетны лишь Метрополии, тоже мэрию в курс стараются вводить по своим мероприятиям. Метрополия далеко, а Мэрия близко. Несчастные случаи здесь не редкость.
  Наплечники, налокотники... Эти, вероятно, чтобы разом пульс и давление замерить. Удобно. Надо будет потом спросить, что за давление.
  Осмотрелся - семь кресел. Вот это правильно. Разумно. Конечно же, семь, логично! Их же рядом надо держать, поодиночке дохнут они быстро, уроды эти. Вот и дополнительные наручники, автоматические - это кроме тех, которыми самого пристегнули. За что спасибо, конечно - знать, не на плохом счету Стрелки.
  А с другого края уже сидит один арестант. Между ним и Стрелком ровно пять кресел пустуют. Арестант хотя и с дополнительными железками на кистях, но на урода не похож. Лыбится - рот до ушей. И это несмотря что в браслетах. Наверное, впервые здесь, иначе б так не улыбался. Без передних зубов... Может, уродился таким, а, может, и здесь выставили. Хотя тогда, пожалуй, не улыбался бы.
  Значит, в другом месте, - решил Стрелок.
  Зашел Начальник, из новых, незнакомый - в прошлом году другой был - проследовал к столу. Не глядя на Стрелка, коснулся крайней кнопки в ряду. Тотчас ниже бедра кольнула иголка, беря экспресс-анализ на мутации в крови.
   Стрелок уже знал, что в участок завезли новое оборудование. Про эти кресла много было трепа у них на Свалке. Кому удалось посидеть, отзывались восторженно и ходили героями.
  'Хорошие креслица, - уважительно думал Стрелок. - Не иначе, Метрополия расщедрилась. Много удобнее и эстетичнее, чем в прошлый раз...'
  Стрелок поморщился, вспоминая двух здоровых санитаров в замызганных халатах, и ту неприятную процедуру, которую ему пришлось пройти в запрошлом году, когда только устраивался на Свалку. Его войсковой санитарной книжки для этой работы оказалось недостаточно.
  - Что за запах? - недовольно спросил Начальник. - Вроде пованивает? - повторил он, озабоченно потянув носом.
  - С мусором работаю! Потому и воняет, - сказал Стрелок и только тут сообразил, что сказал бестактность... (Вот балбес! Как-то совсем забыл о... а ведь даже перед зданием в глаза бросилась надпись - напоминание о 'мусорах'.)
  Ругнулся про себя и поспешил поправиться:
  - Не с коллегой вашим, а настоящим мусором!
  Но, похоже, что своими поправлениями сделал только хуже.
  Тут еще и Арестант побагровел, видно, с самого начала давился смехом, заржал, как полоумный. Забрызгал каплями слюны бумагу на столе.
  Начальник флегматично отодвинул бумагу подальше и три раза подряд стукнул по кнопочке. Арестант взревел.
  'Ага! - догадался Стрелок. - Значит, три дополнительных анализа сейчас возьмут у бедолаги, протестируют, а, понадобится, так и еще возьмут, пока останется с чего брать!'
  Начальник тем временем взялся задумчиво поглаживать подушкой пальца ту кнопочку, что с другого краю, но не спешил нажимать.
  Стрелок невольно напрягся, попытался скользнуть задом в сторону. Но как угадаешь, с какого из многочисленных отверстий кольнет игла?
  - Хорошие креслица! - заискивающе сказал Стрелок, глядя на палец Начальника. - Много лучше, чем в прошлый раз!
  (К слову, Метрополия поставляла много полезных вещей.)
  Запищал сигнальчик, вроде жужжания комара, Начальник уставился в дощечку монитора на столе, судя по всему, результаты анализа его устроили.
  Но и Стрелок, когда услышал сигнал, сразу понял, что анализы нормальные, иначе бы наверняка сигнал был бы другой, пристегнулись дополнительные браслеты, и ворвалась караулка из соседнего помещения.
  Начальник, однако, не спешил отстегивать браслеты, отпускать Стрелка.
  'Неужели повторный возьмет?' - обеспокоился Стрелок и заискивающе сказал:
  - А мне сегодня в оцепление идти - в ночь. Как думаете, поймаем до вечера уродов тех?
  - Каких уродов?
  - Что в метро уродствовали. Не пройдут через кордоны?
  Начальник прищурился с ехидством:
  - Ну, если их сразу влет, как ту лахудру - не пройдут!
  Стрелок аж обмер весь. Откуда про лахудру знает?! А если и про шту... Тут он в панике даже испугался додумать эту мысль до конца - а вдруг эти креслица еще и мысли читают?!
  Стрелок так обильно покрылся испариной - буквально от макушки до пяток - что еще больше испугался, а как сыростью своей какой контакт на стуле замкнет?
  - Говорят, ты сегодня лахудру взял без повреждений?
  Начальник не спрашивал, а говорил, как о само собой разумеющемся.
  'Не иначе, как Каптер сообщил, - решил Стрелок. - И раз так, значит, чучелом решил поклониться. Вот спасибо!'
   Новый начальник, поговаривали, коллекционер серьезный, известный. Даже в библиотеке есть на него ссылки.
  - А что, мандоноиды у вас давно не шастали?
  Стрелок, если честно, мандоноида только в музее Свалки видел. Зверь редкий, крупный, но не опасный совсем. Отрицательно покачал головой.
  - Ну, а если в глубь? Недалеко. Этак, километра полтора-два? Там ведь всякие экземпляры встречаются. Не только мандоноид, но и хвостодрючки, например?.. Но уже, чтобы целыми - для описания... Или - Икс?
  Ишь, чего захотел... Стрелка передернуло. Хвостодрючка-ершистая-зубастая. Лангетилиус, по научному. Чего ее описывать? Хвостодрючка - она и есть хвостодрючка, одно слово. Мерзкое создание. Но вот Икс...
  Икса, кстати, даже у Мэра не было. И в музее не было. Только в Метрополии, но и то частично. Уж слишком сильно повредили, когда первого (и пока единственного) брали, да и с консервацией не поторопились. Шестой, как его усек, так разгрузку остановил, всех с плато выгнал и Стрелков вызвал по тревоге. Буквально измочалили его тогда выстрелами. Крепковат оказался. Двое суток еще дергался, подходить не рискнули. Потом Каптер сказал, что у Икса не одно сердечко, а целых четыре, и каждое под панцырем - только прямым выстрелом можно взять, и что пули стрелков для этого дела слишком мягкие, плющатся, глушат на время только... Иксу отстрелили все, что торчало. Да и ленгоры снизу порядочно обгрызли. Может даже и не так он страшен повадками, как на вид. Но, что-что, а вид впечатляет!
  Стрелок любил свободное время просиживать в библиотеке, разглядывать картинки. И, бывало, сильно веселился, когда читал что-то о повадках и образе жизни некоторых представителей Свалки. Сам эти анекдоты в нижнем баре рассказывал.
  - На Икса надо с наживкой. На Икса надо, чтобы кто-то себя подставил...
  Думал - отпугнет, а получилось нехорошо.
  - А вот этот чем не наживка? - Начальник небрежно кивнул в сторону бродяги. - Ему, что так, что этак, либо на площади гореть, либо...
  - Урод? - полюбопытствовал Стрелок и во все глаза уставился на Арестанта. Он еще ни разу не видел уродов, за исключением, которых коптили на площади, но тех только издали.
  - Урод-урод... - подтвердил Начальник.
  Бродяга возмущенно завопил.
  - Ну, а если и не урод... - глядя в монитор, на котором высвечивались результаты анализов, задумчиво проронил Начальник. - То какая разница? У нас план по уродам. Надо закрыть с превышением.
  - Я позвоню... - выдавил из себя Стрелок.
  - Позвони-позвони! - великодушно разрешил начальник. - А на оружие я тебе пока справочку выпишу... на месяц. Больше, увы, не могу, - вздохнул он. - В коллекции недокондицион, у мэра, понимаешь ли, опять новое поступление... А крыть можно только мандоноидом, хвостодрючками или... Иксом.
  Короче, уговорил он Восьмого. Ну, не совсем уговорил, а как бы условие выставил - пока справочка действует, должен ему Восьмой Стрелок что-то ЭТАКОЕ представить, с минимальными повреждениями, а более желательно - нечто из того, чего в справочниках нет. А уж если не сможет, не потянет, то идти ему через месяц в Стражи.
  Что так, что этак, Начальник только приобретал, а Стрелок терял. Еще и успокаивал:
  - У вас план по разгрузке - у нас по уродам и криминалу. А то, что побочно вы, да мы подхалтуриваем, касается только нас...
  
  УПРАВА МУНИЦИПАЛЬНЫХ СТРАЖЕЙ, КПП
  
  В бетонном кубике на выходе (близнеце того, что на входе, но тот за периметром, а этот внутри) уже сиротливо стоял большой бумажный пакет с вещами Стрелка. Накрапывало. Первым делом достал из пакета куртку - прохладно, вечереет, через пару часов начнется комендантский час для гражданских лиц. Потом прицепил кобуру, вынул машинку, проверил заряды и маркировку - не утащили, не подменили?
  В участке любили подшутить. Стрелку с Западных Ворот после посещения участка (тоже за справкой ходил) разорвало казенник, вышибло глаз и оторвало часть уха. Под другую руку еще можно переучиться, но сейчас тот стрелок боится нажимать на курок. Что-то психопа... психапу... Короче, с головой связано.
   Проверил - не сняли ли боек, не укоротили, как у Седьмого? Тот вышел на работу, стали вываливать контейнер, а оттуда, как назло, выводок леггорнов, и не драпать, а рвать за детенышей. Щелкает, а выстрелов нет. Ладно еще, порвали только пару нищих, но Каптер рассвирепел... (А может и не за них разозлился, а то, что пришлось подменного вызывать, колонну задерживать - очень шофера недовольны были.) Полетел Седьмого на деньги - ой как полетел! - только сейчас расплатился...
  Прежде, чем зайти в Управу, десять раз подумай - а настолько ли оно надо, чтобы... Заходя, по сторонам не зыркай. Оглядываться надо выходя - любой может счесть за стукача и, не беря греха на душу, долбануть.
  Стрелок еще раз плюнул на кокарду и потер рукавом - пусть разглядят! Проверил, легко ли выскальзывает из кобуры родная притертая машинка, вогнал дополнительный, четвертый патрон в ствол...
  Второй как-то понадеялся на свою самозарядку, на то, что успеет, а потом со спины ему долго обрезки гвоздей выковыривали, и все, конечно, с шутками, да прибаутками. Те, что в ягодицах заросли, теперь синеются сквозь кожу, да время от времени выходят. И опять шуточки, остроты. Восьмой, правда, никогда не шутил. Не положено ему еще - молод.
  А долбанул во Второго один подмороженный из самой, что ни на есть, допотопной трубы - 'поджига'. Правда, и Второй его тут же упаковал со своего калибра - прямо между сосков - в назидание остальным. Даже реанимировать не дал, так и отстоял рядом, кровью истекая - 'беседовал' с ним - очень уж разозлился... Ясно чужая шкура - не своя. Держал бы доппатрон в стволе, не жалел пружину, успел бы через кобуру за спину пальнуть. Машинка много быстрее поджига. Поджиг сразу не срабатывает, услышишь, как затравка раскочегаривается. Второй сам виноват, расслабился. Самозарядка дело хорошее, но все-таки надо два раза на планку жать, первый, чтобы в ствол заряд вошел, второй, чтобы жахнуть.
  Стрелок еще раз проверил, ровно ли сидит кокарда? Надо бы и на спину кокарды придумать. Или знак какой налепить. А с другой стороны, в знак легче целить тем, кто совсем уже отморозки, и даже Стража от Стрелка не в состоянии отличить. Новая мода в молодежных бандах пошла. Прописаться на новый уровень можешь, если Стража завалишь. Вот и валят. Те - тех, а эти - этих. Не самое лучшее время в Стражи идти...
  Проверил индивидуальную аптечку на ремне. У перекиси срок годности вышел. Из двух пакетов - те, что с подушечками, для сквозных ранений - только один остался. Использовал на уличного подранка - этих же, с бригад быстрой помощи, разве дождешься... А как прибыли, так еще и наорали. Нет, чтобы пакетик компенсировать. Хотя, верно, орали-то оттого, что виновность свою чувствовали. Обычно всегда орут, чтобы упреки пресечь. Ясно - ложный вызов. Мальчишка-то к этому времени концы откинул.
  Заморосил противный мелкий дождик. Гады они все-таки (Стражи, конечно) могли бы на выходе козырек подвесить, а что если бы дождик раньше пошел? Промокла бы амуниция в бумажном-то пакете.
  Показал свою рожу камере слежения у металлической калитки. Щелкнул замок - толканул дверь, но вышел не сразу, осторожно глянул по сторонам. Много ли кто любит тех, что из участка Стражей выходит? По делу ли, не по делу, разбирать не будут - саданут с соседней крыши... Вроде не видно никого.
  Если серьезные, с разборками - 'кто, да зачем в участок ходил' - те сначала увяжут хвоста, проводят и только потом паковать начнут. Примороженные - у тех терпения нет - сразу подскочат...
  Поправил жетон на груди - жетон должен уберечь - все знают, Стрелки обязаны сюда ходить регулярно, отмечаться из-за оружия, Стрелок ни на кого стучать не будет, он при деньгах и работе. Если к нему с уважением, может и пивом в пабе угостить, и историю жуткую рассказать про уродов-монстров, что на Свалке отстреливает, не щадя живота своего...
  Хвост все-таки увязался, но через квартал отстал, видно контролер, что линзой дальногляда сверкнул из чердачного оконца, разглядел-таки номер на жетоне, навел по своему 'организатору' справку, что не фальшивка - действительно, есть такой - и скомандовал 'отбой' в наушник топтуна.
  Нет, не уроды, конечно, за участком следят, но недалеко от них ушли. Обделывают свои кровавые денежные дела. Какие - думать не хотелось.
   Вечерело...
   На старых раздолбанных велосипедах, тревожно оглядываясь по сторонам, прокатил патруль Ночных Стражей. Велосипеды были трехколесные, устойчивые, а Стражи приучены стрелять прямо с седла, крутясь вместе с ним, но все одно расход 'выбившими' был ненормально велик.
   За витриной бронированного стекла строила глазки собственному отражению полуодетая нимфеточка - заведение это было не по деньгам Стрелка.
   Сжимая кастет в потной ладони, бесшумной тенью пытался проскользнуть мимо припозднившийся обыватель.
   Так было и в детстве Стрелка, так будет и после его смерти. Ничего, по большому счету, не меняется. Мэр более вороватый, сменит менее вороватого и трусливого, после чего нагло будет утверждать, что его главное предназначение осчастливить горожан.
  Можно снимать сомнения заварками дурь-хвоща. Можно пойти в неформалы. Можно всю жизнь пытаться слепить себе статус на госслужбе и надеяться передать его наследникам. Можно ворваться в квартирку служаки и отнять у него все, включая жизнь. Город предоставляет множество возможностей...
  
  
  3.: 'Живец'
  
  СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА, УТРО
  
  - В секторе два-шесть шевелилось что-то. Отсюда не разобрать. Сколько раз говорил - сложились бы на хорошую оптику, я бы наблюдателя поставил. На Западных воротах Стрелки не жмотились - мандоноида взяли для мэра! Теперь гуляют. И мэр тем воротам благоволит. Одних пайков шесть ящиков подбросил.
  Про мандоноида Восьмой Стрелок еще не знал.
  Так вот чего Начальник Внутренней Стражи так взъелся...
  - Заодно и разведку проведешь, - говорил Каптер. - Давно пора Ворота двигать.
  О том, что пора сдвигать Южные Ворота, разговоры ходили последние полгода. Но сдвинуться, значит, подставиться под неизвестное. Когда два года назад стали на это место, как раз и потеряли стрелка...
  Благодаря этому-то и стал Стрелок-практикант Западных ворот Восьмым Стрелком на Южных. Шестой стал Пятым (за место выбывшего), Седьмой - Шестым. И прежний Восьмой соответственно на ступеньку поднялся...
  А как еще новые Стрелки заступают? Только на место тех Стрелков, которые выбыли. Только Первый на Южных воротах - вечный Первый. Даже анекдоты про него ходят. Остальные... Восьмой не думал, что так долго засидится в Восьмых. Какого бы Стрелка не выбили - ему на ступеньку вверх, и... уже не будут подкалывать.
  Но Южные ворота такие особенные - здесь редко Стрелки меняются. Восьмой не знал точно, расстраивает его это или нет. С одной стороны обидно - уже два года в Восьмых, а с другой - как-то попривык к остальным Стрелкам, притерся. Да и они в последнее время стали меньше доставать. Это в первый период...
  Хорошая работа. Отбарабанил свои четыре часа пополудни и баста. Три дня гуляешь, халтуришь. То телохранителем, то наоборот...
  В вечерние часы на Свалке клан Стрелков постановил больше не работать. До 16.00 и... не смей. Слишком много калечилось. У живности своя биоритмика, как вечереет - активизируется. Утренняя смена, по всем прикидкам, получалось самая безопасная. Но по утру тени слишком контрастны. Лучший свет в полдень. Однако, больше четырех часов в любую не подежуришь - глаз устает, замыливается, реакции притупляются...
  Статистика! - уважительно думал Восьмой. - Против цифр не попрешь...
  Чаще гибнут, когда Свалку двигают на новое место. В этот раз Стрелки даже заранее уговорились, что пока полностью не отсыплют первый слой, дежурить будут попарно. На свежий мусор живность Свалки первое время прет словно шальная, пока не приучишь ее, что территория теперь чужая.
  Сейчас была смена Седьмого. Он Восьмому Стрелку больше всех нравился. С полудня должен был заступать Шестой - этого уже Стрелок сильно недолюбливал. Было за что.
  Из каптерки Стрелков - легок на помине! - вышел Седьмой.
  - Ты чего здесь? - спросил сходу. - Ведь вчера отдежурил?
  - Оружейную справку дали всего на месяц.
  - Как же так? - растерянно спросил Седьмой. - Это, что? Новое положение какое вышло? Теперь каждый месяц отмечаться? Нас же на выходе мочить начнут, не разбирая, если примелькаемся!
  Седьмой еще до того как податься в стрелки, сумел настрогать ребятишек. Все здоровые. Везун! Прикипел к ним, и поднять мечтал - в люди вывести.
  - Не имеет права! - убежденно заявил Седьмой. - А ты даже ветеран. За Метрополию кровь пролил!
  - Это потому, что на Западных воротах Стрелки нашему Мэру мандоноидом поклонились, - объяснил Восьмой. - Начальнику теперь во что бы то ни стало надо его переплюнуть. Икса без повреждений захотел! Даже пульки специальные подбросил - остроносые. И, вроде бы, когда дырявят, не плющатся.
   Седьмой присвистнул.
  - Ну?!
  - Теперь вот с Живцом, лично Начальником презентованным...
   Махнул в сторону.
  - Привязать бы его к чему-нибудь, - сказал Седьмой, осматривая Живца (даже в зубы зачем-то заглянул). - Да и связать бы не мешало. И стрелковые штаны ему зачем? Уйдет - на тебя начислят... Давай-ка, вон тот блок к нему подвяжем. Во-первых, не такой подвижный будет, во-вторых - мусор качественно пошевелит, повибрирует.
  Идея с блоком Стрелку понравилась. Хорошая идея. Сам бы мог догадаться. А вон вишь... Но Седьмой на Свалке пятый год, а он всего два - еще многих фокусов не знает.
  - Слышишь? - обратился к бродяге. - Потащишь за собой вон тот камешек на веревке - куда покажут.
  - Связал бы ты его, - еще раз напомнил Седьмой.
  - И куда побежит? - спросил Восьмой. - Городской... да в калошах?
  И попросил.
  - Твоя смена - скажи Каптеру - пусть пару нищих выделит. Блок до границы отсыпки дотащить. Чтобы этот... (Восьмой почему-то стыдился называть бродягу живцом) раньше времени пупок не надорвал.
  - Сговоримся ли?
  - Скажи, что тех, кто поможет, пустишь груз раскурочить на выбор, по одному рылу на контейнер.
  - Это - дело! - согласился Седьмой. - Не передрались бы...
  Удачный сектор два-шесть. Развернут на теневую сторону. Хотя испарения уже поднялись, застилая горизонт, глуша солнце, линейность выстрела была хорошая.
  Восьмой Стрелок специально выбрал часы первой смены. Он любил, чтобы все было по правилам хорошего выстрела. Чтобы солнце размытым пятном в спину, без резких, контрастных теней... Это только глубокой ночью, когда испарения рассеются, и вследствие ночной прохлады воздух очистится, вот тогда можно будет увидеть звезды, а поутру и солнце. Но как только начнет прогревать, все почти сразу застилает дымкой. К середине лета Свалка за ночь остывать не успевает. Неведомые брожения начинают происходить у нее внутри, и облако смока не покидает своего места до самой зимы.
  - Ты, давай, иди, насчет нищих договорись, а то котейнера стоят - норму не разгрузишь.
  - Постоят! Я сейчас у Каптера еще пукалку возьму. Хоть и одиночник, но лишние два-ста метров смогу тебя подстраховать. Стану на краю отсыпки, о треногу обопру и тогда уже с гарантией - милое дело! - как на стенде в упражнениях для дураков.
  - Если стрелять придется, патрон за мной! - Восьмой тоже умел проявлять уважительность. - Только не усердствуй за чужой счет! - не удержался-таки от реплики и тут же ругнул себя за это.
  - Отойдем - не балуй, - строго предупредил Живца. - Ближе пяти метров ко мне не подходи. Сказать что захочешь - стой, жди, пока подойду. Руку видишь на рукояти? Ну, так вот, когда я на Свалке - никогда ее не снимаю. Если надо, через кобуру пальну не вынимая. В живот пальну. Это больно, да и помирать долго. Стоит тебе только моргнуть не так...
  Увидев, что внушил, приступил к постановке задачи. (Стрелок так и не смог после службы мыслить гражданскими мерками, когда дело касалось стрельб.)
  - Видишь тот пологий холмик? Пойдешь прямо на него. Ступай мягко. Ногами ничего не цепляй. Главное, чтобы блок, который потащишь, шумел. Только не волоки, а дергай рывками. Как холмик перевалишь, внизу меня дождешься, отдохнешь, дам указание на новый ориентир...
  
  ЮЖНЫЕ ВОРОТА, примерно 450 метров к СЕВЕРО-ЗАПАДУ
  
  ...И будто покрыло черным куском одеяла, оборванного по краям...
  С досады всадил аж четыре пули. В такую мишень просто невозможно было промахнуться. Всадил и только тогда вспомнил, что пули дорогие, с сердечником. Значит, гарантированно продырявил не только ската, но и Живца лежащего под ним. От этого еще более рассердился и на Живца, и на ската, и на господина Начальника, что навязал ему эти патроны. Но больше всего, на бестолковость Живца.
  Левая нога его еще подергивалась мелкой дрожью. Калоша свалилась. Стрелок снял вторую, аккуратно поставил в сторонке. Слишком часто видел такую дрожь во времена службы в болотах, чтобы пытаться вынимать и осматривать тело. Да и скат, конечно, вцепился в него всеми своими крючками брюха, пришлось бы кантовать, а потом еще изрядно попотеть отдирая одного от другого.
  Хороший Стрелок на работе потеть не будет, и дыхалку побережет, и руки свои, чтобы не дай бог, не затекли не устали. А если дыхалку собьешь, да руки как чужие, то ты уже не Стрелок больше, а дешевый Стражник.
  Осмотрел почву вокруг - скорее по привычке, чем по необходимости. Скаты, как известно, одиночки, терпят себе подобных только в период спаривания, и уже тогда точно не охотятся - не до того им. Обошел вокруг, достал нож-вибратор...
  Первым делом срезал, спилил хвост, освобождая спираль. Потянул за нее, показалась обвитая погремушкой рука бродяги... Спираль, когда отхватил все лишнее, чуть-чуть раскрутилась, ослабла. Возможно, если попыхтеть, ее еще можно было скрутить, сорвать, но Восьмой как представил, что потом ему еще и каждый крючок придется вычищать от лохмотьев кожи живца - сразу, не задумываясь, отхватил вибратором кисть руки.
  Крови почти не показалось на срезе. То немногое количество сразу же загустилась. Стрелок даже удивился. Скат никоим образом не успел бы отсосать. Но мало ли чудес на Свалке? Решил не забивать голову. Малокровный бродяга попался - и все тут. Кто их знает, чем питаются бродяги. Про скатов Стрелок знал больше.
  Скат вцепляется сразу же намертво множеством маленьких крючков брюшины. Под каждым крючком по хоботку, отростку, которые выпускают какую-то дрянь, разжижают плоть, отсасывают. Так и питаются, сначала покровом, потом постепенно идут вглубь. Кровь почти не сосут, наоборот стараются, чтобы жертва пожила подольше. Рассказывают, что скат пожирает не больно и остается удивительно чистый костяк. Если прибрать сразу - любой музей возьмет. А не успеешь - костоеды приберут, в порошок расточат.
  Теперь осталось отвязать веревку от пояса бродяги. Скат тяжелый - кантовать надо. Присмотрелся, есть ли где подходящий рычаг. Укорачивать, резать было жалко. Веревка хорошая, не местная, а самая настоящая синтетика с Метрополии - ноль сорок за метр. Да и длина в самый раз. Не наращивать же ее потом?
  'Ладно, - решил Стрелок. - Может, падальщики к завтрему достаточно очистят...'
  
  ЮЖНЫЕ ВОРОТА
  
  Спиралька на четыре оборота. Средняя.
  - У него таких спиралек с десяток, не меньше! - заявил Седьмой. - Сам, когда бумагу продлевал, поклонился презентиком. И не на четыре оборота, а на все шесть! А цвета какого был?
  Стрелок понял, что спрашивают про ската.
  - Черный.
  - Фу, не повезло. Каждый второй - черный. А шкура?
  - Четыре дырки...
  - И шкуру испортил. Значит, со всех сторон облажался. Живец, судя по ручке, накрылся, а не рванул?
  - Шок.
  - Ну-ну, с четырьмя дырками у любого шок будет, что у ската, что у живца. И где лежит?
  - Там же, за холмиком - не далеко, под скатом, я не переворачивал. По борозде найдешь, если надо.
  - Схожу позже на тухлятину со сменщиком. Возьмем мелкашки, похорончиков постреляем. Штаны принести?
  - Не надо. Они второго срока и с покойника.
  - Нищим бы впарил. Пара пива.
  - Вы уж сами. И постреляете и пивка. А мне опять в ночное, если днем тех уродов не возьмут, что в элетровозе засветились.
  В прозрачном пакете (выпросил у Каптера) вручил Стражам, что привезли живца, кисть со спиралью. Сопроводительную записку написать отказался, как и передать что-то на словах. Чего говорить-то? Начальник кисть увидит - сам поймет, что вышло. Знаток. Коллекционер, каких поискать. Может, и кисть из спирали выкручивать не будет, так и законсервирует, а потом еще и выставит под стеклянным колпаком - с него станет! Более обширная коллекция, говорят, только у Мэра, но тому по должности положено, да и Стрелкам он нравится. Но мэр свою коллекцию не особо ценит, то и дело отправляет экземпляры получше в Метрополию знакомым бонзам.
  Каптер жарил грибы на сковородке - первые раннелетние грибы.
  - Будешь?
  Это он скорее из вежливости. Восьмому не положено фамильярничать. Он не Первый, который делает что хочет. И даже не Второй, которому также многое позволительно. Но Стрелок и так бы отказался - помнит, как однажды от таких же аппетитных грибочков со Свалки покрылся сиреневыми пятнами. Хорошо разобрались тогда, не загремел в Карантинный Отстойник...
  Будто озяб под его взглядом - так пронзительно смотреть только Каптер умеет.
  - Ничего, месяц у меня еще есть! - заявил Восьмой с оптимизмом, которого не испытывал.
  - Так и будешь весь месяц живцов переводить? - спросил Каптер. - Воротчики засмеют.
  Стрелок верил, что засмеют. Уже по сегодняшнему поводу в баре у подножья будут зубоскалить. Расстроился... Конечно, не рассчитывал с первого же раза что-то стоящее взять, но все-таки... И живцов не любил переводить зазря. Следующий раз могут, запросто, даже симпатичного прислать, а от того... Или даже женщину - с них станет!
  Думать о таком не хотелось. Пятый ушел за холмы с одной, вот ржали-то, острили вслед. А как вернулся один и мрачный, так никто и спросить не рискнул, что у них произошло. И выстрелов не слышно было. Есть вещи, о которых не спрашивают...
  - Плохо инструктировал! - сказал Каптер.
  Стрелок сам понимал - что плохо. Но разве упомнишь все подвохи Свалки?
  Надо было ему руки связать за спиной, как Седьмой советовал, - запоздало думал он. - Тогда бы не потянулся как дитя за блестящей спиралью - побрякушкой ската.
  Помог Седьмому с разгрузкой... Щелкунчика завалил. Себе чуть поправил настроение этим выстрелом. Да и Седьмому, ведь записал на его счет - такова была традиция. (В накладе не остался - разбогател на один лишний заряд)
  - Пойду, вздремну пару часиков...
  
  Когда вдруг разбудили, да еще разом Шестой с Седьмым, сразу понял, что случилось нехорошее.
  - Пошли - побалакаем, - сказал Шестой, косясь на стены каптерки.
  Вышли...
  - Нет твоего ската! И живца нет!
  - Уже ободрали? - бестолково спросил Восьмой.
  - След двух ног. Босых! Получается, живец твой встал, да ушел со скатом на плечах. Просто-напросто, вот так вот - взял! и ушел! Ты хоть знаешь, сколько весит черный скат возраста на четыре спирали?.. Контрольку в голову не делал?
  - Скату? - растерянно спросил Стрелок.
  - Живцу! - заорал Шестой.
  Восьмой почувствовал, что ежик волос на его голове зашевелился. Кто еще может без кисти, с четырьмя дырками и скатом?
  - Лидер?!
  - Получатся, так, - подтвердил Седьмой. - Смотри - одного Лидера завалили на станции, по Голо раз десять показывали, я смотрел - на нашего он ни сколько не похож. Группу не нашли. Второй здесь. Тот и другой без группы. Значит, вывод такой - они могут и в одиночку выживать, без выводка своего.
  - Слушай, а анализотор-то в участке на него ничего не показал! - с жаром заговорил Восьмой Стрелок, - А анализатор-то у них новый, последней модели!
  - Потому что - Лидер! - убежденно сказал Шестой. - Лидеры они еще не то могут!
  И вдруг заржал.
  - Надо же! В кои веки Стражи живьем Лидера взяли, а не вычислили. Вот лопухнулись, так лопухнулись!
  - Кто еще в курсе?
  - Я, ты, Шестой... - стал перечислять Седьмой Стрелок.
  - С которым так удачно похорончиков постреляли, - встрял Шестой.
  - Еще, конечно, Каптер. Нищие о чем-то догадываются. Подкаптерный расспрашивал - что за суета сегодня, но ему не сказали. Внизу уже только слухи, сплетни. А мало ли сплетен со Свалки? Прикроем другим слухом - переплетутся и уже никто концов не сыщет... Надо только что-то ехидное выдумать, с подъебом. Очень правдоподобно неправдоподобное. Первый у нас на то большой мастак - загнет так загнет! От Стрелков же скрывать не будем?
  - Знаешь, что думаю? - заявил Шестой. - Не хрена тот Страж муниципальный Лидера не завалил. Если то Лидер был - всю б группу в два, максимум - четыре часа вычислили. И по сети давно объявили, что праздничное кострище на площади. А мэр, как всегда, первой сотне зрителей по банке пива от мэрии.
  - Хорошо хоть выспался? - спросил с ехидством.
  - Да... А что? - Седьмой почувствовал, что говорят не просто так.
  - Стражи еще одного живца приволокли. Видно, совсем неймется твоему новому приятелю - начальнику...
  
  ЮЖНЫЕ ВОРОТА, ПОПОЛУДНИ
  
  Со вторым живцом (слава богу не женщина! - облегченно вздохнул Восьмой) пришлось повозиться. Подросток, явно из криминала, стал права качать, грозить. Сыпал такими словами... Стрелок только жмурился и кривился мерзости словесной. Перед тем разглядел определил, что кто-то из новых, не видел еще таких, чтобы вплотную подшивали уши к черепу. Какая-то новая группировка место под солнцем выбивает. Значит, точно из отмороженных.
  Пара Стражей стояли рядом балбесами - видно недавно стали Стражами. Да и какой Страж со стажем, если только не проштрафился, согласится, не увильнет от сопровождения на Свалку и не подставит вместо себя новичка. И какой Страж вытерпит, что его будут крыть такими словами как... Стрелок даже сосредоточился, чтобы на всякий случай запомнить...
  Каптер не выдержал, вышел на лай, как был в фартучке и нарукавниках, молчаливый и видно, что злой.
  Злого Каптера Восьмой Стрелок видел только однажды, но тогда тот был пьян и злился на Луну.
  Каптеру лучше не перечить - злой он или добрый. Чаще всего он не злой, не добрый, а сосредоточенный. Но скажи хоть слово поперек, в Стрелках уже не усидишься, пойдешь пятые ворота искать. Только Первый может перечить перечить, или Второй, но тому только через раз дозволяется, не чаще.
  Взглядом попросил машинку у Стрелка. Стрелок обмер - думал застрелит молокососа, ищи потом ... А Каптер проверил нет ли патрона в стволе и с размаху рукояткой в ухо - не прямо, а наискось, срывая кожу. Ободрал качественно. Кровь так и брызнула, залила половину лица, закапала на плечо. Каптер же обтер машинку о фартук, не глядя, сунул в руки Стрелка и также молча пошел к себе.
  Подросток замолк, впал в стопор (то ли от невежливого обращения, то ли нежный попался). Пока взгляд у подростка плыл, Стрелок, на всякий случай, воспользовался моментом - перевязал тому руки за спину, да еще и локти стянул дополнительным ремнем.
  Стрелку плевать было, убил ли, замордовал кого подросток, явно из начинающих отморозков, снасильничал ли над дочкой Потомственного Гражданина (Стражи безгрешного не пришлют). А может, идейный? Из тех, кто руководить стремиться, направлять?
  - Скорее - последнее, - решил для себя Стрелок. - Слишком уж много острой ненависти в глазах.
  Подросток внушал опасение. Тут и нищие проводили хмурыми взглядами, будто это они, а не Каптер сейчас пыталися состряпать квартальный отчет.
  'Эти-то чего? - думал Стрелок. - Вроде, ладили...'
  Стрелок, когда вел нового живца к блоку, еще какой-то частью души надеялся - розыгрыш.
  Восьмых часто 'разводят', но обыкновенно только первый год. То холостые тайком перезарядят, подсунут на контрольных стрельбах. Но с ним такое не прошло, он же служил, оружие знал, по весу понял, что пули дутые и также незаметно перезарядил. Вот у всех глаза на лоб полезли, когда он 'холостыми' бегунов завалил. А уж со стандартной амуницией как разводили... Тут и (когда по срочному вызову всех Стрелков на военный мусор собирают) калоши вместо стальных вдруг водолазные-свинцовые от устаревшего войскового комплекта 'Трехболтовка', и прорезированные штаны с игривым разрезом сзади, и... Давно не веселились Стрелки - могли соскучиться. Но, уже подходя, понял, что вряд ли...
  На прошлом, старом мусоре - те, кто поверху его продвигаются - след свой не скроют. Он выцветший, а чуть зацепишь где, темную сторону приоткрывает. Вот след самого Восьмого виден (туда и обратно), как легко не пытался ступать, все равно. Вот Седьмой с Шестым шли, тоже осторожничали - это что б могильщика не спугнуть. И от борозды держались в стороне, что похвально. Из свежей борозды всяк может свой глаз высунуть, а ты и не заметишь. И по следу видно, что обратно Шестой с Пятым уже не шли, а бежали зигзагом, друг дружку страхуя. Даже борозду, начхав на все, пересекли не раз, что уже глупо. Похоже, прохватило зрелище до печенок...
  Теперь Стрелок больше внимания уделял самому блоку - это он создавал основную вибрацию вниз. Икс (если здесь конечно где-то поблизости был Икс) должен был сначала вынырнуть на его пути, а потом, поняв, что обманулся, отреагировать на живца - второй вибратор. В отличии от подростка Стрелок даже в калошах ставил ногу легко, без шлепка, мягко перенося свой вес - как бы 'плыл' по мусору...
  Второй живец, со злости ли, а может от шока, отволок блок много дальше, чем Стрелок рассчитывал. Блок разрыхлял наносной верхний слой, открывая иногда любопытные предметы прошлого...
  Но выдохся. Да и Стрелок чувствовал, что устал. Отцепил. Благополучно вернулись обратно. Редкий случай. Пустой день. Попросил Каптера запреть подростка 'до завтра'.
  - И куда пойдешь? - спросил Каптер.
  - Сейчас в ночное, в оцепление, тревогу-то еще не отменили.
  - Нет, я про живца.
  - Завтра с утра, если в оцеплении вздремнуть удастся, вниз поведу, на Обводной канал - порыбачим. А что?
  - Ничего, - сказал Каптер.
  Если уж пошла полоса - жди неприятностей. Команды стрелков притираются годами. Кто по каким-то причинам выбывает, уже заранее известно - кому быть Восьмым. Только Восьмым. Выбывает Пятый - Шестой, Седьмой и Восьмой сдвигаются на ступеньку вверх. Кандидатура стрелка-Практиканта (будущего Восьмого), обсуждена многократно. Кто всегда на виду, так это практикант. Поздоровался не бодренько, пивом Стрелка в пабе забыл угостить - шансы падают. А уж стрелять должен - на голову лучше всех. Обойти практикантов с других ворот. Часто им соревнования устраивают. Оказался последним, считай, выбыл из кандидатов. Восьмой почти год в практикантах ходил, и весь год лучшим считался. Зато у лучшего право выбора ворот. Два раза очередь пропускал, чтобы только на Южных оказаться.
  Южные ворота до сих пор считались самыми благополучными. Два года стаж Восьмого. Два года как на должности, и не одного серьезного ЧП. Только мелкие неприятности - так как, потеря двух пальцев на правой ноге (очень тогда повеселил остальных стрелков), но это еще когда ему казалось, что стальные галоши сильно стесняют движения. Тогда Стрелок еще жутко боялся промахнуться. Теперь не боялся. Промахнешься - одной тварью на Свалке становится больше, а у Каптера одним чучелом меньше - только и всего. Свалка большая - всех примет. Лишь бы в панике не рванула в сторону периметра, где сортировка и нищие. Наведет шухеру - не расхлебать.
  Плохая это примета, когда нищего пристрелишь. Для все ворот плохая. На Западных, как раз подобная ситуация была у ихнего Восьмого. Крупные неприятности - две недели за свой счет! Стрелки к дурацким промахам строги. Влетел, так влетел, не позавидуешь. Еще и смешки, остроты со стороны других бригад.
  И почти позавидовал отморозку. Ему-то теперь все равно. Он со своей судьбой определился...
  Живцу-смертнику только два варианта - гореть или быть сожранным. Но про второе ему не только не говорят, а даже обнадежить стараются, оставить лазейку - шанс. Для того и штаны двойные, и калоши, и инструкции - как себя вести в тех и иных ситуациях. И обещания вытащить, если что, а потом и отпустить на все четыре. Все для того, чтобы живец хорошо выполнил свою работу. Они и стараются...
  Но как Арестант ушел, даже если и Лидер он? Без калош, да еще и с дырками в шкуре...
  Решил проведать нового живца. Свои полпорции оставил, чтобы отнести - отношения наладить. Спросил у Каптера ключ, отпер первые, глухие двери в сварном вагончике, что перетаскивали с места на места на полозьях - половина под склад, половина под временную кутузку. Подросток дрых, свернувшись калачиком. Просунул сквозь решетку палку потолкал - не шевельнулся. Толкнул сильнее - упал с топчана, очень неправильно упал. Позвал Каптера.
  - Готов! - сказал Каптер. - Давно, уже закоченел.
  - И что теперь? - испуганно спросил Восьмой. - Это уже второй за сутки!
  - Что? - делово переспросил Каптер. - Докладывать! Пусть третьего присылают...
  
  Начальник Стражи неожиданно приехал сам, орал, брызгал слюной на Каптера. Потом подошел к Восьмому (тот на всякий случай вытянулся в струнку, руку убрал подальше от машинки, чтобы охрана не нервничала, да самому не было искушения)
  - Скажи, я что - идиот? - вкрадчиво спросил Начальник.
  - Нет, - сказал Восьмой - не бесстрастно, а как можно убедительней, но стараясь не смотреть в глаза.
  - И даже на него не похож! - сорвался на крик Начальник.
  Когда тебе что-то внушают на таких повышенных, то ни с одним капралом лучше не спорить. Это Восьмой еще по службе усвоил, тем более, что каждый капрал традиционно весом тяжелее - пайка у них другая. Начальник же неказист, даже плюгавенький, соплей перешибешь, но все равно весу в нем - ой как! Не живого веса, конечно, а начальнического...
  - Я - не идиот?
  С начальством лучше не спорить, даже по провокационным вопросам. Потому Восьмой выслушал все то, что положено выслушать в подобных случаях. Больше всего опасаясь нервно улыбнуться - что за ним водилось - давний след одной контузии. Видел, как Каптер, пристроился поближе и показал из под передничка кулак. При Каптере не улыбнешься. Даже нервно не получится.
  С господином Начальником сопровождающий был - очень странный. Восьмой бы решил, что полная копия того, что у них в вагончике умер, тоже молодой совсем, но вроде бы чуть, поморщинистей, но опять же с пришитыми к черепу ушами. И глазами прожигал Каптера и Восьмого. Больше всего его, Восьмого, как ему казалось. Если до этого и думал - почему столько шума из-за какого-то живца? - то, натолкнувшись на этот взгляд, думать об этом перестал. Само собой, улыбаться расхотелось.
  
  ПРЕДМЕСТЬЕ, СТАРЫЙ ЗАВОД, ВЕЧЕР
  
  Одно дело корочки открывать, другое справку разворачивать.
  - Уже трепаться начала на сгибах, - подумал Стрелок, предъявляя ее очередному патрулю. - Надо в пластик ее упаковать, а то за месяц...
  И тут же ругнул себя. Будто действительно еще месяц собрался живцов переводить!
  - А ополченцев видел? - говорил Однокашник. - Из резерва муни...?
  - Видел.
  - Давно ли их заставляли спарывать лампасы, которые им напрочь не положены? А сейчас посмотришь - опять в них красуются, орелики.
  За время дежурства он надоел Восьмому хуже клубня мкхота, вторые сутки парившегося в котле.
  - Того и гляди фуражки с кокардами наденут... - искоса поглядывая на Стрелка, продолжал зудеть Однокашник.
  - Ну, это ты брось! - взъярился Восьмой. - До такой наглости даже пьяный отморозок не додумается.
  Их пост охранения в этот раз выставили еще ближе, уже к самому подножью Свалки, совсем недалеко от родных ворот. Стрелок даже решил, что не будет возвращаться домой, а опять соснет наверху, в сторожке с амуницией.
  Можно и здесь соснуть, если правильно смену распределить. С сомнением посмотрел на приданных в его распоряжение резервистов. Вот этот все равно будет дрыхнуть - что с ним не делай - ополченец из профессоров. В прошлый раз хотел с человеком умно побеседовать, а оказался скучнейшим человеком и даже профессорство свое заработал за скучнейшие вещи - какое-то колдовство с цифрами.
  Однакашник же балабол. Для серьезного дела не приспособлен. По счастью, серьезных дел не ожидалось.
  - Я первый дрыхну! - заявил Стрелок...
  
  ПРЕДМЕСТЬЕ, БЛОКПОСТ НОМЕР 14, НОЧЬ
  
  ...Ну, точно - в другую сторону! - удовлетворенно подумал Стрелок, следя, как Каптер неловко нагибается над ополченцем с ножом в руке. - Не показалось тогда, не пьяные глюки...
  Сколько времени голову ломал, видел ли, нет, пригрезилось ли - поддали тогда все крупненько - но когда вышли отлить, Каптер глянул на луну, потом разозлился неизвестно чему - стал метать в нее чем не попадя, сперва бутылкой (хорошо пустой), потом всяким мусором, ругался страшно - видно было, что чем-то она ему досадила по жизни. Что ж, бывает... Стрелок не расспрашивал - чем досадила. Тогда-то и показалось Стрелку, что левая рука Каптера гнулась в локте одинаково на обе стороны. Это удобно, конечно, но и сомнительно.
  Хотя и сомнительно, что видел - поддали-то хорошо...
  Все-таки действительно во все стороны, - удовлетворенно подумал Стрелок, готовясь потерять сознание. - Не показалось, спьяну. Лидер он? Или кто другой? А в группе кто? Второй каптер? Тот, что на выходе? Ведь тот и правда, ну, урод уродом. Но вряд ли, он - расстояния и смены разные, а они расстояния не любят, группой стараются держаться. Кто-то из нищих? А что? Удобно. Ведь иные и ночуют там же. Хорошие вагончики у Южных ворот Свалки - кованые, в таких можно ночевать, если шум на нервы не действует.
  А на урода ни сколько не похож! - думал с сожалением. - Многие вокруг большие уроды. И внешние и внутренние. Причем, почему-то все больше... внутренние. Жаль, что не похож, не так обидно было бы. И горло режет не правильно, не по человечьи. То есть слишком по человечьи - неловко. Послужил бы как я месяц-другой, научился бы....
  Ну, кто ж так режет! - едва не заорал ему. - Сейчас же булькать начнет! И больно, и помирать долго. Ведь не... не надо так...
  Странно это - когда орешь, а не орется, шевельнуться не можешь, да и не хочется...
  
  
  4. 'Уроды'
  
  ОТСТОЙНИК
  
  ...Голова раскалывалась. Пытался вспомнить, но от этого прошлась только новая волна головной боли. Сухость во рту, горло саднило, будто застрял в нем ежовый слизень. Был гол. Где это так перепили?
  Судя по запаху - на Свалке... Голым на свалке?! В испуге сел.
  Свалка была и справа, и слева, и даже вверху. Будто внезапно стал маленьким и провалился в воронку...
  Отстойник!
  Голый. А на руке от кисти до локтя лепилась противная зелень! Нити шевелились...
  Почему в барак?! За что - в барак?! Могли бы оттяпать руку! Извинил бы. Понял. Зачем в барак?..
  Тут заметил еще - на бедре... и на щиколотке...
  Все! Амба! Отбегался Стрелок.
  Странно, но с этой мыслью пришло успокоение. Даже любопытство появилось - а дальше как? - и как скоро это дальше?
  Огляделся. За вторым периметром никогда не доводилось бывать. Все интересно...
  Первый Стрелок был единственным, что за обозримую историю Свалки, попав однажды в Отстойный Барак, вышел из него. Потом прошел все круги ада многочисленных анализов в Центральном Городском Каратиннике и не только не тронулся психикой, но и ...
  Но это давно. Тогда еще не было такой напасти, как 'огненная трясучка', сжирающая человека за пару часов, от которой его сперва просто лихорадило, тело покрывался волдырями, будто от солнечных ожогов, потом ожоги углублялись, чернели, далее - бр-р!.. Не было тогда и 'Семичасовой пляски всех святых'. Уже семь раз - бр-рр!
  Стрелка передернуло. Зеленуха, по сравнению с другими - семечки, пока насквозь прорастешь, время есть. Задрал голову.
  Двойная колючка под током, 'будка-предбанник', куда, по идее, должен выйти выздоровевший (на памяти Стрелка такого не было ни разу). Квадрат нейтралки, где раз в несколько дней оставляли ящик с продуктами и разовые канистры с водой.
  - Ночью утянут! - говорил Каптер, самолично цепляя карабин тросика.
  У второго поста он снимал перчатки и бросал их обратно за ограду. Перчатки были из биорезины, под прямыми солнечными лучами должны были истлеть за несколько часов. Но поскольку почти все время над Свалкой (за исключением зимнего периода) стояло облако испарений, процесс распада затягивался на несколько дней.
  О Стрелках неожиданно подумал с теплотой. Не за электороколючкой бросили, не за сеткой, а под крышу заволокли - дверной козырек. Когда такое было? Тащили на куске пластика, но в дверном проеме лист застрял. И все ж таки, на полкорпуса умудрились впихнуть в двери барака - на большее ни у кого бы духу не хватило! Будто видел, как они парились в свой душной прорезине. Потом под горячим кислотным душем, матерясь и обжигаясь, голыми руками спешили сорвать с себя спецодежду и быстрее проскочить на дезинфекцию второй очереди, где опять-таки мылись уже не столь едким, но не менее вонючим мылом...
  Восьмой задрал голову, пытаясь разглядеть, торчит ли голова у края. На фоне рассвета такое можно сразу заметить. Это внизу, в котловане еще сумрачно. Будто вымерло все... Посидел, дожидаясь, пока край света спустится в котлован до самой низкой отметки. Слушал звуки. День был пустой, не разгрузочный, Свалка жила собственной, не тревожной жизнью. Где-то со скрипом, будто пытался глубоко вздохнуть огромный человек с больными легкими, проседал мусор. На одной ноте тоскливо и надоедливо орал Лизоблюд, у которого явно затянулся брачный период.
  Хорошо в выходной на Свалке. В такие дни обычно Каптер прослушивал Свалку - дежурный Стрелок с машинкой наготове и нищий с коробом бутылок сопровождали. Шли вдоль границы последней отсыпки. Каптер указывал - здесь! Нищий вкапывал бутылку, чтобы граница жидкости в ней была точно с уровнем присыпки, услужливо вставлял в горлышко шланг. Каптер второй конец с воронкой прикладывал к уху. Слушал. Иной раз долго слушал. Никто не шевелился, боялись даже переступить с ноги на ногу. Иногда сдвигались и снова закапывали - уже новую, а ту бутылку оставляли с вешкой - чтобы легко найти. Иногда ходил слушал долго, иногда почти сразу же прыскал краской с пипетки - отмечал место. Тогда уже Стрелок тянул из-за пояса специальную машинку с длинным дулом, приставлял к отмеченному, смотрел на Каптера. Тот жестами указывал - на сколько поправить угол, потом едва заметно кивал. Машинка была однозарядная с усиленным зельем и даже не пулей, а очень острым и жутко дорогим дротиком. Панцирника прошивало насквозь. Восьмому было особенно интересно, когда панцирник уходил не вниз, волоча за собой буй, рыхля и разрезая специальным тросом, а как бы выныривал вверх. Напоминало, как в детстве любили бросать о воду камни, а те подпрыгивали, оставляя за собой радужные масляные разводы... Чтобы откапать и перетащить панцирника, требовалось уже несколько человек. Нищие шли охотно. В бар шла только подхребетина и верхний хитон, остальное доставалось им. Восьмой почувствовал, что проголодался.
  Из стены мусора голодно сверкнули чьи-то глаза. Какая-то мелочевка, но Стрелок машинально пошарил глазами - чем отбиваться. Кругом будто вылизано. Правильно. Когда ставили барак, все по кругу заливали быстротвердеющим пластиком.
  Осторожно заглянул в проем, готовясь, если что, отскочить. Ишь ты! Прямо от дверей даже плитка уложена - роскошно живут. Зашел, привыкая к полумраку. В дальнем углу барака были свалены мумифицированные, залитые антисептической пластмассой тела. Пусто, затхло. Покрывшаяся бурой органикой, оцинкованная ванна - должно быть, та самая в которой некоторое время просуществовал бедолага, у которого потек позвоночник. Подошел ближе, на всякий случай, прищурив один глаз, опасливо глянул внутрь...
  - Не до чего не дотрагивайся! - неожиданно услышал за спиной.
  Вздрогнул. Обернулся. Не сразу понял. Голос исходил откуда-то снизу, почти от пола. Покрылся холодным потом.
  Потом увидел дыру, из которой торчала голова. Обыкновенная женская, только с паутиной на коротко стриженных волосах, и лоб чуть испачкан.
  Голова на мгновение исчезла, вместо нее рука шлепнула бумажный пакет на пол. Снова вынырнула. Та же самая - женская! - не ошибся. Тут и сама полезла наружу. Нормальная женщина, без патологий. Самая, что ни на есть, обычная. Только в мужских штанах, которые им носить не положено. Но Стрелку сейчас было не до чужих штанов.
  - Не подходи! - заорал Стрелок, и привычно руку бросил на рукоять, но вместо того звучно шлепнул себя по голому бедру.
  Нехорошо получилось. Некрасиво. Двусмысленно.
  Тогда руку перед собой выставил, ту, что с зеленым наростом. Потряс.
  - Не подходи!
  Теперь точно должна была, если не завизжать, то шарахнуться прочь. А она сделала то, что никак не ожидал. Шагнула вперед, схватила обеими руками о зелень и дернула...
  Пс-с-с!
  Зелень оторвалась. Не то чтобы больно, но ошпарило. Стрелок на руку уставился... Ни следа зелени! Думал, сейчас же кровь пойдет с того места, где мерзость лепилась, но только розовую кожу видел и слегка зудело, но это могло и оттого, что волосьев на руке поубавилось.
  Женщина небрежно водоросли в сторону отбросила. Вернулась к люку, подняла пакет.
  - Штаны одень!
  Пакет ударил в грудь и упал на пол.
  - Какой ты, право... - сказала Женщина, потом подобрала слово и убежденно бросила:
  - Неуклюжий!
  
  ОТСТОЙНИК, НИЖНИЙ УРОВЕНЬ
  
  Отдыхали. Стрелок тупо молчал, не спрашивал - куда спускаются, в какую 'тар-тара-ры'. Отстойник означал конец всему.
  Снизу тянуло теплом, будто в парную спускаешься. Стены колодца неровные - грубо, неумело (явно по дилетантски) залиты холодным жидким стеклом-пенкой, вдобавок и без прокладок изолятора - наплывы крошатся. Долго такие стенки держать не будут. И опять-таки крошка стеклянная - пыль! - она для легких очень вредная...
  Стрелок как поймал себя на этой мысли, так с ним чуть истерика не случилась. Надо же! О вредностях удумал в Карантинном Отстойнике!
  Остановился, вцепился в скобы и ржал до слез, хотя баба эта сверху принялась ему едва ли не на голову садиться и кисти ногами давить. Сейчас, когда сверху наседала, Стрелок даже рад был, что она в штанах.
  Спустились. Просторно стало. Только еще жарче. И светло. Хитрые лампы понатыканы - неровно без системы. Стрелок знал такие. Из Метрополии, разумеется, товарец. Хорошие лампы, но дорогие. И все потому, что им энергии не надо. Лет десять, поговаривают, могут гореть без дозаправки. Точно ли, десять лет, никто не знал. Недавно их завезли. Уже горящими. Тут еще большая часть груза пропала - думали свои, но очень уж мэр бушевал. Неделю всех на розовой тревоге держали. Вот, значит, где лампы-то. Хорошие лампы, но, как и все хорошее, не без дури. Включить-то включишь, но выключить уже - фиг! Так и будут все десять лет гореть. Если не врут, конечно...
  Надо же - чудеса, да и только! Отстойный барак под охраной, двойной колючкой окружен (одна по низу, вторая вверху по краю), еще и ток пропущен от дураков и нищих, зараженным велено не высовываться - приказ стрелять без предупреждения, а... А зараженных то - нема! А под бараком - сеть ангаров! Потолок, голову закидывай. Охренеть можно... Умели раньше строить. И это даже не бункер подземный. Уж бункеров Стрелок в своей жизни перевидал всяких. Обыкновенный старый, засыпанный мусором завод. Еще одна легенда воплоти. Такой только у Черной плеши сохранился. Но тот сильно порушен.
  Огляделся. Семь морд, если и женщин считать.
  - Я - Слухач! - сказала женщина и поочередно стала представлять всех, кроме девочки-соплюшки, что безразличная ко всему, сидела на корточках и двигала карточками, пытаясь составить какой-то узор.
  - Мастер, Хамелеон, Лекарь, Лунатик...
  Следующего - толстячка с отвисшими щеками - женщина, называющая себя Слухачом, внезапно ударила в живот. Сильно ударила.
  - Желудок...
  - А это... - она кивнула в сторону Стрелка и сделала паузу:
  - Неуклюжий!
  - Я - Восьмой! - сказал Стрелок и не понял, отчего вдруг все замерли...
  
  СЛУХАЧ
  
  - Я никогда не выращивала Лидера. Я сама - Лидер! - сказала Большая Мама.
  Это был редкий случай, чтобы вот так разговаривать с Лидером чужой группы. Впрямую Лидер обыкновенно говорил только с Лидером. Слухач поняла, что акции ее повысились. Не хотелось только думать, каким образом сейчас Большая Мама связывалась с ней через своего Слухача. Ее Лидер, когда хотел пообщаться с кем-нибудь из Лидеров напрямую, всаживал в нее свой... Хотя нельзя сказать, чтобы Слухачу это не нравилось.
  - Хамелеон не нужен? - вкрадчиво спросила Большая Мама. - У меня Хамелеон подрастает - и мальчик. Хороший мальчик, послушный.
  'Надо же, - расстроилась Слухач, - Как это быстро слухи разносятся...'
  Не вслух расстроилась, не ментально, а глубоко в себе. И сообразила - не новость, что Слухач в группе Хамелеоном не доволен. А новость, что это тот самый Слухач, что раньше Лидером помыкала, а уж теперь-то... когда новый Лидер малолетка...
  - Нет! Хамелеон у нас хороший и здравствует! - это она нарочно произнесла не бубня, даже в голос... и не избежала искушения покоситься на Хамелеона - пусть знает!
  Сколько шансов у группы выжить с Лидером-малолеткой? Слышал ли кто раньше, что Лидеры бывают малолетними? Да еще не мужского пола!
  Лидер осознает себя Лидером, только когда он в возрасте. Это общеизвестно, доказано. Лидер может получиться только из Отверженного. Но сначала ему придется осознать, что он Отверженный. Научиться ненавидеть. И доказать это на деле...
  Тем не менее, факт остается фактом, девочка - Лидер. Она сцементировала, не дала распасться, сгинуть группе. И пусть это произошло неосознанно, но без нее ветер уже сдувал бы их пепел с площади...
  Странные времена настали - новые, беспрецедентные. Приходится пересматривать едва ли не основу. Во всех группах сейчас Лидеры головы ломают, а головы Слухачей болят от напряжений экстренной ментальной связи.
  Раньше ясно было. Все как по полочкам.
  Без Лидера группа гибнет сразу.
  Без Слухача, Лидер не получает информации, помощи от других групп, начинает делать ошибки, и группа опять-таки долго не протянет.
  И без Мастера это будет делом времени.
  Конечно, дольше всего группа просуществует без Хамелеона, Лекаря, Желудка и Лунатика, но шансы на выживание, даже при потере одного из них резко падают. А двух - трех? Раньше и думать о таком не хотелось.
  По счастью, существовало Убежище, где неполная группа могла отсидеться, до тех пор, пока ей не передадут недостающее звено из питомника Большой Мамы. Пока не соберется полное гнездо.
  Но Лидеров никто никогда не выращивал!
  Кто такой Лидер, по большому счету? Координатор. Универсал. Знаток, удерживающий кучу сведений в своей голове, и умеющий мгновенно извлекать нужные в экстремальных ситуациях. Еще он психолог. Без этого просто невозможно управлять группой. Стратег, но до времени бесполезный. Как, впрочем, и все члены группы.
  К кому ближе всего Лидер?
  К Мастеру и Слухачу.
  Кто такие Слухач и Мастер?
  Окно в мир и Руки...
  Слухач прослушивала окружающее, и все больше мрачнела. Совсем сдурели Лидеры. Явно от переизбытка знаний. Хорошо еще в этих знаниях не проскользнул слушок о том, насколько связаны между собой... Слухачи.
  Лидеры жадны до редких знаний. Они зарываются в книги и буквально трясутся, если узнают, что где-то можно найти редкий экземпляр - особенно служебную инструкцию закрытого типа.
  'Вот, кстати, на этот крючок их и можно ловить, - не ко времени подумала Слухач. - Надо будет обдумать эту мысль. Потом... Позднее...'
  Лидеры обладают энциклопедическими знаниями той области, что требуется для выживания. Знания Лидера со стажем огромны.
  И еще Лидеры - убийцы.
  Стрелок тоже убийца. Потому он и здесь...
  
  КАПТЕР
  
  ...Каптер был странный, не похожий на себя, доброжелательный, что ли? Будто отпустила его какая-то жесткая струна. Словно стержень из тела выдернули. Каптер вроде даже меньше ростом стал.
  Стрелок бы сказал:
  - Каптер поплыл!
  Это он сказал, если б был в кругу таких же как он Стрелков, сидел в баре, и наверняка был уверен, что никто не стуканет... А сейчас не знал, что ... Робел по привычке, но словно меньше. Но все ж таки решил воспользоваться моментом, спросить:
  - Отпустишь?
  - Вот в чем трудность, - сказал Каптер. - Зеленуха на сегодня считается неизлечимой. Ты умер. И кремирован. Вернее, не сам ты, а одежа и вещи. Считай - символ. Это потом тебя кремируют по настоящему вместе с бараком - когда придет время. Но это не скоро еще.
  Умеет найти успокаивающие слова Каптер...
  - Кстати, квартирку твою выжгли со всем содержимым. Так положено - сам знаешь. Все были на твоей 'условной кремации'. Честь по чести проводили. Как обычно. Третий с Четвертым упились в усмерть, пришлось отгулы давать, да вызывать Стрелков свободных смен Восточных Ворот.
  Каптер в глаза не смотрел, избегал.
  - Ты не переживай! И девять дней отметим, и сорок будем отмечать, если конечно сам вдруг торжества не испортишь. Хорошие люди соберутся...
  Стрелок слушал, разинув рот.
  - Кстати, одноклассник твой был. Да, жив он, жив, не удивляйся. Правда, шеей теперь не крутить не будет - голова набок, да, похоже, так и останется. Швы дурные. Ваши лекари, не в пример нашим, много хуже. Живец твой, так удачно тобой дырявленный, слабоват пока для подобных дел, да и с левой руки...
  Каптер говорил долго, старательно. Никогда не видел, чтобы Каптер был таким словоохотливым, смуетливым. Про нового Восьмого рассказывал. Говорил, все сошлись, что старый лучше был. Будто бальзам на душу лил. Но Стрелок себя удовлетворенным не чувствовал.
  - Где я? - спросил Стрелок.
  - Цех по переработке древесины. В округе лес рос... Не хмыкай - не мистика, не легенда, в самом деле - Лес.
  Восьмой и не думал хмыкать, слушал рассеянно. Легенду про лес он уже слышал неоднократно. Приевшаяся легенда. Про хвощи, которые вовсе не хвощи.
  - Это еще до того было, как свалка стала Свалкой... с большой буквы. Часть цехов уцелела под мусором, не обвалилась. Раньше строили на совесть - литые металлоконструкции, да и бетон высшей марки, а не сборные коробочки, как сейчас.
  - Зачем?
   Каптер наверняка понял, что спрашивает не про завод, ускользнул от ответа.
  - Позже... Слухач тебе сама разъяснит. Когда сочтет нужным... Ты о пропавшем Сафари слышал? - спросил Каптер. - Бойня! Хотя ты тогда еще голышом был, откуда тебе знать.
  Восьмой промолчал, потом поинтересовался насчет 'отмороженного'. Каптер понял не сразу.
  - Ну, тот, которому ты моей машинкой в ухо двинул.
  - А... им сейчас Шестой занимается. На зорьке решил твою идею реализовать - очень господин Начальник настаивали, вот Шестой и вызвался.
  Стрелку стало обидно. Проводил до створа. Задержался, задумался. Сразу же за спиной нарисовалась Слухач.
  - Хотя мы все там продезинфицировали - все-таки не выходил бы на поверхность - кто знает.
  - А новые инфекционные?
  - Каптер предупредит - встретим.
  - Встретите?
  Слухач выразительно прищелкнула языком.
  Стрелок постеснялся уточнять. Чего уточнять, не сами же инфекционники в пластик заливаются и складируются у дальней стены барака. А подробности? Стрелок давно уже перестал интересоваться подробностями подобных дел. Еще со службы. Особенно когда сам в подобных делах поучаствовал.
  Спросил про Каптера. Кем он их группе приходится? Если Лидер, то как они выживают на таком расстоянии от него? Слухач вдруг разозлилась. Орать начала:
  - Каптер - бывший! Кругом бывший! Отсек себя от всех, когда группа его погибала. Сгоряча ли, с испугу, но отсек полностью. Ни одной нити к нему не тянется. Какой это Лидер, который Слухачей не слышит! Никто он сегодня! Пустое место!
  Стрелок слушал и на ус мотал. Что-то сильно Слухач злиться. Знать, не столь 'пустое место' Каптер, либо было что-то у них раньше...
  - Значит, Каптер - не Лидер? - переспросил Стрелок.
  - Каптер - такой, какой ты!
  То есть - человек, - осторожненько подумал Стрелок и тайком глянул на Слухача - не прочла ли?
  Похоже, что в этот раз нет, раз в физиономии ничего не изменилось и по голове его не огрели. Впрочем, он сейчас при машинке, и Очень Нужный Им Стрелок. Почувствовал законную гордость. Совсем такую же, когда первые нашивки получал, и номерной брелок отличия на грудь вешали. Правда, когда закапывали таких как он волонтеров, брелки снимали и бросали в ту же самую коробку, из которой потом награждали. Интересно - сколько болотных егерей до него этот брелок таскало?
  Значит, выводы: Каптер раньше имел гнездо, но ему его повыбили, а связи отсек, чтобы нового гнезда не создавать. Он еще и однокашника его плохо зарезал, чтобы откачать смогли. Нарочно, похоже. Не верится как-то, что глотки разучился резать... С уродами заигрывает - это понятно. Не заигрывал бы - давно холодным был.
  Стрелок собирал информацию по крупинкам. Снова осторожно глянул на Слухача, но спокойней - знал уже, что ненаправленную мысль ей не прочесть.
  Вверх посмотрел, на высокий темный свод - неуютно как-то... Зябко подернул плечами. Вот сдвинут ворота, конец придет Отстойному бараку. И заводу под землей конец. Заложат термический заряд, выльют несколько цистерн концентрата, чтобы растворил все, что можно. Потом, на всякий случай, еще термита - заплавят все. Жидкое озеро. Покипит, погорит, застынет. Процесс привычный, отработанный - все по инструкциям.
  'Жаль, что такая прорва продуктов погибнет. Сейчас на Черном рынке... - размечтался, расслабился Стрелок...'
  - Не пропадет! - будто кольнуло в мозг. Покосился на Слухача - та смотрела внимательно.
  Вслух, что ли сказал?
  - Знаешь, сколько нищих погибло на Свалке? - спросила неожиданно. - Хотя бы в этом году?
  - В мою смену двое.
  - В твою смену меньше всего. А смен восемь! Понимаешь - восемь! А ворот?! А сколько не погибших, а калеченных?
  - Да, вот и недавно один обе кисти потерял, - оживился Стрелок.
  - Кисти - ерунда, - отмахнулась Слухач, - кисти ему Лекарь нарастит. А вот как вспомнить...
  И тут она принялась вспоминать. Но Стрелку стало не до ее воспоминаний. То есть, как это - кисти обратно нарастит? Это что? Пришьет что ли? А от кого тогда отрежут? Вряд ли от другого нищего - смысла нет. А из прочего более всего ласты с крючками от Л-зубатки подходят. Ими и хватать можно и плавать. Удобная штука. Но тут он представил человека с такими причиндалами и скривился.
  По счастью Слухач в это время трепалась о невосполнимых потерях среди уродов, и кривота Стрелка оказалась - как там говорится? - в дугу.
  А что если голову нарастить к туловищу? - никак не мог успокоиться Стрелок. - Или туловище к голове? Хотя, пожалуй, не успеют. Что голове без туловища, что туловищу без головы - все одно кирдык.
  Нет, не успеют, - еще раз с сожалением подумал Стрелок и неожиданно для себя пожалел уродов.
  Слухач что-то уловила. Или ей показалось. По-новому взглянула на Стрелка.
  - А вот как вспомнить, что на Западных и Северных Воротах одновременно по Слухачу погибло?! Ты хоть понимаешь, что Слухачи не каждый год рождаются?
  Стрелок вообще не понимал, как рождаются Слухачи, Желудки, Хамелеоны и им подобные, но расспрашивать и уточнять почему-то не хотелось. Кто их знает, может они яйца откладывают, как те самые лехидны?
  А может даже сумчатые они! Хотя... - он посмотрел на Слухача, - не похоже. Вот бы раздеть и посмотреть, чем она от людей устроена?
  Тут мысли его переключились совершенно в другую сторону. Интересные стали мысли. Как у ихнего полу что устроено? Правда ли, как говорил Шестой, 'то самое место' даже зубы имеет? И если вдруг что не по ней, так она мужской особи - чик! Вот сейчас просто идеальная возможность спросить, но почему-то боязно.
  Ладно, в другой раз, если не сожрут, - опасливо глянул. - Конечно, тогда-то Шестому никто не поверил. Как это так? Да, к ним же ни одна особь мужского пола и на выстрел не подойдет. Даже, если эта особь - есть окончательный урод. Течка ли, нет - фиг кто рискнет! Но, вишь, как оно оборачивается... Раз они заново умеют кисти отращивать, то другое, пожалуй, и попроще будет. С костями возни нет. Интересно... Тогда все меняется. Тогда все становится на свои концы. Вот бы ребятам рассказать!
   - Что-то спросить хочешь? - Слухач смотрела внимательно.
   Восьмой вздрогнул. Зарделся. Промямлил что-то невразумительно. Про то, что не все ему по жизни везло, и не все ему в этой жизни нравилось и нравится.
  - Не понравилось?
  Тогда решился сказать в прямую.
  - Толстячка вы своего избиваете, кому не лень, и все норовите в живот пнуть. Даже, видел, ногами!
  Стрелок уже неоднократно наблюдал, как все кому не лень, походя, били толстячка. А Лунатик так и вовсе, каждый раз подпрыгивал и носком ноги в брюхо! Мужчина с обвислыми щеками хныкал, но не убегал, даже не пытался увернуться.
  Слухач заразительно засмеялась.
  - Ой, не могу!
  Повалилась на пол, будто у нее начались колики.
  В ангар ворвались Мастер и Лекарь. Узнав в чем дело, Лекарь также уселся на пол и стал всхлипывать от смеха. Мастер привалился к стене, лица его не было видно. Постепенно собралась вся группа. И, казалось, что уже весь ангар гудит, заполняясь смехом. Смеялся и сам толстячок, вытирая слезы со щек.
  Наконец, Слухач пришла в себя, отдышалась и уже серьезно сказала Стрелку:
  - Если его не бить, он умрет.
  И добавила:
  - А бить надо по животу.
  - Знаешь, почему бьем? Закисел надо постоянно шевелить. Зато он в отличие от нас может жрать все! И жрет!
  Вспомнила, как Лидер с Мастером еще совсем недавно привязывали Желудка к стулу с дыркой, пихали снизу бак и заставляли жрать дробленую пластмассу разных видов, в определенной, понятной только им последовательности.
  Подумала, стоит ли рассказать, как Желудку во время последней эпидемии скармливали бурые хвощи с Северного склона, а потом Лекарь вынуждал всех его мочу пить? И пили. И не заболел никто. Решила повременить... пока...
  Когда с Желудком работали Лидер с Мастером, то уже более никого к нему не подпускали - сами в определенные часы кормили и лупили в брюхо. Каково ему будет узнать, что из отходов, гм... - понятно, каких отходов - Мастер с Лидером готовят свои бомбочки?
  Готовили, - поправила она себя.
  А у соседей Желудок так, просто-напросто, взял, да и взорвался - полгруппы накрылось.
  И то, что Желудок, когда расстроен сильно, перерабатывает непищевое в пищевое - если не брезговать вполне съедобно.
  Когда с Желудком работали Лидер, Мастер или Лекарь, Слухач и без просьб не мешать старалась держаться подальше. Уж очень это... Сейчас впервые задумалась - то, что он ест все, означает ли, что ему это нравится?
  - Зачем я вам? - спросил Стрелок.
  Смех моментально смолк.
  - Научишь ее убивать, - сказала Слухач и показала на девочку...
  
  ЛИДЕР
  
  Который день одно и то же:
  - Ты говоришь мне, я разъясняю Лунатику, а потом мы вместе внушаем это Лидеру - пойдет много быстрее - уж, поверь! И вот еще что... Готовь ее, как на работу Стрелком.
  - Каким Стрелком?
  - А как на Свалке!
  Умора, да и только, - подумал Восьмой, но ничего не сказал. - Еще и на пальцах учить, без оружия.
  Работа есть работа. И Стрелок, как мог, пытался разъяснить - что такое убивать правильно. Теоретически правильно. А практическая правильность, на его взгляд, заключалось в том, что... очень быстро.
  Первое время недоумевал, зачем учить девочку, даже если ее называют Лидером? Не проще бы привычное дело взять на себя мужикам? А уж Мастеру прямо-таки природой дано. Спросил Слухача. Ответ озадачил.
  - Мы не убиваем. Нельзя. Только Лидер имеет право...
  Стрелок рот разинул, да так и застыл.
  Потом понял, не иначе, как измывалась, шутки такие - уродские! Юмор у них такой туповатый, типа - в брюхо надо бить, чтобы пища переваривалась. Попробовал бы ему кто стукнуть - тоже сострил бы... заблевал всех с ног до головы. Уроды, что с них возьмешь! И Стрелок выбросил эту чушь из головы.
  - Сейчас дашь? - спросил Стрелок. - Как ребенка учить без оружия?
  Слухач взглянула в глаза.
  - Нет, сейчас ты только думаешь, что не будешь в нас стрелять.
  Спорить не стал. Уже разобрался, что здесь всем Слухач командует.
  Стрелку все было внове. Все интересно.
  - Лунатик только на вас умеет картинки навешивать? А на людей?
  - Мы - люди! - глухо и с ненавистью сказала Слухач и ушла, припечатав дверью.
  Мастер пожал плечами...
  
  - Кого? - еще раз спросила девочка-Лидер.
  - Всех!
  - Почему?
  - Потому что - уроды! Всех! Тех, кто в твою сторону нацелился, двинулся, и тех, кто остановился, задумался, с какого места тебя удобнее будет жрать, и уж совсем обязательно - тех, кто отступает, потому как, не иначе для того, чтобы разбега взять побольше, с лету в тебя вцепиться!
  Стрелок аж взопрел от такой длинной речи. Понимал, что горячится, но остановиться не мог.
  - Почему? - еще раз спросила Лидер.
  - Потому что - уроды! - привычно аргументировал Стрелок, но на этот раз этого оказалось недостаточно.
  - А мы? - спросила Лидер.
  - А мы - нет! - отрезал Стрелок.
  Сказал машинально, только потом озадачился, стал поправляться, больше стараясь убедить себя, чем девочку.
  - То есть, в глазах других мы, конечно, уроды, но не такие, как те...
  И он неопределенно махнул рукой.
  - Какие - те? - настойчиво допытывалась Лидер. - Которые маленьких обижают?
  - Да! - подхватил, обрадовался Стрелок. - И детей пугают по ночам!
  Подумал, все ж таки, три Лидера за три дня многовато для одного. Или, скорее, два с половиной - покосился на девочку. Другие, бывает, всю жизнь проживут и не с одним уродом не встретятся, за исключением, разумеется, тех, кто по праздникам небо коптят возле мэрии. А он, право, везунчик...
  Когда наряд их - охранение - вырезали, какой-то дури нюхнул. Облачко перед ним распылили - не уберегся. Парализовало. Все понимал, видел, а двинуться не мог. Потому и вынужден был любоваться работой двух Лидеров разом. Отставного, что теперь Каптером работает, и 'крестника' своего, которому самолично руку оттяпал. Как же! Как же! Узнал того живучего бродягу, что ушел со скатом на плечах.
  'Работа' Лидеров была не ахти какая, неловкая, но причины на то были уважительные (это Восьмой уже здесь сообразил). Каптер разомлел от долгого общения с людьми, а второй, понятно, с непривычной руки ополченцу горло резал. Рабочая-то ручонка на полке теперь, у господина Начальника.
  
  - Жрать не получите, пока не расстреляете пять коробок.
  - Вы хоть понимаете, что такое - Стрелок?
  - А ты совсем не понимаешь, что такое Лидер! - отрезала Слухач.
  - Три дня на весь цинк! А пока коробки. Пока не расстреляете, спать не ляжете, жрать не получите...
  Стрелку было до слез жалко патронов. Едва ли не полугодовая норма Южных ворот! Ну, разве не уроды?
  Палили. Дым поднимался к потолку.
  Девочка-Лидер жаловалась на боль в ушах.
  Принесли откуда-то самодельную зимнюю ушанку, меха неизвестно какого зверька. Не со Свалки - Стрелок бы такой запомнил. Напялили ей на голову. При такой жаре не самое лучшее решение, но ничего не поделаешь. Стрелку самому было муторно, слишком гулкий ангар, на просторе не в пример лучше.
  Хотя шапка и помогла, но теперь после каждой серии выстрелов, Стрелку приходилось сдергивать ее и объяснять этой, со слипшейся шевелюрой - что, как и к чему...
  У Стрелка пот стекал по подбородку и плечам, мокрая майка больше не впитывала. Верх ангара постепенно затянуло кислым синеватым дымом.
  Мастер сидел рядом в своей излюбленной позе - на корточках, привалившись спиной к пластиковому баку из-под горючки. Смотрел и слушал, что говорит Стрелок.
  Стрелок же досадовал, что не может закрепить кисть Лидера, сохранив при этом ее подвижность.
  В очередном перерыве, когда Лидер отдыхала, вернее, дремала, вздрагивая во сне, Стрелок из вскрытого цинка, доставал пачки патронов, рвал и отбрасывал в сторону бумагу. Патроны высыпал на стол, потом, когда кучка грозила рассыпаться, сметал в таз с колотой эмалью. Снаряжая обоймы, он давно уже набил кровавые мозоли на пальцах.
  Мастер внимательно смотрел за манипуляциями Стрелка.
  Лидер опять вскрикнула во сне. Что-то невнятное.
  Пришла Слухач, посмотрела...
  К полудню кисть Лидера распухла настолько, что стрельбы пришлось прервать. Мастер переглянулся со Слухачом, подхватил девочку на руки, куда-то унес.
  - Тебе Лекаря прислать? - спросила Слухач. - Или Лунатика, чтобы спал хорошо?
  Стрелок внезапно решился.
  - Бесполезно! - сказал - Хоть Лидер, хоть не Лидер, как бы быстро не схватывала - это ребенок! Кисть слабая. С двух рук учить - смысла нет. Пока будет наводить, в ней дырок понаделают. А кисть ей не укрепить, как не старайтесь - ребенок, и все тут сказано.
  - Реакция? Скоростные качества? Если недостаточно, скажи, Лекарь подправит.
  - Да нет, пока хватает, - промямлил Стрелок.
  - Отдыхай! - сказала Слухач. - Жратва в коробке. Свет пригасим.
  Машинки забрали, унесли.
  Из хранилища вылез Желудок. Руки его были по локоть то ли в говне, то ли в расплывшемся шоколаде. Он понюхал пальцы, затем лизнул и загадочно улыбнулся.
  Значит, скорее всего, в шоколаде, - подумал Стрелок лениво. У Стрелка, глядя на Желудка, мысли поползли жирные, не сальные, а именно жирные - мысли о вечной сытости, довольстве, благополучии...
  
  ЖЕЛУДОК
  
  Было жарко. Двигаться, что-то делать жутко не хотелось.
  'Я - умный! - думал Желудок, глядя на Стрелка. - Хорошо стало. Уроды нашли себе новую игрушку. Как говорил тот клоун, который запомнился в детстве? Обожаю, когда меня лупят палкой по голове, когда это прекращается - такое испытываешь удовольствие!'
  Желудок бесстрастно, не мигая, как умел только он, смотрел на Стрелка.
  'Пока не наиграются с новеньким, так и будут лупить его по животу ли, не по животу... - найдут, где побольнее. На то они и уроды! - подумал с ненавистью. - Мама кормила вкусно. Потом мама умерла. Была какая-то тетка, вроде родственница? Мама следила, чтобы в рот лишнего не брал, а той было все равно. Только смеялась. Где ей было понять. Тогда и попал в первый раз в клинику. Сделали операцию, вынули много чего - удивлялись. Сколько мог, пытался удержаться. Потом опять клиника. Доктор был новый - либо сам урод, или работал на уродов. Уроды знают, как лечить - бьют в живот. Говорят - закисел надо шевелить, а то погибнешь. Больно... Умом понимаешь, что надо, но больно. Ушел бы, но кто тогда бить будет? Не уйти. За то, что был с уродами, разбираться не будут, сразу же... как тех, что на площади. Страшно...'
  'Сначала была группа Большой Мамы... которая и не мама вовсе, а очень большая ... - Желудок особенно тщательно подумал нехорошее слово, будто отомстил'
  Улыбнулся довольно.
  'Потом еще хуже. Нашелся покупатель. Отправили в группу, где Желудок сдулся. Ад экспериментов Лидера с Мастером. Говорят везде так, со всеми Желудками. Уже не вспомнить, какое имя раньше носил - Желудок теперь, только Желудок. Теперь попритихли. Как в метро старый Лидер скукожился полегче стало. Теперь еще легче. Все новеньким увлеклись. А вот раньше почти все...'
  'Да и Лекарь, вроде бы приятный, а иной раз как с цепи срывается - заставляет жрать такую дрянь, такую горечь... и не отходит, пока вся не выйдет из организма. Тем либо иным путем выйдет - ему все равно, наверное Нашли ходячую биофабрику! Уроды!..'
  Урчало, клокотало в брюхе у Желудка. Иной раз и весьма мелодично, другой - пугающе. Все вероятно привыкли, только Девочка-Лидер, как и Стрелок, иной раз вздрагивали, пугливо оглядывались. Желудку это нравилось...
  
  ЛУНАТИК
  
  ...когда проснулся на табурете у нар лежал его пропавшая машинка, с глубокой царапиной на деревянной рукояти. Потянулся, схватил и неожиданно вывалился на пол - ни табурета, ни машинки не было.
  В комнату плечом к плечу ввалились Слухач с Лунатиком. С округленными от восторга глазами, возбужденно заговорили, перебивая друг друга...
  - Получилось...
  - Что получилось?
  - Это ты видел, а не мы! - сказала Слухач и потребовала у Лунатика: - Ну-ка, попробуй еще раз.
  - Теперь не выйдет - он уже знает и ждет! - капризно сказал Лунатик. - А он сильный, его трудно ломать - у меня и так башка раскалывается, пока будил.
  - Не получится, если ты будешь ожидать, - сказала Слухач Стрелку.
  - Не жди! - приказала.
  - Чего - не жди? - бестолково спросил Стрелок.
  - Ты сейчас в ожидании! - заговорила Слухач. - Но поскольку ты все время в ожидании быть не можешь, и знать не можешь, чего тебе следует ожидать, то все зависит от фантазии Лунатика.
  Стрелок задумался, почувствовал, что мысли идут набекрень, еще почувствовал, что-то теребит его штанину, глянул вниз и обомлел:
  - Йеб!
  Мотанул ногой... Йеб оторвался от штанины, отлетел, попал в застекленную раму - выбил стекло, осколки зазвенели, рассыпались по полу.
  - И много у вас тут этой гадости?! - возмущенно спросил у Слухача. - Ведь ядовитый!
  - Ты уверен?
  - Ну?
  И снова взглянул на стекло. Стекло было целым.
  - Что ты видел?
  - Красного кардинала с тремя клешнями.
  Слухач взглянула на Лунатика.
  - Я вообще-то наводил бледную спирохету в шестьдесят раз больше от стандартной, - смущенно признался Лунатик. - Очень их мужики бояться.
   Ушли...
  Восьмой никак не мог заснуть. Без машинки чувствовал себя голым, беспомощным.
  Опять пришел Лунатик - посидел рядом. Стрелок какое-то время посопротивлялся, потом будто ухнул в какую-то яму.
  Снился Красный Дом. Этот сон не снился Стрелку уже много-много лет.
  Первый Стрелок - самый старый из них - как-то рассказывал одну из своих легенд. Он знал их множество. Частью они достались ему от отца - тоже Стрелка. Возможно, что он просто превращал в легенды его старые рассказы.
  Восьмому особенно нравилась одна - звучала, как мечта. Рассказывали, что есть где-то в центре Свалки хороший мусор - чистый, легкий, негорючий. И окружает дом. Усадьбу. Лежит он в нем, как горошина в пуху. А дом этот не простой...
  Старая усадьба. Что такое усадьба Стрелок, дитя города, доподлинно не знал, подозревал - что-то большое и красивое и почему-то из красного камня. Откуда взялся красный камень в его грезах, сообразил позже. Это, когда остановился на миг, остолбенел, а капрал второго взвода (откуда взялся) натолкнулся на спину, обругал матерно, замахнулся... и вот - чпок - нет уже капрала, а все, что можно разобрать, уже красненьким на соседней стене выложено... Большая красная клякса.
  Тогда местные несоглашенцы впервые применили настенные мины направленного действия, подобно войсковым ЭР-200 и ЭР-500 (отличались только по количеству шариков). Настенная мина стояла бестолково - вместо того, чтобы вдоль улицы, постепенно расширяя сектор, почему-то поперек.
  - Неэкономично сработано, - заявил взводный. - Такую вещь на какого-то капрала затратить...
  А может и не оттуда его сны, из более раннего? Когда все детишки округи рисовали обломками красного кирпича на белых, только что возведенных стенах заграждения? Забор был начат Сумасшедшим Мэром, но заброшен за ненадобностью. Насчет рисовали, не совсем точно, все больше писали циничные комментарии к условным картинкам. Даже во сне Стрелок умудрился смутиться. Но был тогда, прямо-таки гвоздем врезался в память, кем-то нарисованный дом, похожий на мечту. Когда Стрелок пытался представить себе Усадьбу, она чем-то была похожа на этот красный рисунок...
  
  МАСТЕР
  
  Безрукие кругом. Неклюжие. Плохо жить среди безруких. Плохо, что Лидер умер. Только Лидер был с руками. И с головой... Кто теперь задания давать будет? Новому Лидеру самому задания дают. Почему надо выращивать себе учителя? Когда вырастит? Вырастит ли? Успеет? Если Мастера в другой группе выбьют, надо туда уходить... Как узнать - когда? Плохо, что только Слухач связь держит. Неправильно это. Плохо, что Лидер молодой. Плохо, что Восьмой теперь, когда только семь должно быть. Чужак в семье. Кругом все плохо. Семь должно быть, а не восемь. Всегда так было. Чужаку жить до тех пор, пока молодой Лидер возьмет все, что ей нужно - знания его и умения, Восьмой должен уйти, но ничего не унести, только отдать. Семь должно быть. Лидер молодой, он за полную единицу считаться не может, Стрелок дополняет - он тоже однобокий. Пока, условно - за семь может считаться. Пока соблюдено. Потом надо выравнить. Как узнать, что другие про это думают? Что в группах говорят? Старый Лидер много знал - сам через Слухача слушал. Не доверял он ей, хотя, спускал много, баловал. Теперь только с ее слов знаем - что наружи делается. Неправильно это, что только Слухачу слушать дано. Раньше было правильно, а теперь нет.
  Плохо... Сколько задумок не реализовано! Как теперь? Самому попробовать? Разве можно такое? У Лидера спросить, чтобы разрешил? А как, если Лидер неправильное решение примет - насчет можно или нельзя? Интересно, какое решение здесь правильное? Как узнаешь? Плохо, что Лидер молодой. К Лидеру обращаться тоже неправильно. Лидер сам должен знать, что для группы лучше, и сам задание давать. Неправильная группа. Скоро гореть всем. Плохо.
  
  ХАМЕЛЕОН
  
  Слухач смотрела на Хамелеона, смотрела на Стрелка и чувствовала раздражение - бесило то, как они разговаривают, смотрят друг на друга. Ловила движения, выражение лиц, пыталась прочесть направленные мысли...
  Хамелеон - до старости без морщин, пока не обленится совсем. И цвет кожи, какой хочет, может выставить, хоть как у младенца. Хамелеон - баба завидная, захочет понравиться - понравится. Вот только в сексе у них бывают заминки. В сексе они себя уже не контролируют. А какая баба, по правде говоря, себя контролировать сможет, если секс хороший? Если простыни розовые, то еще сойдет, а как если в экстремальных условиях? Один нетерпеливый прижал Хамелеона к кирпичной стене. А стена-то красного кирпича... Бр-р!... Жаль не видела, какие глаза были у того мужика, когда он, наконец-то, разглядел - какой кирпичный угол домкратит... Может рассказать Стрелку? Или наоборот не рассказывать? Пусть разочек нарвется - не полезет на Хамелеона! Разок можно отпустить поводок. А тот случай, на полу в черно-белую клетку? Ну, а как подобная ситуация и у него полностью охоту отобьет? Ко всему... и ко мне - да еще пожизненно? И Лекарь не поможет? Бывало же такое? Редко у кого достанет крепости нервной системы, чтобы на всю оставшуюся жизнь не позабыть, как это вообще делается. Хамелеон, и та не торопится, ключик к Стрелку подбирает, охаживает - тела меняет как костюмы. Но не вдруг, не сразу, чтобы не спугнуть. Вчера брюнеткой была, днем ранее - блондинкой. Сегодня, готова пари держать, рыжей ее увидим... Ну, точно - рыжая! - легка на помине! Еще и веснушки нацепила, и не только на переносицу, а и на плечи. Дело свое знает. Уже и манеры получше, и формы. Вчера зад был великоват, манеры более вульгарные, а сегодня за счет зада грудь увеличила - вон сиськами трясет - корова рыжая. Нетель безрогая...'
  И старше меня! - удовлетворенно подумала Слухач. - Лет этак... На два - точно старше!
  
  Стрелок почувствовал, будто что-то кольнуло в спину, обернулся, рассеянно поискал глазами, дотянулся, почесался, опять глянул на Хамелеона, озадаченно сморщил лоб, будто припоминая, и вернулся к прерванному разговору.
  - Женские глупости не пропадают, они суммируются, - назидательно сказал он.
  - А мужские? - невинно встряла Хамелеон, и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
  Даже слишком широкими, - обратила внимание Слухач. - И их подправила, зараза...
  - Мужчина не совершает глупостей - только ошибки. Из-за трудностей общения с женщиной, они ему списываются, - серьезным тоном говорил Стрелок. - Там!
  Он указал пальцем вверх.
  - Уж, ты! - сказала Хамелеон.
  Слухач слушала их и постепенно свирепела.
  - А женские глупости, значит, суммируются? - таки не выдержала она.
  - Да! - обрадовался Стрелок понятливости собеседниц. - И когда общая доля этих глупостей превышает чашу терпения мужчины, он придает ей урок. Сам преподобный Х-би-семнадцатый велел нам наказывать женщин по субботам и любить их по воскресеньям. Думаю я, и моя религия должны вам понравиться.
  - Да?.. - едва не задохнулась от гнева Слухач.
  - По двум причинам, - невозмутимо продолжил Стрелок. - Во-первых, чаша терпения моего велика, а во-вторых, мне больше нравятся воскресенья, а не субботы.
  И он хитро улыбнулся.
  Ему здесь, вдруг, стало нравиться. Новая работа была не обременительной. Стреляй, да учи. Пайка хорошая. Не такие они и страшные. Даже совсем не страшные. А уж Хамелеон...
  Тут Стрелок не выдержал, скосил глаза в разрез. Но тут Слухач словно взорвалась - погнала мыться.
  Многое было внове. Среди всего прочего раздражающая тяга уродов к чистоте. Будто какие-то благородные с Метрополии! Хотя лежать в теплой ванне Стрелку быстро понравилось. Он забирался в нее неспешно, опуская одну, потом другую ногу. Мурашки начинали бегать. Стрелок с любопытством смотрел, как на коже, на волосках скапливаются пузырьки воздуха. Прозрачная вода редкость, ее обычно подавали только в барах, за деньги. Слышал краем уха, что в Метрополии, у Чистых, принято мыться едва ли не каждый день. Поскреб вечные, сколько себя помнил, прыщи под волосьями.
  Пришла Хамелеон - стала нахально пялиться. Стрелок зарделся, спешно прикрыл мочалой свое 'главное' и сел в ванну - плеснуло через края, потекло по полу.
  Лекарь подошел, бросил в ванну какого-то дерьма, из-за чего вода сразу стала мутной и даже, как показалось Стрелку, чуток липкой. После чего этот сутуловатый циник занялся любимым делом - своими пухлыми розовыми ладошками удивительно легко ломал древние доски на щепу, отделял окаменевшую смолу, потом крошил кусочки в склянку у пояса на шнуре. Смола рассыпалась белесым порошком.
  Вымывшись, Восьмой обернулся с кусок брезента и лег на большую широкую доску - весьма возможно, что действительно настоящую. Ковырнул с края кусок... неожиданно пахнуло чем-то свежим далеким - шумнуло в голове какой-то зеленью, шелестом листвы, но не болотных растений, а чего-то высокого. Стрелку не хватило мыслей охарактеризовать - чего и почему высокого, да и слишком мимолетным было видение...
  Спал дивно как хорошо, и опять снилось что-то хорошее. Проснувшись, не мог вспомнить. От того взгруснулось. Но потолок ангара больше не давил тяжестью, и даже знание, что выше чертова прорва мусора со всякой живностью, больше не тревожило.
  Мастер принес перешитую шапку, вернее, то, что от нее осталось. А осталось немногое. Верх он срезал почти полностью, мех выжег, оставив лишь на наушниках, а кожу проредил дырочками, как дуршлаг. Еще он прицепил маленький микрофончик на лямку майки Стрелка, а Слухач сказала:
  - Хочешь говорить - голову можешь не поворачивать, но захочешь сам стрелять - смотри, чтобы либо микрофон был снят, либо наушники Лидера.
  После этого пошло быстрее. Стрелок залепил пальцы лейкопластырем, а Мастер презентовал ему простенькое устройство для зарядки. Пальцы стали подживать...
  
  МАСТЕР
  
  Мастер отрастил на кончике пальца глаз. Он занимался этим тщательно, осторожно - одних только нервных окончаний сколько нужно провести, соединить...
  Он выращивал его едва ли не неделю - дело было новое, не знакомое. Не слышал, чтобы кто из Мастеров додумался до такого. Хотел сперва договориться со Слухачом, чтобы расспросила, но потом решил - все сделает сам.
  Естественно, что ослеп на один глаз на голове - ничто не дается даром. Перевел рецепторы. Пришлось сделать и металлический колпачок - трубочку - надевать на палец с глазом. Это после того, как по неосторожности едва не выбил его.
  - Ситечком прикрой, - посоветовал Стрелок. - Видел я такие в Метрополии, надевают, чтобы иголкой пальцы не сколоть. А трубку загримируй под повязку с бинтами - будто палец сломан. На бельмо свое линзу - чтоб не так приметно было. Есть такие...
  И принялся вспоминать, как в увольнении его удивила подружка, когда сняла с себя вроде все, что только можно снять, но вдруг полезла пальцами в глаза и вынула из них стекляшки, а глаза-то у нее оказались другого цвета - хорошие, добрые глаза и вовсе не колючие как показалось вначале.
  Слухач тут как тут под приятные разговоры. И конечно же рассердилась.
  - Теперь понятно, почему Мастер в карты выигрывал. Удобно банковать с глазом на пальце!
  Интересно, только Мастер умеет пальцы плющить? - думал Стрелок.
  До сих пор знали только, что Уроды, по каким-то известным им причинам, группами держатся. Число их в группе всегда постоянно - семь! От того у Стражей и семь кресел в спецкабинетике. На тот случай, если удастся весь комплект заграбастать - полный расклад на руки. Вот поприкалываются, если получится хоть разок. Небось, сразу и из Метрополии чины понаедут.
  Знают еще, что один из семерых - Лидер - личность странная, пугающая; типа матки у пчел, кучкует группу вокруг себя. Остальные быстро чахнут, если Лидера рядом нет. По идее, молиться на него должны. Но вот в чем странность, никто на девочку эту - Лидера недозревшего, не молится. Ходят, будто не замечают. А Слухач так и вовсе строга с нею, шпиняет, командует... Хотя, только дурной не заметит, ребенок этот к ней тянется. Временами смотрят друг на друга, молчат, но видно, о чем-то беседуют. О чем? Поди, догадайся.
  - Только Мастер умеет пальцы плющить? - не выдержал-таки, спросил впрямую.
  В ответ недоуменные взгляды. Будто не понимают.
  Ладно... Попробуем по другому.
  Отловил вечножующего - он среди уродов самый пуганый - прижал в уголке. Стал доить информацию. Только разогрел, как почудилось сверлит затылок. Оглянулся - мать ее ити! - Слухач за спиной! С испугу несколько раз саданул Желудку в брюхо. А эта (стерва!) улыбнулась и похвалила...
  
  ВОСЬМОЙ
  
  Из головы не выходило, никак не мог забыть каптерское.
  Слухача все-таки пробил на откровенность про Каптера. Только, толку от этой откровенности! Как ту прикажешь понимать? Получается, Каптер самый старый. Никто не знает, сколько ему. Он потому так хорошо выглядит, что Хамелеон он немного, слабый, но Хамелеон. И Слухач он слабенький, но основные всплески услышит, разберет. Он потому хорошо двигается, что Лекарь. И знаний у него, как у Мастера. Он сам по себе потому как Лидер. Он и был Лидером. И легенда ходит, что сожрал он свою команду, когда немножко Желудком был... Ходил на Свалку, а вернулся один. И говорит - не помнит, что с ним там было. Ни то - куда группа делась - ничего! А спит после этого хорошо, умом не тронулся, потому как Лунатик, может сам на себя сумрак навести и в том сумраке отдохнуть...
  - Ты про Сафари, после которого Городу общий статус понизили слышал? - спросил Каптер. - Бойня! Хотя, откуда тебе знать, ты тогда еще голышем был...
  - Свалки никому не миновать.
  Стрелок промолчал.
  Тут сообразил на что его толкают.
  - Сдурели?!! Проще разом со всем покончить - машинок у вас много - могу содействовать!
  Стрелок не помнил, чтобы так колотилось сердце, а по корням волос будто бегало множество насекомых. Разве что, на первой медкомиссии у Стражей? - было с чего паниковать.
  - Сдурели?!
  Даже не поверил в первый раз, переспросил, может, не так понял? Нет - точно, не у него крыша поехала. Нашли экскурсовода!
  - Сдурели? - уже тише, опустошенно.
  Все это время Слухач терпеливо ждала.
  - Мэр сказал...
  - Мэр сказал? - слабо удивился Стрелок. - Вам уже и сам Мэр докладывает?
  - Он не нам сказал, - разъяснила Слухач. - Велено Южный сектор смещать - вы там высоту закладки превысили - шофера жаловались, коллективную бумагу подали.
  Стрелок сразу все понял. Значит, первым делом в Карантинный Отстойник бомбу термитную, а потом кислотой асфальтной... Пора сматываться.
  - А что - в городе или в другом каком месте у вас убежища нет? - допытывался он. - Не найдете местечка, где перекантоваться, пока все утихнет?
  - Велено идти - искать 'Красный дом'
  - Кем велено? - ярился Стрелок. Даже не задумался откуда про сны его знают. Про мечту, про усадьбу.
  - Кем велено?!
  Раскомандовались, понимаешь, незнакомые уроды на его голову! Будто и от знакомых Стрелку мало неприятностей.
  - Что командуют? Насрать! Пошли они сами... за тем делом, которым нас посылают! А мы в город! А оттуда в какую-нибудь провинцию...
  Мысль, о прежде ненавистных Южных Провинциях, показалась ему сейчас весьма привлекательной.
  - Хочешь, чтобы кроме Ваших и Наши на нас охоту устроили? - вкрадчиво спросила Слухач. - Тот, которого ты дырявил, с удовольствием!
  Стрелок только представил, что Лидеры от всех групп уродов... (А что такое настоящий Лидер уже немножко представлял - Слухач просветила) ...и затосковал.
  Опять выпадало, совсем как недавно - что так, что этак - все одно хренотень! Но только на этот раз еще круче замешивалось. И опять на кону шкура.
  А ее-то как раз и жалко, - подумал Стрелок, глядя на Слухача.
  И снова Слухач странно взглянула на него.
   - Насрать! - по-прежнему кипятился Стрелок, но уже вяло. Слишком хорошо ему тут жилось, чтобы продолжалось долго. Потом вспомнил:
  - А склад? А пайки?!
  Слухач усмехнулась, развернулась и ушла.
  Ладно, - стал прикидывать Стрелок. - Что имеем? Лекарь-горбун. Руки сильные, ноги вялые. Вся нижняя часть тела сильно недоразвита. Ноги плохие - ну, куда с таким по Свалке? Не дойдет! И Лунатик не дойдет. Растерян. За ним глаз, да глаз нужен. Растерянные, не внимательные долго не живут, такие первым делом в Южных провинциях отфильтровывались, домой отправлялись... в коробочках из-под обуви. Желудок? Даже говорить не хочется... Мастер - это да, хорош. Как из железа скроен. Может, и правда из железа? Не берись! Вон, что со своим организмом вытворяет... Остальные - бабы! Этим все сказано. Слухача дотащу, так и быть. И Хамелеона - она баба видная.
  Про девочку-Лидера даже и не подумал. Уже ощущал, как часть своего организма, как третью руку. Последнее время, натаскивал как 'тень'. Чтобы стреляла из-за спины, даже промеж ног, перезаряжала, да пихала ему в ладонь машинки. Учится девочка-Лидер, слишком быстро учится... для человека. Третья рука - это он славно придумал...
  Все равно - уроды! - разозлился Восьмой. - Ишь, чего удумали! По Свалке топать!
  Если собственными ногами, то мелкому Лидеру сразу же кранты. Придется ее на плечи брать. Надо с Мастером посоветоваться - рюкзак какой-то для нее слепить, ранец...
  
  СЛУХАЧ
  
  Слухач смотрела на Стрелка серьезно, а в душе улыбалась.
  Стрелок - шанс для группы. Хороший шанс. Вряд ли когда Стрелок узнает, что кандидатура его выбиралась среди многих. Все решалось до... Что давно он был на заметке. И не случайно оказался на блок-посту у Южных ворот. Да, если вдуматься, и Мэра могли подтолкнуть. Даже убежищем, одним из немногих и самым надежным, жертвуют. А уж то, что именно их группе предназначили, так здесь расклад простой. Группа странная, проблемная, не вписывается в стандарты. Своевольную группу держал покойный Лидер. Вот и решили - пройдут к святилищу - хорошо. Нет? Тоже не плохо. Зато самим зачищать этот нестандарт не придется. Лидер-девочка! Где ж такое видано? Слухач, принимающий решения? Лекарь с окончательно подмоченной репутацией. Желудок, который всех ненавидит. Лунатик, подсевший на собственные иллюзии не хуже наркомана. Мастер-экспериментатор, что неплохо, но только если бы он занимался тем, что остальные Мастера - проблемами выживания группы. Хамелеон со своими мечтами об артистической карьере. Так и видела, как скребут затылки Лидеры групп. А насчет Стрелка не их идея - ее! - Слухача. И Каптера. Каптер уж сколько лет на волоске висит. Тоже живет не по сложившимся за много лет правилам.
  - У кого еще будет оружие? Я не хочу получить пулю, когда кто-нибудь запаникует
  - У тебя будет и у Лидера, - несколько удивленно сказала Слухач. - А больше никому из нас убивать нельзя. Я же говорила...
  - Что?!
  
  ВОСЬМОЙ
  
  Опять переспрашивал... и снова.
  - Убивать нельзя?!
  Точно... Уроды... С мозгами что-то... Убивать им, значит, нельзя. Да, где таких людей-то найдешь, чтобы согласились не убивать? А то - уроды. Теперь еще и к центру Свалки с ними? С теми, кому убивать нельзя и, как теперь Стрелок понимал, никто из них это дело и не умеет? А по жизни? Значит, шестеро терпеливо ждут, пока седьмой - ихний Лидер то есть - не соизволит... Бред! Не зря их на площади жгут.
  Это что же получается? Если им здесь вдруг, в подземном ангаре этом, надо будет Стрелка 'урыть', то его - Восьмого Стрелка Южных Ворот, Ветерана Четвертой Войны и множества умиротворяющих операций на Гнилых болотах Провинции два-ИКС, трижды лауреата Бронзовой Лягушки, шесть нашивок за ранения, его - Восьмого Стрелка! - будет 'зачищать' малолетняя девчонка, которую он еще и обучает этому делу? Потому что некому? Нельзя? Ну, скажи после этого, что не уроды!
  - А сами что?! - возмутился.
  - Нельзя! - повторила Слухач и долго подбирала слово, чтобы Стрелок понял.
  Наконец, нашла.
  - Дисквалификация! Ясно? - сказала значительно, весомо.
  Стрелок дисквалификацию понял, как то же, что и - 'замочат', 'уроют', 'зачистят', 'отключат с концами', 'сквасят в чистую', 'задую-погасят-затушат', а у Чистых так даже красиво - 'зачистят', либо - 'лишат перспективы' (для вовсе образованных). Слов к этому делу придумано много, никто не любит простого и ясного - 'убить'.
  Да... Дела... Видать на каждый болт найдется жопа с резьбой - нет, не так, - сообразил он, - на каждую жо... Черт! Как там Первый Стрелок говорил? Не вспомнить... Круто замешивают у себя Уроды. Ой, круто! Это ж надо такое удумать, такие препоны себе в жизни ставить. Не проще ли... Да! Интересно, и чего это они сами на костер не идут? Строем - отделениями по семь?
  Табу на человека? Про такое Восьмой еще не слышал, хотя уж в Южных провинциях повидал всякое. Ну, точно - уроды! Уродство оно завсегда с мозгов начинается. Удумалисты! Человека зарезать много проще, чем, к примеру, домашнюю скотину. Потому как, в отличие от человека, к скотине быстро привыкаешь. Ее прикармливаешь. Проще простого зарезать того, с кем куска хлеба ни разу не переломил.
  Стрелок не понимал, как это встречаются люди... Люди? - оборвал он себя. - Ладно - шут с ними! - пусть будут... люди. Ну, так вот, как это иные люди (включая настоящих - поправил себя) не могут жить проще? Вечно им препоны себе надо ставить!
  'Не укради' - к примеру. Сказать кому такое в его районе, ведь засмеют. Или вот это - 'не возжелай'. Чего 'не возжелай' толком не говорят - понимай, как хочешь... Даже на Хамелеона взглянешь, очень даже хочет возжелать. Этак никаких радостей в жизни не останется.
  Слава тому Мэру, который запретил уличным проповедникам словами баловаться. Самым говорливым рты зашили. А то бы додумались, как и эти Уроды, чуть ли не до этого самого... 'не убий!'
  'Убий', если оно оправдано, конечно же, долг и обязанность каждого гражданина. Это еще в школе доходчиво разъясняется на конкретных исторических примерах, да перед глазами примеры ничуть не хуже - улица сама крепко учит. Но не усердствуй!
  Убивать приходилось.
  Свыкся с жестокой бестолковостью боев, когда все начинается по некому плану, а заканчивается - как придется. Рассыпается на множество безнадежных примеров героизма, но еще более трусости, еще и делам, которым нет свидетеля и только по трупам можно попытаться что-то угадать. Но кому угадывать? Мародерам, что ли, что побывали здесь первыми?
  Не помнил ни одного столкновения, чтобы на каком-то этапе оно не превратилось в кровавый бардак, когда перемешивались.
  Задумывалось же все прекрасно, всяк знал задачу и свой маневр. А потом Бурло опять недоумевал, в кровь, расчесывал ногтями свои залысины, беспричинно, на всякие мелочи взрывался яростью и спускал, не замечал крупных проступков, потом тускнел и опять ворчал под нос: - Что за хрень? Правильная же теория! - Снова и снова листал свой толстый потрепанный блокнотик, забитый убористым подчерком, исчерченный всякими схемами. Размышляя, почему общее, так хорошо спланированное, задуманное, как целое, рассыпалось на личное, когда уже каждый сам за себя?
  За время службы Восьмому крепко накрепко вбилось (въелось в мозги и под кожу, как каждому, кто выжить хотел) - не мочи направо налево, а с разбором мочи, выборочно. С толком надо все делать, чтоб ни одной души сверх той, что прямым приказом выслано перед тобой навроде тропы, гати, по которой надо пройти. Человек от земли отрываться не должен...
  Тут Восьмого мыслями повело. 'Поплыл' Стрелок - давно не думал о Высоком. С госпиталя, пожалуй? 'Человек от земли отрываться не должен...' - до чего же хорошо сказано. Неужели, сам такое удумал? Надо же... И Стрелок еще раз смачно, со вкусом подумал: 'Человек. От земли. Отрываться. Не должен!'
  Вот в провинции категории Би-5 удумали строить что-то летательное, и теперь не Би-5 вовсе, а провинция Восьмого Разряда. А ниже восьмого уже ничего не может быть. Пока три четверти там не передохнут, так и будут в восьмых ходить. Метрополия дело знает. Каждому - свое.
  Да - именно так, - порадовался еще одной умной мысли Стрелок. - Каждому - свое!
  И сообразил, будто озарение пало свыше. Встрепенулся.
  - Сколько дней у нас? Готовить вас надо не так - по другому!
  И не собирался ничего по этому поводу дополнительно объяснять...
  
  5. 'Большой Ник'
  
  ПОДЗЕМКА, 4-ая ЛИНИЯ, ВОСЬМОЙ
  
  В подземке было привычно душно. Пахло жженым маслом. Казалось, оно было растворено в плотном воздухе, висело туманом и оседало не только на стены туннеля, но и на лица пассажиров. Все раздражало и особо дребезжащий, многократно отраженный от стен, лязг состава.
  Восьмой был не в духе.
  Хамелеон - дура! - предложила перед выходом наложить грим и переодеть Стрелка в женское, чтобы не признали. Он, как услышал про эту мерзость, долго потом не мог успокоиться. Точно - дура! Нельзя так перед операцией мужика заводить, ему же сегодня стрелять. И не какие-то там зачеты, и даже не на Свалке, где большей частью премиальными рискуешь, а стрелять в баре у Большого Ника. А там, кто бы пострелять не пробовал - живым не выходил.
  Перспектива...
  И пассажиры раздражали. Пахли они. Восьмой от таких запахов, пока с уродами карантинил, напрочь отвык. Тут еще и дождик прошел наверху, и те, кому досталось под ним промокнуть, пахли особо кисло.
  Уроды рассосались по вагону - им лучше знать, как под людей маскироваться - всю жизнь этим занимаются. Что-то скреблось, отвлекало. Предчувствия были дурные. Старался думать о хорошем. Хорошего было, что научил всех уродов людей убивать, а не перекладывать эту работу на Лидера, Мастера, да на него - Восьмого Стрелка. Вспомнил, как ругался со Слухачом по этому поводу. Ругались звонко, на весь ангар.
  - Иди светиться в тумане! - т.е. 'пошел ты на...' - это Слухач.
  - Положи кулак в рот! - т.е. 'заткнись' - это Стрелок.
  - Залепи себе дуло! - т.е. 'сам заткнись' - Слухач.
  - Спрячься под стулом! - т.е. 'брысь под сраку' - это опять Стрелок.
  Стрелок еще мстительно направленно свою мысль 'додумывал', приукрашивал всякими подробностями, глядя прямо на Слухача. А когда он еще машинально 'додумал' то, что они делали с местными зазнайками, там, в Южной провинции, сгоряча и приврал, тут Слухач зарделась и выскочила, как ошпаренная. Стрелок только сообразил, что подумал, так сам зарделся не хуже 'Л-кардинала' - того самого, вареного, с клешнями...
  Уговорил попробовать. Начал с того, что разложил машинки на столах.
  - Вот! Бери и пуляй!
  - Нельзя!
  - А мы не в людей - в картинки.
  Начал с простых картинок. Мастер сильно помог. И теперь стоял, ухмылялся.
  - Вон, картину видишь?
  Показал, что намалевал под линейку - черный квадрат на белом фоне.
  Заржала.
  - Квадрат вижу - картины нет. Ты что ли рисовал? На продажу?
  И опять заржала, едва ли слезы не вытирая.
  - Не нравится? - спросил Восьмой.
  - А что, должна?
  И опять зашлась, слезы по лицу размазывая. Верно, нервное у нее. Картина Восьмому нравилась. Было в ней что-то глубокое. Решил при случае, белый квадрат нарисовать и посмотреть - как тот смотрится... на белом. Сам заржал.
  - Ладно! - сказал. - Раз не нравится - продырявь его. Вот машинка.
  Посерьезнела. Взяла машинку нехотя, двумя пальцами, чуть не уронила. Восьмой пристроился кисть держать, сам отщелкнул предохранитель, пальцы ей спусковые на планку положил.
  - Жми помаленьку.
  Сморщилась, нажала. Зажмурилась уже позже, после того, как бабахнуло.
  - Не больно?
  - Не... А я раньше думала, что в руку бьет сильно, а она только прыгает. Я еще, хорошо?
  Выложила две. Потом три с другой, и руку ей уже не держал - сама. И еще.
  - Пойдем, глянем?
  Подошли.
  Вязкий лист пластика отверстия еще не затянул, не успел. Восьмой развернул его обратной стороной, той, на которой был нарисован противный страж в муниципальной форме, с дырками, которые Слухач сама понаделала. Увидела - дошло, вот тут словно озверела - плевалась, топала ногами. Восьмой загляделся на это представление. Развернулся и молча ушел. Потом видел, подходила, совала просунула палец в дыру и пыталась заглянуть с одной и с другой стороны. Палец мыла тщательно, брезгливо. Думала. Ходила. Не отвлекал, не встревал. Приучил-таки стрелять в изображения. Потом и в макеты. И уже такие, что от людей не отличишь... Мастер увлекся, с каждым разом у него все лучше и лучше получалось, по рожам даже характер можно было определить, выслугу лет и то - есть язва или нет (это Лекарь сказал).
  Остальных тоже приучил глаза не закрывать. Но не было ни в ком того дара, как в Лидере. Даже Мастер стрелял нехотя. Руками что-то делать - да, а ломать жалел.
  Может быть, в фигуры, не им деланные, легче у него пойдет? - думал Стрелок.
  Последнюю свою работу - женщину средних лет - Мастер не дал использовать в качестве мишени. Потом Восьмой видел, как он ее укладывает на свое место и заботливо прикрывает одеялом. Больные они все. Как бы не заразиться. Хорош он будет - Восьмой Стрелок - если тоже в куколки начнет играть. Худо-бедно, а выучил. А как выучил, так решил открыться. Шансы увидел. Может и покувыркаемся еще?
  - Мне нужно забрать одну вещь, - сказал Стрелок. - В городе.
  - Так в чем дело? Скажи, тебе принесут.
  - Даже, если это в хранилище у Мэра?
  - Тогда обойдешься.
  - Я-то, может, и обойдусь, а вы - нет!
  Стрелок, как мог, попытался объяснить про штуцер, и видел, как загораются глаза. Особенно у Мастера, который не выдержал, отвалился от своей стеночки, где имел привычку сидеть на корточках, прижимаясь спиной, скрипнул, щелкнул суставами и два раза бесцельно прошелся по ангару.
  - Не отдадут! - сказал Мастер.
  Два слова от Мастера уже много.
  - Наши не отдадут, - пояснила Слухач. - Себе оставят.
  Ясно, что себе, - подумал Стрелок. - Никто бы не отдал. Не дураки, хоть и уроды.
  - А мы? Если пойти и взять?
  - В хранилище мэрии?
  - Ну, не мэрии, - сознался Стрелок. - Ближе.
  Пришлось рассказать про бар Большого Ника.
  - Не выпустят. Наши не выпустят. Предложат сами.
  - А если не говорить?
  - Услышат!
  - А если не думать?
  Слухач аж обалдела вся. В струнку вытянулась. Челюсть отвисла. Стрелок с трудом избежал искушения послать ей зеркальную картинку, причем подправить маленько.
  - Пойдем туда, а думать будешь, как будто мы здесь.
  Совсем озадачилась...
  - Какая у вас система по отчетности? - допытывался Стрелок.
  Помаленьку выяснил, что периодически дежурный Слухач-куратор просматривает зону через всех Слухачей, что в пределах досягаемости.
  - А мы в зоне?
  - Мы в особой зоне и на особом счету - нас в два раза чаще.
  - Ну, вот и думай устойчиво, что мы в ангаре. Если там, в баре, стрелять будем, думай, что здесь стреляем. По мишенькам. Картинку фона наложи одну на другую.
  Слухач поразилась простоте этой идеи. И ее наглости.
  - Нам ведь только взять и смыться, пока не перекрыли, - убеждал Стрелок. - И сюда уже возвращаться не будем. Прямо на Свалку - прорываться к этой вашей Красной хате... Дорогу хоть знаешь?
  Прикидывали, как штуцер взять. Ведь Ник уже наверняка ящик Восьмого вскрыл, на правах наследника.
  - А можно так? - фантазировали.
  (Кстати, с фантазиями у уродов было все в порядке, даже чересчур, чего только они не предлагали...)
  - Можно! Но если Большой Ник не будет сидеть в своей конторке. А он всегда там сидит.
  Упиралось, что Большого Ника валить нельзя. Стрелок сам не знал - почему. Но нельзя, в этом был уверен. Нельзя стрелять в живую легенду.
  - Почему? - допытывалась Слухач.
  Долго подбирал слово, чтобы поняли, потом все-таки нашел.
  - Дисквалификация! Ясно?
  Вопросы на этот счет исчезли. Верно, слово для уродов священное, - подумал Стрелок. - Надо бы еще парочку подобрать...
  Стрелку пришлось не только рисовать на полу ангара, но и 'выкладывать' бар Большого Ника в натуральную величину. Хорошо, глаз наметан, стрелок все-таки. Мастер расспрашивал про лестницу. Восьмой вспоминал - на каком расстоянии дыры, из которых могут пальнуть. Лестница в хранилище самое сложное. Рассказывал, как в прошлом году, когда банда (гастролеры непутевые) пытались наехать - на хранилище ли, по какой другой причине - кто их разберет, но покойнички, числом осьмнадцать штук, не все были заколоты в брюшину, грудь да спину, частью посечены, дырявлены в плечи и темечко, будто дождик по ним пробежался. А если на потолок глянуть, особенно на входе, занятный такой потолок. Тоже дыры. И снизу дыры. Восьмому казалось, что сильно поверил Большой Ник в эти дырки и тех, кого там прятал - именно в этом его слабость. Слабость всегда, когда сильно уверуешь во что-то особенное, а больше в собственную исключительность.
  Лекарь с Мастером соорудили нечто очень летучее, вроде пыльцы хвощевой, говорили, что само собой должно утянуться в верхние пробоины. Дел на полминуты. И для нижних раствор сделали - только плеснуть у дыр и все. Тем, кто посередке ходит ничего не грозит. Восьмой им поверил. Оставалось только с Большим Ником что-то решить. Очень Восьмому не нравилось, как тот руки держит при разговоре. И то, что из конторки, будочке своей, он почти не выходит. Эти мысли даже в подземке его донимали, никак было не расслабиться.
  Давно в подземке не был. Отвык от запахов. Хотя, пассажиров не много. Не толкаются не жмутся.
  Один показался знакомым, и тут, словно буравчик кольнул - черт! Черт!! Есть же удачные дни, а есть такие... как этот! Вроде, когда проснулся, ступил на пол с правильной ноги и сплевывал через плечо, как положено, когда дельные мысли в голову приходили и - на тебе! От дурацких случайностей не застрахуешься.
  Подумал тоскливо - надо было в женское переодеваться...
  И этот, значит, утек. Ну, не хотят живцы живцами быть, хоть убей. Что за времена настали! Интересно, а бывают незлопамятные живцы? Если из отморозков, то вряд ли. Лучше бы тот попался, которому Стрелок самолично руку оттяпал - господину Начальнику на сувенир. С тем проще было бы договориться. Могли б, по такому случаю, даже отложить поход за штуцером, пивка в пабе опрокинуть... Ой, нехорошо глаза горят у этого... знакомца. Волосы как бы невзначай отбросил - показал пришитое к черепу ухо, потом сунул кисть в рукав, показал пуговку, и, как бы невзначай потянул на себя, приоткрывая спицу. Не знай Восьмой, как 'вязальщики' быстро со своими спицами орудуют, чем смазывают, не обеспокоился бы так. Осуждающе покачал головой, пальцы положил на машинку.
  Тут еще, как назло, выходить! Лучше бы 'вязальщику' этому отмороженному раньше дергать, а так получалось и весьма недвусмысленно, что это Восьмой ему уступал - слабину свою показывал. Да еще и светился - куда! Слабину покажешь, уже не отстанут, прицепятся намертво - закон улицы...
  Восьмой встал лениво, будто нехотя, даже зевнул скучающе - мол, насрать на ритуалы - и отступил спиной к дверям. Как лязгнули, открылись створки, сделал шаг назад и замер - ждал, пока не закроются - глаз с отморозка не сводил, а рука, естественно, на машинке. Снова лязгнуло, едва нос не защемив, и состав разом дернулся. Тут вот бывший живец с места соскочил, прилип к стеклу и показал на пальцах, все, что должен был показать в таком случае. Восьмой уличный сленг знал. Сейчас пальнуть бы сквозь стекло, но на каждом выходе контрольный пункт, моментально перекроют и внеплановый досмотр по третьей категории - сито! А у него ни одной бумажки - ни карточки Стрелка, ни допуска, даже медсправки нет... Только кокарда Южных Ворот. А если б и были, то наверняка уж все аннулировано.
  Состав в горло туннеля входил, но отморозок этот - живец не использованный - все стоял, и столько обжигающей ненависти было в глазах...
  Слухач, естественно заметила, спросила:
  - Родственника встретил?
  - В баре надо все будет сделать быстро! - сказал Стрелок. - Не так, как планировали, а быстро!
  А планировал посидеть, а к закрытию, когда постоянные начнут расползаться, всем стать на намеченные точки, дождаться сигнала Восьмого, да и 'закрутить хоровод'. Плановый 'хоровод', в котором каждый заранее знал - что и как. Выходило, что зря в ангаре гонял, и даже стенки с Мастером слепили - углы наметили и кое-какую мебель сымитировали, чтобы наглядно все знали, видели. Гонял, чтобы до автоматизма все действия довести. Теперь получалось, что впустую. А новое придется оговаривать прямо на ходу.
  - Сразу работаем, как заходим.
  Слухач-умница, не стала выяснять - что, как и почему? Только глянула вслед уходящему составу и кивнула.
  - Как входим? - спросила Хамелеон. - Во что рядиться?
  - Вы со Слухачом первые и сразу к стойке. Будете изображать блядей!
  - А это сложно? - игриво спросила Хамелеон
  - Вам - нет! - хотел брякнуть Стрелок, но вовремя прикусил язык.
  Занялся было прикидками, сколько у него времени, пока сбегутся и начнут отсекать от всех дыр? У молодняка своя служба налажена. Возрастные банды самые жестокие и замкнутые на себя. Правила вырабатывают и следуют им фанатично. Упертые.
  Чуть затянешь со временем, и на выходе из бара будет ждать с полста отмороженных вязальщиков - дикобраза из Восьмого делать. Сильно дурное дело - отмороженные! Но их только звали так, а ничего замороженного у них не было, разве что чуточку мозги, но это от той гадости, что постоянно нюхали, а так еще те живчики! Особенно подвижные, когда много их, когда кодлой собираются - друг перед другом пофорсить. Тут и штуцер не поможет. Просто не успеешь.
  Отмороженными звались потому, что все, как один, родились зимой. Раз родился зимой, значит, зачат по весне и нормальным быть не может. Первая зелень местная хоть и хороша на вид и даже способствует производству, но не те витамины. В общем, хочешь нормального ребенка - делай его не по весне, а осенью. Так в инструкциях записано. Восьмой все инструкции читал внимательно.
  
  НИК
  
  Бар Большого Ника пять раз сжигали дотла. Даже традиция появилась - 'сходим на пожарище?' - пари заключались, когда ему в следующий раз гореть. Большой Ник восстанавливал свой бар на одном и том же месте - хотя примета была плохая. Две группировки пытались крышеваться в этом районе. Пока друг друга не перебили, очень неспокойно было. Как ослабли, Большой Ник сперва под Мэра лег (того самого, что должность занимал между двумя повешенными), потом (но это тоже только по слухам) под Черных Стражей - тех, кто катакомбы и подземку курируют. Там серьезные, и Стражами их велено называть с недавнего, еще не все привыкли. Раньше звались - Повелители Червей...
  Большой Ник был не в духе. Всю ночь не давали покоя воспоминания, которые, как ему казалось, давно должны были задохнуться под шелухой последующих лет. Но прорвалось одно, зацепило, потащило за собой следующее - всю цепочку, пока не обнажило и стало болеть как совсем недавняя рана. Всю череду событий вспомнил...
  ...Барменам от него досталось и счетному служке, у которого никак не хотели сходиться цифры за вчерашнее...
  Но, против ожидания, день проходил нормально, привычно, и внутреннее напряжение стало помаленьку отпускать.
  Когда завалила эта разношерстная компания, колокольчик звякнул, но чуть, просто не успел раскачаться, уж очень быстро все понеслось.
  Огненно рыжая с гладким кукольным лицом, от дверей пошла прямо на него, на ходу заголяясь и взглядом обещая так много, что у Ника, не верующего в беспроцентный кредит, даже челюсть отвисла. А как заголила груди свои...
  - Руки, чтоб я видел! - и машинка едва в переносицу не воткнулась.
  Как же так оплошал? Откуда этот-то вынырнул? Под юбкой что ли прятался? За спиной? Тьфу на эти сиськи! Отвлекла-таки! Хотя сисек уж Ник на своем веку повидал!
  Тут и еще один, уже с кокардой Стрелка, пристроился рядом, и тоже машинку в переносицу. Тот первый, с лицом убийцы ловко скользнул в сторону и исчез, будто и не было его.
  - Руки в стороны и из конторки вышагивай!
  И что обидно, сиськи оказались так себе - средние. Никогда Ник не думал, что на такую вяленькую наживку его можно подловить. Потом разглядел, что это за Стрелок с машинкой - узнал и еще больше расстроился...
  - Руки в стороны!
  Дались им эти руки! Все равно ведь не успеют, не сообразят, и машинки им не помогут...
  Работники, тем временем, послушно на пол улеглись - им не привыкать.
  Если сразу не пальнул, значит, хочет поговорить, объясниться - привет от кого-нибудь передать, а уж потом мозгами стенку забрызгать. Но не так все просто, шансы у Ника всегда есть - полный рукав шансов. И еще кое-где...
  Однако, спустя несколько минут, стало нехорошо...
  Кто же знал, что вторая баба, у которой грудь еще меньше (не потому ли прячет наглухо?), плоть-жилет распознает? От ненужного ее знания весы жизни опять качнулись. Теперь придется - ох и муторное дело! - зачищать не только пришлых, но и весь собственный персонал. Всех, кто видел или мог видеть.
  Плоть - вот сволота! - всосала и выгрызла все, что только намокло, каждую каплю. С этим ей не скомандуешь, не запретишь, если уж хоть раз попробовала... Испортили безрукавку - подарок. Тоже надо зачесть. Дырок в шкурах понаделать ничуть не меньших. Хорошо бы прямо по трафарету кожу снять. На груди одну сплошную дыру, а вокруг в вольной непосредственности маленькие блинчики нарезать кружочками. Такую безрукавку попортили, уроды! Потом сообразил, что действительно - уроды. Стрелок с Уродами! И слегка затосковал, понял, что весы жизни опять качнулись - его собственная вдруг весьма-весьма потеряла в весе. Уроды, они и сами свидетелей не оставляют, и навыки их не слишком известны. Новый расклад придется учитывать, а ход делать только наверняка - больше одного раза не дадут...
  Потом весы качались неоднократно - в ту и в другую сторону. Пока, наконец, Большой Ник не принял решение. Тогда-то и весы остановились в растерянности, и Ник понял, что снова взял жизнь в собственные руки. Да и не только свою.
  Никогда не стать барменом-владельцем тому, кто не умеет торговаться и находить компромисы... с самим собой. Понял, что проторговался вчистую и может потерять нечто большее, чем бар. Долги надо платить, даже если за долгом приходит не тот мальчишка, которому вкруг обязан, а его правопреемник. Тот, который когда-то не доставал Большому Нику и до пояса, находился теперь - хотелось верить! - внутри этого расторопного, но не слишком умного Стрелка...
  
  БОЛЬШОЙ НИК, СЛУХАЧ, ВОСЬМОЙ
  
  ...Слухач чему-то прислушалась, посмотрела на Ника внимательно, прямо впилась в него. Потом решительно подошла к стойке, отбила горлышки чего-то крепкого и в пивной кувшин стала заправлять. Влила изрядно - никак не меньше пары бутылок. Стрелок не видел, но чувствовал и запахом протянуло притягательным - как от весьма дорогого пойла. Неужто, поквасить решила, пока пауза? Нашла время! А Слухач подошла и с размаху плеснула с графина на грудь Большого Ника.
  - На нем плоть-жилет! - сказала.
   И тут началось. Сначала Восьмому показалось, что безрукавка на Нике растворяется, еще удивился - до чего же крепкое пойло-ерш Слухач сварганила, смешала. Потом раздалось чмоконье, будто это грудь Ника всосала в себя почти всю майку тысячью глоток, настолько мелких, что и разглядеть нельзя.
   Восьмой оцепенел и видимо только поэтому не нажал на машинку.
  - И что теперь? - спросил потерянно.
  - Он сам в порядке - а защита его пьяная! - уверенно сказала Слухач.
  - На нем плоть! - объяснила. - Я и не думала, что они сохранились. Метрополия запретила. Последние сожгли, когда я маленькая была.
  - И что теперь? - опять спросил Восьмой.
  - Если сросся с носителем, то Большой Ник человеком уже считаться не может. Он скорее один из наших.
  - А если не сросся? - спросил Восьмой.
  - Тогда за нарушение закона от какого-то там надцатого года, хозяина в распыл, но уже отдельно. В лучшем случае - если блат имеет - городской карантинный отстойник, со всеми вытекающими. Плоть, естественно, на площадь - на костер. Ох, и орет же она, когда жгут! А бару, как ни крутись, по любому - полная дезинфекция. Хотя, могут и спалить - дешевле. Так ведь, Ник?
  - Отдал бы то, что тебе не принадлежит, - подытожил Восьмой. - И разбежались бы? А?
  - Не могу! - сказал Ник убежденно.
  И Восьмой поверил, что действительно не может.
  - Чего так?
  - Теневому обещал.
  - А я думал, ты под Мэром ходишь или под Червями, - удивился Восьмой.
  - Днем под Мэром. С восьми до восьми стартовых. Потом под Теневым - восьми до восьми прицепных. Они сами так поделили. Весь город поделен, кроме кварталов с отмороженными и подземки...
  Ухмыльнулся и повторил, глядя прямо в дуло:
  - С восьми до восьми, однако! Знаешь, сколько сейчас?
  До Стрелка стало доходить, обеспокоился.
  - Слухач! Глянь на стрелки - сколько там?
  - Восемь с копейками, - ответил за нее Ник. - А начали вы свою дурь с машинками, еще восьми не было. Теперь те и другие заявятся... Карта твоя такая, что ли, под цифрой восемь лежать? Под восьмым столбом, ведь, закопают. Живьем закопают. Так-то, Восьмой!
  Ник опять усмехнулся, но не злорадно и как-то уж совсем не весело. Восьмой Стрелок сообразил, что Ник не исключает, что его самого там прикопают за компанию. На восьмой километр (Восьмой Столб, как говорили) город свозил испортившиеся продукты - разное инфицированное гнилье, то, что лаборатории уж напрочь исключали привычным к всякой дряни жителям. Там же была фабрика переработки меха земляных мохнатых полозов. Некоторые даже в клетках держали на дому - не возбраняется. Славненькие такие, безногие долговязики. Симпатичные до того, пока не увидишь, как они пищу принимают.
  - Линял бы ты отсюда, пока улицу не перекрыли. Не светит тебе здесь ничего. Думаешь, у одного тебя пукалка? А даже, если и штуцер? В помещении с ним толку мало. Это войсковая модель. Да и не пробовал ты из нее ни разу. Так ведь?
  - Мозги у него не пьяные, - подтвердила Слухач. - Тело пьяное, но на ногах держится. Еще плеснуть?
  - Приготовь! - сказал Восьмой. - Сколько машинок в баре с хозяевами?
  - В большой зале девять пукалок. И наверху три.
  У девочек, - сообразил Восьмой. - В номерах.
  - Знаешь, а ведь у тебя еще одна проблемка. Тут еще один Стрелок гостит. Узнает тебя, пристрелит, как инфицированного. Хотя можешь ему сказать, что здоров и с уродами скорешился, - Ник опять хохотнул, нервно, не убедительно.
  Про Стрелка была новость неприятная.
  - Какой Стрелок? Четвертый, Пятый, Шестой? С наших ворот?
  - А я вас стрелков не считаю!
  - Плеснуть? - спросила Слухач. - Пускай всосет крепенького?
  - Нам с ним еще в подвал, по ступенькам, - засомневался Восьмой.
  - Скантуем и спихнем. Не вверх же? Крутые ступеньки?
  Похоже, по ступенькам Нику кувыркаться не хотелось. Восьмой даже подумал, что с сюрпризом сегодня ступеньки.
  - С Южных Ворот. Ваш. Кокарда с красным и зеленью. Не Первый и не Второй - тех знаю. Тебя запомнил потому, что ты малюсенькую восьмерку рисуешь у замка на контейнере и волосок-контрольку лепишь, когда думаешь, что тебя никто не видит.
  - Правда, что ли? - спросила Слухач у Восьмого. - Срамные картинки прячешь?
  Стрелок в другое время обязательно бы покраснел, засмущался. Сейчас не до того было, влипли по крупному. Только кончики ушей зарделись.
  - Еще и поминки по тебе на той неделе справляли. Хорошие поминки, - похвалил Ник. - Так гульнули, что выручка на двадцать процентов выше, чем обычно. Тогда и решил твой кофр проверить. Завещания ведь не оставил, не оформил, как положено, хотя и советовали тебе, когда ящик брал.
  Еще бы не советовали, - подумал Восьмой, - если, по любому свой процент идет, а от наследства и все пятьдесят.
  Ник держался дружелюбно, но Восьмой не настолько был простаком, чтобы машинку хоть на миллиметр сдвинуть или глазами на секунду в сторону вильнуть. Хотя зудело и скреблось, что в любой момент за каким-то делом могут выйти из большой залы или номеров спуститься.
  Мастер держал входную, ту, что вне поля зрения, за спиной. Широкий проход в залу, загороженный шумными висюльками, находился почти рядом - пять шагов. Слева - что удобно. И крученую лестницу можно было видеть - не четко, но движение уловишь. Ее, как уговорились заранее, Лекарь на себя взял, от машинок отказался и собирался орудовать длинными занозами, пропитанными на концах каким-то составом. Обещал, что быстро и не больно. Он уже по зале пробежался, возле лежащих останавливаясь - проверил - те затихли, значит, действует.
  Стрелок не видел, но чувствовал. Он когда 'внапряге' был, на взводе - что бы вокруг не делалось - все видел-чувствовал. Для этого не только широкое периферийное зрение надо, не только внимание, хотя много чего отражалось и от бара, а нечто другое. Чувствовал, например, знал, как спустя некоторое время после Лекаря, прошлась вдоль тел и Хамелеон, выдергивая занозы - не пропадать же добру! Как всхлипнул Лунатик, когда возле конторки, разглядывая картинки, нашел одну - новогоднее кострище на площади. Впечатлительный он, Лунатик. Наверное, все такие... А Желудок набил за пазуху уже столько всего, что могут возникнуть осложнения, если придется уходить очень быстро. Еще показалось ли, пригрезилось - на втором этаже равномерно раскачивалось, било в стенку.. или это уже скорее от воображения, от знания, что там происходит. Только Лидер не шевелилась, держала вход в соседнюю залу, грамотно держала, не подставляясь под всякие неожиданности.
  Щелкнул пальцами Мастер.
  - Что? - спросил Восьмой, не шелохнувшись.
  - Уже! - сказал Мастер. - На улице, как в подземке. Уши у всех пришитые.
  Значит, не ускользнул от Мастера тот конфликт глаз в метро... Черт! Быстро-то как...
  Восьмой машинку не опускал и целил Нику в переносицу - самое слабое место. Кто его знает, что у него за лобовая кость? Восьмой все не мог забыть, как был свидетелем, что из бара Ника вывозили тела последнего наезда. И что интересно, среди тех тел не было ни одного служки Ника, лишь залетные. Не сами же они друг дружку потыркали по просьбе Большого? А если так, то просьба должна была быть очень убедительная. Стреляных среди них не было. Только резаные. Не полосованные, как попало, что обычно бывает в драках на ножах, а скупо резаные, экономно, только вот никак не совместимо с дальнейшей жизнью.
  Слышно было как Лекарь взялся принюхиваться, потом, вдруг, заурчал. Подскочил, вырвал целое панно с набитыми на нем ушами, стряхнул их на пол себе под ноги - обломил край. Стрелок опять подивился силе Лекаря. Тот сунулся носом, едва не облизал по свежему излому, стал крошить панно и обломки складывать в брезентовую сумку на плече.
  Большой Ник болезненно поморщился.
  Восьмой шевелил мозгами так, что казалось - скрип на весь бар стоял.
  Ситуация...
  В подвал с Большим Ником за штуцером никак нельзя. На то не меньше десяти минут уйдет - по любому, как ни крути. Слишком ловушек много. В Хранилище Ник вполне подставить попробует - не берись! - глаз и глаз за ним нужен. Придется кого-то с собой брать, подстраховывать, но не Мастера же от входной двери? В подвале у Ника наверняка домашние заготовки, про всякий случай. Он тертый. Битый. Пять раз горел. А за то время, пока с ним занят, уж точно кто-то из большой залы нос высунет. Или сверху. Черт!
  Девять машинок в Большой зале с владельцами. Три наверху, но тех легче удержать. Лекарь справится. Но когда в зале скооперируются, если найдется среди них авторитет, ворвутся - дуршлаков понаделают. Штуцером еще тот зал можно прожарить сквозь стену. Целиком прожарить, не выборочно. Зря Ник за простака держит - Восьмой служил, видел, как это делается. Без понтов - на раз! И пахнет потом хорошо. Главное, не приглядываться и под разнарядку не попасть на вынос - обблюешься... Жутко хотелось глянуть на стрелки напольных часов, что стояли в углу. Но не рискнул. Понятно, что еще пару минут потеряли. Ник беспокоил. Слишком спокоен. Если мозги у него не пьяные, как уверяет Слухач, то ходы просчитывает. Выбирает. Но ход свой сделает. Или сейчас здесь сделает, или в подвале. А в подвал нельзя пока. Патовая ситуация. Хорошо, что руки его на виду. Пальцы длинные. Умеет он что-то своими пальцами делать, не только посуду мыть, вилки там или ножи...
  Ножи? Восьмой насторожился. Кисти расслаблены, быстро должен двигаться, если расслаблены. Интересно, где у него ножи? В рукавах? За загривком, под волосами? Вон - шевелюра какая! На что такие волосы? Еще у бедер? В голенищах? Взглянуть бы на ноги, но нельзя. Машинку лучше так в переносицу и держать. Не в грудь. Черт знает, что за Плоть такая, может, пальнешь, а она как брызнет кислотой. Никогда не слыхал о таких. Жилет, что ли такой защитный? Ускоритель реакций? Знал бы, не связывался. То-то с последнего раза, когда 'дикие' наехали... это сколько их тогда отсюда вынесли?
   Висюльки разошлись.
  Ник метнул нож снизу в сторону
  Вколотый посетитель - из простых - побулькал, руками еще нож обхватил у шеи, но это не жизнь уже - одни рефлексы, и стал заваливаться... Не сползать - увы! - вдоль стены, как должен бы, а заваливаться на самую неудачную сторону - обратно в ту залу, откуда вышел. Слухач подскочила, успела хватануть одной рукой за одежду, но не удержала, выскользнул - тьфу! - с дешевой синтетикой вечно так!
   Зло глянула на Ника
  - Это пьяненький-то?!
  - Пьяный я, пьяный! - заторопился Ник и еще шире руки растопырил, показывая, что в них ничего нет. - Если бы трезв был, никто и не заметили бы, что это я!
  Мастер бросил сторожить входную, подошел, свою машинку нацелил. Вид у него был более чем серьезен.
  Восьмой, остановил, не дал стрельнуть, вернул на место. Раньше только подозревал что-то, а теперь по броску вспомнил. Только, вроде бы, Тот, про Кого он думал, длиннее был и тощ чрезвычайно, казалось, переломится на ветру от сухости своей. А у этого даже щеки висят.
  - Отойдите все! - велел Восьмой. - Пару слов скажу!
  - Ну, ты - это... - сказала Слухач. - Только не шути! С машинками и я теперь могу - сам научил. Начнешь дурить - все здесь поляжем.
  Восьмой не ответил. Смотрел на Ника. Слухач помялась еще чуток и отошла, присела на корточках возле Лидера, стала ей что-то шептать на ухо.
  Восьмой не видел их, но чувствовал, как некие тени за спиной. И висюльки, загораживающие, разделяющие залы, в поле зрения держал - там оживились весьма, но соваться не решались. Пытались сообразить - что к чему. И лестницу на второй этаж. Периферийное зрение, как у всех стрелков сильно развито, но тут стал видеть и то, что за спиной, пусть тенью, но видел. А вот почему - таким вопросом не время задаваться - может Лунатик подсоблял, чтобы поспокойней было.
  - Ты ведь раньше Тощим был, не так ли?
  - Ну? - спросил Ник, не понимая.
  - Сафари. Ты загонщик... Машины... Мальчишка, которому ты обязан. Мальчишка, о котором и не думал, что он может в живых остаться. И вырасти, не сгинуть на помойках, а статус поднять до уровня Стрелка.
  - Считаешь, поверю?
  - Загадку свою помнишь? Чем легче попасть - ниткой в иголку или ломом в дверной замок?
  - Тогда кранты, - сказал Ник и размяк, будто из него воздух выпустили. - Гореть бару в шестой раз. Да опусти ты свою пукалку! Сам знаешь, теперь можешь... И не про замок я тогда говорил, а про открытые двери - что ломом не промахнешься, даже если дверной проем двигается.
  В висюльки сунулась чья-то рожа, посмотрела влево-вправо. И треснула поперек лба, словно перезревший плод мкхота развалился. Сухо дало по ушам и к потолку потянулось маленькое облачко - первая порция кисловатого дыма.
  С почином тебя, девочка! - мысленно поздравил Восьмой, но головы не повернул и машинку не убрал.
  - И мертвых в том самоходе было много больше, чем живых, - коротко хохотнул Ник, - потому что...
  Замолчал.
  - Потому что мальчишка сидел внутри и был очень зол! - закончил за него Восьмой.
  - Ну, вы, придурки! - заорала Слухач. - Долго еще будете воспоминаниями делиться? Восьмой, пристрели его нахрен! Насрать на штуцер! Сматываться пора!
  Возможно, речь и лексикон Слухача весьма оживили влетевшие гостинца, что узором - будто крупные мухи нагадили - выложились на стене.
  - Все! Понеслось, - сказал Большой Ник. - Держи залу, я пока верхний этаж очищу.
  - Точно не знаешь, какой Стрелок внутри?
  - Сказал же!
   Восьмой машинку все еще держал.
  - Убери! - попросил Ник. - Сейчас ведь попрут. Там восемь пукалок у умелых, а девятая у Стрелка. И наверху, наверняка услышали, сейчас в штаны влезают. Не удержим. Входную еще надо заложить, а то в зоне окажется под перекрестным. Гасить всех придется, иначе скорые кранты, а так еще побарахтаемся. И свидетелей теперь гасить, - он кивнул на лежащих у столиков и у барной стойки, - Потому как я, в отличие от вас, намерен опять здесь бар поставить.
  Ник говорил быстро.
  - Кем мы станем, если не будем возвращать долги? Долги на жизнь и долги на смерть.
  - Я пришел забрать у тебя свой долг на смерть, - нескладно объявил Восьмой древнюю ритуальную фразу. - Твое слово к моему слову.
  Убрал машинку, отвернулся.
  И Ник вспомнил, что всего лишь раз в жизни произнес слово долга смерти. Произнес от души. Слово, обязывающее перерезать собственное горло, если попросит, получивший его.
  Неужели он такой простак, чтобы верить в это? - подумал Ник, глядя на Восьмого, и понял, что и сам такой, сделает все, что понадобится или попросят. Резанет себя по горлу, собственными руками зажжет бар... И все потому, что внутри стоящего перед ним Стрелка сидит тот самый щенок, а все остальное ни что иное, как плоть, которая наросла со временем. Шелуха!
  - Слухач, скажи Лекарю - пусть протрезвит по быстрому.
  Ник брезгливо глотнул того, что подсунули, крякнул отрыжкой и ускользнул наверх. Один раз только оступился.
  Восьмой сосредоточился на проеме в соседний зал. Слишком уж широкий, неэкономичный проход. Еще и висюльки, за которыми ничего не разглядишь. Хорошо еще, что там вроде короткого предбанника.
  Покачиваются висюльки...
  Выбрал официанта помельче.
  - Эй, Лекарь! Оживи на минутку!
  Лекарь хмыкнул.
  - Только на минутку и получится. Еще бы позднее попросил, уже бесполезно. И никто бы не взялся! - похвалился он.
  Подвели - толкнули вдоль висюлек.
  И до середины не долетел - вдарило, отбросило, упал, перевернулся. Из двух дыр неожиданно толчками стала поступать кровь, потом потекла ровно, лениво. Официант смотрел укоризненно, пока глаза не задернулись пеленой.
  - Машинка Пятого! - уверенно сказал Восьмой. - Это у нее такой суховатый всхлип. Хорошая машинка.
  Конечно Пятый. Его манера. И грамотно выложился, только две и дозарядился сразу же. По звуку - его машинка...
  Восьмой и свою машинку сунул, шмальнул, но только один раз - на звук. Со службы так не пробовал. Зацепил, не зацепил - кто его знает! - вроде не вскрикнул никто. Вернее заорали все, и палить стали, только висюльки отлетали и на пол сыпались черными змеями, но орали не подранками, зло орали, сердито. Кому такое понравится - пришли расслабиться, на девочек поглазеть, а тут - на тебе!
  - Выманить бы!
  - Опять груди заголять? - с готовностью спросила Хамелеон.
  - Нет, он сначала стрельнет, а лишь потом разглядывать будет. Поорите что-нибудь обидное. И побольше всякого. И Лунатик пускай с вами орет - у него тоже голос бабский. Пообиднее только. За стойку станьте - вон туда.
  - А о чем орать?
  - О мужиках вообще, а о Стрелке в частности, - сказал Восьмой. - Ерунды всякой.
  Не понравилось ему только, с какой готовностью они за это дело взялись. Могли бы поломаться для приличия...
  Потом огорчился, что предложил.
  Восьмой Стрелок и не думал, что о мужиках можно наврать столько обидного. У Лунатика получалось ничуть не лучше - уши так и вяли.
  Этот-то чего так возбухает, старается? - удивлялся Восьмой. - Надо же какие среди ихних мужиков особи встречаются... Конченый урод!
  А вот когда перешли на Стрелков, что у них у всех нестоюнчик, потому с машинками ходят и спят, засовывая их... Тут Восьмому жутко захотелось разрядить машинку в стойку, из-за которой эти три уродки орали свои мерзости.
  
  ВОСЬМОЙ, ЛИДЕР
  
  ...Из залы втекли грамотно. Восьмой и сам не смог бы сорганизовать лучше. Видно, нашлись среди них знатоки. Восьмой двоих снял, девочка-Лидер - одного, но был ли среди них Пятый? На скоротечных огневых контактах всегда воспринимаешь противника как некий силуэт. Теперь стал разглядывать. Один лежал не естественно. Восьмой перезарядился и шлепнул, на всякий-всякий, еще одну пилюльку - вдруг притворяется, что болен? - такие случаи бывали...
  Просочились, успел заметить, только четверо, задних он отсек. Трое сейчас за угловым чурбаном засели. Вряд ли Пятый. Он бы в кучу не полез. И уж не в первом потоке. Один за тело схоронился, хотя там, наверняка, не уютно, на ту сторону как раз и натекло. Но сверху его столешница прикрывала - никак не взять. Сильно неудобная мишень. Восьмой обтер вспотевшую ладонь, обхватил мешочек с талькой - потискал. Нашел глазами Лидера... Молодец! Завалила своего - отметилась - и сразу же переместилась. Все как учил. Толк будет с Лидера! Тсыкнул ей, чтобы обратила внимание. Показал, что делать.
  В первую очередь, решать надо было с Неудобным. Решать нестандартно. Восьмой положил одну машинку на пол, мысленно провел линию, показал на себе - куда хочет вложить все. Лидер кивнула, тоже положила машинку, выровняла, вторую прижала к груди, сделала все - один в один.
  И разом припекли снизу, отстрелялись под тело с двух машинок. Не вынес он тех царапин, запаниковал, хотя мог бы перетерпеть, вспрыгнул, тут Лидер его и сняла - влет.
  Восьмой показал большой палец - заулыбалась. Кажется, в первый раз ее улыбку увидел. То, что пары зубов спереди нет, неважно. На сердце захорошело. Не было у Восьмого раньше учеников. Всегда его учили. Разные были учителя. Даже те были, которые и учителями не хотели быть. Даже этот, который за телом пытался прятаться, неким учителем выступил. Восьмой знал, что в подобной ситуации, он перетерпел бы те припарки и что-нибудь придумал.
  Опять обсушил ладонь о мешочек.
  Встал и пошел наплывом, не обращая внимания ни на что - только мишень!
  И справа налево расстрелял всех троих. Три пули - три мишени. Только в головы. Справа налево.
  Почему так надо? - спросил он когда-то своего учителя. И на всю жизнь запомнил: когда мишеней несколько, рукой внутрь корпуса экономишь долю секунды. А если во внешнюю сторону поведешь, изнутри отстрел начнешь, свою долю потеряешь, а с ней можешь и жизнь. Чуть-чуть не хватит, а разницы никакой. Нет для жизни разницы, всего лишь чуть-чуть не успел или намного.
  Грамотно стрельбы провел.
  Как положено, пустил первых и отсек остальных. Первых всегда пропускай. Более толковые должны идти следом, под прикрытием, надеясь, что на первых истратят запас. Восьмому хотелось надеяться, что завалил он самых толковых. На чистом воздухе, на расстоянии, конечно, все наоборот. Там умные и опытные первыми срываются. Отсчитают шаги секунды и валятся в перекаты, отползают. А тех, кто за ними, уже как ластокрыла - влет! - потому как успел приготовиться, ждешь.
  И не по три палить надо, а парами. Здесь только так - пару, а потом дозаряжаешься. Последний - третий - береги. Если все три, то опять взводить надо, а это вторую руку занимать. Только на Свалке себе можешь позволить три разом выпустить. Но бывают, конечно, исключения. Бывают...
  
  Ник спустился, привел с собой забрызганную в крови деваху.
  - Эту не трогать! - объявил.
  Бросил липкие ножи на прилавок и стал протирать влажными салфетками.
  Слухач обошла вокруг молодой женщины, с виду простушки, что стояла, прижав к груди какую-то расшитую подушечку, и боялась шелохнуться. Потом протянула руку.
  - Не трогать! - сказал Ник, застыл, и нож в ладонь лег, будто сам собой - удобно. Восьмой понял, что периферийное зрение у Большого Ника ничуть не хуже.
  - Она что-то прячет.
  - Деньги! Ее деньги. Честно заработанные.
  Слухач, похоже, искренне удивилась.
  - А я думала, что ты с броником своим сожительствуешь - полный симбиоз у вас. А вон оно как...
  Потеряла к женщине всякий интерес.
  Ник собирал ножи, прикладывал к плоти, и та всасывала их в себя.
  - Слушается? - спросил Восьмой.
  - Хорошая модель. Не брак. Просто одна партия оказалась шизанутых, вот Метрополия, в свое время, и перепугалась. Перестраховываются они иногда. Прямо чересчур перестраховываются.
  - А я думала, они из паразитов, - сказала Слухач и тут же поправила сама себя: - Я про плоть-жилет, а не Метрополию.
  - Ну это уже - смотря кто кем рулит, - ответил Ник. - Кто кого использует и сколько отдает взамен. Мы дружим.
  Восьмому эти разговоры не понравились. Казалось, что Ник со Слухачом что-то недоговаривают и острить пытаются насчет Метрополии.
  - Паразит - это когда только берет, а не отдает совсем. Причем, если свое дерьмо сливает, а внушает, что благодетельствует, а ты веришь...
  Ушел Восьмой от этих разговоров. Буквально ушел. Во всяком случае, попытался...
  - Надо залу очистить. - сказал в спину Ник. - Что там с твоим Стрелком? Вычислил - кто?
  - Пятый. Не знаю почему, но в этой группе его не было, и машинка больше не гулкала. Странно... Две машинки теперь в зале, если ты ничего не напутал, одна Пятого - серьезная машинка.
  - Девять было. У меня глаз наметан. Могут быть еще однозарядные самоделки, но с этим я пас.
  - Как наверху?
  - Чисто. Совсем чисто. Я те три на прилавок бросил...
  
  ...Восьмой и Лидер работали 'часы'. Восьмой выкрикивал направление.
  - Десять!
  - Пять!
  - Семь! - орал Стрелок.
  Орал то, что не успевал или сомневался, что успеет. Лидер крутилась за спиной, высовывалась то справа, то слева. Один раз - поганка! - и на спину вскарабкалась. И из под ног палила, что было неприятно, потому как дуло она высовывала недалеко, Восьмому приходилось стоять в раскорячку, и было ему весьма неуютно. Жалел, что не надел бандаж и не заправил мотню повыше.
  Попутно вкладывала в опущенную ладонь снаряженную машинку - у Восьмого этих машинок был полный передник за спиной, все карманы набил. Спасибо Мастеру за передник!
  Прошерстрили зал - во все, что двигалось и не двигалось. Потом Восьмой еще с минуту постоял, провел, прощупал глазами периметр. Синяя, кислая пелена поверху и много красного внизу - привычная по молодости картина. В ушах словно вата, только слышно, как за спиной сопит Лидер...
  Пахло кровью. Если бы так пахло на Свалке, леггорнов бы собралось... И опять бы расценки скинули из-за азарта своего...
  Пятый нашелся. Лежал неуютно, нескладно.
   Когда щелкнул сухой выстрел, выпрыгнул и вложился на звук. Вот уж не думал, что у Пятого такое случится, нечто вроде эффекта паники начинающего, когда палец с дуги освобождаешь не полностью и тут же снова жмешь. Тогда возврат не срабатывает, и старый патрон возвращается на прежнее место не довернувшись, шило бьет в тот же капсюль, уже битый, и бывает такое, пробивает его насквозь и застревает. Тогда приходится разбирать машинку, либо, перевернув, лупить ею о что-нибудь твердое, чтобы отскочило шило, но тут можно запросто весь механизм повредить. То самое и случилось у Пятого.
  Мастер прошелся, собирая трофеи.
  Стрелок все смотрел на Пятого, хотел понять, что чувствует. Получалось, что ничего.
  Он меня тоже не любил, - подумал Восьмой и забрал машинку.
  - На память! - объявил во всеуслышанье. - Хорошая машинка. Штучная!
  Опять взглянул на Пятого. Все-таки оказалось, что тот еще больший невезунчик, потому как был уже мертв, а он - Восьмой - еще жив. Хотя по всем раскладам должно было стать наоборот. Значит, снял его еще тогда - на слух! - сквозь занавес.
  'Ай да я! - похвалил себя Восьмой. - Вот теперь, автоматом, в Седьмые бы шагнуть. Эх!'
  Как просто оказалось. Два года ждал сместится ли очередь. а теперь, так получается, что благодаря ему Шестой и Седьмой вверх поднялись, должны быть довольны, а вот Четвертый, Третий и Второй - нет, поскольку здесь, для ихнего удовольствия, надо было бы бить Первого. И уж меньше всех Пятый доволен, поскольку он мертвый...
  
   К Нику в хранилище спускаться крутенько - не оступись!
  - Что-нибудь замечаешь?
  - Коврика не было. Липун?
  - Ага! А будешь перешагивать, за косяк рукой возьмешься.
  - И?
  - Не советую.
  - Левый косяк?
  - Оба.
  - Грамотно, - одобрил Восьмой. - И как теперь?
  - А мы эту вот досочку...
  Большой Ник потянул облицовку, которая снялась неожиданно легко и оказалась весьма толстой и широкой дощечкой. Перекинул, опрев на выступ
  Обернулся, съехидничал:
  - Картинки покажешь?
  - Да иди ты!
   Спустились ниже.
  - Куда пропал тогда? - спросил Ник. - Изменился-то как, с трудом тебя узнал.
  - Ну, ты тоже, - буркнул Восьмой. - Столько раз видел, и подумать не мог. Чтобы Тощий и, вдруг, Большой Ник! У тебя же даже голос был, кажется, другой? Морда в крапинку, а раньше, вроде, гладкая была...
  - Ранение, - Ник отвернул ворот и показал шрам, тянущийся откуда-то от груди. - И ты уже не тот малыш!
  - Не называй меня малышом! - попросил Восьмой и вспомнил, когда им действительно перестал быть - свой самый первый статус вспомнил.
  Смотрел на свой ящик и множество других, все, как тогда, только не ящики были, а столы. А на одном из столов он, Восьмой, лежал, только тогда еще не Восьмой, а звался... Как же он тогда звался? - неприятное имя, хотелось забыть, и события забыть с эти именем связанные.
  
  ГОЛЫШ
  
  ...Лежал на столе и другие лежали, хотя перед этим всех собрали в одном помещении, потеющих от страха перед предстоящим, едва замечающих присутствие рядом тех, кто там, на воле, считался врагами... Вот тут и пошел газ...
  Было тихо, словно в подвале, и слышались два 'белых' голоса - тогда, помнится, почувствовал их цвет, раньше, чем, сквозь прищуренные глаза, сквозь ресницы, рассмотрел два белых пятна - людей в халатах...
  - Что слышно о Сафари?
  - Еще не вышли.
  - М-да... - хмыкнул первый голос - старый и затертый, как его халат.
  - И что теперь будет? - спросил второй.
  - Кому-то будет плохо.
  - Но не всем?
  Второй спросил с как-то фанатичной надеждой, свойственной скорее молодым, чем старым. Первый голос ответил не сразу.
  - Не всем, - согласился первый. - Но это уже, если за счет других - иначе не получается. Вот тогда кому-то будет очень-очень плохо.
  Замолчал, словно задумался. Тот, второй, словно затаил дыхание, боясь помешать.
  - Ага! - сказал первый, словно находя решение. - Точно! Тут главное в списки не попасть. Попал - считай - каюк!
  - А кто списки составляет?
   - Все! И...
  Молча поднял палец вверх.
  - А не может так случиться, - шепотом спросил второй, - что тот, кто список составляет, сам в него попадет?
  - Может, - сказал первый ухмыльнувшись.
  - И что тогда?
  - Тогда два списка и два варианта. Либо те, кто в первом списке хорошие, а те кто его составлял - плохие, либо наоборот, но тоже со всеми вытекающими...
  - Вытекающими из плохих?
  - Точно! Ввиду особой циничности преступных намерений администрации провинции второй категории три зед икс, выражавшиеся в намеренном направлении Сафари по маршруту, которое привело к гибели чистых или моральному ущербу, равно как утере техники и авторитета Метрополии и... так далее и тому подобное. Если же пострадал кто-то из Метрополии не берусь предсказывать, но тут могут и оптовые зачистки начаться. Номер-то, общий статус, точно поменяют - понизят категорию когда-то вольному городу на сколько-то пунктов вниз. Кто выживет, тем тоже несладко придется, не раз прежний паек вспомнят. Ясно, что и ассигнования урежут, хорошо еще будем работать на том же оборудовании, что сейчас, а то и его лишат. по любому, не мечтай что-нибудь по заявке получить.
  - О чем мечтать?
  - Мечтай в списки не попасть, - буркнул первый.
   Некоторое время работали молча. Слышно, как оба останавливаются у столов, слышен треск, вроде электрического разряда и сразу же пахнет паленым.
   - Все понял? Этих давай сам!
  Старый халат вышел, и молодой сразу же взялся бурчать себе под нос, должно быть, имел такую привычку - разговаривать сам с собой. В основном неразборчиво, но проскользнуло: 'Нафига такая пьянка?' и еще что-то ничего незначащее.
  Потом малыш услышал, что подходят к нему. Сорвали липуна с груди, успел разглядеть, что не розовый, едва выдохнул облегченно.
  - Ну вот, еще один просроченный! И много просрочил! Странно, обычно в первый же день летите за статусом. И шрамов сколько! Не ври, не спишь - притворяешься. Не подействовало, что ли? Прижгу - вскочишь. Вкатить двойную дозу?
  Малыш открыл глаза - попробовал покачать головой в стороны.
  - Правильно, перетерпишь! Как я двойную дозу по документации проведу? Опять скажут - себе заныкали - на баб! Мол, чтобы их в бессознанку вводить и пользовать. Перетерпишь! Ведь, перетерпишь же? Это же штрих-статус - первый твой штрих, за ним и пришел.
  Прижал... Малыш захотел заорать, но не заорал - случалось и больнее. Только вот от запаха захотелось блевать, хотя на Свалке случались и много худшие запахи.
  Халат отстранился.
  - Но-но! И не вздумай! Ты теперь терпи и гордись! Теперь, если кто тебя убьет, отвечать будет по законам города. Штраф за статусника немаленький. А убьет тебя какой-нибудь нестатусник - будет из него гриль-фейверк на площади. Можешь теперь шагом ходить по своим крышам-подвалам... Крышиный ты или подвальный? Какая группировка молокососная - что-то не разберу?
  - Свалка! - сказал малыш.
  Халат едко присвистнул.
  - Вашего брата здесь редко увидишь. Либо редко до статуса доживаете, либо боитемь показаться. То-то, смотрю, шрамы незнакомые - на червей не похоже, не лизуны обработали, и на летучек чердачных тоже... Куда потом? Опять, небось, на Свалку в ваши бараки или все-таки в городе осядешь? У моего брата для таких, как ты, работа есть.
  Малыш знает, какая работа может быть, если ее тут же сходу предлагают, не разузнав о человеке побольше. Оттуда тоже верный путь на гриль-фейверк. Мотает головой. Отказывается..
  - Ну, как знаешь, - обиженно говорит халат. - Сейчас опять будет больно, зато можешь орать - никого не разбудишь...
  И Малыш заорал, и халат тоже заорал передразнивая.
  Старый снова зашел.
  - Кто тут у тебя? А, неспящий! Тест на него проверил?
  - Все в порядке.
  - Тут расширенный бы надо - все спят, а он не спит, с чего бы это?
  - Дети рождаются - статус получают, не убивать же их после статуса?
  - Почему бы и нет? Если Метрополией вольному городу отпущен определенный лимит? Пайки, что ли, делить на этих мелких уродов? Давно последний голод был? Думаешь, Метрополии мы настолько нужны, что лимит увеличат? Попробуй справиться, когда сезонный мусор идет! Даже если недобор и рук не хватает. И даже после чумки!
  - А ты уверен, - спросил, понизив голос, молодой халат, - что чумки не планируются?
  - Точно в списки попадешь! - злорадно произнес старый. - Болтаешь много!
  Малыш не прислушивался, моргал и думал о собственном. О том, что до первого статуса все - "голыши" или "голышки", иного названия им нет, а вот потом... Думал, что деру надо дать из города, пока машины Сафари не начали со Свалки выходить. Со статусом выскочить из города будет много легче. А бежать надо не только из Города, но из провинции - и тут уже куда угодно. Чистые, если прознали что-то, не простят, и тот Височный-Прилизанный, который его на Сафари подвязал, задание дал - машинам вредить - не простит. Хотя бы за то, что не отчитался. Височный страшный. Гриль шуточками покажется... Со статусом будет легче. Самый известный способ из города сдернуть - метропольского порожняка дождаться. Когда очередную цепочку машин с нижнего Отстойника, будут выпускать, колонну формировать из уже продезинфицированных, к днищу прилепиться... Только обязательно спец-костюм у дезактивщиков надо будет свистнуть, иначе кожа сгорит, отметины на всю жизнь - каждый в тебя будет пальцем тыкать - прокатился на халяву! Опасно. Если на первых контрольных застукают, ссадят - побьют. А если на вторых поймают, там шутить не будут - растворят, как вирус. Там чужие дежурят, там всего живого со Свалки отчего-то боятся. Даже шофера ежатся, когда рассказывают. Еще слышал - трепались, что некоторые из них румяна на щеки накладывают, чтобы здоровее выглядеть, жизнерадостность играют.
  Есть и второй способ из города. Это если в волонтеры. Но там свой отстойник. Какие-то тесты. Заходят десять - выходят два или три. Или вообще не выходят. Но зато сразу же на второй статус! Пару дней страха - да пусть хоть даже и неделька! - и вольный волонтер. Это тебе не полные двенадцать лет ждать до самого своего первого статуса, до совершеннолетия. Вторая категория сразу же после волонтерского отстойника. Вольный волонтер! Правда, не совсем вольный. Под это дела обязан трехлетний контракт подписать на службу Метрополии - укрощать дурные провинции. Но там каждые три года статус удваивается. Там можно набрать едва ли не на полного гражданина Метрополии, правда, не урожденного, без права голоса, но зато вольного проживания в любом месте, кроме самой столицы Метрополии, освобождение от местных налогов и право на ношение личного оружия. Малыш как об оружии подумал, так внутренне засветился весь. Уж он бы тогда прогулялся по кое-каким местам, там где его... И не додумал мысль, доза, вдруг, стала действовать, не удержал блокировку, провалился...
  - Смотри, а голыш-то наш вырубился!
  В самом деле, едва не вырубился, забыл кровь очищать. Остальное слышал как через стену и видел каким-то другим зрением, словно со стороны.
  - Странно, - сказал Старый. - Должно быть, доза все-таки дурная попалась - просрочка. Проверю-ка его все-таки на мутацию. Дополнительный тест - расширенный.
  - Брось! Охота тебе возиться! - сказал молодой, но умолкнул под взглядом и поспешил добавить: - Ладно-ладно, сейчас я сам сделаю!
  И через некоторое время:
  - Знаешь, а ты прав, если не по новым стандартным смотреть, а по совмещенным, странненькая реакция получается... Жалко малыша!
  - Не об этом думай. Смотрю, код статуса уже успел наложил? И что теперь скажем? Поспешили со статусом? Понимаешь, что за это будет?
  - Что?
  - Вот послал 'Черный Свалочный' практиканта на мою голову! Ничего не будет! Выбраковка! Ураганный вирус! Готовь стоп-жизнь укольчик... Жаль, конечно, малыша. Хотя, отстойник - это тот минимум, который для него можно было сделать. Но это до штрихкода, а теперь... Сам понимаешь...
  - Может, все-таки чумку? И в чумной его? Все шанс.
  - Ох, и доиграешься один раз. Ладно, валяй.
  - Сейчас отмечу...
  Но не успел. Ввалились какие-то в форме. Один с картонкой, раскрыл посередине.
  - Доктора... - назвал статусы, личные номера, потом, не дожидаясь подтверждения, зачитал приказ о временном аннулировании по городу всех статусов до особого распоряжения.
  - Вот и понятно, - сказал Старый, медленно взял отложенный шприц, столь же медленно, словно нехотя воткнул себе в руку и, нажимая на поршень, поморщился. - Все-таки третий вариант. А что - Сафари так и не вышло?
  И уловив что-то в глазах, присвистнул.
  - Никто не вышел?
  - Нет.
  Старый вздохнул.
  - Жаль. Не за понюшку хвоща получается - мэра-то это не спасает под любым соусом. Хоть бы и весь город уполовинил.
  Посмотрел на голыша, хотел что-то сказать, но так и не сказал, только улыбнулся и покачивал головой - должно быть опять увидел дрожащие веки. Выходя пошатнулся, словно не держали ноги, оперся рукой на косяк, выпрямился, и зашагал на негнущихся по длинному, как показалось Малышу, коридору уходящему в темень. Молодой смотрел вслед растерянно, а, когда уводили самого, неостановочно выкрикивал:
  - Не я! Не я!
  Откуда-то, должно быть из-за спин, вынырнул новый халат, одетый совсем недавно, еще на разглаженный на сгибах.
  - С голышами что делать?
  - Эти проверенные?
  - Похоже, что - да... Да! Обкоденные.
  - Будить и гнать!
  - А тех, кого недопроверили?
  - Остальных зачистить.
  - Я?
  - А кто? Приказ мэра о сокращении народонаселения города - в связи с возможным понижением общего статуса - слышали?
  - Может быть, ваши? - робко спросил халат, указывая на одетых в форму.
  - Принимайте дела, - сухо сказал человек с папкой. - И все сопутствующее к ним. Бумаги ревизировать, медикаменты под учет. Капрал останется проследить, распишется под описью. Ясно?
  - Да. Только вот... - смущенно спросил халат. - А эти не вернутся?
  - Заговорщики против Метрополии? Нет. Думаю, что нет.
  Малыш лежал и слышал, как переговариваются в соседнем отсеке - должно быть, солдаты. Слышал смешки.
  - Вот эта ничего, уже сформировалась. Интересно, если с ней того самого проделать, почувствует она что-нибудь?
  - Сам не боишься прочувствовать, если она уродка окажется? Знаешь, что у них внутри может быть? Такое прочувствуешь!
  - Нет, слушал что господин капитан сказал? Эти тоже проверенные - видишь, оштриходили? А вот те, что в соседнем очереди дожидаются - к тем я и близко не подойду! Хотя... одно не пойму, с чего это они сюда явились сами? Надеются - не застукают?
  На это чей-то голос изрек глубокомысленно:
  - Не все уроды до времени знают, что они - уроды!..
  
  ...Восьмой попробовал, как и тогда, увидеть свою кровь. Сначала показалось - есть, получилось, даже уловил знакомый шум, но пропало. И неимоверно устал от этого небольшого усилия, даже вспотел.
  - Что с тобой? - спросила Ник.
  - Так... Кое-что вспомнил.
  - Желтые провинции?
  - И это тоже.
  - Нашел что вспоминать!
  Восьмой почувствовал, что от этого, кажется нехитрого, небольшого усилия, устал смертельно. Всякое дело требует своей тренировки. Ничего, время еще есть! Во всяком случае, так Восьмому казалось - что время у него еще есть...
  
  ГОСТИ
  
  - Что так долго? - первым делом спросила Слухач, когда вернулись. - Опять воспоминаниям предавались? Глянули бы, что наружи делается!
  Снаружи делалось не хорошо. Во-первых, у входа лежало два тела - один в форме стража, причем не какой-то волонтер, а с поясными шнурами капрала. Второго не разобрать, частью завалился за бетонную урну, одну из шести. Верно, Ник их здесь понаставил, что в бар никто не мог на колесах въехать. Но, если судить по подметкам, тот второй тоже не из дешевых мишеней.
  - Кто постарался?
  - Она! Кто еще? - Слухач кивнула на Лидера. - Без спроса! Ремня бы ей!
  - А дотянулась как? - удивился Восьмой.
  - А она снизу, с той дырки со створкой. Животину какую-то держишь, Ник?
  - Теперь спалят, огнемет притащат и выжарят нас здесь.
  - Не должны, - сказал Восьмой. - Не сразу. Если тут собственное хранят, то не должны. Что там, кстати, у тебя?
  - Не твое дело! - отрезал Ник. - Скоро догадаются сверху зажечь - не хрена подвалу не будет. Но сначала тушилки пригонят.
  - Ты когда последний раз горел? - спросил Восьмой.
  - Давно. При том мэре, которого повесили. При нем три раза. Так что, правильно его повесили. Жаль, что один раз. При этом еще не горел. Но если придется, не долго ему в мэрах ходить!
  И уточнил после паузы.
  - В живых мэрах!
  Ник был бледен, с обильной испариной.
  - Не знаю, и знать не хочу, из чего приятель твой - вон тот колобок тонкорукий - свое вытрезвляющее пойло сварганил, но лучше бы он сам его лакал!
  - Но полегчало? Руки-ноги в порядке?
  - Зато голова теперь трещит!
  - Сказать, чтобы сделал чего по скорому? Эй, Лекарь!
  - Нет уж! От головы глотну, опять на руках-ногах скажется? Так и буду чередовать, пока понос не проберет?
  - Скоро нас всех проберет, - сказал Восьмой. - Тяжелые прибыли в брониках. Личный спецназ господина Мэра. Элита! Вот где ставки, кстати, и гарантии... И паек!
  Пожаловался и слюну заглотил смачно.
  - Дал бы что-нибудь из своего запаса, что для чистых держишь? Все равно пропадет теперь. Или оно или мы - без разницы.
  - Перебьешься! - сказал Ник. - Тот ваш брюхатый уже на всех набрал, даже лишку. Дай сам посмотрю...
  Приложился к отверстию.
  - А умороженные здесь что делают? - удивился Ник. - Вон на той крыше, видишь? Никак, чердачные вязальщики на тропу войны вышли? Ты что, еще кому-то жизнь попортил? А, Восьмой?
  Принялся подсчитывать.
  - Так... Чердачные. Спецназ мэрии - эти каждому делу затычка - жди в гости. Охрана Мэра - вот они вряд ли сунутся. Теневой со своими - что угодно можно ожидать. Здесь от настроения Теневого зависит - с какой ноги встал. Думаю, он сейчас с Мэром вон в той чрезвычайке на колесах заседают...
  - Зажарить тебе их? - спросил Восьмой, колдуя с дальномером штуцера.
  - Зажаришь - резня по всему городу начнется - передел! Метрополия всеобщий карантин объявит, и Черных Волонтеров введет. Потом весь город опустят - одну из низших категорий влепят - обычная практика. Как минимум, на год. Голод, карточная система... В самом деле бестолочь или играешь? - посмотрел на Восьмого и вздохнул, отвел глаза. - Лучше вон тот белый вагончик подпеки, что у второго круга оцепления. Саннадзор прибыл... Подонки! Каждый квартал им за допуск проплачиваю, что у меня кухня в переделах нормы, так еще и тарятся халявщики. Давай-давай - подпеки уродов! Все равно, штуцер проверить надо - на ком еще? Удачно-то как, - порадовался Ник. - Сколько выставляешь?
  - Семьдесят пять, - буркнул Восьмой.
  - По-моему, восемьдесят с лишним.
  - Семьдесят пять - монетка в монетку. Кто из нас стрелок, я или ты? - озлился Восьмой.
  - Ты. Но здесь почти восемьдесят!
  - Заткнитесь оба! - разозлилась Слухач. - Мастер! Пойди скажи, сколько вон до того белого самохода с крестом?
  Мастер подошел, глянул мельком.
  - До ближнего бампера семьдесят семь метров, сорок четыре сантиметра.
  - У меня точнее получилось! - обрадовался Восьмой. Глянул королем.
  - Не промахнись! - сказал Ник.
  Восьмой на эту глупость не отреагировал. Пошептал что-то над ложем, приложился, нажал, где надо... Гулькнуло едва слышно.
  - Ну и что? - спросила Слухач. - Ничего не вижу.
  - Ба! - расстроился Восьмой. - Не получилось, наверное. Никто не выпрыгнул? Сейчас еще разочек...
  - Подожди...
  Видно было, как к самоходу подходил кто-то в форме. Открыл дверину, отскочил, рот разинул беззвучно, а может и со звуком, но сюда не донеслось. Другие набежали, один метнулся внутрь и тут же выскочил, зажимая нос. Стали орать, оглядываться на бар. Моментально все в округе опустело, только головы торчали, выглядывали. Никто больше не шлындал.
  - Ну, вот и обновили, - растерянно сказал Восьмой.
  - Теперь Теневой точно обидится, - вздохнул Ник. - Я ему сказал, что штуцер не целованный - новье!
  - Не хрен чужое обещать, что подаришь!
  - Голова-то как болит! - опять пожаловался Ник.
  - А ты поблюй, - от души посоветовал Восьмой. - Я когда волнуюсь, всегда так делаю.
  - А сам не хочешь?
  - Нет. Сейчас чего волноваться. Сейчас дело трубное. Мэра, говоришь, вместе с Теневым спечь нельзя. Тогда, на круг, получается - кранты - спускай кровь. А говносеть Стражи первым делом перекроют, да и не полезу я туда.
  - Угу, - сказал Ник. - Теперь третье кольцо поставят, уже на весь район. И Теневой всех своих призовет, поднимет, кто отсыпается с ночной. И еще, забыл сказать, сегодня спецколонна должна придти на Свалку. С гвардейским сопровождением. Мне ли их не знать? Но если к тому времени здесь головешек не будет, точно вмешаются. Им пофиг, кого прижигать и где. Тогда в шестой раз на этом месте не строиться - озерцо здесь будет стеклянное на радость ребятишкам.
  Восьмой с подозрением взглянул на Большого, вроде он с удовольствием сообщал дурные новости. Нездорово это как-то, - подумал. Все-таки плоть-жилет не только на тело влияет, но и на голову. И про колонну знает, хотя даже Каптеру сообщают лишь в самый последний момент.
  - А я это, тоже... Извините, короче, - сказала Слухач. - Но когда последнее мочилово было, забыла картинку наложить. В общем, наши тоже сюда припрутся.
  - А они за кого? - спросил Восьмой рассеянно.
  Слухач пожала плечами.
  - Еще не решили. Но злятся на нас сильно. Если прорвемся, к ним лучше не попадать. Мне и тебе - точно.
  Большой внимательно прислушивался. И тут опять заржал, неприятно со всхлипами.
  - Ну-ну! - сказал: - Такого, чтобы всех собрать, и все распять тебя желали, я что-то не упомню.
  И затрясся, будто воздуха перестало хватать, и слезы на глазах выступили.
  - Чего это он? - спросила Слухач.
  - Бара жалко! - ответил Восьмой.
  Ник, наконец, продышался.
  - Но главное...
  И тут Ник опять засмеялся нервно, всхлипами.
  - Может Лекаря ему? - озаботилась Слухач. - Или ты сам, с машинки?
  Ник отмахнулся, принялся выдавливать из себя мелкими порциями:
  - Но главное, никто не знает, за каким собственно хером он здесь! А хер этот - глаза бы мои его не видели! - вот тут рядышком со мной сидит, да затылок свой скребет, не понимая, как во все это влип. Зря скребет, промежду прочим, по роже видно - ничего не выскребет...
  К концу монолога Большой Ник отдышался и посерьезнел.
  - А что, муниципальные теперь тоже здесь? - спросил Восьмой.
  - Здесь, миленький, здесь, - успокоил Ник.
  - Это их начальник за чучело обиделся, - начал объяснять Восьмой. - Я ему чучело обещал. Икса пообещал.
  - Ничего, не расстраивайся! Он взамен твое возьмет. Только вот, не пойму, Теневой здесь зачем? Чем интересы Теневого обидел?
   - Опасается, что в Хранилище полезем, - предположил Восьмой.
  Думаешь, они из-за Хранилища здесь? - злорадно сказала Слухач. - Они из-за Восьмого! Восьмой живца скормил не того - племянничка самого Теневого. Подставил его Начальник Стражи, конкретно подставил.
  - Откуда знаешь? - ошарашено спросил Восьмой.
  - Слухачи напели! - сказала, как отрезала. - Пять дней, как весь город стрелка Южных ворот ищет - премия за него нехилая. Восьмому теперь только одно - ноги в руки и на свалку!
  Восьмой рот открыл, потом закрыл, потом сказал:
  - Я теперь на говнотуннель согласен. Попробуем?
  - Поздно, миленький, - сказал Ник. - Группа Очистки прибыла - все дырки, весь периметр заткнула, а уж говносброс первым делом. Теперь каждого таракана сначала сжигают, а лишь потом допросить разрешают - куда, по какому делу полз и почему в этом направлении...
  
  - Так не годится! - объявил, вдруг, Лекарь рассерженно. - Постелить есть чего? Ноги разъезжаются!
  Да, - отметил про себя Восьмой, - крови у лестницы натекло много - неудобно Лекарю.
  Лекарь, балансируя на чьем-то теле, достал пузырек и поочередно стал опускать в него щепки.
  - Ты чего там?
  - А те, что наверху, ожили и ногами топают.
  - Не должны! - уверенно заявил Ник, и нож сам собой скользнул в ладонь. Восьмой, наконец, разглядел - плоть подала, выдавила.
  - Топают-топают! - подтвердил Лекарь. - И с каждым разом все больше их. Один из недоростков рожу сунул, но я не успел - шустрый.
  - Откуда взялись? - удивился Восьмой. - Ведь перекрыто все!
  Переглянулись с Ником. Тот посерьезнел.
  - Раз они вошли, значит, и мы выйдем, - сказал Мастер.
  - Сначала глянем - кто такие, потом на прорыв пойдем, - согласился Ник. - Сквозь. Всех зачищать некогда, время потеряем, внизу сообразят...
  - Не каждая печень спицу в себе переварит, - на всякий случай предупредил Лекарь.
   - Что?
   - Та рожа до меня дотянуться пыталась. Очень шустрый...
  
   Остальное Восьмой, как потом не напрягался, помнил плохо. Должно быть, сработала в организме какая-то защита от всего от этого. Перегрузился. Хотя в Желтых провинциях бывало и позабойнее, но отвык, разрыхлел от городской сытой и спокойной жизни.
  ...Помнил, что пришлые - вроде бы группировка из отмороженных чердачных - рассыпались по номерам. Иногда закаленные спицы били сквозь двери, как жало, и едва не доставали. Ник, когда в последний раз отстроился, похоже, пожадничал с планировкой - коридор был узковат. Восьмой не стрелял сквозь двери. Он не любил так, вслепую. Было темновато и еще очень мешали те, кто валялся в проходе, приходилось идти прямо по телам. Ник шел первым, равномерно раскачиваясь, как маятник, вправо влево, чтобы открыть обзор Восьмому. Стрелок, как и когда-то во времена службы - ох и быстро вспомнились те навыки! - всаживал заряд в каждое тело на полу. В одном месте Ник качнулся, уперся рукой в дверь и упал во внутрь. Женщина с узлом вскрикнула. Похоже, что там тоже растерялись, и Восьмой с Лидером расстреляли все живое. Ник дождался, пока они не закончат, потом встал с пола, отмахнулся и сам выдернул спицу из плеча.
  Буркнул:
  - Попомнят они у меня!
  Слухач не стеснялась палить сквозь двери, более того, делала это с удовольствием
  Лунатик балансировал легко, перепрыгивал с тела на тело. Столь же грациозно, даже улыбаясь, излишне высоко задрав юбки, и подбородок, прошла по коридору Хамелеон. Желудок, придерживая двумя руками брюхо, шел не разбирая, смотрел только в пол, и Лекарь, пристроившись сзади, подталкивал, направлял. Злой Мастер шел последним, машинки в переднике, штуцер за спиной, а в руках пучок деревянных тонких щепок Лекаря. Спицы перехватывал, обламывал мимолетным движением, словно они были и не стальные, а некие соломинки, и, задержавшись на секунду, в освободившееся отверстие вбивал, выстреливал свою щепку - судя по вскрикам - весьма-весьма обидно.
  Прошли как сквозь масло. Без потерь.
  Большой Ник, как пролом увидел, челюсть затряслась от обиды.
  - Это что же?
  Отверстие было в монолитной, древней стене, гордости Ника, той, к которой он пристраивал бар. Вечной стене.
  - Это сколько же они ее скребли? С зимы, похоже... Значит, гробануть решили барчик! - заорал он, оборачиваясь. - Большого Ника гробануть!
  Видно, что расстроился очень.
  - Передумал я! - объявил вдруг Ник. - Не оторваться нам, пока всех этих уродов не зачистим... Да гори оно все пропадом! - взревел он.
  
  КОЛОДЦЫ ВЫРАБОТКИ
  
  Восьмой окончательно очухался только под землей, узнал древние ямы. Где-то за стеной прошелестела подземка, раскачав фонарь и обсыпав всех прелой трухой. Было душно и влажно. Остались позади переходы по каким-то соединенным между собой подвалам, какие-то скользкие опоры, которых ни в коем случае (как предупредил Ник) нельзя было касаться... Восьмой устал как никогда. Будто три смены подряд на Свалке отбарабанил.
  Вспоминать, что сотворили в Баре Большого Ника, не хотелось. Не самое важное состоялось внутри, там, если сравнивать, семечки были, мелочевка, а вот когда отходили, да след свой путали... Подумал, что наверняка войдет в историю города, как Большое Мочилово у Ника. Не думал, что Длинный может быть настолько неутомимым и злым. Все-таки собственность людей меняет.
  Сидел и подозрительно косился на многочисленные дыры. Вздрагивал, когда оттуда что-то заглядывало. Постепенно привык и уже не так шарахался. Все-таки самого большого страха натерпелся, когда сюда шли. Не было у него доверия к таким дырам, а там попадались вовсе неприличные, прямо-таки неправдоподобно огромные для этих... что, по идее, не должны быть толщиной с ляжку взрослого человека.
  Слышал конечно всякое про червей шахт, забоев, из раскопов. И про Повелителей Червей слышал, но никак не думал, что самому придется столкнуться.
  Здесь вроде бы и не Свалка, и не рядом, а откуда-то взялась и слежалась древняя органика. По стенам видно. Перепрела в незапамятные времена и не могла служить пищей кроме как для червей. И еще топливом для людей (если, конечно, хорошо высушить). Потому и копали. Потому и эти вертикальные колодцы, сейчас уже заброшенные, поверху почти затянулись, но внизу все так же. Колодцы слишком близко друг к дружке не стоят, но между ними проходы есть, правда, говорят, не все соединены. Колодцы люди рыли, а проходы между ними - черви.
  Черви не грызут у них даже зубов нет. Открывает круговую пасть, и по краю губы что-то вроде слизи едкой образуется, которая разжижает твердое. Если правильно направлять червя, он как бы разрыхляет, пропускает слежавшийся грунт сквозь себя, за ним легко подбирать, но лаз получается узкий. А вот если запустить нескольких разом, да под правильным углом, так можно вынимать целиком куски. Для этого и Повелители.. Любым другим способом работать, по старинке, то случаются обвалы. Поговаривают, сами черви и обваливают, не хотят, чтобы без них что-то происходило.
  Рудокоп, если у него нет союза с червями, или если не платит Повелителям, долго не протянет. Пусть хоть сколько звонит в свой колокольчик, предупреждая, что копает, чтобы (не приведи Черный Свалочный!) ненароком не срезать лопатой мохнатую голову какого-нибудь недоростка. Рано или поздно это произойдет. У червей со всеми поверхностными договор - голова за голову, пусть даже это и хвост был. Договор невыгодный. Может быть, те специально подставляются? У червя-то, рано или поздно, заново отрастет, или даже два червя получится вместо одного, а что отрастет у человека?
  Не все, что пропущено сквозь себя - съедено. Но эти круглые готовые пористые брикеты тоже в ход идут. На одном таком как раз сейчас сидел. Но разве скажешь, что еще вон тот кусок, поставленный на попа, на котором улечься можно (хоть и калачиком), то же самое?
   Снова что-то мелькнуло.
  - Эти не кислотные, не бойся, - сказал Ник. - Этих даже кушать можно... Только при них это не говори, - предупредил он. - Понимают, заразы. Это сразу понимают, а в остальном тупые. Прокладчики-пастухи с ними мучаются. Никак не хотят рыть куда надо, лишь туда, где через них полегче пропускается...
  Слухач тоже, время от времени, встревожено вскидывала голову, вертела ею со стороны в сторону, всякий раз напоминая Восьмому боязливого зашуганного жизнью вертихвоста-ларгана, падальщика, что пасется на дорогах, и опасается стать той же самой падалью, под пулями линейных стрелков и колесами курьерского груза с Метрополии. Восьмой знал, что именно ее беспокоит - полное отсутствие связи с остальными Слухачами. Предполагал, что слой каким либо образом экранирует.
  
  Сухой округлый колодец - ... - широкий сужающийся кверху только за счет нароста зелени, ее наплывам из-за чего оставалось небольшое пятно света, опять-таки не чистое, а почти полностью забитое переплетением тонкого хвоща
  Протискивались по сети старых подвалов.
  Даже не удивлся, что вышли другие. Флегматики они эти повелители червей
  Колодцы, старые грунтовые выемки. Старого, давно переработанного сектора свалки.
  
  Мастер держал тесак - рубить головы червям, если сунутся, попрут на бесхозные корма.
  Так поставил дело, что с готовностью высл только ... в руке
  
  
  Повелители червей! Восьмой не видел резону встречаться с этими самыми 'повелителями', Достаточно, что влажная липкая духота напомнила ему Болотные Провинции, тоже, закапавшись в землю, чего-то все время ждали, и никак не мог избавится от ощущения, что жизнь его идет по кругу.
  Черви Свалки считались 'ограниченно разумными'. Много по барам шутковали острили на эту тему. Мол, 'разумные' потому, что с ними можно было договориться, а 'ограниченные' из-за того, что всегда уговоры соблюдают. Покосился на похрапывающего Ника. Тоже, поди, ограничено разумен, раз сюда затащил. Пройти по туннелям, по пастбищам такое расстояние, не договорившись с главным пастухом, не заплатив положенной мзды, это, знаете ли...
  Восьмой вздрогнул.
  - Не бойся, это не кислотный, - опять сказал Ник.
  - Вижу! - сердито буркнул Восьмой. Отвык он от этих подземных штучек...
  
  
  Это была лишь одна из причин, по которой они отсиживались здесью еще менее после той заворухи хотелось встретиться с уродами боевых групп, которые
  К вони постепенно притерпелись, ... так вообще готов был отсиживаться бесконечно.
  Ник выглядел пресыщенным - навалял жмуриков больше, чем в самые удачливые дни службы, когда платили поштучно а не за опт.
  
  
  Рядом дыра с неприятной слизью - явно рабочая нора, не брошенная, недавно расширяли. Восьмой подозрительно поглядывал, грея в ладони рукоять машинки. Только последний псих влезет в туннель без мускусного запаха. Вспоминал, что знал нехорошего. Из червей только зубатые ядовиты - парализуют, консервируют, разжижают, высасывают. Стандартный набор Свалки. Живешь и соображаешь очень долго. Даже когда до половины от тебя останется, а то и треть. (Бывали такие случаи - удавалось найти и порасспросить - каково оно?). Пока центральный позвоночный столб не затронут... Счастье, если сердечко слабое, счастье, если быстрые кранты...
  Черви всякие бывают. Встречал и водяных - в тех же Болотных Провинциях. Но разумные (пусть даже ограниченно) только в окрестностях Свалки. Впрочем, всякое из того, с чем приходилось сталкиваться Восьмому в период службы, отличалось изощренным коварстом - пугающей сообразительностью, но Метрополия разрешения на признание 'ограниченного разума' не давала. Возможно, из-за деликатесов, которые из них делали (Восьмой сам подхалтуривал - коптил. И 'крышевал', пытался потверже на ноги стать, поскольку прямоходящие двуного-двурукие аборигены такого права были лишены. А все потому, что Метрополию обидели, цивилизовываться отказались. Много на свете сумасшедших.
  Ник дрыхнуть перестал, во сне принюхался, уселся и опять на прикормку попытался червя выманить - уже четвертого. Всякий раз втолковывая одно и то же.
  - Я - Ник! Ты - балда! Балда ведет хозяина для Ник! Понял?!
  Повторил раз десять, потом обернулся.
  - Ни хрена он не понял! Но, думаю, что-то вызубрил. Если встретит того, кто понимает, намурлычет ему наш текст. Ждать будем, все равно нехрен делать.
  Откинулся на спину и моментально захрапел. Сразу видно волонтерскую выучку - отсыпаться впрок. У Восьмого, хоть порядочно поволонтерил, так ловко не получалось, завидовал тем, кто может спать в любых условиях. Неуютно здесь. Опять несколько раз (так ему показалось) из дыр выглянули и в миг исчезли чьи-то глаза. Хотя, какие глаза могут быть у червей? Они видят чем-то другим. Как Восьмому когда-то говорили, звуком. Нащупывают звуком вокруг себя - получают эхо, отражение - выходит, что смотрят. Повелители Червей эти звуки различают, остальные нет. Они так и друг с другом общаются, а получаются, что видят и разговаривают одновременно. Значит, слова у них зрячие. Интересно! Интересно, а есть ли у него, Восьмого, зрячие слова? Сколько не перебирал, не нашел, хотя есть слова очень завлекательные, приятно их слушать и приятно смотреть, если кто-то на них покупается и им следует. Тайком глянул на Слухача, на которую был сердит, и уже не тайком, а очень откровенно на Хамелеона. Хамелеон лучше смотрится. Даже в одежде лучше. Пусть даже как сейчас, когда помирает. Никогда не видед, чтобы так красиво помирали. Но вот есть в ней что-то, проскальзывает холодное, даже когда смотрится горячо. Словно струйка сквознячка по спине. А в Слухаче, хотя смотреть пытается холодно, сердито, есть что-то теплое, к чему хочется прижаться щекой. Нет в жизни идеальных женщин - вздохнул Восьмой, - ни идеального оружия, ни путевой защиты от всего этого. Еще раз посмотрел на Хамелеона.
  - Сыграем в херики? - тихонько спросил Восьмой.
  Не ответила.
  - Никак померла? - спросила растерянно Слухач.
  Открыла глаза и явственно произнесла:
  - А вот - шиш вам!
  Ей уже два раза капали кровь, налили ото всех в одну общую банку. Восьмой тоже отлил своей в склянку. Лекарь понюхал, поворотил носом, Восьмой уже решил, что неодобрит и отчего расстроился, словно ущербный он какой-то, неподходялый, больной. Но Лекарь взглянул на него, потом еще раз склянку на просвет и влил его кровь к общему.
  - Не умрет?
  - Может быть.
  - Лекарь?
  - Что лекарь! Чуть что - сразу Лекарь! Два из пяти, на то, что сама выкарабкается. Один из восьми
  Когда струпьями полезла кожа, рука от кисти надулась до размера бревна и приобрела характерный вишневый оттенок, кожа полезла струпьями...
  - Я уж думал, что левую ты потеряешь, - сказал Лекарь.
  - Опять бы в колясочке возили, пока бы ты новую искал, чтобы приживить? - спросила Хамелеон.
  И усмехнулась каким-то своим воспоминаниям. Перевязывали. Скрипела зубами. Восьмой смотрел: все как у людей, и в поту плавала, и черный бред шел вперемежку с ругательствами, когда отпускало. Такими ругательствами от которых даже привычному ко многому Восьмому, хотелось зажать уши. Впрочем, вскоре и к этому привык, даже находил удовольствие в их кислотной пышности - понимал, что все это несерьезно, и не сделает она с Лекарем даже десятой доли того, что обещает.
  Только ненормально быстро все у них заживает. Только что, казалось, переживали - выживет ли, потом думали - руку потеряет, а сейчас уже Лекарь про это не говорит, возится, вены надсекает, причем не металлическим инструментом, а отточенной щепкой. Этой же щепкой потом приглаживает ранку, тут же затягивается. Восьмой не уставал удивляться. Как все просто делается - миску с кровью повыше, шланг тонкий вниз, еще взял и отсосал, чтобы самотеком шла.
  - Не загустеет? - удивился Восьмой.
  Лекарь хмыкнул, бросил щепочку порошка в миску. Оставшееся втянул в ноздри и даже пальцы облизал. Лицо стало доброе, разгладилось, посветлело. Работал уже в удовольствие, сыпал шуточками уже не столь мрачноватыми.
  - Протравленные спицами прошлись?
  - Да. Тебя бы в пять минут скрутило, не выпрями ли бы, а она поборется - метаболизм другой.
  Сказал неизвестное слово, будто с него теперь станет все понятно.
  Бритва, чтобы полосовать, спица в другой - тыкать. Спица дальних, бритва ближних. Спица ядовитая, смоляная, а бритву согласно традиции, зашивают в тушку дохлой легитсы, выдерживают в теплом влажном месте, до степени, пока та расползаться начнет, и малюсенькие опарыши не начнут круглеть и сами ее вскроют - надуется и сама лопнет, тогда вынешь, стряхнешь - готова к употреблению.
  - Расскажи сказку! - попросила Хамелеон: - Был же когда-то ребенком?
  Восьмой ребенком себя не помнил, но кое-какие сказки знал. Их в ротах рассказывали. Похабень в основном. Выбрал самую щадящую. Рассказал о деве, которая выращивала волосы в башне неприступной, а когда выбрала того, чтобы лишил ее неприступности, спустила волосы, что забрался по ним и..
  Здесь Восьмой стушевался, покраснел, дальше было неприлично, а другой версии не знал.
  - Долго выращивала? - деловито спросила Хамелеон. - Если быстро, то девица из наших.
  - Не знаю, - промямлил Восьмой.
  - Понятно! - объявила Хамелеон. - Когда девичество будет тяготить, еще не те в себе способности откроешь!
  И принялась обсуждать с Лекарем как быстро можно вырастить волосы, что для этого надо жрать из его аптечки, чтобы не истощить подобным усилием организм.
  - Кости станут хрупкие! - сказал Лекарь. - Потом отлеживаться придется. Позвонки не удержат.
  И стал убеждать, что голову та дева должна была потерять не только фигурально, но и практически.
  - Представляешь зрелище? - объяснял. - Он ее дерг за волосы, чтобы проверить перед тем как лезть, а голова - раз! Вот смеху-то!
  Восьмому отчего-то не смеялось. Испоганили уроды его сказку.
  Лениво трепались о новых разработках Метрополии. Восьмой служил позже. Рассказал про ружье, испаряющее влагу и гранаты того же самого действия, но уже действенные лишь в закрытых помещениях.
  А была такая, тоже хорошая штука, как ртутный... - начала говорить Слухач и получила локтем в бок от Мастера.
  Откуда плоть-жилет знаете? - спросил Ник у Слухача.
  На нас всякое пробовали, даже летательное. А плоть-жилет... Из-за этого дурного изобретения убивать вас приходится очень медленно. Обычно двое держат, третий закалывает и на ухо шепчет - извини, дурень, скорее не получается.
  - Все, что тяжелее воздуха, далеко летать не может - не дальше одного броска. А чтобы непрерывную цепочку бросков создать, такое не придумали, хотя не один голову на этом себе сломал. Но бросить предмет можно и порохом, только живое при этом становится неживым. Тоже проверено. А и пороху уходит неэкономично.
  Все это Восьмой объяснял, гордясь самим собой.
  Мастер, вдруг, взялся спорить, что можно не из ружья пулей, а ружье оседлать и палить из него, тогда получится ДВИЖЕНИЕ. А Восьмой ухмылялся и спрашивал, подумал ли Мастер, что позади его делаться будет? На таком помеле только от врагов хорошо улетать!
  А Слухач, тщательно заэкранировавшись, думала - какие же они оба дураки. Что с них вполне станет, возьмутся проверить и даже взлетят, но, только взлетев, начнут думать - как приземляться?
  Восьмой, вдруг, нахмурился, вспомнил, что ему Каптер в последний раз говорил.
  - Иди на Свалку - там все ответы.
  - А я вопросов не задавал! - сказал Восьмой.
  - Там ответы на незаданные вопросы...
  
  
  6. 'Центральная Свалка'
  
  СВАЛКА, ЮГО-ЗАПАДНЫЙ СЕКТОР
  
  - Сойди с тропинки, скотина бородавчатая! - орала Слухач из-за плеча.
  Стрелок морщился. Правое ухо и так стало хуже слышать (после того, как девочка-Лидер сообразила, что много удобней палить с упора). Вздулся волдырь на щеке, там, где она неосторожно прижала раскаленным дулом. Притравить бы 'холодной пудрой', но где ее сейчас возьмешь? Нехороший волдырь водянистый - саднил и мешал мыслям.
  - Сойди с тропинки, скотина!
  И девочка-Лидер высунулась из-за плеча, удобно уложив дуло машинки на другом ухе Стрелка - хотя говорил же ей! Еще говорил, чтобы поменьше кувыркалась в своей корзине - прицел сбивает.
  Если пальнет - оглохну на оба, - флегматично подумал Стрелок.
  Лидер сидела удобно, позиция идеальная, прекрасный обзор, упоры. Хорошо сидеть в десантном ранце, а не тащить его - каркас стального прутка и брезента.
  Тут еще и Хамелеон приняла угрожающую окраску. То есть, так ей казалось, что окраска угрожающая, но Стрелок сомневался, что мандоноид не дальтоник.
  Угораздило же связаться с бабами! Из всех мужиков, только Мастер - мужик. Лекарь, быть может, тоже человек, но явно не в себе. А Лунатик, да Желудок - непонятно что. Возможно, сами не в курсе...
  Уже ясно было, что не разойтись на тропе с этим монстром - холмом с ногами. Провалы слева и справа, а ободранная тропа, с виду безопасная, еще тянулась неровной ниткой и дальше по хребтине. Прошли порядочно и вот - на тебе! Про мандоноидов Стрелок до сих пор только слышал, еще картинки видел в библиотеке, читал описания, но нигде - а это точно! - не упоминалось о столь крупных особях. Даже на расстоянии производил впечатление. Стоит, переминается...
  Третью неделю топали, обвыклись. Смешно, но все живы до сих пор. Кто поверит? Это с городскими-то! Городские не приспособлены к ходьбе в сапогах освинцованной резины со стальными калошами. Но на это понадобилось только часть пути. Там где мусор относительно свежий. Где под тонким верхним слоем кипит жизнь, перемолачивая мусор во что-то непонятное. Есть места, где сапоги не помогут. Внизу, например...
  Теперь волокли все на себе. Мастер - самый крепкий, больше всех на себя навьючил. По нему и не скажешь, что устал. Только нос заострился, и щеки впали... Желудок, Лунатик и Лекарь шли, покачиваясь под грузом. Из них троих только Желудок ныл, но никто не замечал - привыкли. От свежачка увязался Икс-недомерок. Стрелок группу оставил, а сам на жестком плато петлю сделал с Лидером и Слухачом. Худо-бедно, а сняли Икса. Не думал, что та скотина так быстро передвигается. Хорошо, нагрудный лифчик - передник с машинками не снял, и попал он своей клюкой не промеж, не в швы, а прямо в машинку...
  Удачный хребет. Благодаря ему, уже оставили за собой подозрительное местечко с огромным количеством дыр и несколько озерков, сцепленных между собой протоками. Где вода - слишком много непонятной злостной, опасной жизни.
  Тепло, пригревает. Весной и в начале лета озерца Свалки только что не кипят от обилия живности. Это к осени она уже пережрет друг друга, чтобы набраться сил и веса пережить короткую, часто теплую, но бесплодную зиму. Хвощи - зеленка - увянут, высохнут, а потом и рассыплются коричневой пудрой, дав жизнь следующему поколению. Весна - удачное время для путешествия - прорыва через территорию. Молодь еще мелковата и занята проблемами лидерства в собственном клане, отслеживанием себе подобных, пожиранием слабых, и еще не обращает внимания на деликатесы из двухногих, что старательно обходят сеть озер по хребту. Прямая дорога здесь, как и везде в мире, не может быть ни безопасной, ни самой быстрой.
  Но рано или поздно все хребты обрываются, либо утопают в долинах верховых болот, тогда приходится чесать затылок, соображать, куда дальше. А еще, как выяснилось, путь может преградить и этакое существо.
  - Свали с тропинки, урод! Тебе сказано!
  Слухач разошлась не на шутку. Так и слюной скоро плеваться начнет. Наконец, озлилась и на Стрелка.
  - Восьмой! Ты его долго рассматривать намерен? Сделай же что-нибудь!
  Мандоноид - нечто мощное, непробиваемое, знакомое раньше только по картинкам, неловко переваливалось с лапы на лапу. И это неуклюже, беззлобное существо было облеплено маленькими мандоноидиками, словно чешуей.
  - Давай же! Не разойтись нам! Этот детсад бродячий нам сейчас всю тропу осыплет!
  - Я по детям не стреляю, - сказал Стрелок.
  - А вон тому крайнему немного осталось, - по-иезуитски стала подбивать клинья Слухач. - Цвет у него другой. Это не альбинос, а болезнь. Мучается маленький... Кишечных паразитиков нахватался. И клизмочку ему никто не поставит - так и сгинет в мучениях. Неужто, не пожалеешь?
  Стрелок пожалел. Вскинул машинку... Кожура неестественно светлого мандоноидика не выдержала, и он разлетелся красными брызгами, забрызгав соседей.
  Холм на минуту задумался, посмотрел вниз склона, потом на Стрелка. Тот сунул машинку в кобуру и поощряюще повел дулом штуцера - давай, мол, не тормози!
  Похоже, мандоноид огорченно вздохнул. Втянул голову поглубже, подобрал лапы. Мандоноидики, те что по бокам, встревожено заверещали, стали карабкаться повыше, пихая соседей. Туша мандоноида сперва медленно, потом все быстрее и быстрее заскользила вниз, он еще попытался глиссировать, распластался, но центр тяжести оказался слишком высоко, да тут еще по пути оказался торчащий обломок...
  Еще много часов позже Стрелка преследовал укоризненный взгляд мандоноида, и то, как он зацепил боком торчащий осколок, сорвал со своей шкуры часть детенышей, потом напоролся на второй зубец, но тут его подбросило вверх, после чего эта многотонная громадина кувыркнулась в воздухе... Брызгами, черными каплями разлетелись по сторонам детеныши.
  - Вот уж не думала, что когда-нибудь сподоблюсь увидеть летающих многоноидов! - едва не захлебнулась от восторга Слухач. - Рассказать кому - не поверят!
  Показалось ли Стрелку, нет, что к тому месту, где, пробив в коре мусора черную дыру, упал панцырник, потянулись некие бледные нити?
  Исчез, будто и не было его, оставив после себя лишь две борозды, начинающиеся от края тропы (когда пытался тормозить задними лапами), да темный широкий след на склоне.
  - Ладно, хватит сопли жевать! Пошли!
  Это Слухач сказала. Стрелок покосился.
  Давно ли Слухача лихорадило, глаза на выкате, и она судорожно, раз за разом, давила на курок? В тот самый первый раз, когда Стрелок с девочкой-Лидером в четыре руки расстреляли Икса. Стрелок подошел сбоку, приподнял ей руку вверх, потом, мягко надавив, осторожно вынул машинку.
  - А ты что думала? - сказал он, забирая машинку из оцепеневших пальцев. - Это тебе не по людям - люди они гладкие. И сердце у них одно...
  - Вот здесь, кстати, предохранитель, по первому разу многие забывают, когда пугаются, - не выдержал, съязвил-таки.
  Потом про предохранитель помнила. И на выводке с леггорнами помогла. По крайней мере, отвлекла часть на себя. Стрелок с Лидером же сделали всю работу. Лидер стреляла как автомат, не задумываясь. Но не так, как Стрелок, который по въевшейся привычке еще старался как можно меньше портить трофеи, а потом досадовал на то, что вынуждены были их бросить, и на себя досадовал, и почему-то на девочку-Лидера.
  Хорошо, что машинки подвязал на шнурки - как знал, что некогда их будет совать в кобуры. Не зря и сидел столько времени спиливая мушки... Одну машинку таки потерял - Икс повредил, но по этому нельзя сказать, что фартук - неудачная конструкция, в иных случаях полезна, и кроме того, чего уж проще, схватить, дернуть из кобуры дополнительную машинку, вместо того, чтобы тратить время перезаряжаться. А мушки? Какой Стрелок при скоротечных контактах пользуется мушками?
  Вспомнил, как тогда перепугался, что по пояснице потекло что-то теплое. Кровь? Осторожно расстегнул, снял ранец, взглянул на бледное, без кровинки лицо Лидера, тихонько вынул машинки из ее задеревеневших пальцев.
  - Я описалась, - заявила Лидер...
  Что ж, при первом боевом контакте с Иксом и с мужиками случается...
  - И часто здесь всякие Мадоноиды шастают? - спросила Слухач.
  - У Южных ворот редкость... На Западных недавно взяли одного. Как у нас будет, как там дальше - не знаю. Считается, что бить панцырника надо между пластин и только по прямой. Более желательно в упор, но как к нему приблизишься? Края растопырит, пластинами пошевелит - у него они одна за другую заходят - тут даже спецобувь, где в голенищах металлические полосы пропущены, не гарантирует, что ноги при тебе останутся. Красивый...
  - Он все равно был не жилец, - примирительно сказала Слухач. - Среди его детенышей затесался иудский зверек.
  - Не путаешь?
  - Нет. Он мне сущность приоткрыл, когда понял, что... В общем, он бы оторвался и к нам прилип, будь у него чуточку больше времени. Наверное, наживую нервные связи рвал, когда...
  - Хреново. Значит, либо на тропе выводок, либо... Калоши одеть и не снимать, голенища раскатать до самого не могу! - отдал распоряжение. - На землю не ляжем, пока... Долго не ляжем, - уточнил Стрелок. - Если придется, то и спать будем стоя, по очереди, друг дружку подпирая. Самое время Лекарю таблеточки раздать.
  Хорошие таблеточки у Лекаря, кажется горы свернешь, скользишь над землей, постреливаешь... Только жмотится, редко дает.
  Одну из машинок подвесил теперь по особому, как на болотах вешали армейские чистильщики - на груди, стволом вперед.
  Переставил дальномер штуцера на максимально близкий, развернул носом к земле.
  - Под ноги смотрите. Обыкновенно он уже близко. Постарается, чтобы вы сами его на руки взяли. Все что видим живое, уже не обходим, а отстреливаем. Даже симпатичное - особенно симпатичное.
  Насчет 'отстреливать всем', не особо надеялся, подразумевал, что будет сам с Лидером.
  Иудейского зверька обычно замечаешь, когда касаешься, а потом уже поздно. Срезать только с мясом. Беда только, что носитель не хочет и не видит особой беды. Стрелок содрогнулся. Самое мерзкое и жизнестойкое животное мира свалки: 'чинократиус пиявочный иудский'. Стадный зверек в какие-то периоды жизни и одиночка. В отличие от всех других видов, опасными признавались даже молочные детеныши. Хранение, даже в виде умерщвленных экземпляров, запрещалось. Никто не мог гарантировать, что он абсолютно мертв. Сдавленные мощным прессом, они восстанавливали свою форму, как резиновые. Разрезанные на куски, наращивали недостающие части. Еще и редко показывали свое истинное лицо, умели маскироваться под другие виды фауны. И только когда были уверены в своем превосходстве перед жертвой, тогда в последние минуты жизни, можно было увидеть, что они из себя представляют. А до того каждому могло предстать нечто очаровательное и каждому свое. Каким-то образом этот зверек умудрялся считывать вкусы и пожелания. Удивительно легко приспосабливался к различным индивидуальностям, постепенно подбирая к психике те ключики, которыми позволяют подчинить управлять и, в конце концов, завести туда, куда должно - в гнездо.
  А до того незаметно высасывает жизненные соки организма, а тот, как правило, даже не отдает себе отчета, что это происходит, не связывает неожиданное ухудшение с этим симпатичным зверьком. В период миграции, либо захвата новых территорий, стараются быть полезными носителю, всячески стараются показать свою любовь и даже выступают некими защитниками. Трансформация же происходит, когда полностью овладевают ситуацией.
  Сильно развитая стадность, интересы клана. При обилии пищи, вероятно, дает сигналы остальным. Не опасны друг другу пока пищи хватает. Далее уже выживают самые изворотливые. Иудский зверек обыкновенно долго жертву обхаживает, подготавливает ее. Соки сосут легонько, приучают, чтобы жертва привыкла и даже сама это просила. Но от крови и безопасности сразу же дуреют. Впрочем, и люди дуреют от крови и безопасности. И начинают паразитирование на себе подобных.
  Псислияние страшнее физического. От него почти невозможно избавиться. Чем сложнее организм, тем дольше его обхаживают. Со зверьком иудским сладкая смерть - ее не осознаешь и убийцу своего почти любишь.
  Восьмой почти два года ждал пока какой-нибудь Стрелок на Южных Воротах вляпается качественно. Кто же знал, что сам дядя и подставится? Не пришлось ему шагнуть на ступеньку. Так и ушел Восьмым стрелком. А на место его племянник. Обмыли, как положено, стопарик дяде отнесли - мумии его - напоили с рук, потом с канистры полили и зажгли.
  Так что, к иудейским зверькам у Восьмого были личные претензии, и не брал он в расчет, что благодаря им оказался при деле, и чувства к ним испытывал далеко не двоякие.
  Припомнился сейчас и тот Живец, что из отмороженых, вот кого оставлять в живых не следовало, но опять ушел, живуч. Злой мальчишка и по всему видно злопамятный, как тот же иудский зверек. Но что теперь-то, после всего...
  
  СВАЛКА, ЗАПАДНЫЙ СЕКТОР
  
  - Жгучий мусор! - обрадовался Стрелок. - Остаточная химия. Не полезут они на эту плешь. Ночуем здесь! За плешь не выходить. И внимательней ко всему. У той заразы мимикрия пошибче всякой, что вам только приходилось слышать. Не только внешнее, но и внутреннее умеет подделать, хоть режь, стонать будет и глазки невинные делать. А уж на психику давит поплотней предвыборной программы. Они кем угодно могут притворяться. Узнает, угадает по вашим глазам, по импульсам, что хотите, и скорректирует тельце. Вроде кукушат они. Сожгу любого, к кому прилипнет! Ей-ей, сожгу!
  Расстелили прорезину. Дамы ушли за ширмочку - оправляться и решать какие-то свои непонятные бабьи дела.
  Слухач скоро вышла, села посередке. Погрузилась в транс.
  Вечерело. Зеленка манила уютом.
  Что-то торчало на стебельках, то ли глаза подмаргивали, то ли множество мелких глоток зевало невпопад. Очень добродушно позевывало. И одновременно наглым веяло от этого сытого добродушия.
  Стрелок не пошел посмотреть, полюбопытствовать. Опять, как давеча, размотается спираль, разбросает во все стороны свои жгучие сопли. Или что-нибудь в этом роде. Хотя Свалка постоянно открывалась новым, Восьмой от неумного любопытства уже излечился. Лучше сидеть на проплешине, следе давнего прижигания. Тоже, наверное, когда-то карантинный отстойник стоял.
  Размотал повязку на руке. Краснота разошлась шире, уже от кисти и до плеча, но, когда надавливал, не болело. А там, где приложил тот злыдень писюкатый, что в зеленке сидел и под зеленку маскировался, ободранная полоса подсохла, но кожу будто стянуло, когда шевелил рукой неосторожно, глянцевая гладкая поверхность лопалась, и тут же выступала кровь. Появились и белые пятна омертвления.
  Показал Лекарю.
  - Нельзя, чтобы кровь - запах, притягивает всякое.
  Лекарь посмотрел, покрутил, подумал и посоветовал:
  - А ты не крути рукой.
  Стрелок только скрипнул зубами
  Лекарь остановил свой задумчивый взгляд на Желудке. Толстенький мужчина под его взглядом заежился.
  - Временем не располагаем. Придется импровизировать. Кажется, десять минут тому обратно, я обоял где-то по левую сторону от тропы тухлятину. Биотухлятину, если мой нос меня не обманывает, - уточнил он. - Там должны быть такие маленькие симпатичные червячки - белые с черной головкой...
  Лекарь с Мастером посовещались, спросили разрешения взять штуцер - Восьмой нехотя дал - ушли.
  Восьмой задремал. Лихорадило. Проснулся, когда стали нацеплять маленьких белых червячков на руку. Пришлось ждать пока пройдутся по белым пятнам - выжрут мертвечину. Лекарь смазал.
  - Через месячишко, другой, будешь как новенький! - похвалился он.
  Урод!
  Ну, характер, - изумлялся Восьмой. - Тащится на своих коротеньких кривых ножках - на чем, спрашивается, душа держится? Довольно потирает вечно влажные, пухлые розовые ладошки. Счастлив, когда ехидно-восторженным голосом может проорать пациенту на ухо:
  - Ампутация! Ампутация! Да-да-с, батенька, именно так!
  И уже далее с напевом, по слогам:
  - Ам-пу-та-ция!
  И не голосом лекаря, а голосом маленького счастливого человечка, который неожиданно обыграл в карты свою тещу и жену.
  - Ампутация! Ампутация!
  Будто заело старую надтреснутую пластинку на одном слове.
  Лишь бы ему что-то отрезать и заново нарастить. Стрелок, с дуру, спросил про ласты от зубатки - можно ли приделать к человеку - теперь сам не рад. Вот он загорелся! Пока не осуществит, не успокоится.
  Желудок сидел на корточках и скармливал огню кусочки пластика. Рожа копченая, глаза слезятся, на носу, то и дело, собирается здоровенная капля, которую смахивает тыльной стороной ладони. Дым ему явно мешает, а чтобы пересесть - либо ленится, либо ума не хватает. Хотя, кто его знает, может он еще и дымом питается?
  Хорошая плешь - можно ночевать. Никогда не думал, что так будет радоваться вредным для здоровья местам, где вояки когда-то выжигали все химией и огнем. Вспомнил про озеро, которое было не обойти. И многочисленные шапки упругой пены - хоть валяйся на ней, а между вздутий, застывшее черное стекло, все в чешуйках. Сплошной скрип под ногами. Лекарь тогда сделал какие-то свои таинственные замеры и анализы. Потом объявил, что идти можно (в калошах естественно), а дневку устраивать, даже на резине, категорически не рекомендует. Никогда о таком большом прожиге не слышал. Еще бы! Лекарь сказал, что этому образованию лет сто, а то и двести. Лекарю насчет этого можно верить. А вот насчет срочной необходимости ампутации - нельзя!
  Слухач провела сеанс и взялась за карту.
  Карту смотрели, черт знает, в который раз, карта бестолковая - ничего не показывает, только общий масштаб и куски заштрихованы - все больше с краев. Раньше Стрелок думал, что Свалка круглая. А она вытянута и загибается. Город при ней малюсенькое черное пятнышко. Чистого места на карте во много-много раз больше, чем заштрихованного. Слухач говорила, что заштриховывать начали лет полтораста назад. Видно, что не особо торопились, обстоятельно к делу подходили. Стрелок попытался определить - если такими темпами и дальше пойдет, то сколько еще лет группам уродов эти штришки наносить, пока все не закрасят? Получалось, что не менее как пятьсот. Но ведь Свалка тоже растет? Это на Южных Воротах ее сейчас поверх кладут, а в остальных местах бока наращивают.
  - Мы сейчас примерно здесь, - сказала Слухач.
  Стрелок покосился - порядочно углубились.
  - Влево не пойдем, там уже были, смотрели, последний сигнал с этого места, - показала крестик.
  Крестиков на карте было порядочно. Следовало понимать, последние сигналы. Одна группа, Стрелок, обратил внимание, очень далеко дошла - вон, где крестик стоит. Совпадало с маршрутом того самого легендарного Сафари, в котором все сгинули. Стрелок о Сафари не понаслышке знал, самому пришлось хлебнуть. Вовремя сдернул. Пацаном был, но сообразил, что жареным пахнет.
  - Велено проверить этот квадрат, тогда можно будет сразу заштриховать вот этот кусок.
  - Нам надо Усадьбу найти, или побольше квадратов заштриховать? - спросил Восьмой.
  Никто не ответил.
  - Хорошо. Вот топаем мы, топаем. Хорошо топаем, тьфу-тьфу-тьфу, без потерь. Между прочим, - не выдержал, съязвил он, - еще парочка таких обширных гнезд, что давеча выжигал, и от штуцера полствола останется.
  Стрелок сильно переживал за штуцер.
  - Топаем - штрихуем. Топаем - штрихуем. Ты сигналы своим посылаешь, что еще квадратик могут закрасить. Те опять порадуются, выпьют за наше здоровье. Или не выпьют, уже устали удивляться, что мы еще живы. Топаем на радость себе... Но как мы узнаем, что притопали?
  - Я услышу. Считается так, что Слухач должен услышать.
  - Так услышишь или считается? Может, уже прошли по тому месту? И даже лагерь устраивали над Усадьбой?
  - И что предлагаешь?
  - Один раз живем. Пойдем по прямой, не зигзагами. В самый центр пойдем.
  - Наши не разрешат!
  - Каким образом? Придут, станут поперек и не пустят?
  - Дальше к центру связь будет плохая - далеко. Промежуточного Слухача надо ставить.
  - Вот сами пускай и ставят. Есть у нас с тобой еще один Слухач? Нет? Тогда, чего беспокоишься? Пойдем! Подальше от начальства, поближе к кухне. Можешь даже не сообщать ничего.
  - А вот это нельзя, - строго сказала Слухач.
  Стрелок еще раз притянул к себе карту.
  - А ты случаем не в курсе - то самое Сафари, ну то, в котором все сгинули, на кой они на Свалку полезли? Да еще к центру? Не ваши ли маршрут подкорректировали? Вот смотри, он и на карте этой проложен и не по прямой от Западных Ворот к Северным, а дугой забирает к центру и где-то здесь обрывается. Ваши уроды всех подставили? Опять красную хату искали?
  - Уроды те, кто иксов на живца ловит! - обозлилась Слухач.
  Тут уже Восьмой разозлился. Вскипел, давно что ли со Слухачом не собачился?
  - Да был я живцом на том Сафари! И меньше мне было, чем этой вот сикушке! И босиком, а не в галошах я оттуда выбирался, а хоть и машинка была, так палить я в отличие вот от нее не умел толком! Некому было научить! А ты хоть о правилах Сафари когда-нибудь слыхала? Думаешь, просто гоночки на драндулетиках бронированных для богатых снобов из Метрополии? А то, что на каждом этапе надо из фауны образец отловить, и все это в зачет идет? И живьем отловить! А в клетке живцы, которые и не знают, что они живцы до последнего! А как поймают, так клетку надо освободить! А живцов куда? Не в салон же!
  Восьмой орал долго. За всю прошлую жизнь выговорился и часть будущей прихватил авансом. И если осталось ему той жизни немного, то в кредит. Бессрочный кредит.
  - Уродство не от тела, не от навыков, а от мозгов! Так что, ваши уроды всем уродам уроды! Так им это и передай! В какое ухо тебе орать, чтобы услышали?
  Слухач довольно легко увернулась. Стрелок потянулся за ней и почувствовал, что одна из его машинок, что в фартуке, вдруг уперлась дулом в живот.
  - Не надо - сказал Мастер.
  Как, откуда? Будто из ничего, из пустоты рядом возник. Мастер очень редко говорит, но всегда убедительно. Только как он вот так быстро?..
  - Пошли!...
  
  Слухач шла и морщилась
  - Ругаются? - спросил Стрелок.
  - Не то слово.
  - А ты боялась, что слышно не будет.
  - Так они хором ругаются, - пожаловалась Слухач. - В один голос! И если бы только они...
  - А кто еще? - удивился Восьмой.
  - Такое ощущение, будто сама Свалка тоже ругается и спорит, только слов не разобрать...
  Передавалась, растекалась, разносилась неведомыми путями информация, что по Свалке идет Настоящий Стрелок - две головы у него и палит он во все, что движется со всех четырех рук. И тащит за собой свою пищу. Мелкая живность от таких новостей цепенела, крупная и наглая принимала вызов.
  Глист-носокрыл высунулся из своей норы, чтобы испить, испробовать ходячего планктона, и благодарил судьбу, что не весь высунулся - из трех сердечек уберег одно. А с одним тяжело поддерживать все функции в столь сложном организме и едва хватит сил, чтобы закуклиться, когда придет время. Теперь сиди выращивай новые, но уже разнеслась весть о его беде, и собрались неподалеку ... имеющие виды на его нору.
  Новости на Свалке разлетаются моментально. На то она и Свалка. Уже примерно знали маршрут Стрелка, если провести линию, то двигается он вместе со своей группой почти в центр, меж пятен жгучего мусора, двигается целеустремленно, не бежит, не скрывается...
  Наперерез маршруту, решив попытать свою удачу, выполз старый лэкронотоп, но разминулся, не успел, сел на след, но уже не догнать. А тот, которому люди не дали названия (поскольку ни разу до той поры не встречались), на свою беду успел, разложился поперек пути пятном-засадой, но не хватило времени замаскироваться, так и остался он лежать бесформенно, и поднимался над ним соблазнительный парок, приманивая вечно голодную молодь ...
  
  СВАЛКА, ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ, УСАДЬБА
  
  К святилищу - усадьбе прорвались к концу второй недели, если считать с того момента, как решились идти в центр.
  Прошли бы мимо, если б не Девочка. Пихнула ручкой в затылок - направила, и будто горячая волна прошла по Восьмому, когда остановился, проследил за направлением руки...
  Очередная округлая лощина, утопающая в зелени. Может быть чуть глубже и пошире тех, которые проходили до сих пор. Обычно в них избегали спускаться, старались обойти поверху.
  Мастера несли на носилках, сменяясь попарно. Мастер был плох. Лекарь не обещал, что выживет. Много чего было за две недели Был день, когда пришлось жечь штуцер почти непрерывно. Теперь от ствола оставался маленький огрызок - в кулаке спрячешь.
  Первое, что показалось не таким - зелень. Непривычная зеленка, не такая. С завязями плодов. Спустились вниз, наткнулись на тропу, не набитую, и не как в городе, а уложенную пористым серым легким камнем. Тропа удивляла, как бы дышала под ногой, но и внушала чувство уверенности, надежности. Это надо же так потрудиться, чтобы каждый камень к камню подогнать.
  Дом действительно оказался красным, но не таким большим и красивым, как грезилось Стрелку. Выбитые окно, заделанные кусками выгоревшего от света пластика. Зашли внутрь. Запустение. Подумать, сколько народа положили, чтобы прикончить всего одну легенду? Стоило напрягаться? Конец сказке о Красной Хате! Даже разжиться нечем, чтобы как-то компенсировать труды. Сначала кучей ходили - страшно, потом разбрелись по комнатам. Каждый сам по себе.
  В одной зале, прямо посередке, тумба стояла, в пол вдавленная, на ней округлость. Сухой труп прилип ладонями. Восьмой смахнул его на пол. Что, трупов что ли не видал? Сдунул пыль с колпака - легко сошла, будто его дожидалась. Оказалось, нож под прекрасным прозрачным колпаком лежит в пазу.
  Стрелка заинтересовал не столько нож (уж ножей-то он на своем веку повидал!), как изумительной прозрачности идеально округлый колпак над ним. Уже и думал-знал, под что его приспособить - путево пайку жрать из такой посуды - ни у кого такой нет! Попробовал снять - колпак словно прикипел. Поискал - что бы такого загнать под колпак, нажать...
  Слухач подошла, посмотрела, что мучается, стукнула со всей дури по колпаку рукоятью от машинки. Прозрачное чудо рассыпалось в крошку.
  - Хотел взять? Возьми! Тут много еще что есть...
   Расстроился до слез. Что тут скажешь? Вот дура! Взял нож в руки. Рукоять сильно на тельце лахудры похожа, если крылья ей оторвать. Лезвие голубоватого оттенка с двумя серебристыми полосками до кончика. Глаз лахудры блестит вложенным зерном-камнем. Перевернул - вторая глазница пустая. Выпала? Стал смотреть по сторонам, под ноги - куда укатилась. Труп сухой перевернул, может под ним?
  Нашел то, что меньше всего ожидал. Вторая блестючка в кости черепа... Или первая? В ноже вторая? А в черепе сидит, будто пальнули ему в башку кристаллом. Разом все вспомнил... Узнал. Прилизанный! Тот самый, с Сафари! Глаза вытаращил и стал покрываться потом. Девочка из корзины высунулась, свесилась на грудь, заглядывая Восьмому в глаза.
  Лекарь подошел.
  - Что, знакомого встретил?
  Наклонился, рассеянно ковырнул ногтем - отошла блестючка, повисла на паутинках.
  - Ну-ка, ну-ка... - сказал Лекарь, оттесняя Стрелка. - Интересно!
  И спустя некоторое время уже глуше: - Очень интересно!
  У Стрелка если и был свой интерес, хотел вставить эту блестючку во второй глаз той морды, что на рукояти ножа, то враз пропал. Не только понял, что не дадут, но и, если обнаружат вторую, и ее отнимут. Машинально прикрыл пальцем.
  - Этот с Сафари, - сказал Восьмой. - Знаешь, - добавил он увлеченно, - а я его помню! Дополз-таки...
  И задумался, стоит ли вспоминать про то и уже более позднее, когда... Решил, не стоит, не время.
  Лекарь бегло взглянул на нож - ничего не заметил, отвернулся. Занимался кристалликом, или даже скорее паутинками, что тянулись от него. Оторвал череп и теперь вертел его так и этак, стараясь заглянуть внутрь.
  Восьмой вздохнул, мысленно вынул эту блестючку-кристалик, которая тоже чуть не оказалась его, оборвал тонкие паутинки нервов, или что-то там еще чего-то. Сдунул, плюнул в ладонь, покатал, потом так же в мыслях своих примерил к глазнице на рукояти - надавил, вошел камешек точно в паз и щелкнул, закрепился, теперь не выпадет. И все это так явственно произошло, что удивился, почему стоит здесь, смотрит на Лекаря, и мучительно хотелось взглянуть на рукоять, что грел в ладони - появилась ли в ней вторая блестючка? Пощупал - вроде нет, пустая глазница. Надо же!
  Не ради смысла, а что бы только что-нибудь сказать, в третий раз сказал подошедшему Хамелеону:
  - Это Прилизанный! Из чистых!
  - Метрополия?
  - Да.
  - Теперь скорее - высохший, чем прилизанный.
  - И уж точно не из чистых! Пыльный! - встряла Слухач. - Знакомец?
  - Знакомец! - подтвердил Восьмой и отчего-то почувствовал, что хочется потосковать - давно такого не было.
  - Сафари?
  - Сафари.
  - Далеко ушел, - сказала Слухач.
  - Да, далеко, - подтвердил Восьмой.
  - А замочили бедолагу кристаллом, что ли? Вот прямо сюда прямо, - ткнула пальцем в собственный висок, - Чудаки здесь жили, ей-ей!
  Лекарь же на этот неумный треп заявил, что непохож он на убитого, скорее всего, сам умер. Самое странное даже не то, что без одежды оказался, а то что тело не сожрали. И вообще дом странный, живность его избегает. А умер скорее от истощения, либо инфекции какой, либо сердечный приступ, Но может даже мозговой 'скрут'. Вопрос, а стоит ли оно того, чтобы возиться?
  - Наверно нет, - сказал Восьмой.
  - Ну и ладно.
  Стали обустраиваться. Установили переносной дисцитилятор, а к нему допнабор - простейший прибор по выжиманию хвощей - два совмещенных валика, рукоять и посудину.
  Хамелеон тут же уселась, поставив между ног тазик, зажав ступнями и коленями щечки валиков, пропускала меж ними зеленые стебли хвощей, выдавливая горьковатый сок для дальнейшей перегонки. Крутила рукоять...
  - Хочешь? - спросила без уточнения, видя, что смотрит между ног. - Свежая!
  - Хочу! - честно сказал Восьмой, но ближе подойти не решился.
  
  Пошел, помог занести Мастера, пока тот не очухался. Очухается - опять будет на Восьмого зверем смотреть... Лунатик подле дежурит, смотрит, чтобы сны видел здоровые, говорит, заживлению помогает.
  Лекарь со своим прибором опять все углы обошел, и опять бурчал что-то себе под нос. Восьмой прислушался, только одно выговаривает:
  - Непонятно, непонятно...
  Потом:
  - Хм-м... Хм-м...
  И опять:
  - Непонятно, непонятно...
  Переклинило Лекаря. Или прибор переклинило. Взгляд у него, у Лекаря, такой же, задвинутый куда-то и наглухо там застрявший. Заклинутый, короче. Тут, наконец, Слухач на него со всякими словами накинулась (некоторые даже водиле-золотарю не к лицу) и Лекаря на внятное выдавила. Рассказал, что получается такое, какого быть не должно. На территории Усадьбы ни одного биобъекта нет, даже самых мелких, от которых чешутся, а вот такого вовсе быть не может!
  Чудной! Разве плохо от такого?
  - Сломалась игрушка Мастера? - высказал предположение Восьмой и невольно почесался.
  - Да нет, в том-то и дело, что не сломалась! Если подальше отойти, прямо заклинивает, сколько живности, словно сама Свалка живая! Потому, когда сюда шли, от этого прибора толку было мало. И не говорил никому, чтобы не пугать лишний раз, только сам пугался, когда включал - активная биомасса, пассивная биомасса, но везде биомасса, по курсу, справа, слева и снизу - там ее особо много. А здесь словно стерильно, Усадьба в кругу этой стерильности, будто какой-то излучатель внутри дома, сдерживает все.
  Пока озадачивались, Восьмой свою блестючку (которая один в один на ту похожа, что в черепушке у Высохшего была) замазал, чтобы не отсвечивала - ведь отнимут! И нож тоже повесил тем местом к себе. Про себя думал насчет того, что Лекарь сказал - ничего себе стерильно! Пылищи-то сколько! Хамелеон со Слухачем неделю не управятся выгребать! Сюда бы побольше баб надо - порядок наводить... А потом подумал - не надо побольше, и эти скандальные.
  Лекарь опять сказал про излучение. Стали излучатель искать... Восьмой надеялся, что не для того, чтобы выключить. Излучатель не нашли, но нашли много интересного. Во-первых, все-таки книги. Лунатику показалось странным, что внутренние стены слишком толстые - толще внешних, вскрыли одну - книги сверху донизу уложены...
  Восьмой никогда столько книг не видел, сразу же взял одну в руки, открыл твердую обложку. Показалось ли, что взгляд на мгновение ухватил завлекательную картинку и даже буквы? Но тут рассыпалось в руках пылью, словно поразила какая-то книжная чумка, и даже сама корка стала трескаться, разваливаясь на кусочки. Осторожно отряхнул руки, опасаясь вдохнуть серое облачко - а ну как от него и внутри тебя все так же рассыплется, и сам ты начнешь трескаться, как эта книга?
  - Не трогать! - проорал Лекарь. - Ничего не трогать! Попробую что-нибудь делать. Только потом! - добавил он и посмотрел на носилки. - Тут текучки не расхлебать.
  Стену, по указаниям Лекаря, опять заделали. Восьмой, между делом, высказался - кто и чем в этом доме должен заниматься. Слухач с Хамелеоном сразу же возмутились. Орать принялись. Восьмой на это ответил, что есть работы женские, и есть работы мужские. Хотел еще добавить, что будь те, кто женщины, да и всякие другие хоть трижды уродами, а природы не изменишь... но не рискнул. Опять терпеливо выждал, пока наорутся. И вкрадчиво поинтересовался, что жрать собираются, если он, Восьмой, их свежатиной не обеспечит? (Это с Лидером, понятно. Себя без дополнительной пары машинок над головой он уже чем-то цельным не ощущал.) Заглохли, задумались. У кого-то уже и в животе заурчало. Желудок смотрел преданно - как надо. Сухая пайка всем давно приелась.
  Тут, весьма кстати, Мастер ненадолго очухался - подтвердил своим словом. Еще велел, как начнут уборку наводить, весь металл, который найдут, в одно место складывать.
  Приступили. Понятно, вся мебель - трухля, хоть бы даже и не из хвощей переплетена, а из древнего дерева, но все это прямо-таки выгребать пришлось наружу, рассыпалось все под руками. Выносить пришлось Лунатику с хныкающим Желудком - это по категорическому требованию Слухача и Хамелеона, проснулось, вдруг, в них что-то занудливо-хозяйское. Хорошо хоть, Лидер к этому делу не присобачилась по бабьим инстинктам. Три бабы в доме (пусть даже и Усадьбы!) было бы явный перебор.
  Чиха было от этой трухли немерено, даже Желудок расчихался так, что взгляд на какое-то время стал не только голодный, но и к другим вещам осмысленный. Вот трухле находили всякие хитрые железки. Восьмой в ту отдельную комнату, что отвели, потом заглянул, удивлялся. Одни, должно быть, ее, эту мебель, скрепляли, другие, не иначе как, стояли на полках, и только потом рассыпались на свои составные. Порядком было и всяких затейливых. Восьмой так и не понял - от чего? Но если есть возможность разобраться, Мастер разберется. Восьмой даже пару штук нашел похожих на машинки. Во всяком случае, ствол точно есть. Эти отдельно отложил. Еще покореженная супная тарелка попалась, на которой выбито: 'победителю каких-то соревнований' - в общем фига поймешь, что это слово означает. Лекарь тоже прочел, переиначил по-своему, но тоже непонятно...
  Восьмой ходил с Лидером глушить панцирников. Пулей не взять, но попадешь - глушится, цепенет. Удобно - цел, не разбрызгался, и уже не убежит, не зароется. Оказывается панцирника лопать - вполне, и даже вкусно. Готовить тоже просто, перевернул вверх лапами, закрепил, чтобы не дергался - снизу костерок. Сухие хвощи аккуратно подкладывай до полной его готовности, потом, как сготовится, дергай его за все лапы разом, сам отстанет от панциря - переворачивай и лопай. А панцирь вроде посудины остается. только куда столько посуды? Уже столько сожрали - волонтерский полк можно обеспечить касками на голову. Восьмой пока их в один угол складывает, может, Мастер потом что-нибудь придумает, применит. Сейчас Мастер ест едва ли не больше Желудка - ему это надо. Еще какое-то вещество надо, которого в панцырниках почти нет, а что бы Восьмой не приносил (даже червей), Мастеру не подходит. Оттого мясо на нем нарастает не быстро, только за счет каких-то внутренних резервов...
  
  СЛУХАЧ
  
  - Ну и что? - спросил как-то Восьмой.
  Слухач не стала переспрашивать, сразу поняла, о чем он.
  - Понимаешь, - смущенно сказала Слухач, - вообще-то до нас сюда ни одна группа не доходила. А если и доходила, то обратно не возвращалась.
  И скажи на кой хрен сюда гнали? Ломались. За коим бесом? Почему все были уверены, что сразу все станет ясно. Библиотека? Лидеру, который не умеет читать? Стрелок уже просмотрел несколько книг - Лекарь вылечил - картинок было мало, а некоторые и вовсе без картинок. Дешевка! Городская библиотека много лучше - нажал кнопочку - картинка, еще и крути ее как хочешь...
  - Главное - дошли! Ведь дошли же! Мы первые! Сколько групп пыталось!
  - У них не было штуцера! - самодовольно сказал Стрелок.
  'У них не было штуцера и Стрелка, - подумала Слухач. - Восьмого...'
  А потом - кто это определил, что 'гнездо' должно составлять именно семь? Времена меняются. Восемь ничуть не худшее число. Восьмерка, если ее повалить на бок, превращается в символ бесконечности. Над этим стоит поразмышлять на досуге. И никто теперь уже не сможет отмахнуться от факта, что к святилищу они прорвались, пробились ввосьмером. Может потому и подпустило Святилище, что Восемь их, а не Семь? Слухач даже поразилась гениальной простоте этой мысли. И встревожено оглянулась по сторонам, не уловил ли кто? Такими мыслями не бросаются. Такие мысли надо беречь, чтобы вовремя ударить... Именно так - в нужное время в нужном месте!
  А если больше собрать? Больше, чем Восемь? Объединить несколько групп? Кто они? А кто мы?
  Лунатик наполовину живет в своем иллюзорном мире. Каким он представляет себя в нем? Что его окружает?
  Мастер - это... мастер. С ним надо поосторожней. Подбрасывать сложные задачки, чтобы все время был занят, чтобы не пытался анализировать. Но Мастер пока вне игры. И неизвестно еще - выкарабкается ли...
  Хамелеон - мастер в том, что касается себя, в остальном сущий младенец, ее можно направлять. Слаба на передок, как все Хамелеоны. Но Стрелка она шишь получит! - с внезапной злостью подумала Слухач. - В конце-концов, можно обойтись и без Хамелеонов.
  Желудок - младенец всегда и прожорливость его младенческая, фанатичное стремление попробовать все, до чего только может дотянуться. Связать ему руки-ноги, и временно нет проблем.
  Лекарь - фанат сложных случаев. Простые случаи ему не интересны. Иногда кажется, что он нарочно пытается запустить простое заражение, чтобы смоделировать сложное. Пообещать ему ситуации, которые на грани и за пределом его возможностей... можно вести, как на цепочке.
  Времена меняются. Лунатики сядут играть друг против друга в карты...
  Желудок поведет второго Желудка показывать, угощать своими запасами...
  Но Лидер должен быть один. А теперь и приближенные к нему - Левая и Правая рука.
  Стрелок, который теперь не только Стрелок, не только Восьмой, а нечто большее, и Слухач, который много более, чем простой Слухач. Кем станет при них маленький Лидер еще неизвестно. Раньше Лидер давал задания. Теперь заданию даются ему. Славные времена настали!
  Стрелок, правда, пока еще не знает - кто он. Рано ему это понимать. Пусть знание придет постепенно, само.
  - Если получится - двинем на город! - размечталась вслух Слухач. - Объединим все группы. Перевешаем всех уродов! Чтобы на каждом столбу...
  И осеклась, глядя на Стрелка. Сказала тихо:
  - Теперь у нас есть дом.
  - Да, теперь у вас есть дом, - согласился Восьмой.
  
  Когда возвращались, Слухач заметила чуточку напряженно:
  - Я с тобой далеко уходила.
  - И что?
  - И ничего! Совсем ничего. Здесь или местность такая - общий фон, защита для всех, либо другое...
  - О чем ты?
  - То, что теперь могу автономно существовать, без группы. И, возможно, другие тоже...
  'Но пока они об этом не знают!' - подумала Слухач, но вслух произнесла иное:
  - Мне надо подумать. Мне опять надо подумать...
  И вдруг спросила:
  - Хамелеон с тобой далеко ходила?
  - До той зелени! - не подумав, брякнул Стрелок, за что тут же получил по физиономии. Погладил щеку тыльной стороной кисти и мрачно подумал: Надо же, повадились, что та, что эта! Цикл у них, что ли такой?..
  Интересно, - подумал Восьмой, - Если с повинной приду, каторга мне будет или воскресное гриль-кострище у мэрии? И еще с усмешкой подумал, что, если каторга, то жди, и туда слухач заявится, чтобы всю эту каторгу ему испортить.. если уж прицепится к тебе женщина - настрой твой ломать, то с живого не слезет. И сам себе сказал, но не в слух: - Что же, Восьмой, ну, зашел ты едва ли не в центр Свалки, а что дальше? Зайти - зашел, а попробуй теперь выйди!
  - Машинки отняли...
  - Незачем тебе в этом доме машинки!
  'Нужен мне этот ваш дом!' - громко подумал Восьмой, но ничего не сказал. Даже тихо не сказал.
  - Пороха тоже нет! Придет время машинок, а пороха нет.
  - И что?
  - Ты как-то говорила, что Желудка можно посадить порох вырабатывать!
  - Теперь нельзя. Желудок занят.
  Все заняты. Заглядывал - Мастер лежит бледный как ... и тоже что-то советует. Желудок с отсутствующим взглядом - вскрытой черепной коробкой и видно, как пульсирует мозг.
  - Тебе сюда нельзя.
  - Почему?
  - Ты - грязный.
  На себя бы посмотрели, - обиженно подумал Стрелок. У Лекаря так даже руки по локоть в крови. И в который раз удивляется: - До чего же интересно - и откуда в голове столько крови? Вроде места нет - кость и мозги. Наверное, у Желудка что-то не то с мозгами. То-то в последний раз на Восьмого таким иксом смотрел! А он-то, Восьмой, тут причем? Это все ваши уродские дела...
  Уже несколько раз такое видел - Слухач к чему-то прислушивается, только как-то не так, голову теперь на другое плечо кладет.
  - Что слушаешь?
  Раньше тоже спрашивал, и даже не раз, но отмахивалась, и вид растерянный-растерянный... А сейчас взяла и призналась.
  - Есть связь, только странная - будто слухач где-то совсем рядом или очень-очень мощный - но про таких не слыхала. Разве что, в легендах? Говорит настойчиво, линию связи удерживает самостоятельно, а что говорит - ничего не понять - будто слова наоборот выговариваются или скорость другая.
  - На той, на другой стороне Свалки, случайно ваших нет? - спросил Стрелок.
  - Что я направление определить не могу? - обиделась Слухач.
  Восьмой почесал затылок и сказал, что видел таких в Желтой провинции, которые вовсе на человеческом языке не разговаривают - кудахчут что-то свое - даже языком назвать нельзя, может это?
  Слухач же в ответ ему свое непонятное - едва ли не лахудровую мысль, что ей все равно каким языком произнесено, потому как направленные мысли от всех одинаковые, одного цвета, каким бы языком не было произнесено - желтым, черным или полосатым, а услышит в своем спектре, потому как слышат друг друга не тем, чем слышит ухо.
  - А чем? - удивился Восьмой.
  И Слухач приложила руку к месту, где у Восьмого было бы сердце, а у нее, у Слухача, нечто другое - очень соблазнительное. Тут Восьмой подумал - интересно, что бы она услышала, когда ее ребенок сосет? И чуточку зарделся.
  Было подобное уже. Хотя про 'это' тогда спрашивал, а только разоткровенничался - рассказал, что ребенка хотел себе сделать когда-нибудь, когда статус выработает.
  - Так в чем дело? - удивилась Слухач. - Делай сейчас!
  - Прямо сейчас? - растерянно спросил тогда Восьмой.
  - Сейчас.
  - С тобой?
  - Со мной!
  - Я, вообще-то, человечьего хотел, - смущенно сказал Восьмой. - Не уродского...
  Разнимать их пришлось Лекарю, ему же и ссадины заделывать, ухо Восьмому подшивать - шесть швов наложил.
  'И чего такого сказал, чтобы так на человека бросаться?' - думал Восьмой.
  Потом сообразил, что ей, должно быть, не столько ребенка хочется, как сам процесс нравится. Есть такие на это дело подсевшие. Но Восьмой ко всему этому подходил ответственно, совсем по другому - ему главное внутренний заряд накопить и применить к делу. А если получится, что в пустое сработал, зачем это надо? Нелепость одна... Нет ничего хуже, если ребенок уродским получится. И как только не понимает - какой это риск? Что который год Восьмой терпит, в себе то самое копит, из чего дети получаются. Аж звенит иногда, но терпит!
  Другое стал прикидывать - убьют его теперь, когда он не нужен, или не убьют? С одной стороны - вроде бы действительно уже не нужен - довел. А с другой - кто выводить будет? Есть и третья сторона, которая Восьмому вовсе не нравилась: очень похоже, что собирались обосноваться здесь надолго. Кем им при этом случае приходится Восьмой, на какой собственно срок - непонятно.
  Из всех больше всего боялся Мастера, но Мастер сейчас раненый, и, хоть урод он конченый (на иные его поделки - то, что с собой делает - глянуть страшно!) непохоже, что скоро оклемается.
  Мастер все еще лежит. Конечности свои кверху держит. Руки, ноги себе наращивает и лицо. Зрелище крайне неаппетитное. Лицо у него тоже пострадало, когда кислотный червь под ним лопнул. Вообще-то кисти рук-ног сохранились, только совсем без мяса. Он на них отстоял, на своих четырех точках, пока способ нашли его оттуда выдернуть. восьмой представить не мог, какие боли тут надо перетерпеть, и сейчас видно не сладко. сильный характер у Мастера. Другой бы куляться стал и пропал, другой бы покрепче выбраться бы попытался самостоятельно и тоже пропал бы. Впрочем, тут любому, кроме Мастера, каюк, попробуй такое нарастить... Еще теперь и Желудок этот.
  Спрашивал Лекаря насчет их занятий.
  - Зачем?
  - Узнаем больше.
  - Желудок узнает?
  - Да, - согласился Лекарь. - Желудок узнает.
  - И расскажет?
  - А как же иначе? - удивился Лекарь.
  - А если не расскажет? Что-то себе оставит?
  'Действительно, - думал Восьмой, имеющий привычку все примерять на себя. - Чем Желудку быть благодарным? Тому, что на нем все проверяют? Все свои уродские выдумки?'
  Словно тень прошла по обычно жизнерадостному лицу Лекаря.
  - Поймем, - сказал Лекарь. - На нем все нарисовано. Как на тебе!
  Тут уже Восьмой заволновался - как, если правда? Считывают они с него то, что думает! Ладно, если он о Лекаре и Лунатике мало что думает, да и Желудке тоже, Мастера попросту боится до судорог, а вот то, что у него о Слухаче и Хамелеоне иногда проскальзывает... Ой! И как бы эти мысли... Ведь за такие мысли придет им в голову скормить Восьмого Желудку, чтобы, например, проверить, передадутся ли ему его, Восьмого, стрелковские навыки? С них станет! И опять испугался - как, если эту мысль тоже прочли? получается - сам предложил?!
  - Не потей! - сказал Лекарь. - И так жарко!..
  Сейчас у Слухача поинтересовался - получилось что-нибудь с Желудком или нет?
  - Пока только с иксами получается, - сказала Слухач. - Как ты думаешь, сколько Иксов на Свалке может быть?
  - Зачем? - спросил Восьмой.
  - Что?
  - Зачем вам Иксы?
  - Если Икс не такая уж и большая редкость, как ты говоришь, если Желудок с ними управится, а пока он управляется и уже несколькими разом. Если их все- разом направить на город, на мэрию, казармы, ... и еще кое-куда...
  Восьмой онемел - смотрел вытаращив глаза. А Слухач продолжала увлеченно:
  - Можно попробовать выращивать. Не знаешь, как они - быстро растут?
  На город?!! Выращивать Иксов?! А там чем кормить думаете? Да, хотя бы и здесь чем кормить?! Но не спросил, поскольку побоялся ответа еще более страшного... Уроды!!!
  - Помнишь, ты мне рассказывал про начальника, который собирает чучела? - искушала она. - Разве не заманчиво привести ему в дом Икса? Он просил чучело, а ты ему - живого! Пусть сам набивает!
  И захихикала. Тут даже Восьмой, в каком дурном настроении не находился, тоже улыбнулся, представив себе это зрелище... Но потом отрезвел. Там ведь не один господин начальник. А здесь он - один Восьмой Стрелок и Иксов вокруг пытаются вырастить...
  
  Лекарь лечил Мастера и книги лечил по одной. Лунатик их проглядывал, и взгляд у него был совсем никакой - смотрит вокруг себя и не видит, вернее, понятно, что видит что-то другое, то, что сейчас внутри книги. Хотелось бы Восьмому разок его глазами увидеть книжное - такое ли оно, как сам себе представляет? муниципальную библиотеку вспомнил... Там картинки завлекательные, Хамелеон завлекательная, как картинка, несколько раз ее видел такой, что... Здесь еще одно неудобство - Лидер. Никак не отвязаться, капризов много, все время хочет в корзине сидеть, а Восьмой вроде бы должен ее носить. Остальные уроды смотрят сурово, приходится носить по дому, иначе не засыпает. Взял книгу - поскучать под текст, отняли.
  - Книги - Лидеру! - сказал Лекарь.
  - Ваш Лидер читать не умеет, а я умею!
  - Вот и научишь!
  - Как так? - возмутился Стрелок. - Стрелять - учи! Читать - тоже я учи?!
  - А кто? Все заняты! Все при деле!
  Действительно, все вроде бы заняты. Лунатик - лунатит. Правда непонятно что, но попробуй встрянь между ним и его "луной". Слухач - слушает. Тоже непонятно что. Того, кто задом наперед разговаривает? Лекарь Желудка на очередной свой эксперимент. Опять связанный, и в мозгу ковыряется - блестючку вживляет. Мастер рядом лежит, помочь не может, но свое советует.
  Заглядывал, любопытствовал. Стараясь не смотреть на красные - тонкой кожей обтянутые кисти рук Мастера, гладкие, будто обварили в кипятке. Кисти Мастер себе нарастил разные - одну мощную, вторую (должно быть, за счет первой) - тонкую, с пальцами такими подвижными, что Восьмой долго не мог пересчитать - шесть там пальцев или больше. Шесть - считается в пределах нормы. Шесть можно. Пять тоже можно. А если больше шести или меньше пяти, значит - урод. Добро пожаловать на проверку! Если конечно потерял, то шрам найдут, а вот если такой уродился или специальные улучшения на какой-то фиг внес... Побеседуют вдумчиво. Восьмой подумал, что Мастер специально в пределах нормы решил себя оставить, потому, что в Город еще мыслит наведаться, не отрезал себя напрочь от цивилизации. Хотя... Если бы понадобились сейчас Мастеру больше пальцев, он бы семь вырастил или даже восемь, а перед самым городом, не моргнув, лишние себе срезал, а шрам загладил - он умеет. Срезал бы не поморщился, Мастер словно железный внутри себя. И Мастер на Восьмого сердитый.
  - Все при деле!
  - А Хамелеон чем занятая? - удивился Стрелок.
  - Как чем? - удивился Мастер. - Тобой!
  Восьмой закатил глаза и подумал - упадет он в обморок или нет? Про Хамелеона недавно узнал страшное... То, что раньше это было "ОН", и только совсем недавно "она" стало! Вот урод из уродов! - без устали отплевывался Восьмой. - Это ж надо же так себя изуродовать!
  Теперь Восьмой часто подумывал о том, чтобы уйти, но уверенности, что дойдет до края Свалки не было никакой. Даже если со штуцером. Сколько от того штуцера осталось? Всего ничего - тот отросток вместо дула, приличным никак назвать нельзя. На одних машинках, если удастся их вернуть, паля хоть во все четыре руки, далеко не уйдешь - рано или поздно попадется что-нибудь не по калибру или хватит какая-нибудь бродячая кусачая инфекция тебя за то место, где нет глаз... Еще смущало - а что собственно ждет его в городе? Хорошо бы, был за это время какой-нибудь переворот, как в старое доброе время молодости восьмого, когда мэров вешали едва ли не каждый год. Но сейчас времена устаканились, и Метрополия следила за этим строго, без ее одобрения и Теневой из тени не выйдет. Опять же, при смене мэра остается Теневой, а это бессрочная неприятность - надо же было так подставиться! Начальник Стражи - подлюка! - интересно, знал он или не знал? а если знал, то что с этого поимел кроме Восьмого, чтобы так рискнуть? Ведь, сам же прошел по жердочке, станцевал на ней свою партию, но тишком, а под публику его выпихнул, Восьмого...
  И даже, если будет какая амнистия, после того, как вернешься, сидеть неизвестно сколько на карантине?
  Можно еще кое-что. Можно наняться в дикие бригады копателей - копать антик на Древней свалке, но там смертность вовсе неприличная. Туда только по причине полного отчаянья. Там же и бессрочная каторга работает, хотя каждому срок получается разный - но все равно всем бессрочная, до собственного никто не выживает. Что копают? Черный Свалочный знает что! Что выкапывают, тут же на месте в ящики пакуют и отправляют в Метрополию. Второй Стрелок как-то (по пьяному делу) брякнул - будто та Свалка старше самой Метрополии, вот она за все это и трясется. А потом сам трясся - проговорится ли Восьмой, не настучит ли? Восьмой же тогда сделал вид, что не помнит ничего, и Второй постепенно успокоился...
  То самое Пропавшее Сафари и, подумать страшно, на какой технике пробивалось - ну, и где теперь это Сафари? Кроме Черного Свалочного, пожалуй, один Высохший это знает, но его вместе со всей трухлей вынесли - вон куча! Иди - спрашивай! Мастеру бы те машины посмотреть... Рассказать, что ли, когда сюда шли, два раза старый след пересекли и не так далеко? Может, перестанет тогда сердиться за того кислотного червя? Восьмой же не нарочно его подставил...Он таких наверняка не видел, да и никто в Городе не видел, кроме него, Восьмого, и Большого Ника, который тогда звался - Длинным и вовсе не Ником, а просто Длинным, без всяких затей, и был он на одной этих машин смотрителем шестого колеса (по левому борту), а Восьмой (тогда не Восьмой, а голыш по прозвищу, которое не хотел вспоминать) лучшим живцом машины номер девять. Не самая большая из машин, но лидировала, пока он не вмешался - бесстатусник, голыш. Он и Свалка. Всякие были, были и такие, в которых до сотни обслуживающего персонала, не считая господ метропольских - 'небесных', а все равно получилось, что против Свалки они что букашки! Слизнула их Свалка, и нет их. Ищи - свищи!..
  Только рожденный без лицензии знает - что такое дойти до 'возраста статуса'. Момента, когда чиновник впервые внимательно посмотрит в твои глаза, всего на мгновение, потом смущенно отвернется, будто увидел то, что ему видеть не положено. Окинет взглядом шрамы на теле...
  -Тахометр не врет - превышение возраста цикла.
  - Я бы дал меньше.
  Пожимает плечами.
  - Теперь наберет и массу... Начало положено.
  Выжить, получить первый в своей жизни статус, быть внесенным в городской регистр, чтобы подкожная инъекция с данными, еще едва ли не девственно чистыми - только первичное имя, городской регистр и номер личного дела, совпадающий с кодом, еще дублирующая штрихнакладка, которую можно срезать только с кожей, но никогда не уничтожишь полностью - данные в глубине тебя, не скроешь - кто ты и что ты. Пусть появится потом устоявшаяся привычка менять имена после каждого дела, когда должен был бы умереть, но не умер, но первое имя - номер статуса. Именно с этого момента жизнь начинается как с листа - для всякой власти. Преступления - были не были - но раз не попался, не утилизировали, теперь списаны.
   А то что... в общем-то, правильно. Под небом Свалки все равны.
  
  
  7. 'Пропавшее Сафари'
  
  ИКСЫ
  
  'Хочу домой!' - в который раз тоскливо вернулся Восьмой к своей, ставшей уже привычной, мысли, но понимал, что ничего для этого сделать не может. Надежда была на машину, но и отсюда было видно - машина не в порядке, зарылась на треть. Да и попробуй подберись к ней! Сюда уже приходили, смотрели издали. Первый раз только он, Восьмой с Лидером (тогда им большого разгона в усадьбе устроили, как вернулись), а теперь еще и с Мастером.
  - Смотри! - сказал Восьмой, присев на четвереньки (в полный рост на этом пригорке светиться опасался - ему видно, но его видно!) - Внимательно смотри!
  Лидер тоже привстала в свое корзине, Восьмой привычно встряхнул - чтобы не высовывалась.
  - Видишь, как неудачно застряли? Вон те проплешинки - гнезда кислотника, там их сейчас немерено - выводки, самый сезон сейчас. А начнут расползаться - еще хуже... Обычно мелочь далеко не уползает, здесь же устраиваться начнет - они создания по своей молодости коллективные. Ваши иксы хваленые с ними связываться не станут, как не пихай - не их это пища. Понимаешь? Штуцером можно было бы выжечь, но там заряда всего ничего, поберечь надо. Только тех бы, что поближе к машине, прижечь, и ладно. Теперь смотри влево - что видишь?
  - Бугор.
  - Это не бугор - это 'фиг те что' в спячке. Даже я не знаю - что. Может, и сам Черный Свалочный! - решил попугать Восьмой, но почувствовал, что сам начинает пугаться, скомкал: - С этого места что угодно станет - нехорошее место. Думаю, то, что в этом бугре, когда-то неплохо здесь подкормилось, вот и возвращается постоянно. Память желудочная, она самая крепкая. И справа тоже... Слишком много живности для одного места. На иксов рассчитываете? Не враги же они себе, не смертники...
  - Если Желудка на машине разместить, будут они его защищать?
  - От кого? От нас? - резонно спросил Восьмой. - Бесшумно сюда не подойти, а потом, если и подойдешь... Сам понимаешь, стоит завести эту колымагу, сразу почву начнет трясти. Тут такое начнется! Мелочь, может, на время и распугаем, а не мелочь и все голодное сразу же сюда начнет стягиваться. Как ты думаешь, почему то Сафари сгинуло? Одна из причин в том, что, когда останавливались, движки свои не глушили, а даже когда и глушили, сами шумели. Слишком много народа в одном месте было, чтобы выжить на Свалке. Каждому рот не заклеишь и в войлочные туфли не обуешь...
  И задумчиво посмотрел на Мастера.
  - Что за туфли? - спросил Мастер.
  - Этими местами можно пройти 'под червя'. Например, если дорожку перед собой стелить толстую и широкую - по ней осторожно идти или ползти, тогда тех звуков, что под шаги вниз не будет, а если и будет звук, то будто огромный червяк ползет по поверхности. Нет на Свалке таких дурных, чтобы под это свой нос высовывать и разглядывать - затаятся. Только вот всякая дорожка кончается. Попробуй ее опять с заднего конца скатать и развернуть - тут тебе и Черный Свалочный!
  - Валики! - сказал Мастер. - Валики, такие же, как и те, между которых хвощи отжимают. Один спереди, другой сзади. Дорожка сверху, дорожка снизу, мы посередине... Возвращаемся!
  - Опять к иксам? - нехотя спросил Восьмой.
  Уже сколько времени прошло, а никак не мог привыкнуть. А уж если первый раз вспомнить!..
  
  После того, как Желудку блестючку вживили, как окончательно очухался, стал задумчив. Думающий Желудок зрелище неприятное, раздражающее. то ли дело - хныкающий, жалующийся, в вечном своем поиске - чего бы съесть... Восьмой раз увидел, как Желудок сам себя бьет в свой надутый живот - закисел шевелит, и понял, что тот пытается обходиться самостоятельно. Подумал, интересно, знают ли об этом другие?
  За общим столом, вдруг, разговоры начались про одно и то же - про иксов. Все Восьмого расспрашивали. Он, конечно порассказал страстей, не спрашивая - зачем? А когда кто-то проронил, что хавки надо теперь побольше заготавливать, еще и на иксиков, подумал, что так шутят неумно - по-уродски, почти не заметил тот разговор. И в тот же вечер столкнулся...
  Восьмой как увидел иксика, так сразу и облевался. Все, что вкусного и невкусного зашло перед этим, все разом и вышло, фонтаном выплеснулось. А иксик к его блевотине подбежал и давай ее хватать - урод! Прямо у ног! Тут Восьмой понял, что от этого зрелища у него вот-вот, прямо сейчас низом кишечник развяжется... И куда, спрашивается, после этого иксик полезет? Что распарывать возьмется - лишь бы добраться?
  У Икса - каждая конечность - бритва с трубкой - чтобы врезаться (хоть бы в саму кость) вскрывать пошире и высасывать... И глаза еще под всем этим - неморгающие. Во всяком случае, Восьмому хотелось думать, что это глаза, а не что-нибудь иное. Но у икса, не берись, Свалкой запросто может такое отчудиться, что семенники это, а не глаза, еще такие надутые, что возьмут сейчас и лопнут, и полезут оттуда на жратву совсем малюсенькие иксики...
  Восьмой сделал шажок назад - очень короткий и еще один шаг - длинный и плавный, и совсем большой, чувствуя, как нога проваливается в пустоту, и он падает...
  - Говорила же - надо пол отремонтировать! - сказала Слухач.
  Восьмой поднял голову - затылок ныл, но в глазах уже даже не троилось - четверилось! Потом разобрал - кто над ним стоит - Слухач, Хамелеон, Желудок и даже у иксика этого рожа озадаченная (если это рожа, конечно, а не обратная ее сторона).
  - Чего дергаешься? - спросила сердито Слухач. - Это же совсем малыш!
  - Значит, мама должна быть или папа, - тихо сказал Восьмой.
  - Он сейчас их мама, - сказала Слухач, показывая на Желудка. И Стрелок обратил внимание, что у Желудка, когда смотрит на икса, взгляд не только осмысленный, но и нежный.
  - А прежняя где?
  Слухач только хмыкнула.
  - Понятно... Детишки порвали? Когда замена произошла? Понимаешь, с чем вы играетесь? - шепотом спросил Восьмой. - С чем! Вы!! Играетесь!!!
  - И кто тут шепотом так истошно кричит? - спросил Лекарь, заходя в отсек, и тут же сочувствующе хлопнул по плечу: - Дать таблеточку?
  - Это мама? Желудок - это их мама?!
  - Думаю, частично мама, впрочем не знаю - это его личный эксперимент, - сказал Лекарь - По моей классификации, учитывая прежнее состояние и некоторые привычки, скорее папа, хотя первично-вторичные признаки на данный момент скрылись, отсутствуют. Но, возможно, еще не сезон - проявятся!
  - Как и у тебя, придурка! - заявила Слухач, глядя в упор на Восьмого. - Жду, не дождусь, когда проявятся!
  И вышла. А Восьмой подумал - хорошо, что дверей нет, а то бы так хлопнула - стенку бы завалила. Стенки, после того, как книги вынули, совсем ненадежные - пустые внутри себя, там теперь такого может прятаться - те же самые иксы, например.
  - Проявятся? Все проявятся? И что тогда?
  - Посмотрим.
  - Посмотрим?!
  - Ну, что ты пристал? Это - эксперимент. Мы идем к пониманию экспериментальным путем, - сказал Желудок, и все онемели. Только Лекарь рот открыл, но ничего не сказал - тихонько крякнул.
  - Верните машинку!
  - Нет.
  - Тогда нельзя бы меня на время вашего эксперимента куда-нибудь подальше отправить? Хотя бы в тюрьму мэрии? - попросил Восьмой...
  
  Давно это событие было, но не забудешь. А до этого еще одно, изрядно Восьмого подкосившее.
  - Хочешь в своего Прилизанного заглянуть, в мысли его? - спросил Лунатик.
  - Очень надо! - воскликнул Восьмой возмущенно, но потом подумал, что, действительно, надо. Ведь так и не понял, что за урод этот метропольский - Прилизанный, которого теперь как Высохшего знает, который своей блестючки лишился, а сам теперь в той огромной куче трухли, что вынесли из Усадьбы. Но больше хотелось не мысли прилизанного, а саму Метрополию его глазами увидеть, пусть даже через Лунатика. Про Метрополию много чего говорят шепотом, но мало кто ее видел, чтобы врать занятно.
  Лунатик теперь частенько с Желудком сидит, за руку его держит, в глаза смотрит - должно быть, какие-то картинки видит - тот ему то ли своими глазами передает, то ли по-иному, видно, что еще и шепчет что-то пересохшими губами.
  Восьмой сам (сдуру очевидно) не выдержал, сам пришел, и сам попросил Лунатика Метрополию показать - то, как ее Прилизанный видел, когда жив был.
  Лунатик, пока Мастер не видел, втихоря Восьмого к Желудку привел. Одной рукой за руку его держал, второй веко у Желудка на глазу оттянул и заглянул туда. И Восьмой, вдруг, стал самим Прилизанным с мыслями его и чувствами...
  
  ПРИЛИЗАННЫЙ
  
  Дядя умер в 15:20.
  В 15:21 был распакован файл завещания. Как только семейный адвокат подтвердил смерть, файл был разослан по адресам, которые были в нем указаны. Наследники, уже каждый своим ключом вскрыл, кодировку и все, кроме одного, чертыхнулись. Сенсации не произошло. Состояние, за исключением, принятых к этому случаю налогов, перешло к ближайшему наследнику - внучатому племяннику ...
  Наследник в момент получения файла сидел в третьем подвальном этаже зала заседаний административного аппарата компании, на которую работал последние шесть лет, всеми правдами и неправдами продвигаясь по служебной лестнице.
  В 15:24, прямо на совещании, самым некорректным образом использовав свое служебное время, он ознакомился с завещанием.
  В 15:26 он, делая вид, что внимательно слушает доклад помощника начальника отдела финансов о продвижении мобильных средств компании, он (опять-таки, используя служебное время и, вдобавок - что усугубляет проступок - линию компании) своим личным кодом подтвердил, что вступил во владение. Тут же, сняв 90%, со счета, при этом даже не поинтересовавшись какую сумму составляет наследство (впрочем, такой интерес потребовал бы дополнительного кода личного адвоката семьи), он все это перевел на оплату особого единовременного заказа. Еще он выставил на торги свой личный мозговой чип (класса 4-би) 'в хорошем состоянии, срок службы полтора года, владелец не страдает хроническими мозговыми и иными отклонениями' - немаловажная деталь, поднимающая цену, поскольку фон личности, который за этот срок впитал в себя чип, явно в пределах нормы. Продажа стандартная: без содержания информации и программок прежнего владельца на нем находящихся...
  Все это проделал очень быстро. На секунду его смутило, что чип дядюшки был на два порядка выше, чем у него сейчас. И все-таки, едва не распорядился захоронить его вместе с ним - этакий широкий жест, которым потом можно блеснуть в кругу знакомых, мол: 'а я, вот, вчера утилизировал доставшийся мне в наследство чип 7-би - понимаю, что мотовство, но дядюшка так к нему привык... так привык...' Хотя, не сомневался, что никогда бы не дошел до подобного извращения, что дать распоряжение пересадить дядюшкин чип себе. Пусть он и на целых два класса выше. Дядя владел им не менее пяти последних лет, да еще был весьма сильной (ну по крайней мере эмоционально вздорной личностью - это точно) и фон, который перенял чип за этот срок, мог бы превратить жизнь в ад. Влияние оказало, что он всего лишь с недавнего времени второй помощник с соответствующей положению зарплатой, а душой еще более ранний, не свыкся. Что можно жить не экономя на мелочах, потому просто не решился на такой широкий жест. Чип 7-би стоил гораздо больше, чем его годовая зарплата. Не придется блеснуть перед новыми соседями этакой коронной фразой - 'велел закопать вместе со стариком, они же столько времени были вместе...'
  Поплотнее прижал к виску коробочку передачи информации и отдал последние распоряжения по этому поводу...
  В бункере совещаний (начальник любил называть его древним словом 'бункер'), все это не прошло незамеченным, нашлись те, кто обратили на него внимание (кто явно - неодобрительно покачав головой, кто скрытно - это те, кому по должности еще не позволялось выражать свои эмоции, а только вникать в слова, действия и выражения лиц вышестоящих). Сам начальник, стоящий над начальника отделов, не любил, когда коробочками связи пользовались во время совещаний - они были необходимы, чтобы мгновенно получить какую-то необходимую справку, связаться с консультантом. Хорошо еще, что еще никто 'из нормальных' не научился передавать и получать информацию ментальным образом, а то бы вся секретность расползлась медузой под лучами солнца.... Достаточно иметь в отделе одного 'крота' из так называемых уродов, но на сегодня (в этом он был уверен), таких не было ни у него, ни во всех наземных корпусах - все, от рядовых сотрудников до начальников отделов, включая их штатных и внештатных гражданских помощников, регулярно сдавали кровь для анализов. А при принятии решений, которые могли повлиять на внешний мир, на котировки, не допускались на поверхность раньше, чем первый свой ход сделает он сам - их начальник. Потому как, в первую очередь - процветание фирмы, во вторую - его, и только в третью - всех остальных. Впрочем, первую и вторую позицию можно иногда менять местами.
  Связь с внешним миром не возбраняется - всегда есть необходимость получить какую-нибудь справку, отдать мелкое распоряжение, но все же, что выходит отсюда по линиям связи, можно потом проконтролировать. - И разоблачить гаденыша! - подумал начальник, смотря в упор на этого, даже не начальника отдела, а его помощника, который свой лимит нахальства использовал, даже превзошел. Опять попытался сосредоточиться на том, что сейчас втолковывают Бухгалтерия и Отдел Сбыта, как объясняют свой провал последних недель и чувствовал нарастающее раздражение.
  Естественно, жалуются (ну почему все жалуются! - как это надоело!). На что же в этот раз? Понятно, что из-за последней, навязанной небесными программки, производство которой уже идет полным ходом, баланс нарушен. Проект с самого начала считался убыточным. Но здесь завязано многое - кое-какие игры с налогами, личные связи, взаимный интерес, пересечение с... Впрочем, про это и думать нельзя. Обыкновенно всем крупным компаниям спускались государственные заказы, слабо проплаченные, даже иной раз и вовсе идиотские, спускались после ряда неофициальных переговоров и, как бы, в качестве личной инициативы самих компаний-разработчиков. Это была, так называемая 'помощь госучреждениям'. Иной раз даже и премировались государственными вознаграждениями (что, как и сама последующая продажа, не восполняло и сотой части затраченного). И ничего с этим поделать было нельзя. Лишь только в тот момент, когда эти программки распространялись бесплатно в государственном секторе, они могли быть фирмой-производителем одновременно выставлены на продажу в секторе частном - том. Что приносит доход. Компенсировать такие затраты при условии тотального процветания черного рынка невозможно. Даже борьба с ним, иногда и сплошь противозаконными драконовыми мерами, во времена, когда какая-нибудь из компаний терпит слишком сильные убытки, много выше расчетных, приносит временный успех - слишком велика прибыль.
  - Аналитический отдел? Есть что сказать?
   Начальник Аналитического отрицательно покачал головой, но его помощник, сидящий за спиной, именно тот самый, что некорректно воспользовался внешней связью, подключив ее к своему чипу, неожиданно подал голос.
  - Проблема решается достаточно легко, - сказал он. - Можно даже получить некоторую прибыль...
  Слово 'прибыль' магически действует служащих аппарата управления. Как слово 'на!' породистой собаки - сразу же навострит уши, сделает стойку. Сказавший это слово, какую бы должность он не занимал, должен быть выслушан со всем вниманием.
  - Государственные учреждения будут снабжены этой программкой, значит, свою часть договора, можно считать, мы выполнили, так? - сказал он, повторяя общеизвестное. - Нашей долей прибыли может являться лишь наш собственный тираж, тот самый, который лишь единовременно может вступить в свободную продажу, никак не раньше, ведь так? - опять задал он вопрос, повторяя вещи всем давно известные. - Проблема заключается в том, что это время программка, пусть и еще урезанная, без бонусов расширения и дополнительных, уже заложенных в нее модернизаций, которые мы обычно придерживаем, не просочилась через госструктуру к черным копировальщикам, которые разобьют ее на части и потом начинают собирать, вытряхивая защиту. Они ее скопируют, так или иначе, хотим ли мы этого или нет. Вопрос - как быстро. Мы традиционно удерживаем уровень продаж, создавая новые варианты защиты, что, опять-таки, увеличивает наши собственные затраты и в конечном счете сам продукт...
  Простые же, стандартные навешивать бессмысленно, поскольку первым делом она попадает в госсектор, а оттуда через 'черных распространителей' разносится практически моментально, - с раздражением думал Начальник над начальниками, терпеливо дожидаясь, к чему же завернет этот служащий - сощурил глаза, пытаясь прочесть, что у него написано на прибитом к лацкану магнитом жетоне-определителе, личном допуске.
  - Обычным образом, до сих пор, мы пытались максимально выиграть время тем, что придерживали ее распространение по госсектору...
  Да, - подумал Начальник над начальниками, - и одновременно неся расходы по проплачиванию тех госслужащих, которые могли придержать окончательную рассылку. Чтобы числилось, будто уже разошлась вся, но фактически...
  - То, что себестоимость программки взвинчена, так это все так делают, чтобы произвести впечатление на госсектор. Правда, никто не взвинчивает при розничной и мелкооптовой продаже - ее просто не купят. Я же предлагаю... - служащий сделал паузу. - Я предлагаю взвинтить цену, чтобы ее не могли купить!
  Начальнику показалось, что он ослышался.
  - В чем ошибка распространения вторичных государственных заказов в частном секторе. Никто до сих пор не догадался взвинтить сам номинал и даже наоборот принижали, торгуя в убыток, именно из-за боязни, что в розничной торговле он не разойдется совсем. Если же мы поставим себе задачу, чтобы его не могли купить те потребители, которым она нужна.
  Чип разладился? Вызвать служителей? - подумал Начальник над начальниками и, вероятно, не он один так подумал, поскольку начальники отделов тоже стали переглядываться, а начальник Аналитического побагровел - явно был не в курсе бредовых идей своего подчиненного.
  - Я предлагаю проникновение на черный рынок, - сказал служащий. - Мы вздуваем цену на лицензионную версию, сопровождая ее крепкой рекламной компанией, а весь опт сбрасываем на черный рынок уже сами - по разумному (разумному для нас) номиналу - некому минимуму, который позволит вернуть расходы.
  Разлетится практически мгновенно, - мгновенно среагировал Начальник над начальниками, улавливая суть.
  - Опять-таки качество продукции будет превышать обычную кустарную копию. Да и появится она на черном рынке практически одновременно. Хотя лучше все-таки на сутки-двое позже, чтобы черные копировщики, от которых страдают все производители, наперегонки друг с другом скупят часть лицензионных версий. Кроме того, думаю, ее также приобретут и те, кому она не очень-то и нужна - коллекционеры и фанаты из тех, кто...
  Дальше начальник уже не слушал. Такой ход тянул не просто на премию. На повышение. Должно быть, второй помощник начальника Аналитического готовил вынашивал его давно, недоумевал почему раньше никто не догадался. Действительно - почему? Начальник Аналитического уже светился, распрямился на своем стульчике. Первый помощник тускнел - явно терял место - понизить не понизят, но переведут во второстепенный отдел без перспектив. Начальник сожалел, что такая прекрасная идея высказана при всех, а не конфиденциально. Хотя сотрудники звена управления, как и все служащие компании, давали клятву верности, но... существуют еще множество сторонних факторов, те же родственные связи, например. Кстати, о родственных связях... Начальник почувствовал легкий приятный удовлетворяющее предвкушение, как сегодня вечером за столом блеснет ею перед предполагаемым зятем, блеснет этой идеей, выдав ее, естественно, за свою. Может тогда и зять, наконец, в свою очередь бросит свое занудное колебание между двумя дочерьми начальника, обручится все равно с какой - обе засиделись. Компания зятя как раз специализируется на выпуске школьных программок и... Интересно, сколько такая идея стоит для производителя? Приплюсовать в виде шутки ее к приданному? Да, и кстати, пока еще не подписан брачный контракт, и они не являются родственниками, он имеет полное моральное право продать ее ближайшим конкурентам зятя. Намекнуть ему? А даже, если зять пойдет навстречу, все равно можно продать, но не сразу, чтобы тот имел преимущество на старте. Четыре... Нет - три дня! - подумал Начальник над начальниками.
  - В ближайшую неделю, - сказал Второй помощник, глядя прямо в глаза председателю, - следует ожидать оживление черного рынка и временное падение акций компаний производителей программ... Самое интересное, что при том, что доходы их за тот же период возрастут, но будут не озвучены, иметь теневой, негласный оттенок. Можно выстроить графическую схему с совпадениями в точках свыше 95 по формуле...
  Э, да тут, пожалуй, и без зятя...
  - Прогнозируем также второй скачек уже более высокий со следующим сравнительно незначительным падением, со стабилизацией на пунктах 9-14 выше стартового и не менее 25 от нижней планки за неделю.
  Ого! - подумал начальник. - 25% гарантированный доход для того, кто поучаствует в играх с акциями. Тут с лихвой. Тут, пожалуй, можно заодно и по фирме зятя шарахнуть. Надо дочке сказать, чтобы платье готовила. Только которой? Ну, это я уже сам выберу. Здесь ему выбирать не придется!
  Почти любовно посмотрел на аналитика. Знает ли он, что одно такое предложение отрабатывает с лихвой его десятилетнюю зарплату? Наверняка знает - он же аналитик, а эти ребята, выходя из машины, дверцу не откроют, не просчитав сколько шагов остается до подъезда. Теперь он обязательно назовет свою цену, или я ничего не понимаю в людях.
  И служащий назвал.
  - В связи с вышеизложенным, я предлагаю организовать еще отдел, маленький - с ограниченным штатом, - это он уже сделал едва заметный кивок в сторону встревоженной бухгалтера.
  Надо же как ловко, при этом не сводя взгляда с собственного начальства - такой далеко пойдет. начальник чувствовал себя, как будто у него на руках королевский подбор с главными козырями, и он может позволить сбросить оставшуюся мелочь симпатичному раздающему. Проникся внезапной симпатией.
  - Существует еще и третий фактор, - сказал, вдруг, служащий. - Для некоторых игроков на движении акций катастрофический. Но я пока еще не просчитывал...
  Впервые из уст второго помощника начальника Аналитического прозвучало режущее слух 'я'. Помощникам, даже первым непозволительно говорить - 'я'. Только - 'наш отдел', 'по поручению', 'под руководством начальника нашего отдела' и подобное... Заявив о создании нового отдела и тем самым как бы подразумевая, что займет в нем не последнее место, он уже не прогибался перед своим непосредственным начальником - шел 'ва-банк' - все понимали, что шел. И тут уже вот это его - 'не просчитывал' и 'третий фактор' походило на легкий неумный шантаж - наказать? Или великодушно не заметить? Зарывается? Или тоже просчитал? Любопытно конечно, что он там припрятал у себя в рукаве...
  За огромную историю компании многие пытались прыгнуть сразу через ступеньку, но далеко немногим попытка взлететь выше положенного, не штурмуя, как принято, каждую следующую ступень обходилась дешево. Сколько их поразбивало себе головы на таких попытках? Сгинуло в низовых отделах? Позволить ему перескочить через несколько ступеней? А как, если после этого он повторит успех и уже потеснит... Нет - подумал начальник, - не так скоро.
  - На сегодня я закончил, - поставил жирную точку аналитик, сел и тут же опять прижал к виску сниматель информации.
  Нахал, - подумал начальник с легкой улыбкой в душе. Смелый нахал - как играет. И невозмутим, и сосредоточен... Пожалуй, можно поддержать.
  Проголосовали за создание 'временного' отдела, зная, что нет ничего более постоянного, чем временные отделы. Если выдаст на гора еще что-нибудь в этом духе, то заголовок 'временный' самым естественным образом исчезнет. Пока же ясно, что отдел будет держаться на таланте бывшего второго помощника, и удар по нему можно будет нанести не раньше, чем он полностью истощит себя в идеях. Это же не бухгалтерия или отдел кадров, которые вечны, как само время, и даже не секретный отдел - настолько секретный, что даже никто толком не знает, чем он там на самом деле занимается: охраняет, то ли ворует?
  Хороший день сегодня. Интересно, что за погода там наверху? Снимателем информации по такому пустяшному поводу пользоваться не хотелось. Начальник над начальниками приподнялся на подлокотниках, потянулся в кресле вытягивая позвоночник.
  Пора распускать всех и послушать, что этот... скажет наедине. Следовало бы с самого начала наедине. Молодой еще. Бестолковый. Ничего, следующий раз не ошибется, надо только намекнуть. Жаль, что такие заседания автоматически записываются.
  Начальник над начальниками позволил под это дело выбить этому служащему собственный отдел. Малюсенький такой отдельчик - на три персоны. Только с названием не определились. 'Свободный аналитический'? 'Второй аналитический отдел свободного поиска?' Тогда, на кой нужен первый? Или в этом вся суть, в это метит? Договор контрактного типа, что компания обладает правом расформировать отдел, если он не будет выдавать идеи подобного уровня два раза в год. При этом подумал про себя - раз в два года выдавай подобное, и буду молиться на тебя. Раз в два года, кроме текучки, которой я тебя завалю, вернее не тебя самого, а твоих помощников, часть из которых тут же завербую...
  Преимущество этого бункера в том, что сверху еще два бункера. И пока Начальник над начальниками не решит, что все могут быть свободны, никто дальше последнего уровня защиты не выйдет.
  - Ну и что еще? Что еще за третье?
  Интересно, стоило ли это того чтобы остаться с глазу на глаз? Ведь половина ушедших решила, что собираешься настучать на кого-то из них. Давай не тяни. Смелее. Если бы ты знал кто, да на кого здесь стучал и сколько их было, ты бы так барабанил... А какие досье здесь собраны - на всех, в том числе и на тебя. Кстати, есть прекрасный повод взглянуть, никогда не интересовался твоим... Да и кому, кроме непосредственного начальника, может быть интересен второй его помощник - вас и на совещания пускают только по личной просьбе завотделами, далеко не всегда - и тут, кстати, дополнительный вопрос: каким образом ты заставил своего начальника взять тебя именно на это совещание, где будет обсуждаться разборка... ведь тебе было необходимо именно это? Обязательно поинтересуюсь! Ну и досье, конечно...
  - Ну, так что? - не выдержав, спросил начальник.
  - Первая степень защиты - пятнадцать минут! - громко объявил служащий.
  Упал звуковой экран, одновременно обесточивая все приборы связанные с внешней средой
  У начальника в грудине похолодело. Теперь не сделаешь ничего раньше, чем через 15 минут: ни блокираторы дверные не отключишь, ни с охраной не свяжешься. И внутренняя запись сейчас не производится - высшая степень защиты! Не маньяк ли? В порядке ли у него с чипом? Бывали случаи... Вваливается охрана через 15 минут 40 секунд, а тут... Внешняя среда подключится самостоятельно много позже не даст отбой своим голосом за 40 секунд с кодовым словом, которое после каждого раза меняется. Кстати, что за слово - надо вскрыть, распечатать заранее, а то потом времени не будет. На маньяка не похож...
  Вот ведь как все просто! - думал меж тем бывший второй помощник начальника аналитического отдела западного сектора операций продвижения продукта корпорации 'ВО ВСЕ ВРЕМЕНА'. - Правильный ход в точное время, предварительное планирование, расчетная 'этажность' ударов - все это возможно и с чипом 4-би.
  - Хочу рассказать анекдот! - сказал служащий, и у начальника вытянулось лицо.
  И в бункере совещаний (начальник любил называть его древним словом 'бункер') выслушал анекдот - неожиданно очень-очень смешной: про чип у молодки еще первый послешкольный - ну тот, который еще спонсирует государство на условиях пятьдесят на пятьдесят, а после определенного времени, ну так тормозит, так тормозит, в буквальном смысле подмораживает, что она... Ха-ха-ха! Она это дело почувствовала, когда домой пришла. Только дома ее подхватило, вознесло. Как положено, стражей морали вызвали - те пообещали найти всех. А она им - всех мол не надо! Только второго, четвертого и восьмого ищите! С рваным цикличным ритмом и наполненностью не менее 85 процентов - Ха-ха!!
  Начальник вытирал слезы с лица.
  Второй тоже смеялся, делал вид, что вытирает слезы, но смеялся собственному. Потом посерьезнел и дал знак, что переходит к сути.
  А почему по вашему, мы запрещаем поставлять отсталым провинциям и даже собственным союзникам казалось бы банальные чипы категории 'администратор'? А также все чипы с возможным подключением ускорителей реакции типа 'пилот', 'хранитель', ... и другие?
  Школьные не утилизируются, да будет известно, а ящиками, россыпью отправляются на теплый континент, где огромным успехом пользуются среди местных аборигенов. Но даже там они расходятся лишь среди той части населения что имеет определенный достаток. И не все из наших Провинций допущены, только которые признаны нами достаточно цивилизованными, получили определенную категорию. И, разумеется, только не новые чипы, даже не устаревшие складские, а б/у - бывшие в употреблении. То то, больше для исследований наших мозготравчих, которые, будем говорить прямо, сами немножко того, после экспериментов, проведенных на самих себе. Чистых чипов, без фона, с возможностью подгружать новейшие программки, Провинциям, даже лучшей преданной нам элите, не видать, как своих... Тут служащий сказал - чего, и начальник опять хохотнул. - Мы же не хотим, чтобы кто-то думал быстрее нас, быстрее просчитывал максимально верное решение? То, что на каждом остался фон его прежнего хозяина - это даже хорошо - пора приобщать этих дикарей к ценностям цивилизации. Ну, и что, что фонят? Они там привыкли прислушиваться к духам, что те им говорят, так что шизоидны изначально. Им не грозит ...
  Служащий говорил в общем-то общеизвестное и начальнику было любопытно - куда он клонит.
  - Единовременно мы можем нанести удар по черному рынку. Даже не мы сами, а их постоянные клиенты расправятся со своими поставщиками.
  - Как так? - изумился Начальник над начальниками.
  - Демоверсия. Скрытая демоверсия, заложенная внутри программки. Та, что через некоторое время поглотит оболочку. Вживляем направленный фон, воздействующий на чип, прилепляющийся к нему. Знаю, что запрещено, но это, ведь, не наши версии? - усмехнулся служащий. - Это версии 'черного рынка' - украденные и переписанные. Клиентам придется платить дважды, причем, теперь уже только обращаясь к нам - второй раз за лицензионную. Можно сделать так, чтобы она, подобно демоверсии, распалась через некоторое время после закачки (достаточное, чтобы клиент увлекся и недостаточное, чтобы успел пресытиться новизной), но, поскольку мы уже, как бы к этому отношения не имеем, оставляется черное пятно - след-тень - рекламка, которую можно забить только номерной лицензионной версией.
  Зачем же так зло, - подумал Начальник над начальниками. - И за много меньшее убивают.
  - Правда, и за меньшее убивают, - неожиданно сказал служащий, и начальник вздрогнул. - Но можно произвести операцию прикрытия. Некто похищает крупную партию чистых еще не номерных лицензионных программок, сдает их мелким оптовикам черного рынка.
  - Этому некто потом самому придется уйти в тень! - сказал начальник над начальниками.
  - С содержанием оклада? - живо спросил служащий.
  - Да, - сказал начальник, зная, что иного и быть не может, да и где под это дело найдешь такого пройдоху. И тут его голову посетила неожиданная мысль. Подумалось - вот человек, который, как нельзя лучше, подошел бы на машину его кузена - на Сафари. Но предварительно надо навести кое-какие справки. Слишком уж нахальничает, что-то его стимулировало...
  Расстались довольные собой. Начальник сел к пульту, приставил коробочку снимателя информации к виску. Посмотрим...
  Ого! Да он еще между делом и личные дела обделывал! - от удивления Начальник над начальниками даже ввернул в своей мысленной фразе три слово-производные от 'дела', чего никогда, хватаясь своей богатой и правильной речью, сходной, а вернее тщательно подражаемой изъяснениям финансовых воротил эпохи стабилизации не позволял.
  Ну и выдержка, ну и нахал! Так, смотрим... Дядя умер. Распоряжение на похороны. Наследство. Тут же перевод со счета на счет. Прятал? Посмотрим внимательнее... Что у нас? Перешла также и недвижимость. Личный дом? Личного даже у начальника аналитического отдела нет - откупил себе этаж. Повезло - из серых в светлые, и все в один день. Понятно, почему взбудораженный. Район, правда не очень - старый промышленный район, вряд ли в ближайшее время в моду войдет. Хотя, можно напрячь аналитический отдел, не новый, конечно, отдел, а старый, да еще намекнуть, что под кого копаю. Пусть и это спрогнозируют. Этому знать не обязательно, сколько его дом в ближайшее время будет стоить. Еще один дом-имение в провинции. Провинция... Свалка? Смешно, но не интересно... Тоже, как и первый, без прав продажи - только с передачей наследникам. Как это называлось - мейр, майр? Надо поставить обновление, более полный словарик, собственная память не держит, - озаботился Начальник. - Так... Деньги, акции - это само собой. По остаточным следам можно судить, что вел переговоры на покупку чипа - это правильно, это компанией только приветствуется. Какой модели хоть чип? Неизвестно, как и неизвестна сумма перечисления. Почему? А ну да, понятно. Сразу же с дядиного счета, в процентах, а тут, чтобы налогом за наследственную передачу не ударили исхитрился - что ж, многие так делают, чтобы наследников не напрягать..
  Договор на покупку по факту наличности - 'столько товару - на сколько денег хватит' ... ловко передразнил знакомый говор бизнесменов века прошлого, еще сохранившихся, возможно, где-нибудь в Южных провинциях, в головах местных аборигенов только за счет фона своих чипов.
  Так-так, а теперь начнем работать по косвенным. Давненько я этим не занимался. Похороны состоялись сегодня - буквально только что, по категории 2-си модифицированные. Небогатая категория. Значит, не слишком много наличности оставил он своему племяннику. Старики обыкновенно требуют к себе уважения, причем максимального уважения, которое могут себе позволить за свои деньги. Тот максимум, который позволяется потратить на собственные похороны, согласно действующему законодательству от... ну это неважно, составляет 1% от суммы наследства. Итак, расходы по категории 2-си-М умножаем на 100 - это я смогу без подключения калькулятора, - хохотнул начальник. - Нет, не много он тебе оставил. Хорошо, если хватит на новую модель с расширением. Хотя, дядин-то ты не продал пока. Почему? Неужели решил попользоваться, как расширителем? А все это прикрытие? Отключаем 'параноика', думаем без него. Все равно, странно. Не похож ты на извращенца, подглядывающего в скважины чужих дверей - существовали раньше такие скважины - но ты не знаешь. Вероятнее всего, задумал толкануть на черном рынке. У дяди модель завидная - такая же, как у меня. Еще раз просматриваем. Бегло... Единственное подозрительное - суммы не указываются. Многие в своих завещаниях не указывали суммы, только проценты со счета - чтобы не привлекать как черный рэкет, так и государственную налоговую службу. Это было вполне законно, хотя ходили устойчивые слухи, что и эту лавочку вскоре прикроют...
   Служащий меж тем...
  
  ...почувствовал, что его ухватили и треплют, что он снова Стрелок - Восьмой Стрелок Южных Ворот, а теперь неизвестно кто при группе уродов.
  Мастер был такой разгневанный, что Восьмой подумал, что тот его убьет, рука сама собой стала машинку нащупывать - ту самую, которой не было. Машинки, когда в Усадьбу входили, сразу же сдавали в литой металлический ящик - Слухачу на хранение. Этот порядок давно устоялся, хотя Восьмой, нет-нет, но и пытался возмущаться.
  Мастеру машинка не нужна, захочет - рукой проткнет...
  Вот тогда-то Восьмой, чтобы Мастера задобрить, про машины Сафари ему и сказал - все выложил, что придерживал для себя, что видел след одной, когда сюда топали, и не так далеко - на расстоянии двух переходов...
  
  ПЕРЕХОД
  
  Лекарь с Мастером склеивали трухлю в дорожку. Чтобы была мягкая, толстая, глухая. Восьмой подозревал, что и Высушенного в нее закатают - не пропадать же добру, и думает, что обязательно будет заметно то место - Лекарь, урод с юмором, запросто такое может специально отчудить...
  Как в дистиллят смотрелся, впечатал-таки Лекарь Высушенного в дорожку. Урод! Восьмой хоть на Высохшего (бывшего Прилизанного) зуб имел, но не такой, чтобы после смерти ногами его топтать. Живого - пожалуйста! А вот мертвого... Потому-то, когда собрались, когда потопали, решил и держался края - чтобы не топтать.
  Мастер, конечно, здорово все придумал. Каждый валик в рост Мастера, а он самый длинный. Каждый валик, что сзади, что спереди, располовинен надвое по середине, и половинки относительно друг друга могут вращаться, по ним уже идут две толстые ленты встык. Получается, правой идешь - дырчатый барабан-валик руками кверху подталкиваешь - конструкция влево отворачивает, потому как тогда левая лента притормаживает потихоньку. Сверху скребок, чтобы руки под ленту не затянуло, снизу скребок, чтобы дурака-Желудка за пятки не прихватило, если он хавальник разинет. Хотя теперь он, вроде, не такой дурак, глаза умные - смотрит во все стороны, будто заново все видит. Восьмой думает, что это от блестючки. Или, если не от блестючки, то от того, что в мозгу Желудка ковырялись, затронули там что-то, или ненароком вычистили, вот механизм взял и заработал. Но Восьмой, даже если бы знал, что это на пользу, в своем ковыряться не дал бы. Ему пока собственного разгона хватает...
  Мастер хорошо все продумал. Чтобы валики не сползались, распер их тремя жесткими клееными брусами, два с краев, а один, самый тонкий, посередине. Из-за него между дорожками получается щель - руку можно просунуть, страшновато, когда под брус приходится подлезать, потому чаще через верх него пытаются, хотя это и неудобно, при этом все вниз смотрят внимательно. Восьмому тоже не нравится это место. Какое-то оно незащищенное. Хотя, случись что, какая тут от самой дорожки защита? Это если снизу, а вот с боков ниже крайних брусьев панцири понавешали, и между собой скрепили. Это от тех панцырников, которые всем давно надоели, тех, которых со всей округи поели. Не зря их Восьмой собирал и складывал. Какая никакая, а защита ниже пояса. Если плюнет кто, или шип с испугу выбросит, удержит.
  Все хорошо, только транспорт очень уж медленный. Много быстрее пешком. Еще, пешком - куда хочешь, взял и повернул, а здесь только пока повернешь... это столько пройти придется? Иногда, если круто надо взять, приходится как бы в раскачку, туда и сюда елозить, сначала по одной ленте в одну сторону, потом по другой - в другую, а общего поступательного движения вперед почти не получается. От этого очень устаешь, но больше от того, что при этом ругаться нельзя. С руганью было бы легче. Тут даже разговаривать нельзя и шептаться - все знаками объясняются, которые пришлось вызубрить. Но все равно восьмой доволен. Столько вещей с собой бы не унесли. Мастер всякого железа поднабрал, материала всякого, да и другой всячины, попробуй - пойми для чего! Но он и сам, наверняка, не понимает, хотя Восьмого о тех машинах расспрашивал много. Но что Восьмой в том возрасте в них понимал! Впрочем, и сейчас не понимает. Одно понимает, лучше лишнего взять, чем потом за этим, оказавшимся нелишним, назад возвращаться. Все это разложено в четырех сетках, что на балках растянуты. И жратва тоже. Любому понятно, там будет не до поиска жратвы, там ты сам скорее жратва...
  
  Восьмой часть пути впереди прошел, будто ничего не менялось. Опять в своем фартучке на шесть машинок - очень по ним соскучался - только теперь впереди идет в новых войлочных накладках. А остальное все такое же. Та же корзина за плечами, только вроде бы чуточку потяжелела. Лидер точно не подросла, но пару толстенных книг туда впихнуть умудрилась - новое ее увлечение, Лунатик привадил.. восьмой сделал вид, что не заметил, хотя немножко грусно стало - то ли дело его машинки! Но Лидер по жизни как личинка - прогрызается через собственные слои.
  Восьмой, нет-нет, да и глянет на огрызок штуцерного ружья, как не берег, а постепенно вырабатывался к нулю. Про себя подумал, что тоже, точно так, когда-нибудь выработается до полного нуля. Потому, решил, надо поберечься. Хотя бы какое-то время о женщинах не думать - это тоже... но странно, чем больше о них не думаешь, тем оно больше... Про ту соседку по корпусу невольно вспомнил, что на переработке трудится в ночную, а днем... Громогласная, но на все согласная. Удобно! Ночью можно выспаться, а днем, если что, сказать - на Свалку экстренный вызов, и смыться. Погулять по городу (в тех местах, где можно гулять) в библиотеку зайти, картинки посмотреть, нажимая на клавишу. Хорошая жизнь была! Сейчас не соврешь и погулять не выйдешь. Врать - себе дороже, проверено. Умолчать можно - это ненаказуемо. А погулять? Откуда сюда гулять? Действительно - только на Свалку...
  Первый участок от Усадьбы тащили за собой - запряглись и еще двое с краев пихали передний цилиндр - там удобно: Мастер внутрь хвощевую трубу просунул, чтобы выступала с каждого конца на метр. А уже теми местами, где тихо надо, забрались вовнутрь и шли тихо, шуршали огромным червем. Во всяком случае, Восьмой очень надеялся, что именно им шуршали, а не каким-нибудь ... в период случки.
  Иксиков запустили двумя стаями с боков, а особо сообразительных чуть даже дальше - пусть собой прощупывают. Жаль только, что нельзя их глазами местность обозревать, но когда-нибудь (Восьмой в этом уверен) Мастер с Лекарем этакое выдумают, наладят.
  Восьмой теперь за Желудка буквально трясся, следил, чтобы ему было удобно. Оберегать его надо, если станет плохо Желудку - на кого иксы подумают? А случись с ним что-нибудь серьезное? Страшно представить! Хотя к иксам глаз Восьмого уже попривык, не круглился в страхе, но озноб все еще прошибал, и старался в их сторону лишний раз не смотреть - будто нет их. Убеждал себя, что это морок, сволочные мраки от Лунатика. Не может такого быть, чтобы иксы с ними бок о бок шли по какому-то общему делу.
  Когда к машине стали подходить - самые плохие места - Желудок скомандовал иксикам на верхнюю ленту взобраться. Попрыгали с удовольствием, словно ждали этого. Лента прогнулась до самых голов, дальше двигаться пришлось согнувшись, и Восьмой очень переживал, что не выдержит, тогда ко всем разом Черный Свалочный придет. И подумал - а к иксикам в таком случае кто приходит? Есть у них какой-нибудь свой Черный Икс? Надо будет, при случае, Желудка спросить, - подумал Восьмой и забыл.
  
  ЦЕНТРАЛЬНАЯ СВАЛКА, МАШИНА
  
  Осторожно перешли, перекатились через древний машинный след, потом еще один и еще. По следу понятно, что машина крутилась на одном месте, постепенно сужая круги, только непонятно - почему? Поубивались они там, что ли, и машина сама по себе осталась? Длинного Ника бы сюда, он бы рассказал о машине больше, он на такой же, очень похожей ходил. Но он тогда с этого Сафари дал деру вместе с Восьмым. Потому как, оба были здешними уроженцами и хорошо знали - что такое Свалка. Это вам не по Болотным провинциям сафарить!
  Стали почти вплотную как раз у трапа - все выходы с нижних отсеков закрыты, задраены изнутри. Стали карабкаться - руки сразу же зарыжели.
  На второй палубе Восьмой решился на разговоры - уже далеко от поверхности - можно.
  - Это Пятая! - сказал Восьмой.
  - Что? - переспросил Мастер.
  - Определенно, Пятая машина. Машина Прилизанного! Я не на такой сафарил - здесь другая модель. Они, вообще-то все разные были, но эта на ту похожа, что раньше увязла. На машину Ника. Только это очень далеко отсюда. Жаль, Большой Ник с нами идти отказался, он бы больше рассказал, он, когда Длинным был, технарил на такой. Выслужился на смотрителя колеса. Вот только не помню - какого?
  Разбрелись... Потом снова собрались. Внутри, как и ожидал, ни одного высохшего не оказалось. Понятно, что Свалка всех забрала и переработала. Может, даже и не один раз. Может, даже и через панцырников прошли... От этой мысли Восьмой поморщился.
  
  Мастер недолго копался. Сказал, что ему понятно - почему машина по кругу ходила. Только три движка по левому борту работали, а все шесть по правому - по одному на каждое колесо - накрылись, и теперь он не знает, удастся ли восстановить.
  Восьмой сразу же свое предложение - а нельзя ли один с левого борта на правый перекинуть?
  Мастер сказал, что нельзя, и еще подозрительно поинтересовался, а видел ли он, Восьмой, хоть эти движки? Представляет, к, даже если частями переносить? И тут даже не в этом дело, у этих двигателей вращение в одну сторону, только собственную, и если даже переставишь, то машина не по кругу поедет, а на одном месте будет крутиться, пока полностью в Свалку не зароется.
  - И что делать?
  - Думать!
  Восьмой знает, что Мастер долго не думает.
  Опять разбрелись по палубам... Восьмой в своих новых войлочных поршнях - мягкие, но жаркие - наверх выбрался. Далеко видать - красиво. Там уже и Слухач во все стороны головой вертит - либо слушает, либо закат надеется увидеть. Нет лучше заката на Свалке, только редко его ухватишь, если только зимой. Но зато уже никогда не забудешь. В Болотных провинциях закаты чаще, хотя там тоже испарения, но проглядывает, если температурного перепада нет. Но те закаты не такие красивые - желтые, ржавые, как те самые провинции, и вода там одного мутного цвета. То ли дело на Свалке - здесь воду можно увидеть всех цветов, что только есть на свете. Нет ничего красивее Свалки!
  - Твой дальний "слухач" больше не говорит?
  Поморщилась как с зубной боли.
  - Говорит! Лопочет, словно ребенок. Возможно, ребенок и есть. Точек опоры для разговора нет, не зацепиться за понимание. Словно пытается понять, что за пределами бочки и не может.
  Восьмой тоже не понял, что ему втолковывает Слухач, что еще за бочка?
  - Представь, что ты родился в бочке, а что за нею, что за стенками, понятия не имеешь, хотя тебе об этом и рассказывают.
  - Почему?
  - Потому что, рассказывают из-за стенок бочки, а во внутрь заглянуть не могут или не смеют. Многое ты из этого поймешь?
  Восьмой понял, что сложно с уродами, но верно, есть где-то уроды много уродистее. Надо же такое придумать - ребенка в бочке держать и все потому, что по какой-то причине его бояться следует?! Чего такого страшного может быть в ребенке? Невольно на Лидера носом ткнулся (опять свесилась с плеча) и тут же поправил это свое измышление - конечно, до того возраста, когда машинку в руках удержать сможет...
   Мастер тоже наверх поднялся. Весь в черной мазуте.
  - Оживает Свалка, - сказал Мастер.
  - Надо валики вокруг машины покатать, - подсказал Восьмой. - Получится, будто червь дежурит. На какое время поможет.
  - Вот и занялся бы! - сказала Слухач.
  - Лучше Желудок с иксиками, он, вроде бы похудеть хочет.
  - Желудка нельзя одного отпускать, кто его знает - куда ему заехать вздумается, - сказал Мастер
  - Без группы? - сделала удивленное лицо Слухач.
  - Без группы, - подтвердил Мастер. - Группа больше не держит. Да ты и сама знаешь! Ведь, знаешь же?
  Слухач осторожно кивнула.
  - Странное это место, Усадьба. Словно взяла и размагнитила. Не за этим ли сюда стремятся?
  Мастер в глазах Восьмого тоже выглядел... Размагниченным, что ли? Раньше думал, что это после ранения он так размяк, стал разговорчивым, словно Лекарь какой-нибудь. Значит, в Усадьбе все дело. Интересно!
  
  За это время так много всякого интересного случилось, что не знаешь, что и думать. Сначала Лунатик заявил, что книги не те - неправильные. Фальшивка!
  Восьмой в эти книги заглядывал - вроде ничего. В самый раз. Иные даже с картинками.
  
  Потом Лекарь сказал, что Усадьба вовсе не та - тоже фальшивка.
  Здесь уже Восьмой возмутился. Хороша фальшивка! Это сколько труда надо затратить, чтобы ее возвести! И где теперь настоящую искать!
  А Хамелеон сказала, что не надо искать то, что перед носом. И Восьмого с Лекарем отвела и показала. Никогда бы не подумали, что Хамелеон такая умная может быть!
  - На чем усадьба стоит?
  - Как на чем? На мусоре!
  - Почему стоит, а не тонет?
  И верно... На мусоре же она стоит, хотя и в котловане! Сколько тут еще до дна должно быть? Почему не утонула?
  - И верно! - заудивлялся Восьмой. - Как она, усадьба, не проваливается? На Западных воротах недавно транспорт провалился, даже не нащупали. А здесь ведь до дна Свалки тоже должно быть порядочно, а она, Усадьба, тяжелая, из камня сложена, кроме некоторых внутренних стен. Должна утонуть, но не тонет, значит, на чем-то стоит.
  Нашли то место. Та единственная лестница, которая вниз, широкая и с каменными ступенями, что сплошь завалена, теперь видно, что специально, потому как ниже всего этого барахла раствором прошлись, залили. Очень крепкий раствор, Лекарь уже всякого на него капал и ковырялся, не получается - размягчается в час по ложке, а дальше опять твердое. Восьмой на это опять нехорошее подумал. Раз завалили, да заделали так серьезно, да, по всему видно, поспешно, так, что даже кусочки мебели из этого безобразия торчат, то, по любому разумению, ковыряться там не стоит, довериться надо тем, кто так сделал...
  Однако, получается, что запросто так может быть, что под Усадьбой вторая Усадьба. Что это дает? А ничего, пока не раскопаешь! Может она вся этим раствором залита! А может там снизу третья есть - такая же залитая, и еще одна!
  Лекарь попросил никому пока не говорить, и даже Мастеру, и Хамелеон с Восьмым непонятно почему согласились - прямо наваждение какое-то напало.
  Сейчас Восьмой подумал, что Мастер про это так и не прознал, и Слухач не знает и, должно быть, Желудок тоже, хотя вид у него стал очень умный. И еще подумал - может, не в блестючке дело? Может, он независимо от этого поумнел, и тут же к себе стал прислушиваться - соображать поумнел ли сам. Но тут же сам себя обрезал - он же не урод! Это только уродов касается!
  - В город надо, - сказал Мастер. - Кто первый - тот и...
  - Лидер? - спросил Восьмой. - Мэр?
  И взволнованно подумал - откуда у него это умное вырвалось? Ведь, вроде бы - не урод?
  - И это тоже, - нехотя подтвердил Мастер.
  - Куда вам надо? Это библиотека? - спросил Восьмой. - Муниципальная?
  - Не в библиотеке дело! - отмахнулся Мастер. - Все, что нам нужно - в городе. Где-то в городе, - повторил он. - А группе конец! Сейчас все это знают, и словно сами с собой сговариваются. Неужели не слышите?
  - А ты? Как ты можешь слышать, если ты не Слухач?
  - Не поняла... - задумчиво произнес Мастер. - Не поняла все-таки самого главного. Нет больше группы! И каждый теперь сам по себе - слухач, и мастер, и лекарь, и даже желудок!
  Слухач побледнела.
  - Каждый в любую сторону расти может, развивать ее!
  - И во все разом тоже? - спросил Восьмой.
  - И во все!
  - Тогда, пока не наиграетесь, во все расти и будете, - сказал Восьмой. - Пока не опасно!
  Мастер задумался, словно прислушался к себе, потом нехотя подтвердил:
  - Тоже верно.
  Восьмой облегченно выдохнул.
  - Хочу как Хамелеон! - заявила Слухач.
  Тьфу!..
  - Пойдем, я тебе снаряжонку покажу, - сказал Восьмой Мастеру. - Может, там что-нибудь подберешь... Тебе какой длины ось нужна, чтобы на противоположный движок ходовую перебросить?
  Я этого не говорил, - удивился Мастер.
  Удивленный Мастер - это уже нечто.
  Да? - рассеянно сказал Восьмой. - Значит, показалось.
  Пришлось вскрывать - прикипело.
  - Вот здесь! - сказал и увидел ножной крюк - только уже не самосбрасывающийся, как у него когда-то был, а 'мертвый'. Значит, на этой машине успели скопировать ту его первую задумку. Разведка Прилизанного сработала или администрант запродал. Только не полностью скопировали, не потратились на ту часть, что с ноги устройство сбрасывает. Возможно, решили, что не стоит их живцы того, чтобы на это тратиться...
  - 'Все следующее должно удваиваться, иначе оно теряет смысл. Наказание ли, награда ли...' - пробормотал Восьмой.
  - О чем ты? - спросил Мастер.
  Да, так... Вспомнил... закон Метрополии. Здесь коморки живцов, - сказал Восьмой. - Видишь, просматриваются насквозь?
  - Зачем живцы?
  - Образцы отлавливать - иксов... впрочем, иксов тогда не было. ... Всякие другие были. Видишь этот-вот крюк? Живца пускают на привязи и всего такими обвешивают - это если рассчитывают на крупное... я же тебе говорю - на живца ловят!
  - Вот, уроды! - сурово сказал Мастер...
  Восьмой коснулся крюка рукой.
  - Дохлик! - сказал он.
  - Что? - не понял Мастер.
  - Дохликом меня тогда звали!
  
  ДОХЛИК
  
  Все до определенного возраста голыши, до самого первого своего статуса. Имен своих не имеют - голыш, он и есть - голыш. А то, что как-то между собой называются, никому до этого дела нет. Восьмой, когда в голышах ходил, прозвище имел - Дохлик.
  Дохлик - неважное прозвище даже для голыша. А когда со временем доказал что не хиляк, менять на другое уже было невозможно - все привыкли. Правда, из уважения, иногда довесок делали - это тот Дохлик, который больше не дохляк...
  Когда-то, по эту сторону Забора, сплошь бараки были для рабочих, но потом Свалка стала наползать, и большую часть из них поглотила. Тогда, говорят, большие дожди были, со всех концов Свалка оплыла. Даже завод по переработке завалила - не откопать. Много что теперь под мусором. И старый город тоже. Но это к лучшему. Говорят, законы в том городе были вовсе непутевые. То ли дело сейчас - все ясно, все пронумеровано. В первую очередь жители.
  Забор вдоль Свалки (в пределах городской черты) мэрия возводила, возводила, но забросила. Даже до середины не довела. Должно быть, средства на это кончились. Но Забор получился красивый - местами все еще белый. Дохлик, когда на своем законном месте расположился, увидел, что по Ту Сторону какой-то (явно из чистых) рисует что-то красным мелом - сверху не разобрать. Интересный такой, у виска блестючка, а на втором не разберешь - есть или нет - волосы на ту сторону аккуратно зачесаны и будто прилизаны, даже уха под ними не видать. В городе длинные волосы только высокостатусники носят. Это не привилегия, а знак, что мыться могут чуть ли не каждый день. Остальным лучше бы не только голову лысить, но и на других местах волосы выдергивать. Только не все это делают. Дохлик знает, что все болезни от волосатости, потому прямо сияет, даже бровей нет. Перегнулся подальше - интересно ведь. Тут этот чистый, головы не поднимая, возьми и спроси:
  - Что, голыш, нужна тебе работа?
  Работа голышам, по отсутствию у них какого-либо статуса, не полагается, даже запрещена. В этом весь смысл - выживи так, за счет собственного, не сдохни, докажи, что можешь в люди выбиться. Если работу предлагают, то нелегальную, а из них: либо крайне неприличную, либо такую, за которую ни один статусник не возьмется, не рискнет. Но этот с блестючкой Дохлику попался, когда самый край! Голышка одна заболела, которую недавно опекать взялся. Так водится среди голышей - каждый должен кого-нибудь опекать. Самого Дохлика, когда совсем дохляком был, тоже одна голышка опекала старше его, хотя он слышал, как несколько раз говорили, чтобы бросила - безнадежное дело, этот голыш не выкарабкается. Выкарабкался. А та голышка - нет. Не дотянула до статуса. Долги положено отдавать, иначе жизни не будет, это любой голыш знает. Потому Дохляк взялся опекать и выхаживать такую же по виду безнадежную, как он сам был, и тоже говорили, что ничего не получится, как когда-то про него, и от этого щемило сердце. Получалось, если голышка выживет, то он сам уже нет - круг такой пошел, затягивает Черный Свалочный, либо сам не вытянет до статуса, либо что-нибудь этакое, да случится, как и тогда...
  Трепались, что Дохлик выжил из-за того, что голышка ему 'универсал' вколола, за который сама себя продала. Сейчас смотрел на этого прилизаного, что работу предлагает со своей верхотуры забора и, совсем уж было, хотел спрыгнуть на свою сторону, но возьми, да и спроси 'на удачу' о невозможном:
  - 'Универсал' дашь?
  - Это что? - спросил без удивления и даже как-то равнодушно Прилизанный.
  - Доза.
  - Лекарство?
  - Ну да, лекарство, - удивился Дохлик его непонятливости. - Универсалка!
  - Должно быть, Два-эм-дэ-Икс, - пробормотал Прилизанный. - У меня с собой.
  - С собой?! - удивился Дохлик.
  Было с чего удивляться - с таким богатством у Забора и еще живой... Не упустил случая поиздеваться.
  - Не смеши мои заплатки!
  - Почему - не смеши?
  - Отваливаться начнут!
  - Ты отсюда?
  - Откуда?
  - С той стороны?
  - Да! - с гордостью сказал Дохлик.
  - И как там?
  - Жить можно.
  - М-да? А мне говорили, что - нет, - удивился Прилизанный, не отрываясь от своего рисунка, быстро-быстро что-то в нем штрихуя.
  Дохлику мучительно хотелось рассмотреть, что именно карябает, перегнулся так, что шея затекла, и руки стали неметь - не поймешь что, не разобрать...
  - Дам лекарство, - сказал Прилизанный.
  Тут у Дохлика дыхание зашлось. Шутит?
  - На то пойдешь, что скажу? Даже самое плохое?
  - Пойду! - ни секунды не задумываясь сказал Дохлик. - Бросай дозу сюда!
  - Как я могу убедиться, что ты не обманываешь?
  - А как я могу убедиться, что ты не соврал?
  - Значит, каждому придется полагаться на слово? Интересный расклад...
  Сказано было таким тоном, будто слово Прилизанного значит много-много больше, а слово Дохлика ничего не значит. Вот же урод! Дохлик на Прилизанного рассердился, поскольку сам-то он цену словам хорошо знал. У них, по Эту Сторону Забора, слово шкуры стоит.
  Прилизанный достал футлярчик из-за пазухи. Открыл - в нем три серебряных пенала на два голышенских пальца. Сразу понятно, в таком дорогом пенале только 'Универсал-Доза' может быть.
  Голышам прививки не положены, но это вовсе не значит, что они про них не знают. Знают даже побольше других.
  - Себе хочешь вколоть? Впрок?
  Дохлик возмутился, было бы про другое дело - камень бы сверху на голову сбросил! Как можно себе, если он здоров! Это какой блядью надо быть, чтобы этим воспользоваться, когда есть такие, кому это важнее, кому без этого край под ногой!
  Прилизанный заметил и, похоже, немножко удивился.
  - Под какую массу?
  Дохлик моментально сообразил - о чем он. Ясно, что дозы у Прилизанного свои - на взрослого.
  - Вполовину меня!
  - Ребенку? - спросил Прилизанный с отвращением. - Зачем? У вас, я знаю, и так конкуренция. Зачем друг дружку вытягиваете? Лимита вам не прибавят. Проще же слабых сразу...
  Дохлик же на дозы смотрел, знал, что если захлопнет Прилизанный свой футлярчик, откажет, то сразу прыгнет ему на голову и будь что будет. Шансов почти нет, но прыгнет. Потому подобрался весь не по-доброму и молчал, на бред Прилизанного не реагируя. Прилизанный посмотрел, вдруг, с интересом.
  - Если дам дозу, пойдешь в живцы - на Сафари? Мне на машину живец нужен.
  Дохлик не знал, что такое Сафари, но знал, что такое живец. Их, бывало, и по эту сторону Забора использовали. Содрогнулся от отвращения. Ответил не сразу, не мог оторвать глаз от доз.
  - Пойду, - сказал глухо.
  - Хорошо. Скажу потом на какую машину. Если дам дозу, сделаешь так, чтобы та машина далеко не ушла?
  - Две дозы! - сказал Дохлик. - За две дозы сделаю. Всех зарежу!
  Сказал убежденно, однако, не веря, что Прилизанный согласится на две. Одной за такое и то много.
  - Принято! - сказал Прилизанный. - Мое слово против твоего слова.
  И тут Дохлик очень удивился, что Прилизанный их ритуальную слово знает - слово Свалки. Ловил, что ли, его? Специально здесь ловил?
  - Принято! - сказал Дохлик. - Мое слово против твоего слова. Но если доза левая, слово тоже левое.
  - Вколешь четверть - там разметка есть. Давно болеет?
  Дохлик опять очень удивился - не знает что ли, что на Свалке долго не болеют?
  - Давно! - сказал Дохлик и едва не добавил - с рождения!
  'Мы все с рождения болеем, - подумал он. - Только по-разному...'
  - Если с четверти не умрет, вколешь еще четверть, но не сразу, пусть отпотеет.
  - Ампула?
  - Тупой?
  Дохлик за тупого не обиделся, но всегда лучше переспросить. Значит, придется тряпки готовить - пот снимать.
  - Вообще-то, тут четверти за глаза хватит, но если захочешь усилить, чтобы страховка образовалась впрок... Тогда еще. Только не усердствуй - монстра вырастишь. Завтра жду здесь в это же время. И без ваших штучек. Слово?
  - Слово! - сказал Дохлик.
  Поймал, серебряный пенал. Даже страшно стало - какое богатство держит. Зажал пенал в зубах. Поймал вторую дозу. Прилизанный хотел еще что-то сказать или спросить, но не успел, Дохлик исчез...
  
  У Дохлика теперь дел много. Первое - с комитетом уладить, чтобы взяли его голышку под крыло, под особый пригляд. Такое редко, но бывает - за особые заслуги перед нулевыми доводят до статуса со всяческим бережением. За полдозы 'Универсала' такое можно выбить. А у Дохлика - полторы в остатке! Это даже много больше значит, если бы он в одиночку склад мэрии гробанул, да всех месяц кормил самым настоящим пайком статусника. Такого никогда не бывало, чтобы тот склад раскупорили. И чтобы полторы дозы в общий котел кто-нибудь сдал. Доза-универсал - это значит не только вылечится, но и болеть не будет лет десять. А может даже и больше. В Дохлике самом, вроде бы, такая доза сидит, но об этом распространяться нельзя. Только в комитете знают, да слухи бродят. Узнают же в мэрии, будет ему не статус, а неприятности вплоть до личной ликвидации. 'Универсал-Доза' только высокостатусникам разрешена, да и то, если у них самих на это дело жетонов хватит. И тут Дохлик подумал нехорошее, такое нехорошее, что даже себе по носу дал двумя пальцами - так сильно, что слезы выступили. Про комитет подумал - не перегрызутся ли они за эти полторы дозы? Не в том смысле - чтобы себе, а в том - кому? На что?
  Много есть применений. Только Свалка своих не сдает. Подвальные это знают, потому пользуются. Поймают неосторожного, потом выкуп требуют. Не внесешь, сдадут голыша под поганые дела...
  Слухи носятся быстрее ног. Разнеслось - Дохлик продал себя. Не поверили сначала. Потом дозу показал - поверили. За такую дозу десять голышей бы сдали. Правда, самых мелких, которые 'слова' еще не знают. Остальных - нет. Остальных спрашивать надо. Тем, кто со 'словом' ознакомлен, самим за себя решать.
  - Зачем ты? Тебе до статуса осталось всего ничего.
  На такое сказать нечего. Такое должны сами понять. Может, со временем, и поймут.
  - Ты живцом продался на одну ловлю? На две?
  - На пожизненно.
  - Ох! Ведь они же...
  - Сам знаю!
  Целым с ловли редко уходят, а о тех, кто десять пережил, легенды рассказывают. А пожизненный - это значит, после десятой будет и одиннадцатая, и следующая, до тех пор, пока не кончится живец.
  - Смоюсь! - сказал Дохлик. - Дело сделаю - слово выдохнется, так и смоюсь!
  - Не смоешься. За живцами пригляд строже, чем на каторге, на Древней Свалке.
  - Смоюсь когда-нибудь и с Древней Свалки! - самоуверенно заявил Дохлик...
  
  ...Прилизанный накинул висюку.
  - Не давит? - спросил заботливо.
  Дохлик понимал - почему. Потому как, одновременно опасливо косился в сторону Забора, над которым рисовалось множество полированных голов, смотрящих с неодобрением.
  - Живи, Дохлик! - выкрикнул кто-то.
  - Живи, Дохлик! - кричали вслед.
  До тех пор кричали, пока не исчезли.
  Обернулся и так навсегда и врезалось в память, во всю его жизнь, белая стена, головы над ней, а на стене красный дом, красивый, как мечта.
  
  САФАРИ
  
  ...В который раз обомлел и застыл, как вкопанный. Прилизанный недовольно поддернул висюку.
  - Ты что? Столовки на колесах никогда не видел?
  Дохлик и машин таких не видел - всегда думал ничего крупнее мусорных фур быть не может. А тут такие дома на колесах. Да и сами колеса... Жуть, а не колеса!
  - Запомни сразу - вам жрать внизу - первая нетехническая палуба, вход с обратной стороны. На второй специалисты кушают. Про третью тебе знать не надо - мал еще. Надейся только, что тебя не коснется. На четвертой - 'клуб небожителей', нам туда. Покажу - постарайся понравиться. Помнишь, что я тебе говорил?
  - А пятый?
  - Ты и считать умеешь? Пятая палуба - судейские по Сафари. Жди здесь, я как раз туда быстренько загляну - зарегистрирую тебя как 'подвох'. Потом на четвертый, к небожителям, к администрантам машин. А оттуда, если все пройдет нормально, уйдешь на 'девятку' - девятую машину - в свою собственную удобную отдельную клетку...
  А как же! Прилизанный про Девятую машину Дохлику все уши прожужжал! Теперь с закрытыми глазами сможет ее испортить, но это если, конечно, пустят его в те места, где ее испортить можно, если карьеру себе сделать успеет или по иному облапошить.
  Смотрит на колесную 'столовку', соображает - наверное она на том же принципе работает, что и 'девятка', а это значит, что и ее можно сломать - станет, как вкопанная. Но вот это уже самый большой грех, какой только на свете может быть! Все, что к жратве отношение имеет - священно. Угнать бы эту передвижную жральну к себе - вот здорово бы было!
  Прилизанный вниз съехал по трубе, подбежал - весь озабоченный - ни слова не говоря, отцепил висюку от замка, потащил Дохлика за собой...
  Дохлик в месте, где одни 'чистые', впервые. Для него вообще все впервые, смотрит с любопытством, головой извертелся на все стороны. Первое для всех помещений - ориентиры определить - куда сматываться, если заваруха начнется, второе - чем защищаться, если первое не получится. Третье - где осесть, чтобы дороже получилось. И хотя второе и третье порой получается весьма дорого для собственной шкуры, но тут главное, чтобы чужим дать задуматься о собственных.
  Осмотрелся... Никогда в таких помещениях не был. Круглый зал и полки по кругу лепятся, на полках 'чистые' полулежат - должно быть, администранты. Кругом изобилие. Какие-то тумбы и жратва на них в чашах, что смотреть страшно, притронутся, так и вовсе - а ну как, повредишь? Здесь - сразу понятно - всякая вещь дороже десятка таких, как он голышей, а то и на два десятка потянет, хотя Дохлик ценил себя недешево.
  Запомнил накрепко, чтобы, если что, и с завязанными глазами выбраться, выскользнуть ничего не задев. Это первое дело - чему голыши выучиваются.
  - Продезинфицированный?
  - В трех водах! - сказал Прилизанный.
  - Сурово ты с ним!
  - У него кожа луженая. Дикарь!
  - Живец?
  - Живец!
  - И когда ты их только успеваешь собирать?
  - Главное - где? - хохотнул из угла. - Опять шлялся среди злачников?
  - Расход большой! - проворчал Прилизанный. - Надо крутиться. Я оптовые места знаю - почему не пользоваться? Кстати, ты сколько живцов на прошлом этапе потерял?
  - Я? Двух!
  - А я весь комплект израсходовал, не пожалел, потому как штрафных на том этапе за это не было - читать не забывай то, что мелким шрифтом написано. Результаты смотрел? На сколько баллов я тебя за счет этого обошел?
  - Все равно - машина твоя дрянь, и до финиша не дойдет - рассыплется, утешайся тогда своими баллами. На дистанции, на всякой прямой. Я тебе обходил, и буду - тебе, 'трехколесному', столько не выжать! На болотах ты, можно сказать, чудом выбрался - в отсев не ушел!
  Дохлику много ума не надо, чтобы понять, что споры здесь застарелые и особо не отличаются от подвальных, чердачных или свалочных, пусть они хоть трижды 'небожители'. И чуточку этому удивился. Внове это. Других дел у них нет, что ли?
  - Зачем живца притащил? Опять к стене ставить и рашпондерами вокруг него - кто ближе?
  - Я когда-нибудь повторялся? - обиделся Прилизанный.
  - А то нет?
  - Кому умный живец на следующем этапе нужен? - отмахнулся Прилизанный. - У меня по живцам перекомплект! Недорого отдам! Можно сказать - даром!
  - С подковыркой живец?
  - А как же! У судейских зарегистрирована - все честно. Но за нее дополнительные баллы. Полновесные!
  - Много баллов?
  - Будешь знать - сколько баллов, догадаешься в чем и подколвырка!
  Прилизанный среди таких же как и он держался по-иному, и Дохлик понял, что он играет, притворяется. И что все здесь, возможно, притворяются - играют какие-то игры друг перед другом.
  - Ну, ладно - живец, ну ладно - подковырка... и, должно быть, не слабенькая, а в чем тот плюс чтобы я на нее клюнул?
  - Живец со Свалки! - сказал Прилизанный.
  - Ха! - воскликнул один. - Умыл всех! И когда только успел? Заранее маршрут выкупил?
  - Сам живцами запасся под завязку, а торгуешь самого дохлого?
  - Ну, раз так, то уже не торгую, - Прилизанный сделал вид что оскорбился. - Уже дарю!
  Посмотрели с подозрением. Если 'дарят', то втройне опасно.
  - И кому это?
  - Той машине, на которую костяшка выпадет.
  Тут же вынул многогранник, побросал о пол, примеряясь. Потом позволил подпрыгнуть до потолка, удариться о него - поймал на открытую ладонь, стал подбрасывать.
  - Играем?
  Никто не ответил, но смотрели с интересом.
  С силой метнул в угол, костяшка взвизгнула - поймал рикошет в бокал, перевернул и хлопнул о стол.
  - Открывать? Все играют?
  - Валяй! Я подписываюсь!
  - И я!
  - Отказчики есть? Живец, действительно, с подковыркой! - еще раз подтвердил Прилизанный.
  - Открывай!
  Поднял.
  - Сколько?
  - Девять! Девятой машине подарочек!
  Дохлик все размышлял, на какой из полок лежит тот администрант, что с Девятой машины? Думал, что один из разговорчивых окажется, а получилось - тот, что молчал. Не самый тучный, но порядочно бока наел, хотя на полку взобрался из самых высоких. Дохлик подумал, что сейчас неуклюже слезать будет, а тот со своей полки спрыгнул легко, вовсе не по собственному весу. Подошел, вгляделся...
  - Он безкодовый!
  - Ну и что?
  - Значит, штриховать нельзя! Можно только доштриховывать зачем бесстатусника привел? Он прав на слово не имеет, значит, не может себя и запродать. Только после первого статуса - не раньше.
  - Он со Свалки! - сказал Прилизанный, должно быть, этим выкладывая своего главного козыря. - На слово долга зацепился. Слова не имеет, но слово сдержал - сам пришел.
  - Хм... мне слово держать будешь? - спросил администрант.
  - Нет! - сказал Дохлик. - С чего?
  Прилизанный засмеялся.
  - Я его слово оплатил, значит, и тебе придется.
  А Дохлик подумал, что Прилизанный завирается. Обмен шел - слово на слово. Так менялись, и каждый свое слово погасил. Своего слова Дохлик теперь не имеет, потому как, согласился вещью быть - живцом. А вот когда станет сам по себе, тогда и слово во владении появится. Но для этого ему надо будет этого нового хозяина, которому сватают, убить. Или, по крайней мере, так сделать, чтобы его самоходная телега не двигалась больше. Прилизанный, много раз объяснял - что для этого надо сделать и еще насчет хозяина сказал - что не все так, как кажется...
  - Сейчас приведу к машине, там сдам технику, который за живцов отвечает - ему не дерзи.
  - Почему? - удивился Дохлик.
  - Сможешь прожить дольше. Тогда тебя в первую очередь не поставят. Правду говорят, ты Свалку знаешь? Знаешь?
  Дохлик кивнул. Хотя получилось, что соврал. Нет таких на свете, кто бы Свалку знал. Ее чем больше узнаешь, тем больше пугаешься. Закрайки знал - те, что у Города. Туда что-то слишком уж серьезное забредать опасается. Разгрузка! Шумно и стрелки дежурят - шоферов оберегают и учетчиков. Но про это не сказал и про другое тоже. Зато слышал много историй про свалку, чтобы умный вид держать. Но, вот, если хотя бы половина из рассказываемого правда, то... Ой!
  - Вопросы есть?
  Какие могут быть вопросы к админстранту? Дохлик понятия не имеет, что такое администрант, но про это решил не спрашивать.
  - Только один.
  - Ну, валяй!
  - Зачем Сафари?
  - А ты как думаешь?
  - С жиру беситесь!
  Администрант задумался, усмехнулся, зачем-то пощупал свой живот, а потом вдруг тонко заразительно засмеялся. Дохлик от этого несоответствия засмеялся вслед и прекратил, только когда увидел, что тот смотрит чрезвычайно серьезно.
  - Чтобы выявить самого большого подлеца.
  - Зачем? Чтобы убить?
  Теперь Администрант смеялся до слез, даже взялся отмахиваться рукой, когда Дохлик рот открыл - мол, ничего больше не говори.
  - ?..
  - Подожди - дай отдышаться.
  Дохлик терпеливо ждал
  - Зачем главный подлец, спрашиваешь? Чтобы ввести его в правление Метрополией. Эта гонка за должностью...
  
  СТАРШИЙ
  
  - Вот, принимай - новенький живец, - сказал администрант угловатому человеку в синей робе. И, передавая весюку из рук в руки, второй ухватил Дохлика за ворот, притянул к себе и буркнул: - Это твой старший теперь. Понял?
  Не дожидаясь ответа отвернулся. Дохлику показалось, что администрант развернулся на пятках как-то напряженно, будто спина внезапно захолодела, так и пошел прочь, похожий на человека, которому вот-вот выстрелят в спину. Должно быть, мысли какие-то пришли посторонние, к делу Дохлика касательства не имеющие, и решил срочно уйти, обдумать их, не иначе как, долеживая бока на своей полке.
  - А зовут как? - бросил в спину Дохлик.
  Администрант даже и не обернулся.
  - Для тебя я - Старший! - мрачно сказал Старший. - Для меня ты - живец. И ничего больше. Понял?
   Дохлик кивнул.
  - Я на четвертом этаже слышал, что ваша машина двух потеряла, - сказал Дохлик, больше стараясь прихвастнуть тем, что на четвертом этаже побывал, догадывался, что тут на 'четвертый' даже не каждого чистого пускают. На самом деле соврал - ро это и многое другое о Девятой машине, слышал от Прилизанного.
  - Наша машина! - поправил Старший. - Теперь наша! Твоя! Ты к ней приписан!
  Дохлик понял, что Старший в машину влюблен.
  - Один живец кончился, когда под колесо попал, по своей неосторожности, зато второй сработал правильно, на все сто. Когда на нашего небожителя было покушение.
  - Защищал?
  - Нет. Играл. Самим небожителем был - накладки на лицо, одежда. Мы за счет этого много баллов выиграли. Жаль только, не удалось выяснить, с чьей машины был подарочек, можно было бы удвоить счет, а все собственные штрафные последних двух туров перевесить. 'Подарок' не выжил. Жаль, правда?
  И попытался посмотреть в глаза Дохлику.
  Дохлик еще не настолько проникся горестями и радостями девятой машины, чтобы поддакивать, но на всякий случай, из уважения, кивнул. Накормили все-таки...
  - А мне тоже за небожителя играть? - спросил Дохлик.
  Старший мрачно рассмеялся.
  - Такая шутка только один раз срабатывает. Больше на ней не заработаешь. Нет, тебе теперь, как и всем остальным живцам - участвовать в отлове образцов активной флоры и фауны.
  Дохлику эти два слова на 'ф' ничего не говорили. Так об этом и сказал.
  Старший доходчиво объяснил, смачно.
  Дохлик понял - надо быстро дело делать и сматываться.
  Город на Свалке на живцов ловит всякую мелкоту - коллекционерам на 'погремушки', и лишь особым приезжим - на особые сувениры, когда мэрия требует. Но это из штрафных направляют. Даже на погремушечных делах живцы калечатся очень быстро. А тут... Тут оказывается очки набирают, за счет того, чем страшнее, чем крупнее, чем зловреднее.
  Странно это, - подумал Дохлик, - хотя и нет на свете ничего зловреднее человека, но он почему-то все время стремится доказать себе обратное...
  Сначала отвел пожрать. Это недалеко оказалось. Всего лишь вокруг машины обойти.
  Это потом Дохлик чуточку попривык, но первый раз поразило. Пайка у живцов - мэр так не жрет!
  И всякий раз с нетерпением дожидался, когда отряженный сопровождала до передвижной столовки их поведет. Один на пять живцов. Сначала прицепит весилки на замок - специальную скобу передвижной столовой, пойдет смотреть какой из столов свободен - заказ сделает на группу. Все это время рядом другой отстоит, уже постоянный - с ружьем-липучкой. Глаз с живцов не сводя. Но с самым большим подозрением на Дохлика - так ему кажется. Дохлик смущается, что на него одного - словно мысли с лица читает. Дохлик, хоть и в побег сейчас не думает (нельзя ему, пока дела не сделал), но все как обычно просчитывает наперед - мозги так устроены...
  Легко сказать - убегу! Тяжело решиться. Не потому, что тяжело бежать от такой жратвы. Попробуй сделать! Индивидуальные коморки внутри машины. Между собой не граничат - на все стороны проглядываются и даже снизу - надо же такое придумать! Заходя в машину в особом кубрике положено все с себя снимать и дальше идти голым - ничего не пронести, ничего и не вынести. Попробуй на таких условиях диверсию сделать! Хоть бы и на жратву выводят, так опять через кубрик - там тебе всякий раз новый комплект одежды - нагольный комбинезон, всякий раз меняют на другой, наверное, нарочно... ..предупредил, застанут не в том месте машины. Не на той палубе, да хоть бы и заблудился, когда до гальюна топал, накажут сурово. Так объяснили...
  - Бить будут?
  - Это тоже!
  Про остальное, что к 'тоже' полагается, не объяснил. Старший сказал: коснется - узнаешь! Про битье Дохлик особо не переживал - поболит и перестанет, опасался на плохом счету до нужного времени оказаться. Сложно будет выполнить то, за что собственным словом поручился...
  
  ГОЛЫШКА
  
  Пять живцов положено на каждую машину на всякий этап. У 'Девятки' пока четыре - недокомплект. Наконец, привезли пятого, вернее - 'пятую'. Дохлик слышал - шептались - что с самой Метрополии доставили. Может быть и так. Вид вызывающий, а на огромных ресницах - никогда таких огромных не видел - не иначе наживленные! - нет-нет, и влага. Еще от жратвы первое время отказывалась - совсем непонятно дело. Хорошая же жратва! Можно кого угодно винить, но винить такую жратву?.. Или в Метрополии еще лучше? Дохлик попытался представить - как может быть лучше, и не смог. Фантазии не хватило. Расспросить?
  Эта из Метрополии, когда от собственной клетки куда-нибудь выбирается - до того же гальюна, всегда пытается руками закрываться, а по глазам видно - жалеет, что у нее только две руки. Тут по ее смешному разумению обязательно еще надо. Одной грудь пытается закрыть - сразу две - ясно не очень-то получается, а второй... В общем, понятно что второй.
  Дохлику всякий раз хотелось сказать, чтобы не очень старалась, что грудь у нее неказистая - то ли дело у некоторых голышек со Свалки! - приятно глазу! Но так и не сказал, робел отчего-то. Должно быть, потому, что голышка не простая, а метропольская. Хотя, если теперь по их положению смотреть, они ровня - одинаковые, а он, Дохлик, даже выше. Во-первых, потому, что раньше здесь оказался, уже обжился, а это преимущество. Во-вторых - мужского пола, а это всем примуществам - преимущество, это неистребимо. И пусть сколько угодно она одну руку по самый локоть на груди свои накладывает, а второю во всю ладонь растопыривает на том месте, откуда дети, пусть (по глазам видно) жалеет, что третьей и четвертой нет, чтобы ягодицы свои закрывать, Дохлику это... Чудная право, это дело у всех одинаковое, уж он-то знает!
  Дохлик нарочно отпрашивается, когда и она, чтобы в проходе столкнуться, а раз, когда мимо проходила, не удержался-таки, приложил ей ладонью. Взвизгнула, зашипела, забыла, что надо руками прикрываться кинулась глаза выцарапывать. Завалила на пол, запнулся, упал - потянулась к лицу - еле успел кисти перехватить. А Дохлику смешно - к лицу тянется и одновременно отстраняется, чтобы телом не прикасаться. Зато сумел рассмотреть - ничего соски, и грудь тоже тугая - не хуже, чем у голышек. Размер вполне завлекательный - возможно, от того, что вниз сейчас сосками, налилось все. Треугольник тоже ничего - ровный, аккуратный, следила, наверное, чтобы не зарастал лишним.
  Старший на визг пришел, растащил, стал разбираться - кто виноват.
  - Не я! - взялся уверять Дохлик. - Ошибочка!
  - Как не ты, если след? Вот пятерня отпечаталась!
  У Старшего серьезный, строгий вид, а в глазах хитринки прыгают.
  - Не моя пятерня!
  - Как не твоя?
  Старший искренне заудивлялся, а голышка метропольская возмутилась.
  - Не мой размер - разве не видно?
  Давай примерять...
  Ну, и как такой момент упустить? С размаху по второй половине приложил - сверяйте теперь!
  Визг, шум, гам... и драка, конечно. Очень смешная драка. Уж Дохлик расстарался, чтобы всем весело было. Технари снизу поднялись, остальные живцы со своих невеселых мыслей отвлеклись, ржали, как подорванные - они ведь с самого начала присутствовали.
  Закончилось, правда, невесело.
  Администрант спустился - сказал, что у штурманмастера голова болит, еще и небесного разбудили - велено разобраться и всыпать.
  Что тут разбираться? Дохлик вину на себя взял. Здесь разборы недолгие, отцепили специальную доску, разложили, обездвижили. Сколько раз мимо ходил - гадал - зачем доска? Вроде бы не к месту. Даже спросить хотел - оказывается не надо спрашивать. Очень к месту оказалось.
  У этих, на Девятой машине, должно быть, со скуки, целый ритуал выработан. Больше всех отчего-то Старший суетится, должно быть, выслужмвался. По такому случаю как на праздник, живцов приодели. Всех, кроме Дохлика, разумеется. И все по очереди велели, (кроме Дохлика разумеется) его, Дохлика сечь с условием, что если признают, что делали недостаточно усердно, местами поменяться. Дело нехитрое, но неприятное. Дохлик стерпел, но немножко обиделся, что метрополькая голышка так усердствовала, ее даже оттаскивать пришлось - со счету сбилась.
  Голышинский комитет, конечно, с такого наказания только бы поухмылялся. Дохлик так до того самого момента думал, как банку мурав принесли... опрокинули, крышки сдернули, вот тогда наорался. Это, чтобы, как потом Старший объяснил, чтобы продезинфицировать и заодно разума прибавить. Тут Дохлик всерьез наорался - раньше только подыгрывал и под это горячее метропольке этой того же самого пожелал от души. Впрочем, не заржавело. Недели не прошло, как ей то же самое прописали. В побег ушла...
  Как раз перед тем Старший зашел
  Ей сегодня обедать на четвертой палубе, - сказал, стараясь не смотреть в глаза.
  Когда вернулись, Дохлик сразу понял - 'раскупорили' ее, 'прочистили'. Возможно, что рановато для ее возраста, хотя кто его знает, с какого в Метрополии положено... Грудь не прикрывала, а двумя руками держалась за низ живота.
  Дохлик посочувствовал, но одновременно и поздравил - у них всегда этому сочувствовали и поздравляли - так принято было. Тут голышка в рев и ушла, сквозь слезы обещая им (и Дохлику в том числе) то же самое проделать, только еще хуже. В общем, несуразицу понесла.
  Побег без ума - не дело. Часа на воле не отбыла. Прописали полный пансион по тому же самому ритуалу.
  Невразумилась. Тут же во второй свой побег ушла. Поймали, конечно. Удвоили.
  'Все следующее должно удваиваться, иначе оно теряет смысл. Наказание ли, награда ли...' - объявил Старший закон Метрополии. Потом сказал, что за побег ей одну ловлю добавили. А за второй удвоили. Теперь у нее не одна ловля, а все четыре получается отработать живцом... А Дохлик на это безразмерно удивлялся - как такое получается, что в побег уходить из-за какой-то одной ловли? А Старший сказал, что повезло, что одна была. За побег все удваивается, за всякое нарушение все штрафные вдвое. Теперь, если опять удумает, то не четыре ловли будет, а уже восемь! А следующий, все, что свыше десяти получается - уже бессрочка. Пожизненный живец. Правила такие. Потому охаживать будет вдвое, и так всякий раз от предыдущего. Если выучиться не желает - вгонять ум через... в общем, понятно через что. Тут Дохлик призадумался, сурово у них. Только как такое получается, если он - живец бессрочный, то что ему потом две бессрочности пахать? А потом четыре бессрочности?
  Но Старший не улыбнулся нисколько, спросил:
  - У вас, когда человеку предел определили, как поступают?
  - Гриль на площади у мэрии.
  - У нас за шею вешают на рее у столовки - видел такой брус у входа? Будешь следующий раз под ним проходить, обрати внимание, как натерт. Недавно вашего сняли - техники пожаловались, попахивать стал, на аппетит влияет. А между прочим вход у техников с другой стороны. Понял, какая после бессрочности вторая бессрочность? Кстати, у всех живцов, если штрафными больше десяти ловлей на свой хребет набирают, автоматом бессрочность настает. Кстати, последний раз на том брусе как раз два живца висели - бессрочники, он и она. Так что, мотай на ус... Впрочем, раз усов нет, мотай на другое! - хохотнул Старший жизнерадостно.
  Невразумилась. Тут же во второй свой побег ушла. Поймали, конечно. Удвоили.
  И когда Дохлику пришел черед ее охаживать - прошелся нежалеючи, что выгибалась вся. Чтобы врубилась, дура! За остальными из-за нее присмотр ужесточили.
  Не врубилась. В третий ушла, и в четвертый! А после четвертого раза - бессрочка. А после бессрочки - брус! Стало у Девятой машины к тому моменту, когда, наконец, к Свалке доползли, два живца бессрочника...
  
  ДЛИННЫЙ
  
  Дохлик, как мог, на Девятой машине свои дела устраивал. Рассказывал как правильно по Свалке ходить. А у Столовки один раз повезло - одного из своих встретил. Сейчас все, кто не чужие, ему своими казались. Какой-то несуразно длинный подошел к Старшему и попросил разрешения с ним, Дохликом, поболтать. Дохлик сразу же понял, что с ним - есть нечто неуловимое, что отличает всех людей Свалки.
  - Какая машина? - спросил Старший.
  - Пятая! Техник-смотритель шестого колеса по правому борту.
  - Почему именно с ним?
  - Он оттуда же, откуда и я, - сказал Длинный и уточнил: - Откуда я был когда-то.
  - Своих учишь крестиками ходить? - внезапно спросил Старший.
  - Ходить? - удивился Длинный и посмотрел на Дохлика.
  Дохлик два раза моргнул глазами.
  - Мне за это не платят! - заявил Длинный.
  - Разговаривай, только недолго.
  - Свалка? - спросил Длинный, показывая на характерные шрамы вокруг кистей и предплечий Дохлика. - Скатика словил? Повезло, что маленький? За спиральками охотился?
  И тут же закатал собственный рукав.
  - Вот - смотри. Синенькая была. А у тебя?
  - Перламутр, - сказал Дохлик.
  - Повезло тебе! Много дали?
  - Ничего. У нас все общее.
  - Голыш? То-то смотрю - на статусника не тянешь! Как с зоны выпустили? Тебе контракты подписывать до первого статуса неположено.
  - Самовывоз! Сам я подписался, понял?!
  - Зачем сердишься? - удивился Длинный. - Подписался и подписался - твоя шкура, не моя. Давно здесь?
  - С этого этапа, - сказал за него Старший.
  - А я с Желтых провинций - с болот хлебаю! - с гордостью заявил Длинный.
  - А я с самого начала! - похвастал Старший. - С Метрополии!
  - Ого! - тут же зауважал его Длинный. - Сильно!
   Видно было, что уважение Старшему понравилось.
  - Давно в этих местах не был - смотрю шрамики у малыша знакомые.
  - Я не малыш! - заявил Дохлик, но никто не обратил на это внимания.
  А кем здесь? - заинтересовался Старший.
  - Волонтерил в Желтых провинциях.
  - А здесь почему? Дезертир?
  - Нет. Сначала велели сопровождать по Желтым, потом хозяину 'пятерки' понравился - мой контракт у капрала выкупил - и дальше. Мне то все равно, даже лучше. Когда не в части, считаюсь как бы на боевых - всякий день за три считается. Удобно! Еще, как оказалось, родные места удастся посмотреть. Вот уж не ожидал!
  Говорил и смотрел на Дохлика. Словно специально для него красовался!
  - Никто не ожидал, - сказал Старший. - Сафари на Свалке впервые.
  - Мне до следующего статуса, чтобы безналоговым стать у себя дома, осталась полная фигня! - продолжал с воодушевлением Длинный. - Дома барчик открою для транспортников с Метрополии. Поставлю у Южных ворот! Поставил там кто-нибудь барчик? - спросил озабоченно.
  - Да! - чуточку злорадно ответил Дохлик.
  - У склона?
  - У склона!
  - И как он?
  Дохлик понял, что Длинный хочет выслушать плохое, и не стал скрывать.
  - Жалуется - налоги душат!
  - То-то же! - обрадовался Длинный. - Ты сначала статус отработай, потом бар открывай.
  - Он под Теневым.
  - Все бары под Теневым! - отмахнулся Длинный...
  Старший, слушая их, откровенно скучал, не замечая, что левая рука Длинного выстукивает по коленке, замысловато рисует пальцами различные фигуры, а когда прерывается, пальцы Дохлика начинают нервно теребить, мять отворот собственного комбинезона, и Длинный внимательно смотрит на них. И опять, только перестают двигаться пальцы одного, начинают свою пляску пальцы другого...
  - Так получается, что ты с зимы? - спросил, вдруг, Старший.
  - Да, с четвертого этапа.
  - Порядочно, - сказал Старший одобрительно. - И уже смотритель. Раньше, небось, рядовым стрелком был, охранником?
  - Да, - подтвердил Длинный.
  - А на лесном этапе?
  - Уже смотрителем, - сказал Длинный.
  - Что там у вас на лесном было? Кто-то колесо вам отстрелил... Не твое?
  - Не мое! - сказал Длинный. - Тоже шестое, но не мое. По левому борту.
  - Подстава?
  - Не знаю. Смертник взорвал. Скатился с горки на каком-то устройстве в обнимку с такой здоровенной круглой штукой заостренной на конце - никогда таких не видел - и так же, не отпуская, в колесо. Наверное, кончиком надо было, чтобы сработало. Ухнуло так, что всех о стенки бросило, а колесо напрочь!
  Старший от души рассмеялся.
  - Смешно!
  - Не очень.
  - Да уж, не очень! Если бы таких смертничков дюжина оказалась - остались бы без колес - в двенадцать раз смешнее было!
  - Все равно, черная подстава, - сказал Длинный. - Нам даже штрафных не засчитали, потому что судейские так и не разобрались - кому за счет нас плюсы ставить.
  - Вы и без этого два этапа от всех отставали!
  - Колесо восстанавливали.
  - Надо было твое отстрелить и покатили бы нормально.
  - Перегруз!
  - Барахла надо меньше с собой возить! И в болотах чуть не утонули... Невезучая пятая машина, как есть, невезучая!
  - Не хрявкай хрыльником! - сказал Длинный. - Она себя еще покажет!
  - На спине вверх колесами! - урезал Старший. - Девятка всех сделает!..
  Старший уставился на руку Длинного.
  - Что с рукой? Контужен? Где служил?
  - Подразделение волонтеров Бурло, - нехотя проворчал Длинный.
  - Так ты из этих... Из карателей? - брезгливо сказал Старший.
  - Мы всякие, - сказал Длинный - тоже неодобрительно. - Не стоит при малыше на меня навешивать.
  - Я - не малыш! - заявил Дохлик.
  - А кто ты?
  - Я - Дохлик!
  - Неважное имя для малыша, - покачал головой Длинный.
  - Ладно, - сказал Старший. - Ты - техник. В чистые выбился - это обязывает. Отдельно для тебя водить не буду, а захочешь словцом перекинуться - приходи в столовку, садись за соседний. Передавать ничего нельзя - замечу, живцу будет шкурное простукивание, на тебя - бумага судейским. Ты - техник, тебе многое можно. Ему - нельзя!
  И поддернул петлю...
  
  ЛОВЛЯ
  
  - Я думал живец впереди машины идет, - удивился Дохлик.
  - Зачем?
  - Чтобы с ней ничего не случилось.
  Старший засмеялся.
  А что с ней может случиться? Ты эти машины видел? На ходу видел?
  Дохлик видел как ходят (правда издали), внушительно, но видел и Свалку, потому с сомнением пожал плечами.
   Администрант спустился.
  - Почему не выпускаешь? Где живцы?
  Администрант спрашивал строго. Но не видно было, что в охотничьем азарте горели глаза. Вот у Дохлика у самого на любую охоту горят, даже, когда поутру на блошек охотится, но только не тогда, когда сам блошкой выступает, не сейчас.
  - Этот почему не в своем кубрике? Почему на смотровую допустили? - спросил Админстрант, показывая на Дохлика.
  - Пусть смотрит, - сказал Старший. - Он больше увидит, чем мы. И рано еще кого-то выпускать. Плохая охота - бестолковая. У соседей потери. У десятой машины - живец, у восьмой - два...
  - Поймали что-нибудь? - живо заинтересовался администрант.
  - Нет! - твердо сказал Старший. - И даже непонятно - что ловили.
  - Так и простоим, не выпуская? Ей, живец, тебе что, на ловлю не хочется?
  - Нет, - просто сказал Дохлик.
  - За живцов я отвечаю! - отрезал Старший.
  - Небесный проснется, будет недоволен.
  - Прикажет - выпустим. Хоть всех разом.
  - А что, штрафные в этом туре за утерю живцов не выписывают? - встрял Дохлик.
  С оттенком спросил - почему бы бессрочному живцу чуточку не понаглеть? Тем более, что к Свалке подошли, сейчас впервые на нее заехали - не так далеко, даже отсюда край видать, расставили машины в красивый равный друг к другу разброс, время выделили сколько-то часов, устроили свою первую бестолковую ловлю. Потом опять вниз, к подножью - очки подсчитывать и потери. Толку не будет - сразу видно. Он здесь, на 'девятке', первый по Свалке специалист. А у 'четверки', еще и вчера (слышал про такое) первые потери среди 'чистых', самочинно сунулась, тоже недалеко, из любопытства исключительно - с верхотуры на лагерь посмотреть, заодно проверить - вскарабкается ли, техники вышли пройтись вокруг машин - внешний осмотр сделать. Ну, и спохватились, когда на одного техника меньше стало. Даже не поняли - когда и куда.
  - Это тот наглый живец, что с подвохом? - спросил админстрант.
  - Да.
  - В чем подвох разобрался?
  - Возможно, подвох в том, что нет подвоха, - сказал Старший. - Какой подвох может устроить живец, если ему никуда доступа нет?
  - Что небесному сказать, когда проснется?
  - Про соседей скажи, про то, что мы, ничего не делая, по баллам их уже опережаем. Если вернемся без потерь, то одни такие будем - выделимся.
  - А если он сам пострелять захочет? Или какая-то машина возьмет образец?
  - Думаю, не возьмет, - сказал Старший. - Сегодня не возьмет. Здесь та тактика, что на Болотах не годится... Надо другое думать.
  - Надумаешь?
  - Не обещаю, но попробую.
  - Смотри, тебе отвечать! - сказал администрант отворачиваясь.
  Постоял еще немного для укрепления авторитета и ушел. Старший умел договариваться...
  Подозвал Дохлика поближе, взял пятерней за ухо, и стал нашептывать, стараясь смотреть в глаза:
  - От первого раза тебя почти отмазал, а ты, пока не выгнали, отсюда смотри, что у соседей делается. Смотри и думай о том, что завтра пойдешь, как они... И если ты, сволочь этакая, до завтрашнего чего-нибудь умного не придумаешь, голым на ловлю пойдешь!
  Нет, все-таки умеет Старший договариваться, - еще раз подумал Дохлик.
  Дохлик уже видел, как у 'десятой' слизнуло живца. Только был на поверхности и - раз! - нет его. Жаль, далеко, не разглядеть на что это похоже? Червивая яма? Скат - переросток? Панцирь-перевертышь? Или похожий по способу охоты на него гнилушник, который тоже захватывает, потом переворачивается и ловит в себя, в тот момент, когда верхняя корочка лопается под ногами? Про такие большие не слышал, но рассказывали. Раньше даже не верил, что есть такие большие - думал, завирают, как много про Свалку.
  - Можно и сейчас ходку сделать, - вслух подумал Дохлик, удивляясь самому себе.
  - Всерьез? - обрадовался Старший.
  - Только без оружия не пойду! - твердо сказал Дохлик.
  - Зачем оружие живцу? - удивился Старший. - Он же - живец, а не охотник? Охотники в машине, живец на воле. Сейчас небесный проснется - скажу - будет из окошка охотиться.
  - Стрелялка нужна, - повторил Дохлик. - Специально для этого случая.
  - Ты, случаем, не в Небесного решишь пальнуть? - подозрительно спросил Старший. - Нас же, даже если не попадешь, всех развесят вдоль столовки! Сейчас администранта позову!
  Сам сходил, сам с ним спустился.
  Администрант выглядел мрачновато.
  - Небесного не будите, без него приз возьмем, - сказал Дохлик.
  - Очень наглый живец! - с чувством сказал Администрант, и посмотрел на Старшего неодобрительно. - Распустил! Давай на доску его?
  - Хорошо бы, но не время, - ответил Старший. - А живец особый - местный, к тому же еще и бессрочник, - подтвердил Старший. - Но ему виднее.
  - Дайте однозарядку, - распорядился Администрант и уже озабоченно добавил: - Не застрелится? Может, в этом подвох? Какие за это штрафные?
  - Нет. Жизнь любит - по глазам видно.
  - Смотри, на тебе ответственность. Застрелится - будут за то большие штрафные на машину - его место займешь.
  - На одну ловлю? - деловито спросил Старший.
  - На полторы! - сострил Администрант.
  - Нет, не застрелится, - повторил Старший. - Жизнь любит. Даже такую. Я таких отличаю.
  - Предупреди настрого, что образец живой нужен, - сказал Администрант Старшему, будто Дохлик и не стоял тут же рядом. - В крайнем случае, пусть подраненный, но чтобы вид товарный имел!
  - Можно ваши ловушки посмотреть? Только такие, которые сам поднять смогу?
  Старший хмыкнул.
  - Пошли!
  Никогда не видел такого разнообразия - походил потрогал. Некоторые и не догадаешься - что за устройства...
  В углу свалено вроде бы знакомое старье, только размерчиком раз в десять побольше.
  - Этого мало. Еще надо! - сказал Дохлик . перебирая железки.
  - Что еще? - удивился Старший.
  - Второй живец, - сказал Дохлик и, упреждая, добавил: - Только я сам выбираю.
  - Выбирай! - сказал Старший.
  Дохлик назвал.
  Брови у Старшего взметнулись.
  - Запри нас в одной коморке на время, - попросил Дохлик. - Чтобы ни она не могла выбраться, ни я...
  - Такое вам не положено! - сурово сказал Старший. - Такое только на четвертой палубе столовки. Иногда с вами, но не для вас!
  - Мне не это! - возмутился Дохлик. - Я этим делом не занимаюсь!
  - Все занимаются!
  - Мне о ловле пошептаться! Чтобы по Свалке ходила так, как скажу. Раз спарить решились, то от партнера теперь многое зависит - боюсь, подставит или сама подставится.
  Старший задумался.
  - Только недолго и без 'этого'! - предупредил строго.
  - Без этого, без этого! - проворчал Дохлик.
  Вот же недотепа этот Старший! Стал бы он на это время тратить, когда завтра, а может быть и сегодня, последний день жизни...
  Драться не полезла, ни во что выступающее не вцепилась, хотя ждал именно этого и был готов.
  - Жить хочешь?
  - Нет! - сказала, как отрезала.
  Дохлик этим не удивишь, видал всяких.
  - А умереть хочешь мягко или жестко? Если меня послушаешь, то по кусочкам не уйдешь. И на перекладине, если слушать будешь, не замаринуют. И очень может статься, сама, кого захочешь, замаринуешь.
  - Я тебя хочу по кусочкам!
  - Меня нельзя, - серьезно сказал Дохлик. - Я твой пропуск со Свалки. На одной ноге стоять умеешь?
  Взглянул презрительно.
  - Ты - бесстатусник! - сказала, как обожгла.
  - На тебе тоже статуса не нарисовано. Нет, значит - голышка! - сказал Дохлик и объяснил - кто они такие - голыши и голышки.
  Возмутилась.
  - Статус! Ха! Я сама статус! Вам такого за всю жизнь не выработать! Я с Метрополии!
  Последнее в той тональности, как подвальные про себя говорят: 'я - подвальный', чердачные: 'я - чердачный', а сам Дохлик всякий раз с неподдельной гордостью заявлял: 'Я со Свалки!'
  Тоже мне, нашла чем хвалиться на Свалке - природным прижизненный статус для уроженцев Метрополии! Это когда сама голая и такой же голой сейчас наружу пойдет! Будто в той Метрополии сложнее выжить, чем на Свалке. Есть чем гордиться?..
  Одно дело - привязка на собственную местность, которую считаешь козырной. Но потом от всего этого, даже личный код получив, так просто не уйдешь, так и будешь жаться к 'подвальным' или 'чердачным', только уже другим. Тем, кто с кодом, только кажется, что собственные кланы составляют. Пусть уже не по подвалам и крышам, но навыки те же и отношения едва ли не те же (разве что чуточку поскуднее) - трудно отойти от кучкования. Редко бывает. Чтобы одному и сладко. Но бывает. Несладко? Почти всегда, иногда и совсем худо - смотря к какой группе прибился по собственному недомыслию. А вот уже менять группы не принято. Новые до конца не примут, старые не простят...
  Мир слоист, - внезапно подумал Дохлик чужую мысль. - Все мы ходим одними и теми же путями по разным дорогам.
  - Что делать надо?
  - На одной ноге стоять и цепь шевелить. Справишься?
  - Ха!
  - Пошли?..
  
  - Так в чем подвох? - опять спросил Администрант (должно быть, не давала эта мысль покоя).
  - Пока не вижу подвоха, - сказал Старший. - Но на каждый подвох контрподвох найдется.
  И показал на голышку.
  - Решили спарить - на одну цепи посадить. Пусть поработают.
  - Да! - хлопнул по плечу: - Молодец!
  Старший посмотрел на Администранта странно. Дохлику показалось - брезгливо.
  - Еще клетка нужна с мелкой ячейкой, - сказал Дохлик. - Но очень большая. Есть такая?
  - У нас все есть, - сказал Старший. - А чего нет, то сделаем. Полная машина бездельников. Кого ловить будем?
  - Поток ландикуров, спешащих на Большую Случку. Самой время. Сезон! Всех возьмем, всю стаю.
  - А ружье зачем? - спросил Старший.
  - Яйца вожаку отстрелить. Чтобы думать не мог и указывать - где вырваться можно. Крепкая клетка?..
  
  ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАП
  
  После первой ловли, сделали послабление - ленту на шею дали, да разрешили выходить из своего закутка, когда хочешь и свободно ходить по этой же палубе, где клетки живцов, с техниками и обслугой небесного разговаривать... если они захотят, конечно.
  Между кубриками - клетками живцов ровного пространства на десять шагов. Дохлик выбил у Старшего разрешение живцов учить. Тот тоже иной раз приходил - смотреть. Дохлик показывал - так надо ходить, чтобы получался шелест червя и как, если надо на далекое расстояние и быстро, как ногами крест в крест перебирать - одна за одну переступая, получается, что как бы боком двигаешься. На коротких, что им сейчас нужно - переваливаться с пятки на носок, держа ступни глубокой миской, с края на край куляясь. И всякий раз пятку ставить к носку вплотную, а все движение чтобы было нераздельно, несостановочное. Всякие разрывы в движении подозрительны - единая вибрация должна быть от движения, один сплошной звук, не такой, как у ходящих.
  Гонял до пота, до мышечных судорог заставлял ноги выламывать. Носок к пятке! Перекатом! Круче стопу выгибай! Давай! Хочешь ловлю пережить? Учись!
  - А как тогда ловить? - спрашивал Старший. - Если на живца не идет, зачем тогда живец?
  - Чтобы ловить, - надо специально подманивать, а не дурью, - объяснял Дохлик. - И уже туда - где ловушка приготовлена. Для этого живец - он как бы поводырь. Он ведет...
  Однажды Старший вышел в коротком. На ляжке огромный рваный шрам, спустил штаны - показал куда поднимается...
  - Был живцом! - заявил Старший. - Каждый из вас может в Старшие выбиться, пусть он даже и бессрочник!
  И внимательно посмотрел на Дохлика. Дохлик понял, что представление это для него и предназначалось. Старался смотреть преданно, не мигая, не отводя глаз, только охал уважительно, шрам разглядывая.
  Старший лоснился довольством.
  - Этап Сафари прошел - считай, полсвободы себе заработал. А после этого этапа всем, даже бессрочникам, снимут до минимума, до одной ловли. Я лично с небесным поговорю! - расчувствовался Старший. - Заработали! Показывай, как по Свалке ходить надо...
  
  На третьем этапе 'Двойка' не вышла. Пропала. Потом нашли машину номер Два - цела, в порядке, но людей нет. Никого нет! И следов нет. Крови тоже нет. Пусто! Гладко кругом, будто слизняком каким-то вылизано.
  Вот подвох, так подвох! - косились на судей. Те делали вид, что так и должно быть. А Дохлик понимал, что ничего им неизвестно - это Свалка их Сафари на зубок попробовала. Теперь только ждать - понравилось ли ей...
  Надо же, - думал Дохлик, - сколько подлецов Свалка слизнула за один раз! В этот раз, похоже, у них отбор будет жестокий - даже Прилизанный, уж на что ушлый, а и тот... Видел его издали - хмурый, озабоченный. Должностей захотели? Так пойдет, в следующий год Сафари не состоится, не найдут у себя столько новых уродов. В убытке Метрополия будет после Свалки...
  Четвертый этап по нормативам - самый глубокий заход вглубь Свалки. 24-х часовой переход. Когда уже не должны вернуться на прежнее место, туда, откуда заходили - в базовый лагерь, а, углубившись на максимальное расстояние, пройти параллельно ее северной стороны, двигаясь едва ли не борт о борт друг с другом, но ни в коем случае, не пересекая чужого следа, полагаясь в этой ловле исключительно на собственную удачу... Можно быстро. Можно медленно, набирая очки исключительно на ловле. Отставая или обгоняя. Каждая машина оставляет неистребимый след...
   Вот здесь и началось то, чего ждал и боялся.
  Можно идти медленно и набирать очки не за счет пройденного расстояния, а за счет двух 'ф', отдавая предпочтение тем образцам, которых нет в каталогах метрополии
  Девятая машина предпочла это вариант и шла последней. Уже поймали на 'жирный сапог' - недавнее изобретение Дохлика, образец номер Ф-14-С-9, который теперь бесновалась в выносной клетке, нанося себе повреждения, и никак не удавалось усыпить, хотя нашпиговали всяким, а озабоченно Старший натирал виски. Впрочем, метропольский гладколобый, назначенный на машину, только охал и восторгался - говорил, что в том, что не поддается, и заключается дополнительная уникальность образца, что это даст машине дополнительные очки - он обязательно проголосует. Дохлик переживал за крюки и сапог, что теперь никак не вынуть из глотки, и придется выдумывать нечто новое на ходу, когда Небесному снова взбредет на ум остановиться и поохотиться. Надоедлево постанывал тот живец, которому пришлось с тем сапогом выходить наружу, ногу ему тоже зажевало порядочно. Но тут Дохлик не виноват. Не его очередь была. А вот сейчас будет его.
  Остановились. Словно сам себе взял и приманил неприятности!
  Когда вызвали на смотровую площадку, увидел, что шестая машина, явно ввалившаяся в легкий мусор, утонула почти вся. На верхней открытой палубе вперемежку с голышами и техниками сидели самые 'чистые' и даже сам Небесный - капитан и владелец машины, никто не оказывал им почтения. Небесный сидел в своем форменном халате, по сторонам не смотрел, насупившийся и мрачный, должно быть, раздумывал: кто до него первый доберется - Свалка или его люди?
  Те машины, которые шли впереди, не остановились даже, чтобы позлорадствовать. Сафари - игра жестокая.
  Чужой след пересекать нельзя - за это такие штрафные, что никакие выловленные образцы не окупят. До шестой машины получается три корпуса и еще примерно столько же. Далековато... И все, что внизу Свалки взбудоражили, 'то самое', что машины не кинулось догонять, теперь не скоро успокоится и реагировать на любой шум будет очень нервно. Так Дохлик подумал. Смотрел на тех, кто на Шестерке и думал, что не многие сюда дойдут. Да и зачем? Уже знал - Старший рассказывал - что если машину на этапе потеряли, то до конца его, кто бы ты не был по статусу, теперь становишься полный ноль, до выкупа. А платить той машине, которая спасла и платить столько, сколько она скажет. Сердитые здесь друг на друга, слишком много подлянок друг другу делают, мало за это не попросят, а уж поиздеваться - ни за что не лишат себя такой возможности.
  Весело поорали им, что всех, кто с Шестерки добежит, возьмут живцами. Сорвались спрыгнули побежали все. Только Небесный остался. Не шелохнулся. Добежали лишь четверо слышно было, как с верхней палубы ухахатываются и ставки делают.
  Среди четверых - Длинный. Три добежали по слепой удаче, а он один знал, как по Свалке ходить надо - наступал на мусор бережно, не вгонял пятки. Правда, отсюда было видно, навыки уже не те, подрастерял. 'Скользил' неловко, уже и поторапливать стали, подбадривать, да под заклад биться - дойдет или нет, но дошел самым последним. Сверху орали, подбадривали, торопили - думали, что он такой вялый от трусости...
  Снова тронулись, Дохлик, сколько мог, смотрел назад, на Небесного, все ждал - когда, так не дождался, скрылась Шестерка позади, мельком взглянул вперед. И сорвался с места, подскочил к говорильнику, отталкивая чистых. Все рычаги разом нажимая ладонями, одновременно вниз лицо опустил и заорал истошно:
  - Стоп! - Тормози!
  Тут же смахнули на пол. Даже не заметил, что ударился, что разгневанные все. Только думая, что такая колымага сразу не остановится, как не уговаривай.
  У Дохлика сердечко тоскливо сжалось - сейчас вляпаются! Прищурился, за уши взялся двумя руками, привычка такая с детства - делал так, когда пугался сильно. Остановились.
  Кто-то из техников выскочил, тоже сильно раздраженный.
  - Все прикладки пожгли! Кто тут такой раскомандовался?!
  Старший тоже взбешен. Глаза разгневанные. Не положено живцу машиной командовать.
  Дохлик, как мог, принялся объяснять мусор по курсу не того цвета.
  - Ну и что?!
  - Неправильный мусор, вроде как перевернутый. Везде выгорел, слежался, а тут словно свежий. Неправильно это!
  Старший высунулся - смотрел-смотрел, так ничего и не высмотрел.
  - Вроде не отличается...
  Дохлик на это даже рассердился - как такое не высмотреть? Тут же словно отштамповано - не та дата на мусоре стоит, и все тут! Словно разгрузили его на несколько лет позже, а такого быть не может - нельзя туда! Он Дохлик видит, а то, что другие не видят, так чтобы такой глаз иметь, надо родиться здесь
  - А если потихоньку?
  - То же самое будет, что и с шестой машиной! Или еще хуже!
  - Как же теперь, если по правилам назад нельзя, чужого пересекать нельзя и вперед тоже нельзя?
  - Придется враскорячку - колеса на ширину пятна выводить, - сказал Старший.
  Техник запричитал:
  - Очень долго получится! За сутки не управимся! Оси погнем!
  - Сам знаю, - сказал Старший, и еще раз спросил Дохлика: - Точно пятно?
  - Точно! - взялся уверять Дохлик. - Надо наметить края. Я схожу!
  - Ты на месте останешься, а новые живцы поработают. С площадки наорешь - где вешки ставить.
  У выхода Старший сам все раздал, пихал в руки новым живцам куски разноцветной материи - чтобы повязать на себя, и длинные металлические штыри - вешки.
  Дохлика пустили на верхнюю смотровую - раньше здесь еще не был ни разу, мусор разглядывать и командовать - где втыкать. Сперва развел широко по углам, потом стал сводить до границ.
  Внезапно Старший отстранил - сам стал командовать.
  - Синий! Вешку на месте, а сам пять шагов к красному!
  - Зачем?! - воскликнул Дохлик.
  Старший оттолкнул и снова проорал:
  - Синий, пять шагов к красному!
  На третьем шаге 'синий' соскользнул, ушел вниз под корку, даже не всколыхнулось.
  - Точно - яма! - согласился Старший, отошел от проема, пропуская Дохлика. - Командуй дальше.
  - Глубину замерять будем? - спросил Дохлик мертвым голосом.
  - Как?
  - На слух. Прыгни вниз и поори, как опустишься - может, расслышим.
  Дохлик говорил - издевался, Старший понял, но не взорвался - не тот случай. Постоял, посмотрел.
  - Да, ладно, - сказал примирительно. - Он не с нашей машины! Что дальше?
  - Если дно твердое, неглубоко, и все задраить, можно пройти, - сказал, вдруг, Дохлик.
  - А как проверить? - заинтересовался Старший.
  - Я знаю как, - сказал Дохлик. - Пошли в складские. Голышка! Поможешь! Можно ей в снаряженку? - спросил Старшего. - А задраивать лучше уже сейчас начинать.
  Старший рассеянно кивнул.
  Зашли в складские - порядок, не придерешься, все на своих местах.
  - Вот это понадобится, - сказал Дохлик, подавая в руки Старшего моток веревки.
  - Зачем? - удивился Старший.
  Дохлик отвернулся, будто высматривая еще что-то, Старший глянул из-за плеча, в этот момент Дохлик и ударил за спину. Подсек его крюком. Тут же обернулся, перехватил крюк, стал тянуть вверх. Старший выдохнул ругательство, перехватил крюк сразу же ставшими скользкими руками, стал подниматься на носках, одновременно отталкивая крюк вниз и от себя... Дохлик почувствовал, что по его кистям течет тоже. Вниз глянуть боялся, в лицо Старшему тоже. Очень хотелось зажмуриться. Против Старшего он не боец, но не для того бил. Голышка, выбрав момент, накинула Старшему висюку живца. Свободный конец перебросила через балку и, ухватившись, повисла на нем. Закрутилась вокруг себя, стала мотуляться, задевая стену.
  - Блок! Дура! - выкрикнул Дохлик.
  Приотпустила, стала осматриваться...
  Старший рванулся в сторону вместе с Дохликом, закручивая его вокруг себя, сбивая с полок и 'уток', разложенное и развешенное снаряжение, ловчьи крюки, мотки обвязки... Дохлик понял, что не удержит, что Старший сейчас сорвется и тогда несдобровать. Отпустил крюк и ухватился Старшего за шею, под ослабшую висюку. Тут, вдруг, сжало и потащило вместе со Старшим вверх, к самой балке. Голышка умудрилась-таки просунуть свободный конец через двойной блок, дальше набросила на утку и взялась подтягивать.
  - Приспусти! - заорал Дохлик.
  - Зачем? - удивилась голышка, закрепила конец и стала рядом, разглядывая висящих. Медленно сняла один из крюков, задумчиво тупым концом дотронулась, пихнула Дохлика
  - Одна не выйдешь! Это - Свалка!
  - Выйду. Сам учил ходить.
  - Это я не тебя учил, я его учил! Неужели не поняла?
  - Что?
  - Соображай - зачем учил? Дура!
  - Неправильное слово! - сказала голышка. - Еще раз назовешь... - угрожающе протянула она.
  - Не назову, извини.
  Висюка ослабла. Дохлик выпал и сразу же заорал:
  - Подтягивай! Ду...
  И осекся, сам бросился помогать - закрепил конец на утке.
  - Жди здесь!
  Высунулся - никого. На цыпочках подбежал к говорильнику - специальной расширяющейся на все лицо трубе, сунул туда свою физиономию и проорал:
  - Длинного живца к Старшему! Самого длинного! Кубрик снаряжонки - второго уровня!
  Вернулся быстрее, чем выпрыгивал, но что-то изменилось. Голышка приспустила Старшего, чтобы мог стоять на носках. Глаза у нее были... Дохлик ни за что бы не хотел, чтобы когда-нибудь на него так смотрели.
  У Старшего же глаза были такие же, когда Дохлик вогнал ему в живот ловчий крюк. Такие же изумленные.
  - Как?... - сипел Старший. - Почему?
  - Только небесный спорит с небесным, - сказал Дохлик.
  - Пусть на четвертой палубе, глаза завязывают, но пахнешь ты так же! - сказала голышка.
  - И еще шрамы твои неправильные, от того, что на бедре, даже ходить с трудом, а уж хромать должен всю оставшуюся жизнь - ногу подволакивать. Он вот таким должен быть! - зло сказал Дохлик, одновременно распарывая ему бедро крюком. - Вот от этого ты должен был ногу подволакивать!
  - А это от меня - за четвертый этаж!..
  Так увлеклись, что не заметили, как Длинный вошел.
  - Дурные! - сказал Длинный. - А если бы я с сопровождающим?
  - Ты без сопровождающего?
  - Теперь - да, - сказал Длинный. - Он во-он там лежит. Сразу понял - что началось уже.
  Посмотрел на Старшего.
  - Сурово вы с ним! Судья?
  - Капитан! Сам небесный!
  - Ух ты! - сказал Длинный. - Хм... Надо же? Кто бы сказал! Правильное прикрытие. На капитанов все охотятся. Если капитана выбили - машина снимается. Ты этого хотел?
  - Теперь больше, - сказал Дохлик. - Крови на мне не видно?..
  Выходя из коморки, споткнулся о тело, заваленное рухлядью. Прошел дальше до внутреннего трапа. Поднялся на цыпочках, высунул в проем голову, осмотрелся - кругом суетились, задраивали смотрильни... Выбрал момоент, когда мимо пробегал техника в комбезе, из младших, тот, кто в курсе был, что Дохлик здесь на привилегированном.
  - Старший велел 'малый вперед' до особого - понял? Передай штурманмастеру! Бегом! Скажи, Старший очень злой, даже небесного кроет так, что лучше бы тому не высовываться!
  Обратно вернулся бегом.
  - Приказал машинному малый вперед!
  Уже машиной командуешь?
  - Именем Старшего приказал.
  - Стоит ли, малыш? - сказал Длинный.
  - Я сегодня сердитый. Не называй малышом! Если машина дойдет - искать нас будут. Здесь невиновных нет!
  Сняли нижний люк - круглую крышку. Стали жадно смотреть вниз, отпихивая дергающиеся ноги Старшего. Старший умирать никак не желал, даже теперь, когда крышку сдвинули, на кончиках пальцев пытался удержаться на краях.
  Длинный озабоченно присвистнул, глядя вниз, под ноги Старшего.
  - И что теперь? Прыгать высоковато...
  В этот момент машина вздрогнула и медленно поползла вперед.
  - Опаньки! - сказал Длинный. - Уже? Совсем ошалели! Потонем же!
  Дохлик моментально увязал петлю - накинул на ноги Старшего. Сунул веревку в руки голышки.
  - Пошла!
  - Выдержит? - спросил Длинный.
  - Нас с ней выдержит, тебя - не знаю. Ты - последний!
  - Одеться бы...
  Дохлик ухватил с полки комбезы и бросил вниз. Перехватил веревку и скользнул вниз, руки обожгло - упал, откатился.
  Услышал, как сзади рухнуло - понял, что упал Длинный. Колеса по бокам неслышно проминали Свалку.
  - Не выдержала удавка? - спросил не оборачиваясь - первым делом надо осмотреться на местности. Сейчас еще можно шуметь, когда колеса по бокам, но потом...
  - Это шея не выдержала! - сказал Длинный. - Не слышал, как позвонки хрустели? Старший теперь с нами внизу, но только без головы, голову оторвало - видишь?
  Дохлик не обернулся.
  - И где голова? - зачем-то спросила голышка
  - Внутри, наверное, осталась - отпрыгнула. Догнать - спросить?
  - Уже некого, - сказала голышка.
  Дохлик обернулся - действительно - некого. Пропала машина, причем, тихо, незаметно. Заглотила ее Свалка без пошлого чпоканья.
  - Одеться хочу! - сказала голышка.
  - Некогда, сейчас все, что в округе, сползаться начнет. Хватай комплект!
  Отбежали и застыли. Дохлик велел одеваться тихо, без топтания.
  Длинный шепотом ругался. Комбезы оказались не под размер. У Длинного все длинно: и руки, и ноги, и... это тоже. Дохлик невольно сравнил со своим и смутился, стал быстро влезать в собственный... Не самые удачные выбросил - все одного размера, но им с голышкой рукава и штанины мешают - надо бы обрезать, а Длинному все коротко, и стянуло - двигаться будет тяжело.
  - Оружие не взяли? - спросила голышка. - Хотя бы нож?
  Длинный чертыхнулся.
  - Клюв ската найдет - лишнее обрежем! - заявил Дохлик.
  - Мне это не добавит, - сказал Длинный. - В город явимся - скажут - с Каторги бежал.
  Посмотрел с упреком на Дохлика.
  - Если капитана раздеть...
  - Хм-м... - буркнул Длинный. - Там дырка на дырке! Некоторые, пока ты распоряжаться выходил, истыкали капитана в решето.
  - Она постаралась? - спросил Дохлик
  Голышка смутилась.
  - Дырявое, не короткое! - отрезала. - Пусть одевает!
  Длинный протяжно вздохнул.
  - Пустой спор - капитана уже кушают!
  Дохлик обернулся, действительно - кушают.
  - Пора!
  - Крестиками пойдем? - оживленно спросила голышка. - Побежим?
  - И не вздумай! - воскликнул Дохлик.
  - Не вздумай! - одновременно в голос повторил Длинный и удивленно уставился на обоих. - Что за хрень? Кто придумал?
  - Это я ловушку для небесного готовил, для Старшего, на тот случай, если машина накроется, а он выбираться будет. Мне Блестюнчик объяснил как двигатели попортить, только не придумал, как туда добраться - допуск я так и не получил.
  Обернулся к голышке.
  - Крестики по-другому называются - 'вкусная походка'. Поняла?
  - Как тогда пойдем?
  - Носок к пятке - стопа мисочкой, до первых судорог. Потом ляжем тесно и дышать будем одинаково - не вразнобой. Понятно?
  - Я меж вами не лягу!
  - А это как хочешь, но в центре безопаснее. Всегда жрут крайних. С них первых начинают...
  Объяснили ей, что главное к краю свалки выйти, а здесь недалеко, потом, по самому краю Свалки, до самого Города дойти можно. Там не так опасно, там живность линейные стрелки отстреливают. Главное самим под выстрел не попасть, а то попутают с уродами...
  - Что за уроды? - спросила голышка.
  Отмахнулись - с неприятностями надо бороться по мере их поступления. Уроды - уроды и есть, каждый ребенок про них знает. Повезет не встретятся...
  
  Вышли только через четыре перехода с остановками. Последний самый тяжелый был - от непривычной ненормальной ходьбы ноги судорогами схватывало. Но вышли! Посмотрели с края вниз. Увидели курсируют незнакомые машины - каждая держит какой-то квадрат. Подъедут друг другу, состыкуются, постоят вместе и разъезжаются
  - Метрополия! - удовлетворенно сказала голышка. - Домой отправят! Со мной или здесь останетесь.
  - Нет уж, мы лучше здесь, - сказал Дохлик. - мы по краю до Города.
  - Выйдешь - ври больше, - посоветовал Длинный.
  - Не учи! - огрызнулась голышка - не иначе волю почувствовала. До этого не огрызалась, слушалась, в рот смотрела - потому и вышли в целости.
  - Замри! Не шевелись! - выкрикнул Дохлик. - Сзади! Не двигайся!
  - Где? - шепнула только губами, застыла столбом, не шелохнется - выучил-таки.
  - Сейчас смахну...
  Подошел, скомандовал:
  - Тссс! Комбез вниз - медленно...
  Тихонько освободила плечи и стала спускать - как и сказал - медленно, и ниже, к самым коленям, уже нагибаясь... Тут ей и приложил с размаху пятерней.
  Взвизгнула, подпрыгнула, развернулась. Ждал - вцепится, как тогда... Не вцепилась. Лицо гневное - прекрасное. Залюбовался. Объяснил:
  - Все забудешь, меня, его, а это - нет!
  Прожгла Дохлика глазами насквозь.
  - В Метрополию лучше не суйся!
  - Нет уж, лучше вы к нам. На Свалку!
  Хотела еще что-то сказать, но не нашла что. Только выпрямилась еще больше, повернулась с вздернутым подбородком и стала спускаться к дороге. Руки мотались вдоль тела, потом стала ими размахивать, должно быть, говорить сама с собой, и Дохлик подумал - это она ему что-то выговаривает, только непонятно что и даже пожалел, что не слышит а потом подумал, что это хорошо - к лучшему. И еще подумал, может ли так жизнь сложиться, что в Метрополию попасть. Хватит ли ему статуса наработать и не умереть под этим статусом. И еще - какая она, эта Метрополи? Лучше Свалки?
  Длинный, отсмеявшись, сказал: - Ну, Малыш, ну, умыл! - И тут же озаботился: - Обиделась? Не сдаст нас? Не хочется по самой Свалке шлындать...
  - Не должна.
  И опять вниз посмотрел - теперь уже руками размахивала, словно и руки не ее - очень неэкономично. Должно быть, распалилась - того гляди, развернется и наверх карабкаться начнет - отношения выяснять...
  - Куда ты потом?
  - Первый статус получу и в волонтеры.
  - Стоит ли? - спросил Длинный. - Может ко мне - посудомойкой?
  - Нет.
  - Не ходил бы в волонтеры, - посоветовал Длинный. - Не так там хорошо, как я расписывал. Один на десять выживает...
  - Потом в стрелки на Свалку, - сказал Дохлик. - Потом...
  И задумался. Действительно, а что потом? Открыл рот, уже хотел брякнуть несбыточное...
  - Метрополию? - усмехнулся Длинный.
  И Дохлик осекся, глянул сердито, потом покраснел.
  
  ВОСЬМОЙ
  
  - Иксы не справляются. Сдерживают, но не справляются. Надолго их не хватит. Уходить надо! С севера пожиже - там можно прорваться. Ни хрена Мастеру эту колымагу не завести. Тут до полста спецов работало, пока их не сожрали, на каждом колесе по смотрителю обученному - уровни колесные регулировать, а Мастер один.
  - На что нам ровно? Мастер знает, что делает.
  - Вросла машина, даже если сдернет с места - ось видела какая? Пойдет с такой вибрацией - растрясет до смерти.
  - Привяжемся, чтобы не биться.
  - Не в том дело - вся Свалка на шум соберется.
  - Всех надо спрашивать.
  Мастер сказал, что останется, а остальные пусть уходят.
  И Желудок, вдруг, заявил, что останется, и Лунатик.
  Лекарь посерьезнел, ругнулся и объявил, что ему здесь делать нечего, тех, кто остается, ему не вылечить, потому как мертвых он еще оживлять не умеет и даже самого себя.
  А Хамелеон со Слухачом буквально в один голос сказали, что с Восьмым уйдут - куда он, туда и они.
  Лидер ничего не сказала, должно быть, поленилась. Только слышно было, как в своей корзине страницу перевернула. Восьмой так к корзине привык, временами казалось - в плечи вросла.
  Стояли, друг на друга смотрели. Восьмой взглядов этих не понял и осторожно руку на машинку положил...
  - Ну, вот и решили! - сказал Мастер.
  И тут словно отпустило всех, словно настоящий Лидер сказал - объявил решение, а Лунатик успокоил. Никто не смотрит больше подозрительно. Только Лунатик, словно у него его любимую работу отняли.
  - Идите, мы нагоним.
  - Ну-ну, - подумал Восьмой. - Как же!
  Все само собой решилось. Все по-другому стало. Все друг друга отпустили. Слухач зябко повела плечами, словно ей стало холодно, неуютно. Сделал первый шаг... И... Вдруг, услышала...
  Вдруг замерли все - застыли, будто услышали какой-то призыв. Будто все они - Слухачи. И Восьмой увидел одновременно всех, да и себя тоже... будто спят все - внезапно заснули.
  
  
  /конец первой версии/
  
  
  
Оценка: 4.53*13  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"