Я стоял у окна и смотрел, как ветер треплет и гонит мимо захлопнутых домов на ближайшую площадь этих, готовых в едином порыве слиться с толпами таких же, сорящих сигаретными пачками людей, сыпящими бранью, с одинаково горящими и в то же время какими то водянистыми, ненадежными глазами, с руками, принимающими любую работу, а теперь незнающими, куда себя деть, с милиционерами, идущими по пятам.
Я смотрел, как им становилось тесно, как топот тысяч ног тяжелым бременем ложился на мостовую и уже мысленно подталкивал их - мол, быстрее, быстрее, проходите все, вперед, только вперед. Я и переживал за них, и радовался, что никто не сбился с шага, не упал, не повернул назад, не струсил.
Аня обняла меня сзади одним дыханием и обвила руками голые плечи.
- Что же теперь делать?
Ее губы шевелились на порядок медленнее, чем это возможно и показывали скорость изменения наших отношений. Я попросил подать мне белье, оделся и , сделав вид, что мне нужно позвонить, спустился вниз, к телефонной будке. Я всегда делал так раньше, когда хотел побыть один, заходил внутрь и оглаживал диск аппарата, но гудков не было, линия не соединяла уже давно, я считал проезжающие машины, люди шли с работы домой, я шептал им что - то - через стекло.
А сейчас шел мокрый снег. На растоптанном тротуаре лежала опрокинутая телефонная будка с вывалившимися стеклами. Я осиротело, как ребенок, смотрел на нее. Моя маленькая тайна, моя отдушина, возможность что - то скрыть от Ани больше не существовала. Я всегда боялся, что она узнает о том, что телефон не работает, что придется это объяснять, выкручиваться, использовать советы психолога, дать возможность спровоцировать себя, быть пойманным на спекуляции нашими лучшими днями. Мне везет. Ведь врут все, или почти все, если не врут, так обманывают, не обманывают, так скрывают, а мне везет, мне помогли, теперь надо побороть быстрее, побороть страх откровенного разговора, сказать, что мне скучно с ней, что я теряю время, что меня тяготит ее и мое присутствие рядом друг с другом, хватит.
Я поднялся в квартиру и прочертил мокрыми следами дорожку на ступеньках лестницы. Запнувшись в прихожей об упавший зонт, вызвал этим Аню с кухни.
- Ты так быстро, а я уже соскучилась - она опять прильнула ко мне всем телом, только запах был теперь кухонный, домашний.
- Я давно хочу сказать тебе одну вещь...
- А ты лучше сделай. - перебила она, вытянув на расстоянии взгляда свои припухлые губы.