За орехами.
Сказ, Матушки Императрицы Анастасии Николаевны Романовой.
ЗА ОРЕХАМИ.
М: - А уж так он их жарил вкусно, замечательно, и
красивые такие орехи делаются.
Нигде не подожжёны, ни чего.
Как мог он так делать? Я не знаю.
С: - Дак это ты лезла, залазила на дерево, а он, это?
Смотрел - да? Когда ты залазила.
М: - Но!
С: - А потом говорит, а ты мол, полезли или что?
М: - Он: - Вот поедем другой раз с тобой орехи набирать.
Ты хоть куда залезешь.
- Но, говорю, а что... Но, мы трое ездили.
Ой, орех мы тогда много привезли. Мать ещё жила
у нас - Татьяна. Всё не выходила замуж.
С: - А, но Дмитрий? Уже не было его.
М: - А его не было уже.
С: - А, двадцать седьмой год - да?
М: - Да! Не было! Ой, орех-та, сколько мы привезли
много. Это мы где-то возле Урала, наверное?
С: - А, наверное! Да!
М: - Где-то там. Большой, большой лес-та, длинный.
С: - А туда, как ехали?
М: - Но, на коне!
С: - На коне?
М: - Ну, коня погрузили, в эту...
С: - На железную дорогу, в вагон?
М: - А?
С: - На железную дорогу?
Стр. 1
М: - Да!
С: - Да.
М: - Купили ему билет - коню!
С: - А.
М: - И всё. И упряжку, всё, за упряжку платили - за всё.
С: - Но, а потом оправдалось - да? Орехами.
М: - А?
С: - Орехи привезли, продали и выручили затраченные
деньги - да?
М: - Ну!
С: - А, какой город проезжали? Где сходили?
М: - Да я не помню их.
С: - А, не помнишь.
М: - Где мне упомнить всё. Там много городов.
Я вот и ехала уже - уж девушка была.
Уж девка считай, и не помню, какие города я ехала.
Вот знаю Омск только - мы там долго стояли в Омске.
А вот город мне не поглянулся. Там же всё военные.
Куда не идёшь, и так тебя за руку утаскивают,
куда-то. Но я им всем по морде им била,
и отходила от них. И мы шли с дядей Максимом,
обнявшись. Он взял за руку меня и не отпускал.
С: - А, что бы все думали, внимание, как будто уже пара.
М: - Но! Ну и вот. Ну и вот туда, как приехали.
На коня, на бричку сели, на свою, и поехали в лес.
С: - И поехали. Вы, только с дедом были, или ещё кто?
М: - А?
С: - Только с дедом, с этим?
М: - А? Марфа была! Дочь ещё его. А, сестра Манька
была - Климовой Маруси.
Вот этой дочь она ей Маньки-та. Маруси.
С: - Но и как? Провизии...
М: - Манька-то - дочь Маруськина была.
С: - Мама?
М: - А?
С: - Провизии, здесь ещё набрали - у себя дома?
Стр. 2
М: - Но да!
С: - Или там покупали?
М: - И там покупали! Там брали, и своя была, и...
С: - Но он видно места-та уже знал?
М: - Но да! Он же уж, с малых лет, знает всё.
И к кому заехать знает.
С: - А, это его уже, как своего принимают там?
М: - Чистого ореху, уже мешками с орехами нагружено
было, уж всё это - обделано, когда домой поехали.
С: - Дак не вы били, а кто-то уже бил орехи, там?
М: - Почему не, мы?
С: - А, Мама?
М: - Сами! Мы каждый - мы же там целый месяц - два
месяца там жили, покамест было можно.
До снегу, до большого, и всё там были.
С: - Но дак вот ты и рассказывай, как приехали,
как расположились, а то ты, я тебя спрашиваю,
спрашиваю. Ты рассказывай сама.
М: - Ну вот приехали мы в самую, уже мы поздно в этот
раз приехали. Уже осень началась. Дождики
маленько брызгали, а потом не стало дождя,
не было. Мы тот раз, полтора, около двух месяцев
были там. Но и встретили нас. Всего же
настряпано-то, белый хлеб, хороший. Не такой же,
как у нас, чёрный хлеб. А они наш хлеб едят.
Но у нас вкусный-та. Спечённый хорошо.
С: - А, вы угостили их - да?
М: - Но у нас хлеб же свой был. Нарезали: - Ой, какой
же у вас... Какая пшеница хорошая, вкусная.
- А правда, Володя, вот почему, где я жила, у нас
пшеница была очень вкусная. Хороший хлеб пекли
в Кривандино. И аржанной, такой же хороший хлеб.
А вот в Новокузнецке - я приехала из деревни.
Я едва привыкла к нему, к этому хлебу.
С: - Мама, ты давай рассказывай.
М: - И вот это, приехали мы вечером. Они как раз в бане
Стр. 3
мылись. - Ой, но, гости приехали.
- Ой, никто мы, чужие люди мы.
- Ой, да ещё и девушку привёз.
Ой, какая она хорошенькая.
- Бабка меня сразу облюбовала - мать ихняя.
- Но расскажи ты доченька, как вы там живёте-та?
Мы то ведь в Сибири живем, а вы то в России.
- Да так ни чё, хорошо. - Но хлебушка-то хватает?
- Да у нас много хлеба. Нам, говорю, наделили
уже теперь, говорю. Тятя наделял, один и второй.
Два же у меня тяти-та. - А как же это, два?
- Я ей всё это рассказала. Ох, она - аж, и не знает,
меня, куда и посадить, рассказать, но и...
- А я ведь дочь тоже купеческая была.
- Раньше купцы же были. И это?
- Я маленькая была.
- Она не скажет, что маленькая, а я махонькая была.
- Я махонькая была ещё, и меня привезли и
посадили меня на залавок и говорят: - Вот это
купеческая дочь. Можешь принять и воспитывать.
С: - А почему так?
М: - А?
С: - А где же купец?
М: - А отец? Отца - медведь съел.
С: - А.
М: - Вот. Задавил и спрятал его, но после-та его нашли,
схоронили. Он его всего изодрал - медведь.
А мать вышла, за какого-то мещанина.
С: - А, но и она осталась - дочка-то?
М: - И она одна, девочка эта, осталась.
С: - А, как её звать та?
М: - Да! Так меня, говорит, и воспитывали.
А назвали меня Марфушкой. Теперь я уж
не Катюшка, а Марфушка. - И так тётей
Марфой - так мы её звали. А я говорю: - А у меня
мама была Марфа. - Ну и вот видишь, как хорошо.
Стр. 4
Я довольна, что ещё были Марфы, что меня ни одну
Марфою назвали. Я всяко рожицу косила,
переделывалась всяко.
- А у них Марфа была, такая, придуроковатая.
- И вот они меня назвали этой, и окрестили Марфой.
Перекрещивали уже, а была-та Катюшка, а осталась
Марфушка. Что с меня осталось, говорит.
С: - Мама, но и как, поехали вы на следующий день?
М: - Но и мы поехали бить орехи.
С: - На следующий день уже?
М: - Да! Приехали, мы пять кулей набили за целый
день. Нам хорошо повезло. Внизу много этих орех.
И аж висят, бедные деревья погнулись.
До того много было орех. Но и на второй день,
обработались - шелушили шишки.
С: - А ты, лазила-та?
М: - Я лазила! Все время, им бросала шишки.
Вот. Колотила - их не надо рвать. Их ударишь.
Такая колотушка. Колотушка это. А я лазить-та
мастак была уже. И всё говорила эта бабушка-та:
- Ох, хорошо она лазит. Но, молодец. А я ведь,
хоть, Катюшка и Марфушка, но я не умела лазить.
Меня отец бывало, названный-та, пошлёт, а я сама
вперед прилетала, а орехи-та там оставались,
а я прилетала к нему.
С: - А, падала?
М: - Ну!
С: - Хи, хи.
М: - Падала, говорит, и так и не научилась, говорит.
- Дак я уж орехи собирала в фартук большой,
а он мне целую кучу, прямо в фартук бросал,
и я падала с этими, хе, хе. Как бросит кучу-та,
я и упаду. Припру, это? Прижму, опять.
А там такое большое корыто. В этом корыте,
так их и делали. Шелушили.
С: - А, тёрли?
Стр. 5
М: - Тёрли!
С: - Но да, не будешь шишками, надо же семечками?
М: - Но да! Это сколько надо им. А сколько останется
от них? А потом же сеяли, через сито. И в мешок.
С: - Это вы пять кулей чистыми орехами - да?
М: - Да!
С: - А.
М: - Пять кулей чистыми орехами привезли сразу же.
С: - За первый день?
М: - Но, нас пять человек?!
С: - А, но да.
М: - Было там. Они нам помогали, у них трое парней,
да самих двое. Старший этот отец и сын.
И мы быстро наделали. Мы там еще две-та недели,
дак так просто гостили. Поджаривали немножко и
на дорогу, и так приедем, дак чтоб поджарить.
Много зажаренных наклали. Но и, там не продавали.
Там за это, за бесценок продашь их.
С: - Но конечно надо ж поджарить.
М: - Но и тут жили хорошо мы в гостях.
Ой, всё стряпали и стряпали всё.
С: - Чё?
М: - Да всё время стряпали, вот...
У нас же никто не стряпал - вот, шаньги.
С: - Нет. Дак с орехами, что ли?
М: - Нет! Без орех, но с творогом там всяким.
С: - Нет! Мы, говоришь, стряпали.
На счёт орех разговор-та.
М: - Ну! Но, мы уже всё в повозку мы склали.
И уже сложили тут. Только запрячь и ехать.
Чтобы уж - ну прощались уж тут, ехать домой.
С: - А дак там стряпали-та вы?
М: - Но, они всё время стряпали.
С: - Вам?
М: - Бабка-та эта?!
С: - А, ну, ну.
Стр. 6
М: - Уж она меня и всякими, и гречневыми-та этими.
А вот не знали, что оладьи пекут?
С: - А.
М: - Володя, как это так?
С: - Мама, но, не знали.
М: - Они лепешки пекли - так их раскатывали.
А я говорю: - давайте я вас оладьями накормлю.
- А как? - Но, я завела вечером, а потом утром...
С: - Нет, ну как ты сделала?
М: - А?
С: - Что взяла?! Ты рассказывай, как!
М: - Ну эту, завела я их.
С: - Ну ты процесс весь расскажи.
М: - Ну! Завела - они поднялись.
Утром я проснулась, подлила.
С: - Ну завела, подлила, нет, ну чё ты? Взяла муку.
М: - Но муку, чё уж обязательно всё-та это.
С: - Ну конечно всё надо, как это вот, я не знаю.
М: - Но! А они и не сеяли, оказывается её.
С: - Кого?
М: - Ну, гречку-ту. Так прямо целиком и делали.
- А, как это вы так?
С: - Чё сеяли?
М: - Муку не сеяли - гречневую. Ну, надо же просеять
её?
С: - Но!
М: - В ней же, сколько этих чёрненьких.
С: - А, заразы-та?
М: - Ну! Корочки-та, они же...
С: - А, из гречихи...?
М: - Но!
С: - Блины-та.
М: - Но! Но я просеяла, и вот они потом по моему-та,
и стали делать.
С: - Нет, но просеяла?
М: - Просеяла, завела, и спать легла.
Стр. 7
С: - А завела, чего завела?
М: - Ну, квашню!
С: - Ну как ты? Вот ты мне расскажи всё, как оно есть.
Чё ты мне, квашню, квашню.
М: - Туда молочко маленько, маленько, это...
С: - Налила воды.
М: - Но! Налила воды, размешала.
С: - С мукой.
М: - С мукой!
С: - Туда добавила...?
М: - Молочка немножко!
С: - Но?! И всё?
М: - Всё! И оно до вечера - до утра кисло.
С: - Но дак вот...
М: - Дрожжи развела. А дрожжи через три часа,
Только я спустила туда.
С: - Ну вот. Надо весь, всю технологию.
Чё ты мне вот, развела, развела.
М: - Вот через три часа я встаю. - Ты чё доченька?
- Да у меня дрожжи ещё не спущены.
- А, а ты после разве их спускаешь?
- А через три часа. Но и я спустила дрожжи.
Они пошли. Шапкой стало подниматься.
Но, а потом я утром встала рано.
Подмешала их маленько ещё и...
С: - Мукою, да?
М: - Да! С мукой, погуще, и оно ещё поднялось.
Потом ещё маленько, чуть-чуть, погуще. Поднялось.
Смотрю, надо стряпать, а то они перекиснут.
Я уже знала, как их. Ну и, мать эта, старенька-та,
старушка. Катюшка-та эта, ха, Марфушка.
Затопила печку. Я давай стряпать.
На пылу же стряпаешь-та.
С: - Ну да.
М: - Что бы огонь был там, горел в печке.
И оладьи печешь.
Стр. 8
- Ой, какие же они толстые да вкусные. - Маленько.
- Ой, да они тонкие будут?
- Не будут они тонкие, хорошие, посмотришь.
Ты подожди, сиди, вы посидите! Вот, она эта её
э - невестка, и говорит: - Вы не поругайтесь.
А то же вы, две православные-та.
- А я говорю, но, которая уж передолит.
Хе, насмеялись ещё над нам. Но и я настряпала.
Они толстые и вот это... Почти, такие вот
сделались блины.
С: - Большие, высокие.
М: - Как это, пекутся-то. - Ой, что это за это?
За, блины? Такие толстые?
- А они, маленько, вот так вот, ну как...
С: - А яичко ложила?
М: - Яичко потом я уже, когда стряпать.
С: - А, тогда уж.
М: - Это уже в последний раз, разобью яичко и тогда уже
стряпать, тут, через час начинаю стряпать.
Да и они, как-то не очень и... Я, ежели, одно яичко,
когда разобью. Они, как-то, это, не любят их.
Они тогда пузырям эти яички.
С: - Ну правильно.
М: - Но и вот ладно, ежели уж заводить, когда,
да на одном белке их, или желтке, желтке, вот.
А белок - он портит всё на свете - белок.
С: - Но её, а дак заводить, когда сначала заводишь
квашню, тогда сразу - да?
М: - Но, тогда уже сразу класть надо!
С: - Желток?
М: - Да! И то, я...
С: - А это, значит, воду...
М: - Я никогда не клала яичко.
С: - Воду сразу разболтать? С желтком - да?
М: - Но! Я клала...
С: - И с мукой.
Стр. 9
М: - Вот, сливочки дома возьму, сливки, у нас...
Я, этот, как его? Брат мой. Колька наладил, эту?
Но, крутить.
С: - А, масло?
М: - Чтобы сметану-ту?!
С: - На масло?
М: - Но! Э, ни на масло, а что б сметана была.
Но, как её называют?
С: - Дак сметана, там уж со сметаны сразу масло будет.
Что тебе сметана.
М: - Но, масло будет, а это вот - сливки просто.
С: - Но!
М: - И вот этих сливочек я стаканчик волью.
Ну, стакан обыкновенный. Но, но...
С: - Ранешные стаканы. Не большие такие, а самые
обыкновенные. Но, через три часа уже, как ты это
развела?
М: - Не, не, я срезу, завожу на этом? На этой сметане.
На сливках.
С: - И на желтке?
М: - И желтка я тогда не кладу. Они...
А вот они пузыристые, и там как это. На оладьи, как
отнимется и так, от... это? Отпекётся и...
А там пустое место.
С: - А, пузырятся - да?
М: - Пузырится оно!
С: - Ты больше на сметане - да?
М: - Да! На сметане. Я разобью, она же, никакой там...
С: - Дак что, сметану с водой?
М: - А?
С: - С водой сметану разбавишь?
М: - Да!
С: - А ты говоришь - после.
М: - А дрожжи, нет, я с молоком. На молоке развожу.
Молоко, сметана, сливки. Не сметана, а сливки.
С: - А, сливки с молоком?
Стр. 10
М: - Да! И вот туда. И водички немножко налью.
С: - Кипячёную? Или сырой?
М: - А всёравно, она же вся перепекётся.
Лишь бы хорошая вода была.
С :- Мама? И вот это ты... Вы, это.
Нагрузились, всё. Опять на железную дорогу - да?
М: - Но и вот слушай, это... На эти оладьи.
Вот она стояла, стояла, аж, ноги то у неё?
Она старенькая была. Да сядьте вы на лавочку.
Я тебе... Вон за стол садитесь. Я сейчас блины
испеку хорошие, которые хорошо пропекутся.
А эти может быть, ПЕРВЫЕ, и не едят.
У нас, говорю, закон такой. Первый блин комом.
Его в отставку складывают, его.
Он будет, на закваску потом пойдёт, на это?
На оржаной хлеб. Так, говорю. И вот они меня
и допрашивали: - Как это ты делала? Как?
- И хлеб, говорю, будет хороший. Хороший бывает.
И мы так делаем, говорю. У нас это закваска будет.
Мы ни когда, говорю, первый и второй
и третий - комом. А там хорошие блины пойдут.
Но и вот она поглядела, и говорит: - Вот ведь,
Я стара, а дурна. Я понятия-та не имею.
Не могу понять. Как это ты стряпаешь?
Ты ведь и масла-та не льешь туда.
А я ведь стряпаю-та оладьи, они у меня плавают.
- Дак, а какие же они оладьи, это же сдобные.
Это жаренки у нас называют. Это блины такие
стряпают, что сканцы и шульчины.
- А? Опять ещё какое-то.
- Ой, она, со смеху над ней, это, пропадёшь.
Над этой Марфой и Катей.
С: - Но и как? Стала угощать - да?
М: - Но и ладно, я подношу на тарелочке ей.
Маленько маслицем помазала, сливочным.
Вот, пожалуйста, больше вам ни чё не будет.
Стр. 11
Вот тут медок, вот тут этот самый, как его ещё?
Ягода, всякие варенья у вас есть. В любое макайте
и кушайте. Молочка прихлёбывайте.
- Да, ведь, правда, как вкусно, да хорошо.
Да какие же они хорошие - кричит.
- Дашкой звали эту невестку-та.
- Дашунька иди-ка? Какие прекрасные эти блишки-та.
- Она ни звала - лбины, а: - Блишки-та какие.
- Да какие же блишки? Блины! Дак они толстые
вон, какие пышные. Ну, я ведь немножечко,
вон как лью. Вот чуточку налью, а они прямо у меня
хорошие да пышные. Я помню, это?
Пресвятая мать богородица, сидит да и говорит:
- Вот я уже много, много лет.
- И вот так она сидела, вот, как я сейчас.
- Много, много лет жила. Таких блинов не ела.
Вкусные, приятные, запашистые.
И вот он сам туда. Не хочу, уш не хочу,
а всёравно вот душа принимает. И ещё охота есть.
- Но ешьте вы, пожалуйста, кушайте!
Я им всё, и ягоды принесу. Эту, как её? Брусники.
С: - Дедушка тоже был?
М: - А?
С : - И дедушка был?
М: - Но! Они обои сидели. Дедушка: - Да, я тоже так же
хотел сказать, но вы меня опередили.
- Но ладно.
- Но и накормила я их, и вот эта бабка ела, ела и
щупает. - Да ещё один можно съесть.
- Ещё один можно съесть. Ой, умора.
С: - Но, а мужики?
М: - А мужики ржут, чё они, что, бабка разъелась блинов
та, в одно, в бок в один наелась, а в другом ещё нету.
С: - А, ещё можно - да?
М: - Ешь, на! Вот, в другой бок, этот блин съешь, ха, ха.
С: - Нет, а мужики? Тоже давай, давай блинчиков - да?
Стр. 12
М: - Но! Но, наелись досыта. - Но, помнить будем долго,
долго тебя! - Эти, сын и отец,
С: - А как их звали?
М: - А оба Павлы были. Павел Павлович.
А фамилия - Ореховы.
С: - Вот и за орехами приехали - да?
М: - Но! Вот. Ореховы были. Вот я и помню их.
- Нас ты никогда не забудешь.
Как орех возьмёшь - так нас вспомнишь.
- Вот. Ореховы, два Пашки. Два Пашки Ореховы.
А, какие же они люди добрые были. Ведь чужие вот
совершенно чужие. Я уж этому дяди Максиму - он
такой, но какой-то не интеллигентный такой.
Самый последний деревенский мужичонка.
Такой, безалаберный.
Всё наказывала: - Ты, почище, мой руки.
У тебя руки, какие грязные.
Давай иди, вымой. На! Мыло.
С: - А, у них-та, когда были - да?
М: - Мы, когда ехали туда к ним, всё наказывали ему.
В бане его Марфа отмывала. Какой-то он такой.
Никогда не умывался. У него руки - чёрные были.
Дак мы ему, вдвоём, отмывали, этой, мочалкой,
и всё отмывали грязь.
С: - А, это ещё, когда туда ехали - да?
М: - Да! А туда приехали... Сразу в баню пошли.
Говорю: - Баню, стопили вы баню?
- Ой, да мы только с бани пришли.
- Но, пойдём дед - мойся там. Но и пошёл дед.
Его там мыли. Он же старенький был. Тоже ему уже
семьдесят лет было - мы ездили. А здоровый ещё
дед был. Но и... А к нам подошёл медведь.
Мы спать ложились. Подошёл, поглядел.
А он и говорит - хозяин: - Нельзя к нам подходить.
Вот она маленькая, она спит. Уходи.
Он кругом обошёл, понюхал и пошёл.
Стр. 13
А вторично, когда я наверх залезла - на кедр.
И он всё время сидел и наблюдал - что я делаю?
Как я, это... А я возьму, да ему орешку брошу.
Шишку. - На! Ешь! - Кого ты угощаешь?
- А, минька пришёл ко мне. Но и наелся орехов.
Нагрызся. И подался - пошёл. А вечером-то
у меня опять блины заведены были. Напекла.
Но, а один блинок я ему и бросила - медведю.
С: - Кому? Медведю?
М: - Медведю!
С: - Да. Ха, ха.
М: - И вот он уж с ним играл, играл, и так-то повесит его
и эдак. Они все наблюдали. Надо же так?
И всё - таки съел, облизнулся. Я водички поднесла
ему. Он попил. А молоко не стал пить.
Молоко поставила, и эту, и ушла. А до молока не
дотронулся. Собака взяла носом и вылила.
С: - Тоже не стала пить?
М: - Тоже не стала, после его есть. Ворчала всё.
С: - А это, он воды напился и ушёл - да?
М: - Напился и ушёл, вот ведь интересно как.
И больше, так мы и не видели его.
С: - Мама, а вот чё у них там, на заимке,
один дом, что ли всего?
М: - Не один, ну может быть вот так вот. Вот.
Вот так вот стояли, метров сто.
С: - А, только два дома?
М: - Да! Два дома. А, просто бараки такие сделаны,
большие, а длинные. Люди там живут.
По комнате каждому.
С: - Как бараки?
М: - Как бараки, да! И вот это...
С: - Ну бараки одним словом.
М: - Дак, а дом не будешь там делать, ну и вот это...
А они уже придут, косятся - эти медведи.
Кто их обижает. А кто не обижает их, встанут,
Стр. 14
такие довольные.
С: - Значит, их там много было в округе, медведей - да?
М: - Но они кругом были! Но и вот они нас всё время,
с дядей Максимом, ожидали. Что нам тогда будет
простор. Медведи все уйдут.
С: - А, они, как вы приезжаете - они уходят?
М: - А они уходят от нас! Накормим. Мы ему полный
мешок высыпаем. И им, в ящик, и они наедаются.
С: - А, просто орех - самих семечек?
М: - А их - уже вычищенных.
С: - Ну, а...
М: - Вот, не только, что там, на... шулушоные, а...
Ну, с этой - со шкуркой.
С: - Ну да, ну им это полезно.
М: - Но они так и едят - они ж мягкие.
С: - Они полезные.
М: - Ну и вот они уходят. Уходят, куда-то в другое место.
С: - Ну, правда - они накушались.
М: - Они на мясное, куда-то уже, и, наверное, на ягодки,
где ягоды начнутся. Они время знают. На клюкву
пойдут. В то время уж там клюква начинает.
С: - Ну правильно, мама, они покушают,
и им шишки уже и не нужны.
М: - Но! А они там бросят шишку, а они травятся,
и задирают их, которых. А вот один там тоже,
не Максимом звали, а Макся. Максей его, почему-то,
звали. Дак вот он тоже в корыто, полное,
привозит им орех. Насыпает уже всего.
Он так же кормил. Но и...
С: - Это уж после. Как, ты показала им?
М: - Не! И до этого, раньше было так.
С: - Раньше?
М: - Но! А тут и спрашивают: - А это кто - они вас
заставили?
- Нет, у нас такой закон, кормить зверей надо.
Это ж его хозяйство. Это хозяин же он. Он и просит,
Стр. 15
чтобы дали ему досыта. - Если ему мало - он пищит.
С: - Ещё давайте - да?
М: - Ещё везёшь один мешок. Скажешь: - Ну, хватит?
Или ещё? Мотает головой - нет, не надо.
С: - Всё уже. Ха, ха, ха.
М: - Всё! И подались. И видишь - гора там такая, это?
Нет лесу, дак холм такой. Эти холмики переходят.
Через гору спускаются, и к морю, за рыбой пошли.
За рыбой переплывут, а там и ягоды всякие.
С: - А, какая, где там к морю-та?
До моря-та далеко там - к речке.
М: - Ну, река такая. Не река, а...
С: - Озеро? Там, какое.
М: - Озеро может быть большое.
С: - А.
М: - И вот они, оно и река там.
Она потом видно разливается.
С: - Но да!
М: - Как-то они называли потешно.
Залив, какой-то, что ли?
С: - Но вот там река - одним словом.
М: - Но, река! Она разливается, уже к осени она...
С: - Разлив - да?
М: - Разлив!
С: - Разлив.
М: - И вот они любители было ходить по этому, плавать,
ходить. Рыбы много там. Ну, видно наедятся рыбы,
тогда за ягодой пойдут. Но, а уж, как ягоды наедятся.
Там спать пойдут. Тут уже их ни чем не заманишь.
С: - И, как вот вы назад поехали? Да?
М: - Назад они нас...
С: - Помогли грузить?
М: - Это. Уже загружено было у нас - уж тут мы всё
загрузили, всё сделали.
С: - Не, но на железную дорогу, я имею ввиду.
М: - Но! А потом до железной дороги доехали, там
Стр. 16
погрузили всё, и отправились. А тут мы, до этой?
До Хвойной доехали. Тогда, была эта станция-та.
Станция была маленькая - туда дальше.
С: - На Песь? Станция Песь.
М: - А?
С: - На Песи?
М: - Не! Не на Песи. От Песи она наоборот дальше сюда.
С: - А, сюда.
М: - Ближе.
С: - А, на Хвойной - не было - да?
М: - Там вот знаешь, где уборная? Так вот за уборной там,
маленький такой домик.
С: - А, туда дальше - да?
М: - Но! Там небольшой, станция-та такая.
Такая и станция была.
С: - Но в общем около. Ну, в общем - станция Хвойная.
М: - Да! Хвойная, ну!
С: - А потом вы выходите.
М: - А потом мы выйдем, и на своём транспорте
едем домой.
С: - Уже - с орехами.
М: - С орехам! Вот. Тут уж нас и встречают.
С: - Ну да, на коня - на телегу.
М: - Дядя Клима, дядя Троша.
С: - На одном же коне мама, вы...
М: - Но все наши деревенские встречают.
С: - Мама? На одном коне ж вы не увезёте,
что там погрузили.
М: - Ну конечно! Едва. Тут-та знаешь - на паре коней.
Как не тройке ли, везли до этого - до поезда-та.
С: - А.
М: - Но и потом тут разгрузили. Конечно, каждому
по мешочку орех дали. Но и...
С: - И с орехами были - да?
М: - С орехам!
С: - Но, а чё. Дед, он продавал, наверное, их,
Стр. 17
что б выручиться - да?
М: - Продавал! Конечно!
С: - Поджарит и продает.
М: - Он и сам, как куда посидеть, объявляет. На...
Записку пишет на этом? На заплоте, где-нибудь,
или на берёзе. Я орех приношу ведро.
Будем ГРЫЗТЬ!
С: - Да?
М: - Поджарка хорошая, вкусная!
С: - Ха, ха, ха.
М: - Но и все собираются в эту хату, тут всё, кто пол-
литру, кто и литру. Ну, мужики запьянствовали там.
Пьют, гуляют.
С: - Начинаются РАЗГОВОРЫ.
М: - Да! А тут меня заставили: - Расскажи, как
медведь-та с тобой? - Да так вот всё время, я ему
набросала этих шишек. А он прятал. Придёт...
Уж не лезет в него уж туда, а он прятал. Видно,
когда придёт оттуда, с берлоги, а тут уже шишки есть.
И он ребятишек своих кормит и... Тоже было у них
так. Куда-то уйдёт - смотришь - опять сидит.
Видно, где-то берлога тут недалёка.
С: - А, носил он их - да? Орехи.
М: - Относил!
С: - Относил - да?
М: - Вот ведь интересно. И я вот ходила, ходила - нигде
не могла обнаружить. А этот вот дед-та,
эта бабка-та. Она знала, где он спит. А нельзя,
говорит, говорить. - Он тогда придёт, и нас всех
пораскидает, что выдала...
М: - Туда поставь картошку - на стол...
Стр. 18
Прокопьевск. 1933г.
М: - Да вот в это время, наверное, вот так, может попозже
немного. Ну, ещё орехи зеленоватые были.
С: - Это уже в Прокопьевске?
М: - Да! Ну, там тоже большой лес, в Прокопьевске.
Всё время мы ходили. А в Новокузнецке не было
орех, нет.
С: - Но там, в Таштаголе, мама, дальше туда.
М: - Но!
С: - Прокопьевск, Таштагол.
М: - Но! Вот там много, но и мы поехали.
Но там они какие-то злые.
С: - Медведи?
М: - Я и то уговорила их.
С: - Медведей - да?
М: - Медведей!
С: - Да.
М: - И, как же вы, говорю, думаете, ведь мы же и вам
даём. Я вон вам, вон три мешка вам поставила,
кушайте. Хотите, унесите восвоясь.
С: - Хе, хе. Ты с ними разговариваешь - да?
М: - Ну! - С кем ты там разговариваешь?
- С Михаилом Ивановичем. Но и всё.
С: - Дак, а что ты, мешки уже набитые орехами - да?
М: - Да!
С: - Поставила - да?
М: - Но!
С: - Но они, как? Накушались?
М: - Они, так прямо горстям ели, а потом, унесли же.
Мешков-та нету - улетели.
С: - А, утащил?
М: - Утащил! Ну и, теперь значит - приходят - мешок
взяли. Этот бросили - пустой.
С: - Принесли пустой мешок - да?
М: - Но!
С: - Ха, ха, ха.
М: - Но! Бросили! Дескать - сыпь ещё.
С: - Да?
Стр. 19
М: - Ну, так я поняла.
С: - Ну да!
М: - Ну, я ещё насыпала - опять понесли.
Но этот... как его? Забыла я его, как мужчину-та
как звали? Кажется Иван Александрович.
Говорит: - Ты всё-таки им даешь?
- И давать надо и... А чё? Они же хозяева.
Они же имеют право взять. Они всё могут забрать
у нас. Что мы наделаем.
С: - Ну да, если...
М: - Ты же воз отвёз? Отвёз! А они только три куля
всего взяли, и чего тебе ещё нужно.
- Ну ладно, делай, как сам, сама хочешь, я пошёл.
- Пошёл шманать её, эту, ну там такие тёрки.
С: - А.
М: - Как вот это.
С: - Шишки тереть - да?
М: - Тереть! Там с таким - с рубцам, она же.
С: - А.
М: - Вон, как это, така, такие рубцы - ну и шоркать.
Ну и там, он говорит: - Но я отвезу, а ты тут как?
Будешь одно-та, ни чё? не тронут? Ну, дед с тобой.
Там ещё сосед будет. Он опытный мужик.
Ну ладно. - Вот подходят к нему медведи, а дед-та
там шманает - шишки трёт. Медведь его потрогал,
так. Дескать - чё делаешь?
С: - А.
М: - А, это вы пришли? - Он уже знал, как обращаться
надо. А я говорю: - Михаил Иванович?
Я вам там поставила.
Медведь: - М, М - забормотал, забормотал.
С: - А дак это ты...
М: - И сразу пошёл медведь.
С: - Дак показала - да?
М: - Ну! Вон там вам поставлено. Он: - М, М, М, и пошёл
туда - медведь. Пошёл. И покамест они там это...
Стр. 20
Видно далеко, где-то берлога-та сделана.
Да ещё, наверное, легли да полежали, может быть.
Кто их знает. Может рыбки, сходили, поели.
С: - Но да! Потом пришли - да?
М: - На речку сходили.
С: - Дак, а чё они высыпают орехи, или в мешках прямо?
М: - А у них там, что-то, я не знаю, придумано у них.
С: - А.
М: - Может чё послано, что может быть.
А мешки вернули.
С: - Принесли мешки - да?
М: - Принесли! И тут мешки. И вот я...
Пришли мы - приехали с этим? С Иваном. Всё...
И этот, Егор его звали, второй-та, а третий Донька.
Но, Данила. Но, старенький уже. Ну ладно.
- Ну, дочка давай, за твои миры выпьем.
Ты ж помирила нас с ними, с медведями.
Теперь они нас трогать не будут.
С: - А, медведи-та?
М: - Да!
С: - Да.
М: - Вот так и надо делать, а как ты думал, они ж хозяева.
Они хозяева тайги! Понимаешь, нет?
С: - Правильно! А, РАЗ они затарились,
им больше и ни надо, и они ни как.
М: - Вот и они больше видишь, не идут.
Им больше ни надо. Спрятали они для детей
немножко, спрятали для себя.
С: - Семья большая.
М: - А сейчас они пойдут лапу сосать.
Они уже спать пойдут. Им уже скоро вот-вот.
Дня три остаётся. Дак, эти мужики...
С: - Ха, ха.
М: - На полдороги, принесли, а не знают, где они живут
та, не знают. Но, примерно так, тут. То, что они
видели, что они, куда-то спустились.
Стр. 21
А, куда, чё, и не знают.
С: - Ну да!
М: - Ну, а тут ещё три мешочка им поставили, и в кою
пору не стало мешочков-та этих - утащили в берлогу.
Видно глубокая была берлога. Ну, понятно конечно.
А так они с орехами. Они сытные же. И всё-таки.
Эти мешки потом, этот и ...
Жила Енька эта, которая подружка моя.
Вот она нам писала - мне!
- Но, мешки они нам вернули обратно, в другой год.
С: - Принесли на другой год?
М: - Да! Чистые. Как вымытые, говорит, видно полоскали.
С: - Ха, ха, ха, ха, э интересно. А может, в сухом месте
стояли и всё. Потом высыпали.
М: - Нет, они моют друг друга.
С:- Да?
М: - Я видела, как они обихаживают друг друга.
С: - Дак, а ты их, как? Сразу к ним подходишь,
к медведям? Или на расстоянии?
М: - Нет, я с сучья кричу.
С: - А.
М: - Сверху, а потом спускаюсь и так недалеко стою.
Но как? Мне ведь кули другой раз принесёт,
под ноги мне бросит, а сам подался.
С: - Ха, ха, ха.
М: - Нет, не тронет, и подался, а нет другой раз,
даже и заденет меня, а не трогает никак.
С: - Ну да, по запаху, видит, что это твои кули-та?
М: - Но!
С: - Дак, а ты ему указываешь, тоже и здесь указала:
- Вон бери это - да?
М: - Но! Вон, говорю. Иди, говорю. Так вот я его.
Иди, говорю, вон они.
С: - А дак потрогаешь его - да?
М: - Но!
С: - Ха, ха, ха, интересно. Дак, а ты их, это...
Стр. 22
завязываешь? Или как, он, что б не высыпал?
М: - Да хоть как завяжи, он развяжет, любое всё.
С: - Нет. Когда туда принесёт, развяжет - да?
М: - Да! А не РАЗВЯЗАНО он не возьмёт, не завязано!
С: - А, он, что б завязано - да?
М: - Да! Что б завязано!
С: - Ну да! Так растрясёт всё.
М: - Он его и вверх дном возьмёт, всёравно.
С: - Ну да! Он же не понимает, где у него дно.
Лишь бы схватить, как.
М: - Он потом развяжет, это? Развяжет и туда высыпит.
С: - Вот надо же так - понимает он.
М: - Да!
С: - А, что ему там вот, если несколько кулей,
и он уже, больше ему и не надо.
М: - И не надо, он и больше и не возьмёт.
Он же спит в это время.
А потом, он с удовольствием орехи ест.
С: - С утра, это, весной - да?
М: - Но! А весной ничего нет, шишки хорошо - орехи.
С: - Он видно и шишки запасал. Запасался-та шишками.
Но, а тут орехи - вообще.
М: - А тут орехи.
С: - И не надо там грызть.
М: - У нас, это, дядька ихний был, этого вот самого.
Вот я забыла как его Иваном или Захаром,
как-то звали. Это, Енькиного-та.
С: - А, там, в Прокопьевске-та?
М: - Да! Брат он ей.
С: - Но?
М: - А вот, как? Кажется, Донькой его называли - Данила.
С: - Но и чё он?
М: - Данил Артёмович, вот, вспомнила.
С: - А.
М: - Дак он весной наловит рыбы. Ещё снег есть.
И он знал, где берлога ихняя. Не доезжая берлоги.
Стр. 23
Он отвозил, мешка два, рыбы этой.
С: - Насушенной - да?
М: - Нет.
С: - Прямо...
М: - Мороженая!
С: - Мороженая - да?
М: - Маленько. Ну, она потом от солнца отходит.
Они, когда выходят, и с ней расправляются.
Он её всю раскидает, чтоб она оттаяла, вся.
С: - А, медведь?
М: - Медведю! Даже было в то время в газете написано,
Что, какая-то девушка, молодая, научила,
что их кормить нужно. И они трогать не будут никого.
С: - Ну да, это ихние владения, а вы приехали.
Забрали шишки та все - орехи.
Но они конечно злые. Как же.
М: - Но! Они и будут злые.
С: - А так, они затарились, а лишние им не нужны - бери.
М: - Вот в Барите, мы приехали, когда с этим, с Гурьяном.
А там пасека была. У них три брата в одной пасеке.
Ну, пасеку держали. Один такой был душевный.
Всех медведей кормил, накладывал им в такую,
как тебе сказать - корыто не корыто. Такое, чтоб не
опрокинули они и, и они тут ели.
Чтоб не могли они её опрокинуть.
С: - Мёд?
М: - Мёд! Наливали туда, складывали всё и они ели.
И никогда у них пасеки не РАЗОРЯЛИ, не трогали.
А второй брат не покормил их, ни чё не выложил.
Они всё разворотили... Медведи.
Стр. 24
экскурсия
По превратности судьбы, Ольга Николаевна
Романова и Татьяна Николаевна Романова учились
в учебном заведении в городе Свердловске на
преподавателя начальных классов. Их фамилии
были: Ольга - Елена Николаевна Барбина.
Татьяна - Тамара Петровна Бочарова.
И вот однажды им объявили, что они сегодня
пойдут на экскурсию в дом Ипатьевых, где убили
Императора Николая второго и его семью.
На что Ольга Николаевна Романова спросила:
- А что их убили? - Да! - Сказали ей.
- Ой, как интересно - сказала Ольга Николаевна.
- Ольга Николаевна Романова пришла с книгой.
Из которой выписала слова на стенку в комнате
Ипатьевского дома. После окончания учебного
заведения они работали в городе Черногорске
в школе номер три. Где они и учили детей рабочих.
А Мария Николаевна Романова была заведующей
этой школы. Ольга Николаевна Романова умерла
в 1953 году 7 ноября в городе Черногорске.
Татьяна Николаевна Романова и Мария Николаевна
Романова сразу же уехали жить в Москву.
Где работали и жили до старости.
Стр. 25