Gross. Северное сияние

Северное сияние

- Нам надо отстаивать свои права за границей! Ведь они наших туристов за людей не считают! Заводят на них уголовные дела по пустякам, отказываются обслуживать в ресторанах! И вот это называется европейской демократией?

Гром аплодисментов.

- Сначала разберитесь со свинским поведением наших туристов, их бесстыдными вечеринками с морем водки и толпами моделей, - сказал я.

- А что думаете вы, господин Пустобрехов?

- Я от имени своей партии "Народные рабы" заявляю: если мы победим на выборах, то мы не допустим, чтобы наших людей за границей унижали!

- Господин ведущий!

- Да, господин Самохвалов.

- Сейчас самый пик нетерпимости к нашим гражданам за границей. Например, в Великобритании всех русских, живущих там, считают агентами русской мафии или КГБ и отношение к ним соответствующее. Наша партия тоже не оставит в беде наших граждан за границей. Эту проблему надо решать. Я предлагаю обратиться в международный суд по правам человека!

Вновь бурные рукоплескания.

- А какое должно быть отношение к русским в Англии, если наши олигархи скупают там все подряд, а старинные замки превращают в настоящие бордели, - сказал я.

Испытав тошнотворное омерзение ко всему этому, я выключил телевизор. Комната сразу обернулась пустырем.

Подо мной расправленная еще с позапрошлого утра постель; я созерцал пустое око телевизора, по которому пробежали последние разряды статического электричества. Всматривался в свое отражение.

Всматривался и повторял в мыслях: "Мне 17 лет, я нигде не учусь, нигде не работаю и вообще...".

Эти идиоты из ящика каждый день вдалбливают в головы неглубокого ума людей всякую чушь. Половина из этих политиков не видит дальше собственного носа; другая же половина все понимает, но электорат важнее какой-то там правды... Сначала надо разобраться с тем, на что нам указывают. Сами вороватые свиньи, а тут разобиделись!..

Но меня это вовсе не тревожило. Меня беспокоило только собственная внутренняя подавленность.

В последнее время я стал часто вспоминать слова одного моего знакомого гота. В тот вечер он накачался чем-то, а потом заявил мне: "Неправы все, друг. Мы с тобой единственные люди". Тогда я спросил из интереса: "А кто тогда они?". "Муравьи" - сказал он, не задумываясь.

Мистически светился телевизор.

В комнате бардак. Какие-то бумаги валялись в углу комнаты; кажется, это мои тетради и учебники за одиннадцатый класс, который я окончил четыре месяца тому.

В голове вдруг промчалась какая-то мелодия. Я стал хвататься за этот спонтанный всплеск. И вот я поймал его и обрадовался: "Да, это та самая мелодия, моя мелодия, которую я придумал, но недавно потерял".

Скрежет в замочной скважине прервал мои совершенно бессвязные мысли. Дверные петли заскрипели. Десять секунд шебуршания в коридоре и шаги направились сначала к залу... а потом к моей комнате. Уютную темноту вспорол светопад с потолка. Я рефлекторно зажмурился.

Конечно, я узнал кто это. Яркий свет в лицо подобен пощечине и от этого я еще больше возненавидел этого человека. Я лениво повернул голову. Высокая светловолосая женщина стояла у входа в комнату, держа изящную ладонь на выключателе.

- Привет, Дениска. Ты что, спишь?

Очень хотелось промолчать, но я все-таки выдавил из себя:

- Здравствуйте, Елена Алексеевна.

Она сморщила лицо.

- Денис, мы же договорились, что ты не будешь меня так называть. Разве сложно сказать "мама"? В крайнем случае можно просто "Елена".

Она перебросила взгляд на пол.

- А почему в комнате все разбросано? Это конечно твоя комната, но нам с отцом неприятно на это смотреть. Займись уборкой, может она прогонит твое уныние.

Вот стерва, "уныние". Да как она смеет! Я готов был сорваться и растерзать на куски эту бездушную гадину, которую привел отец в дом, но усталость не позволила.

Она зашагала прочь из комнаты, скользнув ладонью по стене. Когда отца нет, она может многое позволить в разговоре со мной. И она, и я знаем, что мы ненавидим друг друга, но стараемся скрывать это за всякими двусмысленностями.

На кухне зазвякала посуда, мощным напором полилась вода из крана. Я уронил взгляд на пол. Учебники, тетради с оттопыренными углами, шариковые ручки, газета... В глаза бросался ярко-красный учебник. "Математика 11. Начала анализа и тому подобная хрень". Математика, математика, никогда не понимал ее, эти значки...

...Отец мне давно предлагал бросить попытку поступить в вуз во второй раз. Можно уже идти работать... А потом армия... а потом...

Щелкнул замок, дряхлой старухой заскрипела дверь. Это пришел отец, кто же еще. Теперь вся "семья" в сборе. Он о чем-то заговорил с Еленой. "Где Денис?" - спрашивает он. "В своей комнате меланхолит" - откликается она.

Не помню кто, но кто-то позвал меня на ужин. И только голод заставил прийти на кухню. Внутри меня желудочный сок переваривал пустоту. Неприятное ощущение, преследующее меня в последнее время.

Как только пол кухни заскрипел под моими ногами, отец встретил меня традиционным брюзжанием:

- Причеши волосы! Вид у тебя как у бомжа на помойке!

Я неохотно загладил волосы назад и опустился на стул, на котором обычно сижу. Отец сел напротив меня, предварительно отодвинув стул подальше, чтобы живот смог поместиться. Елена раздвинула тарелки супа и в образовавшееся пространство поставила блюдо с салатом, а потом заняла стул сбоку от нас с отцом.

Я поглощал суп ложка за ложкой. Все молчали, создавая напряженную неловкость. Никогда еще не было так тошно за столом, как сейчас.

- Выпрями спину, Денис, - сказал отец, жадно кусая ломоть хлеба.

Я недовольно посмотрел на него. Отраженным светом блестит его плешь на темени. Сегодня он не сказал мне ни одного доброго слова. Одни упреки.

Я попытался выпрямить спину, но позвоночник не слушался.

- Сынок, - заговорил отец с набитым ртом, - мне не нравится твое поведение в последнее время.

"Началось!" - подумал я, еле сдерживая злость. Я почувствовал непреодолимое желание выскочить из-за стола и отправиться в свою комнату.

- Ты днями напролет валяешься на кровати, смотришь по ящику всякую херню, которую никогда не смотрел.

- Миша, что за выражения?! - вмешалась Елена.

- Ты еще не забыл, как выглядит улица? Не забыл, что значит жить?

Я смотрел на отца, но молчал. Наши взгляды встретились.

- Я вроде бы задал вопрос, сынок.

- Папа, не притворяйся ди... Не притворяйся, что ничего не понимаешь.

- А я хочу услышать ответ. Есть какие-то причины, которые мешают тебе жить? Кто-то тебя морит голодом? Держит в рабстве?

Я молча глотал недосоленный суп.

- Вот видишь, никто.

- Да, действительно, - сказал я, глядя в тарелку. - Кроме тебя никто.

Краем глаза я увидел застывшее лицо отца, ложка с супом замерла по дороге в его рот, мутные капли падали обратно в тарелку.

- Что? Я тебе мешаю? Тебе родной отец мешает?

Он бросил ложку в тарелку, суп брызнул масляными каплями.

- Миша, успокойся, - тихий и ласковый голос Елены влился в спор. - Ты же знаешь, трудный возраст.

- Да я в его возрасте без разрешения отца рта не мог открыть! И он сделал из меня человека, честного и порядочного! - Куски пережеванного гороха и картошки валились из его рта. - Пусть в следующий раз думает, что говорит.

Михаил сердито схватил ложку и стал быстро черпать пищевую смесь. Я же не подал вида, что прошедшая ругань меня сильно задела, и уже настроился на то, чтобы нормально пожрать (второй раз за этот день).

- Миша, - нарушила новообразованную тишину Елена. - Скажи сыну, чтобы он прекратил называть меня "Еленой Алексеевной".

Отец вновь замер и зло уставился на меня. Эта поганая стерва знала, когда нанести удар в спину.

- Ты опять начал?

Его пронзающий взгляд заставил меня повернуться. Он продолжил:

- Сынок, то что, издеваешься над нами? Что мы тебе плохого делаем? - взвыл Михаил. - Это твоя мать!

Мои руки затряслись. На этот раз подавить гнев не удалось. Я бросил ложку в тарелку.

- ЧТО?! - вскрикнул я. - Мать?! Как ты можешь называть ее моей матерью?!

Казалось, даже воздух замер вокруг.

- Ты привел в дом эту стерву и хочешь, чтобы я называл ее своей матерью? Ведь именно твои связи с ней начали медленно убивать мою настоящую мать в свое время, а сейчас она как победительница расхаживает по этой квартире, трогает вещи, к которым прикасалась моя мать, спит на кровати... где спала моя мать!..

- Заткни рот, сопляк! - вскричал Михаил. Таким озверевшим я его еще не видел. - Заткни свой поганый рот!

- Денис, ты что говоришь? - внесла свою лепту в разговор Елена.

- А что такое, папа? - поднял я брови. - Скажешь, что я не прав?

Блестящие от масла губы отца скривились, его физиономия стала медленно багроветь.

- Это моя жизнь! - Отец сжимал ложку в руке. Казалось, еще немного и она со звоном переломится. - И мое дело!

- Только твое? А я? Мне не приходятся с ней жить?!

- Знаешь, сынок, в жизни часто приходится делать то, что тебе не нравится. Теперь Елена моя жена.

- Значит мне ради тебя придется терпеть в доме эту дрянь?!

Глаза отца округлились, Елена ошарашено растянула "А-а-а!". Я зачем-то встал из-за стола. Отец потребовал с хищно открытым ртом:

- А ну повтори что ты сказал!

- Что слышал, папочка. Ты сам, кстати, не лучше.

Михаил глубоко задышал, словно паровоз, а потом спокойно откинулся на спинку стула.

- Вот значит как ты благодаришь людей, которые тебя одевают, кормят тебя, воспитывают в любви и заботе.

- Думаю, тебе стоит думать перед тем, как говорить, - строго проговорила Елена. - Твоя первая мать сказала бы так же.

- Не трогайте мою мать, - прошипел я сквозь зубы, едва сдерживая желание схватить за горло мачеху.

- Ну чем мы тебе не угодили? - неестественно звонко взвыл отец и это заставило меня повернуться к нему. Казалось, он сейчас заплачет. - Мы что, мало о тебе заботимся?

Я вздохнул.

- Теперь вы мне не нужны, - заявил я, глядя на забитый едой стол. - И меня ничего здесь больше не удерживает.

- Вот значит как, - сказал Михаил. - Растили тебя, растили, а потом ты вот такое выдаешь. Ну что ж, и куда ты пойдешь? Что ты умеешь-то? В вузы тебя не берут, работать ты не хочешь.

- Я буду заниматься музыкой, - железно сказал я.

- Что? - прищурился отец. - Будешь на гитарке своей в проходах играть?

- Я создам группу.

- Какую к черту группу? Ты телевизора насмотрелся, умник. Нужна нормальная работа, достойная мужчины, а ты еще не проснулся от детских грез. Придумал, певец долбаный.

- НЕ СМЕТЬ!!! - рявкнул я на отца. - Я не собираюсь, как ты, отдать всю жизнь всякой инженерной хрени, которая никому не нужна! - Я часто задышал, не зная, как еще передать то, что чувствую. Потом вскрикнул сгоряча: - Еще как-нибудь заденешь мое увлечение - получишь от меня по морде, папочка!

Мне вдруг стало интересно увидеть реакцию отца. Ведь он такой непререкаемый авторитет, а тут вдруг кто-то поднял восстание.

Когда заскрипел стул отца, я понял, что ужин на этом закончился. Отец от злости заорал что-то неразборчивое, а я вдруг понял, что такой ругани с отцом у меня в жизни еще не было и произойти сейчас может все что угодно.

Отец взял со стола кусок хлеба, который легко сжимался под пальцами. Хлеб прилетел мне в лицо, а потом упал на стол. На моих ресницах и щеках крошки.

Я глубоко вздохнул, взялся за край своей тарелки с супом... и резко дернул его вверх. Пищевая жидкость оказалась на столе и стала стремительно двигаться к его краям. Между тарелками плавали желто-зеленые шарики гороха, словно головастики в высыхающей луже. Это действительно восхитительное зрелище! Мне вдруг захотелось сочинить про это песню.

Елена мигом отскочила от стола, чтобы суп не залил платье.

- Вон отсюда! Чтоб не попадался мне на глаза, пока ты не надумаешь извиниться передо мной и перед матерью!

Я, конечно же, решил уйти. Но перед этим я зачем-то набрал полную ложку салата и засунул ее в рот. Я демонстративно пожевал овощную смесь с майонезом и удалился в свою комнату. Напоследок отец предложил подумать о своем поведении.

Я, переполненный негативом, лежал поперек кровати; мои руки раскинуты в стороны, я бессмысленно глядел на сменяющие друг друга цветные картинки в пластмассовом ящике, но звука не слышал. Его полностью заглушала ревущая вокруг меня музыка.

На заднем плане окно. Я видел, что город медленно обхватывает темнота. Небо третий день пасмурное. Сегодня или завтра тучи брызнут дождем.

Музыка звучала на полную мощность. Да, это то, что мне сейчас действительно надо. Колонки взрывались басами; хард-рок сотрясал комнату, выбивая из нее всю дурь.

We gotta move out cause the city's movin' in

- пел Стив Тайлер.

Я наконец-то почувствовал себя в родной среде. "Хочу сочинять что-то типа этого" - откинувшись на пушистую подушку, думал я.

Дальше мои руки сами потянулись к гитаре, висящей на стене. Я стал водить пальцем по струнам. Потом стало что-то вырисовываться, появился ритм. Да, это та самая мелодия. Я улыбнулся. Должен получиться отличный рок-хит.

Из вязкого забытья меня вывел какой-то голос. Он разливался эхом в затуманенном пространстве и целенаправленно вбивался в мою голову. К кому он обращается? Я его слышу. Стало быть, ко мне.

- Эй, парень, что ты здесь делаешь?

- Живу, - ответил я кому-то.

- Разве это жизнь? Ты скорее выживаешь.

- А что я могу сделать?

- Будь счастлив.

- Но это невозможно, здесь никогда не было счастья! - уверял я кого-то.

- Твое счастье - оно не здесь. Найди его.

- Как?

- Ты должен найти его. Ищи! Оставь это место и найди свою звезду.

- Что?

Внезапно голос изменился и стал типичным будничным голосом ведущего телешоу. Голос сказал:

- С вами было "Северное сияние". До встречи.

Зазвучала музыка и дальше голоса стали совсем неразборчивыми.

Я открыл глаза. Протерев заспанное лицо руками, я убрал с груди гитару и приподнял голову. Телевизор крутил яркие рекламные ролики с веселыми мужчинами и женщинами. Я в одежде. За окном светло, шумели машины. Видать, вчера вечером я не заметил и уснул прямо здесь, в одежде и с включенным ящиком.

Я напряг память. Что же это было? И было ли вообще? Может, я опять разговаривал с телевизором? Или это очередной выкидыш моего воображения?

Я помню только одно: "Ищи свое счастье". Это был приказ и ничто другое. От кого - совсем не важно...

На кухне меня встретили не очень радушно. Отец со своей женой, видимо, не забыли вчерашний скандал. Но я на этот раз вел себя вполне дружелюбно. Я извинился перед отцом за вчерашнее и даже пообещал со временем начать называть Елену мамой.

- Смотри, чтобы больше такого не повторялось, сынок, - наказал отец и оставил меня наедине с тарелкой дрянной перловой каши. Но, несмотря на это, я уплел ее за несколько подходов.

Ближе к вечеру, когда погода испортилась (так люди почему-то называют приход туч и усиление ветра), Елена попросила меня сходить за хлебом. Я с охотой согласился.

Мачеха удивилась, увидев меня в коридоре с набитым до отказа пакетом в руке и гитарным футляром на плече:

- Зачем это тебе?

- Все нормально, Елена Алексеевна, - растянув улыбку, заверил я.

- Денис, называй меня "мама". Мы же договорились.

- Какая вы мне к черту мама, - сказал я, прерывая наш разговор хлопком закрывающейся двери.

Я поднимался по ступенькам своего подъезда с булкой хрустящего хлеба в черном пакете. Поднявшись на свой этаж, я остановился напротив своей квартиры. Я глубоко вздыхал, что-то вспоминая.

Пакет с хлебом я повесил на ручку двери. Сначала хотелось оставить записку, но потом я подумал, что отец и так все поймет.

Когда я выгонял свой мотоцикл из гаража, на меня упали первые капли с неба. Вскоре разыгрался и ветер. Я надежно закрепил пакет с вещами веревкой на хвосте мотоцикла, а потом сам залез на двухколесного зверя. Двигатель кашлянул два раза, но потом все-таки завелся. Я рванул с места навстречу дождю и ветру.

На выезде из населенного пункта я остановился. Хмурый город не ждал нелепого "прощай", он молился лишь о том, чтобы поскорее закончился дождь, неслабо разыгравшийся к этому времени.

Я намеревался ехать в другой город. Друзья музыканты уже давно звали меня. Моя цель - создать группу, но я понимал, что для начала надо подыскать работу. Ночевать буду у друзей.

Я надавил на педаль, проверяя старенький мотор. Футляр с гитарой удобно сидел на спине.

- Пожелайте мне удачи, я ухожу, - прошептал я.

Двухколесный зверь зарычал, неся меня по междугороднему шоссе. Я напевал в голове мелодию. Я улыбнулся. Должен получиться отличный рок-хит.

Деревья еще недолго мелькали по бокам и вскоре остались только я и далекая дорога к звезде.

Оставить комментарий © Copyright Gross (dorgsan@gmail.com) Размещен: 14/05/2011, изменен: 14/05/2011. 19k. Статистика. Рассказ: Проза Северное сияние		Ваша оценка:
Аннотация: У Дениса, начинающего рок-музыканта, есть мечта, как и у каждого из нас. И есть тот быт, из-за которого эта мечта становится все дальше и все ярче. Поэтому иногда хочется собрать вещи и пропеть на прощанье строчку из Aerosmith: fly away from here...

Gross : другие произведения.

Северное сияние