Утро озадачило новым днём. Солнечные лучи пробрались в глубь комнаты, натыкаясь на предметы мебели, в том числе и на меня.
Разбуженная таким количеством света, решительно, но медленно встаю с постели, вытаскивая из под матраса старенький потрёпанный дневник, в который уже приходилось доклеивать новые страницы, отчего тетрадь набухла, словно от укуса шмеля. В руках моих также оказывается обычная перьевая ручка, а баночка новых чернил, с ещё закрытой крышкой перекочевала на кровать, занимая почётное место между моей филейной частью тела и подушкой.
Ноготками поддеваю резиновую пробку чернильницы, стараясь не заляпать кровать и себя содержимым этой баночки. Но пара капель всё равно встала кляксами: одна на моей ночной рубашке, а вторая на тёмно-синей обложке дневника, что ещё и не такое видала. Кстати, тёмно-синей она была именно из-за таких вот мелких клякс, появляющихся почти каждую написанную запись...
Аккуратно обмакивая перо в синие чернила морского осьминога, думаю над тем, что бы мне такого записать в своём личном дневнике сегодня. В голову пришла идея, а я, подтянув к себе своего рукописного друга, открываю предпоследнюю страницу в тетрадке, грустно осознавая, что вскоре придётся вновь добавлять листы.
"Дневник, я изо дня в день изливаю тебе свою душу, переживания, чувства, но последние события заставляют меня делать записи в одну-две строчки, уж больно всё скучно и однообразно в отцовском поместье. Сегодня опять устраивали смотр невесты женихам. Ну а как ещё? Мне уже восемнадцать, кстати, сегодня исполнилось, а ещё не замужем, а как говорят мои служанки "Это безобразие!". А не является ли безобразием наплевательской отношение на собственную дочь и её чувства?
Знаешь, ведь ты единственный, кто хоть и не может со мной общаться, но понимает меня изнутри. И это так. Хотя, что я говорю? Да, возможно, для остальных ты лишь старая истёртая тетрадь, полная записей детским почерком и глупых ошибок в тексте, но да, ты мой единственный друг, как это ни прискорбно, и в то же время ни прекрасно.
И единственное, чему я рада в этот прекрасный день -- это тому, что хоть сегодня отец должен будет присутствовать на праздничной трапезе в мою честь, хоть раз, единственный за всё время...
Эх, и ведь всё равно делаю ошибки в написании слов, никак не могу отучиться от просторечного написания, что совсем не должно быть присущим такой, как я. Ненавижу своё место в мире.
Как мне надоело быть принцессой! Эти ежегодные балы в мою честь, тоска беспросветная. Каждый день носить эти неудобные корсеты, поверх которых одевают на тебя огромного веса платья, а украшения? От которых у всех рябит в глазах от восторга, а у тебя болит душа от того, что они вообще на тебе! Как печален каждый проведённый день в этом родовом поместье...
Ну вот, опять снизу какой-то шум и гам. Ладно, мне пора готовиться к долгожданному праздничному обеду, так что, не грусти, мой друг".
С некоторым сожалением закрыв полюбившийся мне метод излечивания души, я прикрыла старинный иссиня-чёрный переплёт тетради, после чего запрятала её на своё обычное место -- под матрас кровати. Мне ещё сегодня предстоит стоически пережить все издевательства над моим внешним видом, прежде чем я снова смогу что-либо записать в дневник.
***
-- Ильвисса, ты понимаешь, что творишь? -- Удивлённо смотрю на отца, тот, впрочем, не стесняется также, но гневно и зло смотреть на меня... -- Дожили... Дочери уже восемнадцать лет, а она всё ещё живёт с родителями!
Ах, так вот он о чём...
Отец мой, эм... король... Антуан Шердери, с самого моего рождения старается выдать свою непутёвую младшую дочь, при чем не самую первую красавицу рода, замуж. А мне... а мне бы запереться в комнате, залезть на кровать, укрывшись мягким и тёплым одеялом, взять в руки какую-нибудь книгу о любовном или хотя бы романтическом Фентези, где всё всегда заканчивается не так, как у меня; чтобы хоть на время избавиться от назойливой реальности светской дамы, которая и вовсе всех избегает...
-- Ильвисса, -- отец вздохнул. -- Я понимаю, сегодня ты, по законам клана Шердери, стала совершеннолетней, а это значит, что...
-- Что ты должна будешь найти себе достойного мужа, чтобы наша семья получила приемника, который займет твой престол. -- спародировала я Антуана Шердери. Эх, как же надоело. Эту фразу мой папочка повторяет уже лет... десять. До этого хоть со своей свадьбой не лез, маленькой была, а может и другая причина, я не знаю.
Отец посмотрел на меня с уважением, гордостью. Я даже как-то подобрела, подумав, что зря, наверное, оборвала его речь... А сама внимательно рассматривала его раннюю седину на висках, где, по идее, в тридцать лет её не должно было быть. Нос с горбинок подтверждал мою теорию о избиении в раннем возрасте, а морщинистый лоб и мешки под глазами о стрессах и недосыпании.
-- Значит, Ильвисса, ты меня понимаешь... -- Одобрительно качаю головой, ещё не совсем понимая, о чём пойдет речь. Отец просветлел и продолжил, -- Тогда иди в свою комнату, через час я буду ждать тебя в тронном зале.
Сказал, словно отрезал, даже скорее приказал...
-- Отец, вы обещали, что до совершеннолетия никаких больше смотров моей персоны! -- нарочито грубо вспылила я, глядя главе рода прямо в его тёмные карие глаза.
-- Но ты же принцесса! А, значит, должна повиноваться королевским приказам, а Король тут я! -- закричал стоящий напротив меня... человек. А я стою, не в силах сдвинуться с места, ошарашенно смотря на своего отца.
-- Я сказал, иди и готовься! -- мужчина, который недавно был полностью спокойным, теперь же сорвался на крик. А последнее слово и вовсе оглушило, заставив предательские слёзы затмить глаза белой пеленой. Сдерживаю свои чувства, да, чуть не плачу, но сдерживаюсь, потому что я принцесса!
"А принцессы не плачут!" -- подсказывает мне моё второе Я, у которого всегда разногласия с моим первым Я...
"Пфф, любая девушка может плакать в любое время по поводу и без!" -- А... это да, это первое.
"Наглый бесстыдник! Ильв ПРИНЦЕССА! Вслушайся лишь в это слово! Вот что оно тебе говорит?" -- Спор принимал всё более серьёзные обороты, что меня уже давно не беспокоило, а лишь помогало успокоить страх, гнев или грусть, остановить истерику и обычные слёзы. Они мне так помогают, а я...
"Ну... Принцесса -- воля, свобода, деньги отцовские, принцы заморские, жизнь дворцовая, одежка недешёвая!" -- И я вспылила! Да как моё Я так думать может? Внутри всё закипало, а я, поспешно отвернувшись от отца, который уже давно приказным взглядом смотрел на меня, стала подыматься на верхний этаж башни...
Какая свобода у меня, принцессы рода Шердери? Да никакой... Выбор жениха, и тот ограничен экономическим состоянием наследников другого рода, а ведь мне не деньги нужны! Я хочу любви, как в сказках о рыцарях, магах, драконах...
"Да, нужны тебе не деньги, но без них ведь никуда!" -- моё первое Я опять вставило свои 5 копеек... Что заставило меня задуматься, а что, если...
Моя мысль всё набирала обороты, которые сейчас мне казались абсурдными, но гениальными одновременно, а я решила в кои-то веки пойти на поводу моих идей.
"Зря, ой зря ты это ей, первый, сказал!"
Злобно шикнув в пространство пустых коридоров на свои Я, при чём оба. Эхо от стен пролётов, по которым мне сейчас приходилось добираться до своей опочивальни, вернулось ко мне, трижды приглушённое, а я, Ильвисса Шердери, ускорила шаг по дороге к своей новой мечте.
"Абсурду!" -- буркнули одновременно мои мысли, а я, плюнув на обе их невидимые персоны, перешла на медленный, но действенный, бег.
Отец явственно дал понять, чтобы я пошла прямиком в свою комнату, но ведь никто не запрещал заходить куда-либо по пути к ней, поэтому сейчас, пробегая по знакомым коридорам, я направилась в комнаты моей милой старшей сестрицы за советом.
Её дверь всегда выделялась из всей серой массы остальных дверных проёмов: ярко-желтая, украшенная разными, нарисованными моей же сестрой рисунками... художница, а вот у меня даже такого дара нет. На двери и тут, и там появлялись всё новые картиночки-миниатюры, но больше всего мне нравилась одна -- яркое пламя горит на фоне звёздного неба. Старшая сестра моя смогла передать сущность, красоту, душу огня. Сколько можно разных слов говорить об огне! Огонь -- вот что меня всегда вдохновляло на разные безумные поступки. Вот и теперь я довольно долго стояла и смотрела, как нарисованное пламя оживает в моём воображении, как его светло-желтые язычки улетают в небо, всё выше и выше...
Встряхнув головой, заодно и прогоняя наваждение, распустила волосы, руками поправила прическу, что сотворила с моей головой кровать во время сна, а если переходить на личности, то мягкая перьевая подушка.
Приготовившись, медленно постучала в дверь, другой рукой нажимая на механизм ручки, слегка тугой, потому как новый поставили недавно, когда Неслия, а это именно моя любимая сестричка, выгоняла провинившуюся служанку сквозь дверь... Да прямо так, сквозь дверь. Ничего необычного, наверное, просто человек проломил тебе эту самую, через что вышел. Ничего... для нас.
После стука послышались какие-то звуки движения, а потом кто-то распахнул дверь... На пороге стояла Неслия, первая красавица рода Шердери, не то что я, выделяющаяся и позорящая всю нашу семью своей откровенно отличающейся внешностью. А сейчас... я просто свыкнулась с этим фактором, стараясь как можно более быть похожей на сестру, её повадки, но не всегда маска скрывала мою сущность, совершенно противоположную терпеливой сестре-художнице.
Неслия стояла и спокойно смотрела на меня. В руке её находилась кисточка, значит, опять что-то рисует. Эх, сколько раз просила её научить меня хотя бы основам рисования, но не выходило у меня ничего лучше, чем банальный мыльный эскиз, состоящий из сплошных мазков. После каждого такого рисунка я откровенно опускала руки, глядя на мохнатый лист, на котором красовались какие-то слишком волосатые люди, улицы. Штрихи чернил черных после моих движений размывались и расплывались в разные стороны, оставляя противные "хвосты". Вот и как после этого опять возвращаться к рисованию?
-- Привет, Нес. Я к тебе за советом. -- заминаясь, сказала, стоя в дверном проёме и нагло в очередной раз разглядывая прекрасную внешность своей сестрёнки. Чёрные смоляные от природы волосы, не то, что мои, крашенные. Ярко-голубые глаза, словно океан в тихую, безветренную погоду, по которому плывут две чёрные шины, очаровательные, как и сама вода. Плавные линии лица манили всех и каждого, кто хоть раз смотрел в сторону моей сестры. Но самое прекрасное было в ней другое -- характер. Спокойная, трудолюбивая, ни капельки не черствая, милосердная, даже сказала бы я.
-- Заходи, раз пришла. -- Нес отошла на два шага, пропуская меня вперёд, в самое сердце её комнаты, её собственный мир.
И вот, снова моё сердце приятно ёкнуло от такой красоты и гармонии интерьера, который Неслия разработала сама. Яркий свет зажжённых свечей, словно специально поставленных в таких местах (что не исключено, раз моя сестра специально добивалась такого эффекта), оттенял стену, полностью разрисованную в стиле гиперреализма*, где были изображены водопад, огромные глыбы камней, а брызги, уж такое создавалось ощущение, казалось, влетали в комнату, омывая всё, что есть. На смежной стене висели небольшие полочки из красного дуба, эндемика и редкости для лесов нашего типа, видимо, привозили на заказ. А потом мой взгляд задержался на внутренней стороне двери...
-- Нравиться? -- улыбаясь спросила Неслия. А я пораженно смотрела на шедевр, иначе назвать свой собственный портрет на двери я не могла, но с ним и с жизнью были некоторые различия, или мне кажется...
-- Очень... Это просто прекрасно! -- Я подошла ближе к своему изображению, с ярко-рыжими вьющимися волосами, которые были у меня до покраски. И вот сейчас, вглядываясь в это произведение искусства истинно жалела о своей уступке отцу. В комнате витал запах свежей краски, а в руках сестры всё ещё была кисть, поэтому дотрагиваться до своего же нарисованного лица я просто не смогла, ведь любое моё движение могло испортить все старания в одну секунду...
Голос Неслии словно ворвался в мой разум, но всё-таки я услышала:
-- Мне как раз нужна была твоя фотография, ну или ты сама. Так что. Ты вовремя! Заодно и выслушаю тебя, пока буду довершать картину. -- Сестра отошла от застывшей меня и двери, которая и так никуда не убегала, на пару шагов и, прикрыв один глаз, начала придирчиво рассматривать изображение с реальным человеком.
А я тем временем начала сравнивать законченную картину на стене со своим портретом. Заметив, что стили отличаются, решила спросить для совего сведения:
-- А это разве уже не гипер... гипер... гггипер -- Как не вовремя забыла название! Неслия рассмеялась, глядя за моими попытками вспомнить определение.
-- Нет, это не гиперреализм, а уже натурализм*... Постой смирно минут пять, я запоминаю черты лица. -- попросила сестра, борясь с новой порцией смеха. А я, застыв, словно мраморное изваяние, пыталась вспомнить из того, что учила, что же такое натурализм... Этот странный стиль, словно выпал из моей памяти, никак не желая вернуться в неё.
Чтобы как-то развеять наступившую тишину, я начала рассматривать наряд Неслии. Мягкая серебристая не маркая ткань струилась по её телу от самой талии. Корсет, примерно такой же, какой сейчас на мне. Не умеют у нас в городе другие делать, вот незадача. Как же не удобно в корсете. Сущий кошмар! Пряди волос, аккуратно собранных на затылке и заколотых небольшой заколкой, элегантно обрамляющие светлое, совершенно лишённое какого-либо макияжа лицо, не то, что на баллу. Прямой носик, идеальный разрез глаз... Эх... Какая же у меня красивая старшая сестра.
-- Ильв, подбородок чуть выше, как на двери сделай лицо. -- попросила Нес. Я попыталась сделать такую же улыбающуюся девушку, но, видимо, недостаточно... -- Ну сестрёнка, глазки горят, носик гордый, улыбка властительницы!
-- Несли, ты уверена, что это прямо так необходимо? -- стараясь изо всех сил спросила сквозь улыбающиеся тридцать два зуба я, отчего происходила замена звуков на странное звучание, будто картавите.
Сестра лишь рассмеялась, а потом вспомнила, зачем я пришла к ней:
-- Ты что-то хотела спросить... -- В это время Неслия подошла точно к двери, захватив по пути со стола палитру с различными цветами. Я немного оживилась, приготовившись рассказать о своих несчастьях, а сестра лишь строго взглянула на меня. -- Не шевелись!
"Как можно не шевелиться и при этом говорить?" -- не поняла я логики своей сестрички, которая, словно прочитав мои мысли, тяжело вздохнула и объяснила.
-- Губами лишь шевели, маленькая.
-- Я не маленькая! -- огрызнулась, замечая краем глазом, как Нес лишь ухмыльнулась. Ну ладно, это мы ей ещё припомним! -- Отец сегодня приготовит праздничный ужин... И прибудут какие-то юноши из других знатных родов.
-- И тебе нужно помочь с нарядом, конечно, как только закончу с картиной, помогу тебе с нарядом. -- Я лишь открыла рот, закрыла, потом повторила эту же самую операцию, не в силах разочаровать загоревшиеся от работы глаза сестры, что стоит дорогого. -- А теперь стой и молчи, пока не закончу!
***
Из зеркала, обрамлённого золотой каймой, на меня смотрела вполне повзрослевшая за восемнадцать лет своей жизни девушка, чёрные волосы которой уже теряли свой цвет, а корни выдавали, как бы то не было прискорбно, свой истинный облик - ярко-рыжий медный цвет. Распущенные черные с рыжиной у корней волосы, в обычные дни специально выпрямленные, сегодня были оставлены в покое на своё усмотрение - слегка волнистые, словно следы, которые лёгкий прибой оставляет на берегу реки. Роскошные малахитовые глаза смотрели гордо, как то было положено любой светской даме нашего рода. Аккуратно выщипанные брови полукруглой нежной формы выгодно подчёркивали продолговатый разрез глаз, слегка подкрашенные тёмными тенями. Пухлые губы сейчас были обильно намазаны несколькими слоями бледно-розовой губной помады из морских моллюсков, а глаза лишь слегка подведены дорогими тенями, подаренными Неслии её очередным поклонником, от которых во дворце не было отбоя.
Платье морской волны из нежного шёлка, увы, тоже не из ручного изготовления людей, подвластных роду Шердери, а подарок от соседнего клана, находящегося в трёх днях пути от наших земель, точно вторая кожа прилегало к телу. И ведь не все ещё согласятся отправиться, даже со статусом "королевского посла", чтобы уж точно не напороться на дорожных пиратов, доставляющих множество проблем. Лиф платья держался исключительно на туго затянутом корсете, так привлекательно обтягивая всё вплоть да середины бёдер, откуда тонкая ткань струилась к полу мягкими волнами.
Последний штрих внесли неприлично большие украшения: золотое колье с множеством крупных огранённых бриллиантов, сияющих в свете ламп, тонкие продолговатые серёжки из алмазной пыли и небольшая брошь в виде стрекозы с алмазными крыльями, золотым тельцем и такими очаровательными чёрными глазками из блестящего агата*, обворожительными и пьянящими.
"Да, Неслия постаралась на славу", -- подумала я, и даже на несколько секунд поверила в то, что всё это правильно: банкет, бал, принцы заморские, приезжие посмотреть на такую замаскированную килограммами пудры и теней красотку, как я.
-- Ну как тебе? Кажется, всё равно что-то неправильно... -- начала разочаровываться в своём труде Нес.
Я, издевательски моргая, посмотрела на сестру и прямо так и спросила:
-- Издеваешься? -- Неслия лишь засмеялась и несколько раз кивнула. Вот и замечательно. Пока сестра самостоятельно готовилась к трапезе в мою честь, эх, будь этот пир неладен, надевая платье своего любимого цвета -- зелёного, я решила перейти к самому главному.
-- Нес, вот скажи, тебе никогда не казалось, что роль принцессы -- совершенно не твоё... Что ты далека от всей этой замковой суматохи, а все вокруг тобой помыкают, ненавидят, что бывает, твоя жизнь предрешена, а ты совершенно ничего не можешь изменить.... У тебя бывает такое, что хочется просто убежать далеко-далеко, но ты остаешься, потому что этому тебя обязывает долг принцессы? -- Я говорила и говорила, моя речь словно успокаивала меня саму, в то же время как и будоражила сознание, но не обратиться советом к сестре по такой теме я не могла.
Неслия обернулась ко мне, полностью надев платье, что просто шикарно смотрелось на её худенькой талии, бёдрах, а дальше шло мягкими волнами, почти как и моё, улыбнувшись, она начала успокаивать меня, как мне показалось сперва:
-- Ильвисса, понимаешь, любая особа королевского рода (за исключением некоторых) жаждет свободной жизни. Но, если брать во внимание все исторические эпохи нашего государства, вспомни, сколько принцесс убегало из дворца? Да почти каждая! Даже я однажды покинула пределы этого скучного обиталища. -- Я удивлённо подняла глаза на сестру. Неужели у неё были такие же мысли? Возможно, она поможет мне избавиться от них, или поможет сбежать... -- Но, Иль, пойми, -- начала подбирать слова, нужные именно сейчас Нес, -- даже если ты уйдешь, в любом случае ты вернёшься. тебя ли доставит сюда стража, или ты сама не сможешь выжить в обычном мире селян. Впрочем, не мне судить... Ты принцесса, твой долг -- заботится о процветании рода!
Мне показалось или наша терпеливая и заботливая Неслия старается замаскировать злобой слёзы? Так и есть... По глазам было видно, что ещё пару мгновений и их невозможно будет сдержать... Но последняя реплика, она как стальной кинжал ранила так больно...
Приняв решение, я незаметно для Неслии отворила дверь и выскользнула в коридор, надеясь, что сестра сможет взять себя в руки без моего вмешательства...
"Ты принцесса... принцесса. Какой толк с этого титула? Разве титул -- награда? Нет! Он словно проклятье, наложенное на твою свободу передвижений! Он словно капкан или оковы, стягивающие тебя и задерживающие на одном месте. Так не должно быть. Не должно быть со мной!" -- Не знаю, куда направлялся поток моих мыслей, но разворачивались они так бурно, что при всём негодовании я даже не заметила, как оказалась у дверей своей спальни, таких серых и обычных, как и многие люди, с которыми мне приходится общаться, выдавливая милую улыбку на лице.