Аннотация: Хорошо работать проводником. Проверил билеты, раздал белье, и лежишь себе, чай пьешь. Так думал Мележко, когда устраивался. И никто не предупредил, что работа эта крайне нервная. А временами, даже опасная.
Выдержки из словаря проводника:
Марамои — пассажиры;
ЛНП — (линейный) начальник поезда;
Штабной вагон, штаб — вагон, где едет начальник поезда;
ЛУ-72 — бланк учета пассажиров и постельного белья;
Оборот — поездка по маршруту и обратно (например, Москва–Санкт-Петербург–Москва);
Подъем (поднять) — ценные вещи, которые пассажиры забыли в вагоне;
Заяц — пассажир без билета;
Перевод — предложить пассажиру ехать в лучших условиях за дополнительную плату (например, в купе проводника);
Гнездо — унитаз;
Вкусняшка — содержимое мусорного бачка;
Выкинуть синий флаг — забухать.
***
Как хочется спать. А Доронин и Барбух все не уходят. Им что тут, медом намазано? Шли бы к себе.
Мележко полулежал на своей полке, спустив ноги под стол, и давно не участвовал в беседе. Несколько раз демонстративно зевал. Но Доронина это не смущало, он продолжал болтать. Будто они с Барбухом и не в его вагоне вовсе.
— Барбух, давно хотел сказать. Крутая у тебя фамилия! Баарбуух...
— Доронин, ты бы меньше трепался.
— Да нет, ты подумай. Это же просто достояние. Только тебе не проводником надо работать. Вон, в вагон-ресторан устраивайся. А что, Виталя уже не справляется, на годы жалуется. А тут ты. «Сегодня вас обслуживает Александр Барбух». Продажи мигом взлетят.
— Здесь поезд, а не самолет, чтобы взлетать.
— Точно, поезд. Кстати, как насчет любимого развлечения в поезде? Что, Мележко, может, предложишь гостям чаю?
— Дай поспать, — огрызнулся Мележко.
— А, вот ты чего недовольный. Ладно, Сашок, пошли. Господин Мележко спать изволят.
Он, впрочем, остался сидеть. Мележко выразительно на него посмотрел.
— Ох, люблю этот взгляд, — засмеялся Доронин. — Смотри, сейчас дырку прожжет. Ладно-ладно, пойдем.
Барбух вышел. Доронин задержался в дверях:
— А только тебе спать недолго. В четыре планерка.
— Чего так рано? Всегда в восемь.
— Я, конечно, точно не знаю, — заговорщицки начал Доронин, — но поговаривают, что у начальника поезда сегодня юбилей. Вот он и собирается вечером домой метнуться, после планерки. А на состав уже по платформе вернуться, к отправлению.
— Чего он тогда не подменился сегодня?
— А пес его знает. Нравится человеку работать. Ладно, давай. Не проспи планерку. Сладких снов, пупсик.
— Иди ты.
Мележко закрыл за ним дверь. Доронин придумал звать его пупсиком, когда Мележко набрал несколько килограммов. Да неужели это так бросается в глаза? Мележко покрутился перед зеркалом, но вполне удовлетворился увиденным.
Как же хочется спать. Мележко растянулся на полке и поставил будильник на 15:50. Значит, на сон всего час. Мало времени. Еще придет сейчас обязательно кто-нибудь, разбудит.
Но хотя времени мало, и хотя Мележко ужасно хотел спать — заснуть он не мог. Он без конца ворочался и терял драгоценные минуты. Они сделали уже три оборота до Москвы. И каждые сутки он спал не более трех часов. И не подряд, а урывками. А теперь есть целый час, и он не может заснуть. И если не поспать сейчас, то потом неизвестно когда и получится.
Нет, первые два оборота прошли еще более-менее. Приработка не было, но и неприятностей тоже. А вот последний оборот — паршивый. По Москве за пятнадцать минут до отправления все места заняли. Кроме одного, тридцать второго. И Мележко был уверен, что этот последний марамой тоже придет. Тогда бы можно было закрыть вагон, не открывать ни в Твери, ни в Бологое, а спокойно спать ночью. Все до Питера.
И Мележко ждал до последнего. Зайца того, в свитере, не посадил. Потому что уверен было — придет пассажир. Но не пришел, зараза. И ни в Твери, ни в Бологое никто не сел. В итоге, и зайца упустил и поспать не удалось.
А наутро, как все вышли, не досчитался двух подстаканников. Не успел собрать до прибытия. Тут же украли проклятые марамои. Главное, у него одного на вагоне эти чертовы фирменные подстаканники, с эмблемой поезда. У остальных дешевые, мельхиоровые. А эти — по семьсот рублей каждый. Плати теперь, Мележко.
Что-то зашуршало по вагону, полилась вода. Мележко глянул в окно. Точно, их тянут через мойку.
Он сбегал в оба туалета и открыл там окна. Вот, хоть сортиры освежить бесплатно.
Мележко вернулся в купе. Поспал, называется. Что теперь делать? Планерка через двадцать минут.
Мележко пошел в сторону штабного вагона. За его вагоном Катрин, потом Доронин, Максим Калище, Вистунов-придурок. Потом еще ресторан. Может, получится по пути с кем-то сцепиться языками. На составе не так много развлечений и бессмысленная болтовня — одно из них.
Катрин на вагоне не оказалось. У Доронина тоже пусто. Куда все подевались?
Вскоре выяснилось. Еще переходя в калищевский вагон Мележко услышал громкий смех.
Все собрались в первом купе. Доронин разлегся на верхней полке и хохотал. Калище сидел какой-то притихший, неловкий. Тут же были и Катрин с Ингой, проводницей со штаба. И еще Попов-младший. Ничего себе, с противоположного конца состава прибежал.
— И он тогда говорит: «Ничего я не видел. Шли бы вы куда подальше, мне еще вагон убирать». Вагон ему убирать! — смеялся Доронин.
— И совсем я не так сказал, — ворчал Калище.
— А как? Ой, не заливай-ка, я же рядом стоял.
— Ну не посылал я ее.
— Да без разницы, — махнул рукой Доронин. — Денежки все равно ушли. Марамойка настырная попалась.
Мележко подсел к Катрин.
— Что случилось?
— У Калища женщина забыла в купе конверт с деньгами.
— С деньгами! Пятьдесят тысяч! — не успокаивался Доронин. — Слушай, Калище, что же ты пару бумажек хоть в карман не сунул. Она бы уж не заметила.
— Да я только пересчитать и успел, — оправдывался Калище. — Она сразу вернулась, минуты две прошло.
— Вот я бы за две минуты не только пересчитать успел. Пятьдесят тысяч. Это же подъем года.
— А зато я в том месяце ноутбук поднял.
— Да уж не хвастайся. Вон, Мележко пришел. Сейчас расстроится опять. Мележко, сколько шоколада утром собрал?
Мележко сжал губы. На составе шутили про его невезение. А ему действительно не везло. У других постоянно что-то оставляют пассажиры. Телефоны, драгоценности. Катрин как-то ложку серебряную нашла. Конверт с деньгами — это, конечно, редкость. Но бывает и такое, как оказалось. А он уже год работает и что поднимал до сих пор? Шоколадку, зажигалку, газеты. Книги несколько раз, да на что они? Блок сигарет, который отдал Попову-младшему. Вот шарф, разве что, однажды. Неплохой шарф, подошел к пальто. Но все равно это ерунда какая-то.
В дверях появился Вистунов.
— Все в сборе? Помните, что планерка через пять минут? Можете идти потихоньку. Начальник поезда ждет уже.
Все потянулись в штабной вагон. Мележко и Катрин шли последними. Мележко вдруг вспомнил, о чем давно хотел спросить.
— Катрин, слушай. А почему Максима все зовут Калище? Это же не настоящая его фамилия.
— А, это станция такая в Ленобласти. Так вот он как-то на электричке поехал в депо, заступать на вагон. И заснул. А проснулся — угадай где? На станции Калище. Потом еле-еле успел к отправлению поезда. Чуть скандал не случился.
В купе ЛНП уже сидели проводники с других вагонов. Место оставили только для Вистунова, начальника бригады. Остальные, в том числе и Мележко, прошли в соседнее купе.
— Смотрите, бригада та же, долго объяснять не буду, — заговорил начальник поезда.
Принял, интересно, уже? Нет, вроде, трезвый. А может, наврал Доронин про юбилей?
— Отправляемся сегодня по расписанию, рейс Петербург–Москва, в 23:00 с Московского вокзала. Как тронулись — сразу закрыли двери. И стоим, провожаем платформу. В прошлый раз замечание пришло от инструктора. Доронин, слышишь? Твой вагон.
— Я провожал.
— Вот за твои проводы четверть премии и распишут теперь.
Доронин не расстроился и подмигнул Максиму Калище.
— Ничего. «Поработаем» и отыграемся.
Начальник поезда, похоже, услышал его.
— Кстати о «работе». Сегодня зайцев не берем. Переводы тоже не делаем. Проверки участились. Смотрите, может и сегодня будет. Давайте, у вас последний оборот перед сменой, чтобы без сюрпризов. Я снова получать отстранение не собираюсь. Надеюсь, больше не найдется таких идиотов, как этот... Как его?
— Ерошкин, — напомнил Вистунов.
— Х...ин, — срифмовал ЛНП. — Точно, мразь эта. Набухался на составе, на. Смотрите, чтобы не было такого. А то не дождетесь ревизии. Я вас сам придушу.
Он тяжело задышал. В обоих купе притихли. Мележко терпеть не мог эти его резкие смены настроения.
ЛНП помолчал немного, но продолжил уже спокойнее:
— В общем, все поняли. Что еще не сказал? Да, посылки — как обычно. Сами знаете. Все-таки фирменный поезд, не хрен собачий. Давайте уже соответствовать. И если опять жалобы будут — на себя пеняйте. Кстати, где Мележко, не сменился?
Мележко втянул голову в плечи. Ну сколько ему еще будут поминать ту жалобу? И так его вчера ЛНП полчаса песочил. Потом еще Вистуняра эстафету принял.
Ну сказал он той марамойке, что о ней думает. А чего она, в самом деле? Чемодан ей подними, потом спусти. Белье застели. Кофе невкусный. Ясно, что невкусный. Если он из пакета за пять рублей, что ты с ним сделаешь? Да еще бы дамочка что-то представляла. Так, мышь серая. Глаз положить некуда.
Конечно, не выдержал, высказал ей все. Кстати, с большим удовольствием. Кто же знал, что она жалобную книгу затребует? Стерва крашеная.
А чего теперь с жалобой будет? От работы отстранят? Ладно, посмотрим. Сначала последний оборот сделать. А там, глядишь, обойдется. Может, только премию распишут.
Начальник поезда напоследок пожелал удачи, и все разошлись по вагонам. Мележко возвращался не очень довольный. Еще больше, чем напоминание о марамойке, его расстроило, что «работы» сегодня не будет. Ладно посылки, их всегда запрещают. Бог знает почему, террористов боятся что ли?
Но зайцев-то за что, переводы? Три оборота все нормально было. Что сегодня изменилось?
Проверки будут. Их что, раньше не было? Вон, в первый оборот ревизоры заходили. Или во второй? А, не важно, на составе все одинаковое, чертов день сурка. В любом случае — в Бологое сели, и хоть бы что. Как обычно, по составу не пошли. Так на то и начальник поезда, чтобы вопросы решать. Зря что ли с каждого зайца ему половину отдаем? Куда потом эти денежки? Комиссия ревизору, конечно. Ну, остаток ЛНП себе забирает, лысый черт.
Ладно, что теперь делать до отправления? Не сходить ли в столовую? Мележко глянул в окно. Их притянули в какой-то тупик. Депо далеко, километра два по шпалам. Ладно, можно на вагоне поесть.
Только с уборкой закончить сначала. Мележко проверил сортиры. Действительно, после мойки посвежее выглядят. Он протер тряпкой стены и унитаз. Чистота! Главное, чтобы всякие Доронины теперь не ходили. На всякий случай Мележко закрыл туалеты на ключ. Пусть думают, что занято.
По коридору шел Вистунов, начальник бригады. Этому что надо? Может, в хвост идет?
Но нет, Вистунов шел к нему.
— Мележко, про пять тысяч помнишь? Которые в прошлом месяце занимал. Когда отдавать думаешь?
— Да я с радостью. Не везет, понимаешь? Сегодня еще и «не работаем»...
— «Не работаем», — передразнил Вистунов. — Тебе зарплату что ли не платят?
— Да что зарплата... — замялся Мележко.
— А вот не косячил бы, получал премию, как все. И нормальная была бы зарплата. Короче, чтобы на этой неделе вернул. Ты знаешь, я много раз напоминать не буду.
— Понял я.
— И сегодня чтобы без историй.
— Да понял.
Вистунов ушел. Какой настырный. За денежки свои беспокоится.
Впрочем, с ним действительно лучше не связываться. Надо долг возвращать. Но с каких средств? Перезанять? Не даст никто опять. Значит, надо как-то подрабатывать.
А только как? Зайцев запретили, переводы запретили. Где деньги брать? Еще и подстаканники воруют. Не работа, а одни убытки.
Или плюнуть на всех? Ведь была уже ревизия два оборота назад. Вряд ли снова зайдут. Да если и зайдут. Посадить зайца в купе, на свободную полку. И не говорить никому, не делиться. Как узнают? Не будут же ревизоры посреди ночи купе открывать, пассажиров считать. Не совсем они безголовые.
Лишь бы только свободное место осталось. А уж заяц-то наверняка попросится. Вагон сегодня перецепили, теперь второй от хвоста, прямо рядом с вокзалом. Все зайцы к нему пойдут.
А вот переводов в свое купе лучше не делать — слишком заметно. Ненужный риск.
И все, возьмет он зайчика, хоть заработает нормально. И никто не узнает. Да скорее всего и не будет ревизии. Должно же ему повезти наконец?
И чего он расстраивался, все так просто сложилось. В приподнятом настроении Мележко пробежался по вагону, проверил каждое купе. Все в порядке. Вагон готов, добро пожаловать.
До отправления четыре часа еще. Но спать теперь не хотелось. Мележко заварил лапши с колбасой и завалился смотреть кино. В рекомендациях вышло «За двумя зайцами». Мележко позабавило название. Да, два зайца сегодня были бы еще лучше.
Впрочем, фильм оказался старый и скучный, и Мележко быстро переключил на очередную американщину, про погони.
***
За десять минут до начала посадки Мележко стоял в служебном купе и смотрелся в зеркало. Фуражка хоть и напоминала, как обычно, огромный блин, но все равно нравилась Мележко. Серьезное что-то, внушительное.
Он видел — у вагона уже собрались пассажиры. Кто-то пару раз стукнул в окно. Нет, раньше времени он все равно не откроет. Сами виноваты, чего выперлись на платформу до объявления?
Ровно в 22:30 по громкой связи раздался сухой голос Вистунова:
— Начинаем посадку. Начинаем посадку. Всем удачи.
Чего это Вистуняра сегодня объявляет? Всегда начальник поезда это делал.
Мележко открыл дверь. К нему уже вытянулась очередь, человек пятнадцать, и подходили новые. Что же, отлично. Пусть побыстрее все сядут. Но только чтобы осталось место свободное для зайца. Обязательно надо взять сегодня.
Марамои обычные, ничего интересного. Чтобы развлечься Мележко давал всем прозвища. Восемь Спортсменов, с огромными сумками заняли два последних купе. Потом зашли Студентка, Очкарик, Подвороты, Весельчак, Киса, Мамаша. И разные другие, ничем не примечательные, которых сразу не придумал, как обозначить.
Прозвища эти кочевали из поездки в поездку, редко когда удавалось придумать что-то оригинальное. Ну и ладно, все равно так смешнее.
Когда цепочка из людей кончилась, Мележко сверился со схемой вагона. Осталось двенадцать свободных мест. Быстро они, всего семь минут посадка идет.
Сентябрьский ветерок пробирал по спине, и это даже нравилось. Мележко не мог избавиться от ощущения, что сегодня наконец все сложится. По платформе спешили пассажиры. Но почти все шли мимо. Неудивительно, у него только второй вагон. В следующие пять минут к нему зашли еще Куряга и Усатый.
Прошел Вистунов.
— Все нормально у тебя?
— Да.
Вистунов дошел до хвоста, потом пошел назад. Проверяльщик, блин. А чего начальника поезда не видно?
ЛНП показался тут же, со стороны вокзала. Похоже, он действительно возвращался с юбилея, хотя и переоделся заранее в рабочее. Его прилично штормило.
Он остановился рядом с Мележко и погрозил пальцем:
— Смотри у меня.
Мележко не знал, нужно ли отвечать. К счастью, ЛНП хохотнул и пошел дальше. Да, веселенькая будет поездка.
Мележко в очередной раз глянул на пузатого типа в пальто. Тот уже минут десять крутился рядом, но все не подходил. На пассажира не похож.
«Или без билета или с посылкой», — решил Мележко.
И тут же Пузатый наконец решился.
— Здравствуйте. Посылку не возьмете?
— Куда?
— В Москву.
— Нам запрещено, — сказал Мележко, но не слишком строго.
«Сколько попросить, сколько? Пальто ничего такое. Впрочем, эти чертовы хипстеры самые жмоты».
Пузатый засуетился.
— Да здесь ничего такого, посмотрите. Документы.
Он открыл пакет. Там действительно лежали какие-то бумаги.
— Чего по почте не отправляете? — для виду проворчал Мележко.
— Да срочно надо, понимаете.
— Полторы тысячи.
«Подстаканники окуплю», — решил Мележко.
— А чего так дорого?
— Слушайте, я вам не курьерская доставка. Не мешайте работать.
— Хорошо, я согласен. Только за полторы еще вот это, — Пузатый достал из-за пазухи сверток, замотанный в газету.
Мележко прикинул в руке. Увесистый.
— Это что за бомба?
— Что вы, что вы. Там запчасти для фотоаппарата.
— Давай открывай тогда.
Пузатый начал ковырять сверток, который зачем-то заклеил скотчем. Мележко отвлекся на пассажиров. Села парочка в третье купе.
— Вот, смотрите.
Пузатый развернул пакет. Железки какие-то, объектив. Наверное, действительно фотоаппарат. Чертов хипстер, все нормальные люди давно на телефон фотографируют.
— Хорошо, давай деньги.
Пузатый расплатился и ушел. Мележко сбегал, кинул посылки под кресло в служебке.
— А чаю не сделаете? — подскочил Подвороты.
— До отправления подождите.
Мележко вернулся на платформу. Ну что, вот уже и заработал. Мелочь, а приятно. Но где же долгожданный заяц? Эх, пятнадцать минут еще посадка, и всего восемь мест осталось. Сейчас займут все, и не будет никакого зайца.
Сначала так и показалось. Сели еще трое. Мележко было пал духом. Но в следующие десять минут никого. Пять мест свободных. Все первое купе и еще шестнадцатая полка.
Мележко прошел по вагону.
— Провожающие, выходим.
Мележко знал, что провожающих нет. Но лучше все-таки проверить. Один раз так остался придурок. Крику было...
На платформе его уже ждал Щуплый. Мележко сразу понял — заяц. Наконец-то!
— Здравствуйте. Не возьмете? В кассе говорят — нет билетов вообще.
— Вам куда ехать?
— До Москвы.
Мележко сделал вид, что сомневается.
— Что же, можно посадить. До Москвы три тысячи.
— О, отлично. Деньги сейчас?
— Зайдите в вагон. Отправимся — отдадите. В тамбуре только не стойте, пройдите в коридор, к первому купе.
Хотя он так долго ждал зайца, но теперь немного расстроился. Слишком быстро Щуплый согласился. Надо было больше просить. Три тысячи — обычный тариф. А этот дурак какой-то, наверняка бы заплатил больше. Тогда бы и долг Вистунову сразу закрыть.
Прошла еще минута. Значит, Щуплого на шестнадцатую полку. И целое купе свободно. Всей семьей опаздывают что ли?
За две минуты до отправления Мележко зашел в вагон. Вот сейчас бы отправиться. А то прибегут в последний момент.
По платформе действительно спешил еще один, в кепке. Дальше, у вокзала, тоже бежали.
Кепка подскочил прямо к нему.
— Начальник, возьмешь? Возвращаюсь в Москву. Нет билетов, срочно надо.
Ах вот оно что. И этот без билета.
Посадить можно, конечно. Целое купе пустует. А если сейчас пассажиры появятся? Маловероятно. Но могут еще в Бологое сесть. Рискованно. Особенно когда «работать» запретили.
— Нет, извините, нет мест.
— Да как это нет? Ты пойми, важная встреча утром. Контракт уходит. Давай я больше заплачу. Сколько там билет обычно стоит? За шесть тысяч поехали? Договорились?
Мележко бешено соображал. Шесть тысяч это серьезно. В Бологое, конечно, четыре человека не сядут. Там вообще обычно не садятся. Ну в крайнем случае, сунуть этого зайца в свое купе. Глядишь, прокатит. А так зато в одну ночь отбить все прошлые убытки.
Кепка уже достал деньги. Ну разве можно отказаться?
— Ладно, заходите. Здесь в тамбуре постойте пока.
Что же, рейс будет нервный. Но если все пройдет тихо — что вполне вероятно — он нормально заработает. Лишь бы в последний момент никто не прибежал. Мележко глянул на часы. Меньше минуты.
Он выглянул на платформу. По платформе бежали еще четверо, те самые, которых он видел раньше. Три парня и девушка, с рюкзаками. Туристы, чтоб их. Четверо это нехорошо, очень нехорошо. Только бы не в его вагон.
Но они действительно бежали к нему. Мележко закрыл проход.
— Билеты где?
— Да, да, сейчас покажем.
Первый из парней попытался пройти в вагон, но Мележко не пустил.
— Вы на этот ли поезд вообще?
— Да пропустите, поедем же сейчас.
Его оттолкнули, и все четверо, с рюкзаками, мигом запрыгнули в тамбур. Стало тесно. Вот влип. Сейчас окажется, что у них на другой поезд билеты.
Поезд тронулся.
— Какого черта? Да пройдите хоть в коридор.
Мележко прижали к стене, где-то там матерился Кепка. У каждого из Туристов большой рюкзак, в тамбуре не протолкнуться. Наконец, двое прошли в коридор. Мележко смог закрыть дверь. Да уж, платформа давно кончилась. Если их снова проверяли, то ему обязательно влетит за открытую дверь.
— Где ваши билеты? — Мележко был почти уверен, что Туристы перепутали поезд.
Ему протянули билеты. Что же, и поезд совпадает и вагон. Это все осложняет.
— Почему опаздываете? Проходите в первое купе.
Они зашуршали рюкзаками, радуясь, что успели.
Мележко остался в тамбуре вдвоем с Кепкой. Да, это нехорошо. Два зайца на одно свободное место. Прибеги Туристы на полминуты позже, он бы закрыл дверь прямо у них перед носом. С чистой совестью, в соответствии с инструкцией. А теперь что? Ладно, придется так ехать, ничего не поделаешь. Хорошо хоть одна полка свободная.
— Проходите на шестнадцатое место.
Кепка ушел. Хоть бы спасибо сказал. Ох уж эти москвичи...
Теперь разобраться с первым зайцем. Щуплый терпеливо ждал в коридоре. Мележко поманил его.
— Пойдемте в мое купе. Вы здесь поедете.
— Это что же, отдельно? — обрадовался Щуплый.
— Получается, отдельно. Только смотрите, у нас проверки бывают. Тихо постарайтесь, лучше не выходить вообще.
— Можете не сомневаться, я очень тихий. Я сейчас же спать лягу. Спасибо вам.
Мележко оглянулся. Блондинка со спортивной сумкой прошла из хвостового вагона. Еще одна опоздавшая? Как он ее не заметил на платформе?
Щуплый отсчитал деньги. Может, стоило за отдельное купе попросить доплату? С этими Туристами все из головы вылетело. Ладно уже. Мележко быстро собрал необходимые вещи и сунул их в служебку. Щуплый закрыл дверь. Только бы не шарахался теперь по вагону.
Пора проверять билеты. Но что это, как будто кричат где-то?
Мележко пошел на звук. Действительно, кричали у четвертого купе. Он снова увидел Блондинку. Да неужели и она с этого вагона?
— Это же мое место. Что тут вообще происходит? — злилась Блондинка.
— А вот хрен тебе. У меня шестнадцатое.
Кепка стоял тут же, с таким видом, будто сейчас ей вмажет. Заяц еще и права качает? Бывает же. Надо срочно вмешиваться.
— Девушка успокойтесь. Я проводник. У вас какой вагон?
— Второй.
— Вот как. Билет покажите.
Она сунула ему билет.
— Хм. Действительно, это ваше место. Видимо, какая-то ошибка. Пассажир, освободите место. Может, у вас другой вагон все-таки.
Громко хмыкнув, Кепка вышел. Блондинка проводила его презрительным взглядом.
— Что за бардак...
Чертова марамойка права. Действительно какой-то бардак. И это уже очень плохо. Куда теперь зайца девать?
Они с Кепкой прошли обратно в тамбур.
— Оказывается в вагоне нет свободных мест. В последний момент пять человек прибежало. Ну да вы сами видели...
Кепка перебил его:
— Значит так. Твои дешевые байки меня не интересуют. Мне утром на совещание, и я должен выспаться. Я уже заплатил, так что давай определяй меня куда-то и побыстрее.
— Я же вам объясняю, нет мест в вагоне.
— А зачем брать тогда было? Мне, может, на полу спать теперь?
Тут он действительно бросил на пол свой портфель и сел на него. Ничего себе истеричка. И сейчас еще Вистуняра придет, в самый неподходящий момент. Как тогда объясняться?
— Встаньте. Давайте так. Вы сейчас пойдете в вагон-ресторан. Он у нас хороший. Там закажете что-нибудь, переждете. А я пока узнаю, может, в других вагонах места есть. Потом вернетесь — и определим вас.
— Какой умный. А на какие средства мне там рассиживать. Знаю я ваши ценники.
Ого, вон чего выясняется. Значит, шесть тысяч за билет — это нормально. А в ресторан сходить — уже перебор. Что же у тебя за совещания такие?
— Возьмите, этого хватит. Только встаньте, пожалуйста.
Мележко протянул Кепке тысячу, из его же денег. Черт с ними, не так много. Лишь бы он поскорее ушел.
Кепка нехотя встал, взял деньги.
— Ну, ладно... Где этот ресторан?
— Туда, через четыре вагона.
Кепка ушел. Да уж, переделка, надо как-то выпутываться. Но сначала все-таки собрать билеты.
Мележко быстро пробежался по всем купе. Из-за возни с зайцами прошло много времени. Где-то люди уже спали. Пришлось будить, ничего не поделаешь. Ну, хоть сейчас обошлось без скандалов, ничего страшного.
В служебке он проверил билеты — все до Москвы. Мележко протер платком лоб и стал заполнять бланк учета пассажиров, ЛУ-72. Да, употеешь тут.
Ладно, все не так плохо. Пока, вроде, разобрался. Один заяц в купе проводника, второй в ресторане. Надо срочно придумать, что делать с Кепкой. Лишь бы только ревизии сегодня не было. И ведь, как назло, когда все пошло наперекосяк, обязательно сядет ревизия...
Барбух прошел в сторону своего хвостового вагона.
— У тебя там марамой курит в тамбуре.
Ну вот и курит, черт бы с ним. Сам не мог ему сказать? Ладно, придется идти.
Мележко прошел в конец вагона. Там курил Усатый, с восемнадцатого места. Хоть бы между вагонов встал, как они сейчас делают. А этот не скрывается даже.
— Вы знаете, что нельзя курить в поезде?
— Командир, да одну всего. Не успел на платформе, — засмеялся он.
— В поезде наряд полиции. Если не потушите сигарету, я их вызову и вас оштрафуют.
Мележко врал. Сегодня на составе полиции не было. К счастью, Усатый купился.
— Ой ладно, не кипятись, командир. Все, я уж докурил.
Он открыл межвагонную дверь, забычковал сигарету и бросил в щель, на железную дорогу.
— Все такие принципиальные. Напридумывали правил.
Мележко кивнул, ожидая, что Усатый уйдет на свое место. А в тамбуре хоть проветрить немного. Но Усатому приспичило поболтать. Час ночи уже, чего не спится?
— А я, знаешь, не такой принципиальный. Я вот тоже, вроде тебя, на «железке» с двадцати лет. А на нашей дистанции пути сразу таких принципиальных обламывают. Вот у тебя фамилия какая?
— Мележко.
Ладно, пусть треплется. Проветрить все равно надо. Мележко открыл дверь. Засвистел ночной ветер. Славно, остыть немного после этой суматохи.
— О, это ты хорошо придумал, — обрадовался Усатый. — А так чего я? Ты значит, Мележко. А я, веришь, и не знаю, кто я теперь.