Она давно мертва душой, но продолжает бродить среди живых. Внешняя оболочка меняется со временем, являя окружающим ее гнилостную сущность, поднаготное склизкое нутро, от которого выворачивает наизнанку, но пока она выглядит как человек, еще не заметно. Прошло слишком мало дней, мало месяцев с того момента, как дыхание жизни покинуло ее. Разложение постигает любого умершего, но мертвые, имитирующие истинную Жизнь, разрушаются медленнее. В редкие моменты они даже убеждаются, что живы на самом деле. Редкие моменты... Мгновения перед пропастью, которые являются в их бытие лишь для того, чтобы разница между жизнью и смертью чувствовалась сильнее.
Мертвая качается на краю пропасти, не замечая ее, с закрытыми глазами и ощерившейся в оскале улыбкой. Еще удар сердца... Ах, какое сердце... Его нет, оно не может биться... Секунда, взмах покрытых инием ресниц, и она падает вниз. Вокруг вновь темнота, а наверху стоят люди. Настоящие, живые. Они заглядывают в пропасть и даже протягивают руки. Один успевает ухватить мертвую за руку и помочь выкарабкаться наружу. Спаситель неловко мнется рядом, а мертвая забывает, что умерла. Она протягивает к нему руки и несколько минут верит, не осознает, кто она на самом деле.
А затем просыпается уснувшее сознание, оно лениво потягивается, разворачиваясь громадным чудищем. Чудовище смотрит сквозь глаза умертвия и видит перед собой не спасителя бренного тела, а жертву. Через минуту, еще одну минуту, мертвая слышит признание в любви. И повторяет только что прозвучавшие слова, мало вслушиваясь и понимая их значение. Секунды продолжают мчаться, не останавливаясь ни на мгновение... Одна, две, десять, пятьдесят девять... Чудище тянется к спасителю и вонзает свои клыки, а мертвая внезапно понимает, что убивает его.
Она отдергивает руки и вновь разворачивается к темному провалу. Она делает шаг, чувствует, как ее держат. Отмахивается. Шагает снова. Еще одно прикосновение и попытка оттянуть умертвие от края. Но она ударяет того, кто не желает ее отпускать. Ударяет и прыгает вниз, добровольно принимая собственную неизбежную участь, оставляя за собой умирающего и ползущего вслед горе-спасителя...