Гуфельд Зэев : другие произведения.

Вестфальские каникулы 05

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    5-й день: Детмольд и Музей
Зэев Гуфельд
= БаБайки =

Вестфальские каникулы
или
Пуп Земли с ответным nachом.


1-й день: Прилёт
2-й день: Бад-Зальцуфлен
3-й день: Хейдельберг
4-й день: Шветцинген
5-й день: Детмольд и Музей
6-й день: Бремен
7-й день: Кёльн
8-й день: Херфорд, Базар, Возвращение

Пятый день.

"В воскресный день с сестрой моей мы вышли со двора. Я поведу тебя в музей, сказала мне сестра" (Сергей Михалков).
Лара меня в музей повезла. Огородами. То бишь, Детмольдом.

Detmold
Detmold


Как-то слышал или читал, что все немецкие городки одинаковы: одинаковые "кукольные" дома, одинаково вежливые немцы, одинаково среднеевропейское небо... Знаете, так же можно сказать, что все сказки братьев Гримм похожи друг на друга: одинаковые буквы под одной обложкой. Буквы-то одинаковы, но в насколько разные слова они складываются. Так и в немецких городках. Даже находящихся в одной земле. В какие разные улицы складываются буквы немецких домов! Какие разные сказки рассказывают эти улицы! Увы, с непривычки, я тоже не отличил бы городские немецкие сказки друг от друга. Но скучно мне всё равно не было. Даже на пятый день.
Тем более, Детмольд - город-резиденция принца области Липпе-Детмольд.
Да-да, не какого-то короля, а именно принца. Конечно, в политике король неизмеримо важнее. Но в романтике, что может быть значимей Принца? Разве что, его белый конь. О конском навозе, почему-то, ни одна Золушка не задумывается.
Предки этого принца были-таки королями. Не курфюрстами, правда, но фюрстами. То есть, не имели права избирать императора Священной Римской Империи, но остальные права и регалии были при них: корона, стража, верный народ, притворные придворные и придворные коты. Но тут в России случилась революция, а дурной пример заразителен. Перипетии Веймарской республики можно найти в интернете, скажу только, что таким образом немецкие королевские дворцы стали просто музеями. Лишь некоторые остались за прежними хозяевами, которых сильно понизили в звании: короли стали принцами. Такое кардинальное омоложение не снилось и профессору Преображенскому. К примеру, нынешнему Принцу Липпе-Детмольда, Армину, уже за 80. Его белый конь, скорее, седой. Да и функции нынешних липповых принцев чисто представительские. Что не мешает благородному семейству заниматься лучшим занятием монарших особ: благотворительностью и меценатством. Как говорит Лара: "Есть семьи, у которых просто есть деньги". Ей, как бухгалтеру, виднее. Впрочем, они ещё немножко подрабатывают экспонатами: по определённым дням их дворец открывается для экскурсий.
Сегодня был как раз такой день. Узнав о нашем приезде, над дворцом подняли флаг.



Даже сердце затрепетало от умиления. Но Лара быстро излечила меня от аритмии и наивности, рассказав, что принц поднимает флаг, приветствуя себя самого: принц дома - флаг развевается. Принц уезжает, флаг, видимо, увозит с собой (мало ли что). Всё-таки, эти принцы - ужасные эгоисты!
Так что, милые золушки, подумайте, нужно ли вам такое чудо только ради удовольствия раз в жизни побыть на коне?
Кстати, подумаешь, папа - фюрст. Среди моих предков было, как минимум, семь библейских персонажей (если считать с Адама), а меня самого на одном форуме причислили к библейским королям! (Лара не даст солгать).
В общем, мы загордились и во дворец не пошли.
А пошли в магазин игрушек.
Точнее, на красивой площади из сказок Якоба и Вильгельма Гримм, фотографируясь у фонтана из сказок Вильгельма и Якоба Гримм, расположенного перед башней с часами из сказок Эрнста Теодора Амадея Гофмана (вот уж кому с собой не скучно), мы приметили магазинчик, перед которым стоял петушок-металлист, весь из шестерёнок, пружин и заклёпок, но совершенно сказочный и очень задорный. Оказалось, он охранял семерых гномов (спасибо, опять же, Якобу и Вильгельму), хотя и в диснеевском исполнении. Гномы были пластиковые, красочные, сантиметров двадцать в высоту, в отдельных коробках, где к каждому прилагался его инструмент, и по колечку (как раз на девичий пальчик) с двумя "самоцветными" камушками (каждый камушек действительно своего цвета). Но особенно сказочная - небывало низкая цена. Я точно знал Белоснежку, которой их подарю! Ничего, что она очень смуглая и живёт в Израиле. Лиэль, моя старшая племянница, отлично с ними поладит.
А почему бы не присмотреть подарки и для двух её младших братьев? И с этой счастливой мыслью мы вошли в детское царство.
Эх, где мои 13 лет?!!! Мечта и счастье моего детства: немецкая железная дорога! Была у меня такая! Была! С паровозиком и "деревянными" вагончиками! В которых меня больше всего интриговали окошки (даже замазанные белой краской окошки в уборную). Нет, я не стремился высмотреть через них какающего гедеэровца, но притяжение тайны! Есть в модели железной дороги что-то божественное. Ощущаешь себя великим и добрым. Даже, когда она сломалась, как я любил вертеть в руках вагончики и паровозик, разглядывать мельчайшие детали и представлять себя едущим в этом поезде. Кидающим уголь из этого тендера в пластиковую топку. В крайнем случае, пускающим эшелон под откос. А тут!!! Рай партизана: от английских паровозов Стефенсона до скоростных немецких ICE и французских TGV. Вагоны спальные и пригородные, цистерны и рефрижераторы, сухогрузы и платформы, бронированные с Лениным и с менее смертельным оружием, станции, мосты, леса, домики, колокольни, стрелки и стрелочники... если я умру, то половину будущей вечности проведу в таком магазине!
Но это не всё. На втором этаже: рыцари, дикари, индейцы и римляне! Замки, вигвамы, драконы и лошади, кибитки и катапульты! Разных эпох и империй, под стягами разных королевств, штандартами разных когорт, перьями разных племён! Конные, пешие, с мечами, булавами, томагавками! А ещё птеродактили, бронто-, тирано- и прочие -завры!
И ни одного пионерского галстука!
Вторую часть смерти я бы провёл среди них!
Среднему племяннику, Итаю, я приобрёл двух королей (на покрытых бронёй лошадях, с пиками), а к ним по пешему рыцарю, тех же геральдических расцветок.
А третью половину смерти я бы провёл среди мягких игрушек. Чтобы снова почувствовать себя в безопасности и уюте. Нет более надёжного, великого и доброго волшебника, чем маленький плюшевый медвежонок. Или маленький шерстистый мамонтёнок фирмы Штайф. Ископаемый, но очень современный: с заклёпкой в ухе, как и все игрушки этой фирмы. И с какой-то забавной начинкой, которая так успокаивающе хрустит даже во взрослых ладонях. А что говорить о ладошках маленького Илая? Это был подарок от Лары.
Забегая вперёд, расскажу, что Илай никогда с ним не играл. Но так часто спал, обнимая, что мамонтёнку несколько раз зашивали хобот. Страж илайских ночей.
Лиэль тоже была счастлива подаркам, особенно колечкам с камушками (ох, не завидую её будущему супругу!).
А Итай устраивал своим рыцарям сказочные поединки, иногда принимая в игру и сестру. Марина (их мама, моя младшая сестра) рассказывала, что как-то услышала во время их игр, как Лиэль дрожащим от патетики голосом вопрошала:
-Итай, неужели ради меня, несчастной принцессы, ты согласен пройти через этот тёмный, страшный, полный опасностей лес?!!!
Последовала пауза. И решительный голос Итая:
-Нет. Пошли обратно.
Ещё раз спасибо Ларе за мамонтёнка.
Спасибо и Маргарет Штайф. Это ещё одна немецкая сказка, страшная и добрая одновременно. Маленькая девочка, переболевшая полиомиелитом, до конца жизни осталась в инвалидном кресле. Но не озлобилась. А стала шить плюшевые игрушки. Её родные помогли ей открыть лавку, а затем и семейную фирму. Брат, художник, придумал фирменный знак: металлическую пуговицу в ухе. Это было чуть больше века назад. Но, кто знает, может быть, через эту пуговицу душа Маргарет Штайф до сих пор нашёптывает своим плюшевым созданиям сказки для их маленьких подопечных?
В общем, долг любящего дядюшки я исполнил, и мы всей компанией (я, Лара, гномы, рыцари и мамонтёнок) отправились дальше читать сказку Детмольда.



Интересный городок. В котором так легко представить, как из магазина, след в след, высыпают все семеро гномов, разбирают велосипеды и так же, гуськом, укатывают домой, задирая подбородки, чтобы бороды не намотались на цепь. В ближайшей парикмахерской... впрочем, это банально, лучше так: улыбаясь прохожим, переходит дорогу Рапунцель, а её коса ещё долго-долго тянется за ней, тормозя всё движение. Вы же видите сами: все машины стоят. Хитрый карлик Румпельштильцхен предлагает туристам за 20 евро без запинки повторить его имя, сволочь нерусская. А Гензель и Гретель в табачном киоске покупают газеты и карту, кляня немецкую чистоплотность, из-за которой ни то, что крошки, пылинки на тротуаре не осталось!
Кстати, немецкая мания чистоты мне весьма и весьма импонирует. До чего хорошо на душе! Увы, но в Израиле преобладает восточный взгляд на аккуратность: внутри дома всё может быть вылизано до блеска, а что снаружи - никого не волнует. Если честно, стыдно за народ и за страну. Впрочем, потихоньку-полегоньку, наши взялись-таки за ум, но исправить полвека неопрятного разгильдяйства наскоком не получится. А здесь - глаз отдыхал! Хочу немцев в мэры израильских городов! Или, хотя бы, "йеким" (евреев из Германии).
А всё же, когда я однажды (однажды!) увидел-таки брошенную кем-то бумажку, на душе значительно полегчало: и среди немцев встречаются люди!
Через Детмольд, как через всякий порядочный немецкий городок, протекает река. Не Волга, конечно, но Верре. И дотекает до самого Бад-Зальцуфлена. Дом! Милый дом!
Ну, да ладно, когда есть Лара, о Вере не думают, так что, вот вам Кнохенбах (Костяной Ручей):



Тихий, спокойный. Но, в то же время, мужественный и сильный: он наполняет замковый ров. А мне он напомнил полёты из детских снов. Мне кажется, плыть по нему на маленькой лодочке мимо домов, мимо задних дворов, спускающихся к самой воде, под низкими мостиками, сквозь зелень деревьев - как в тех, давних, но незабытых снах - лететь над самой землёй. В полуметре. Над игрушками, под столом, вровень с диваном, с ощущением счастья, что, когда вырастешь, сможешь летать выше. Высоко-высоко! Над облаками. Но вырастаешь и понимаешь, что ничего не изменилось. Разве что, сны стали реже. Гораздо. И стоит в летающем сне подняться выше себя, как сразу же просыпаешься.
А сказка Детмольда продолжалась, временами, лукаво подмигивая современностью.



Видите (сверху в серёдке), призрак Дон-Кихота на фоне краеведческого музея? До чего довёл Росинанта в погоне за мельницами! От него неодобрительно отвернулся "старушечий" домик (слева внизу). Согбенный годами, он устало облокотился о соседского крепенького "пенсионера".
-Это один из самых древних домов Детмольда, - похвасталась Лара.
-Один из самых неновых, - ехидно поправил я.
Разглядывая дома, я не забывал о витринах. В Германии есть на что посмотреть.



Это всё марципаны!
Сколько раз в детстве мама отмахивалась от моих гурманских замашек таинственной фразой:
-Марципанов у меня нет!
В Израиле марципаны есть! И честно скажу: мамин борщ был вкуснее. Но я лишь в Германии понял, что марципан - услаждение глаз, а не вкуса.
А ещё витрины с фарфоровыми лягушками. С гномами. И... с родными... израильскими... суфганиёт!
Суфгания - это пончик, пропитанный оливковым маслом. Отсюда и название: от "лисфог" - впитывать. Плюс впрыснутое варенье, или сгущёнка, или шоколад, или халва. И щедро присыпать сверху сахарной пудрой. Любимое лакомство на Хануку - праздник чуда, света, свободы и верности. А за такое не грех и вкусно покушать.
-Да какие же это суфганиёт? - мстительно удивилась Лара: -Это берлинеры.
Оказалось, что наши пончики немцы считают своими и называют берлинцами. Впрочем, сами берлинцы так их не называют. Не желая быть каннибалами, столичные жители окрестили (о, господи!) наши суфганиёт сковордными блинами - пфаннкухен.
Пришлось наивной девушке выслушать от меня пончиковедческую лекцию.
Жил такой раввин Берл. Он очень любил ханукальные пончики. Вот все вокруг и стали именовать их "любимый салат Стефа...", т.е. "берлины суфганиёт". А немцы не расслышали и сократили название, но сами пончики им так понравились, что в их честь (как они думали) решили назвать свою столицу, типа, так же любим, как и берлинеры (то бишь, суфганиёт). Это им ещё повезло, могли бы иметь столицей какой-нибудь Блюменвассернахербоймин.
В общем, когда возле очередного дома Лара вдруг сказала:
-А теперь посмотри вверх, - я даже не удивился:



Но очень обрадовался.
Если честно, надпись показалась странной. Причём, обе части. А поскольку рассказ о Европе, начну-таки с левой. Там написано: "Правящая община Детмольда". Правящая?! Типа, "Наши в городе!"? А левая надпись: "Закончено в месяце сиван 5564 30". Не удивляйтесь, это еврейский месяц (май-июнь) и еврейский год. Как раз с годом связаны вторые непонятки. Видите, буква, похожая на русскую "ш"? Это и есть "ш", точнее, "шин", Кирилл с Мефодием стянули её у нас. Сразу за ней (слева! слева! под виньеткой) буквы, означающие год: не забывайте, что еврейские буквы служат ещё и числами. Так вот, буква "шин" туда никоим боком не лезет. Перевести её, как "который" - не только не по-русски, но и не по-еврейски. Перевести, как число 300? Тогда она стоит не на месте. Да и год получается 5864-й. А если учесть, что на момент написания этих строк (2009-2010-й нашей эры) идёт всего лишь 5770-й год от сотворения человека, то надпись становится похожа на предсказание...
Что там говорили о "Протоколах Сионских Мудрецов"?
Вот так, от сказки к страшной действительности.
Но не пугайтесь, ларчик открывается просто (ларчик - не Лара!)... То есть, он открывается просто, если поспрашивать умных людей. Эх, не быть мне криптографом! Я не умный, я талантливый. Так вот, буква "шин" - это банальное сокращение от слова "шана" - год! А слово, которое я перевёл, как "правящая" (постойте, мечты!), на самом деле не слово, а целая фраза. Т.е первые буквы от: "шэ-йехье ле-орэх ямим товим" - "да живёт на протяжении хороших дней!" Такие сокращения принято выделять двумя апострофами перед последней буквой, а здесь поскупились. Евреи, не жалейте заварки!
В общем, надпись оказалась такой: "Завершено в месяце Сиван год 5564 30-го. Община Детмольда, пусть живёт долго и счастливо!". Кстати, по европейскому календарю дата выпала на 9 июня 1804-го года, субботу - шабат.
Не знаю, на сколько счастлива жила эта община, но жить ей оставалось чуть больше 130 лет. Представляете, ещё три поколения - и концлагерь.
Написал это всё, и самому теперь странно: столько впечатлений, а ведь день едва-едва начался.
Мы вернулись к машине, купив по дороге очень вкусную хрустящую выпечку с яблоками и корицей. Сложили подарки в багажник. И тронулись в путь. Сказка осталась позади. Впереди нас ждала история.
История - это "Музей свободного света Детмольда". Несмотря на потустороннее (прямо-таки, каббалистическое) название, всё куда прозаичней: это детмольдский музей под открытым небом, в котором собраны образцы архитектуры и ремёсел земли Северный Рейн - Вестфалия. Для жителей Украины: это северный рейн - вестфальское Пирогово. Кстати, не путайте с музеем ремёсел Липпе и с аналогичным музеем в Мюнстере, куда бы мне тоже очень хотелось попасть.
Я люблю исторические музеи, особенно такие: с настоящими - живыми - экспонатами. Честно говоря, не столько люблю историю, сколько её дух. Особенно, когда можно выйти наружу и подышать свежим воздухом.
Европейцам в смысле "духа истории" повезло больше, чем израильтянам: несмотря на все войны, много чего сохранилось, пусть и не в первозданном, но в подлинном виде. И можно пощупать (хотя бы глазами) самые настоящие средневековые дома, сараи, кузницы и пекарни, а так же домашнюю и рабочую утварь. У вас не было крупных землетрясений, сносивших целые города. И, несмотря на многочисленные войны, ваши захватчики не пытались стереть память о предшественниках, как это происходило у нас со времён римлян. Римлянам хотелось смыть позор поражения, остальные желали престижа эксклюзивного обладания Святой землёй и её историей. Римляне стирали память о евреях, византийцы о евреях и римлянах, мамелюки и аюбы о евреях и византийцах, крестоносцы о евреях и мамелюках, мамелюки о евреях и крестоносцах, турки о евреях и всех остальных...
Две тысячи лет разрушали, разрушали, разрушали...
Разве что британцы не запятнали себя уничтожением остатков прошлого. И не перестраивали синагоги и церкви в мечети. Или синагоги и мечети в церкви. Напротив, именно они начали раскопки на этой земле, желая не уничтожить, а познать историю, богатую чудесами, событиями и знаменитостями.
Но, не желая такую историю упускать из-под влияния британской империи, они поступили сообразно традиционному коварству британской политики: одних евреев изгнали из собственной земли, других на неё не пустили, помогая Гитлеру "окончательно решить еврейский вопрос". И всё это время завлекали и завлекали сюда арабов (египетских, ливанских, сирийских, саудовских), которые выполняли всю грязную работу по избавлению от нежелательных конкурентов - законных хозяев.
А мы выжили. Только в наших музеях под открытым небом "дух истории" заменяется либо реконструкцией поверх двух-трёх оригинальных рядов каменной кладки, либо просто воображением: "Здесь когда-то кипела жизнь... пока не пришли очередные плиштим (филистимляне) - захватчики".
И нужно очень любить эту землю, любить как законный хозяин или как искренний друг, чтобы прочувствовать всё: ханаанцев, евреев, ассирийцев, египтян, вавилонян, греков, римлян, византийцев, монголов, мамелюков, христиан, турок, англичан, арабов и снова, и снова евреев. А евреев то и дело разбрасывает по свету, но вновь собирает на этой земле странная любовь-ненависть к выжженным солнцем камням и сухой рыжеватой траве, на которых так невозможно и так счастливо выращивать сады, дающие по нескольку урожаев в год.
Хотите узнать, чья это земля? Посмотрите на фотографии и рисунки этих краёв до воссоздания еврейского государства и теперь.
Законный вопрос: а причём здесь немецкий музей?
Законный ответ: не причём.
То есть, во-первых, завидую. Но завистью радостной: хорошо, что сохранилось! И молодцы, что сохранили!
А во-вторых, очень трудно писать о том, о чём уже написала Лара: "В деревню, в глушь, в... музей!".
Советую вам на этом месте прерваться (если вы не прервались до этого места) и прочитать сначала её. И скажите, ну что после этого можно добавить? Парочку технических подробностей? Впрочем, мне повезло, что я эгоцентрист: буду рассказывать не о музее, а о своём очень хорошем дне. В конце концов, если вы дочитали до этого места, значит моё эго вам интересно. Итак, эго-го!
В музей мы попали по абонементу, который Ларе одолжила её сотрудница. Чтобы меня приняли за своего, я предложил Ларе подавать мне тайные знаки, а я бы ей с умным видом подйакивал. На что она мне заявила...
Историческое отступление: в последние дни своего первого израильского приключения Лара (с туристической группой) была в столице. Я тоже поехал в Иерусалим, дело было вечером, поговорить было о чём, так что всю ночь мы бродили по Старому городу, и я разговаривал. К слову сказать, хотя я не религиозен, но в Старом городе всегда надеваю кипу: я еврей в еврейской столице. В общем, в гостиницу вернулись под утро, чтобы хоть пару часиков поспать перед официальной экскурсией (я - у двери на коврике!), Лара договорилась, чтобы на экскурсию меня взяли с собой. В итоге она мне переводила с немецкого историю моего же народа! Но главный прикол не в этом. А в том, что не имея до того дела с нашими гостиницами, я не знал, как там отнесутся к ночёвке (хотя и сверхкороткой) постороннего человека. Чтобы не рисковать, я предложил Ларе выдать меня за немца из её группы: она мне будет чего-то говорить по-немецки, а я мобилизую все запасы своего дойча, кроме "гитлер капут". Так и вышло. Лара мне чего-то рассказывала, я чего-то кивал: "Йа! Йа!", так мы прошли к лифту. Расслабившись, я ей похихикал, что меня вообще редко принимают за еврея. Даже в одной еврейской компании чуть не набили профиль за еврейские анекдоты:
--Правда, я на еврея не похож?
--Правда, правда, -- согласилась Лара, -- Только кипу сними!
Так что, в Германии я (редкий случай) молчал.
Кстати, абонемент был семейным: на мужа, жену и ребёнка. Так как муж у Лары есть, то я, видимо, был ребёнком. А чему удивляться, на моё 25-летие в музее Иерусалима "Башня Давида" мне сделали подарок, пропустив по детскому билету. Я это обнаружил, когда пересчитывал сдачу.
В общем, изрядно помолодевший, я вприпрыжку следовал за посерьёзневшей Ларой. Почему посерьёзневшей? Ну, так, любая женщина, узнав о наличии великовозрастного сына, поневоле задумается.
Я нередко вспоминаю этот день. Маленькими видеороликами. Мы проходим за ворота, и слева оказывается небольшой ручей. Почти речка, по израильским понятиям. Справа чуть впереди - площадка, на которой стоит крытая повозка, запряжённая парой мощных, но поджарых (как деревенские немцы) лошадей. В повозки садятся дети и старики.
Говорят, дети и старики очень похожи. Не думаю. Впрочем, и тех и других можно сравнить с рисунком на песке. Дети - на сухом и сыпучем. Картинка нечёткая, без всякого смысла, которую легко стереть и нарисовать что-то новое. Такое же зыбкое и бессмысленное. А старики нарисованы на песке влажном и тяжёлом. Это даже не картинки, чаще надписи. Тоже без особого смысла, просто кто с чем пришёл: "Вовка - дурак!" или "Али, я тебя люблю!". И немного надежды на то, что в следующий раз наверняка всё получится. И ожидание внезапной волны, которая смоет (как не было) последние фразы нынешних стариков, подготовив песок для следующих.
Лара толкает меня в бок и показывает на ручей: чёрные лебеди. Пытаюсь их сфотографировать, но ракурс как-то не очень. А впереди - мельница. С огромным водяным колесом. Оно даже крутится и таинственно шумит. В мельницу можно зайти и рассмотреть рычаги, шестерни, жернова, перемалывающие то ли зерно, то ли реальность - механизмы колдовства.



Это правильно, что первой стоит именно мельница. Словно дверь между нынешним циничным веком науки и яркого света и миром средневековых немецких крестьян, полным теней, страшных тайн, хитрых чудовищ... Но и мужества и смекалки.
Следующий видеоролик. Мы подходим к хутору мюнстерского крестьянина. Вон он сам встречает нас на пороге: Вольф Хохфельд.



Это не просто надёжные ворота, это склад сельскохозяйственной техники. Проходим через двор и попадаем в... даже не знаю, как назвать... Сами судите (верхняя левая картинка): вдоль стен этого огромного помещения отгорожены стойла и загоны для лошадей, коров, свиней, курей и батраков (смотрите картинку ниже). Мало того, холодными зимними ночами, чтобы сэкономить дрова и уголь, местные жители пользовались теплом от домашней живности, превращая второй этаж (то есть потолок этих стойл и загонов) в зимние спальни. Помещение под крышей тоже шло в дело: там хранили товары, либо устраивали небольшие мастерские. Потому у немцев такие высокие крыши. Вспомнился городок-заповедник Бэйт-Говрин на юго-востоке Израиля. Там с точностью до наоборот: мастерские и склады находились под домами в огромных вырытых пещерах. Впрочем, в доме немецком, полутёмном, пропахшем сеном и живностью, не менее интересно, чем в еврейских и греческих подвалах далёкой отсюда земли.
Какое-то странное ощущение. Изредка недовольно кудахчут сонные куры, фыркают кони, перетаптываются коровы, довольно повизгивают ничего не подозревающие о своём будущем поросята. Просыпаются люди. Миг сомненья: "Остаться в вонючем тепле или выйти на свежий морозец?". А куда деваться? Начинается новый день. Нет, не новый - очередной. Всё с теми же занятиями. Страхами. Шутками. День изо дня. Зато сытый. Надёжный. Нет, я не видел это воочию. Это вам не кино. Прикосновение к истории не захватило меня, а вертелось на кончиках нервов, как слово вертится на кончике языка. Было щекотно и хорошо.
Взгляните ещё раз на верхнюю левую картинку. Видите, светлое пятно в конце коридора? Это и правда свет в конце тоннеля для каждого усердного работяги - кухня! (посерёдке нижнего ряда). Очень удобно, что она расположена непосредственно рядом с живыми запасами. Увы, для некоторых свет в конце тоннеля - это пламя под их котлом.
Если честно, то кухни разных народов занимают меня гораздо больше, чем средства производства (не путать со средствами производства народа!).
Немецкую кухню диетической не назовёшь. Диетической у них была работа. Если работа ладилась, то каждое воскресенье, а так же по праздникам на столе было мясо. Большой кусок мяса либо запекали в печи, либо тушили в соусе. После отрезали себе (ммм, слюнки текут) сочные ломти согласно статусу и аппетиту. Гарниром была либо картошка или картофельные клёсы (большие шарики, скатанные из надавленной сырой картошки и сваренные в соленой воде), либо пресловутая немецкая кислая капуста. Ещё немцы уважали пивной суп (хоть не самогонный) и пикат.
Впервые я попробовал пикат в этот же день, в этом же музее. Очень вкусная штука: большая толстая лепёшка - "помесь драников с оладушками" (как говорит Лара). В общем, картошку натирают в дрожжевое тесто, сжигают по вкусу.
Но вернёмся к (мммм) мясу. Остатки воскресного мяса (вот тут я немцев не понимаю: как у мяса могут быть остатки?!) доедали в понедельник. После чего немцы вспоминали о фигуре, то есть, вкалывали и питались хлебом и простоквашей. Кто побогаче, тот позволял себе абендброт - вечерний хлеб. Вечером вместо масла немцы клали на хлеб кусок колбасы или сыру. А после того, как с куском сыра получилась незадача, описанная Крыловым, немцы придумали фразу: "когда я ем, я глух и нем"... потому их немцами и назвали.
В общем, подобрав неизбежные слюни, мы с Ларой двинулись дальше. Сразу за кухней начиналась летняя резиденция. В отличие от немецких принцев, при сезонной перемене спальных помещений немецкие крестьяне с флагами не заморачивались.
Так как этот крестьянский двор был очень зажиточным, то в жилой половине было и пианино, и "стулья из дворца" и много чего ещё, что в моём советском детстве ассоциировалось бы даже не с "кулаками", а с совсем уж панами. Но для западного человека нет ничего странного в том, что по выходным после утренней дойки и церкви жена справного хозяина могла позволить себе немного помузицировать.
А ещё меня удивили кровати. Судя по их размерам, 400-200 лет назад немцы были хоббитами. Оказалось, что не были. Просто они спали сидя. Вроде бы таким образом они спасались от угарного газа несовершенной тогда системы отопления. То ли газ был тяжёлым и стелился по полу, вот спящие и старались быть повыше. То ли в таком положении вдох был не слишком глубоким. То ли из-за отсутствия холодильника не всякий йогурт оказывался одинаково полезным, а с сидячего положения легче было брать низкий старт.
Всё, господа, хватит с нас духа истории, давайте-ка выйдем на её воздух.
Многочисленные хозяйственные постройки лучше всего видны на Лариных фотографиях.
Ну а мы, чем богаты, тем и рады:



Представьте себе: это действительно приусадебное хозяйство!
Видите, внизу, возле кирпичной постройки, маленькая знакомая будочка? Правильно, это финиш, упомянутого ранее низкого старта. А дом рядом с ней (в решёточку из кирпичей) - ароматизатор: в нём хранили и сушили сено и прочие травы.
Если заглянуть за правую рамку, можно увидеть ещё один интересный домик: банно-прачечную пекарню. По субботам в ней выпекали хлеб, а затем (не пропадать же теплу) стирались и тщательно мылись. Видимо, отсюда и произошло выражение: "Поскрести по сусекам".
Думаете, фоном - ещё один французский парк? Это немецкий огород. В общем, немецкий огород - это французский парк, но съедобный. Помимо огурцов, клубники и петуний в нём обязательны философская скульптура и беседка. Если год был удачным, вырастала картошка, если неудачным - Кант.
Как говорят мюнстерские крестьяне: "Мой двор - моя крепость". Видите сверху слева островок, окружённый рвом? Мало того, на островок ведёт подъёмный мост и не пускает опускающийся частокол! В случае нападения грабителей, нередких в военное время, жители крестьянского двора отступали к крепкому домику посреди островка и держали круговую оборону. Дворовый "замок" был полон отваги и провизии.
Ещё один "видеоролик": мы выходим из главных ворот и поворачиваем налево. Идём через лес. По тропинке. Вдоль ещё одного рва, окружающего весь этот хутор. Поначалу ров полон воды, но постепенно мелеет, а затем и вовсе теряется в разросшихся кустах чего-то привычного для Европы, но давно позабытого мною в Израиле.
Словно средневековые шпильманы бродили мы по вестфальским дворам (богатым и очень богатым), разглядывая, как жили немцы до Кока-Колы и Мерседесов. Интересно было бы копнуть ещё глубже, чтобы понять, как сложилась эта трудолюбивая, аккуратная и несколько педантичная нация? Которой я даже завидую. Потому что в моём собственном характере этих качеств очень не достаёт, а педантичность и аккуратность в моей стране нередко проигрывают левантийскому пофигизму. Зато трудолюбием Израилю впору делиться с Германией.
И при этом немцам не откажешь ни в романтизме, ни в лихости. Мне кажется, немца можно сравнить со стилем фахверк (дома в квадратики):



Стены такого дома - это крепкий двойной каркас из балок хвойных пород. Внутреннее пространство каркаса забивается сеном, глиной, камнями, да чем угодно - лишь бы было тепло! После чего всё это тщательно штукатурится для красоты и опрятности. Немцы, с которыми я знаком, такие же: опрятные, красивые, при этом виден крепкий каркас, а внутри они чёрт знает из чего, но очень тёплые и сердечные люди.
А видите домик слева? Это сельская пекарня. Без бани: чисто поесть. Там и сейчас пекут хлеб. К хлебу мы, правда, опоздали, но какие там запахи свежей выпечки! Мне кажется, это лучший запах на свете.
И, видимо, для контраста с тёплыми немцами и горячим хлебным соблазном, я мечтал увидеть свиней.
В этом музее было немало живых экспонатов, но многих из них я не раз лицезрел (мордозрел?) и в Израиле: кур, гусей, лошадей, овец, быков и коров... я даже видел свинину в "русских" магазинах! Но ходячего бекона я не видел настолько давно, что уже разуверился в его существовании. И вот мои опасения начали подтверждаться. В стойлах многих дворов маялись лошади, чего-то жевали коровы, деловито сновали куры, а свиные загоны были пусты. На пастбищах возлежали говяжьи патриархи, снова лошади - наслаждались то свежей травой, то лёгким ветром, и целые площадки свиного дерьма, тщательно перемешанного с землёй. Но ни одной свиньи!
И я понял, что свинья - животное мифическое.
"Запомни, Нео, нет никакой свиньи!", только свинство, свинина и наше к ним отношение.
К слову, о лошадях, посмотрите, какие красавцы:



Кстати, с ними связана ещё одна мистическая история. Ох, недаром у музея такое потустороннее название: "Музей свободного света"!
Так вот, решили мы поглазеть на лошадь в стойле через окошко одного небольшого домика:
--Лошаааааадкааааааа!!!!
Как же, в окне приветливо маячила лошадиная задница.
--Ладно, -- мы не сдавались: обойдём домик и заглянем в окошко противоположной стены.
Обошли. Заглянули. Опять лошадиная задница.
Так мы поняли, что нашли вторую половину "Тяни-Толкая".
И всё-таки, главная сказка - это мельницы! Водяные или ветряные - не важно. Вот, где мистика, вот, где волшебство!



Почему? Не знаю.
Таинственные скрипы механизмов? Мучной туман? Или место, где техника так тесно переплетена с природой, что открывает двери в параллельные пространства фантазии?
Для среднего снимка пришлось пожертвовать одеждой: я снимал лёжа на спине, из-за чего спина немного позеленела (спасибо Ларе, всё отстирала).
Впрочем, сказочными в Германии оказались не только мельницы, но и церкви. На всех церквях виденных мною в Северной Рейн - Вестфалии на шпиле восседал петушок:



Ещё одно "видео" (нарезками): интересная троица немецких подростков (скорее всего, семья). Они гуляют по очередному крестьянскому дому. Через окно второго этажа младшая улыбается братьям. Старший несёт её на плечах. Все трое неторопливо рассматривают кур, старшему куры неинтересны, но он всё равно на корточках вместе со всеми. Что в этом такого? Если вы читали "Тоску" моего (любимого) авторства, то помните, как главный герой запал на семейную пару, находя в них то, чего не хватало ему самому. Возможно, я, как и он, придумал себе этих ребят, но так хочется верить, что они и вправду такие. Я всегда умудрялся быть белой вороной. Даже среди белых ворон. Мне это нравится. Но иногда слишком холодно со спины. А тут... Их было трое, но они были чем-то одним. Не обезличивающе одним, наоборот: без любого из них это единение стало бы вовсе иным, не столь ярким, не полноценным. Они были ВМЕСТЕ. И в них были радость и благородство. Под надёжной охраной этого "Вместе".
Знаете, когда через несколько лет я читал о "Пиратах Эдельвейса", не согнувшихся ни перед подлым диктатом нацизма, ни перед вынужденным диктатом союзников, я представлял себе именно этих ребят:



И ещё несколько "видео"-памяток: тропа, пугливо петляющая по очередной чаще вестфальского леса, неожиданно выводит к маленькому домику на краю солнечной поляны и даже ластится к нему, как перепуганный щенок к человеку. Дорожная часовня. Слева, кажется, лютеранская. Справа - католическая: она даже с амвоном для походных (но не проходных!) проповедей, а в самой часовне живёт Мадонна... молчаливая.



Посредине не часовня! А вовсе даже наоборот. Этот дом принадлежал евреям.
Ну, если о евреях, значит, сейчас будет грустно. Но не сразу.
А сразу я вам скажу, что все сведения об этом доме я получил от Лары. Очень хотелось попросту их сюда вклеить, но тогда бы пришлось вписать Лару в соавторы, что было бы крайне неблагодарно с моей стороны. Зато если я изложу её информацию своими словами, то можно будет в конце сего опуса добавить огромную сердечную искреннюю (уточню у Лары) благодарность.
Помните ссылку на Ларин рассказ о музее? Там тоже есть фотография этого здания, на стадии сборки. При нас он был почти готов снаружи, но всё ещё отделывался внутри.
Этот дом, фахверк-хаус, был построен в самом начале 19-го века торговцем Берндом Зойсманом. За 20 лет до этого его отец, Беренд Зойсман, стал печально известен, благодаря нашумевшему убийству: он погиб от рук должника. Для немецкой деревни убийства были в диковинку, вот евреи и прославились: этот случай был даже описан в новелле "Еврейский бук" (1842) Анетты фон Дросте-Хюльсхоф. И зачем нам такое "везение" - быть в каждой бочке затычкой?
Возможно из-за этой "славы" Зойсман-сын в конце концов сменил имя, а потом ему изменила удача - он разорился.
Дом купил другой еврей, Леви Ульман.
Дом Ульманов - последний сохранившийся дом "деревенских" евреев в Вестфалии. Не путайте "деревенских" евреев с "городскими"! Вы анекдот про еврея с лопатой помните? Это о них. Правда, Ульманы лопатами торговали: часть дома выделено под лавку. Кроме лопат Ульманы продавали и прочие хозяйственные товары, игрушки, а так же продукты. К примеру, молоко, сыры и мясо собственных коз. Насчёт мацы не скажу.
С соседями-немцами они ладили, дело процветало - дом разрастался. Но его еврейская история закончилась тогда же, когда и история других еврейских домов Европы. В 1941-м последних Ульманов (Норберта, Лену и их приёмную дочь Ильзе) сослали в Рижское гетто, где они и погибли. Адонай йинком дамам (Господь отомстит за их кровь).
Я специально включил этот дом в коллаж с часовнями. Чтобы передать ощущение одиночества. Идея не моя: Лара рассказывала о решении музея, оставить этот дом единственным "еврейским" на своей территории, чтобы показать пропорции населения.
Нас было так мало. Кому мы, к чёрту, мешали. Напротив, столько евреев сложили головы во время Первой мировой, служа своей "родине" Германии. "Родине"-Франции. "Родине"-России. Сколько из них убивало своих же, оказавшихся по другую сторону от линии фронта. Я люблю Израиль не только за историю, природу и уровень жизни. Я люблю Израиль за то, что наконец-то евреи могут воевать за себя. Потому и ненавижу Шарона, Ольмерта, Барака и прочую левую отморозь, которая вновь старается развести наш народ по разным окопам во имя чужих идеалов.
Да что я всё о войне? Я люблю Израиль за то, что здесь евреи могут за себя ЖИТЬ.
А потому не понимаю тех, кто предпочитает чужие страны. У меня нет к ним ненависти или презрения. Мне просто их жаль: своя земля их не приняла. Они не смогли войти в свой собственный дом и ушли (остались) жить у соседей. Надеясь на добрую волю народов с другими традициями, другой историей. Без права принимать участие в судьбе этих стран: не по закону, а по совести - нечестно гостям в судьбоносных вопросах навязывать свою волю хозяевам. Даже если той воли каких-то пару процентов. Тем более, когда свой собственный дом существует.
Впрочем, евреев, живущих в Германии, я не только не понимаю, а именно презираю. Нет, тут претензии не к Германии. Наоборот, желание восстановить еврейскую общину - это удар наотмашь немецким нацистам. Это и есть настоящее раскаяние и желание очиститься. И мне жаль, что этим желанием пользуются отнюдь не лучшие представители моего народа. Когда немецкую компенсацию получают те, кто прошёл концлагеря или был вынужден бежать из родного дома, это нормально. Это были их собственные страдания, они вправе. Но гражданство этой стабильной и богатой страны - это не плата за индивидуальные беды, это плата за ужас, боль, кровь миллионов своих соплеменников. Погибших и выживших. Плата за исковерканные жизни. Плата за выжженные души. Плата за их детей, родители которых кричат по ночам.
Я понимаю немцев, которые согласны платить.
Я не понимаю евреев, которые согласны продать.
Продать Холокост.
Да-да-да, я прекрасно знаю, что есть евреи, которые оказались в Германии просто потому, что так получилось. Речь не о них. Речь о тех, кто согласен выращивать свой личный рай на пепле собственного народа.
И хватит о них, пусть живут, как могут.
Вернёмся к немцам. Видите, это ещё один торговый дом:



Деревенский супермаркет! В нём торговали даже колониальными товарами! В селе, если кто не понял.
Сейчас в этом доме проводятся разные выставки. Когда были мы, немецкие школьницы заканчивали оформление экспозиции (их летнего проекта). Экспозиции, посвящённой ксенофобии: "Что люди могут сделать с людьми".
Знаете, друзья-евреи, давайте заканчивать с этой расхожей фразой: "Все немцы такие". Немцы, глядя на своих "евреев", понимают, что такие не все. Давайте не будем глупее, чем они.
Да нет же, не "всепрощать", не надевать розовые очки, а судить по делам, а не по собственным представлениям. То слишком негативным (как нередко сейчас), то ослепляюще радужным (как в 30-е прошлого века).
Чего это меня на проповеди потянуло? Никак из-за следующего дома! Итак, перед нами очень богатый дом, в котором жил местный пфарер - протестантский раввин. В смысле, он был не попом, а тем, кто разъяснял Святое Писание и давал полезные советы. Что мне особенно понравилось, так это тесная связь духовного с материальным:



Возможно, вас уже достали "еврейские реминисценции" (как говорилось в одной из рецензий на моего "Бомбиста"), но сами судите, причём здесь я? Германия, прямо-таки, "реминисцирует" на евреев. Видите картину на фото? Это ж не я рисовал! Но это наша - еврейская - "Лестница Яакова". Кстати, именно в доме пфарера я понял то, что мне не смог пояснить ни один раввин: за каким чёртом ангелы лазили по этой лестнице? А здесь всё наглядно показано: за колбасой. Как я их понимаю! Судя по ракурсу, я тоже залез. А чего они тогда спускались? Так ведь колбаса наверняка некашерная! Но чем ближе к грешной земле, тем дальше от заповедей - и ангелы вновь карабкались к этим пахучим, острым и пресным, жирным и постным, но неизменно произведениям поварского искусства! И так бесконечно.
Дамы и господа, перед вами немецко-еврейский вечный двигатель!
Как минимум, вечный двигатель ангелов.
Немцы вообще очень изобретательны:



(Сверху) шезлонги, (снизу справа) попский буфет, турникет 18-го века и даже машинка для раскатывания мацы!
Кстати, о маце!... шучу-шучу... кстати, о турникете. Во всех домах, собранных здесь, действовали старые добрые правила музеев и стриптиза: "Смотреть - смотри, руками не трогай!". Но именно в этом доме разрешалось трогать всё! Как жаль, что это был музей. Турникет подсчитывал наличие трогательных людей, чтобы их количество не зашкаливало.
Мы с Ларой тоже зашли потрогать историю.



Слева - первый "Adidas", справа первый Чарли Чаплин.
Дальше - хуже. Жизнь немецких крестьян пятисотлетней давности оказалась полна не только свежего воздуха и копчёных колбас, но и всяческих трудностей и непредвиденных препятствий.



Ожившая история разбудила и древние страхи: вихтели, вервольфы и кобольды подстерегали заигравшихся путешественников...
Жизнь обещала смерть.



--Семь днееееееей!!!
Что было ещё? Было кафе, в котором мы взяли очередной сорт немецкого пива и пикаты (помните, я рассказывал: "помесь драников с оладушками"). Были пруды с лебедями, лужайки с цветами, первые трансформаторные будки, первые пожарные машины, пограничные камни, школы, церквушки, много зелени и много неба, много открытий, много-много тайн и покоя. Было облегчение и огорчение, когда возвращались к машине. Было удивление, что столько всего было, а день ещё не закончился.
Действительно, не закончился: мы ехали к очередному приключению. Впрочем, сама дорога уже была приключением. Нет-нет, ничего опасного, ничего захватывающего для привыкшего человека: всего-то Тевтонский лес сразу же за обочиной. Такой плотной стеной, что, казалось, между деревьями не пройти и надежде. Странно, ведь сколько раз я видел такие леса в своей доизраильской жизни. Сразу за Киевом - и до бесконечности! А в Израиле... Вы не поверите, но леса в Израиле есть! Даже густые: леса Галилеи обступают дорогу плотной стеной, но ненадолго. Очень уж быстро их почётный караул разбредается по холмам - учись ловить мимолётные чувства! Но в основном, вокруг наших дорог - пустыни и полупустыни, поля и плантации - выцветшее небо до горизонта. Свобода! И так почти что полжизни. И после этого вновь оказаться в зелёном плену! Отсюда - и до бесконечности! Щекочущий приступ клаустрофобии. Хо-ро-шо-о-о-о....
И вдруг - парковка почти на вершине горы. Выходим. Проходим мимо киосков. Поворачиваем налево. И нашим взорам открывается...



--Астерикс!
--Да не Астерикс, -- отмахнулась Лара, --а Герман-Арминиус!
Арминиус (по-римски), он же Герман (по-древнегермански) был сыном вождя одного из германских племён, херусков. Изучив римское военное дело, он вернулся на родину, вместе с отцом объединил племена и в 9-м году разбил 3 римских легиона, 6 вспомогательных когорт и 3 конных эскадрона. Император Август бился головой о косяк и причитал: "Вар, верни легионы".
Через сто с лишним лет (в 130-м году) подвиг Арминиуса повторил (и превзошёл) наш Бар-Кохба, впервые полностью выбив римлян с контролируемых ими земель. И хотя восстание удалось подавить, но докладывая о победе Сенату, император Адриан впервые упустил традиционную формулу: "Я и моя армия благополучны".
Восстание Бар-Кохбы было разбито, а сам он погиб от укуса змеи. Арминиус погиб от предательства родственников (чем не змеи), после чего его восстание задохнулось.
Два великих человека. Как жаль, что им не удалось состыковаться по времени и объединить усилия! "История не знает сослагательных наклонений". Не знает она и жалости.
А ещё вспомнился старый советский фильм "Семья Оппенгеймер" о Германии после прихода Гитлера к власти. Там одному из студентов немецкого университета поручили написать доклад о Германе, как об "источнике германского духа". А он написал о Гётте и Бахе, за что и был изгнан.
Если честно, мне это противопоставление кажется странным. Не будь у немцев такого идеала, как Герман, то не было бы и Германии: ни Гётте и Баха, ни Шиллера и Бетховена, ни Канта с Ницше, ни, к слову сказать, "Скорпионс", ни многих других, составляющих славу немецкой культуры.
И, в то же время, не будь немецкой культуры, то и подвиг Германа-Арминиуса оказался бы бесполезным.
Кстати, место для памятника выбрано не случайно: именно в этих краях и произошла знаменитая битва. Интересно было, поднявшись на вершину постамента, вглядываться в уже темнеющий лес, пытаясь разглядеть призраки сражающихся героев.
А нас ожидало ещё одно приключение: мы потеряли ключи. Все: от дома, машины, работы. Не пугайтесь, скоро нашли. И даже тревога во время поисков не особо тревожила.
Это, и вправду, был замечательный день. У меня накопилось пять замечательных дней, которые хотелось бы повторить. Хороших дней было немало, но повторить мне хочется именно эти. Среди них есть не только приятные, но и очень тяжёлые, как мой первый день (а точнее, ночь и утро) в Израиле: полный страхов, надежд и восторга. И мой пятый день в Германии тоже в этой копилке. Как раз середина отпуска: дрожь от новой страны уж унялась, а на работу ещё нескоро. Он был радостным, таинственным и спокойным одновременно. Как та немецкая троица, о которой я рассказывал: убери из него хоть что-то, и будет просто хороший день.
Легко рассказать, что этим днём было. Куда сложнее, чем он остался в душе. Впрочем, нет, не сложнее. Эти две фотографии - это самое главное, что случилось со мной 5 сентября 2007 года:



Видите великана?
И это:



Всё. Устал. Спать. Спать.
Завтра нас ждёт новый сказочный город. Завтра мы едем в Бремен.
И было утро, и был вечер. День пятый.

1-й день: Прилёт
2-й день: Бад-Зальцуфлен
3-й день: Хейдельберг
4-й день: Шветцинген
5-й день: Детмольд и Музей
6-й день: Бремен
7-й день: Кёльн
8-й день: Херфорд, Базар, Возвращение
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"