Гук Кирилл Сергеевич : другие произведения.

Летопись Великой войны - шесть шагов в бездну

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.14*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рабочее название сериала... Предверие Великой войны.... Кто мог предположить что с началом очередной трансбалканской войны весь мир полетит в тартарары... Итак в мае 1914 года в Албании в очередной раз начались беспорядки, то биш по русски говоря Бардак и далее события понеслись как курьерский поезд................

   ПРЕДИСЛОВИЕ
   "Шесть шагов в бездну". Ровно столько шагов понадобилось пройти Европейским державам от "Серебряного" века к ярости, крови и дикости Великой войны. Великой войны которой так или иначе стремились, пусть и неосознанно все европейские державы. Шесть шагов это те шесть месяцев, которые прошли с завязки очередной мелкой заварушки на задворках Европы до начала Великой войны.
   Впрочем, в мае 1914 года основные участники европейского концерта даже не подозревали, чем закончатся предпринимаемые ими шаги. Россия считала своей главной целью захват черноморских проливов, Германия - очередной разгром Франции. В Берлине питали надежду, что британский лев, устрашенный мощью объединенного Русско-Германского флота удержится от вмешательства в зреющую Европейскую войну. Остальные державы тоже играли в свою игру. Главное, что никто не смог предугадать дальнейшего развития событий.
   Стоп что-то не так? Какой Русско-Германский флот спросите вы? Чертовски правильный вопрос. Да эта история началась ровно за 10 лет первого выстрела Великой войны.
   В нашем мире "Цусима", "Порт-Артур", не говоря уже о "Мукдене" - символ героизма и как не парадоксально - позора русской армии и флота, это еще позорнее, чем Крымская война, ведь там нам нанесли поражение ведущие европейские страны, а здесь народ, только-только вылезший из средневековья. Кто был виноват - уж никак не матрос, солдат, унтер, поручик, а те, кто сверху - ведь не зря есть пословица - "рыба гниет с головы". В нашем мире после Русско-Японской войны Империя осталась не только без флота, но и без престижа, теперь русский "Ванька" годился только на роль пушечного мяса для спасения Антанты, которая смею заметить, не чуралась помощи Японии во время войны. Потом была Первая Мировая - миллионы погибших русских, спасающих Англию и Францию, развал Империи, становление новой Империи - СССР, очередная, еще более страшная война, выросшая из итогов Первой. Потом развал и отход на триста лет назад в границах. Сейчас это осколок великой Империи, еле-еле выживающий в англо-саксонской модели мира.
   Я если я скажу, что этого не было? В январе 1904 года, решение продолжить поход отряда контр-адмирала Виренниуса на Восток, отличное от текущей реальности, оказалось тем поворотным пунктом, тем камешком стронувшим лавину, который привел в дальнейшем и к иному исходу Русско-Японской войны. Если я скажу что Русский флот принял участие в двух сражениях у острова Цусима, причем во втором разгромил японцев наголову? Если я скажу что после горечи поражений Мукдена, Лаояна и Шахэ русская армия сумела вырвать победу у японцев, причем эти сражения на долгое время стали классическими, подвинув пресловутый Седан, что будущие немецкие полководцы, такие как Фалькенгайн и Маккензен учились у русских и потом улучшали и дополняли их идеи? Что, если Порт-Артур не сдался позорно в декабре 1904, а был взят в ходе жестокого и кровопролитного штурма в марте 1905 года? И на всем этом фоне Россия и Германия наконец заключили военный союз в 1913 году. Так не было - и Вы будете правы, так не было в нашей реальности, где боги или демоны нашего мира дали возможность перекроить апологетам англо-саксонской модели мир в свою пользу. Промежуточным же этапом становления этого мира, определившим, во многом, развитие дальнейших событий, стал выигрыш японцами войны 38-39 гг. эпохи Мейдзи.
   В иной же реальности, Россия выиграла войну с Японией. Погиб от рук террориста император Николай II. Регентом стал молодой и амбициозный Михаил, который не поддался на убеждения льстивых царедворцев, склоняющих его согласиться на условия мира, продиктованные в Лондоне, и все-таки сумел повести державу к победе. И не надо думать, что японцы были слабы, их армию взрастила германская военная мысль, а их флот - английская.
   После войны Россия сделала рывок и к Балканским событиям перевооружила армию, построила и подготовила пусть и небольшой на фоне Королевского, но первоклассный флот, заслуженно занявший к лету 1914 года третье место в мире.
   Но в первую очередь, это книга о людях, которые в переломный момент истории сыграли свою роль, подчас не подозревая о своей значимости в предстоящих событиях, людях, которые стали свидетелями ухода старой Эпохи и творцами новой...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пролог
   март 1912 года Санкт-Петербург и окрестности
   Со вчерашнего утра ротмистру Константину Дмитриевичу Горяеву сильно нездоровилось. Видимо, постоянное напряжение предыдущих недель сказывалось, а он ведь уже далеко не мальчик! Вот вчера, например, угораздило его заснуть прямо на стуле в приемной у шефа. А ведь казалось, закрыл глаза всего на мгновение. Досадное происшествие оказалось достаточным поводом для начальника Санкт-Петербургского Охранного отделения полковника Фомина, чтобы послать одного из своих самых сыскарей. Все предыдущие недели их группа совместно с военными контрразведчиками работала над контактами британской резидентуры и революционного подполья. Ситуация заставляла сильно задуматься над происходящим. Как сказал на совещании Фомин, лично ему это живо напомнило московские события 1905 года, когда дружинники, противостоявшие армейским частям, были неплохо вооружены и получали ежедневную плату. Данный факт свидетельствовал о том, что тот, кто вел подрывную работу против Империи, располагал огромными деньгами. Наконец, три дня назад через агента "Третьего", находившегося на связи у Горяева, удалось получить информацию, что в распоряжение экстремистского подполья были переданы большие суммы наличных, а через Финляндию и Ревель вновь поступила большая партия стрелкового оружия.
   Получив через тайник сообщение, что "Третий" просит личной встречи в условленном месте, Горяев направился днем на явочную квартиру, содержателем которой был пожилой учитель словесности, бывший народоволец. Неожиданное появление ротмистра вызвало на лице содержателя тень легкого изумления. Но он все-таки был крепок как кремень, дело свое знал, посему поздоровавшись с ротмистром, быстро прихватил на руки рыжую лохматую собачку Жужжу неизвестной породы, накинул габардиновое пальто и котелок и вышел через парадный вход. Сняв цивильное пальто, ротмистр вытащил из внутреннего кармана маузер и, пройдя в зал, устало опустился в кресло, после чего дослал патрон в патронник и переложил пистолет в боковой карман. Люгер же он положил на стол и прикрыл его вчерашним нумером "Петербургской газеты". Потянулись минуты томительного ожидания.
   Наконец у двери черного входа что-то зашуршало, и в комнату впорхнула курносая девица на вид лет 18, небольшого роста, в норковой шубке и в кокетливой шляпке черного цвета. В руках она сжимала небольшую черную же сумочку. Оглядевшись, девица хихикнула и поинтересовалась:
   - Что это вы ротмистр, по-прежнему меня опасаетесь? И что это лежит под газеткой? Это не то что я думаю? Аяяй, ну это вы зря, я ж вся ваша, во всех смыслах.
   Горяева слегка передернуло, он еще ни разу не встречал женщин, чей внешний вид столь не соответствовал бы содержанию. Марго выглядела до сих пор, а ей уже стукнуло 27 лет, как юная гимназистка, но при этом превосходно стреляла, была опасна как гремучая змея, и ей было абсолютно плевать на идеи. Ее интересовали только острые ощущения и деньги. К тому же она каждый раз играла в такую игру правда, очень творчески подходя к исполнению своей роли.
   - Ну, здравствуй, и присаживайся, чувствуй себя как дома, - с легкой улыбкой проговорил ротмистр.
   - Костя, с чего бы ты такой вежливый сегодня?
   - Марго, давай без сантиментов.
   - Да? А поговорить? Ладно, слушай внимательно, послезавтра на станции Озерки встречают курьера из Финляндии, везет деньги и какие-то инструкции Петербургскому комитету, что именно я понятия не имею. Но думаю что-то очень важное, и самое главное этого курьера ждут давно. Кто курьер мне тоже неизвестно. Поезд из Гельсинфорса должен там быть в 12 часов 30 минут. Однако доставить курьера должны на явку к Рахматову в Заречном.
   - Марго, кто это еще знает?
   - Да хватает; - Марго сморщила носик, и продолжила, - думаю человека 3-4 минимум, кроме того, боевая группа Седого должна встречать курьера и его груз.
   - Что всплыл Седой со своими боевиками? - удивленно протянул ротмистр, - Что-то я давненько о нем не слышал! Он же в последний раз в Астрахани отметился! А еще никто из разыскиваемых боевиков не появлялся?
   - Ты знаешь, Костя, ничего конкретного не слышала, но слухи бродят разные вплоть до того, что готовится серия эксов. Но конкретно ничего. Ладна, Костя не скучай!
   Напоследок томно потянувшись, как дикая кошка, так что у Кости захватило дух, Марго выпорхнула из зала. Вслед за тем стукнула дверь. Закрыв дверь на ключ изнутри, и вернувшись в свое кресло, Горяев задумался. К Седому у него были личные счеты. Пролитая в свое время кровь взывала о мщении. Кроме того, и курьера, и Седого с его бандой отморозков надо было брать. При этом если выживание курьера было жизненно необходимым, то Седого, как известного террориста, вполне можно было и пристрелить как собаку при задержании. Послужной список у Седого был впечатляющ, везде, где бы он ни появлялся, за ним тянулся кровавый след. Выстрелы из браунингов в упор, брошенные бомбы, заложенные в дома мины и т.д. и т.п. На Седого работал свой специалист по бомбам, бывший студент Киевского политеха Мойша Кирштейн, подпольная кличка "Студент". За прошедшие годы, как было известно Горяеву, все операции группы тщательно прорабатывались и сбоев экспроприации и теракты не имели. Итак, послезавтра, время у них есть, но мало. При этом, так как курьер им лично не известен, то задержание надо проводить немедленно, после того как курьера встретят громилы Седого, что в свою очередь требовало немедленно выставить наблюдателей на Озерках и близлежащих станциях. А это требовало времени на организацию всего процесса, резону засиживаться не было. Закрыв глаза, Горяев мысленно прокрутил в голове все, что еще нужно было сделать, и вздохнул. Если свезет, он самолично решит судьбу Седого! Спустя пять минут ротмистр встал, забрал оружие, оделся в прихожей и, закрыв дверь своим ключом, вышел из подъезда на улицу. Еще через пять минут, выехавший из-за угла "лихач", завидев стоящего на тротуаре и явно ожидающего прилично одетого господина, подкатил к нему.
   - Трпрууу!!! - Куда изволите, ваше благородие?
   Опытный, наметанный глаз извозчика распознал в господине явно военную выправку, как и многие другие мелкие детали, неясные непосвященным
   - На Кронверкский, голубчик, - ответил ротмистр.
   Здание петербургского Отделения по охранению общественной безопасности и порядка находилось с 1907 года на Петербургской стороне, по адресу Александровский проспект дом 2, где смыкались Александровский проспект, Кронверкский проспект и Мытнинская набережная. Шесть лет до этого "контора" обреталась на Мойке, в знаменитом доме, где когда-то жил сам Пушкин, а еще раньше - на Гороховой 2, в нынешнем доме градоначальника.
   Из предосторожности Горяев сошел с извозчика не прямо у Отделения, а на Кронверкском, пройдя пару кварталов пешком до серо-желтого углового здания в неоклассическом стиле. Сад по левую сторону проспекта еще не обрел свою обычную весеннюю прелесть, деревья еще не щеголяли листвой, на дорожках лежал рыхлый, мокрый снег, обычный в это время года. Летом и, особенно поздней весной, Горяев любил прохаживаться по этому саду, от Мытнинской до канала, за которым высилась мрачная громада Кронверка. Эти прогулки помогали ему думать и анализировать.
   Фомин был у себя, и по тому, как он нервно барабанил пальцами по столу, было ясно, что шеф не в духе. Переведя взгляд на Горяева, Фомин недовольно спросил:
   - Ну что еще?
   Превосходно изучивший своего начальника, Горяев не обратил никакого внимания на столь грозные признаки начальственного недовольства, и вкратце изложил полученную информацию.
   - Седой, говоришь? - задумчиво протянул шеф, - такую птицу надо ловить и немедля! Но, честно говоря, я бы предпочел видеть эту птицу в виде чучела, да и всю его банду тоже, как и ты, полагаю? Горяев кивнул. На несколько секунд, ротмистр перенося в 1906 год. Серия вспышек -картин. Залитые солнцем бульвары Севастополя. Флотский мятеж. Избиения и убийства. Кровь. Разгром мятежа армейскими полками. Виселицы и расстрелы. И Аня. Он вновь как вживую увидел Аню. Его солнышко, как он ее называл обнимая и жарко целуя. Все прекратилось в один миг. Боевики по ним стреляли в упор у подъезда. Он выжил, несмотря ни на что, а она умерла спустя несколько минут. В память навсегда врезались глаза стрелявшего в них боевика. Оловянный мертвый взгляд, будто у снулой донной рыбы. Удерживая правой рукой обмякшее тело любимой, он успел выстрелить четырежды из револьвера и задел одного из стрелявших, которого спустя пару минут застрелил какой то морской офицер. А затем наступило спасительное забвение. Выйдя после лечения, Константин так и не смог по сей день узнать его имя. Вторым был "Седой". Дражин Федор Самуилович, из мещан Минской губернии, за которым уже тянулся кровавый след.
   Фомин цепко взглянув на своего подчиненного и видно прочувствовав его настроение, спустя несколько мгновений продолжил, - А вот курьер, Константин Дмитриевич, мне нужен живым и здоровым, ни один волос с этой башки упасть не должен, заруби на носу и всем своим тоже инструкцию строго-настрого дай. Времени у нас, как ты и отметил, мало, цейтнот можно сказать. Поэтому бери всех кого нужно из отдела, а я пока позвоню Силину, взвод казачков-пластунов из ОКВС вам не помешает в подмогу.
   Вечером, переодевшись в одежку более подходящую какому-либо поденщику, Горяев лично побывал на станции, внимательно осмотрев деревянное двухэтажное здание, перрон и прилегающую местность. Первым побуждением ротмистра было вязать всех на явочной квартире, но потом в ходе раздумий он резонно предположил, что если вдруг боевики направятся в другое место, то весь план операции пойдет ко всем чертям. Посему он принял решение взводом ОКВС перекрыть подходы к станции. А своих сотрудников использовать для задержания и уничтожения. Дачный сезон еще не начался, в это время года днем пассажиров на станции будет мало, значит, риск задеть кого будет сведен к минимуму и толпа не помешает выполнению операции. При этом на организацию засады оставалось с каждой минутой все меньше и меньше времени. Катастрофически мало.
   Впрочем, на следующий день к полудню все было готово. Все люди были размещены в нужных местах, наблюдение налажено. Начальник станции, невысокий седоватый, нервный господин предоставил в распоряжение Горяева и группы захвата небольшой кабинетик у зала ожидания. Здесь Горяев находился уже пару часов. Нервозность, как всегда с началом операции, сменилась ледяным спокойствием и ясностью. В ближайшее время партия будет сыграна и тогда все разрешится, волноваться смысла уже нет. Раздумья ротмистра прервал хлопок двери - перед ним стоял один из жандармов форме служащего железных дорог:
   - Константин Дмитриевич, "Седой" и еще трое из его группы в зале, идут на перрон.
   Горяев прильнул к окну, аккуратно выглядывая из-за занавески. И в самом деле, в окно, из которого весь перрон просматривался практически вдоль, он вскоре увидел и ненавистного Седого и его громил. Террористы курили и о чем-то разговаривали. Один было захохотал, но одернутый Седым, замолк.
   Поезд с той стороны прибыл на станцию Озерки точно по расписанию, в 12:30. К тому времени еще несколько подозрительного вида личностей обнаружились у закрытого экипажа и брички на пристанционной площади. Встречающих было очень мало. Ухая как филин, паровоз, весь в клубах пара остановился у среза платформы. Из третьего вагона на перрон ступил худощавый рыжеволосый мужчина выше среднего роста с большим чемоданом в руках и, безошибочно узнав встречающих, сделал несколько шагов им навстречу. Встретившись, курьер и Седой обменялись парой фраз и направились на выход, в зал ожидания станции. Украдкой наблюдавший из-за занавески Горяев решил, что час настал и передернул затвор Люгера. Вслед за ним защелкали затворы пистолетов остальных жандармов. Выйдя в холл станции, Горяев крикнул в спину Седого:
   - Руки вверх! Вы арестованы!
   Реакция была молниеносной. Террористы, повернувшись, открыли огонь из браунингов. Горяев едва успел отшатнуться за колонну, однако сумел выстрелить по ногам курьера и, что интересно, попал. Остальные жандармы тоже открыли ответный огонь. Пули впивались в стенки, разбивали стекла. Террористы ждавшие на площади, выхватив оружие, рванулись в здание вокала, но были встречены огнем в упор второй группой из окон первого этажа станции. Один, большого роста, в синем пальто, упал как подкошенный замертво. Второй, среднего роста, в плаще и шляпе, свалился на ступеньки затих. Еще двое спрятались за бричку и оттуда палили в ответ. Однако вскоре они были застрелены казаками.
   В зале в ходе перестрелки погиб жандармский поручик Осип Иванов и еще трое жандармов пострадали. Седой поняв, что пора сматываться, прыгнул в окно и, разбив стекло, вывалился на перрон. Кувыркнувшись, он спрыгнул с платформы и оттуда выстрелил еще пару раз, проскочил под вагоном и бросился бежать. Вслед за ним попытался удрать еще один террорист, но был застрелен в оконном проеме и неуклюже рухнул на перрон лицом в разбитое стекло. Горяев метнулся к выходу и выскочил через дверь на перрон, на ходу выщелкнув пустую обойму и вставляя новую. В зале все было кончено, третий громила жутко стонал, схватившись за живот. Поручик Смирнов наступил на руку курьера, в которой тот держал пистолет. Раздался хруст, после чего курьер взвыл. Курьера перевернули лицом вниз и крепко скрутили.
   Горяев заскочил в тамбур и, увидев через стекло Седого, четырежды выстрелил ему вслед. После третьего выстрела Седой упал, затем как то неуклюже поднялся и медленно побежал, подволакивая ногу. Константин нажал со всей силы на рукоятку, и дверь с хрустом открылась. Спрыгнув на насыпь, ротмистр припустил за террористом. Неожиданно Седой остановился и несколько раз выстрелил из браунинга. Костя, откатившись в сторону, трижды выстрелил в своего противника который, выронив пистолет, медленно завалился на спину.
   Когда Горяев подошел к распростертому телу, тот хрипел и захлебывался. Кровь пузырилась на губах. Одна из пуль попала в горло. Глаза, смотрящие на Горяева, были полны боли и ненависти. Подняв ствол пистолета и прицелившись в лоб, ротмистр полторы-две минуты раздумывал, потом со словами:
   - Такая жизнь будет куда худшим наказанием! - опустил ствол.
   Однако это было бы излишним. Взгляд известного Террориста, тщательно разыскиваемого последние семь лет по всей Империи, остекленел и безжизненно уставился в серую хмарь петербургского неба. Операция по захвату оказалась отнюдь не бескровной. Ранения получили двое штатских: женщина-дачница и станционный смотритель, скончавшийся в ту же ночь.
   Трупы погибших были уложены на площади, кровь уже успела запечься на ранах. Раненный в живот террорист умер через полчаса. Горяев устало сел на ступеньку и так сидел все это время, несколько раз неудачно попытавшись закурить сигарету. В голове была звенящая пустота. Из небытия его вывел голос поручика Смирнова:
   - Константин Дмитриевич, пора.
   Горяев поднял взгляд. Двое жандармов вели к экипажу прихрамывающего курьера, руки которого были связаны за спиной. На голову ему был наброшен мешок. Еще один жандарм следом нес чемодан. Экипаж охраняли казаки. На площади перед станцией уже начала собираться толпа зевак.
   - Интересно. Подумал Горяев, - вот так всегда, сначала они шарахаются от выстрелов, потом бегут посмотреть, туда, где стреляли. Любопытство неистребимо, даже с риском для собственной жизни. Вздохнув, ротмистр бросил окурок, поднялся и вместе со Смирновым направился к экипажу, предстояла еще работа.
   Курьера вывезли на принадлежащие "конторе" апартаменты на Егорьевских складах, находившиеся в квартале от съемной квартиры незваного гостя. Попутно посланная на явку группа повязала там всех, обойдясь без стрельбы. Горяев по прибытии доложил все обстоятельства Фомину, который потом молча встал и, опираясь на палку, неловко ступая, подошел и молча протянул руку. Подобный жест признательности многого стоил. Отпросившись на несколько часов, Горяев шел по ночным улицам Санкт-Петербурга. Под ногами прохожих и колесами редких повозок хрустел снег. Перейдя Биржевой мост, Горяев отправился домой. Всю Василеостровскую сторону затянуло туманом, будто пытавшимся проникнуть своими белесыми щупальцами в любую щель.
   Казалось, только закрыл глаза, как тотчас тишина была разорвана телефонным звонком. Подброшенный как пружиной, Костя сорвал телефонную трубку и, услышав в каком тоне Фомин потребовал немедленно прибыть, бросился одеваться. Не прошло и четверти часа, как Горяев зашел в ворота и увидел, что на улице уже стоит, утробно рыча и плюясь сизым дымом "Панард-Левассор", приписанный к отделу. Стоило Горяеву сесть в авто, как шоффер немедленно дал газу и с немыслимой, как показалось Косте скоростью погнал обратно на Александровский. Костя вынул из кармана часы и взглянул на циферблат - было уже за полдень.
   Миновав пост охраны, Горяев спустился в подвал, где его уже ждал Фомин с вахмистром Сергеевым. Впрочем, курьер был там же, только теперь он лежал в углу ничком. Увидев Горяева, Сергеев дернул курьера за волосы, отрывая голову от пола и, показывая окровавленное лицо, хрипло засмеялся:
   - Дозвольте представить, Константин Дмитриевич, - Стивен Джеймс, он же Рихард Роге, он же Моисей Кацман и тэ дэ.
   - Что, запел, красавчик!?
   - Запел, да такое! В общем, говорит, на сегодня назначена серия терактов в людных местах против полицейских и военных чинов, а также членов правительства.
   Тут Фомин с Горяевым переглянувшись в один голос произнесли:
   - Император сегодня должен быть на торжествах на Адмиралтейском заводе!
   В этот момент Джеймс зашевелился, хрипло рассмеялся, выплевывая сгустки крови, и прошипел:
   - Не успеете! Вот кончат сегодня вашего царя!
   - Не смей хулу возводить на Государя! - прервал излияния британца ударом поддых кованым ботинком вахмистр. Горяев с Фоминым, наказав напоследок Сергееву не вздумать убивать британца до конца, бросились к автомобилю.
   ***
   Раннее утро в Царском Селе было пропитано сыростью. Шел мелкий моросящий дождь, временами переходящий в мокрый снег. Наступила оттепель, которая вскоре вновь могла смениться морозом. На рассвете дежурный адъютант поручик Ермолов неслышно зашел в императорские покои и разбудил Императора. Спустя полчаса, облачившись в теплый персидский халат, Михаил присел у окна и, взяв с подноса чашку с горячим чаем, стал бегло просматривать суточную сводку событий. Спустя минут десять император поставил в трех местах отметки красным остро отточенным карандашом, значившие, что он хотел бы более подробного доклада. Данную традицию Михаил завел после памятных событий Боснийского кризиса. Закончив чтение, он нажал на кнопку звонка, вновь вызывая дежурного адъютанта. Забрав черную, тисненную золотым орнаментом папку, вышколенный лейб-гвардеец неслышно исчез.
   Сегодня в первый раз за долгие годы непрерывной круговерти торжественных и деловых мероприятий, совещаний, встреч с самыми разнообразными людьми хотелось зарыться головой в подушку и вновь, как в детстве, почувствовать себя под надежной защитой. Сердце кольнуло. Михаил вновь вернулся в спальню и некоторое время стоял у края огромной кровати, укрытой зеленым плюшем, любуясь женой, которая тихонечко посапывала, обняв их сына. Лизе второй день нездоровилось. Поэтому он ехал сегодня один на закладку сверхдредноутов, которым две недели назад самолично выбрал имена, отчеркнув их на докладе морского министра. Вновь вернувшись в кабинет, Император распахнул окно, вдохнув всей грудью морозный воздух. Боль не ушла, а только затаилась где-то, периодически напоминая о себе уколами.
   Спустя полчаса, одевшись в парадный мундир капитана 1 ранга, держа на сгибе левой руки фуражку и поддерживая правой рукой саблю, император вышел на улицу, где его уже ждал утробно урчавший полстасильным бензиновым мотором шикарный крытый "Делоне-Бельвиль" с золочеными орлами на дверях. У подъезда Михаила встретила небольшая свита из генерал-майора Семенова - начальника собственного Его Величества Конвоя, Великих князей Александра Михайловича и Дмитрия Павловича, и еще ряда лиц. В отдалении уже выстроились, держа под уздцы отборных жеребцов, казаки конвойной сотни.
   - Ваше Императорское Величество! Конвой к отъезду готов! - выдохнул Семенов, отточенным жестом вскидывая руку к фуражке.
   Коротко поприветствовав собравшихся, Михаил направился к авто. Будучи страстным автолюбителем, он обожал сам ездить за рулем, но как говорится, статус обязывал, посему такого удовольствия в дни официальных мероприятий он был лишен. Дежурный камердинер распахнул пред ним дверцу лимузина. Вслед за императором на кожаный с золоченой бахромой диван уселся Великий князь Александр Михайлович. Поймав вопросительный взгляд Михаила, Александр отмахнулся, мол, чуть позже. Удовлетворившись пока таким объяснением, Михаил велел трогаться. Сначала промелькнули аккуратные образцово-показательные домики Царского Села, затем конвой выехал на шоссе, обрамленное высоченными дубами и тополями. За ними простирались бескрайние, пока еще заснеженные поля.
   - В чем дело, Сандро? - спросил Михаил у сидящего рядом в вице-адмиральском парадном мундире двоюродного дяди.
   - Дело в следующем, Миша, - ответил Великий князь, - с месяц назад узнал от Светлейшего, что заказаны новые моторные катера для флота.
   Под светлейшим имелся в виду нынешний начальник Морского Генерального Штаба, адмирал князь Ливен, имевший эту прибавку к своему титулу.
   - Не уверен, что припоминаю, поясни, - ответил Михаил.
   - Новые быстроходные катера-газолинки, будут заложены у Золотова на днях. Вооружены парой торпед, но скорость гораздо выше, чем у старых "никсонов", в основном из-за новых более мощных моторов.
   - Что за моторы?
   - "Даймлеры". Моторы дорогие, германские, но уж очень хороши. Так почему бы нам у себя производство не наладить, по лицензии?
   Уйдя с должности командующего Балтийским флотом спустя пару лет после окончания японской войны, Александр Михайлович вновь стал шефом Доброфлота и коммерческого морского судоходства, а также возглавил Комитет по усилению флота на добровольные пожертвования. Комитет развил деятельность весьма бурную, собрав огромную сумму, которая, что характерно - была использована по назначению, на постройку минных катеров и двух десятков больших миноносцев . Но подлинной страстью великого князя стала авиация, которую он активно пробивал и в сухопутном и в морском военных ведомствах, несмотря на сопротивление скептически настроенного поначалу генералитета, посмеивающегося над "затеей" августейшей особы. Но как бы то не было, во многом благодаря ему Россия вступила потом в Великую войну, имея многочисленную и по меркам 1914 года довольно современную боевую авиацию.
   Михаил мгновенно раскусил Сандро.
   - Думаешь, на воздушные суда и аэропланы пойдут?
   - Не без этого. Но на флоте тоже польза будет, минные катера себя в прошлую войну очень хорошо показали.
   Михаил задумался. Что ж, родственник говорит дело. Как и во всем, следовало как можно скорее наладить производство мощных моторов здесь, в России - сначала сборка из заграничных деталей, позже - полностью все производство. А то получается - катера строим лучше, чем у многих других, а моторы на них не наши. То же и с аэропланами.
   - У тебя уже есть конкретный план касательно этого дела?
   - Да, доклад я подготовил. Мой адъютант готов доставить его хоть сегодня куда потребуется.
   - Отлично, вот после закладки в Питер вернемся и в Зимнем поговорим. У меня потом дела, конечно, но, думаю ради тебя совместим обед и рассмотрение дела.
   - Спасибо Миша!
   - Ну, право не стоит.
   Пока продолжалась эта беседа, кортеж успел подняться, натужно урча двигателями автомашин, на Пулковские высоты, откуда на пару минут открылся великолепный вид на окрестности, затем, спустившись по извилистому серпантину вниз, начал приближаться к Петербургу. То там, то сям попадались небольшие деревеньки, немногочисленные в утренний час обыватели глазели на пролетающее мимо них, с немыслимой скоростью километров пятьдесят в час, чудо - автомобили были еще в новинку.
   И здесь, рядом со столицей империи картины неустроенности и бедности соседствовали с крепкими, богатыми крестьянскими хозяйствами - контраст характерный для всей русской деревни. Окна некоторых изб были заколочены. "Скорее всего, их хозяева снялись с насиженного места, отдав свои наделы односельчанам, получили субсидию от правительства и теперь ищут счастья где-нибудь в Сибири, Средней Азии, или в Манчжурии": подумал Михаил. Последняя среди переселенцев пользовалась наибольшей популярностью - далеко, конечно, зато климат относительно мягкий, земли много и плодородной. Император вспомнил о визите Столыпина, который приезжал пару дней назад в Царское Село с докладом о земельной реформе и переселенческой программе. После каждого разговора с этим человеком, Михаил уважал его все больше и безусловно доверял ему, несмотря на неоднократно возникавшие разногласия и даже споры (не на публике, разумеется). Петр Аркадьевич был, конечно, выдающимся государственным деятелем - решительный борец со Смутой и при этом смотрящий далеко вдаль реформатор, замахнувшийся на задачу, сама мысль о которой многих заставляла опускать руки, полагая земельный вопрос в России вовсе неразрешимым. Михаилу вдруг пришла на ум цитата из "Государя" Маккиавелли: "А надо знать, что нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми". Уж, воистину, гениальный флорентиец был прав, дело было и трудным и опасным, но, увы, необходимым. Все события последних лет, гибель брата, Смута, все подтверждало справедливость этих слов. Семья Петра Аркадьевича уже пострадала от рук террористов, в прошлом году был раскрыт заговор с целью покушения на самого Столыпина. Его самого, Михаила, пока Господь миловал. Снова что-то кольнуло у сердца, какое-то нехорошее чувство. Император прочел про себя краткую молитву и взглянул на Сандро, который вдруг улыбнулся ему в ответ. "Все будет хорошо, какая-то ерунда, это все погода, эта хмарь": подумал Михаил.
   Последние полчаса дороги провели, беседуя о пустяках - о том, какая погода сейчас в Биарицце, об аэропланах будущего, о постановках нового сезона в Мариинском, об обычаях кавказских горцев, с которыми Сандро был знаком не понаслышке, о последней проделке юного Андрея Александровича, старшего сына Великого Князя. Выслушав эту историю, Михаил хохотал до слез, Сандро был доволен произведенным на племянника эффектом.
   Тем временем, кортеж уже катил по набережной Фонтанки, приближаясь к Адмиралтейскому заводу, точнее к Галерному островку, где находились два новых огромных стапеля. Повернув направо у большого кирпичного здания пожарной части, кортеж вновь повернул уже налево. Казаки конвоя с грохотом скакали по брусчатке к недлинному, но довольно широкому мосту, перекинутому через рукав Фонтанки к заводу, окруженному водой со всех четырех сторон. Преодолев мост, процессия подъехала к широко распахнутым воротам завода, где ее уже ожидали морской министр адмирал Чухнин, начальник Морского Генерального Штаба светлейший князь Ливен и командующий Балтийским флотом вице-адмирал Небогатов. Царя здесь встречали также председатель объединенного правления Балтийского и Адмиралтейского заводов Вешкурцев, члены правительства, чины военного и морского ведомств, петербургский градоначальник и городской голова с женами, а также другие лица, в основном моряки и судостроители. Германский посол тоже был здесь вместе с военно-морским атташе. Автомобиль императора остановился, спешились и казаки. Сидевший до этого рядом с водителем лакей резво соскочил и распахнул дверцу. Выйдя из авто, Михаил подошел к встречающим. После положенного ритуала приветствий последовал краткий доклад Чухнина, обрисовывавший суть предстоящего дела, о чем все присутствующие, впрочем, уже были вполне осведомлены. Поблагодарив морского министра, Михаил направился обратно к машине.
   После того, как все встречающие тоже расселись по своим экипажам, кортеж вновь тронулся, проезжая уже по территории завода. Ехали по восточному берегу острова, вдоль достроечного бассейна.
   - Смотри, Миша, - кивнул Александр Михайлович в сторону бассейна. А посмотреть было на что. Там в колотом льду стояли два новых дредноута. Спущенный почти ровно год назад "Дажалет" уже щеголял надстройками и одной из башен главного калибра. Работы над "Дмитрием Донским" продвинулись несколько меньше. Почти готовой "Цусимы" отсюда не было видно, месяц назад ледокольные буксиры перевели ее выше по течению, где проводилась подготовка к первым испытаниям. Автомобиль двигался медленно, что позволяло не спеша насладиться зрелищем двух строящихся исполинов.
   Объехав огромное здание цеха, процессия остановилась у ближнего, восточного стапеля, в котором уже были выложены первые конструкции днища и киля головного "Измаила". Западный стапель предназначался для линкора "Фокшаны". Бывшие здесь раньше крытые эллинги разобрали, чтобы освободить место для строительства новых кораблей, гораздо больших, чем предыдущие. Над ажурной конструкцией стапелей высились башенные краны, с помощью которых многотонные детали, стальные листы и механизмы с подъездных путей устанавливались на место. Площадь между цехами и стапелями была заполнена толпой рабочих, ожидавших начала церемонии. Восточную, свободную часть площади отделяла от толпы цепь рослых гвардейцев. За их спинами, чуть поодаль был установлен большой деревянный помост. Слева, в воротах цеха сидел сводный военный оркестр. У помоста прибывших ожидал батюшка и еще несколько лиц из заводского правления. Направо, к эмбриону будущего красавца-линкора уходили деревянные мостки с небольшими перилами. Помост, стены и краны были украшены флагами - триколором и синим андреевским крестом.
   Все это Михаил отметил как уже привычные детали устоявшегося церемониала, ему неоднократно приходилось присутствовать здесь на закладке новых кораблей для флота. Выйдя из машины, император со свитой направился к помосту. Получив благословение священника, Михаил поднялся на помост и в этот момент оркестр заиграл "Боже, Царя храни ". Выслушав гимн, толпа разразилась нестройным гулом. Михаил вглядывался в эти простые лица. Вот стоит хорошо одетый молодой человек несколько щеголеватого вида, видимо инженер из подающих надежды. Вот пожилой усатый рабочий в уже вышедшем из моды костюме-тройке, наверное мастер или потомственный рабочий, какой-нибудь Кузмич или Митрич, гроза всех лентяев. А вот и лица обычных работяг, вчерашних деревенских парней. Те, кто уже давно осел в городе, щеголяли "городским костюмом" - высокие сапоги, темный пиджак и брюки, картуз с лакированным козырьком и поглядывали на "деревню" свысока. Радость и восторг на большинстве этих лиц были вполне искренними, для них закладка новых линейных кораблей означала гарантию твердого заработка и благополучие их семей, по крайней мере, на ближайшие 4 года. Рост заработной платы, вызванный невиданным экономическим подъемом, социальные реформы последних лет серьезно улучшили положение рабочих, в особенности в военном судостроении, не страдавшем от недостатка заказов. Михаил вспомнил 1905-1906 годы, когда промышленные предприятия Петербурга постоянно лихорадило. Теперь крупные забастовки окончательно ушли в прошлое, казалось навсегда.
   - Здравствуйте, адмиралтейцы! - громко произнес Михаил, - поздравляю вас с праздником, закладкой нового владыки морей!
   Толпа ответила гулом и приветственными криками. Ободренный таким приемом, император дал знак продолжать выполнение церемонии, отложив свою речь на попозже, когда официальная часть будет закончена. После небольшого молебна, отслуженного батюшкой, Вешкурцев с поклоном протянул царю закладную доску будущего дредноута. Приняв бронзовую табличку, Михаил повернулся к рабочим и поднял ее высоко над головой. Толпа вновь довольно зашумела. Процедура закладки была в свое время подкорректирована новым императором, и этот жест был одной из важнейших ее составляющих. Михаил улыбнулся и, обернувшись, спустился с помоста, увлекая за собой свиту. По деревянным мосткам он шел быстрым шагом, почти бежал, сжимая доску под мышкой. За ним последовали только самые важные лица из участников церемонии. Вот оно, днище будущего линкора, покоится на клетках, многотонная слегка вогнутая клепаная конструкция из толстых металлических листов. Точнее небольшой участок этого днища. Спустившись по лесенке вниз, император положил руку на металл. Даже сквозь перчатку чувствовалась прохлада. Из торцевого листа секции уже торчали 4 небольших болта, прикрученных изнутри на уровне чуть ниже плеч, явно по его росту. На них следовало надеть закладную доску, а потом привернуть гайки. Серебряный поднос с гайками и небольшим ключом уже держал в руках Чухнин, приняв его от Вешкурцева.
   - Чтож, господа, начнем, - произнес Михаил и аккуратно приладил закладную доску. Уже распогодилось, и лучи солнца заиграли на бронзе. На доске был схематично вычерчен стремительный и в то же время грозный силуэт "Измаила", ниже выгравировано имя корабля и дата закладки. Завернув несколькими уже отработанными движениями гайку, император протянул ключ Чухнину. Третью гайку завернул Великий Князь Александр Михайлович, последнюю - адмирал Небогатов. Отвечающий за духовную часть церемонии высокий и худой священник со строгим лицом окропил доску святой водой и произнес вместе с присутствующими молитву.
   Надев головные уборы, высокие чины во главе с императором последовали обратно к помосту. При появлении на нем Михаила, оркестр заиграл "Коль славен наш Господь в Сионе". После того, как торжественные звуки старого гимна смолкли, Михаил, опершись на поручни помоста, и слегка подавшись вперед, начал собственноручно заготовленную накануне речь.
   - Дорогие адмиралтейцы, рабочие, инженеры, служащие! В этот замечательный день Мы выражаем вам глубокую Нашу благодарность. Ваши заслуги перед Отечеством воистину неоценимы. Именно благодаря вам стала возможна победа над Японией, которая так тяжело далась России. Благодаря вам наш флот и сейчас остается одним из самых могучих в мире. Мы, наше с вами любимое Отечество и весь народ российский никогда этого не забудут. Они и в дальнейшем надеются на вас, потому, что именно от вас сейчас зависит, будет ли Россия жить в мире и спокойствии, уважаемая соседями и друзьями, за прочной стальной стеной, которую вы возводите, или будет ввергнута в пучину новой войны. Нам известно, что и нужды ваши так же велики, как и ваши заслуги. Но, уверяю, ни ваш царь ни народ об этом ни забыли, они помнят и всю меру ваших заслуг и всю меру ваших нужд. А посему, с Божьей помощью, объявляем: уже в этом году будут приняты новые трудовые и социальные законы по подобию германских, в добавок к уже действующим. Рабочий день будет окончательно нормирован, страхование расширено. Кроме того, при каждом крупном заводе будут открыты бесплатные школы для ваших детей, а также доступные ремесленные училища, как для подростков, так и для взрослых. Неграмотных - обучим, кто хочет овладеть лучше своей профессией и хочет научить и своих детей - поможем!
   Толпа разразилась громкими овациями. Михаил умолчал о том, что обеспечиваться новые социальные программы должны были, в первую очередь, за счет введения нового налога на роскошь и сверхдоходы. Говорить об этом было пока преждевременно, сопротивление, как он ожидал, будет жестким.
   - Вот и все, что Мы хотели сказать вам сейчас. Выборные в первых рядах? Отлично! Мы готовы ответить на любые вопросы уже через пять минут. Еще раз с праздником вас. Ура!
   Громкое "Ура" раздалось в ответ. Михаил, довольный сошел с помоста-трибуны. В сопровождении небольшой свиты он направился к рабочим. Гвардейцы расступились, пропуская монарха. В этот момент в толпе началось какое-то неуловимое движение, послышался сдавленный крик "Куды прешь, ирод!?" и в ответ "Пустите, иуды, ..., мать вашу!". Все внимание на миг сосредоточилось на кричавшем в третьем-четвертом ряду, которому рабочие крутили руки. Один из них нагнулся и поднял с земли какой-то маленький черный предмет, выроненный изрыгавшим проклятия террористом - молодым человеком среднего роста, одетым простонародно.
   - что-то не так, нужно... - без церемоний дернул царя за рукав Чухнин.
   В этот момент в глаза плеснулось пламя, а сознание милосердно погасло. Это роковое время 13 часов 23 минуты навеки запечатлелось на золотом хронометре морского министра адмирала Чухнина, который и сегодня можно увидеть в Морском музее на специальном стенде посвященном великому флотоводцу, как и его изорванный осколками и залитый его кровью и кровью императора Михаила (позднее прозванного Справедливым) парадный мундир.
   Как писал впоследствии Сандро: "После окончания закладки и своей речи, Миша, как это давно вошло у него в традицию, свернул во главе своей свиты к толпе рабочих и служащих, одевших по случаю праздника свои наилучшие одежды. В толпе было много женщин и детей. Я, занятый разговором с Крыловым, несколько отстал. Миша не дошел несколько шагов до толпы, и в этот момент, стоявший в первый шеренге субъект в сером плаще и шляпе, попытался броситься к императору. Но Григорий Павлович сделал шаг вперед и прикрыл Мишу своим телом. Грянул Взрыв, да именно так с большой буквы. Как позднее установило следствие, на теле боевика ПСР, тайно внедренного на завод под чужим именем, было закреплено около десяти-двенадцати зарядов со взрывчаткой. Которые и были приведены в действие рывком запального шнура. При взрыве погибло одиннадцать человек, еще десятка полтора получили ранения разной тяжести. При взрыве мне сильно повезло, один осколок по касательной вспорол кожу на предплечье, второй же застрял в бедре, в голове сильно звенело, и еще несколько часов я вообще почти ничего не слышал. Площадку затянуло едким серым дымом. Стонали раненые, кричали женщины и дети. Бросившись вперед, я увидел, что на Мише лежит окровавленное, изорванное осколками тело Чухнина. Великий русский флотоводец и в последнюю секунду жизни своей совершил подвиг, прикрыв собой императора, и тем самым, несомненно, спас ему жизнь. Чухнину уже ничем нельзя было помочь. Миша же еще подавал признаки жизни, судорожно дыша, на губах пузырилась кровавая пена".
   ***
   Автомобиль жандармского управления был в квартале от ворот Адмиралтейского, когда размеренный шум города был нарушен грохотом мощного взрыва. Жандармов поразила одна и та же мысль, вонзившаяся как раскаленная спица в мозг.
   - Не успели!!! Опоздали!!!
   Минутное оцепенение было прервано громким криком Фомина:
   - Гони, быстрее, гони!
   Водитель мчался, непрерывно сигналя и выжимая все, что можно из своего авто, развив предельную скорость - почти 35 верст в час! В ворота Адмиралтейского завода автомобиль почти влетел, резко затормозив.
   - Стоять! - прозвучал грозный окрик хорунжего. Казаки по его команде уже подняли винтовки, целясь в пассажиров и шоффера в открытой машине.
   - Не двигаться, кто такие?!
   Фомин, наплевав на опасность, встал так, чтобы была видна форма и заорал в ответ:
   - Отставить, я полковник гвардии Фомин, начальник отделения по охране общественной безопасности и порядка, а ты кто такой!?
   Внешний вид и тон грозного полковника свидетельствовал о том, что шутить он не собирается.
   - Отставить, братцы, - приказал хорунжий и быстрым шагом подошел к грозному жандарму.
   - Ваше Высокоблагородие, - проговорил он, отдавая честь, - виноват, имею строгий приказ Его Превосходительства генерал-майора Семенова: охранять, никого не впускать и не выпускать.
   - Похвально ваше рвение, хорунжий, но не думаю, что вы будете стрелять в шефа жандармов, не так ли? - сказал Фомин, буравя молодого офицера взглядом.
   - Никак нет, Ваше Высокоблагородие!
   - Ну и славно.
   Фомин сел, и велел трогаться. Сзади, к заводу уже подъезжала первая карета скорой помощи.

Четыре часа спустя...

   Огромное здание Адмиралтейства гудело, как разбуженный улей. Такое же лихорадочное возбуждение царило сегодня и во всех других ведомствах. Из огромного государственного механизма Российской Империи будто вынули какую-то важную деталь или даже несколько деталей и теперь он, казалось, дал сбой. Пойдет ли он вразнос, или вновь придет в порядок - всё должны были решить ближайшие часы.
   Неслышно отворив дверь, в огромный кабинет товарища морского министра вице-адмирала Матусевича зашел начальник отдела флотской разведки капитан 1-го ранга Ген. Он устало опустился на стул, даже не удосужившись испросить на то разрешение, и хрипло сказал:
   - Николай Александрович, в городе беспорядки, погибло несколько наших офицеров, полчаса назад в 200 футах от Адмиралтейства застрелен барон Черкасов, начальник оперативного отдела Генмора. Но не это самое страшное. Мне сообщили буквально несколько минут назад: в гвардейских полках волнения. Кричат, что Государя Императора убили немцы, и что негоже, чтоб немка правила Россией.
   Матусевич был как-будто в каком-то оцепенении. Еще больше понурившись, после минутной паузы, он спросил:
   - А вы что предлагаете, Густав Романович?
   - Я предлагаю нам всем вспомнить о долге, долге защищать Россию и Империю.
   - Несомненно, Густав Романович, несомненно. К сожалению, все мои попытки связаться с председателем Совета Министров потерпели неудачу и никто не знает, где он. Я приказал объявить повышенную готовность на всем флоте и взять под усиленную охрану все объекты, а также...
   Речь Матусевича прервала неожиданно резкая трель телефонного звонка. Адмирал, сняв трубку, отрывисто бросил:
   - Матусевич.
   На том конце линии были столь же лаконичны:
   - Меллер. Снова пауза, -Николай Александрович, дозвольте уж и без чинов...
   - Да да, несомненно.
   - Времени у меня немного, - продолжил шеф отдельного корпуса внутренней стражи. Да и у вас собственно тоже. Состояние Государя тяжелое, не факт что выживет. Что творится в Петербургском гарнизоне, я думаю уже знаете. Как мне известно, министр погиб, Великий Князь Александр Михайлович и Ливен получили ранения и контужены, так уж получилось, что пока вы будете за все в ответе.
   Несколько мгновений Матусевич, размышлял, потом, справившись с заминкой, ответил:
   - Я вас внимательно слушаю, сударь, будьте не столь велеречивы.
   От такого поворота разговора Меллер-Закомельский рассмеялся и затем продолжил:
   - Нам перевороты, особенно гвардейские, не нужны. Председатель Совета Министров Столыпин находится в безопасности, укрыт нами в надежном месте. Имею от Его Высокопревосходительства приказ для вас - поднять моряков и как можно скорее перебросить в Царское Село и взять царскую резиденцию под охрану. Мои люди уже должны быть там с минуту на минуту. Также, от лица Петра Аркадьевича и от себя лично, прошу вас ввести в Неву что-нибудь большое и устрашающее, ну вы поняли.
   Матусевич, несколько поколебавшись, ответил:
   - Будет сделано, Александр Николаевич.
   Облегченно вздохнув, Матусевич повесил трубку, затем вновь поднял ее и провернул ручку:
   - Матусевич у аппарата, соедините меня с начштаба Балтийского флота, быстро! - Да, с Эссеном!
   . - Николай Оттович, хорошо, что вы на месте. Слушайте внимательно, это очень важно. - Нет, министр, к сожалению, убит. - Да, на Адмиралтейском. Слушайте приказ. Первое: Поднять полк морской пехоты и как можно быстрее перебросить в Царское Село. Командиру полка по прибытии поступить во временное распоряжение ОКВС, все приказы генерала Меллер-Закомельского исполнять, как мои собственные. Это понятно? Хорошо, второе. "Севастополь" и "Паллада" сейчас у стенки Балтийского завода, верно? - Отлично, прикажите им немедленно сняться и войти в Неву. Используйте все ледоколы и буксиры, что будут под рукой. Поставьте один корабль перед Николаевским мостом, другой за мостом, по вашему выбору. Организуйте мне разводку мостов, если потребуется - действуйте силой, время дорого! Чтобы к вечеру они были на позициях! Все, докладывайте мне обо всем, я буду у себя.
   Повесив трубку, Матусевич вытер лоб платком и подошел к окну. "Плохо старик выглядит": подумал Ген. Адмирал молча смотрел на здание Кунсткамеры на противоположном берегу, на Стрелку и почти достроенный Дворцовый мост, разглядывая их так, будто видел в первый раз. Ген не решался прервать молчание. Наконец, отвернувшись от окна, Матусевич сказал:
   - Ладно, Густав Романович, Бог даст, все будет хорошо, и нашими с вами стараниями в том числе. Ступайте, голубчик, к себе в отдел, людей приободрите, пусть делом займутся. Всем оставаться на местах, будьте постоянно на связи, вы мне можете понадобиться в любую минуту.
   Отдав честь, каперанг Ген покинул кабинет и быстрым шагом направился по коридору в сторону отдела разведки. Звонок генерала Меллера и отданные адмиралом распоряжения приободрили его - наконец хоть кто-то знает, что нужно делать! Но беспокойство не оставляло - он уже предупредил своих там, дома, чтобы не выходили на улицу, но изнутри его все равно что-то грызло и жгло. Впереди был трудный день и, возможно, бессонная ночь.
   ***
   Медленно светало. Огромный город вновь менял ночное одеяло на утреннюю, как будто пропитанную влагой, пелену тумана. Привычные очертания зданий и мостов терялись в белесой мгле. Изредка по улице проезжали извозчики, дребезжа колесами и лязгая рессорами на брусчатке.
   Укутанный кое-как в изодранное пальто человек, лежавший на узких деревянных нарах, неожиданно резко открыл глаза. Лампочка над дверью тускло светила, периодически резко вспыхивая, и наоборот, угасая, тускнела. Несколько секунд, прогоняя сон, человек вслушивался в окружающую темень. Потом, решив было, что его пробуждение было беспричинным, он перевернулся на другой бок. Благо пребывание в одиночке не благоприятствовало иному виду занятий. Какая горькая ирония, ведь еще неделю назад он примерно в этот же ранний час вставал со своей кровати, сделанной из древнего мореного дуба и застеленной накрахмаленными простынями. Неожиданно послышался негромкий шум. Человек насторожился и замер. В двери проскрежетал ключ, затем клацнул два раза, и дверь тихонько пошла в сторону. На границе света и тьмы сгустилась огромная тень.
   Человеку свойственно надеяться даже в самой безнадежной ситуации. И в глубине души узника одиночки тоже шевельнулась надежда, что спасение рядом, ибо уж слишком не похоже это было на обычный визит надзирателей.
   - Who are you? - шевеля разбитыми губами, с трудом выдавил из себя узник.
   - Не понимаю я по вашему, ваше благородие, щаз я вам помогу.
   Заключенный попытался приподняться, опираясь на осклизлую стенку. Затем тень приблизилась и последнее, что увидел несчастный, был короткий взблеск стали. Остро отточенный кинжал с хрустом вошел прямо в сердце. Рот узника накрыла жесткая натруженная ладонь, гася последний вздох. Дернувшись несколько раз, человек затих. Оставив в теле убитого кинжал, огромный седой унтер перекрестился со словами,
   - Все, преставился раб божий, прости меня Господи. Ну с Богом, медлить нельзя. Перевалив убитого на бок, убийца вышел вон. Вновь заскрежетал ключ в закрываемой двери.

Несколько часов спустя.......

   Константин, спрыгнув с лихача, в несколько шагов достиг ступенек ведущих в служебный подъезд. За вчерашний вечер изучения материалов дела у него вновь возникли вопросы к Моисею Кацману, как в официальной переписке именовался курьер, и с утра пораньше Горяев направился прямо к узнику. Поздоровавшись с седым грузным фельдфебелем, сидевшим в тюремном подвале, Костя дождался пока последний откроет железную решетку и поинтересовался:
   - Митрич, а почему ты дежуришь, а не Михайло Нечипуренко.
   - Дак он просил меня раньше сменить, дела грит у него.
   - А ну понятно, как он там?
   - Да спит еще, Михайло казав, что он поел с утра, и потом опять завалился.
   - Лады, открывай.
   Бухая сапогами, Митрич прошел к двери ведущей в камеру и затем еще минуту лязгал связкой, отыскивая нужный ключ.
   - Извольте, вашбродь
   Костя поморщился - привычки старых служак по части субординации были неискоренимы. Войдя в камеру, он негромко позвал:
   - Мистер Джеймс, просыпайтесь, нам стоит побеседовать.
   Последний хранил гробовое молчание. Неожиданно страшная догадка озарила штаб-ротмистра. Прыжком достигнув койки, Костя рванул Джеймса на себя и тот опрокинулся на спину, уставившись мертвенным взором в грязный обшарпанный потолок. Из груди англичанина торчал кинжал, рукоятку которого венчала черная пирамида.
   ***
   Фомин был вне себя от гнева. Таким Костя его давно не видел. И, хотя вины Горяева в убийстве курьера не было - не он ведь отвечал за охрану узников, под буравящим, тяжелым взглядом начальника ему казалось, будто сейчас он повинен во всех преступлениях, которые только творились во всем мире.
   - Константин Дмитриевич, извольте объяснить, что произошло.
   - Старший унтер-офицер Нечипуренко незадолго до смены ударом кинжала прикончил курьера, после чего досрочно сдал дежурство, о чем заранее договорился, и сославшись на дела, исчез. Дом мы уже проверили, все мало-мальски ценные вещи пропали.
   - Ищите, ищите, если потребуется, из-под земли достаньте эту сволочь!
   - Мы делаем все возможное...
   - Да, и еще всю охрану проверить и перепроверить. Если есть хоть малейшие сомнения в благонадежности - выкинуть к чертовой матери!
   - Проверяем...
   - Да поздно! Представляете, куда нас мог привести этот Джеймс?! Теперь все пропало и до истинных виновников этого покушения мы, похоже, уже не доберемся... Это провал...
   Две недели спустя в самом устье Невы рыбаки выловили обезображенный труп, в голове которого наличествовала лишняя деталь в виде отверстия от пули калибра 7.63 мм, и в котором можно было лишь с трудом узнать бывшего жандармского унтер-офицера. Тридцать сребреников отнюдь не всегда приносят счастье и удачу своему владельцу.

Эхо минувшего.

   7 марта 1940 года Севастополь
   Утро выдалось прекрасным. Ярко светило весеннее солнце. Нежные зеленые ростки неутомимо пробивались сквозь оттаявшую после долгой, не по южному суровой зимы, землю. Немногочисленные люди на улицах спешили по своим делам. Флаги на кораблях были подняты, все уже на местах, мощнейшая база Императорского флота диктовала свой распорядок. Гражданскому населению города это было уже вполне привычно, люди могли никуда не спешить, и только старые отставники, по древней традиции селившиеся в Севастополе, дабы быть поближе к морю, выходили на бульвары подышать воздухом, вспомнить былое и обсудить необычные, на их взгляд, новости.
   В этот утренний час, завернув через тенистую аллею, утробно рыча и фыркая восьмицилиндровым мотором, у ворот Морского кадетского корпуса остановился сияющий хромом черный Руссо-Балт, на капоте которого трепетали Андреевские флажки. Короткий гудок, и вот уже дежурный кадет распахивает ворота и замирает в строевой стойке, бросив отточенным уже жестом руку к фуражке в воинском приветствии. Вновь рыкнув мотором, Руссо-Балт проехал вперед, въезжая на территорию корпуса и, остановился у парадного входа.
   Распахнулась дверца, и из машины вышел седоволосый, плотного телосложения человек, на золотых погонах тужурки которого чернело по три орла. Дежурный по корпусу сделал несколько шагов, доложился гостю и уважительно распахнул перед ним двери.
   Огромный лекционный зал был заполнен кадетами. И, как и во всяком месте, где молодые люди представлены сами себе, тут стоял гвалт и шум. Кто-то обсуждал прошедшие выходные, кто-то намечал планы на следующие, кто-то листал конспекты. Преподаватель опаздывал уже на несколько минут, что во все времена приветствовалось любыми студиозусами, в том числе и гардемаринами.
   Скрипнула дверь, в зал зашел капитан 1 ранга Матвеев, заместитель начальника Морского Корпуса, а вслед за ним давешний адмирал.
   - Встать! Смирно!
   - Господа кадеты, сегодня лекцию по Русско-Японской войне вам, по персональному приглашению Начальника Корпуса, прочтет командующий Средиземноморским флотом в отставке, адмирал Черкасов, - четко, так что его могли услышать даже на самой дальней парте, по традиции именуемой Камчаткой, сказал Матвеев, после чего уже обращаясь к адмиралу, спросил, - позвольте пока откланяться, Василий Нилыч?
   - Да, конечно.
   Хлопнула дверь. Адмирал прошел к кафедре и, положив перед собой конспект, казалось на несколько секунд, задумался.
   По залу волнами перекатывалось негромкое шушуканье.
   В действительности же Василий Черкасов вспоминал - он вспоминал давно прошедшую юность, чувства, так ей присущие, те чувства, которые он видел в глазах и на лицах десятков сидевших перед ним юношей. Для него же молодость закончилась в огне эскадренных сражений именно той войны.
   - Итак, господа, приступим к нашей беседе, я предпочту называть это так - Черкасов вытащил из кармана очки в дорогой золотой оправе и водрузил их на нос. - Прежде всего, наша беседа будет посвящена операциям Российского флота в той войне, а значит, мы не будем обсуждать причины и обстоятельства, приведшие к тому, что Япония вероломно напала на Россию.
   - Ну-с, господа, кто ответит мне, с чего мы должны начать обсуждение боевых действий на море? Прошу вас, будьте смелее.
   После этих слов лектора потянулось несколько рук. Черкасов, посмотрев на самых смелых, остановил свой выбор на кадете, сидевшем дальше всех, и доброжелательно кивнул ему.
   - Господин вице-адмирал, кадет Михеев,- несколько скованно улыбнувшись, юноша продолжил, - прежде, чем обсуждать ход боевых действий, мы должны выяснить навигационно-гидрографические условия на театре военных действий, основные торговые пути, расположение и оборудование основных портов и баз.
   - Правильно! - Черкасов усмехнулся в усы. - Садитесь, Михеев. Действия морских сил развивались в Японском и Желтом морях, а также в северной части Восточно-китайского моря. Корейский и Цусимский проливы, связывающие Японское море с Желтым, находились всецело в руках японцев. Близ этих проливов располагались пять военных портов Японии, важнейший из которых, Сасебо, являлся главной базой японского флота. Помимо этих японских баз во Внутреннем японском море и на берегах Тихого океана, имелся ряд военных портов, богато оборудованных арсеналами, ремонтными и судостроительными заводами, доками и запасами угля - то есть всем необходимым для снабжения флота и поддержания его в постоянной боевой готовности.
   - Россия имела на Дальнем Востоке только два военных порта - Владивосток и Порт-Артур. Кратчайший путь соединения этих портов проходил через самый центр сосредоточения японских морских сил - Корейский и Цусимский проливы. Русские военные порты были слабо оборудованы и не обеспечивали многообразных нужд флота. Во Владивостоке имелся сухой док для больших кораблей, с недостроенными мастерскими. Запасы угля были ограничены, кардиф поставлялся исключительно издалека. Порт-Артур, как военный порт, имел многие существенные неудобства -углубленный землечерпанием тесный внутренний бассейн и узкий выход из порта, который к тому же был доступен лишь во время прилива и только в большую воду. Ни доков для броненосцев, ни ремонтных мастерских не было. При этом незамеченной, но крайне уязвимой точкой для крепости оказался коммерческий порт Дальний - отлично оборудованный для выгрузки океанских пароходов, как конечный порт Великого сибирского пути, он был абсолютно не защищен от нападения с моря. Расположенный примерно в 30 км от Порт-Артура и быстро захваченный японцами, он стал готовой гаванью для выгрузки войск и осадных средств, необходимых для действий против крепости. В 70 милях от Порт-Артура - в 90 милях от устья реки Ялу - находилась группа островов Эллиот, очень удобных для стоянки флота, наблюдающего за Порт-Артуром.
   - Корейское побережье Японского моря и по сию пору не представляет удобств для высадки войск. Серьезное значение для Япония имели здесь Цусимский и Корейский проливы, отделяющие Японские острова от Кореи. Связь с Кореей облегчалась наличием в проливах островов, из которых самым крупным является остров Цусима. Желтое море по сравнению с Японским морем и Корейским проливом представляет лучшие условия для плавания. Высадка здесь затрудняется мелководьем у берегов и сильнейшими приливами и отливами. Наличие на берегах Корейского залива стратегических объектов, необходимых японцам для достижения их целей, разумеется, вынудило их к развертыванию в данном регионе больших сил. Само собой, это не могло было быть сделано иначе, нежели десантом. И, само собой, это прикрывалось всем флотом Микадо.
   - Ну-с, господа, а теперь приступим к главному. Кто мне расскажет, чем характерны боевые действия начала войны? - и вновь Черкасов обвел взглядом класс.
   И опять поднявшихся рук было мало. Особо не смутившись, вице-адмирал предложил выступить светловолосому, плотно сбитому парнишке, сидевшему за первой партой.
   - Кадет Вирен, господин адмирал!
   Усмехнувшись знакомой фамилии, адмирал сказал:
   - Продолжайте, молодой человек.
   - С вашего позволения, господин адмирал, я хочу начать с 26 января, ведь именно в этот день английскими пароходами были вывезены из Порт-Артура и Владивостока все японские подданные, пожелавшие эвакуироваться. И это был один из многих признаков, свидетельствовавших о близости войны, признаков, которые не были правильно поняты. В результате японцы получили самые свежие разведданные об обстановке в наших порта, впрочем, это им не сильно помогло - японцы все равно допустили разделение минных сил для последующей атаки Дальнего. Наша эскадра стояла на внешнем рейде без необходимых мер охранения. Многие корабли были ярко освещены, для разведки русские выслали только два миноносца, не было сочтено нужным выставить не только противоторпедные сети, но даже боны заграждения внешнего рейда.
   - Около полуночи неприятельские миноносцы атаковали наши корабли и добились трех торпедных попаданий. Попадания получили "Ретвизан", "Цесаревич" и "Паллада". Наши корабли открыли огонь уже после взрывов торпед.
   - Да, юноша, позвольте Вас прервать. Бардак на эскадре получился страшенный. Еще долго продолжалась стрельба по миноносцам, в том числе воображаемым. И если "Паллада" все же сумела самостоятельно ночью прийти на внутренний рейд, то события вокруг броненосцев развертывались ощутимо драматичнее. "Ретвизан", снявшись с якоря, стал двигаться к входу в гавань, и в 1 ч. 30 мин. сел носом на мель в самом проходе. Течением его корму завернуло к Тигровому полуострову, и, таким образом, броненосец загородил собой половину прохода. Свободными оставалось примерно около 49 сажен - в полную воду. В 2 ч. 30 мин. к "Цесаревичу", уже обошедшему эскадру, наконец, подошли портовые баркасы и провели его на внутренний рейд. Благополучно миновав "Ретвизан", "Цесаревич", из-за сильно увеличивавшейся - до двух с хвостом метров, в отсеках находилось до 2000 тонн воды - осадки кормой тоже кормой сел на мель. Вспомнив непотребные слова, команде удалось разгрузить на ближайшую баржу часть кормовых погребов и немного уменьшить осадку. Около часа дня, работая машинами, с помощью двух буксиров "Цесаревич" сошёл на чистую воду и перешёл на внутренний рейд. Так что зрелище, представшее перед нами утром, было печальным. Однако ж я прервал Вас, продолжайте, не стесняйтесь.
   - Так точно господин адмирал. Этим наши потери не закончились. Японцы так же еще до объявления войны приступили к оккупации Кореи. Обеспечивали десантную операцию силы под общим руководством контр-адмирала Уриу, который вслед за высадкой первого эшелона десанта в Чемульпо предъявил русским кораблям требование выйти из гавани. Крейсер "Варяг" и канонерская лодка "Кореец", которые обеспечивали в Чемульпо дипломатическую миссию, утром 28 января вступили в бой, пытаясь прорваться в Порт-Артур. Однако в ходе боя "Варяг" получил не менее 14 попаданий, понеся большие потери в экипаже и утратив большую часть артиллерии. В результате русские были вынуждены вернуться в Чемульпо, где "Варяг" был затоплен, а "Кореец" взорван. Команды свезены на нейтральные корабли.
   - Блестяще! Пока присаживайтесь! Ну-с продолжим, господа. На рассвете следующего дня отряд контр-адмирал Дева прошел в 6-7 милях от внешнего рейда Порт-Артура с целью разведки и уточнения последствий ночной атаки, после чего отвернул на Ost и спустя час, встретившись со своими главными силами, семафором сообщил: "Большая часть русского флота стоит на внешнем рейде. Несколько вражеских судов повреждены миноносцами и только пять из них находились под парами. Ситуация благоприятствует немедленной атаке". Японцы, перестроившись в кильватерную колону, направились к Порт-Артуру. В 10 ч. 20 мин., вышедший на разведку крейсер "Боярин" к SO от Ляотешаня обнаружил главные силы японского флота. После короткой перестрелки наш крейсер отвернул. Вскоре в прямой видимости японского флота показались русские корабли, стоящие на внешнем рейде Порт-Артура. На рее "Микасы" взвился сигнал "Атаковать противника".
   В 11 ч. 7 мин. главные силы японского флота: 1-й боевой отряд (флаг вице-адмирала Того) из 6 эскадренных броненосцев, 2-й боевой отряд (флаг контр-адмирала Камимура) из 5 броненосных крейсеров, и 3-й боевой отряд (флаг контр-адмирала Дева) из 4 бронепалубных крейсеров вступили в бой на дистанции 5 миль. Наши корабли в это время только снимались с якоря. Начальник эскадры, прибывший на флагман уже после начала перестрелки, немедленно оценил обстановку и принял решение разойтись с главными силами японцев на контркурсах, что бы оставаться под прикрытием береговых батарей. В 11 ч. 25 мин. "Петропавловск", повернул на 8 румбов влево и эскадра, перестроившись в кильватерный строй, продолжила бой на контркурсах, причем расстояние между сражающимися эскадрами сократилось до 25 кабельтовых. Броненосец "Ретвизан" подорванный прошлой ночью и севший на отмель в проходе, также принял участие в сражении, выпустив по японцам пару 12" снарядов, правда, только тогда, когда его пушки смогли доставать до противника. Когда японцы приблизились к Ляотешаню, в бой вступила крепостная артиллерия с Золотой горы и Электрического утёса. Того, осознавая, что находясь под огнём и фортов и корабельных орудий, можно понести тяжёлые потери, принимает решение выйти из боя. С этой целью он поворачивает 1-й боевой отряд на 8 румбов влево, держа курс на S. В 11 ч. 45 мин. японцы вышли за пределы дальности огня орудий. В 11 ч. 50 мин. русская эскадра, находясь в 15 милях от берегов Порт-Артура, прекратила огонь и вернулась на внешний рейд. Не обошлось без, правда, и небоевых потерь - при перестроении эскадры броненосец "Севастополь" столкнулся с "Полтавой" и нанес ей повреждения, слава Богу - небольшие.
   Так закончилось первое сражение Русско-Японской войны. Днем 27 января Государь повелел объявить войну Японской Империи. Японский ответ последовал только на следующие сутки.
   Таким образом, для начавшей войну Японии сложилась самая благоприятная обстановка. Русский флот, представлявший серьезную угрозу, был вынужден находиться в бездействии. В корейских портах Цинампо и Чемульпо началась беспрепятственная со стороны противника высадка первых эшелонов 1-й японской армии генерала Тамесады Куроки. Транспортный поток из портов Японских островов шел непрерывно. Было захвачено в качестве военных трофеев несколько русских пароходов. Командующему Соединенным флотом вице-адмиралу Того не приходилось более особо заботиться о переходе транспортов с десантом - он стал хозяином положения на Желтом море, а русские ограничились лишь действиями малых сил, что в свою очередь принесло нам новые потери.
   С этими словами адмирал прервался и спросил, не хочет ли кто-нибудь дополнить.
   В этот раз рук было ощутимо больше.
   - Кадет Солнцев, господин адмирал. 29 января на минах подорвался и затонул в Таллиенванском заливе минный заградитель "Енисей". Командир корабля - капитан 2 ранга Степанов с борта не ушел и погиб вместе с кораблем. Около 16 часов того же дня на мине подорвался и крейсер "Боярин", командир капитан 2 ранга Сарычев бежал с корабля в числе первых. Миноносцы сняли экипаж и ушли в Порт-Артур. В результате шторма, не позволившего завершить спасательные работы, крейсер затонул 31 января.
   - Да, факт, несомненно, позорный для нашего флота, однако продолжим. 4 февраля командующим Тихоокеанской эскадры назначен вице-адмирал Макаров. Тогда же Император утвердил прошение вновь назначенного командующего о дальнейшем движении на восток отряда Вирениуса. Тем временем 11 февраля японцами была предпринята первая попытка закупорить проход у Порт-Артура путём затопления на внешнем рейде нескольких пароходов. Огонь береговых батарей и судов эскадры сорвал японский замысел. На следующий день отрядом Дева был отрезан от крепости эсминец "Внушительный". Экипажу пришлось подорвать корабль. 24 февраля на крейсере "Аскольд" был поднят флаг прибывшего адмирал Макарова. В ночь на 26 февраля имели место ночные перестрелки наших и японских эсминцев, а на рассвете "Стерегущий" геройски погиб в неравном бою с превосходящими силами неприятеля. На выручку выходили "Новик и "Баян", но были вынуждены вернуться, встретив японские тяжелые корабли, которые затем обстреляли крепость перекидным огнем. Спустя некоторое время, после траления рейда в море вышла наша эскадра, но, не встретив противника, к вечеру втянулась на внутренний рейд. На рассвете 9 марта Японская эскадра в составе 6 броненосцев, 6 бронепалубных крейсеров и 8 миноносцев вновь подошла к Порт-Артуру. Два японских броненосца безрезультатно вели перекидной огонь по внутреннему рейду. Отсутствию эффекта от такой стрельбы во многом способствовал ответный огонь береговых батарей, организованный с помощью наблюдательно-корректировочного поста на Золотой горе. Впрочем, батареи попаданий тоже не добились. Утром 13 марта русская эскадра (5 эскадренных броненосцев, 4 крейсера, 2 минных крейсера и 5 миноносцев) выходила в море к островам Мяо-Тао для проведения учений по перестроению судов в составе эскадры, к вечеру все суда вновь вернулись на внутренний рейд. Итогом выхода, помимо собственно учений, стали потопленные японский буксир и пара джонок. Следующей ночью огнем корабельных и береговых орудий была сорвана вторая попытка Объединенного флота закупорить проход на внутренний рейд Порт-Артура. 15 марта русские снаряды впервые разорвались на земле Японии. Проводивший демонстрацию крейсер "Алмаз" обстрелял маяк на острове Готто-Ретто и затем потопил пару японских шхун. Через сутки отряд контр-адмирала Вирениуса подошел к Порт-Артуру. Попытка японских миноносцев атаковать была сорвана доблестными артиллеристами, открывшими шквальный огонь по противнику. Тихоокеанская эскадра вновь выходила в море для обеспечения встречи "Осляби", "Авроры" и "Смоленска". Ночью с 30 на 31 марта наш флот постигла страшная катастрофа. На рассвете в неравном бою погиб эсминец "Страшный", а при выходе эскадры в море на минной банке подорвался и очень быстро затонул броненосец "Петропавловск". Благодаря самоотверженным действиям наших моряков удалось спасти Великого Князя Кирилла Владимировича и вице-адмирала Макарова. Однако последний очень тяжело заболел - сказалось сильное переохлаждение и возраст, в результате чего был эвакуирован из Порт-Артура сначала в Харбин, а затем в Петербург. Днем 2 апреля японцы вновь безрезультатно обстреляли крепость перекидным огнем. Это уже становилось традицией. А 19 апреля Японцы предприняли третью по счёту, и самую массовую попытку запереть ворота Порт-Артура, которую в очередной раз предотвратили героические защитники крепости.
   21 апреля обстановка на театре резко ухудшилась. Японцы начали высадку 2-й армии генерала Оку на Ляодунском полуострове. Японские броненосцы регулярно появлялись в виду Порт-Артура. Такая предсказуемость действий привела к одной из самых дерзких операций нашего флота. С разрешения контр-адмирала Витгефта командир минзага "Амур" капитан 2 ранга Иванов осуществил задуманную им операцию по постановке мин на маршрутах, которыми пользовались для обстрелов японские броненосцы. На поставленных 1 мая русским заградителем минах на следующий день подорвались два эскадренных броненосца японцев. "Хацусе" был обречен, японцы едва успели снять с него команду. Попытки спасти "Ясима" успехом не увенчались - 5 милях от острова Эткаунтер-рок корабль опрокинулся и затонул вне зоны видимости русских наблюдательных постов, что позволило японцам долгое время держать в секрете факт его гибели. Интересно, что после взрывов японские корабли начали стрельбу в воду, приписывая подрыв кораблей атаке русской подводной лодки.
   Однако на этом потери японского флота не закончились - на минах погибли авизо "Мияко" и миноносец "N48" а ночью погиб крейсер "Иосино", протараненный "Кассугой". Не зря 2 мая 1904 года в военной истории Страны восходящего солнца был назван "Черным днем Японского флота". Однако даже на этом проблемы у японцев не закончились. 4 мая канонерская лодка "Акаги" протаранила канонерскую лодку "Осима", которая вскоре затонула, а близ Порт-Артура подорвался на русской мине и пошел на дно истребитель "Акацуки".
   Тем временем ситуация на суше продолжила ухудшаться - 13 мая японцы атаковали русские позиции на перешейке и после трехдневного сражения вынудили русских отступить в крепость Порт-Артур.
   Затем, во время ночного выхода для поиска японских канонерских лодок у Цзинчжоу сел на камни и был взорван экипажем эсминец "Внимательный". А в ночь с 17 на 18 мая в Порт-Артур прорвалось долгожданное подкрепление, правда, не обошлось без потерь. Из 6 эсминцев погибло два. "Блестящий" погиб на камнях у мыса Шаньдун, а "Буйный" подорвался на минах.
   Главнокомандующий русскими силами на Дальнем востоке адмирал Алексеев достаточно верно оценил последствия поражения у Цзинчжоу. 4 июня, с первыми лучами солнца вернулся из Инкоу миноносец "Лейтенант Бураков" с почтой. В числе прочих распоряжений был категорический приказ увести крупные корабли из Порт-Артура во Владивосток. На адмирала Витгефта и на старших офицеров эскадры указом Его Величества была возложена личная ответственность за вывод эскадры из осажденного порта.
   Первая же попытка эскадры прорваться - 10 июня - закончилась полным провалом. Японские главные силы в бой так и не вступили. Ночные минные атаки по оставшейся на внешнем рейде русской эскадре так же не принесли результата, хотя 4 японских миноносца и были повреждены артиллерией. Однако все осложнилось подрывом на мине "Севастополя".
   Почти до середины лета воюющие стороны занимались собственными проблемами. Русская сторона укрепляла занимаемую передовую позицию и занималась дооборудованием крепостных сооружений. Японская сторона старалась ускорить темпы наращивания сил осадной 3-й армии на Квантуне и тоже укрепляла свои позиции на полуострове, ожидая контрнаступления противника. Японцы наступали к Порт-Артуру медленно и осторожно, в ожидании сосредоточения главных сил 3-й армии, предназначенной для осады Порт-Артура и ожидая контрудара противника из крепости. Почти ежедневно происходили перестрелки между отрядами боевого охранения, но до серьезного боя они не доходили. Русская сторона действовала только группами "охотников", ведя таким образом разведку.
   Вплоть до конца июля Витгефт неоднократно высылал корабли для обстрела с моря позиций японцев. Также продолжались и минные постановки, вскоре давшие очередной результат. 22 июня подорвалась на русской мине и затонула в районе острова Южный Санынандао канонерская лодка "Каймон", возвращавшаяся после ночного минирования бухты Лунвантан, откуда русские корабли постоянно обстреливали японские части.
   Вскоре успех пришел и к японским минным силам - 11 июля японские минные катера атаковали в бухте Тахэ стоявшие у берега русские миноносцы и выпустили 3 торпеды. Одна торпеда попала в левый борт миноносца "Лейтенант Бураков", вторая в "Боевой". "Лейтенант Бураков" ценнейший для портартурцев корабль, служивший с момента начала блокады и почтальоном и окном в мир затонул на мелководье. "Боевой" был сильно поврежден, но на буксире доведен до порта.
   13 июля, в день торжественно отмечаемого в Японии "праздника хризантем", осадная армия генерала Ноги начала штурм Порт-Артура. В течении трех последующих суток русские корабли из бухты Тахе вели огонь по наступающей японским частям. К сожалению, в ходе действий по оказанию содействия армейским частям получил повреждения крейсер "Баян", подорвавшийся на мине. По результатам боев вечером 17 июля русские войска отступили в район укреплений крепости, что, в свою очередь, означало блокаду ее со стороны суши.
   Кстати, стоит вспомнить, что именно в ночь на 22 июля истребитель "Решительный" под командой лейтенанта Рощаковского выставил 10 сферических мин в 11 милях от Порт-Артура (мины ставились с так называемых "салазок", прообраза минных рельсов). В дальнейшем для постановки минных заграждений наши миноносцы постоянно использовали этот способ.
   Итак, результатом шести месяцев войны стало то, что Объединенный флот установил плотную блокаду русской крепости со стороны моря. Непосредственно перед Порт-Артуром, вне досягаемости огня русских береговых батарей, дозорную службу круглосуточно несли отряды миноносцев. Для помощи эти легким силам выставлялся дозор из легких быстроходных крейсеров.
   Тем временем эскадра вновь приготовилась к прорыву. Лимит времени оказался полностью исчерпан, так как после захвата Волчьих гор японцы приготовили к бою батарею 120 мм морских орудий для использования в качестве осадных, и в 11 ч. 35 мин. 25 июля батарея сделала первый залп по порту.
   В течение остававшегося до назначенного Витгефтом времени выхода в море, осадные орудия постоянно обстреливали внутренний рейд. Это принесло японцам несомненный успех. "Ретвизан" получил за сутки до выхода 7 попаданий 120 мм снарядов. Самым тяжелым оказалось ныряющее попадание под кромку броневого пояса, в результате чего броненосец принял 400 тонн воды. За эти оставшиеся сутки, отсеки были частично осушены и пробоина заделана. Продольные переборки подкреплены брусьями и установлены стальные распоры. И тем не менее, в отсеках осталось еще не менее 250 тонн воды.
   В прорыв вышли следующие корабли: "Цесаревич", "Ретвизан", "Ослябя", "Пересвет", "Победа", "Полтава", "Севастополь", "Аврора", "Паллада", "Диана", "Аскольд", "Новик", "Выносливый", "Властный", "Грозовой", "Бойкий", "Бесшумный", "Бесстрашный", "Беспощадный", "Бурный".
   В этот момент адмирал сбился с размеренного речитатива опытного лектора и лишь после небольшой паузы продолжил.
   - Как сейчас помню, стремительно светало, утренний туман вскоре после восхода солнца развеяло легкими, практически нежными порывами южного ветра. Слегка зыбило. День обещал быть великолепным и солнечным. Превосходный день. Однако мне хотелось хорошего шторма и ливня. Думаю, мои товарищи вполне разделяли мое мнение. К половине девятого вся эскадра вытянулась на внешний рейд и встала на якоря согласно диспозиции.
   В 8 ч. 45 мин. эскадра снялась с якоря и, построившись в кильватерную колонну, следуя за тралящим караваном, двинулась вдоль Тигрового полуострова. За выходом флота с самого утра наблюдали несущие блокаду японские миноносцы и крейсера. Несмотря на меры радиопротиводействия предпринимаемые станциями беспроволочного телеграфа на Золотой горе и на русских кораблях адмирал Того, как и 10 июня, был своевременно извещен, какие корабли вышли в море и каким курсом идет эскадра. В 10 ч. 30 мин. русская эскадра находилась в 8 милях к югу от полуострова Ляотешань и следовала 7-8 узловым ходом на SO. К 11 часам скрылся из вида Ляотешань. Вскоре по сигналу с флагмана увеличили ход до 12 узлов. По курсу русской эскадры на большом удалении держались японские миноносцы. Флоты неумолимо сближались.
   После пересечения курса русской эскадры 1-й боевой отряд некоторое время двигался прежним курсом. Затем поворотом "все вдруг" японцы перестроились в строй фронта, следуя на юго-восток. Некоторое время японцы лежали на параллельном курсе с русскими, после чего вновь поворотом "все вдруг" вновь перестроились в кильватерную колонну. Притом головным теперь следовал "Асама". Адмирал Того явно желал, чтобы Витгефт, как и 10 июня, не принял боя, а повернул обратно в Порт-Артур под огонь осадной артиллерии генерала Ноги. Но на этот раз русский флагман продолжал идти вперед. В 12 ч. 20 мин. с расстояния 6 миль японский крейсер "Ниссин" открыл огонь, вслед за ним открыли огонь главным калибром и другие японские корабли. Через несколько минут ответили и русские броненосцы. В 12 ч. 30 мин. японские корабли вновь последовательно повернули два раза "все вдруг" и, следуя контркурсом, опять открыли огонь по русским кораблям. Первые же выстрелы стали ложиться накрытиями. Эскадры начали расходиться, ведя друг по другу интенсивный огонь. Дистанция стремительно сокращалась. Вскоре к медленно грохочущим крупнокалиберным орудиям присоединились отрывисто рвавшие воздух своей частой стрельбой шестидюймовки, а затем, по мере уменьшения расстояния до неприятеля, и трехдюймовки противоминного калибра. Японские фугасные снаряды рвались не только от удара о корабельные конструкции, но взрывались и от ударов о воду. Периодически вокруг русских кораблей вырастал чудовищный лес разрывов. Осколки, брызги воды, дым мешали наводчикам. В завязавшейся перестрелке Витгефт, уклоняясь от охвата 1-м японским боевым отрядом головы своей кильватерной колонны и рассчитывая проскочить у него под кормой, изменил курс на 4 румба вправо. В результате поворота противники опять оказались на контркурсах, при этом условия стрельбы для русских кораблей явно ухудшились, японские главные силы усматривались под острым курсовым углом и против солнца. Командующий искал возможности прорваться во Владивосток и этому подчинял свои действия.
   Тем не менее, судя по японским документам именно в этот момент, в "Микасу" с небольшим интервалом попало два двенадцатидюймовых снаряда. А больше всего, несмотря на то, что в корабль фактически попало всего-то 3 снаряда, пострадала "Асама". Японский крейсер сильно задымил, окутался клубами пара и начал отставать. Так наши моряки добились первого успеха в бою, причем сделали это в течении нескольких минут. В это же время под шквальный огонь попали и русские крейсера, следовавшие за броненосцами в едином строю кильватерной колонны. Море кипело от разрывов. С небольшим интервалом, в крейсер "Аскольд" попало два крупнокалиберных снаряда. Была снесена носовая дымовая труба, и возник пожар в корме. На стеньгах "Аскольда" взметнулись флаги "Б" и "Л" (Большой ход, повернуть влево). Вскоре крейсера, прибавив оборотов, повернули на два румба влево, ведя ответный огонь, и вышли из-под огня японских главных сил. Вскоре крейсера легли на параллельный курс с броненосцами и начали их догонять.
   Тем временем приблизился новый противник, и русские крейсера открыли огонь левым бортом по крейсерам контр-адмирала Того-младшего, обрезавшим корму русской эскадры. Русские броненосцы и 1-й боевой отряд японского флота, обмениваясь залпами, стали расходиться на контркурсах и вскоре огонь с обеих сторон прекратился в виду увеличения дистанции до 8-9 миль. Адмирал Того после расхождения на контркурсах начал поворачивать, но с выполнением маневра явно запоздал. Русская эскадра в это время вырвалась вперед, оставив главные силы противника позади, повернула на 2 румба влево, увеличила ход до 13-14 узлов, идя на SO. Японцы, описав циркуляцию, повернули на курс параллельный русской эскадры, значительно, тем не менее, от нее отставая. Броненосный крейсер "Якумо" получив с "Микасы" сигнал начал, отчаянно дымя, догонять 1-й боевой отряд. Эта, с позволения сказать, "погоня" завершилась только к 14 ч. 20 мин., когда "Якумо" пристроился концевым 1-го боевого отряда. Русские броненосцы, из труб которых валил густой дым, шли на юго-восток. Перестрелка между главными силами прекратилась. Крейсера Рейценштейна следовали курсом параллельным броненосцам в 2-х милях от них, чтобы избежать случайных перелетов. Миноносцы, ранее прорезавшие курс колонны броненосцев, уклоняясь от японской стрельбы, держались вблизи крейсеров. Шедшие полным ходом крейсера Дэва медленно нагоняли русских, будучи с левого борта. Вскоре они открыли огонь из своих восьмидюймовых орудий с 45 кабельтов по русским крейсерам. Перестрелка оказалась короткой, не более 15-20 минут. Поначалу, японским артиллеристам улыбнулась удача, и они добились попадания в "Диану", которая весьма прилично загорелась. Но после попадания в крейсер "Касаги", под флагом самого Дэва, японцы увеличили дистанцию и вскоре русские, а затем и японцы прекратили огонь. Через полчаса, около 15 часов, Дэва вышел на левый траверз русских, и, приблизившись на дистанцию 40-45 кабельтов, вновь решил попробовать русских на крепость обстреляв русские крейсера. Снова перестрелка оказалась короткой. восьмидюймовый снаряд попал в "Палладу", вызвав пожар на батарейной палубе. В свою очередь, русский шестидюймовый фугас поразил "Такасаго". После очередной перестрелки крейсера Дэва вновь удалились на дистанцию, превышавшую 6 миль. На этом закончилась первая фаза боя.
   Адмирал обвел аудиторию внимательным взглядом и, удовлетворенный живым интересом, написанным на лицах слушателей, улыбнулся.
   - Таким образом, в первой фазе боя Того пытался охватить голову русской эскадры. Витгефт контрманеврированием предотвратил попытку нажима на голову русской колонны. Ему удалось сорвать расчеты противника и оставить его далеко позади. Русский командующий со всеми своими кораблями прорвался в море. Он мог окончательно оторваться от неприятеля, если бы его эскадра имела хотя бы равный ход по сравнению с противником, но, увы, наша скорость был ощутимо меньше.
   Того, исправляя свои ошибки, снова медленно нагонял русскую эскадру. Около 15 часов Витгефт запросил семафором у командиров своих кораблей сведения о повреждениях. Ответы были благоприятные, корабли существенных потерь и серьезных повреждений не имели. Так как адмирал Того демонстрировал явное намерение снова вступить в бой, Витгефт со своим штабом провел совещание - как выгоднее вести сражение. Мнение большинства офицеров сводилось к тому, чтобы развернуться и строем фронта уходить, оставляя главные силы противника за собой. При этом варианте японцы теряли свое преимущество в скорости хода и теряли также в силе артиллерийского огня. Витгефт не согласился с этим предложением, решив, пока не наступила темнота, принять кратковременный бой с противником на дальних дистанциях, при этом он полагал, что корабли эскадры не пострадают настолько, чтобы не дойти до Владивостока. После наступления темноты Витгефт предполагал несколькими поворотами оторваться от неприятеля и выполнить поставленную перед ним боевую задачу. Около 16 часов командующий передал семафором по линии, чтобы эскадра вела огонь по головному кораблю противника, а с заходом солнца следила за "Цесаревичем".
   Тем временем 1-й боевой отряд медленно, но верно догонял русскую эскадру, следуя параллельным курсом. Около 16 часов, когда "Микаса" находился немного позади правого траверза "Цесаревича", стрельбу по нему первой начала "Полтава", а вслед за ней и "Севастополь". Японский флагман дал залп из носовой 12" башни. Снаряды легли с недолетом по корме русского флагмана. Вслед за своим флагманом огонь по русской колонне открыли остальные японские корабли. Серо-стальные борта неприятельских кораблей озарялись сериями ярких вспышек, они окутывались дымом. Русские вскоре ответили, но стреляли относительно реже японцев. В 16 ч. 30 мин. "Микаса" вышел на правый траверз "Цесаревича" и повернул на 2 румба влево, попытавшись оказать давление на голову русской колонны. Минут через 10-15 русские тоже отвернули влево. К 17 часам дистанция между флагманами сократилась до 45 кабельтов. Вскоре японцы повернули вновь на 2 румба влево. Через 15 минут "Микаса" довернул еще раз. Русские вновь парировали отворотом влево, дабы не дать противнику охватить голову колоны и улучшить условия для работы артиллерии, удерживая дистанцию. Таким образом, бой шел по плавной дуге. По мере того как дистанция стала менее 40 кабельтов, с обеих сторон загрохотали и шестидюймовые орудия. Броненосцы и броненосные крейсера противника вели огонь главным образом по "Цесаревичу" и "Пересвету", стараясь вывести из строя корабли под адмиральскими флагами и нарушить управление эскадрой. Дистанция медленно сокращалась. Японцы, имея превосходство в скорости, нас медленно обгоняли и интенсивно обстреливали. Разрывавшиеся снаряды давали множество осколков и массу раскаленной металлической пыли. Шум от близких разрывов и попаданий заглушал все. Назревала кульминация первого генерального сражения русско-японской войны. Как сейчас помню - падение почти за кормой - передаю в башню 28, и вслед за тем ясно вижу, как наш снаряд врезался в корму "Сикисимы". Носовая стреляет по "Микасе", у него обе башни повернуты на правый борт, видимо - подбиты и не действуют. В нас попадания сравнительно редки, но когда тяжелый снаряд угодит в броню, броненосец весь вздрагивает, кренится на левый борт. Через нас прямо рой снарядов проносится, их рев сливается в сплошной гул...
   В 18 часов видя, что "Микаса" порядочно поврежден, перенесли огонь на "Асахи". Расстояние минимальное - 25 кабельтов. "Микаса" горит, обе башни прекратили огонь и не поворачиваются, а из 6-дм батарейных пушек стреляет только одна из среднего каземата. В это время командующий русской эскадры находился на нижнем мостике "Цесаревича", расположившись в плетеном кресле, и, внешне безучастно, наблюдал за ходом боя. На неоднократные советы и просьбы окружающих - уйти в боевую рубку адмирал просто не обращал внимания.
   Наступил закономерный финал. В 17 час. 45 мин. крупнокалиберный снаряд ударил в мачту "Цесаревича", осколками были убиты контр-адмирал Витгефт и большинство офицеров штаба. Чудом уцелел начальник штаба контр-адмирал Матусевич, случайно зашедший в рубку за 2 минуты до попадания. После гибели командующего эскадру возглавил именно он.
   Эскадры продолжали сближаться, осыпая друг друга шквальным огнем. От взрывов снарядов на борту кораблей взлетали деревянные обломки и куски металлических конструкций. Вспыхивали пожары, которые, тем не менее, обоим противникам удалось держать под контролем. Несмотря на в целом более точный огонь японцев, сокращение дистанции привело к тому, что японские корабли стали чаще получать попадания. Вода кипела от разрывов. Несколько минут спустя, уже ощутимо дымившийся "Микаса" после очередного попадания окутался клубами пара. В японском официозе это описано следующим образом.
   Первый раз с начала лекции адмирал опустил глаза к записям:
   - Цитирую: "бронебойный 12-и дюймовый снаряд, видимо с "Цесаревича", с дистанции не более 20 кабельтов попал в расколотую предыдущим попаданием 7дм броневую плиту на уровне ватерлинии под грот-мачтой, пробил скос броневой палубы, и, проломив переборку между угольной ямой и машинным отделением, попал прямо в цилиндр высокого давления, но к счастью, не взорвался. От сотрясения при попадании порвался паропровод, машинное отделение заполнилось паром".
   Подняв глаза, Черкасов продолжил:
   - В течении следующих нескольких минут японский флагман получил еще несколько попаданий, но самым тяжелым оказался предположительно десятидюймовый фугасный снаряд, взорвавшийся на мостике японского флагмана, были убиты и тяжело ранены командир корабля, ряд офицеров корабля и штаба Того. Сам адмирал случайно уцелел, правда, получил тяжелую контузию и временно выбыл из строя. Корабль, окутавшись клубами пара и накренившись на левый борт, резко отвернул вправо от русской эскадры. "Асахи", не разобравшись в ситуации, повернул за флагманом. В принципе, это логично - любой командир корабля, видя поворот флагмана, последует за ним - это в крови. За "Асахи" последовали и остальные японские корабли, размыкая смертельный клинч. Правда, вскоре на "Микасе" спохватились и, подняв сигнал "Не обращать внимания. Продолжать бой", отвернули еще раз вправо, выходя из боя. "Асахи" повернул влево, и, увеличив ход до полного, вновь повернув на сближение с русскими, ведя редкий огонь из уцелевших орудий главного калибра. Русские также отвечали редкими залпами из десяти- и двенадцатидюймовых орудий. Тем временем стремительно наступавшие сумерки привели к тому, что вскоре противники с трудом различали друг друга - лишь по вспышкам выстрелов и по отблескам пожаров. Наконец, в 19 ч. 45 мин. Катаока распорядился выходить из боя и следовать на юго-восток.
   Впрочем, обратимся, опять-таки, к японскому официозу, который свидетельствует, что после выхода из строя "Микаса" Того, придя в себя после контузии, немедленно распорядился флоту выйти из боя, а миноносцам атаковать противника. Стоит отметить, что телеграмма с "Микасы" адресата не достигла - на корабле попросту уже не было антенн. Впрочем, боевые инструкции объединенного флота были достаточно четки, и каждый командир знал, что ему следует делать. В 20 часов "Микаса" застопорил уцелевшую машину и на "Акицусиму" перешел командующий соединенным флотом. Крейсеру удалось дать ход только в 20 час. 50 мин., после чего он в сопровождении крейсера "Акаси" последовал в условленную точку сбора. "Микаса" малым ходом, в сопровождении крейсеров "Сума" и "Идзуми" направился в Дальний. Приблизительно около половины восьмого Матусевич, посоветовавшись со штабом и оценив обстановку, отдал распоряжение Шульцу, Елисееву и Максимову с наступлением сумерек найти, атаковать и потопить поврежденную "Микасу", а в случае, если японский флагман найти не получится - атаковать любые японские боевые суда, после чего возвращаться в Порт-Артур. Около 20 часов крейсер "Новик" и эсминцы повернули на NWW.
   С помощью фонарей Табулевича Николай Александрович отдал команду по флоту - прожектора для отражения атак не включать, противоминную артиллерию изготовить к бою. Вскоре русская эскадра перестроилась. Крейсера выдвинулись в голову колонны и взяли под охрану фланги. Минные атаки начались около 21 часа. Полная неразбериха продолжалась несколько часов. Расчеты противоминной артиллерии немедленно открывали огонь по любым обнаруживаемым целям.
   Как стало известно позднее, 1-й отряд истребителей атаковал броненосцы, идущие на юго-восток, около полдесятого с направления правого борта. Каждый истребитель производил атаку самостоятельно. Рассвет заставил отряд прекратить поиски и возвратиться в Дальний. Ни одного торпедного попадания японцы достигнуть не смогли. Русские броненосцы около полуночи стали объектами атаки 2-го отряда истребителей. Но и в этом случае, ни одна из выпущенных торпед в цель не попала. 3-й отряд истребителей, атаковал русские корабли около 22 часов. И в эту ночь удача улыбнулась капитан-лейтенанту Ояма - командиру истребителя "Усугумо". Одна из двух выпущенных им торпед поразила "Севастополь". Торпеда попала в кормовую оконечность корабля. Правда, сблизившийся на дистанцию 1-2 кабельтов от русских кораблей, японец был неожиданно освещен прожектором. По нему открыли беглый огонь правым бортом "Севастополь" и "Полтава". Спустя пару минут истребитель окутался паром и дымом, вскоре потерял ход. Его расстреливали практически в упор. Но затем в темноте потеряли из виду, посчитав потопленным. Это оказалась вовсе не так. Корабль, потеряв ход, медленно наполнялся водой. Через примерно минут 40, он был обнаружен истребителем "Сазанами", который предпринял попытку буксировки. Однако все было бесполезно и "Усугумо" вскоре затонул. Экипаж был спасен "Сазанами".
   "Севастополь" отстал от строя, скорость упала до 6 узлов. Оценив ситуацию, Эссен принял решение идти в Порт-Артур, и в 22 час. 15 мин. "Севастополь" повернул на N, а через полчаса повернул на NNtoW. После осмотра повреждений и подкрепления переборок дали ход сначала 8, а потом и 10 узлов. Японцы не обратили внимания на выход из строя русского броненосца, так как на нем были потушены прожектора и полностью все наружные огни, включая кильватерный.
   После полуночи атаки японских минных сил на наши броненосцы прекратились, что связано, в первую очередь, со сменой курса русской эскадры.
   Около часа ночи в ходе короткого боя русских и японских эсминцев, от попадания снаряда потерял ход "Выносливый", который несколько минут спустя был потоплен торпедой с "Кагеро".
   Ближе к утру наши миноносники сумели поквитаться со своими японскими коллегами. Миноносец "N38" около 23 часов пытался атаковать концевые русские корабли, но после попадания трехдюймового снаряда в машинное отделение потерял ход. На рассвете на миноносец натолкнулись истребители "Властный" и "Грозовой", возвращавшиеся в Порт-Артур, и расстреляли его. "Новик" и эсминцы собрались на внешнем рейде крепости к 8 часам утра.
   Всю ночь тяжело поврежденный броненосец "Севастополь" шел к Порт-Артуру. На рассвете броненосец, как шапкой-невидимкой, укрыл утренний туман. Корабль сильно осел на корму. На совете офицеров было принято решение в случае появления противника вести огонь до последнего снаряда и затопить корабль в случае невозможности вести бой. Часа через полтора, туман начал рассеиваться. Видимость к 6 часам улучшилась до 4 миль. Так как станция радиотелеграфа была разбита в дневном бою, то даже позвать на помощь бы не удалось. Минуты тянулись томительно. Все находившиеся на верхних палубах вглядывались в хмарь тумана. Неожиданно позади правого траверза из тумана выскользнули один за другим силуэты четырех истребителей. Дрогнули стволы орудий, нащупывая цели, но вслед за этим с первого миноносца фонарем передали свои позывные. Возвращавшиеся с ночного поиска миноносцы Максимова натолкнулись на "Севастополь". Подойдя практически вплотную к борту броненосца, Максимов получил распоряжение от фон Эссена сопровождать броненосец, а если он начнет тонуть, снять экипаж. В случае встречи с неприятелем немедленно его атаковать. Тем временем видимость продолжала улучшаться. Около 8.30 вновь пошел дождь, и видимость опять упала. Вскоре дождь закончился и подувшим юго-восточным ветром, быстро развеяло туман. На небе не оказалось ни единого облачка, видимость изумительная, шла небольшая зыбь. Вскоре с правого борта обнаружили дым. Фон Эссен распорядился готовиться к бою. Корабли Максимова держались в 10 кабельтовых позади правого траверза "Севастополя". Спустя час, когда неприятель сблизился до 10 миль, были опознаны корабли 5-го боевого отряда. "Чин-Иен" сильно дымя, шел на сближение. Вслед за ним шли "Мацушима", "Хасидате", "Ицукусима". Тем временем на горизонте открылись скалы Ляотяшаня. Около 11 часов на северо-востоке вновь открылись дымы. Спустя 15 минут, когда дистанция до бывшего китайского броненосца сократилась до 6 миль, кормовая башня русского броненосца произвела пристрелочный выстрел. Выстрел, хорошо нацеленный по направлению, лег с недолетом. Вслед за тем дала залп носовая башня. Ямада, поначалу предположивший, что его противник беспомощен, был разочарован. Тем не менее, продолжил сближение с противником, рассчитывая повредить его градом снарядов из своих 120 мм и крайне редкими выстрелами своих крупнокалиберных орудий. Вскоре японцы сблизились на дистанцию 3 мили, легли на параллельный курс и открыли частый огонь. Парадокс в том, что поскольку все четыре японских корабля стреляли из своих скорострелок по одной мишени - казалось бы, это должно было обеспечить шквал попаданий - но именно это во многом спасло русский броненосец, так как японские комендоры очень сильно мешали друг другу. Первое попадание последовало в русский броненосец в 11 ч. 50 мин., когда 120 мм снаряд взорвался на спардеке, вслед за этим последовали новые попадания. Разлетающиеся осколки ранили и убивали людей на открытых постах, вновь повреждали корабельные конструкции, рвали такелаж, дырявили вентиляторы и вызвали несколько пожаров, которые, к счастью, вскоре удалось ликвидировать. Тем не менее, японский огонь не оказался безнаказанным, так как, учитывая наличие четырех противников, фон Эссен распорядился рассредоточить огонь артиллерии по всем кораблям отряда. Кроме того, японцам также не удались попытки отжать "Севастополь" и шквальным огнем заставить отвернуть от Порт-Артура. Вскоре загорелся и окутался клубами дыма "Чин-Иен". Сильно вильнул после попадания 12" снаряда и через 10 минут вновь вернулся в строй "Хасидате". В это время, наконец-то на наблюдательном посту Золотой горы разглядели появившиеся дымы и сообщили об этом на "Новик". Крейсер, стоявший на внешнем рейде, который около 12 часов снялся с якоря и последовал на сближение с обнаруженными дымами. За ним вышли 5 миноносцев. Через полчаса с внутреннего рейда вышли еще 4 миноносца и тоже направились к месту боя. Перестрелка с японцами продолжалась еще час. При этом немаловажную роль в спасении броненосца сыграли русские истребители, дважды выходившие в атаку на корабли Ямады и выпустившие по ним все свои торпеды. Эти самоотверженные атаки срывали стрельбу японских артиллеристов по "Севастополю", заставляя противника маневрировать. За храбрость пришлось заплатить достаточно дорогую цену. Все миноносцы получили повреждения от попаданий снарядов и близких разрывов. Наиболее сильные повреждения получил "Бурный", получивший не менее 12-15 попаданий, два-три из которых были 120 мм, но, тем не менее, сохранивший управление и ход 15 узлов - пусть и ненадолго. Сблизившись с кораблями Ямады "Новик" обстрелял "Чин-Иен". Тем временем со стороны Дальнего, появились японские истребители. Но тут уже около 13 часов батарея Электрического Утеса дала залп по "Чин-Иену" с максимальной дистанции, и хотя залп лег с большим недолетом, контр-адмирал Ямада немедленно отвернул в сторону Дальнего, выходя из боя. Тем временем "Бурный" из-за распространяющихся затоплений потерял ход и стал тонуть, и "Бесшумный" снял с него экипаж. В 14 ч. 45 мин. "Севастополь" встал на якорь на внешнем рейде. Так боем "Севастополя" с превосходящим противником завершилось сражение в Желтом море.
   В этот момент адмирал прервался и вновь задумался. Что мелькало перед его мысленным взором, об этом можно только догадываться. В зале воцарись гробовая тишина, которую разорвал неожиданной трелью звонок.
   - Итак, господа, сделаем небольшой перерыв, - с этими словами адмирал вышел из зала.
   - Смирно! - несколько запоздало скомандовал старшина класса.
   10 минут спустя занятие продолжилось.
   - Итак, эскадра прорвалась, однако это было еще все! Кто-нибудь из вас, господа, желает меня дополнить?! Ну, раз желающих тьма, то слово вновь предоставляется Вирену, прошу вас! - Черкасов с хитрецой посмотрел на молодого кадета.
   - Господин адмирал, ключевой проблемой являлась необходимость пополнить запасы угля и произвести небольшой ремонт. После некоторых раздумий контр-адмирал Матусевич повернул эскадру в Циндао. При этом вперед, для согласования стоянки, был выслан "Аскольд". Первыми по прибытии пополнили запасы угля крейсера, а вслед за ними броненосцы. На стоянку в Циндао кайзер, согласно международному морскому праву предоставил 72 часа. На военном совете эскадры было принято решение во исполнение повеления императора продолжить прорыв во Владивосток, назначив место рандеву с ВОК в восточном проходе Цусимского пролива. Русская эскадра сосредоточилась на внешнем рейде Циндао на рассвете 2 августа, и утром вышла в море, где неподалеку от Циндао корабли занимались эволюциями и была проведена стволиковая стрельба по импровизированным щитам. На совещании капитанов, сразу после учения, было принято решение поставить "Полтаву" сразу за "Ретвизаном", чтобы избежать разрывов в строю и равнять скорость по самому тихоходному кораблю.
   - Так. Хорошо, а какие действия предприняли японцы? - глядя на кадета поверх очков, поинтересовался адмирал.
   - Господин адмирал, командующий Объединенного Флота принял решение ожидать прорыва нашей эскадры через Цусимский пролив, где и сосредоточил все свои боеспособные тяжелые корабли. При этом он, несомненно, учитывал фактор возможной атаки крейсеров Владивостокского отряда, ввиду этого вице-адмиралу Каммимуре была поставлена задача перехвата наших крейсеров, а так же задача служить резервной силой для атаки нашей эскадры.
   - Хорошо. Присаживайтесь, молодой человек. Ну-с, продолжим. После учений, которые были скорее проверкой боеготовности, русская эскадра повернула на Шанхай, но оказавшись вне видимости берега, повернула на юго-восток и построившись в две кильватерные колонны - крейсеров и броненосцев, направилась к острову Квельпарт. В последние два дня в регионе под влиянием циклона установилась пасмурная погода, шел небольшой дождь. Зыбило, вследствие чего корабли сильно качало. После полуночи эскадра оставляя с правого борта Квельпарт успешно, как показали уже послевоенные расследования, разминулась с японским дозорным крейсером "Такасаго". С рассветом сгустился утренний туман, вскоре пошел дождь, постепенно усилившийся до ливня. Так непогода скрыла появление русской эскадры на сцене предстоящего кровавого действа. Следуя 12 узловым ходом, русские к утру находились примерно в 50 милях к западу от острова Цусима. Сразу после завтрака на эскадре сыграли готовность к бою, расчеты заняли места у орудий. Крейсера по-прежнему следовали в кильватер броненосцам. Около 10 часов крейсер "Акаси", пересекавший пролив с севера на юг, неожиданно для себя вышел из дождевого шквала в миле от "Ретвизана" и был немедленно обстрелян. Полученные повреждения оказались смертельны. Однако тем самым эскадра себя обнаружила, и Объединенный Флот получил возможность нанести удар.
   Эскадра адмирала Того в составе 3-х броненосцев и 3-х броненосных крейсеров обошла с юга остров Цусиму и направилась на восток. Русская эскадра в 14 часов повернула на NO и спустя полчаса с "Цесаревича" увидели хвост японской колонны. Северо-восточным ветром густой черный дым, валивший из труб японских, кораблей относило в сторону русских. С борта броненосного крейсера "Якумо" тоже разглядели голову русской колонны, о чем немедленно сообщили на флагман. Некоторое время на "Асахи" размышляли о своих дальнейших действиях, после чего "Асахи" повернул влево на N, склоняясь к W и примерно в полчетвертого с "Цесаревича" разглядели, как на правом траверзе из серой пелены проступили силуэты японских кораблей. На мостике "Цесаревича" пересчитав и опознав японские корабли, пришли к выводу что "Микасу" в предыдущем сражении полностью вывели из строя, а может даже и утопили. Уверившись в правильности тактики по сосредоточению огня на флагмане, Матусевич отдал приказ бить по головному, в случае невозможности - стрелять по ближайшему противнику. Того не медлил и немедленно повернул на сближение. В 15 ч. 55 мин. "Цесаревич" дал пристрелочный залп по "Асахи" с дистанции, определенной как 40 кабельтов. В этот день погода не благоприятствовала, волны захлестывали полубаки даже относительно высоких русских кораблей так, что брызги долетали до крыльев мостиков, бурное море врывалось в орудийные порты наветренной стороны, корабли сильно качало, затрудняя наводку орудий. Загрохотали тяжелые башенные орудия, резко и отрывисто рвали воздух шестидюймовки. От выстрелов содрогался весь корпус броненосца, выбрасывавший правым бортом снаряды в неприятеля. Неприятель отвечал шквальным огнем, и прошло не менее 10 минут, прежде чем на баке "Цесаревича" разорвался снаряд, обдав градом осколков носовую башню, не нанеся, впрочем, особого вреда. После того как противники пристрелялись, они обрушили друг на друга сотни килограмм раскаленного металла ежеминутно. Вскоре после начала боя наверх были вызваны и расчеты противоминных орудий. Дистанция меж противоборствующими эскадрами была не более 25 кабельтов. Стрельба русских кораблей была не в пример бою в Желтом море лучше. Оба флота шли на норд-ост параллельными курсами, было заметно, что японские броненосцы ощутимо сильнее зарывались в воду. Русская эскадра держала ход не менее 13-14 узлов, благодаря чему японцы, несмотря на все желание, не смогли отжать голову русской колонны к опасным камням, притаившимся в воде у мрачных скал острова Цусима. Впрочем, послушайте, как это описал сражения лейтенант Ненюков.
   Адмирал вновь обратился к своим записям и, перевернув лист, начал читать:
   - Над морем, прилипая к встрепанным волнам, тянулись полосы дыма и мглы. Под напором ветра эти полосы разрывались в клочья, и тогда на сером фоне неба смутно обозначались неприятельские корабли. Держась кильватерного строя, они шли друг за другом и, как разъяренные фантастические чудовища, выдыхали в нашу сторону молнии. Тем же отвечали им и наши броненосцы. Вновь, во второй раз за прошедшую неделю сошлись в поединке главные силы империй в попытке решить исход дальневосточной войны. От орудийных выстрелов, то далеких, то совсем близких, стоял такой грохот, как будто небо превратилось в железный свод, по которому били стопудовые молоты. Сотни снарядов, которых не видишь, но полет которых ощущаешь всем своим существом, с вибрирующим гулом пронизывали воздух, описывая траектории встречными-курсами. Вокруг наших судов, в особенности передних, падал тяжеловесный град металла. Металось, вскипая, море, и над его поверхностью на мгновение с ревом вырастали грандиозные фонтаны, смешанные с черно-бурым дымом и красным пламенем. Некогда было опомниться в этом сплошном сотрясении воздуха, корабля, человеческих нервов. Предсмертные вопли, крики людей, искалеченных и обезумевших от ужаса, мешались с грохотом взрывов, завыванием огня и лязгом рвущегося железа.
   Перевернув листок, Черкасов продолжил:
   - Так как "Асахи" засыпали снарядами, то вскоре артиллерийские офицеры утратили возможность различать разрывы и огонь стал переноситься на другие японские корабли. Огонь японских кораблей в свою очередь оказался достаточно точным и более сосредоточенным, так как вновь под ударом оказались русские флагманы. Ежеминутно противники обрушивали друг на друга сотни снарядов. Море кипело вокруг. Огромные столбы воды при попаданиях у борта вздымались вровень с трубами и затем обрушивались на борт, заливая верхнюю палубу и казематы. Пара попаданий в "Цесаревич" вызвали кратковременные пожары. Попадания в русские корабли были хорошо заметны со стороны, там как после каждого попадания взлетала куча обломков, появлялось пламя и облака густого черного дыма. Так же интенсивно обстреливался и "Ослябя", несколько снарядов взорвались на спардеке, обрушив кормовую трубу. Примерно в 16 ч. 50 мин. "Ослябя" получил в носу попадание большим снарядом ниже ватерлинии и через большую пробоину принял очень много воды. Другой снаряд пробил броню в средней части корабля и проник в угольную яму, что привело к серьезным затоплениям. Корабль получил большой крен на левый борт и осел носом, контрзатопление и попытки заделать пробоины оказались безуспешными. Вода хлынула внутрь корабля, разливаясь по бронепалубе и попадая в орудийные погреба. Носовая башня попаданием тяжелого снаряда была выведена из строя, броненосец огрызался из немногих уцелевших орудий. В 17 ч. 10 мин. "Ослябя" выкатился из строя влево и почти в это же время получил попадания в носовую часть у ватерлинии двумя большими снарядами, один из которых проделал вторую огромную пробоину рядом с первой. Спустя несколько минут, сильно зарываясь носом, но, сумев справится с повреждениями, броненосец вернулся в строй, пристроившись за "Победой". Однако долго удержаться в строю броненосцу не удалось, слишком сильны были затопления в носовой части, которые усугублялись, тем, что корабль следовал носом к волне. Вскоре "Ослябя" стал отставать, и через 15-20 минут был от "Победы" уже на 2-2,5 мили. Еще немногим позднее распространение воды по носовой части привело к тому, что броненосец сидел в воде по носовую башню, оголились кормовые винты. С этого момента трагедия стала неизбежной. Рейценштейн, внимательно следивший за происходящим с мостика "Аскольда", принял решение идти на помощь и крейсера последовательно повернули влево, ложась на обратный курс. Но было уже поздно, вода стремительно распространялась по кораблю, с шумом врываясь в отсеки. Команда покинуть корабль запоздала, и матросы стали самостоятельно покидать боевые посты. Хуже всего пришлось машинно-котельной команде. Карабкавшихся по отвесным трапам людей сбивали с ног и калечили врывающиеся потоки соленой воды. Лейтенант Нидермиллер, поднявшийся в этот момент в боевую рубку, вспоминал впоследствии, что командир броненосца, выйдя на левое крыло мостика и вглядевшись в приближающиеся крейсера, распорядился - "Спасайтесь братцы, помощь близка, если не поздно, - после чего закурил сигарету. В последний раз затянулся дымом и громко скомандовал, - Спасайтесь! За борт! Скорее за борт! Дальше от бортов отплывайте!"
   Спустя несколько минут броненосец с грохотом завалился на правый борт, погружаясь носом в воду, и опрокинулся, накрывая своим корпусом людей, плававших на поверхности. Несколько минут корма корабля чудовищной башней возвышалась над поверхностью, а затем с шумом навечно погрузилась в пучину. На воде остались сотни людей, судорожно цеплявшихся за койки, спасательные круги и иные подручные предметы. Спустя 20 минут к месту гибели подошли русские крейсера и приступили к спасению людей. "Аскольд", спустив несколько уцелевших шлюпок, осторожно двигался в каше человеческих голов, которые непрерывно взывали о помощи. Спустили шлюпки и с остальных крейсеров. Тем временем из пелены дождя вынырнули крейсера Дева, шедшие полным ходом и спустя несколько минут открыли огонь по русским. Несмотря на огонь, крейсера, стоявшие на месте, продолжали подбирать людей, одновременно открыв ответную стрельбу. Вскоре "Аскольд" дал ход, продолжая интенсивно отстреливаться. На корме крейсера в толпе спасенных разорвался снаряд. Крейсера бросили шлюпки, рассчитывая, что они хоть немногим облегчат участь команды броненосца. В кратчайший срок русские подобрали 270 человек с воды, еще 235 человек, в том числе и контр-адмирала Ухтомского, поднятого на борт вспомогательного судна "Мияко-мару", через несколько часов спасли японцы. Капитана 1 ранга Владимира Иосифовича Бэра среди спасенных не было. Отстреливаясь, русские направились вслед за эскадрой и, следуя полным ходом, вскоре ее догнали, далее следуя в 2 милях от кильватерной колонны броненосцев.
   Тем временем эскадренное сражение продолжалось на параллельных курсах на дистанции 25-30 каб. Несмотря ни на что, израненная русская эскадра продолжала огрызаться. Около 18 часов крупнокалиберный снаряд угодил в фок-мачту "Цесаревича" ниже боевого фор-марса и сдетонировал при ударе. При этом заведенные крепежи и тросы лопнули, и мачта обрушилась за борт, попутно полностью разрушив штурманскую рубку и заклинив левую переднюю шестидюймовую башню. К счастью, несмотря на полученные повреждения, "Цесаревич" сохранил ход и управление. Флагман был весь окутан дымом и всполохами пожаров. Море вокруг него кипело от всплесков - настолько активно японцы обстреливали корабль. Он горел, невзирая на дождь, шквалами обрушивающийся на эскадру, на нем постоянно возникали взрывы, казалось, что ничто живое не способно выжить в этом аду. Однако несмотря ни на что броненосец шел вперед, вел эскадру и продолжал вести огонь по врагу. А около 18 часов, наблюдая, что "Ниссин", по которому стрелял мой "Пересвет" не просматривается в клубах дыма стелящегося из дымовых труб, я приказал командирам башен и плутонгов перенести огонь на "Фудзи", который просматривался отчетливее всех остальных. Спустя несколько минут очередной наш залп накрыл "Фудзи". Первый снаряд разорвался у борта в кормовой части, второй видимо попал в кормовую башню. Сначала из башни появилось ослепительно яркое пламя, затем, спустя мгновения, броненосец исчез в чудовищном столбе воды, пара и дыма. Когда дым слегка рассеялся, на поверхности плавали только обломки.
   Спустя несколько минут по курсу эскадры из пелены дождя показались силуэты владивостокских крейсеров... Броненосные крейсера "Россия" и "Громобой" пересекли курс русской эскадры и, описав циркуляцию со стороны нестреляющего борта эскадры, вступили спустя минут двадцать в кильватер "Победы". Крейсерам, видимо, тоже сильно досталось. В бортах зияли пробоины, часть орудийных стволов замерла в самых причудливых направлениях, бросались в глаза разрушенные мостики и избитые осколками шлюпки, оборванный такелаж - сплошная вакханалия, остающаяся после тяжелого боя.
   Вскоре японская эскадра повернула вправо на 8 румбов и минут через 15 вышла из-под обстрела русских орудий. Смолк грохот орудий. Русские, в свою очередь, повернули на NNW. "Цесаревич" убавил ход до 8 узлов. Трюмные дивизионы работали в бешеном темпе, отвоевывая у забортной воды отсек, за отсеком восстанавливая плавучесть броненосца. Около 19 часов с флагмана передали шлюпочным прожектором (других на корабле просто не осталось, впрочем, как и ни одного исправного компаса, и ни одной целой карты) распоряжение на "Аскольд" Рейценштейну - перейти вместе с "Авророй" в голову колонны, чтобы прикрывать эскадру от минных атак и лидировать дальнейшее плаванье флота. Эскадра вырвалась из теснин восточного прохода Цусимского пролива на простор Японского моря. Но еще ничего не было закончено. Была сыграна только первая часть спектакля, хотя участвующие актеры еще этого не осознавали. На сцене вот-вот должны были появиться новые актеры этой пьесы.
   На кораблях сыграли "Отражение минных атак" - и это, пожалуй, оказалось вовремя. Атаки миноносцев начались лишь спустя минут 30-40. В течение нескольких часов наши доблестные моряки успешно отражали минные атаки. Несколько миноносцев неприятеля получили попадания, а миноносцы "N34" и "N35" были потоплены артиллерией русских кораблей.
   Адмирал обвел взглядом слушателей.
   - Что ж, господа, кто-то скажет мне, отчего на крейсерах оказались такие дыры?
   Черкасов, мягко улыбаясь, обвел взглядом аудиторию. Игнорируя большинство вытянутых вверх рук, он вновь благосклонно и слегка насмешливо кивнул одному из кадетов:
   - Кадет Вирен, прошу Вас.
   - Господин адмирал, мне сложно судить самому, я могу лишь пересказать то, что мне известно по учебнику...
   Юный кадет зарделся - ему явно было неуютно не только от того, что его выделили из общей массы (хотя и это в военной среде вовсе не приветствуется), но скорее от осознания того, что ЭТОТ человек участвовал в ТОМ бою - а он, кадет, должен рассказывать ветерану, герою... Хорошо, что не Желтое море...
   - Говорите. - Адмирал разве что не подмигнул.
   - Господин адмирал, я позволю себе вернуться к утру 4 августа и припомнить описание действий Владивостокского отряда. В полдень крейсера контр-адмирала Иессена вступили в бой с отрядом Каммимуры. Вскоре после начала сражения "Рюрик" был сильно поврежден, в том числе был заклинен руль. "Россия" и "Громобой", действуя в рамках поставленной задачи, прорвались с боем в пролив и после жаркого сражения соединились с кораблями Матусевича. Что касается отставших крейсеров, то искалеченный "Рюрик" при поддержке "Богатыря" продолжал отважно сражаться почти до 18.00. В течение двухчасовой свалки в "Богатырь" попало не менее 12-15 снарядов, нанесших ему сильные повреждения. К концу боя на крейсере бездействовала треть артиллерии. Обе выпущенных торпеды не попали в цель, что не удивительно. Но все же попадания японских снарядов не вызвали серьезных затоплений и не нанесли ущерба котлам и машинам, рулевое управление также сохранилось. В итоге Стемман, все это время сражавшийся в одиночку против трех, пусть и меньших, японских крейсеров, вынужден был отступить, так как с запада показался еще один крейсер. Отогнав отважного защитника, малые японские крейсера стали расстреливать "Рюрик". С каждым попаданием прибавлялось убитых и покалеченных. Корабль сел кормой практически по жилую палубу. Ввиду невозможности дальнейшего сопротивления лейтенант Иванов, в этот момент, командовавший крейсером - все старшие офицеры к этому моменту выбыли, решил уничтожить корабль. По его приказанию были открыты кингстоны.
   - Очень хорошо! Благодарю Вас, подсказали старику. - Черкасов с улыбкой обвел взглядом аудиторию и, внезапно подмигнув-таки пунцовому Вирену, вновь перешел на лекторский тон.
   - После окончания минных атак Матусевич некоторое время следовал к Корейскому побережью, затем лег на генеральный курс, следуя во Владивосток. К утру погода окончательно испортилась, разыгрался неслабый шторм. Броненосцы и крейсера зарывались в волны, которые захлестывали даже мостики. Весь дневной переход экипажи были заняты борьбой за живучесть, заделкой и подкреплением пластырей, заведенных на пробоины. Скорость эскадры периодически падала до 6 узлов. Впрочем, непогода тоже окончательно смешала и все планы японского командования, чьи корабли вынуждены были вместо поиска русской эскадры укрываться в портах Корейского залива. "Богатырь" объявился только к вечеру 5 августа и, после обмена телеграммами, присоединился к эскадре. Так закончилось сражение в Корейском проливе.
   - Ну-с. Продолжим. Рассмотрим вкратце оборону Порт-Артура. 31 июля японцы предприняли штурм крепости, который продолжался несколько суток. Потери атакующие несли жутчайшие. В этой ситуации генерал Ноги приказал прервать штурм и закрепиться на занятых позициях (гора Угловая, редуты N1, N2, Панлушань), так как понял, что в текущих условиях взять крепость не сумеет. Порт-Артур нельзя было взять "с марша", без подготовки, без проведения инженерно-осадных работ, без сильной осадной артиллерии, а это означало, что осада города продлится еще, самое малое, несколько недель. Осадная 3-я японская армия в ходе первого штурма Порт-Артура оказалась по сути дела разбитой, потеряв треть своих войск - около 15 тысяч человек. За пять дней штурма некоторые пехотные полки 3-й армии фактически перестали существовать как боевые единицы. Флот оказывал посильное содействие гарнизону. Так, оба оставшихся крупных корабля неоднократно громили неприятеля перекидным огнем. Однако легкие силы вновь понесли потери. На минах 11 августа погибли "Разящий" и "Быстрый". В тот же день в осажденную крепость прибыла джонка, доставившая почту, среди которой была телеграмма наместника - из нее следовало, что капитан 1 ранга Вирен особым императорским указом произведен в контр-адмиралы и назначен начальником морских сил в Порт-Артуре.
   В начале сентября в Порт-Артуре было проведено совещание, в котором участвовали старшие морские и сухопутные начальники. Виреном был изложен приказ наместника о прорыве в ближайшее время из Порт-Артура, следующими силами: "Баян", "Смоленск", "Ангара", "Амур", "Новик" и 6 истребителей. Начальником Особым отрядом утвержден контр-адмирал Вирен. В числе обсужденных вопросов было принято решение о вывозе на борту крейсеров-лайнеров женщин, детей, раненых и больных из осажденной крепости. С целью обеспечения прорыва вновь возобновили ежедневное траление фарватеров.
   Тем временем японцы предприняли второй штурм Порт-Артура, который начался 6 сентября. Ярость битвы не уступала таковой во время первого штурма, но, нанеся большие потери атакующим японцам, героические защитники крепости отразили штурм. Тем временем Особый отряд выжидал ухудшения погоды. Как только установилась пасмурная погода, отряд вышел в море. Прорыв удался - долгая блокадная служба сильно измотала японцев. И до того момента, пока корабли не появились в Циндао, японцы не имели представления о том, что русские прорвались из осажденной крепости. А заходить пришлось по крайней необходимости, из-за большего количества раненных и больных на борту. Покинув Циндао, отряд Вирена растворился в океане. Обогнув Японию, к вечеру 30 сентября подошли по счислению к северной оконечности о. Итуруп. Из-за сильного тумана Вирен не рискнул идти на ощупь в пролив, а решил обождать мористее.. На следующий день погодные условия у о.Итуруп улучшились, видимость увеличилась до 4-5 миль. Воспользовавшись "окном", Вирен провел корабли через пролив и направился на северо-запад. Днем 3 октября отряд Вирена, обогнув Сахалин с севера, прибыл в Николаевск.
   К середине октября, когда генерал-полковник Ноги получил категорический приказ взять Порт-Артур, численность его армии увеличилась до 60 тысячи человек пехоты и имела четыре сотни осадных и полевых орудий. Командующий осадной армией, реально исходя из обстановки, вознамерился захватить хотя бы форты Восточного фронта крепости.
   С утра 13 октября началась усиленная трехдневная бомбардировка укреплений Восточного фронта, одновременно обстреливался город и порт. Никогда ранее русская крепость не несла столь больших потерь и разрушений от огня неприятельской артиллерии.
   15 октября в 9.00 части 3-й армии генерала М.Ноги начали 3-й штурм крепости, одновременно атаковав северные и восточные укрепления русских
   Третий штурм не принес успеха командующему 3-й японской армией, который уже вечером 21 октября отказался от дальнейших атак, довольствуясь захватом полукапонира N2. Потери японцев составили, по меньшей мере, 5000 убитых и раненых, потери российской стороны убитыми и ранеными составили более 2000 чел. В двадцати пяти госпиталях находились более 4000 больных и раненых.
   31 октября русский флот вновь понес потери - истребитель "Стройный" погиб на минах, "Расторопный" взорван в Чифу.
   12 ноября начался 4-й штурм крепости. После ожесточенных боев пала гора Высокая. Отчаянными усилиями удалось остановить наступательный порыв японцев. Броненосец "Севастополь", истребитель "Отважный", минный крейсер "Гайдамак" и миноносцы, ввиду падения горы Высокой, откуда открывался вид на бухту, вышли на внешний рейд и перешли в бухту Белого Волка. В целях противодействия возможным атакам японских торпедных кораблей, портовый бон отбуксирован к месту стоянки русских кораблей. В тот же день подорвалась и затонула на минах в бухте Тахэ канонерская лодка "Цукуба", пытавшаяся обстреливать русские войска.
   21 ноября японская осадная артиллерия, корректируемая с высоты N203, начала бомбардировку порта и тех немногих кораблей русского флота, что еще находились в гавани. Канонерская лодка "Бобр", из-за аварии машин не успевшая уйти из акватории, была потоплена осадной артиллерией. Тем временем подоспела неожиданная, но столь необходимая помощь. 23 ноября в Порт-Артур прорвался отряд Вирена, доставивший пополнение и запасы продовольствия. Разгрузка осуществлялась с помощью мобилизованных плавсредств - джонок, шлюпок, буксиров, в общем - всего, что попало под руку в бухте Белого Волка.
   23 ноября состоялся военный совет крепости, на котором было принято решения о продолжении обороны.
   Японцы, зная с 24 ноября о сосредоточении русских кораблей на внешнем рейде, нанесли 29 числа мощный удар по русским кораблям, используя все наличные легкие силы. Однако в результате массированного применения торпедных кораблей был потоплен только старый минный крейсер "Гайдамак", не представлявший, в принципе иной ценности, нежели брандвахтенной. В свою очередь, атакующие потеряли миноносцы "N42", "N53". И еще 7 миноносцев получили повреждения.
   Днем 1 декабря на борту "Севастополя" было собрано совещание, на котором присутствовали представители, как армейского командования, так и флотского. Учитывая сложившуюся ситуацию, по мнению представителей морского командования, порт уже не мог обеспечить базирование и боевую работу легких сил флота. Было принято решение провести попытку вырваться из порта всеми имеющимися силами. При этом "Севастополь" должен был сыграть ключевую роль, оттянув на себя наличные японские силы. Роль, по сути, близкая к самоубийству. На прорыв готовились все наличные силы: броненосец "Севастополь", вспомогательные крейсера "Рион", "Ангара", "Лена", канонерская лодка "Отважный", истребители "Бойкий", "Безупречный", "Бодрый", "Бравый", "Сердитый", "Скорый", "Статный", "Смелый", "Сторожевой". Увы, в ночь перед прорывом японцы вновь провели массированную атаку легкими силами. Торпедами потоплена канонерская лодка "Отважный", поврежденный "Сторожевой" выбросился на берег. Японцы потеряли утопленный артиллерий миноносец "N15", а миноносец "N40" был каким-то образом протаранен "Касуми" и затонул.
   На рассвете 2 декабря видимость улучшилась до 5-6 миль. В 10 ч. 20 мин. батарея N15 обстреляла с предельной дистанции корабли Катаоки, вынырнувшие из тумана. Спустя 10 минут Катаока скрылся в пелене тумана. Стоявшие под парами русские корабли двинулись на прорыв около 14 часов. Первыми следовали портовые баркасы с тралами. За ними шли истребители - тоже с тралами. Затем следовал "Король Артур", за ним пароход "Богатырь", крейсера "Рион", "Лена", "Ангара". Замыкал колонну "Севастополь". В 14 ч. 45 мин. "Богатырь" подорвался на мине, несчастный транспорт не оправдал своего названия - он затонул спустя 10 минут. В 15 ч. 15 мин. из-за аварии машины истребитель "Статный" запросил разрешения на возвращение. В 16 часов Вирен отпустил тральный караван и отдал команду крейсерам увеличить ход до полного. Около пяти крейсера Вирена, шедшие полным ходом, скрылись за горизонтом. "Король Артур" повернул в Чифу. Ход русского отряда был примерно 12 узлов. В 17 ч. 40 мин. справа по корме на дистанции 5 миль были обнаружены корабли Катаоки - "Асама", "Якумо", "Идзуми", "Акицусима". В 17 ч. 44 мин. на "Севастополе" подняты стеньговые флаги. "Якумо" начал пристрелку по "Севастополю", который ответил спустя пару минут. Примерно в 17 ч. 50 мин. японцы легли на параллельный курс, удерживая дистанцию 25 кабельтов и ведя интенсивный огонь. Русские вскоре пристрелялись по "Асаме" и быстро перешли на беглый огонь. Японцы первыми добились попадания - в 17 ч. 55 мин., после взрыва на фор-марсе "Севостополя" вниз посыпались обломки. Спустя две минуты после этого над кормовым мостиком "Асамы" поднялся столб черного дыма. Эссен отдал команду "вперед полный". Спустя 20 минут, когда корабль начал получать попадание за попаданием, Эссен отдал команду - "право на борт". Броненосец начал описывать циркуляцию. Дистанция сокращалась. Корабль шел на сближение и вел беглый огонь на встречном курсе - и, удача - в 18 ч. 20 мин. вновь добился попадания двенадцатидюймовым снарядом в "Асаму". Расходясь на контркурсах и продолжая сближение, "Севастополь" вел беглый огонь. Стреляли из всего, что можно, в том числе противоминных орудий. В 18 ч. 30 мин. комендоры кормовой башни "Севастополя" добились попадания бронебойным снарядом в кормовую часть "Якумо". В этот момент, истребители, находившиеся в этот момент в 5 милях от японской колонны, увеличили ход до полного и повернули на сближение. Разминувшись с "Идзуми" на дистанции 10 кабельтовых, Эссен отдал команду - "лево на борт". Примерно в 18 ч. 35 мин. на "Идзуми" появилось пламя над кормовой частью - несколько попаданий не прошли даром для японского крейсера. Истребители сблизились до дистанции 10 кабельтов, и, встреченные интенсивным огнем, отвернули на обратный курс. "Севастополь", оказавшись с кормы японского отряда, обстреливал шедший концевым "Идзуми". Оказавшись в положении убегающего, Катаока повернул вправо, дабы получить возможность вести огонь с правого борта и увеличил ход до 17 узлов. Описав циркуляцию, Катаока лег на обратный курс, расходясь с "Севастополем" левым бортом. В этот момент налетел снежный заряд и Катаока скрылся в серой мгле. Наступила пауза, "Севастополь" ощутимо зарывался носом в воду и кренился 5 градусов на левый борт. В кормовой части жилой палубы полыхал пожар. Корабль получил 30-35 попаданий за час боя. Контрзатоплениями корабль удалось спрямить в течение получаса, хотя осадка увеличилась. Ход составлял лишь 10 узлов - больше дать не получалось. Вынужденный отказаться от прорыва во Владивосток из-за полученных повреждений, фон Эссен привел свой отряд в Циндао, чтобы попытаться произвести ремонт достаточный для океанского перехода или, в крайнем случае, как это предписывала инструкция Скрыдлова - интернировать корабли в Циндао.
   В 20 часов 4 декабря "Севастополь" и истребители отдали якорь на внешнем рейде Циндао. При этом состояние машин истребителей было таким, что "Бодрый" пришлось тащить на буксире последние 6 часов. С разрешения адмиралтейства все суда были интернированы.
   После неудачного штурма 3-я армия Ноги перешла в Манчжурию, где далее сыграла основную роль в нанесении поражения русским войскам под Мукденом. Под Порт-Артуром остались 1-я дивизия, две резервные пехотные бригады и саперные части. Активных действий до апреля 1905 года в районе Порт-Артура более не происходило. Периодически шли вялотекущие спорадические перестрелки, изредка стреляла осадная артиллерия. Еще реже ей отвечала крепостная артиллерия. В крепость в январе и феврале приходили пароходы с припасами. Осадная армия вела "беспокоящий" обстрел крепости, который на самом деле мало кого беспокоил.
   В конце марта в распоряжение 3-й армии возвращены 11-я и 9-я дивизии, 1-я пополнена резервами, дополнительно Ояма передал в распоряжении Ноги 3-ю и 7-ю дивизию. Осадная артиллерия начала интенсивный артобстрел крепости. Последний штурм начался после 2-х дневной артподготовки, атакой со всех сторон, в штурме участвовало порядка 50000 японцев.
   В 9 часов 29 марта японские штурмовые группы начинают очередную атаку на позиции Митрофаньевской и Лаперовской, одновременно с ними штурмовая группа атакует позиции на г. Кладбищенской. Гора Лаперовская в течение дня переходит из рук в руки, ожесточение боев достигает предела - пленных и раненых не берет ни одна сторона. Русские части, испытывающие недостаток боеприпасов, постоянно переходят в штыки. В одной из атак погиб генерал Горбатовский. Наконец, сломив сопротивление русских, к 15 часам японцы, наконец, окончательно сумели захватить Лаперовскую и Митрофаньевскую горы. Остатки защитников, штаб восточного фронта отошли к Арсеналу и Морскому кряжу. На горе Владимирской защитники оказались в окружении и, расстреляв все патроны, пошли в штыковую. Ночью к Арсеналу подошли сводные роты, сформированные из артиллеристов, во главе с генералом Белым. Стессель был ранен осколком и полностью потерял управление вверенными ему частями. Вечером началась погрузка раненых на "Монголию". Врачей и медсестер грузили на корабль чуть ли не силой, объясняя, что завтра их помощь уже никому не понадобится. Многие раненые, понимая, что на судно они не попадут, уходили в сторону города, где полыхало зарево, и шел бой. На плавгоспиталь привезли раненых Стесселя и Григоровича.
   Взять Старый Город с ходу японцам не удалось, разрушенные здания и узкие улочки помогли защитникам отбить атаки. Морской кряж и части, окопавшиеся около Арсенала, отбили все атаки. Русские, испытывая нехватку припасов, подпускали японцев, давали два залпа в упор и переходили в штыки. Ноги перенес основной удар на северный фронт, и к полудню японцы захватили гору Кладбищенскую, но были остановлены у Кладбищенской Импани и в районе Суворовского плаца. После непродолжительного затишья 9-я дивизия начала новую атаку и к вечеру ворвалась в город. Дальнейшее продвижение японцев задержано последним резервом генерала Смирнова, который лично повел солдат в штыковую, где и был ранен в живот.
   Бои шли по всей линии обороны крепости. Кондратенко был тяжело ранен и в бессознательном состоянии эвакуирован на миноносец "Статный" (генерал пришел в себя спустя два дня в германском госпитале в Циндао). Одновременно начались подрывы заложенных фугасов на батареях, складах и арсеналах. Ночью корабли снялись с якоря и ушли в Циндао. В течение ночи шел беспорядочный бой в Новом городе. Утром русские части прекратили сопротивление и начали сдаваться в плен.
   В ставку Ноги привели двух генералов - Белого и Надеина. Ноги предложил им, как единственным представителям военной власти в городе (раненые Стессель и Кондратенко эвакуированы из крепости, Смирнов в бессознательном состоянии, где Фок и Рейс, не известно абсолютно), подписать капитуляцию крепости, на что получил категорический отказ. Английский офицер Б.В. Норригард, в своей книге "Великая осада. Порт-Артур и его падение" писал: "Перед генералом Марэсуки Ноги стояли два русских генерала, один старик, а другой раненый. Оба наотрез отказывались подписать капитуляцию крепости, так как считали, что не имеют полномочий. Единственно, что подписал генерал-майор Белый - приказ о прекращении огня, так как некоторые узлы обороны еще продолжали сражаться. Спустя некоторое время привели еще одного русского генерала. Как он разительно отличался от остальных - в чистом мундире, без следов боя. Это был Фок - начальник сухопутной обороны, главный начальник русских после Стесселя. Он и подписал акт о капитуляции крепости. Даже после этого настроение в штабе Ноги царило унылое - вместо капитулировавшего гарнизона было около 9 тыс. раненых, больных людей, ни одного флага, вместо трофеев - полностью разрушенный город и уничтоженные склады. Японцы потеряли во время последнего штурма около 12 тыс. чел, потери русских составили примерно 6 тыс. чел. Все береговые батареи взорваны, город, и порт сильно разрушены бомбардировками. Кошмар и ад.
   - Так, господа, а теперь кто-нибудь очень коротко изложит своими словами действия отряда Владивостокских крейсеров, а то скоро звонок и у нас с вами впереди еще пара. - Черкасов с интересом посмотрел на класс.
   В этот раз ответить попытались двое, Вирен и Солнцев. После некоторого раздумья адмирал предложил продолжить Солнцеву - ну не все же Вирена баловать - видимо такова была мысль пожилого адмирала.
   - Господин адмирал! Сразу же после начала войны отряд в полном составе вышел в море к Сангарскому проливу и за пятидневное крейсерство потопили пароход, после чего разыгравшийся шторм в 9 баллов вынудил прервать поход, и 1 февраля крейсера вернулись на базу. Тем не менее, результатом этого выхода, стало создание вице-адмиралом Того, специальной "сдерживающей" эскадры, под командованием вице-адмирала Камимура, в которую вошли 4 броненосных крейсера и 2 бронепалубных, предназначенной для пресечения активных действий Владивостокских крейсеров - они своим появлением на морских просторах могли сорвать не только поток военной и финансовой помощи от стран союзников Японии, но и серьёзно затруднить переброску сухопутных сил на материковую часть суши.
   22 февраля Камимура с эскадрой обстрелял Владивосток. Месяц спустя во Владивосток прибыл крейсер "Алмаз" и вошел в состав отряда.
   В середине апреля ВОК в сопровождении пары миноносцев вышел в рейд к побережью Кореи. Высланные в Гензан миноносцы потопили японский пароход. После этого ВОК направился к Сангарскому проливу, на подходах к которому потопил каботажное судно и военный транспорт, после чего крейсера вернулись во Владивосток.
   Первого мая на камни у мыса Брюс сел крейсер "Алмаз", который с трудом удалось снять с камней и отбуксировать во Владивосток только спустя месяц.
   В конце мая ВОК совершил рейд к Корейскому заливу, где потопили два войсковых транспорта, а один тяжело повредили.
   Уже 14 июня корабли начали новый поход. Миноносцы совершили набег на Гензан, где уничтожили парусную шхуну и каботажный пароход. Крейсера же, направившиеся было в Корейский пролив, были перехвачены кораблями Каммимуры, но смогли оторваться от противника и успешно отразить атаки японских миноносцев.
   В начале июля ВОК совершил свой самый дальний рейд, выйдя в Тихий океан через Цугару-Ван. Было потоплено несколько шхун, пара пароходов и захвачено два приза. Обратно крейсера также вернулись через Цугару-Ван. В конце июля командующий отряда был извещен о том, что прорыв удался и в настоящий момент эскадра стоит в Циндао, куда зашла с целью небольшого ремонта и пополнения запасов угля. Поэтому контр-адмиралу Иессену предписывалось быть в немедленной готовности к выходу в море. Пополнив запасы угля и воды, крейсера вышли на внешний рейд и стали на якорь. Вечером 1 августа на стол вице-адмирала Скрыдлова легла очередная депеша из Мукдена, которая предписывала оказать максимальное содействие прорыву эскадры через Цусимский пролив, в связи с чем, отряду крейсеров следовало войти в западный проход Цусимского пролива в полдень 4 августа, после чего следовать на соединение с эскадрой. Во исполнение главной задачи броненосным крейсерам предписывалось атаковать патрульные суда в проливе, при встрече со 2-м броненосным отрядом вице-адмирала Каммимуры вступить в бой с целью нанесения ему поражения, при встрече же с броненосцами адмирала Того следовало любыми способами избегать боя, держась, тем не менее, ввиду японских главных сил до момента встречи с порт-артурской эскадрой.
   - Дальше было сражение в Цусимском проливе, о котором вы уже все сказали господин адмирал, более мне добавить нечего.
   - Хорошо господа, я уже слышу, как звенит звонок, вы пока свободны, продолжим после перемены, - с этими словами адмирал вышел из зала.
   Спустя пару минут Черкасов вошел в кабинет, скорее даже салон начальника корпуса, стены которого были увешаны множеством картин известных маринистов.
   - Ну, здравствуй, старый друг. - Хозяин кабинета раскрыл объятья гостю. - Рассказывай, как дети, как внуки. Хорошо, что ты выбрался-таки в Ялту на отдых. Как, могу я тебе налить стопочку Шустовского?
   - Погоди с этим. У меня еще пара. Тем более, думаю, что обед ты уже распорядился приготовить. Так что там и посидим-поговорим. С этими словами гость присел на резной мореного дуба стул, по слухам, поднятый с "Черного Принца".
   - Как тебе мой выпускной класс? - поинтересовался хозяин кабинета.
   - Хорошие мальчишки. Вот только - сколько переживет грядущую войну...
   - Что, все так плохо?
   - Эх, ты же знаешь, я хоть и не при делах сейчас, но доступ к информации у меня есть, да и дважды два я сложить то смогу. Ладной, давай пока не будем об этом, время у нас еще будет. В общем, я пока пошел.
   - Хорошо, давай. А я распоряжусь накрыть обед здесь. - С этими словами директор корпуса проводил своего гостя до двери.
   Аудитория с нетерпением ожидала продолжения лекции. Разумеется, были и равнодушные - но, вот диво - их число близилось к нулю.
   - Смирно!
   - Вольно, господа кадеты, садитесь.
   Адмирал прошел на кафедру. Надел очки, и, обведя взглядом класс, открыл конспект на заложенной странице. В принципе, аудитория уже привыкла к тому, что адмирал обращает внимание на конспект только для цитирования - потому замерла в ожидании.
   - Так, господа кадеты, я бы попросил вас, прежде чем мы продолжим, вкратце, очень коротко обрисовать обстановку на сухопутных фронтах в течение 1904 года.
   - О, лес рук, как обычно, - саркастично ухмыльнулся адмирал, - давайте Вы, кадет.
   - Кадет Лечицкий, господин адмирал.
   С третьей парты левого ряда поднялся высокий худощавый темноволосый юноша. - Начать, пожалуй, следует с того, что, в целом, вся сухопутная компания 1904 года оказалась для нашей армии неудачной. В конце апреля армия Куроки нанесла поражение Восточному отряду под командованием генерал-майора Засулича на реке Ялу.
   - При создавшейся обстановке Куропаткин считал весьма рискованными какие-либо предприятия по выручке Порт-Артура. Политика взяла верх над оперативной целесообразностью и продиктовала стратегии нездоровое решение. Итогом стало то, что корпус Штакельберга выдвинулся к Вафангоу и окопался на позиции протяжением около 7 км. Вскоре японцы перешли в наступление силами трех пехотных дивизий и кавалерийской бригады, охватывая оба фланга позиции Штакельберга. Наступление Оку на левом русском фланге было задержано огнем артиллерии. Штакельберг начал наступление, вынудив 3-ю дивизию несколько отступить, однако охват японцами правого фланга русских и появление передовых частей обходящих японских войск у железной дороги севернее станции Вафангоу заставили Штакельберга начать отход к северу. И вновь потери нашей армии в сражении оказались ощутимо больше чем японцев.
   Дальнейшее наступление японцев привело к боям на подступах к Ляоянскому укрепрайону. Армия Оку перешла утром 23 июля в наступление против Южной группы. Двухдневное сражение разыгралось к югу от Ташичао, где русские заняли позиции к востоку от железной дороги. Потери в сражении оказались практически одинаковыми. На исход сражения повлияла директива Куропаткина о "сбережении сил для решительного боя". Русские отступили, несмотря на то, что Зарубаев не использовал своего резерва; 1-й Сибирский корпус участвовал в этом бою только своей артиллерией. При наличии многочисленной конницы Зарубаев не был осведомлен о силах противника, он полагал, что против него действует помимо армии Оку еще Дагушаньская группа. Русская конница проявила себя весьма пассивно, не попытавшись действовать на фланги и тыл противника - действия групп полковника Ренекампфа едва ли можно считать стратегически успешными. Преждевременное отступление русских избавило японцев от совсем уж излишних усилий и отдало в их руки весьма важный пункт - Инкоу.
   Путь к дальнейшему наступлению японцев на Ляоян преградила Восточная группа. Она имела в составе отряда фон Келлера и армейского корпуса. В районе Ляояна в резерве имелся еще один армейский корпус.
   Армия Куроки перешла в наступление 31 июля, и в течении дневного сражения вынудила русских к отступлению. И вновь - наши потери превысили потери японцев практически в 2-3 раза. Кроме того, в сражении погиб генерал Келлер, возглавивший одну из атак.
   После отступления русских войск к ляоянскому району наступательный порыв японской армии был в значительной степени ослаблен изнуряющей жарой, сменившейся тропическими ливнями. Необходимо было устроить тыл, установив новую коммуникацию опираясь на Инкоу и подготовив только что захваченный железнодорожный участок для обслуживания войск.
   Ляоянское сражение протекало на местности, которая в своей восточной части, представляла труднодоступную гористую поверхность, пересеченную долинами и горами с крутыми склонами, обращенными на восток.
   Японцы предприняли наступление 24 августа. В ходе двухнедельных боев российским войскам было нанесено поражение, и Куропаткин вынужден был отвести войска к Мукдену и остановить на линии Хуанхе. Русские в ходе сражения понесли большие потери, однако смогли их быстро возместить.
   Попытку русского наступления в первой половине октября, получившую название сражение на реке Шахе, японцы отразили, в свою очередь, перейдя в контрнаступление. Закончилась многодневное сражение локальным успехом русских, взявших штурмом укрепленные Путиловскую и Новгородские сопки. Оба противника выдохлись и приступили к оборудованию своих позиций и укреплению тылов. Японское командование, встретив здесь некоторое упорство со стороны своего противника, отказалось от дальнейших активных действий на ближайшее время, не достигнув решительных результатов и понеся потери, по показаниям японских источников, до 20 000 человек. Русская армия, поредев в Шахэйской операции на 42 000 человек, также не достигла никаких результатов. Русские войска зарывались в землю значительно более прочно, чем японцы. Если японцы укрепляли свои позиции только в одну линию окопов с опорными пунктами для охраняющих частей, то русские строили окопы в несколько линий, соединяя их ходами сообщения.
   - Благодарю вас! - прервал докладчика Черкасов, - прошу Вас, присаживайтесь, очень хорошо. Однако же вернемся с суши вновь - на море. Дважды в течение августа на подходах к Владивостоку занимались разведкой отряды японских крейсеров. Итогом их деятельности проведенная в ночь на 28 августа минная постановка на линии остров Аскольд - остров Римского-Корсакова около 300 мин с вспомогательных заградителей, действовавших в сопровождении крейсеров Дэва.
   О том, что японцами поставлены мины, русские узнали несколько суток спустя, после подрыва на мине парохода "Глаголъ", шедшего в Посьет с небольшим грузом - судно чудом осталось на плаву и смогло сообщить об опасности. Данное событие живо напомнило командованию эскадры перипетии минной борьбы у Порт-Артура. После этого 1 сентября Скрыдлов издал распоряжение об организации трального каравана. С каковой целью были использованы все доступные плавсредства, вплоть до шлюпок.
   11 сентября тральный караван (в составе 2 портовых баркасов и 11 паровых катеров) в сопровождении 2 миноносцев вел с утра расчистку прибрежного фарватера у острова Скрыплева. В 7 часов 45 мин. в предрассветной дымке показались приземистые силуэты японских крейсеров, и, прежде чем на береговых батареях сообразили, что к чему, японцы уже сблизились и с дистанции 10 кабельтов обстреляли русские тральщики, бросившиеся врассыпную. Японцы потопили портовый баркас и два паровых катера, еще несколько суденышек получили осколочные повреждения. Вскоре открыли огонь крепостные батареи, и спустя полчаса к месту перестрелки на шапочный разбор подоспела дежурившая тогда на рейде "Аврора". Японцы, не имея потерь и повреждений, удалились. Данный спектакль привел к тому, что в штабе эскадры, наконец, протрезвели от эйфории и занялись делом. В кратчайший срок был разработан план минных постановок на подходах к крепости. Определены места фарватеров, общим числом пять. Спустя неделю, используя наспех оборудованные транспорта-минзаги, поставили 400 мин для защиты подходов к острову Казакевича, а также восточного и западного проходов в пролив Босфор Восточный. Для стоянки дежурного крейсера была назначена бухта Улисс. Еженощно западный и восточный подходы к Босфору Восточному стали патрулироваться вооруженными паровыми катерами и двумя дежурными миноносцами.
   В конце сентября вице-адмирал Скрыдлов, в ожидании прорыва отряда Вирена, распорядился подготовить к выходу "Пересвет", "Ретвизан", "Россию" и "Громобой". Все четыре корабля вышли в пролив Босфор восточный и встали на якорь в бухте Назимова 4 октября. Там же были сосредоточены и все готовые к плаванию крейсера. Командовать отрядом был назначен контр-адмирал Иессен. В тот же день пришло радостное известие, что отряд Вирена в полном составе пришел в Николаевск-на-Амуре. Следующие несколько дней тральный караван ежедневно проводил траление фарватеров, и 8 октября вечером Иессен, будучи извещен, что отряд Вирена уже вышел в море, решил, что время вышло, и на рассвете следующих суток вывел эскадру в море. Корабли вышли в море самым северным фарватером. Японское море встретило нас неутихающими порывами юго-восточного ветра. Над водой стелились грязно-серые клочья мглы. Шел моросящий дождь. Зыбило. Вода никак не могла успокоиться после вчерашнего шторма. Броненосцы и крейсера, шедшие в кильватерной колонне, периодически зарывались в волны. Брызги долетали до ходовых мостиков кораблей, заставляя вахтенных офицеров и сигнальщиков плотнее кутаться в зюйдвестки. Корпуса натужно скрипели от оставшихся толком незалеченных ран попавших в ходе летних сражений снарядов. Вода заливала батарейные палубы через неплотно закрытые оружейные ставни. Горизонт практически не просматривался, видимость была не более 4-6 миль......
   Прошли двое суток. Ничего по-прежнему не изменилось. С каждым часом нарастало нервное напряжение, а начальнику эскадры приходилось ежеминутно учитывать риск быть отрезанным от Владивостока. Наконец, ближе к вечеру, из белесой хмари проступили силуэты нескольких судов. Прошли несколько минут сомнений, и, наконец, в головном опознали "Баян". Впрочем, не меньшие страсти кипели и на мостике "Баяна" - в первый момент шедший у Иессена головным "Ретвизан" ошибочно приняли за крейсер типа "Ивате". По сигналу флагмана эскадра перестроилась и направилась обратно. К рассвету ветер вновь усилился, и на волнах появились барашки. Порывы ветра рвали туман в клочья. Видимость увеличилась до 8-9 миль. Иессен продолжал держаться ввиду берега. Ближе к полудню открылся остров Аскольд. Спустя полчаса показались дымы, через 15 минут шедшие встречными курсами отряд адмирала Каммимуры и русская эскадра начали расходиться на дистанции 6 миль.
   Встреча оказалась для Каммимуры удивительной. Кроме ставших уже рутиной блокадных действий, он рассчитывал перехватить прорвавшийся из Порт-Артура отряд Вирена, а вот встреча с броненосцами была неожиданной, так как штаб Объединенного Флота считал, что русским броненосным силам нанесен огромный ущерб, и отремонтировать корабли в условиях Владивостока удастся не ранее, чем через полгода. В 12 ч. 50 мин. Камимура отдал команду повернуть "все вдруг" на обратный курс, параллельный русской эскадре. Закончив поворот и имея головным "Ивате", японские броненосные крейсера начали сближаться с русской эскадрой. Около часа дня дистанция сократилась до 40 кабельтов. Однако после короткой перестрелки Камимура решил, что продолжать бой с броненосцами бесперспективно, особенно вблизи неприятельской крепости, и вышел из боя.
   Учитывая распоряжение Алексеева о максимальном содействии сухопутной армии, штаб эскадры спланировал набеговые операции. 24 октября оба крейсерских отряда вышли в море. Крейсера "Аскольд" и "Новик" под командованием Рейценштейна направились к Гензану.
   25 октября, с рассветом, корабли Рейценштейна описав дугу, подошли к Гензану с юго-востока и прошли центральным фарватером между островом Куприянова и островом Никольского. В тот момент, когда крейсера подходили к острову Ио, они были замечены и внезапно обстреляны береговой батарей японцев с 20 кабельтов. Спустя пару минут шестидюймовый снаряд пробил борт "Аскольда" в носовой части и взорвался на жилой палубе. Открыв ответный огонь, русские мгновенно отвернули и легли на обратный курс, провожаемые залпами береговой батареи. Выйдя из теснины залива в море, русские крейсера повернули к югу, следуя 16 узловым ходом. Вскоре по корме появились дымы. Для догона русских в море вышел отряд Дева, который преследовал крейсера в течение еще 6 часов, пока разозленные "Аскольд" с "Новиком" не дали 20 узлов. В полдень следующих суток. русские крейсера стали на якорь в бухте Уллис.
   В это же время крейсера "Аврора", "Диана", "Паллада" под командованием Матусевича вышли в рейд к острову Хоккайдо и прочесали прибрежные воды острова - от поселка Вакканай до порта Оттару. Были обнаружены и потоплены 2 парусных шхуны и пароход "Саньо-Мару" (220 тонн), после чего был обстрелян порт Оттару с дистанции 3-4 мили. Заметив пожары, крейсера отошли на NW.
   Спустя несколько дней, когда погода успокоилась, в рейд к Хоккайдо вышел "Новик". За 5 дней рейдерства русский крейсер уничтожил 4 шхуны, грузовой бриг и пароход "Шиндю-мару" (450 тонн).
   Немного позднее, после обращения генерала Куропаткина "Об оказании содействия Порт-Артуру", штаб эскадры спланировал операцию по доставке пополнений и снабжения в осажденную крепость.
   Операция началась 12 ноября. В море под командованием контр-адмирала Вирена вышли пять вспомогательных крейсеров. И если "Ангара", "Лена", "Рион" успешно прорвались через Лаперузов пролив, то "Волга" и "Нева" шли через Сангарский. Однако командование Объединенного флота получило ряд разрозненных элементов мозаики - от агентуры во Владивостоке, и предположило, что речь идет о новой попытке русских вести торговую войну на океанских коммуникациях. Пожалуй, это был один из немногих случаев за войну, когда усилия японцев по организации шпионской сети на русском Дальнем Востоке увенчались успехом. В итоге отряд Вирена успел пройти через Лаперузов пролив и выйти в Охотское море, а вот Сангарский пролив вице-адмирал Каммимура успел перекрыть, направившись туда с броненосными крейсерами "Ивате" и "Идзумо". После долгой погони "Волга" была потоплена.
   - Сейчас я вам хочу прочесть воспоминания одного из выживших офицеров крейсера "Волга", мичмана Воронца, - адмирал опустил взгляд к конспекту, - Спустя минут сорок, когда дистанция сократилась до 40 кабельтовых, "Идзумо" дал пристрелочный выстрел из носовой башни. Третий выстрел накрыл цель. Снаряд разорвался невдалеке от кормы, забрызгав водой палубу. Осколки забарабанили по борту и надстройкам. Напрягаясь изо всех сил, форсируя котлы, балансируя на грани их взрыва наши крейсера по-прежнему шли на северо-запад. Но вскоре "Нева" уже значительно вырвалась вперед. По сигналу с "Идзумо" "Ивате" вышел вправо, появившись из клубов дыма, которые валили из труб флагмана. И через несколько минут оба крейсера вновь открыли огонь из носовых башен. "Волга" стала отстреливаться из кормового орудия, но снаряды ложились с недолетом. Спустя минут 15 японский крупнокалиберный снаряд попал в кормовую мачту и, взорвавшись, перебил ее. Вскоре попадания последовали одно за другим. Второй снаряд пробил борт в кормовой части у ватерлинии, взрывом был заклинен руль и затоплено румпельное отделение и еще несколько небольших отсеков. Вновь бывший лайнер вздрогнул от попадания, и кормовое орудие исчезло в пламени взрыва, полностью уничтожившего и само орудие, и его расчет. Вскоре дистанция сократилась до 20-25 кабельтов. "Волга" отстреливалась обоими бортами. Стрелки оказывали помощь орудийным расчетам, помогали кочегарам, ибо горше всего было погибать под градом снарядов в бездеятельности. Но попадания сыпались одно за другим. Ход начал падать, и вскоре "Волга" горела в нескольких местах и кренилась на правый борт, сильно осев на корму. Неожиданно стрельба японских судов прекратилась. На рее "Ивате" взвился сигнал "Сдавайтесь". К тому времени мостик был разрушен попаданием снаряда, и командир погиб. Оставшийся командовать старший офицер лейтенант Бойль, распорядился спасаться по способности и взорвать подрывные патроны.
   Так подвиг экипажа "Волги" был вписан золотыми буквами в историю Российского флота.
   1 декабря "Новик", под брейд-вымпелом капитана 1 ранга Елисеева, с 5 истребителями вновь вышел в море для разведки побережья Хоккайдо. Невдалеке от Отару остановлен, а затем потоплен артогнем небольшой каботажный пароход "Отакисан-Мару N3" в 450 тонн водоизмещения, и захвачена большая рыболовная шхуна, отправленная с призовой партией во Владивосток.
   Тем временем командующий флотом получил очередное распоряжение от Наместника - содействовать возвращению отряда Вирена. С этой целью штаб спланировал целую операцию по постановке мин у Гензана. 9 декабря флот вышел в море. Непосредственно минированием входных фарватеров занимался "Амур". В прикрытии было 3 крейсера. В дальнем прикрытии заградительного отряда находились 3 броненосца, 3 броненосных крейсера и 3 бронепалубника с эсминцами. Постановка была выполнена безупречно, после чего флот на траверзе бухты Америка встретил прорвавшийся через Лаперузов пролив отряд Вирена. Так закончился последний в 1904 году выход Тихоокеанского флота в море.
   Дав прорваться Тихоокеанскому флоту, японское командование рассчитывало, тем не менее, отыграться на суше. Предполагалось окружить и разгромить Маньчжурскую армию, повторив тем самым успех Седана. Исполняя смело задуманную японским командованием операцию, 9 февраля 5-я армия предприняла наступление, что вылилось в итоге в многодневные кровопролитные бои продолжавшиеся до начала марта. Общие потери составили - русские порядка 50 тыс. убитыми и ранеными и 31 тыс. пленными, японцы потеряли около 85 тыс. убитыми и ранеными.
   Повторялась ситуация Ляохэйского сражения, когда удержав фронт, русская армия была вынуждена начать отступления из-за угрозы появления в тылу тех самых пресловутых полутора дивизий японцев, тем более уже вымотанных боями. При более детальном рассмотрении Мукденское сражение вскрыло основные недостатки организации российской армии - потеря управления, безынициативность командного состава, общая пассивность стратегии, кордонное расположение войск.
   В первый раз после нового года флот вышел в море 23 февраля, причем целью выхода служила отработка маневрирования в составе эскадры и проведение артиллерийских учений и стволиковых и боевых стрельб.
   14 марта подводные "Сом" и "Дельфин" совершили свой первый боевой выход в море.
   В марте эскадра неоднократно выходила в море с целью отработки эволюций и проведения стрельб.
   Кроме того, было, наконец, получено согласие политического руководства на использование вспомогательных крейсеров на международных путях.
   Крейсер "Лена", за время рейда в Охотском море, уничтожил 9 промысловых шхун и доставил сводную роту солдат и две батареи в Петропавловск-Камчатский.
   Крейсер "Рион захватил в качестве приза барк "Джонсон" и потопил один пароход. Так как уголь расходовался с ужасающей скоростью, то командир принял решение возвращаться и пройдя проливом Фриза, крейсер вошел в Охотское море, после чего направился в Лаперузов пролив. 15 мая крейсер, следуя 10 узловым ходом и находясь по счислению в 70 милях от мыса Анива, в условиях ограниченной видимости обнаружил с позади левого траверза трехтрубный корабль, следовавший на северо-запад. Спустя 5 минут корабль был опознан как японский крейсер типа "Нийтака". Командир отдал команду немедленно подымать пары для развития полного хода. В 14 ч. 55 мин. противник лег на курс сближения. Дистанция составляла 6 миль. В 15 ч. 30 мин. "Рион" увеличил ход до 17 узлов. Противник за это время приблизился до дистанции 5 миль и находился на левой раковине. Через 10 минут "Рион" увеличил, наконец, ход до 19 узлов. Японский крейсер за это время сократил дистанцию до 45 кабельтов и в 15 ч. 47 мин. начал пристрелку. "Рион" ответил из кормовой шестидюймовки. В течение 15 минут противники не могли добиться попаданий. В 16 ч. 5 мин. "Рион" получил первое попадание шестидюймовым фугасом. Снаряд пробил борт и взорвался в каюте N13 палубы для пассажиров первого класса. "Рион" довернул вправо, задействовав носовое орудие. Спустя пять минут, вторым попавшим в корабль снарядом была полностью уничтожена шлюпка N3. Через несколько минут в крейсер одновременно попали два снаряда. Первый снаряд взорвался при ударе о борт в кормовой части на уровне ватерлинии, вызвав затопление кают третьего класса. Второй рванул при ударе о трап, ведущий на спардек, нанес осколочные повреждения надстройке и вывел из строя расчет 75 мм орудия. В это же время на японском крейсере наблюдали взрыв между второй и третей трубой. В следующие пять минут японский крейсер получил по наблюдениям с "Риона" еще пару попаданий. Очередной снаряд, пробив 2-ю дымовую трубу у основания, взорвался внутри, осколками выведено из строя 2 котла. Корабль окутался облаком пара. Спустя пару минут, следующий снаряд взорвался в носовом шпилевом отделении, вызвав возгорание промасленной ветоши. Пожар был ликвидирован спустя 10 минут. В 16.24 "Рион" начал циркуляцию вправо, поворачивая на N и оставляя "Нийтаку" по корме. Бой продолжился. "Рион" задействовал орудия нестрелявшего правого борта. Дистанция уменьшилась до 20 кабельтов. Японцы смогли задействовать только два шестидюймовых орудия. Русские могли использовать кормовую шестидюймовку и два 120 мм орудия. Бой продолжился. В этот раз японцы пристреливались дольше, а русские добились очередного попадания уже в 16 ч. 40 мин. После него на японском крейсере замолчала носовая пушка - правда, всего на 10 минут. Но и "Рион" получил попадание в кормовую часть, выше ватерлинии. В 16 ч. 50 мин. "Рион" скользнул в полосу густого тумана, и резко ухудшившееся видимости скрыла японский крейсер из вида. Бой прекратился. "Рион" получил 7 попаданий. 2 котла выведены из строя. Немалые затопления в корме. Картина не радостная...
   Русский крейсер продолжал уходить на север. В 17 ч. 35 мин. в результате аварии во 2-м котельном отделении пришлось снизить ход. Видимость составляла не более 5-10 кабельтов. В 17 ч. 45 мин. "Рион" повернул на W. Скорость снизилась до 14 узлов. Командир корабля капитан 2 ранга Маниковский рассчитывал проскочить в пролив, в крайнем случае - укрыться в Корсакове. В 19 часов ветер усилился до 10-12 метров в секунду, порывами до 17 и туман развеялся, видимость увеличилась до 4-5 миль и, слева по борту, обнаружился японский крейсер "Нийтака", который немедленно открыл огонь. "Рион" ответил всем бортом. Дистанция была три мили. Первое попадание "Рион" получил спустя 10 минут после начала боя, в носовую часть, у ватерлинии. "Рион" вел огонь всем бортом, включая 75 мм орудия. Бой шел на дистанции 15-25 кабельтов на параллельных курсах, и сразу приобрел черты ожесточенного поединка - попадания шли одно за другим. Прямым попаданием была выведена из строя кормовая шестидюймовка русского крейсера. Вслед за ней было разбито среднее 120 мм орудие. Но русский крейсер продолжал вести ответный огонь течении последующих 40 минут. Опускалась ночь. За это время "Рион" добился нескольких попаданий в японский крейсер, который загорелся. Как стало известно уже после войны, самое тяжелое попадание "Нийтака" получила в 19 ч. 30 мин. занырнувшим стальным фугасным снарядом. Неразорвавшийся снаряд пробил борт в подводной части, прошел через угольную яму и вывел из строя котел, кроме того вызвав значительные затопления. Спустя несколько минут, окутавшаяся клубами пара "Нийтака" резко отвернула в сторону, выходя из боя. Состояние Русского крейсера было ощутимо хуже. Корабль получил не менее 25-30 попаданий шестидюймовых и 12-и фунтовых снарядов. На стрелявшем борту действовало носовое орудие и бортовая носовая 120 мм пушка. Уцелела так же одна трехдюймовка. Разгорался пожар на палубе пассажиров 1 класса. Трубы изрешечены осколками. Пригодными для плавания остались только три шлюпки. Корабль сильно зарывался носом и имел крен на левый борт в 5 градусов. Скорость упала до 10 узлов. Вода начала поступать в машинное отделение. В связи с окончанием боя собран военный совет крейсера, после которого было принято решение идти в Корсаков, так как поселок прикрыт береговой артиллерией. В 20 ч. 15 мин. радиотелеграфисты услышали близкие переговоры. К часу ночи корабль осел еще больше. Машинные отделения были полузатоплены. Правда, пожар удалось ликвидировать. В 2 часа ночи "Рион", обогнув мыс Анивы, направился к Корсакову. В 5 часов утра крейсер отдал якорь в 1 миле от берега. Маниковский немедленно послал сообщение лейтенанту Тундерману, начальнику береговой обороны Корсакова, о необходимости приготовить береговые орудия к бою. С корабля начали свозить команду на берег. По приказанию Маниковского минеры приготовили крейсер к взрыву. К 9 ч. 30 мин. команда была свезена на берег, кроме того, продовольствие и стрелковое оружие, в том числе и пулеметы. В бою погибло 22 человека. 37 получили ранения. Из них скончалось за ночь 4 человека. Корабль притоплен на мелководье. Надстройки и трубы, возвышались над водой. Спустя полчаса в видимости берега появился японский двухтрубный крейсер (опознан как "Идзуми"), по которому в 10 ч. 7 мин. с дистанции 40 кабельтов открыла огонь береговая батарея N1 состоящая из орудий Канэ. Русские сделали 7 залпов, добившись близких разрывов. Японцы, в свою очередь, обстреляли "Рион", который, естественно, не отвечал, и, рассмотрев, что русский крейсер сидит на мели и покинут, ушли на юг. После ухода японцев Маниковский немедленно дал команду начать разгрузку боезапаса и демонтаж исправных орудий. Работы заняли 4 суток. Проводились они при помощи местных жителей, матросов и солдат гарнизона Корсакова. Всего с крейсера сняли одно шестидюймовое орудие, 4 пушки калибра 120 мм и 5 75 мм орудий, с боезапасом. Шестидюймовое орудие передали Тундерману для усиления береговой батареи N1, а из наличных орудий сформировали батареи N3 (4 120 мм) и N4 (5 75 мм). Командирами батарей Маниковский назначил лейтенанта фон Нидермиллера и мичмана Майкова.
   Крейсер "Нева" за время рейда уничтожил три японских парохода и один британский. Крейсер "Ангара" в походе перехватил п/х "Эмпресс-Ройал". Груз уголь-кардиф, адресат Куре. Транспорт отправили вокруг Японии в Николаевск
   Заканчивая разговор о весенних операциях вспомогательных крейсеров, следует отметить, что вновь имел место международный резонанс: Форин офис опять заявил протест на действия русских крейсеров против нейтральной, по мнению англичан, торговли. В Токио имели место гражданские беспорядки, связанные с действиями русских крейсеров на торговых путях и последовавшем увеличением ставки фрахта. Последний бой "Риона" был признан в Санкт-Петербурге геройским, о чем было сообщено в газетах.
   3 мая отряд русских крейсеров под командованием Иессена вышел в поход к японскому побережью. На походе к Цугару-Ван из пушек потоплен вооруженный пароход "Явата-мару N5". По получении от пленных информации, что главные силы Объединенного Флота на походе, Иессен повернул обратно.
   9 мая при выходе эскадры в море подорвался на мине "Алмаз", к счастью его удалось отбуксировать в порт. Однако выход эскадры оказался сорван. А четыре дня спустя на стоявшей у заводской стенки подводной лодке "Налим" произошел взрыв газов. Отремонтировать корабль удалось только в середине августа. А в конце мая в ходе контрольного траления подорвался и затонул миноносец "N 206".
   Тем временем штаб флота спланирован очень рискованную операцию по атаке базы блокадных сил в Гензане всеми боеготовыми подводными лодками. В операции должны были принять участие "Сом", "Касатка", "Дельфин" и "Шереметьев".
   4 июня лодки двинулись в путь. С полпути вернулся из-за поломки "Шереметьев".
   "Сом" и "Касатка" чудом проникли в бухту Гензана и разрядили свои торпедные аппараты. ИЗ Выпущенных "Касаткой" 4-х торпед не взорвалась ни одна. "Сом" же попал торпедой в крейсер "Акицусиму", который и затонул в течение получаса. Обе лодки вернулись в Посьет. "Дельфин" же, как оказалось, погиб той ночью на минах. Первое явление на сцене русских подводных лодок оказало стратегическое воздействие. Противник отказался от использования Гензана в качестве передовой базы, о чем, впрочем, русские узнали отнюдь не сразу.
   Легкие силы Объединенного Флота, действовавшие из Гензана, по-прежнему практически еженощно появлялись в заливе Петра Великого, ставя небольшие минные банки. Результатом чего стали неоднократные столкновения с русскими дозорными силами. Общий итог практически месячных боестолкновений оказался следующим.
   Японцы потеряли в ходе русских торпедных атак миноносцы "Асасио", "Кари", "Мурасаме". Миноносец "Манадзуру" погиб на мине. Наши силы потеряли миноносец "N 222" на мине, миноносцы "N 201" и "N 214", минный катер "М19" - потоплены японскими миноносцами. Минный катер "М17" погиб на скалах из-за навигационной ошибки.
   Кроме того, в первой половине июня крейсер "Новик" и 5 истребителей выставили мины в заливе Анива и потопили артиллерий и торпедами "Хикозан-Мару", вооруженный транспорт, несший блокадную службу в районе Курильских островов.
   В конце мая в Гензане на борту "Микасы", было проведено совещание командования Объединенного Флота, на котором принято решение на проведение демонстрационной высадки на Сахалине, с расчетом выманить, отрезать и разгромить корабли 1-й эскадры. Учитывая достаточно активные действия русских кораблей в последнее время, считалось, что есть шанс на возможный выход русских броненосных кораблей к Сахалину для разгрома японского десанта. По сути, Того планировал поймать в капкан часть русских броненосных сил. Русские на провокации не поддались, для содействия гарнизону острова были выделены только небольшие силы, и в целом использовали эту ситуацию в свою пользу. 19 июня ночью на стол Матусевича легла телеграмма, разрешающая идти на рандеву с 2-й эскадрой. Корабли стали разводить пары. В 5 часов тральный караван начал траление мин на центральном фарватере Уссурийского залива. В 10 часов эскадра пошла на выход. Впереди шли миноносцы с тралами, затем два парохода-прорывателя, за ними вспомогательные крейсера-"угольщики" "Волга", "Нева", "Лена", "Ангара". Далее потянулся 1-й броненосный отряд контр-адмирала Матусевича - "Цесаревич", "Ретвизан", "Пересвет", "Победа"; 2-й броненосный отряд контр-адмирала Иессена: "Громобой", "Россия", "Баян"; и крейсерский отряд контр-адмирала Рейценштейна: "Богатырь", "Аскольд", "Аврора", "Диана", "Паллада", "Алмаз". Выйдя за 100 метровую изобату, Матусевич отпустил тральщики, и эскадра, развив в 15 часов 12 узловый ход, направилась в Сангарский (он же - Цугару) пролив.
   Сутки спустя, на рассвете корабли 1 ТОЭ вошли в Сангарский пролив. Корабли держали в узости 14-ти узловый ход. Через 5 часов корабли покинули пролив и вышли в океан. Корабли же японской береговой обороны никак не отреагировали на происходящее. Прорыв через Сангарский пролив оказался неожиданным для японцев и успешным для нас. Выставленные японцами весной в проливе минные заграждения оказались недееспособными. Впрочем, русское командование не исключало именно такой вариант развития событий, и приняло меры предосторожности в виде двух пароходов-прорывателей минных заграждений, которые были набиты деревом и бочками. Активные действия в районе Владивостока закончились. Тем не менее, легкие силы продолжали патрулировать прилегающие к крепости воды.
   В этот момент Черкасов прервался и, взглянув на класс, сказал:
   - А теперь, господа, я вкратце расскажу вам про Сахалинскую операцию Объединенного Флота. Как я уже сказал, японское командование задумывало десантную операцию как ловушку для наших броненосных сил. Но ловушка не удалась. А вот все остальное было очень серьезно.
   В начале войны на Сахалине была объявлена мобилизация. К этому времени здесь находились четыре местных команды: в посту Дуэ, посту Александровском, селе Рыковском и посту Корсаков. Вместе с тем, было сформировано из охотников, ссыльнопоселенцев и ссыльнокаторжных 12 дружин по 200 человек - из них 8 дружин для Северного Сахалина и 4 дружины для Южного Сахалина. Путем слияния дружин с местными командами составлялась сборные отряды. Вооружены они были берданками.
   Все команды в дальнейшем по прибытии пополнения с материка были развернуты в резервные батальоны.
   Для захвата Сахалина японцы собрали сравнительно крупные силы: вновь сформированную 13-ю дивизию генерала Харагучи в составе 10 батальонов, 1 эскадрона, 18 орудий и 1 пулеметного отделения, всего 11 000 человек. Транспортный флот, состоящий из 10 пароходов, сопровождался отрядом адмирала Ямады и легкими силами. В оперативном прикрытии были использованы главные силы Объединенного флота под командованием адмирала Того. 8 июня было закончено формирование 13-й (Сендайской) пехотной дивизии.
   Сахалинская операция началась 15 июня. Моряки-артиллеристы из установленных на берегу Корсаковского порта орудий, в течение четырех последующих (с 16 по 19 июня) вели бой с 7-м и 8-м боевыми отрядами, потопили канонерскую лодку "Удзи", и повредили броненосец "Чин-Иен" и две канонерские лодки. Таким образом, береговые артиллеристы сорвали высадку в Корсакове и, расстреляв последние снаряды по наступающим японцам, сняли замки с орудий, после чего отошли на Маячную гору. Канонерская лодка "Акаги" подорвалась на мине и затонула.
   Затем в бой вступили легкие силы - ночью русские минные катера потопили пароход "Дайкио-Мару", и повредили канонерские лодку "Сайен" и пароход "Явата-Мару N1". "Сайен" во избежание утопления пришлось выбросить на берег, где японцы его и разоружили, а впоследствии, кт тому же, и подорвали. В ходе боя получил попадание двух снарядов, потерял ход и затем затоплен экипажем "М22", экипаж присоединился к русским силам на берегу, затем катера ушли из залива и направились в Николаевск, куда прибыли 18 июня.
   Боевые же действия на суше привели к тому, что японцы к августу контролировали большую часть Южного Сахалина. Дальнейшее их продвижение вглубь Сахалина было остановлено подошедшими с севера русскими частями.
   Следующую операцию против японских десантных сил удалось провести только в середине августа 1905 года. И вновь удар нанесли миноноски, которые потопили миноносец "N11" и повредили торпедой каботажный пароход "Вакканай-мару" водоизмещением 320 тонн, который затонул на мелководье. Надо сказать, суденышку еще очень сильно повезло - обычно попадание торпеды в корабль такого водоизмещения заканчивается мгновенным потоплением. В ходе операции на камни выбросился и был взорван командой М20.
   -Ну-с, господа кадеты, мы с вами подошли к самой кровавой и драматичной странице истории нашего флота в ходе той войны - сражению у острова Цусима, - торжественно заявил Черкасов, обводя взглядом аудиторию. Аудитория затаила дыхание. Конечно, все прекрасно знали об этом сражении, но услышать рассказ из уст Черкасова - это стоило дорогого.
   - О подготовке эскадры написаны книги, о чем вы можете прочитать в соответствующей литературе. - Василий Нилович был строг и спокоен, - Но, что касается подготовки эскадры, как это всегда бывает в России, не было б счастья - так несчастье помогло. Из-за аварии "Орла" выход эскадры был временно отложен, а затем после прорыва 1 ТОЭ во Владивосток эскадра была задержана на Балтике до весны. С окончанием достроечных работ, ремонтов и проведения испытаний корабли переходили в Либаву, где занимались отработкой судовой организации и стрельбами. Дело, в принципе, шло. Общая готовность к выходу в море была достигнута к концу февраля 1905 года. Эскадра двинулась в путь уже 3 марта. 8 марта произошло скандальное событие, чуть не повлекшее за собой тяжелейшие последствия. Речь, конечно, идет о Гулльский инциденте, самым существенным последствием которого для нашего флота стала смена командования. Взамен вице-адмирала Рожественского командующим был назначен вице-адмирал Чухнин. Эскадра вновь двинулась вперед после 10-и дневной стоянки у острова Гельголланд. Ее путь лежал через Средиземное море, Суэц, Джибути, Индийский океан, потом через Батавию - к месту рандеву с 1 ТОЭ на западно-Каролинских островах в атолле Улити, где к концу июня и сосредоточился весь Тихоокеанский флот Российской Империи.
   Подготовку к выходу вели до 9 июля. Адмирал Чухнин со свитой объехал все корабли Флота и обратился к экипажам с речью. Адмирал был краток. "Поход заканчивается. Мы уже на вражеском пороге. Теперь мы должны исполнить то, ради чего мы здесь, дать неприятелю сражение и разгромить его. Россия ждет от нас, что мы исполним свой долг. Не посрамим чести русских воинов". Обращение командующего было встречено матросами многократным кличем "Ура!!!".
   На рассвете 10 июля корабли флота стали покидать гостеприимный Улити и направились в Цусимский пролив. От флота отделились вспомогательные крейсера для действий на торговых путях в Восточно-Китайском, Южно-Китайском и Желтом морях, суда обеспечения также были отделены от флота и посланы кружным путем во Владивосток.
   Весь путь от Улити погода не баловала, шла крупная океанская зыбь, штормовой ветер глухо выл в снастях. Видимость не превышала 5-6 миль. Утром 20 июля пошел дождь, не прекращавшийся почти до полуночи. В 22 часа эскадра прошла линию остров Квельпарт - остров Гото и - как стало известно после войны, - миновала внешнюю линию японского дозора, состоявшего из вспомогательных крейсеров.
   Адмирал прервался. Вновь - в который раз - обведя взглядом совсем уже затаившую дыхание аудиторию и найдя живой отклик, интерес во всех без исключения взглядах (о, виданое ли дело - на лекции никто не спит!) пригладил волосы:
   - Наступал рассвет 21 июля. Дул ветер SW силой примерно около 2-3 балов. В Корейском проливе стояла обычная пасмурная погода, шел мелкий моросящий дождь. Низкая облачность ухудшала видимость, разглядеть что-то можно было только с расстояния 2-3 миль. Все, что можно было сделать - было сделано, все было сказано, все карты розданы. Тихоокеанский флот шел курсом NOtoO, следуя в середину восточного прохода. Скорость держали порядка 9 узлов. В полночь Чухнин отдал команду по флоту - "броненосным отрядам поднять пары во всех котлах к 8 часам, крейсерам к 5 часам".
   В 4 ч. 35 мин. сигнально-наблюдательная вахта "Баяна" обнаружила по курсу, на удалении примерно 2-3 мили, пароход водоизмещением 3-4 тысячи тонн, шедший на Ost. Иванов, находившийся на мостике крейсера, немедленно отдал команду доложить Великому Князю, и дать предупредительный выстрел. Пару минут спустя рявкнула носовая 8". Впрочем, снаряд лег с недолетом в полкабельтова. Около 4 ч. 45 мин. пароход (фактически японский вспомогательный крейсер "Ниппон-Мару") резко отвернул на NO. Капитан 1 ранга Иванов, командир "Баяна", получив доклад о работе вблизи станции, абсолютно верно оценил ситуацию и дал команду увеличить ход до полного. Открыли огонь. "Олег", "Богатырь" и "Аскольд" последовали за своим флагманом. "Баян" долго не мог пристреляться, так как дистанция сокращалась, и снаряды постоянно падали перелетами. Пятью минутами позже "Баян" лег на параллельный курс на дистанции 12-15 кабельтов и добился-таки попадания в кормовую часть японца. Комендоры открыли беглый огонь. Начавший было пристреливаться по противнику "Олег" вскоре прекратил огонь по сигналу флагмана, дабы не мешать своими всплесками. "Богатырь" и "Аскольд", видевшие цель на острых курсовых углах, огня не открывали. Вокруг неприятеля вырастали фонтаны воды от разрывов. Несколько снарядов попали в цель. Вскоре пароход окутался клубами пара и дыма, на корме бодро заполыхал пожар. Однако неприятель, ведя беспорядочную стрельбу, продолжал уходить. Еще 15 минут назад командиру японского вспомогательного крейсера было ясно, что в предрассветной мгле его корабль оказался между русским передовым отрядом - с правого борта японцы также обнаружили трехтрубный крейсер - и главными силами русских. Отход на северо-восток, в направлении острова Цусима, оказался единственно возможным выходом. Вскоре "Олег" опять открыл огонь. Стрельба велась даже из противоминных орудий в стремлении побыстрее уничтожить противника. Затем к стрельбе присоединился "Аскольд" и "Богатырь". Несмотря на такое избиение, японский крейсер - а на самом деле вооруженный сухогруз - держался долго. Получая попадание за попаданием, он продолжал упорно двигаться на NO. Но все же слишком неравны были силы - корабль под японским флагом окутался клубами пара и потерял ход, продолжая, однако, огрызаться редкими выстрелами. "Олег", продолжая стрелять, сблизился и выпустил торпеду из подводного аппарата. Промазал. Следующим торпеду выпустил "Богатырь". Взрывом "Ниппон-мару" подбросило, и, вышвырнув в мутное небо большое облако пара, судно моментально затонуло. "Аскольд" застопорил машины на месте гибели японского парохода и подобрал только пять человек.
   Черкасов обвел чуть усталым взглядом аудиторию. Заметив чуть отрешенные лица было мысленно вспылил - какого черта? - но, сообразив, на кого смотрит.. Вдруг успокоился.
   - Что ж, русские крейсера заняли свою исходную позицию с левого фланга главных сил. Чуть раньше адмирал Того - "Микаса" стояла в полной готовности в изрезанных корейских бухтах у Мазампо, до боли напоминающих балтийские шхеры, наконец получил доклад, что телеграмма с "Ниппон-Мару" прервалась из-за работы чужой станции, и больше крейсер на связь не выходил. Начало телеграммы гласило, "Вижу вражеский флот". Спустя 15 минут станция "Микасы" приняла телеграмму от "Синано-мару", в которой тот сообщал, что слышал грохот артиллерийской канонады к востоку от своей позиции. Того отдал команду передать по флоту: "Они у берегов Ямато! Флоту время исполнить свой долг."
   Примерно 6 ч. 30 мин. японские корабли начали сниматься с якорей и выходить в море. Было пасмурно, но в седьмом часу показавшееся солнце слегка ослабило мглу. Горизонта был виден миль на 6-7. Ветер хлопал флагами и вымпелами, куда-то убрались даже чайки, обычно несущие свое собственное "боевое дежурство" у кораблей - в попытке урвать что-то съедобное. В 8 ч. 40 мин. наблюдатели "Корнилова" обнаружили справа по корме силуэт японского крейсера "Идзуми". Крейсер шел за русским флотом уже полчаса, обнаружили только ныне - из-за дыма, стелившегося от дымовых труб. Работа станции "Идзуми" непрерывно перебивалась русскими кораблями. Так, станция на крейсере "Русь" (хотя на самом деле этот "крейсер" и был обычнейшим пароходом, пусть и вооруженным - он обладал очень мощной радиостанцией, чем неприминул воспользоваться наш адмирал) по приказанию флагмана непрерывно работала на передачу с 8 утра. немногим позже, по сигналу с "Суворова", главным силам было предписано поднять пары, и быть в немедленной готовности развить ход 12 узлов. В 9 ч. на мачте "Суворова" взвился сигнал вице-адмирала Чухнина - разведочному отряду в составе крейсеров "Жемчуг", "Изумруд", "Алмаз" (шедшему в авангарде) - рассредоточится, с целью заблаговременного обнаружения противника. Увидят - отходить и занимать прежнее место в диспозиции. Главное - доложить! В половине десятого утра "Жемчуг" нашел корабли отряда контр-адмирала Уриу, шедшие встречным курсом. При уменьшении дистанции до 40 кабельтов японский крейсер повернул на сближение со своей эскадрой и открыл огонь из кормовых орудий. Вслед за ним на обратный курс повернули и наши крейсера - к тому моменту противника видел уже не только "Жемчуг". В 9 ч. 40 минут "Идзуми" пропал из видимости. Корабли Уриу, обнаружив русские главные силы, разошлись на контркурсах с крейсерами Рейценштейна на дистанции 4-5 миль. Затем поворотом "все вдруг" они легли на параллельный курс, удерживая русские крейсера на правом траверзе. "Микасе" сильно мешали русские радиостанции - на японском флагмане (впрочем, чего греха таить - на нашем знали обстановку не лучше) принимали лишь отрывки докладов крейсеров дозора. И единственное, что точно знал японский командующий, так это примерное место русского флота. Ну и его скорость, оцененную разведчиками как 8-9 узлов, плюс примерный курс. Немаловажно. Японцы шли в рассчитанную точку встречи со скоростью 12 узлов. В 10 ч. 10 мин. сигнально-наблюдательная вахта "Аскольда" обнаружила в 6 милях справа по корме отряд контр-адмирала Дева, который нагонял русских, следуя почти параллельным курсом. На мостике "Баяна", с некоторым изумлением опознали в головном чилийскую "Эсмеральду" (Офицеры эскадры были не осведомлены, какие названия получили бывшие чилийские и аргентинские корабли). После короткой и абсолютно безрезультатной перестрелки с крейсерами ВКАМа, Дэва счел за лучшее увеличить дистанцию до 6 миль, а затем и вовсе скрылся в тумане. Но, прошло не более 15 минут, крейсера Дэвы вновь появились и вновь "Баян" их обстрелял.
   К полудню видимость по курсу эскадры ухудшилась. Продолжалась крупная зыбь. В бледной голубизне расплывалось солнце, горизонт по-прежнему закрывала мгла. Команды обедали. Ели торопливо и наскоро, не покидая постов, Прислуга орудий, например, прямо у орудий.
   Японские главные силы обнаружены около полудня сигнальщиками с "Изумруда", на дистанции около 6-7 миль. Японцы в этот момент пересекали курс Русской эскадры, следуя на Ost. На "Наварине", а вслед за ним и на остальных кораблях эскадры, на мачтах взвились боевые стеньговые флаги. С передних броненосцев наблюдали только хвост японской колонны, в то время как с "Баяна", который разумно повернул на Ost, и одновременно открыл огонь с 45 кабельтовых по четвертому с конца кораблю, наблюдали весь, как казалось, японский броненосный флот из 16 вымпелов. Тем временем, Дева воспользовался ситуаций и так же открыл огонь по русским крейсерам, ставя их в два огня. В течение получаса русские крейсера доблестно сражались с крейсерами Дэва и концевыми броненосными крейсерами, нанеся им повреждения. Но, только начав терпеть ущерб, склонились на S, по-прежнему ведя бой с крейсерами Дева правым бортом. Тем временем, Того повернул на NWtN. С передовых крейсеров, которые шли 9 узловым ходом в миле от броненосцев, все еще наблюдали хвост неприятельской колонны, которая около часа дня окончательно пропала в тумане. Приблизившись с левого фланга, отряд контр-адмирала Уриу атаковал крейсера контр-адмирала Рейценштейна. К счастью огонь неприятеля был не столь губителен, как стрельба броненосных отрядов, да и пристрелка заняла не менее 15 минут. А на близких дистанциях наши комендоры стреляли не в пример лучше. Вскоре русский снаряд попал во флагманскую "Нанива", которая задымила. Тем временем на "Авроре" разглядели, как из дымки с правого борта показались силуэты японских броненосцев, идущих на пересечку курса. Рейценштейн решил убраться с пути своих и неприятельских броненосцев, что было логично. Крейсера, описав циркуляцию в сторону кораблей Уриу и ведя по ним беглый огонь, повернули на Ost, следуя на соединение с крейсерами ВКАМа.
   Черкасов чуть сморщился.
   - Это был не самый приятный момент. И не самое удачное решение. Впрочем, нам сейчас, - заслуженный флотоводец выделил это даже не просто тоном, мимикой - он смог передать ощущение ответственности адмирала, находящегося на мостике, - легко судить!
   - В 12 ч. 15 минут тянувший до последнего с отдачей распоряжения о развертывании эскадры в боевой порядок вице-адмирал Чухнин, отдал приказ о перестроении эскадры. По сигналу "Суворова", 3-й броненосный отряд уменьшил ход до самого малого, 2-й броненосный отряд уменьшил ход на треть, а 1-й броненосный отряд увеличил ход и встал в голове колонны. Перестроение заняло не менее получаса - помогла частая подготовка, ведь могло быть и больше - следующей командой было уменьшить интервалы между отрядами (ранее составлявшие 4-5 кабельтов), образовав тем самым единую кильватерную колонну. Построивший, корабли увеличили ход до 12 узлов. Крейсерам разведывательного отряда было приказано занять позицию за 3-м крейсерским отрядом - так и этак толк от них был слишком мал в открытом бою. Так тогда представлялось.
   Пошел сигнал с флагмана - "После вступления в бой занять ранее указанные места с нестреляющего борта согласно "Боевой инструкции" ". Стрелки хронометров, пройдя никому не ведомую черту, начали отсчитывать последние час перед битвой. Вскоре сигнальщики "Наварина" вновь увидели неожиданно проступившие из мглы силуэты японских броненосных кораблей - прямо по курсу. Голова японской колонны, по-прежнему терялась во мгле. В действительности же колонна из 4-х броненосных отрядов Объединенного флота пересекла курс русского флота в 7 милях от "Наварина", и описав циркуляцию, поддерживая 15 узлов хода, пошла на сближение с русскими броненосцами. Отряд контр-адмирала Того, следуя за своими главными силами присоединился к крейсерам Девы. Вскоре хвост японской колонны скрылся в пелене тумана.
   Главные силы, наконец, встретились. Из свинцовой мглы показались силуэты японских броненосцев. Все внимание на мостиках русских флагманов сосредоточилось на "Микасе". Потянулись напряженные и томительные минуты предгрозового затишья. С востока доносился грохот выстрелов - это русские крейсера вступили в перестрелку с неприятелем.
   Японцы склонялись к Ost и шли со скоростью 15-16 узлов. Курс русской эскадры был прежний, скорость около 12 узлов. "Микаса", тем временем закончив поворот, довернул еще вправо - на сближение с русской эскадрой. В 14 ч. 45 мин. от дальномерщиков "Наварина" поступил доклад, что дистанция до головного 42 кабельтова. Орудия неприятеля все еще молчали. В 14 ч. 48 мин. с расстояния в 38 кабельтовых "Наварин" дал пристрелочный залп левым бортом по "Микасе".
   Расстояние между русским и японским головными кораблями стремительно сократилось до 25 кабельтовых. Пристрелявшись, с "Наварина" дали сигналом дистанцию остальным и перешли на беглый огонь. Впрочем, для "Наварина" так называемый беглый огонь по частоте залпов не очень особо отличался от пристрелки... Но, тем не менее - дело было сделано. "Микаса" открыл огонь примерно в 14 ч. 55 мин, но на "Микасу" обрушили огонь все четыре передовых русских броненосца. На "Нахимове" же, померив дистанцию до японского флагмана, и соотнеся е с данными "Наварина", приняли решение стрелять по "Кассуге" - смысла стрелять по японскому флагману не было, даже в расчете наудачу.
   Начался ад. Вскоре после начала боя вокруг "Наварина" вырос чудовищный лес всплесков от разрывов снарядов. Корабль получил первое попадание спустя четверть часа после начала боя. За первым последовали и другие. Снаряды рвались при соприкосновении с обшивкой, нанося большие разрушения небронированным частям борта, взрываясь при ударе о броню, калечили осколками все, что можно, разрушая палубные конструкции и надстройки, раня и убивая людей. Спустя еще четверть часа загорелся пожар на кормовом мостике. Но броненосец упорно продолжал идти вперед генеральным курсом. В течении 40 минут по "Наварину" с расстояния 25-35 кабельтов вел огонь весь первый броненосный отряд, в том числе даже и из 12 фунтовых орудий. Крейсера Каммимуры некоторое время обстреливали корабли Чухнина, и что характерно, некоторое время стреляли только по "Суворову", потом перенесли огонь на отряд Небогатова, В 15 ч. 30 мин. взрывом крупнокалиберного снаряда на "Наварине" полностью разрушило правую переднюю дымовую трубу. В это же время 2-3 крупнокалиберных снаряда взорвались у ватерлинии в носовой части, совершенно не прикрытой броней. Вода стала затапливать носовую часть, и, проникая через поврежденные осколками переборки, распространялась дальше. Корабль стал зарываться носом. Вода поступала в носовые отделения броненосца неистощимым валом.
   Над белыми барашками волн, на фоне серой мглы, клубились полосы дыма. Две бронированных фаланги сошлись на близкие дистанции и стреляли практически в упор. Ежеминутно на серых силуэтах пробегали серии тусклых вспышек от выстрелов. Часть тяжелых чемоданов с гулом пролетали над нашими головами, часть падала в воду у борта. Кроме них ежеминутно в воде рвались десятки более мелких снарядов. В третий раз за войну сошлись в поединке главные силы империй в финальной попытке решить исход дальневосточной войны. От орудийных выстрелов, то далеких, то совсем близких, стоял такой грохот, как будто небо превратилось в одночасье в железный свод, по которому били огромными кувалдами неведомые гиганты. Вокруг наших судов, в особенности передних, падал тяжеловесный град металла. Металось, вскипая, море, и над его поверхностью с ревом вырастали грандиозные фонтаны, смешанные с черно-бурым дымом и красным пламенем.
   В 15 ч. 45 мин. "Наварин", получивший в течении 50 минут сражения не менее пятидесяти попаданий снарядами крупного и среднего калибра, выкатился вправо, выходя из боевой линии. Вода затапливала корабль. Бывшие некогда надводными, а теперь ставшие подводными - из-за увеличившегося дифферента пробоины над броней, заставляли корабль еще глубже садиться носом. Через некоторое время после выхода из строя корабль сидел уже носом в воде практически по клюзы, имея крен 5-6 градусов на левый борт. Шканцы, мостики, надстройки - представляли собой апогей разрушения и хаоса. В корме треском взрывались мелкие снаряды из числа там складированных для отражения неведомых минных атак. Пламя выплескивалось из дыр, зияющих в бортах. Немалую роль в последовавшей гибели броненосца сыграл тот факт, что попадания сгруппировались в носовой части - на уровне ватерлинии и выше броневого пояса.
   Японцы, попавшие под огонь со сравнительно небольших дистанций, так же в течение этого часа понесли сильные потери. Особенно тяжело пострадал "Микаса". Прямое попадание в кормовой барбет полностью вывело из строя башню главного калибра и заклинило ее в развернутом положении. Сильные повреждения получали и другие японские корабли. Самые жуткие удары принял на себя броненосный крейсер "Ивами", который, после удачного попадания от русских окутался клубами пара, произошла целая серия взрывов, и корабль лег на правый борт и затонул. Это было не все... За "Ивами" вышел из строя и "Ивате", у которого в результате серии попаданий тяжелых снарядов возникла, видимо, течь в машинном отделении, которое вскоре затопило. Флагманский крейсер контр-адмирала Симамура потерял ход. Горевший крейсер резко накренился и осел кормой. Сражение шло на малых дистанциях, раза в полтора меньших, чем бой в Желтом Море, и по образному выражению одного из лейтенантов штаба Небогатова напоминало бой на ножах на узкой лестнице. Вскоре после "Наварина" из строя выкатился горящий "Николай", лишившийся уже одной из своих труб и обеих мачт.
   В 15 ч. 55 мин. с "Суворова" подняли сигнал, - "1-му броненосному отряду повернуть на Ost". "Жемчуг", державшийся на правом траверзе "Суворова" незамедлительно отрепетовал сигнал. Ставший головным "Александр II", в 16 ч. повернул вправо, вслед за ним последовательно повернули "Сисой" и "Нахимов", продолжая яростно отстреливаться.
   На "Суворове" рукояти телеграфа встали на отметку "Самый полный вперед", шар упал до места, и ведя интенсивный обстрел концевых японских кораблей, русские повернули на NW, подрезая хвост японской колонны буквально в 10-15 кабельтовых. Шедший концевым "Асама" после серии попаданий - в том числе и продольных - загорелся и затем, потеряв управление, начал циркулировать вправо. По мере сближения на подбитый японский крейсер обрушился шквал огня.
   - Как писал капитан 2 ранга Семенов, - Черкасов водрузил на нос очки, - "японские крейсера были окружены разрывами, четко различались значительные повреждения, из пробоин вырывалось пламя".
   - Тем временем адмирал Того, видимо будучи несколько дезориентированным, по прежнему вел флот на NOtO, тем самым увеличивая расстояние до русских. Впрочем, едва ли он видел что-то за дымами и разрывами, не считая пожара на собственном флагмане. К 16 ч. 30 мин. на японском флагмане, наконец, оценили размер надвигающейся катастрофы и повернули на Ost, склоняясь к S. Пока русские маневрировали, прошло около 20 минут, впрочем, все это время продолжался обстрел подбитых японских крейсеров, по которым было выпущено броненосцами так же и несколько торпед, ни одна из которых, впрочем, в цель не попала, что абсолютно не удивительно. "Асама" двигался 3-4 узловым ходом, имея жуткий крен на правый борт, весь в дыму, сильно паря и сев кормой практически по палубу. Проследовав на Ost мимо горевшей "Асамы" русские броненосцы вновь ее обстреляли, после чего крейсер уже окончательно потерял ход. Другой "недотопленник", потерявший еще раньше ход "Ивате", продолжал огрызаться изо всех уцелевших орудий. Вскоре "Суворов", и следующие за ним броненосцы повернули на SOtoO, чтобы прикрыть остатки 1-го броненосного отряда. Концевые японские корабли пока наблюдались, тогда как передовые в это время скрылись во мгле.
   Что касается кораблей отряда Небогатова, то "Николай" погиб после 16 ч. 20 мин. когда произошел сильный взрыв в кормовой части броненосца, а причиной, вероятно, послужил взрыв боезапаса к кормовым орудиям - корабль, стремительно оседая кормой, стал быстро крениться на правый борт. Бывшие наверху матросы начали прыгать в воду. Корабль опрокинулся и затонул спустя несколько минут. Примерно в это же время с правого борта прошел на West отряд ВКАМа, а вслед за ним и отряд Рейцентштейна. "Наварин", в свою очередь, тонул долго и медленно, благодаря чему большую часть экипажа броненосца сняли крейсера "Русь" и "Алмаз". Броненосец же опрокинулся и затонул в 16 ч. 45 минут. Кроме того, крейсера успели спасти на месте гибели "Николая" еще 227 человек. Лазареты крейсеров оказались тут же заполнены ранеными и обожженными. К 17 часам Небогатов успел перейти на "Сисой", и, вновь приняв командование остатками отряда, и распорядился следовать за главными силами. Все бы хорошо, но, в результате аварии машин и заполнения дымом от пожара носовой кочегарки на "Сисое", корабль вынужден был снизить ход до 7-8 узлов. Небогатов опять потерял управление своими сильно поредевшими силами.
   Отряд Добротворского двигался за подранками 1-го броненосного отряда. В 17 ч. 30 мин. русские корабли вновь открыли огонь по новому противнику. С Ost полным ходом на West шли крейсера Дэва, преследуя русских. В течение короткой перестрелки комендорам "Сисоя" удалось добиться маленького чуда, попав 12" снарядом в кормовой мостик крейсера "Икома", где немедленно занялся пожар. Учитывая калибр попавшего снаряда - совсем немаленький. Большой даже. Наблюдая с правого борта в 40 кабельтовых горящий "Ивате", Небогатов распорядился следовать в направлении неприятеля и сосредоточить по нему огонь. Попытка нескольких миноносцев атаковать, пользуясь плохой видимостью, оказалась сорвана стрельбой обоих отрядов русских кораблей. В 18 часов, оставляя с правого борта неприятельский крейсер, который сев кормой по кормовую башню беспомощно раскачивался среди волн, отряд Небогатова повернул на NOtoN, левым бортом ведя огонь по японским крейсерам. Те, в свою очередь вели бой с русскими крейсерскими отрядами. А русские крейсера правым бортом обстреливали "Ивате". Так вот сложились перепетии сражения. "Ивате" не выдержав многочасового избиения, в 18 ч. 20 мин. кормой ушел в воду и скрылся под волнами.
   Пользуясь короткой передышкой после расстрела "Асамы", Чухнин повел свои броненосцы на SOtoO. В половине шестого, наблюдая, как находящиеся в 7 милях прямо по курсу корабли Того повернули на S, русский адмирал увеличил ход до полного, идя на сближение. К 17 ч. 50 мин. противники продолжали медленно сокращать дистанцию. Русские броненосцы шли 14-15 узловым ходом. Японцы имели ход не более 12-13 узлов. В 17 ч. 55 мин. Чухнин отдал команду - "Снаряды не бросать, огонь вести точный. Друг другу не мешать. Цели распределить, согласно порядковых номеров. Огонь по готовности". В 18 ч. вновь загрохотали орудия русской эскадры. Японцы немедленно ответили. Противники вели достаточно редкий огонь, так следует отметить, что если в начале сражения удалось развить очень высокую скорострельность главным калибром, к примеру "Орел" стрелял залпом из двенадцатидюймовых башен каждые две минуты, то теперь из-за усталости расчетов, повреждений, загазованности и других радостей, сопутствующих долгому бою - удалось поддерживать темп в среднем залп раз в 5 минут. Большинство башенных орудий среднего калибра к этому времени действовали в основном на ручном наведении из-за выхода из строя электроприводов башен. Электроприводы посыпались в результате сотрясений от собственной стрельбы и боевых повреждений, так что шестидюймовые башни едва поддерживая скорострельность 1-2 выстрела в минуту. Позднее, после изучения отчетов было признано, что 6" башенные установки броненосцев типа "Бородино" оказались довольно неудачными и их следует усовершенствовать. Следуя на S, противники продолжали вести бой на дистанции 25-30 кабельтов. Темп стрельбы обоих противникоы стал еще ниже. Но корабли продолжали сражаться, обмениваясь ударами. Хуже все пришлось крейсерам итальянской постройки, вновь попавших под огонь броненосцев.
   В результате маневров Чухнина "Суворов" опередил "Микасу", который оказался на траверзе "Александра". В итоге оба русских броненосца теперь обстреливали японский флагман. Однако в бою не без ошибок - в результате путаницы с распределением целей по "Асахи" вообще практически полчаса никто не стрелял. В свою очередь "Слава" стреляла только по "Кассуге", и в течение часа выпустила по крейсеру около семидесяти 12" снарядов и примерно сотни три 6". К 18 ч. 35 мин. крейсер "Кассуга" сохранив ход и управление, имел сильные повреждения от русских снарядов, большая часть артиллерии бездействовала. Пылали сильные пожары в носовой части. В 18 ч. 38 мин. наступила развязка. В японский крейсер попал очередной снаряда главного калибра со "Славы". Есть основание предполагать, что взрыв снаряда вызвал пожар в носовом погребе. Однозначно одно - в носовой 10" башне был практически не использованный боезапас, так как по отчетам английских наблюдателей, да и наблюдениям русских, башня прекратила огонь не позднее 15 ч. 30 мин. В итоге, после мощнейшего взрыва в носовой части, крейсер, шедший полным ходом, исчез в облаке густого черного дыма и пара из разрушающихся котлов. Обломки разлетелись довольно далеко. Кусок металлической обшивки с грохотом обрушился на правое крыло мостика "Идзумо".
   Вслед за "Кассугой" погиб и "Микаса". Около половины седьмого корабль уже сильно горел, имел крен на правый борт и глубоко зарывался носом. Очередные попадания привели к тому, что большая часть артиллерии бездействовала. Как свидетельствовали выжившие, корабль к этому времени получил сильные повреждения в носовой части, вызвавшие, в свою очередь, большое поступление воды. Несколько отсеков оказались полностью затоплены. Около 18.45, после очередного попадания крупнокалиберного снаряда, броненосец сильно рыскнул на курсе и резко накренился. В этот момент он шел 13 узловым ходом, сильно зачерпнул воду сквозь пробоины и разрушенные казематы, и спустя пару минут, окутавшись облаком пара, лег на борт. Спустя 10 минут японский флагман затонул. С броненосцем погиб и командующий Объединенным Флотом, а вместе с ним - и все надежды Японии на победу в этой войне. Погибли человек, и корабль, которые во многом стали символом мощи флота японской империи.
   Командир следующего мателота - "Асахи", принял решение временно выйти из боя и отвернул от русских влево. Вслед за ним повернули и остальные. Тем временем командующий 2-м флотом вице-адмирал Каммимура понял, что надо спасать остатки броненосных сил, и, дав полный ход, вышел в голову колонны. Возглавив флот, он повернул на NO, приняв решение предоставить минным силам возможность переломить ход сражения.
   Наступил короткий антракт. Русская эскадра повернула на Ost и снизила ход до 12 узлов. Вышедшие из боя русские броненосцы являли собой жутковатое зрелище. Оборванный такелаж, сбитые стеньги и мачты, разрушенные и поврежденные осколками надстройки и борта, причудливо вывороченные элементы набора, продырявленные трубы, едва не падающие за борт, местами еще не до конца затушенные пожары - все вместе вызывало ощущение полного хаоса. Но, тем не менее, флот сохранил возможность стрелять более-менее прицельно, а корабли - бороться за живучесть. Выход из боя позволил русским принять экстренные меры по обеспечению непотопляемости и пожаробезопасности кораблей. Следующие час-полтора тушились пожары, убирались обломки. Без двадцати семь с "Жемчуга", сопровождавшего эскадру, удалось наладить связь с "Русью" и передать распоряжение ВКАМу следовать навстречу броненосцам. Японские броненосные корабли скрылись из вида к 20 часам.
   Немедленно после окончания сражения Чухнин отдал команду готовить корабли к отражению минной атаки, для чего начали разбирать маты и койки, укрывавшие противоминные 75 мм орудия. К этому времени отряды Небогатова и Добротворского, действовавших совместно в сопровождении отряда крейсеров Рейценштейна, и главные силы в составе броненосных отрядов Чухнина и Иессена разделяло не менее 30-35 миль. Около 20 ч. 30 мин. Чухнин повернул на NWtoN. Наступила гробовая тишина, в видимости русской эскадры ныряли в волнах несколько отрядов неприятельских миноносцев, явно готовясь к атаке в сумерках. В 20 ч. 45 мин. на N обнаружились силуэты четырех кораблей, шедших полным ходом. В концевом по характерному силуэту с облегчением опознали "Аскольд". Распугав миноносцы, русские крейсера разделились и прикрыли эскадру с флангов. Стемнело, и, в 21 час, последовала первая минная атака - ее отбили играючи. Противник сумел выпустить лишь одну торпеду, да и то с очень большой дальности.
   Теперь наступило время вернуться к действиям русских крейсеров. Рассмотрим их несколько по отдельности, господа, поэтому мне придется немного повториться, - Черкасов лукаво улыбнулся, - не удивляйтесь.
   Итак, в отряд контр-адмирала Великого Князя Александра Михайловича входили 3 крейсера-"шеститысячника", флагманом же являлся порт-артурский ветеран - броненосный крейсер "Баян". После потопления на рассвете "Ниппон-Мару" крейсера заняли свое место в ордере, охраняя правый фланг эскадры. Около 10 ч. 30 мин. "Баян" открыл огонь по показавшимся из тумана японским крейсерам. После короткой перестрелки японцы скрылись.
   Вновь противник показался около 12 часов, в 6 милях по корме, с правого борта. На мостике "Баяна" пересчитали количество неприятелей и опознали четыре до боли знакомых "собачки" контр-адмирала Дэва, во главе которых шел крупный двухтрубный корабль, ранее не виденный под флагом восходящего солнца. Открыв Джейн, в нем опознали бывшую чилийскую "Эсмеральда", которую японцы, как потом оказалось, переименовали в "Икому". Прошла четверть часа и, сблизившись до 40 кабельтов, японцы открыли огонь. В это же время русским крейсерам пришлось ворочать вправо, уходя от показавшихся из тумана японских главных сил. "Баян" немедленно открыл огонь по ближайшему крейсеру противник, каковым был четвертый с конца колонны "Ниссин". В тоже время, увидев, что русские ведут с кем-то перестрелку и повернули на Ost, Дева принял решение атаковать всеми наличными силами и пошел на сближение, в попытке стиснуть огненные клещи. Однако перестрелка с японскими броненосными силами оказалась короткой, из-за их поворота на NW. Да и крейсера Дэва отошли на почтительное расстояние и вновь пропали во мгле. В 13 часов "Баян" повернул на северо-запад, стараясь присоединиться к эскадре. В половину второго в 6 милях с левого борта открылись силуэты русских броненосцев. 15 минут спустя, шедший головным "Баян" был обстрелян с 30 кабельтовых крейсерами контр-адмирала Того, которые обрезали голову русской колонны крейсеров и немедленно отвернули на NO, когда ответные залпы начали ложится рядом. Тем временем, крейсера нагнал отряд контр-адмирала Рейценштейна. В 14 ч. 45 мин. флагманская "Аврора" вступила в кильватер "Аскольда". В 15 часов отряд Девы, к которому присоединились крейсера Того-младшего, сблизившись на 3.5-4 мили открыл огонь. Перестрелка, в ходе которой противники лежали на параллельных курсах, заняла не менее часа. Русские, наблюдая бедственное положение судов Небогатова, отвернули влево для оказания им содействия, и некоторое время находились вблизи своих броненосцев. Обнаружив подбитый горящий "Ивате" крейсера направились было к нему, но вскоре были перехвачены отрядом Уриу и несколькими отрядами истребителей. Японцы предприняли безнадежную попытку спасти свой броненосный крейсер. В ходе ожесточенной свалки на контркурсах строй кильватерной колонны очень скоро распался, все корабли маневрировали и стреляли по отдельности. Через полчаса ситуация еще более усугубилась - в бой вступили крейсера Дэва. Выскочившая из клубов дыма "Светлана" оказалась не более чем в 5 кабельтовых от "Икомы", который немедленно открыл по русским беглый огонь. "Светлана" потеряла ход и загорелась. Попытка ВКАМа на "Баяне" при поддержке "Олега" и "Богатыря" отстоять поврежденный корабль провалилась, а "Баян", сильно задымив, вынужден был отвернуть. Как указано в "Истории войны на море" - именно в этот момент на мостике "Баяна" взорвался 6" снаряд и проникшими в боевую рубку осколками получил ранение Великий Князь Александр Михайлович и еще ряд матросов и офицеров из числа находившихся там же. Несмотря на ранения, его императорское высочество после перевязки продолжил руководить боем. В итоге, в течении получаса крейсера Дэва и Того-младшего дружно расстреливали "Светлану", не обращая никакого внимания на происходящее. Изящную точку на судьбе русского крейсера поставила торпеда истребителя "Сазанами", выпущенная с полутора кабельтов. Крейсер лег на борт и затонул. Попытка "Изумруда" в это же время выпустить торпеду по "Ивате" была сорвана стрельбой японцев. "Аскольд", обстрелянный отрядом Уриу, густо задымил и резко сбавил ход, временно покинув поле сражения. Немногим погодя, вновь вернувшиеся крейсера ВКАМа точной стрельбой подожгли "Читозе", и вскоре уже он вынужден был снизить ход до 8-10 узлов из-за подводной пробоины в районе машинного отделения. Проходившие в 12-15 кабельтовых крейсера Реценштейна обстреляли подбитый японский корабль, но вскоре были отогнаны повернувшим на обратный курс Девой. Затем отходивший было на SW "Читозе" настиг шедший полным ходом "Аскольд". Сблизившись на 10 кабельтов русский крейсер стал расстреливать "Читозе" практически в упор, потом выстрелил торпедой с левого борта, а после того как торпеда утонула, описал циркуляцию и выстрелил еще раз из другого аппарата. Торпеда, пройдя три кабельтова, взорвалась у носовой мачты. Минут через десять многострадальный "Читозе", наконец, затонул.
   В очередной раз остудив пыл японских миноносцев парой залпов, крейсера ВКАМа повернули на NO и вскоре догнали отряд Небогатова, к ним присоединился "Аскольд". Бой затих сам собой, противники разошлись, и русские крейсера прикрывали от миноносцев остатки отряда Небогатова, двигаясь тем же курсом, что и избитые броненосцы. Вновь возникла пауза. В видимости русских судов находилось только несколько отрядов японских миноносцев, предусмотрительно выжидавших наступления сумерек. Около семи вечера к борту "Баяна" подошел крейсер "Русь", с него голосом было передано приказание Чухнина 1-му крейсерскому отряду - следовать на SO навстречу главным силам. "Баян" лег на новый курс и к восьми, в уже сгущающейся мгле, проскочил в 30 кабельтовых по носу "Асахи", обменявшись с японцами парой выстрелов. Затем, отразив метким огнем атаку японских миноносцев, ближе к девяти присоединился к броненосцам Чухнина.
   В отряд контр-адмирала Рейценштейна входили крейсера "Аврора", "Диана", "Паллада", "Светлана". С утра крейсера шли слева от колонны броненосцев. В 11 ч. 45 мин. из мглы вышли крейсера отряда контр-адмирала Уриу и повернули на русских. С 40 кабельтовых неприятель открыл огонь. На "Авроре" возникла заминка с определением расстояния и первым пристрелялась "Диана" - минут через пять. Крейсера вели бой на дистанции 30-35 кабельтов. К счастью, огонь неприятеля был не столь губителен, как стрельба его броненосных отрядов, да и пристрелка заняла не менее 15 минут. А вскоре русский снаряд попал во флагманский "Нанива", который сильно запарил. Тем временем на "Авроре" разглядели, как из дымки с правого борта показались силуэты японских броненосцев, идущих на пересечку курса, и Рейценштейн поспешил убраться с пути своих и чужих броненосцев - все же в линейном бою бронепалубным крейсерам делать нечего. Крейсера, описав циркуляцию в сторону кораблей Уриу и ведя по ним беглый огонь, повернули на Ost, следуя на соединение с крейсерами ВКАМа.
   Около 15 ч. 45 мин "Аврора" встала в кильватер "Аскольда", и немедленно пришлось вступить в бой с крейсерами Дэва и Того-мл., который продолжался до 16 часов. После часового перерыва крейсерам пришлось участвовать в ожесточенном побоище с тремя отрядами японских крейсеров и несколькими отрядами истребителей. Тогда была сильно повреждена неприятельскими снарядами "Светлана", которую затем была добита торпедами японского истребителя. После отхода японских крейсеров три уцелевших крейсера присоединились к остаткам отряда Небогатова и отряду Добротворского отходивших на NO.
   Стоит буквально в нескольких словах рассказать о действиях крейсеров "Жемчуг", "Изумруд", "Алмаз", "Русь". Весь бой корабли держались вблизи своих тяжелых кораблей, репетовали сигналы, передавали телеграммы по беспроволочному телеграфу. В частности благодаря четким действиям этих крейсеров удалось спасти большую часть экипажа "Наварина", часть экипажей "Николая" и "Светланы".
   Сгущались сумерки. К 21 часу положение русского флота было следующим. Разбитый отряд Небогатова в сопровождении отрядов Добротворского и Рейценштейна, крейсеров "Алмаз", "Изумруд", "Русь" отходил 8-9 узловым ходом на NOtoN. Отряды же Чухнина и Иессена находились не менее чем в 30-40 милях и в 20 часов тоже повернули на курс NOtoN. Вскоре к ним присоединился отряд Великого Князя Александра Михайловича. Получилось, что в результате ожесточенного сражения эскадра распалась на две неравных части. При этом соединится до рассвета уже не представлялось возможным, хотя флот, понеся потери дневном сражении, все же сохранил и управление и боеспособность. Все оставшееся до наступления полной темноты время корабли продолжали спешно готовить к ночному бою. Разбирались временная защита, установленная утром у противоминных орудий. К орудиям были поданы снаряды и вызваны расчеты. Приготовлены прожектора, извлеченные из-под броневых палуб. Тем не менее, приказ командующего гласил: броненосцам прожектора использовать только в крайнем случае. Разрешено открывать прожектора разведывательным кораблям и крейсерским отрядам. Сумерки очень быстро превратились в непроницаемую тьму. Облака затянули небосвод, ночь обещала быть безлунной. С начала сражения отряды японских истребителей и миноносцев следовали за русскими отрядами, пытаясь использовать любую возможность для атаки, что, в свою очередь, подарило им первый успех в битве - добитую торпедой "Светлану". Нужно сказать, что командующему Объединенным Флотом несмотря не сложные метеоусловия удалось стянуть практически все свои минные силы к району боя. К 21 часу часть миноносцев во главе с "Чихайа" следовала на NO, заняв позиции с флангов и с тыла отряда Небогатова. Вторая, меньшая часть, лидируемая "Тацутой", перехватила броненосцы Чухнина и следовала впереди и с флангов русской эскадры. В общей сложности японцы вывели на перехват русских сил почти 80 торпедных кораблей, всего 5 отрядов истребителей, состоявших из 18 истребителей; и 16 отрядов миноносцев, включающие в себя 60 миноносцев.
   Все отряды истребителей вышли совместно с главными силами и во время сражения маневрировали на удалении не менее 5-6 миль от русских кораблей, продолжая вести наблюдение в ожидании удачного момента для атаки. В течение всего дневного сражения такая возможность представилась несколько раз. В общей сложности днем японскими минными кораблями было выпущено два десятка торпед, из которых цель нашла только одна, та самая, которая потопила "Светлану". После 17 часов к месту сражения подтянулись миноносцы, которые понесли потери еще на выходе - столкнулись миноносцы N7 и N10. При этом на миноносце N7 оказалось затоплено машинное отделение. Миноносец N10 получил повреждения носовой части, куда стала поступать вода. В результате весь отряд без единого выстрела выбыл из боя. Миноносцам N8 и N9 пришлось помогать своим незадачливым коллегам. Выйти в море им удалось лишь после того как аварийные миноносцы были отбуксированы к берегу. Но это было только начало. Русские шли в двух больших отрядах, находившихся друг от друга не менее чем в 30 милях.
   Между девятью и полуночью отряды истребителей и миноносцев несколько раз атаковали корабли Чухнина. Русские корабли огрызнулись огнем среднекалиберных и противоминных пушек. Стычка оказалась яростной, короткой, и кровавой. Атаки провалились полностью. Встреченные шквальным огнем японские миноносцы сумели сблизиться на дистанцию не мили и, безуспешно выпустив несколько торпед, отошли. Не без потерь - артиллерией броненосцев потоплен миноносец N64.
   Луна все также не желала показаться из-за туч, которые нависали над головами так низко, что порою казалось - еще чуть-чуть, и зацепят стеньги. Зыбь тоже не унималась, и расшатанные механизмы жалобно отзывались на ее жесткие удары. В полночь 1-й отряд истребителей провел блестящую атаку на русский флагман. Истребителям удалось незамеченными проскочить мимо крейсеров, и, оказавшись на курсе русских атаковать "Суворов". Истребители сманеврировали, пытаясь атаковать цель с обоих бортов. "Суворов" опоясался серий вспышек, а вслед за ним и остальные корабли открыли шквальный огонь. "Аскольд" подсветил прожектором японский истребитель. Крейсера открыли огонь, поставив японцев под перекрестный огонь. Невзирая на жесточайший обстрел, истребители японцев продолжали полным ходом идти вперед, будто заколдованные. Правда, так казалось только со стороны. Попадавшие снаряды прошивали тонкую сталь и взрывались внутри кораблей, осколки убивали и калечили людей. Сблизившись, "Оборо" и "Касуми" выпустили три торпеды по "Суворову". И ПОПАЛИ!!! Торпеда взорвалась в районе первой трубы, взметнув огромный столб воды. Корабль ощутимо тряхнуло. Как вспоминал Семенов, - всех находившихся в рубке сбило с ног. Корабль получил крен 3-4 градуса. Спустя 10 минут стал ясен объем повреждений. Повезло. По неисчерпаемой прихоти судьбы торпеда шла по поверхности воды и взорвалась при ударе о броню главного пояса. Хотя бронеплиту буквально зашвырнуло внутрь корпуса, перекорежив шпангоут и стрингеры, оказалась затоплена только одна угольная яма. Попади торпеда ниже - вода пошла бы в котельное...
   Получив, тем временем, ряд попаданий в машину, "Оборо" вскоре остановился, беспомощно закачавшись среди волн и укутываясь в облаке пара. Мгновения спустя на нем сосредоточили огонь. Корабль погиб минут через пять - со всем экипажем. Оставшиеся истребители из атаковавшего квартета также получили сильные повреждения, но успели удрать. Данной удачей они, прежде всего, обязаны тому, что эскадру одновременно атаковало еще и несколько отрядов миноносцев. Бой продолжался в течение получаса. Достаточно сложно воссоздать полную картину маневрирования отрядов.
   Повреждения миноносцы японцев схлопотали весьма серьезные. "Сазанами" потерял ход спустя 10-15 минут после выхода из боя - оказался разбит паропровод. Корабль получил 20-25 попаданий и выходил из боя по сути дела с уже затопленным машинным отделением. Потеряв ход, эсминец остался и без электричества, и в 23 ч. 15 мин. на болтающийся в море без хода и огней корабль налетел "Сиротака". Удар пришелся в носовую часть. Японцам удалось удержать эсминец на плаву до утра, затем его удалось отбуксировать в Сасебо. "Сиротака", при столкновении своротивший себе нос, оставался у поврежденного корабля. "Сиракумо" и "Касуми" также получили повреждения - в основном осколочные, и, расстреляв торпеды, вышли из боя.
   Спустя час миноносцы вновь провели серию атак, теперь уже по большей части одиночных, поскольку в темноте потеряли друг друга. Вновь и вновь атаки срывались огнем русских кораблей. Особую роль здесь сыграли действия крейсеров. Так достоверно установлено, что около часа ночи достаточно оторвавшийся от эскадры "Жемчуг" натолкнулся на 5-й отряд и, сорвав огнем попытку атаки, повредил "Кагеро" и "Югири". Описав циркуляцию, крейсер догнал "Кагеро". В течение некоторого времени крейсер вел по нечастному миноносцу огонь из всех орудий, постепенно сокращая дистанцию. Убедившись, что противник на огонь не отвечает и тонет, "Жемчуг" несколько раз выстрелив в упор по ватерлинии и ушел. Миноносец затонул, экипаж спасался на подручных средствах и чудом уцелевшем вельботе. К утру были обнаружены рыбаками и доставлены на берег.
   После первой безуспешной атаки по отрядам Небогатова и Добротворского, бой вновь начался около 22 часов и представлял собой серию непрерывных атак, проведенных истребителями и миноносцами. Эти атаки продолжались не меньше двух с половиной часов. В ходе этих двух часов русские понесли тяжелейшие потери. Около 23 часов, в то время как русские отбивали атаки с правого борта, с левого борта японцам удалось подобраться довольно близко. Ими были выпущены торпеды по трем концевым крейсерам. Миноносец N57, отстрелялся двумя торпедами по "Корнилову". После очень мощного взрыва (японцы утверждают, что попали в крейсер обоими торпедами) крейсер затонул в течение 1-2 минут. Когда "Алмаз" спустя 10 минут осветил прожектором место гибели корабля, на поверхности плавали только обломки. Примерно в то же время был подбит и потерял ход при атаке русской колонны миноносец N73. Затем его добили беглым огнем крейсера "Нахимов" и "Паллада". Через полчаса 10-й отряд миноносцев согласованно атаковал русскую колонну, зайдя с SO. Прорвавшись сквозь шквальный заградительный огонь, миноносцы выпустили торпеды по "Сисою" и "Александру II". Торпеды попали в район носовой кочегарки и машинного отделения "Александра II". Корабль окутался паром, и, кренясь на правый борт, вышел из строя, просигналив "Терплю бедствие". Мгновенное заполнение водой таких больших объемов и неконтролируемое распространение этой воды по кораблю привело его быстрой гибели. Броненосец опрокинулся и затонул с большей частью экипажа. "Алмаз" успел подобрать 22 человека, из которых ночью от ожогов и ранений скончались семеро. На следующий день военный транспорт "Риоджун-Мару" подобрал на месте гибели корабля еще 45 человек, попавших в плен. Ответным огнем потоплен миноносец N50. Остальные получили повреждения разной степени тяжести.
   Атаки продолжались еще в течение часа. Около полуночи миноносцы вновь атаковали. На этот раз попали торпедой в крейсер "Адмирал Нахимов". Ответным огнем крейсер тяжело повредил миноносец N66, который позже был затоплен экипажем. Трезво оценив обстановку, капитан 1 ранга Родионов отвернул в сторону Корейского берега, куда к утру смог дойти незамеченным и в 11 часов встал на якорь. Вызывать помощь было бессмысленно, да и бесполезно. В результате крейсер встал на якорь у берега, с расчетом произвести ремонт и следовать во Владивосток, но переборки старика с трудом сдерживали распространение воды. На офицерском совете было решено взорвать корабль, свезя экипаж на берег в залатанных шлюпках. Но тут на горизонте увидели дымы. В итоге остатки команды бежали на берег, а оставшиеся старший минный офицер и командир запалив шнур, ушли на ялике. После нескольких взрывов крейсер затонул. Экипаж взят в плен японцами. Это был разгром. Но потери эти, увы, стали отнюдь не последними.
   Около часа ночи, шедший переменными курсами вслед за эскадрой "Алмаз", обстрелял небольшой двухтрубный корабль, осветив его прожектором. Противником оказался крейсер III класса "Чихайа". Русские добились несколько попаданий с дистанции 5-10 кабельтовых. Неприятель в свою очередь тоже повредил русский крейсер. Один снаряд разорвался на палубе юта. Второй, пробив борт, разорвался на жилой палубе. После короткой перестрелки противники разминулись и потеряли друг друга.
   Заслуживает особого внимания история "Авроры". Вырвавшись вперед в ходе отражения торпедных атак, крейсер уже повернул на обратный курс к эскадре, когда неожиданно произошел мощный подводный взрыв в носовой части. Японская "Секретная история" трактует это как подрыв на плавающей мине, поставленной специальным отрядом на пути русских. Впрочем, достоверно подтвердить это не удалось и по сей день. После взрыва крейсер сильно сел носом и немедленно повернул к Корейскому побережью. Однако японцы, почуяв подранка, вновь атаковали корабль, и, спустя час, миноносец "Чиодори" попал торпедой в районе машинного отделения "Авроры". Крейсер потерял ход и начал медленно тонуть. Резерв времени дал возможность организовать спасение экипажа, но все равно потери оказались велики - ночью русских моряков никто искать в воде не стал. На следующий день японский каботажный пароход подобрал 66 человек. Контр-адмирал Рейценштейн погиб.
   Последнюю потерю японцы понесли около четырех утра, причем нанесли они ее себе сами. Шедший полным ходом "Акацуки II" протаранил и утопил медленно ползший поврежденный миноносец "Саги". В свою очередь, истребитель потерял ход и получил сильные затопления. Впоследствии его удалось отбуксировать в Сасебо, однако он уже не восстанавливался и был сдан на слом. После окончания атак русские отряды следовали в расстроенном порядке, объединить эскадру и полностью восстановить порядок удалось только на рассвете.
   Адмирал прокашлялся.
   - Предстоял второй день. В этот день русский флот одержал в районе о-ва Дажелет еще одну победу над японским флотом, может не такую значительную, как Цусима, но не менее яркую.
   Контр-адмирал Ямада и его отряд ("Чин-Иен", "Мацусима", "Ицукусима", "Хасидате") были отправлены в Майдзуру, снимать со старых кораблей экипажи и комплектовать свои суда. 8 июля отряд вышел в море и отправился к острову Дажелет. Предполагалось, что он будет нести там сторожевую службу и заниматься боевой подготовкой. Однако 20 июля из-за аварий - машины на "Чин-Иене" и рулевого привода на "Мацусима" Ямада встал на якорь у острова. Когда на кораблях узнали о том, что сражение началось, Ямада перенес флаг на "Хасидате" и ушел вместе с "Ицукусимой" к острову Осима для соединения с флотом. Командиры же броненосца и крейсера должны были по готовности сниматься с якоря и идти следом.
   17 июля, располагая примерной информацией о времени прибытия объединенной эскадры в Цусимский пролив, из Владивостока вышел отряд Вирена. Спустившись к югу миль на 200, Вирен дал Елисееву распоряжение следовать в район острова Дажелет, а сам остался крейсировать на 42-й параллели. В состав отряда контр-адмирала Вирена входила "Полтава", 6 истребителей и пароход-угольщик "Якут". В состав разведывательного отряда входил "Новик" под брейд-вымпелом Елисеева и пять эскадренных миноносцев-"Добровольцев". На рассвете 22 июля, отряд Елисеева находился примерно в 20 милях от острова, когда радиотелеграфисты обнаружили работу вблизи станции беспроволочного телеграфа. На крейсере приняли решение произвести поиск вражеских судов и уничтожить их. Пройдя под берегом острова и продолжая оставаться в его тени, русские корабли двинулись 14 узловым ходом на осмотр вод. Около пяти утра в предрассветной мгле обнаружили у южной оконечности острова два больших корабля. Медленно светало. Елисеев, не зная точно, кто перед ним, решает проверить принадлежность судов. Прибавив ход, русский отряд двигался на сближение. Орудия и минные аппараты привели в готовность. В условиях малой видимости незамеченными удалось выйти на дистанцию до 15-17 кабельтовых.
   Спустя несколько минут "Новик" был уже на расстоянии выстрела торпедой. На "Чин-Иене" увидели миноносцы в последний момент и первоначально решили, что это свои, даже не предположив, что русские легкие силы могут действовать у японского побережья. На расстоянии 5-7 кабельтовых японцы поняли свою ошибку, но было поздно. Корабли стояли на якоре. У орудий находились только дежурные расчеты, наспех сформированные и плохо обученные. Русские, стремительно выйдя на три кабельтова, выпустили 11 торпед и открыли беглый огонь из своих орудий. В "Чин-Иен" попало две торпеды. Через 10 минут древний броненосец опрокинулся и затонул. Не менее старый крейсер "Мацусима" получил торпеду в корму, и стал медленно и печально погружаться на дно. В ходе атаки в "Новик" попало 5 снарядов (два 120 мм и три 47 мм). Первый снаряд пробил борт и разорвался при ударе о гласис кормового машинного отделения. Второй снаряд попал в фор-марс, разорвался и осыпал осколками палубу. Третий снаряд разорвался на кормовом мостике. Один человек погиб. Осколком разбит прожектор. Еще два 47 мм снаряда попросту не взорвались. В "Доброволец" попал 120 мм снаряд, который пробил носовую трубу навылет. В "Войсковой" снаряд попал в корму, Разбито кормовое 75 мм орудие. Три человека погибли, пять получили ранения. Кроме этого корабли получили повреждения от осколков. Отойдя от противника на расстояние 5 миль, Елисеев решает провести повторную атаку, что в принципе было ошибкой, впрочем, как и тот факт, что в ходе атаки эсминцы пускали торпеды по одной. Однако вскоре на эсминцах разглядели что "Мацусима" сильно накренилась и экипаж в панике прыгает за борт. Вскоре крейсер затонул. Небольшой пароход в попытке спастись расклепал цепь и выбросился на берег.
   - Что ж, вот мы с вами и пришли к финалу. Как раз успею закончить - Черкасов бросил взгляд на настенные часы.
   - Итак, в 8 часов, когда уже полностью рассвело, русский флот находился в 50 милях к SW от острова Дажелет. Шла легкая океаническая зыбь, дул несильный юго-восточный ветер. Над морем нависали тяжелые, будто свинцовые облака. Периодически шел моросящий дождь. Тем не менее, видимость была ощутимо лучше, чем днем ранее. Все утро собирали разрозненные отряды и корабли, чтобы построить все броненосные суда в одну кильватерные колонну. В итоге впереди шел в полном составе отряд Чухнина, за ним отряд Иессена, за "Россией" следовал "Сисой", за ним шли крейсера Добротворского. С правого фланга шли крейсера ВКАМа, кроме "Аскольда", возглавившего левую колонну, в состав которой вошли "Диана" и "Паллада". Вперед на 10 миль выдвинули авангард из 3-х крейсеров, в арьергарде шел крейсер "Русь".
   С раннего утра русские слышали переговоры по радиотелеграфу. Флот начал готовится к бою. Около 9 часов сигнальщики "Паллады" обнаружили дым на юго-востоке. Японский разведчик (опознан как "Чихайа") сблизившись до 6 миль и посчитав русские корабли, немедленно дал полный ход и начал отходить. Погнавшийся было за ним крейсер "Паллада", обнаружив дымы на горизонте, повернул обратно. На мачте был поднят сигнал "Вижу противника". Флот застыл в тревожном ожидании. На горизонте показались три "Собачки", которые еще на протяжении четырех часов издалека следили за русскими, а после полудни ушли. Тем временем разведывательные крейсера установили связь с отрядом Елисеева, который присоединился к флоту и взял на себя охрану арьергарда.
   24 июля Тихоокеанский флот вошел в залив Петра Великого. За кромкой минных полей флот встречали миноносцы, подошедшие из Посьета. Накануне контрольное траление уже проводилось, но в целях обеспечения безопасности, вслед за миноносцами с тралами по центральному фарватеру следовали три груженных лесом парохода. Потом снова миноносцы и портовые суда с тралами, затем крейсера и броненосцы. Только к вечеру флот сосредоточился на внешнем рейде Владивостока в бухте Золотой рог. Флагманский броненосец "Суворов", на котором были полностью разрушены шпили, с помощью буксиров был ошвартован лагом к пирсу. Вставшие на якорь громады броненосцев немедленно окружили подошедшие шлюпки, сампаны джонки. Население города приветствовало победителей. Вечером в Санкт-Петербург ушел по телеграфу на имя Регента всеподданнейший отчет вице-адмирала Чухнина.
   - Теперь немного о суше. Летом 1905 года военная фортуна наконец-то повернулась к российской армии лицом. Русская армия после Мукдена закрепилась на заранее подготовленных Сыпингайских позициях, где и состоялось генеральное сражение, которое началось утром 16 июня.
   После жестких и кровопролитных боев, фронт стабилизировался, и русские перешли к обороне.
   Неудачное 7-ми дневное сражение не обескуражило русское командование. По итогам сражения русская армия получила на правом фланге удобный плацдарм для обхода и окружения японских армий в последующем наступлении, была захвачена вся первая линия обороны японцев. Оказалось что японские части значительно слабее, чем при Мукдене, боевой дух не очень высок. Ошибкой было постепенный ввод в бой резервных корпусов и несогласованность действий 1-й и 2-й армий.
   Фактически русские снова повторили ошибки Мукдена, хоть и не в таком масштабе. Боязнь флангового обхода сильно влияла на ход сражения - крупные резервы оставались в тылу, не принимая участие в боях. Можно сказать, что русские в июне прикоснулись к победе - введя все незадействованные резервы можно было обернуть ситуацию на правом фланге в свою пользу.
   В начале июля, начались приготовления к новому наступлению. Моральный дух русских армий поднялся после известия о Цусиме, а деятельная и спокойная подготовка вселяла надежду на успех. Командование русской армии не верило в успех одной большой фронтовой операции - таких, как Седан или Мукден, с целью окружения всей японской армии. Поэтому был принят план о разрезании японских армий (по линии ж/д) и проведения ряда последующих операций по окружению частей японцев. Общий план наступления предполагал основной удар на участке армии Нодзу, с целью прорыва линии фронта армии, отсечению 1-й и 5-й армий от основных сил и дальнейшее наступлением на Телин, что позволило бы окружить и перерезать пути отступления противника.
   Наступление началось утром 8 августа мощной артиллерийской подготовкой.
   Неделю шли кровопролитные жестокие бои, к 16 августа японцы надломились, и Ояма, считая, что положение японской армии на левом фланге и, особенно, в центре достаточно тяжелое, начал отвод тылов, пока не перекрыты пути отступления к Мандаринской и Синмитинской дорогам. C утра 21 августа началось отступление 3-й армии в район Вандзявопу и 2-й армии - в район Факумынь-Сяотайцзы, для выравнивания линии фронта и снятия угрозы окружения. Отходящие японские части вели тяжелые арьергардные бои.
   На этом сражение можно считать законченным, так как дальнейшие действия русских войск определялась недостатком боеприпасов, а так же ввиду отрыва от тылов трудностей еще и с продовольствием и фуражом.
   Восьмого сентября Ояма, осознавая низкую боеспособность своей армии, оставил Мукден и отвел армию на Шахэйские позиции. Пассивность русской армии позволила японцам выйти из сложившего положения и эвакуировать часть военного снаряжения и припасов из Мукдена. В середине сентября русская армия заняла свои бывшие позиции под Мукденом. Сражение закончилось, русские войска одержали крупную победу, которая перечеркивала все предыдущие неудачи.
   По сути Телинское сражение стало первым наступлением такой глубины и размаха в русской армии. Великий Князь отметил заслуги ряда офицеров, в том числе отдельно выделил генералов Зарубаева и Штакельберга, полковника Лечицкого.
   В целом, до заключения мира на основном театре боевых действий - в Манчжурии царило вынужденное затишье, за исключением нескольких рейдов кавалерии. Активные действия велись только в районе Сахалина и Курильских островов.
   Весь август Владивостокский порт и команды кораблей, участвовавших в сражении, приняли все меры, дабы приготовить корабли к новому выходу в море. Рваные пробоины наспех зашивались стальными листами, жестью заделывали пробитые трубы. Часть разрушенных конструкций попросту демонтировались. Чистились котлы и перебирались машины. Приводились в подряд орудия и башенные установки, хотя, к примеру, часть шестидюймовых башенных установок броненосцев типа "Бородино" по-прежнему действовала только на ручном управлении. Часть орудий была неисправна. Хватало и других проблем. В конечном итоге к 1 сентября флот был наспех отремонтирован, загружен новый боекомплект, приняты запасы угля.
   Тем временем, еще 12 августа, Главком отправил во Владивосток телеграмму, которая предписывала командующему флотом предпринять все меры по изгнанию японцев с земли, где был единожды поднят Русский флаг.
   Эта операция началась 27 августа с контрольного траления фарватеров в минных полях.
   Русские силы состояли из десантного отряда Радлова, отряда артиллерийской поддержки Небогатова, отряда крейсеров Добротворского, разведывательных крейсерских сил ВКАМа. Дальнее прикрытие осуществляли броненосные силы флота под командованием самого Чухнина. В заливе Анива 6 сентября русские потопили пару шхун и миноносец. На следующий день русские броненосцы и крейсера утром открыли огонь по берегу.
   - Японская Ставка получила информацию о появлении русских кораблей в заливе Анива 7 сентября. Первой реакцией было бросить в бой Объединенный Флот, так как, судя по докладам, в заливе Анива появилась только часть русского флота, в которую входили несколько броненосцев. Командующий Объединенного Флота адмирал Каммимура выразил сомнение морскому министру в готовности флота к новому сражению. Свои сомнения перед Ставкой он мотивировал следующим образом, - адмирал вновь бегло взглянул в конспект, освежая в памяти написанное, и далее продолжил цитировать уже на память, - "Достоверно неизвестно местонахождение главных сил русского флота. Первое. Лично я, как командующий, предполагаю, что русские тяжелые корабли находятся невдалеке, так, чтобы иметь возможность вмешаться в случае попытки Объединенного Флота атаковать русские десантные силы. Второе - состав сил после потерь, понесенных в Цусимском проливе, не позволяет надеяться на полную победу и разгром русского флота. В-третьих, есть основание предполагать, что русские поставят минные заграждения в заливе. Не исключается также нахождение подводных лодок, что приведет к неминуемым потерям в крупных кораблях. В-четвертых, учитывая активные попытки дипломатов и дружественную позицию САСШ и Великобритании, не задействовать тяжелые корабли, дабы их сохранить как козырь на предстоящих переговорах. В-пятых, есть возможность перебросить на базу Хакодате торпедные корабли для атаки русских кораблей в заливе Анива."
   Тем временем русские в течение двух суток яростных боев отбросили японцев от берега и закрепились на отвоеванном плацдарме. Днем 10 сентября в Корсакове наступило затишье, японцы стягивали силы для штурма Корсакова.
   Подошедшие 9 сентября к Лаперузову проливу крейсера ВКАМа начали патрулировать подходы к проливу. Отряд Добротворского занимался охраной десантных сил и судов огневой поддержки десанта в заливе Анива. Главные силы под командованием вице-адмирала Чухнина держались ощутимо мористее - в 50-70 милях к северу от мыса Крильон.
   К этому моменту японцы перебросили на Хоккайдо 10 истребителей и 29 миноносцев. 10 сентября отряд ВКАМа перехватил и уничтожил 8-й отряд миноносцев в составе 4 кораблей.
   12 сентября, воспользовавшись плохой погодой, ночью в пролив Сойя-Кайкио (Лаперузов) проскочили 1-й, 2-й отряды истребителей (7 кораблей), шесть отрядов миноносцев (21 корабль) и рассредоточились по бухтам в районе м.Сойя. Сражение началось около 23 часов, в ходе которого затонул от торпедного попадания на мелководье "Граф Строганов". Около часа ночи торпеда попала в районе носовой трубы "Сисоя Великого". К утру, броненосец, несмотря на отчаянные усилия по его спасению, затонул на мелководье, так что трубы и мачты возвышались над водой. Сказались конструктивные и строительные недостатки неудачного корабля. В общей же сложности японцы выпустили за ночь 47 торпед. "Воронеж" получил попадание торпеды, которая, к счастью, не взорвалась. В свою очередь русские корабли потопили истребитель и миноносец. Еще один миноносец погиб на минах.
   Ранним утром японцы бросились на штурм русских позиций, но благодаря шквальному огню с кораблей японские солдаты, потеряв около трехсот человек, откатились за пределы досягаемости корабельных пушек.
   В 20-х числах сентября Русские войска начали выдвижение на старые Мукденские позиции.
   25 сентября русский посол в САСШ сообщил телеграммой на имя Регента, что японцы согласились на условия перемирия и предложили прекратить огонь в 00 часов 27 сентября.
   Последний раз до заключения мира Тихоокеанский флот в полном составе выходил в море 26 ноября для демонстрации силы. Он насчитывал 10 эскадренных броненосцев, 3 броненосных крейсеров, 7 крейсеров, крейсер-аэростатоносец, 13 эскадренных миноносцев и 3 транспорта. С 28 ноября, в 50 милях к югу от острова Дажелет, русские корабли в течении двух суток отрабатывали эволюции и минные атаки, проводили стрельбы. Подошедшие в район английские крейсера на приветствие не ответили и маневрировали в видимости эскадры. С крейсера "Русь" отрабатывали установление связи с Владивостоком. В начале декабря переговоры возобновились и, наконец, 5 декабря был подписан мирный договор, ставивший точку в двухлетней войне.
   Что же, она принесла эта война противоборствующим сторонам?
   Россия, с одной стороны, укрепила свое положение и де-факто застолбила за собой обе Манчжурии и, через некоторое время, Северную Корею до реки Тендоган. С другой стороны, резкое усиление России на Дальнем Востоке не могло не вызвать раздражения у других игроков, в первую очередь Америки и Англии. Позиция Англии была ясна - Россия старый недруг, да еще победившего английского "протеже" в регионе. У Америки претензии были больше экономического характера - резкий отказ России от "политики открытых дверей" на подвластных ей территориях не мог радовать американские финансовые круги.
   В результате Россия начала сближение с Германией, отрываясь от Антанты, и, в конце концов, в 1911 году встала на сторону тройственного союза.
   Япония, сделав неплохую заявку на вхождение в клуб великих государств все-таки проиграла войну. Государственный долг Японии, по сравнению с предвоенным, вырос практически в 5 раз. Огромные людские и экономические потери поставили японскую экономику на грань коллапса. Однако у японцев оказались влиятельные друзья - сразу же после войны Франция дала Японии кредит на восстановление, а в 1907 Америка предоставила кредит на 40 лет. Англия также не осталась в стороне. Уже в 1906 Америка и Англии провели реструктуризацию японских долгов, оттянув основные выплаты на более поздний срок. Обе страны продолжали видеть в Японии противовес России на Дальнем Востоке, несмотря на поражение в войне.
   Новое японское правительство было вынуждено провести ряд экономических реформ, направленных на улучшение экономики. Политика России в налаживании отношений с Японией тоже принесла свои плоды - уже к 1910 году Южная Корея становится частью Японской империи под именем Чосон.
   Все эти меры позволили не только преодолеть последствия войны, но и вывести экономику Японии на новый уровень. Несмотря на выплаты по долгам и огромные расходы на восстановление экономики, Япония не прекратила постройку флота. Видя благополучие и безопасность Империи в мощном флоте, японцы закладывали новейшие корабли. Однако экономические законы безжалостны и постройка кораблей затягивалась. К примеру, линкор "Сацума" был заложен в середине 1906 г., однако в строй вступил только в конце 1911 г.
   - Ну, и под занавес, - адмирал улыбнулся, - есть желающие напомнить старику сводку боевых потерь? Ага, ну вот Вы, кадет.
   - Кадет Гусляров, господин адмирал! Российский Императорский Флот за время войны потерял 6 броненосцев, броненосный крейсер, 9 бронепалубных крейсеров, 5 канонерских лодок, минный заградитель, 2 минных крейсера, 17 истребителей, 7 миноносцев, 6 миноносок, подводная лодка. Потери Японского Императорского флота к 1 декабря составили 5 эскадренных броненосцев (в том числе один старый трофей времен Китайской войны), 6 броненосных крейсеров, 6 крейсеров(в том числе посыльных судов), 8 канонерских лодок, 7 истребителей, 16 миноносцев, 4 вооруженных вспомогательных крейсера.
   - Спасибо, кадет. Как видим, потери сопоставимы. Война была тяжелой, может быть даже совершенно ненужной обеим сторонам. Но, так или иначе, она закалила наш дух и дала нам бесценный опыт. До свидания!
   -Смирна!
   Старый адмирал вышел из зала аккуратно прикрыв за собой дверь.
  
   Шаг первый. Май 1914 года, Линейный корабль "Телин", Большой Кронштадский рейд
   Огромный корабль медленно оживал, наполняясь шумом всевозможных вспомогательных механизмов, стравливаемого пара, гулом турбогенераторов и человеческим многоголосьем. Капитан-лейтенант Рейнгардт поднялся на верхнюю палубу из тесного закутка Центрального артиллерийского поста, где уже вторые сутки настройщики с "Эриксона" занимались доводкой системы управления огнем. "Арго-Поллен", являвшийся мозгом системы, старательно жужжал сельсинами, хрустел шестеренками, но по прежнему продолжал жить своей загадочной жизнью, упорно продолжая сбоить.
   Весенняя погода отнюдь не радовала. Дредноут подпирал своими высоченными трубами низкое свинцовое балтийское небо. Остовый ветер завывал в снастях, а с волн срывались пенистые барашки. Одинокие бакланы, удерживаясь в воздухе редкими взмахами крыльев, охотились за рыбешкой у поверхности. В воздухе стоял острый запах йода, который все люди никогда толком не сталкивавшиеся с морем, считают его ароматом. Стоявшую у правого борта баржу, с которой матросы под руководством главного боцмана Дубинина принимали продовольствие, ощутимо мотало и только умело заведенные кранцы спасали от повреждений. Увидев стоявшего у правого среза старшего офицера дредноута капитана 2 ранга Тыртова, который задумчиво наблюдал за авралом, Федор подошел поздороваться. Повернувшись к артиллеристу, старшой поинтересовался:
   - Ну что, Федор Федорович, готовы ли артиллеристы к предстоящим стрельбам?
   Федор, задумавшись на секунду, ответил:
   - Пожалуй готовы, Дмитрий Дмитриевич, но вот группу рабочих все же придется взять с собой.
   Старшой глухо фыркнул и проворчал:
   - Эдак скоро наш богоспасаемый дредноут превратится в ноев ковчег!
   После чего, сдвинув фуражку на затылок, он величественно удалился на ют, заметив напоследок, что на решение всех вопросов, от готовности орудий, до процесса утирания сопель начальника кормового противоминного плутонга у них есть два часа. Два часа пролетели незаметно. Ровно в полдень с лязгом и грохотом якорь-цепь пошла наверх выбираемая носовым шпилем, и вскоре на поверхности воды показался левый якорь успевший обрасти ракушками за несколько суток стоянки. Получив доклад, что якорь чист, командир распорядился:
   - Вперед малый.
   Помощник вахтенного начальника мичман Миронов поставил рукоятки машинного телеграфа в соответствующее положение. Постепенно набирая ход, линейный корабль направился в море, оставляя за кормой пенный след. Мимо медленно проплывали маяки, боны и массивный, похожий на плавучий сундук форт "Александр I". Спустя полчаса линкор догнали эсминцы "Летучий" и "Ловкий", замешкавшиеся с отходом от пирса, и были поставлены сигналом в кильватер.
   Воспользовавшись свободной минутой, Федор направился в свою каюту забрать оставленный им планшет и на обратном пути заглянул в кают компанию, где, как и следовало, никого не было кроме старшего доктора, который что-то напевая себе под нос музицировал на рояле. Увидев артиллериста, доктор соизволил оторваться от своего увлекательнейшего занятия:
   - О, Федор Федорович, простите, не заметил как вы вошли.
   - Ничего, ничего, я вам мешаю?
   - Нет, что вы. Позвольте узнать, надолго ли мы в поход собрались?
   - Не думаю, обычные стрельбы. К вечеру вернемся. А в чем дело, Георгий Романович?
   - Видите ли, - заговорщицким тоном проговорил доктор, - на завтра у меня назначена встреча, очень важная и я не хотел бы ее пропустить.
   Федор улыбнулся сему пассажу, ибо доктор слыл заядлым сердцеедом.
   - Лично я также сильно рассчитываю на то, что мы вернемся в Кронштадт уже сегодня, не переживайте, Георгий Романович.
   Выходя из кают-компании, Федор столкнулся в дверях с вестовым, которому он еще раз напомнил о необходимости закрепить посуду, после чего направился в боевую рубку. По дороге он задержался на правом крыле мостика - посмотреть, как в пенистых потоках воды, между волн, ныряют старые миноносцы. Зрелище, надо сказать, было впечатляющим. Ходовые мостики маленьких скорлупок французской постройки нещадно заливались водой.
   Спустя час с берегового поста у батареи "Ино" передали сообщение, что буксир с большим щитом вышел в море и готов к проведению стрельб. Вскоре на корабле загремели колокола громкого боя. Обычную корабельную размеренность разорвал грохот матросских ботинок и скороговорка команд. Моряки занимали места у орудий и дальномеров, у котлов и механизмов. Приникнув к визиру, Федор поймал в объектив сначала "Портовый N4", а потом и тащившийся на длинном буксире щит и скомандовал:
   - На дальномере!?
   - 70 кабельтовых.
   Стрельба предполагалась на параллельных курсах. Полутонные чушки 12-ти дюймовых снарядов поднимались по шахтам элеваторов на линии досылки, после чего цепными прибойниками досылались в казенники. Матросы, скинув бушлаты, ибо уже после первого выстрела в башне становилось жарко, вслед за снарядами дослали по очереди два полузаряда. Действо завершалось замковым, который нажатием кнопки закрывал замок. В центральном посту тем временем тоже кипела работа. Угол поворота визира и курс корабля транслировался сразу в "Арго-Поллен", также как и дистанция до цели, вводимая вручную в принимающий прибор на дальномерном посту. Результатом этой работы стали стрелки на циферблатах-указателях в башнях, показавшие величины прицела и целика. Наводчики закрутили маховики, совмещая стрелки на указателях. Электропривода взвыли, синхронно разворачивая башни на установленные прицел и целик.
   - Господин капитан 1 ранга, к стрельбе готовы.
   - Готовсь. Пли!
   Федор вдавил кнопку залпа. Взревел ревун. Корабль вздрогнул всем корпусом от залпа. Из четырех стволов выплеснулись гигантские языки пламени, осветив все вокруг багровым светом. От чудовищной встряски лопнули несколько плафонов в офицерском коридоре, с ялика сорвало небрежно закрепленный чехол. На открытой палубе грохот тяжелых корабельных орудий невыносим для человеческого уха. Закрытый скворечник поста управления огнем на трехногой фок-мачте немногим спасал от него. Потянулись долгие секунды полета снарядов, и наконец-то правее цели встали 4 тоненьких карандаша всплесков. Федор про себя чертыхнулся - опять первый залп лег с выносом по целику.
   - Право четыре! Пли!
   И снова залп!
   - Меньше, два!
   Еще один! Накрытие! Еще раз накрытие!
   - Дробь стрельбе! Не наблюдать! Башни в сектор! - раздалась команда командира, - старшему артиллеристу на мостик!
   Спускаясь по узкому трапу, Федору вновь с грустью подумалось о своем участии во второй Цусиме тогда еще юным мичманом. Да, если бы они умели так стрелять тогда! Однако пока было не до сантиментов, коим лучше всего предаваться у горячо натопленного камина с рюмочкой коньяка в руке, долгими зимними вечерами.
   - Господин капитан 1 ранга, по вашему приказанию...!
   - Браво Федор Федорович! С миноносца только что сообщили: щит пробит в двух местах. Просто великолепно. Отличная стрельба! - пробасил командир дредноута Георгий Оттович Гадд. После чего распорядился:
   - Продолжайте стрельбы по плану учений.
   Спустя несколько минут "Телин" повернул на новый галс, расходясь с целью на контркурсах на минимальной дистанции в 40 кабельтовых. И вновь загрохотали орудия, но в этот раз противоминные, стрельба которых оказалась в целом успешной, если бы не сломавшийся накатник 120 мм орудия N8 злосчастного кормового плутонга и осечка на еще одном орудии, которое по окончании стрельб пришлось разряжать, а экстрактированный патрон выбросить за борт через полупортик. Вслед за чем последовала очередная выволочка мичману Веселову, который в дружной кают-компании линкора считался отпетым неудачником.
   Однако человек, как известно, предполагает, а Господь располагает. Командование эскадры проснулось, когда корабль был на подходах к внешнему рейду, передав радиограмму о завтрашнем выходе в Ревель всей бригады на соединение с эскадрой. Сразу после постановки на якорь командир объявил построение, на котором поблагодарил экипаж за успешную стрельбу. Спустя полчаса Федор уже спустился в свою каюту и переоделся, собравшись направиться в кают-компанию, чтобы провести вечер за бутылкой сухого вина "Бордо". Вдруг неожиданно в дверь тихонько постучали. К его глубокому изумлению, в роли рассыльного оказался здоровенный морпех:
   - Господин капитан-лейтенант, разрешите доложить!
   - Докладывай.
   - Господин капитан первого ранга просит вас немедленно быть у него в каюте.
   - Передай, что буду через 5 минут.
   Ровно через пять минут, пройдя пост морской пехоты у каюты командира, Федор, на мгновенье задержавшись у зеркала в коридоре, постучал костяшками пальцев о дубовую дверь командирского салона.
   - Войдите.
   Зайдя в дверь, и собравшись было доложить по форме, Федор был прерван командиром, жестом указавшим ему на кресло.
   - Присаживайтесь, Федор Федорович!
   Кроме капитана 1 ранга Гадда в салоне находился незнакомый Федору кавторанг, который, небрежно развалившись в кресле напротив, внимательно его разглядывал. После минутной паузы, в ходе которой Гадд раскуривал трубку из вишневого дерева, его гости внимательно изучали друг друга. Наконец каперанг, негромко кашлянув, изрек:
   - Федор Федорович, позвольте представить вам капитана 2 ранга Никольского, разведотдел Морского Генерального Штаба.
   Гость, неожиданно выпрямившись в кресле, отчетливо произнес:
   - Николай Владимирович, предлагаю без чинов.
   Кивнув, Федор на секунду задумался, какой может быть к нему конкретно интерес у Генмора. Никольский же без промедления, продолжил:
   - Итак господа, полагаю, вам известно, что на Балканах война, - после чего, задумавшись на мгновение, продолжил, - начальник МГШ телеграммой запросил Его Высокопревосходительство адмирала Гауса дать разрешение на прикомандирование офицеров-наблюдателей на корабли Королевского и Императорского флота. К нашему удивлению, такое разрешение было получено очень быстро. После некоторых раздумий именно вам предложено возглавить эту группу, благо вы уже служили при нашем посольстве в Вене, прекрасно владеете венским диалектом, знаете традиции и обычаи Австро-Венгерской империи.
   В паузе Федор уловил недосказанность, которая была проста до безобразия и заключалась в том, что сам Федор происходил из немецкой семьи. Кавторанг продолжил:
   - В общем, решение принято на самом верху и его настоятельно просят принять.
   После такого рассуждать долго не стоило и, получив формальное согласие, Никольский поспешил откланяться. Молчавший всю беседу Гадд встал и, выпрямившись во весь свой немаленький рост, наконец поинтересовался:
   - Федор Федорович, вы точно уверены?
   Уходить с корабля чертовски не хотелось, уж слишком прикипела к нему душа, но и отказаться Федор не мог, по ряду причин, о чем собственно и думать сейчас не хотелось.
   - Георгий Оттович, поверьте, мне очень жаль, но и выбора у меня практически нет.
   - Я это уже понял, а Михайлов справится?
   Федор, поколебавшись несколько секунд, что собственно не укрылось от внимательного взгляда командира, ответил:
   - Должен, справиться. Обязан!
   - Хорошо, тогда я вас более не задерживаю. На передачу дел и должности у вас ночь. Катер будет ждать вас в 7 часов утра, - после чего каперанг протянул руку и сказал:
   - Я был счастлив, что вы служили на моем корабле. Честь имею.
   Как и следовало ожидать, ночью поспать не удалось. Поутру, допивая стакан крепчайшего горячего чая с молоком, Федор с грустью подумал, что вот и перевернулась еще одна страница его жизни, и Бог его знает, что ждет впереди. Расстраивала единственная мысль о том, что в дачный поселок вдали от Петергофа, куда в начале мая переехала семья профессора Семенова, он уже не успеет в любом случае. От осознания этого кольнуло сердце, ибо если флот Двуединой Монархии пойдет в бой, его место будет на флагмане при штабе командующего. А там мало ли!
   Быстро собравшись, Федор поднялся на верхнюю палубу. На рейде, окутанном плотным покрывалом тумана, царила тишина. Было уже светло, как обычно в мае, но солнца из-за покрывала облаков пока не было видно. Постояв несколько секунд и, прикоснувшись ладонью к броне кормовой башни, Федор направился к трапу, где его поджидали Михайлов с Тыртовым, которые пожелали ему удачи и тепло попрощались. Спустившись по трапу на дежурный катер, Федор поздоровался с его командиром мичманом Паниным и устало облокотился на поручень.
   - Ну что Федор Федорович, отходим?
   - Да Саша, несомненно, а то я что-то задумался.
   На лице мичмана читалось явное любопытство, ибо не просто так старшего артиллериста линейного корабля выдергивают в распоряжение Морского Генерального Штаба, но дисциплина взяла верх и никаких вопросов о причинах перевода он не задавал.
   Катер пробирался сквозь утренний туман, временами подавая сигналы. Позади тянулся пенный след. Иногда мимо проплывали огни пароходов и слышались их гудки. Постепенно туман рассеивался, разогнанный порывами ветра, облака тоже редели и, когда катер подошел к устью Невы, уже стояла замечательная весенняя солнечная погода. Город постепенно надвигался, катер снизил скорость. Пожалуй, именно отсюда лучше всего было видно, что Петербург - портовый и морской город. Справа вдалеке высились краны петербургского порта, где теснились пароходы и виднелись многочисленные дымы. Спереди возвышались краны судостроительных заводов. Вот остался позади плавдок с каким-то кораблем внутри, чьи бронзовые винты сияли на солнце. Еще несколько минут и сразу за Николаевским мостом Петербург морской резко уступил место Петербургу светскому - гранитные набережные, строгие приземистые фасады. Некоторое время Федор от нечего делать любовался, позевывая от бессоницы, зданиями, которые с воды выглядели совершенно иначе, чем с улиц. Река не была пустынной, на ней уже просыпалась жизнь - туда-сюда сновали небольшие пароходики, перевозившие пассажиров от пристани к пристани, медленно тащились деревянные баржи, влекомые натужно дымящими буксирами. Катер приближался к центру города. С момента отправления с "Телина" прошло около двух часов.
   Шпиль Адмиралтейства ярко сиял в лучах весеннего солнца. Выпуская клубы сизого бензинового выхлопа, катер медленно подваливал к пристани, на которой уже стояли готовые к швартовке матросы. Подхватив громоздкий саквояж, Федор сошел по трапу на пристань и, поднявшись по каменной лестнице на набережную, направился к зданию Адмиралтейства. Перейдя через дорогу, он потянул на себя тяжелую дубовую дверь, за которой располагался пост морских пехотинцев в их традиционных темно-зеленых мундирах. Доложив о себе, Федор прошел в просторный холл, увешанный подлинниками знаменитых картин, посвященных славным морским баталиям прошлого, вместе с портретами флотоводцев. Начальник смены морпехов уже доложил о его прибытии по телефону и теперь оставалось только ждать. Присев на небольшой диванчик, Рейнгардт принялся рассматривать картины на стенах холла.
   Вот Чесма, вот Синоп, вот Гангутская баталия, Наварин. Со стены напротив смотрит на картины сражений великий основатель русского флота, царь Петр I, а справа и слева от него - адмиралы от Апраксина, Спиридова и Ушакова до Нахимова, Бутакова и Лихачева. Еще одна стена была целиком посвящена русско-японской войне. В верхнем ряду висели портреты отличившихся в этой войне адмиралов. Среди прочих Федор приметил Макарова, Йессена, Рейценштейна и, конечно же, Чухнина. Под портретами висело огромное полотно Цусимы - явный гвоздь коллекции. Свинцовое море занимало ровно половину картины, смыкаясь посередине с серым, затянутым тучами грозным небом. Слева уходила за горизонт русская колонна, возглавляемая "Князем Суворовым". Флагман уже горел в нескольких местах, лишился мачты и был серьезно побит, но продолжал вести огонь. Художник изобразил решающий момент сражения, когда вплотную схлестнулись основные силы русских и японцев. Уже потонули русские "старики", уже потерпели разгром крейсера Каммимуры, пойманные Чухниным в ловушку. Но броненосцы Чухнина и Того, сблизившись на близкую дистанцию, продолжали гвоздить друг друга до финала, поставившего точку в дневном бою. За "Суворовым" на картине тянулись, изрыгая пламя, окруженные всплесками, остальные корабли Флота Тихого Океана - "Император Александр III", "Орел", "Бородино" и до боли знакомая Федору родная "Слава". Следом за "бородинцами" шли ветераны адмирала Матусевича: "Цесаревич", "Ретвизан" и "Победа". За ними на "Пересвете" с "Россией" и "Громобоем" позади шел адмирал Иессен. Федор перевел взгляд на правую часть картины - там накатывалась на зрителя японская колонна, возглавляемая "Микасой". Японский флагман был окружен стеной всплесков - по нему вели огонь одновременно "Суворов" и "Александр III". На "Микасе" уже были выбиты обе башни главного калибра и большая часть шестидюймовок, но он упорно продолжал вести колонну, к своему скорому концу. За ним следовали "Асахи" и "Сикисима", единственные кроме флагмана, оставшиеся в строю к началу сражения японские броненосцы. За ними шли четыре броненосных крейсера-"гарибальдийца", срочно купленные японцами в Латинской Америке в ходе войны, а также "Кассуга". Под огнем современных броненосцев эти слабо защищенные корабли, не вполне еще освоенные экипажами (кроме "Кассуги"), быстро утратили боеспособность, ведя лишь спорадический огонь. За "Кассугой" шли уцелевшие крейсера Каммимуры, все изрядно потрепанные.
   Воспоминания неожиданно нахлынули, как приливная волна. Мурашки побежали по телу. Казалось, прошло почти десять лет. Столько всего произошло за это время и хорошего и плохого, но память о том сражении продолжает время от времени будоражить, особенно по ночам. Это был первый в жизни бой молодого мичмана, вчерашнего выпускника Морского корпуса, командира 6" башни эскадренного броненосца "Слава". В этом аду он прошел от томительного ожидания и скрываемого за бравадой страха до настоящего ужаса, гнева и ненависти к врагу, боли за погибших товарищей, к пьяному чувству победы, неожиданно нахлынувшему уже во Владивостоке. Он помнил также, как в этом бою все чувства уступили вдруг странному, никогда ранее не испытанному ощущению ясности и спокойствия, граничащему с отупением. Инстинкт самосохранения как будто отключился и в эти минуты он действовал как автомат, отдавая приказы, и одновременно управляя вертикальной наводкой орудий, вместо контуженного матроса. "Слава" вступил в строй буквально перед самым выходом 2-й Тихоокеанской эскадры, весной 1905 года, лишь благодаря самоотверженности судостроителей, в авральном порядке, пройдя только самые необходимые испытания. Команда корабля тоже была собрана с бору по сосенке, в ней смешались моряки с "Севастополя" и совсем зеленые новобранцы, прапорщики запаса и молодые мичмана. Лишь благодаря выдающимся командирским талантам и энергии Эссена, в Цусиму корабль вступил, в общем, полноценной боевой единицей. И не подвел. Федор помнил, как вспух огненный шар в носу "Кассуги", с которым схлестнулся тогда их корабль. Видимо, бронебойный снаряд главного калибра угодил в погреб и вызвал детонацию десятидюймовых снарядов вражеского крейсера. Это был ни с чем не сравнимый момент яростного восторга, почти безумия, охватившего всю команду "Славы", от офицеров до матросов - от криков "Ура" и, что греха таить - крепких матов звенело в ушах.
   Накативший на Федора вал воспоминаний был самым бесцеремонным образом прерван появлением морпеха, который попросил его следовать за ним и сообщил, что господина капитан-лейтенанта уже ждут. Взяв свой саквояж, офицер направился вслед за морским пехотинцем в небольшое путешествие по коридорам, залам и лестницам Адмиралтейства. Всюду ему попадались куда-то деловито спешащие морские офицеры, в основном в звании не ниже капитана второго ранга, Федор едва успевал отдавать честь. Путешествие завершилось у неприметной двери с табличкой "133". Здесь морпех оставил своего спутника. Отдав честь, он повернулся на каблуках и быстро удалился по коридору в обратном направлении. Федор находился в том крыле здания, где располагался Морской Генеральный Штаб. Мельком осмотрев себя, он постучал и, нажав на ручку двери, вошел в комнату, которая оказалась фактически точной копией кают-компании корабля 1 ранга, даже с таким ее непременным атрибутом как черный беккеровский рояль. В кресле, прикрыв лицо фуражкой, дремал какой-то лейтенант. В ногах лейтенанта стоял чемодан. С другой стороны комнаты на диване дремал еще один лейтенант, которого Федор не знал. Поздоровавшись, он присел у стола и поставил на пол свой багаж.
   Неожиданно Федор ощутил, что устал и собрался было последовать примеру лейтенантов, но вдруг дверь распахнулась и в комнату 133 вошел капитан 1 ранга, в котором Федор безошибочно узнал начальника оперативного отдела МГШ Владимира Дмитриева. Под мышкой он держал три небольшие папки. Прикрыв за собой дверь, Дмитриев негромко сказал, четко выделив второй слог второго слова:
   - Здравствуйте, господа.
   Все присутствовавшие немедленно вскочили, даже спавший в кресле, который оказался лейтенантом Графом, хорошо знакомым Рейнгардту по прежней службе. Каперанг же продолжил:
   - Я буду предельно краток, господа офицеры! Вы командируетесь в качестве наблюдателей на действующий Австро-Венгерский флот. Вот, извольте получить пакеты документов. Здесь ваши дипломатические паспорта, командировочные, а также документы и инструкции для изучения. В Вене вас дополнительно введет в курс дела наш морской атташе капитан 2 ранга Семенов. Старший миссии - капитан-лейтенант Рейнгардт. Всё господа, желаю вам удачи, Бог в помощь. Экспресс до Варшавы спустя два часа. Ваше авто уже стоит у подъезда.
   С этими словами Дмитриев повернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью. Взгляды лейтенантов немедленно обратились на Федора.
   - Гутан Николай Рудольфович, - проговорил тот, кого Рейнгардт не знал и протянул руку.
   - Федор Федорович Рейнгардт, рад познакомиться с вами.
   Граф же, хитро улыбнувшись, как ни в чем не бывало, представился:
   - Граф Гаральд Карлович, прошу любить и жаловать, - и тоже протянул руку для рукопожатия, но в последний момент приобнял Федора и похлопал его по спине, на что тот ответил тем же. Глядя в удивленные глаза Гутана, оба приятеля расхохотались и Граф объяснил:
   - Мы с Федором Федоровичем давние знакомые, вместе на "Гайдамаке" служили.
   Поняв, что его разыграли, Гутан тоже рассмеялся. Вскоре, впрочем, Федор прервал веселье, напомнив, что машина уже их ждет и, что пора отправляться в дорогу. Подхватив свои вещи, офицеры вышли из комнаты и, вновь пройдя по хитросплетениям коридоров Адмиралтейства, вышли на набережную, где их и в самом деле уже поджидал автомобиль - новенький легковой "Дукс" со складывающимся верхом. Граф, поравнявшись с Рейнгардтом, проговорил:
   - Федор, у меня небольшая просьба к тебе.
   - Все что угодно, а в чем, собственно дело?
   - У нас до отправления поезда еще 2 часа, до вокзала минут сорок езды, не больше. А мне бы надо домой заехать, минут на десять. Это по пути, на Загородном.
   - Хорошо, как тебе будет угодно.
   После того, как пассажиры расселись по своим местам, автомобиль тронулся и с характерным тарахтением покатил по петербургским улицам, стуча на стыках деревянных торцевых мостовых и раскачиваясь на рессорах во время езды по булыжным. Федор с любопытством разглядывал авто - ему еще не приходилось ездить на этой модели, которая начала выпускаться в Москве совсем недавно. Благодаря переходу на использование, в основном, комплектующих российского производства и государственным субсидиям заводу Меллера, стоимость новой легковой машины серьезно снизилась по сравнению с предыдущими моделями и заграничными образцами. Как следствие, интерес к продукции "Дукса" существенно возрос. Из газет Федор знал также, что Меллер уже начал строительство нового большого завода в Нижнем Новгороде, получив крупный заказ от военного ведомства - основной продукцией этого завода должны были стать грузовики. Поговаривали, что неожиданно быстрым развитие автомобильного и авиационного дела в последние годы Россия обязана самому Михаилу II, который слыл страстным любителем всяких технических новинок вообще и автомобилей в частности.
   Обогнув здание Адмиралтейства, экипаж выехал на Сенатскую площадь. Слева открылся Иссакиевский собор и знаменитый памятник Петру I на огромной гранитной глыбе. Своей протянутой вперед рукой, грозный первый император то ли приветствовал, то ли напутствовал моряков. Свернув налево у здания Сената и Синода, автомобиль выехал к Мариинскому дворцу, где гарцевал на коне другой бронзовый император - Николай I. Здесь "Дукс" нырнул в ущелье между домами, ускорился и, обогнав звенящий трамвай, помчал по Вознесенскому проспекту вперед, к Варшавскому вокзалу. Народу на улицах уже было порядочно, пешеходы подчас в беспорядке переходили дорогу. Водитель, молодой матрос, в такие минуты сигналил вовсю клаксоном и сдержанно матерился через зубы. После того, как автомобиль пересек Екатерининский канал, Граф, сидевший рядом с водителем, наклонился к нему и что-то негромко начал говорить. Тот не соглашался и, даже порывался спорить, тоже вполголоса.
   - Делай, как лейтенант говорит, - громко приказал Федор, - на вокзал успеется.
   - Есть, господин капитан-лейтенант - ответил шоффер и обреченно кивнул.
   Сразу за мостом через Фонтанку он свернул, повинуясь приказу Рейнгардта, налево и выехал на Загородный. Вот остался позади Технологический институт, вот еще один поворот на одну из боковых улочек, где авто наконец остановилось у ворот дома Графа. Лейтенант молодцевато соскочил на тротуар и вбежал в ворота. Пожилой бородатый дворник в белоснежном фартуке собрался было поприветствовать жильца, но не успел и так и застыл на мгновение с открытым ртом. Опомнившись, старик сердито нахмурился и продолжил подметать улицу, что-то недовольно бубня себе под нос.
   Мотор "Дукса" тихо урчал. Гутан, взглянув на часы, сказал:
   - Федор Федорович, вы не против, если я закурю?
   - Курите, Николай Рудольфович, не стесняйтесь меня.
   Гутан извлек портсигар и протянул Федору.
   - Благодарю, - ответил тот и, взяв папиросу, достал из кармана спички. Заядлым курильщиком он не был, но от угощения обычно не отказывался. Затянувшись, Федор слегка кашлянул и вслед за этим спросил:
   - Я так понимаю, вы черноморец?
   - Да, а откуда вы знаете?
   Федор улыбнулся:
   - У вас уже легкий загар, в это время года на Балтике и тем более на Севере загореть вряд ли получится, с Дальнего Востока вы бы еще ехали сюда, значит остается Черное море.
   - Черт, мне бы вашу наблюдательность! Да, все верно, вчера вечером прибыл экспрессом из Севастополя. Выдернули приказом в распоряжение Генмора.
   - Как и меня, только я вчера узнал. Чем занимались в Севастополе?
   - На "Лейтенанте Ильине" служил, старшим офицером.
   Федор одобрительно качнул головой. Он сам успел побывать в этой должности на "Гайдамаке".
   - А я на "Телине", старшим артиллеристом.
   Гутан присвистнул:
   - Всегда мечтал на линкор попасть, но пока не судьба, видимо.
   - Успеется, Николай Рудольфович, успеется, - сказал Рейнгардт, выпуская очередной клуб дыма. На его почти дилетантский взгляд табак в папиросах был вполне неплох. - В Вене приходилось бывать уже?
   - Да, и в Фиуме тоже, в составе делегации, наблюдали за испытаниями новых торпед, в позапрошлом году было.
   - Ясно. Понятно теперь, почему мы с вами там не встречались, я при атташе в посольстве служил, но в двенадцатом году как раз в Россию вернулся.
   С этими словами Федор прицелился и, не сходя с машины, бросил окурок в урну, стоящую у ворот.
   - Прямое попадание, цель поражена, - шутливо сказал Гутан.
   И в самом деле, пущенный рукой Рейнгардта дымящийся снаряд "накрыл" цель с первого залпа. Федор взглянул на часы:
   - Что-то Граф припозднился, уже больше десяти минут прошло, ну да ладно, подождем еще немного раз такое дело, видимо вчера как следует не попрощался. Кстати, вы женаты, нет?
   - Нет, не довелось еще. А вы?
   - Тоже нет. Пока.
   Отметив это "пока", Гутан понимающе кивнул головой. Федор полез в карман, достал фотокарточку и протянул лейтенанту. С нее взирала прелестная юная особа. Фото было сделано в ателье на фоне каких-то старинных интерьеров. На голове у барышни была одета большая шляпа с пышным пером. Девушка обворожительно улыбалась, слегка наклонив голову набок. Гутан перевернул фотографию - она была подписана: "В любых морях она напомнит тебе обо мне. М.С."
   - Чудесно, Федор Федорович, чудесно, вы положительно счастливец.
   - Да какое там, Николай Рудольфович! Они уже с неделю на даче под Петергофом, попрощаться не вышло.
   - Беда. Ну да не переживайте, наше дело такое. На вокзале телеграф - послать весточку можно.
   - Чтож, другого мне и не остается.
   - Извините, господа, задержался, - прервал разговор голос Графа. Лейтенант вышел из ворот и быстрым шагом направлялся к автомобилю, пряча что-то в карман брюк.
   - Не страшно. Поехали, - скомандовал Рейнгардт, как только Граф захлопнул дверцу.
   Уже через десять минут авто остановилось на привокзальной площади, где офицеры, разобрав багаж, направились внутрь большого кремового здания вокзала, в зал ожидания пассажиров первого класса. На площади стоял характерный для вокзала запах дыма, царила обычная суета, разнообразные лотошники расхваливали свой товар.
   Время подходило к обеду, посему решили по-быстрому перекусить в вокзальном ресторане перед дорогой. Поручив лейтенантам заботы о заказе блюд и своем багаже, Федор зашел в вокзальное отделение телеграфа, где составил небольшую телеграмму для той, чью фотокарточку он показывал Гутану.
   "Дорогая моя Машенька. Со дня нашей помолвки и дня не проходило, чтобы я не стремился к тебе. После прошлой встречи в Петербурге неделю назад, я надеялся увидеть тебя уже в Петергофе. К сожалению, обстоятельства моей службы резко и неожиданно изменились. Вчера вечером я был отозван снова в Вену и должен отбыть прямо сейчас. Не волнуйся и не тревожься за меня. Моя командировка не должна продлиться долго. Из Вены пришлю письмо. Люблю тебя. Твой Ф.Ф. Поклон папеньке и маменьке."
   Отправив еще одну телеграмму, на этот раз родителям, Федор вздохнул и вернулся обратно в ресторан. Оказалось, что пока он отправлял телеграммы, Гутан успел обойти привокзальные лавки и набрать закусок, а также пару бутылок "Смирновской" в дорогу. Лейтенант Граф же успел заказать легкий обед на троих. Рейнгардт взглянул на часы. Время уже поджимало, до отправления варшавского экспресса оставалось от силы полчаса. Наскоро перекусив, офицеры похватали свои вещи и направились на посадку. Железнодорожный служащий уже объявил о прибытии поезда на второй путь.
   Выйдя на перрон, Федор оценил главную особенность Варшавского вокзала - огромную стеклянную крышу, закрывавшую все пути разом. Подобное сооружение делало честь их строителям, но взгляд Рейнгардта сразу заметил и недостаток подобного решения - за много лет паровозы совершенно закоптили своим дымом стекло, которое стало мутным и грязным. Солнце теперь пробивалось через крышу с трудом. У вагона троицу встретил проводник - немолодой представительный господин, который внимательно изучал их билеты, пока носильщик перетаскивал вещи в купе.
   - Тэкс, ну вот все в порядке, желаю счастливого пути, господа, - с этими словами проводник вернул билеты и, откозыряв, пропустил Ренгардта, Графа и Гутана в вагон, который уже к середине следующего дня должен был доставить их в Варшаву.
   Паровоз впереди уже кипятился, сердился и время от времени выпускал клубы пара. Только успели устроиться в купе, как вагон дернуло и послышался резкий свисток. Поезд отправлялся в путь. Перрон медленно поплыл вместе с провожающими и носильщиками назад, впереди раздавалось резкое чуханье паровоза. Федор вышел, по своему обыкновению в коридор, чтобы понаблюдать за проплывающими мимо петербургскими предместьями.
   Поезд набирал скорость, многообразие путей, разъездов и стрелок стремительно сокращалось. Городские кварталы быстро уступили место промышленным районам, буквально опоясывающим город с юга. Это были рабочие окраины. Всюду взгляд Федора натыкался на красные кирпичные заводские корпуса, дымящие трубы, угрюмые дома и бараки. Еще минут пятнадцать и вид за окном вновь радикально изменился - за Александровской слободой стало повеселее: потянулись дачки и деревеньки, поля и перелески. Петербург уже практически остался позади, состав миновал Воздухоплавательный парк, оставив его справа и приближался к Гатчине, где предстояла короткая, буквально на несколько минут остановка.
   Вернувшись в купе, Федор увидел, что оба лейтенанта читают купленные Гутаном на вокзале свежие газеты, целый ворох которых лежал на столике. Присев на диван, Рейнгардт взял наугад лежащую сверху газету, раскрыл и стал читать. Это была страница объявлений. Первое же попавшееся гласило:
   "Интеллигентный,
   молодой человек,
   24 лет, жаждя духовного совершенства, ощущая силу стать немалой культурной единицей, отравленный сознанием материальной безысходности, желает в целях брака, завести переписку с особой серьезной, могущей дать нравственную опору и материальную обеспеченность. Адресовать: Москва. Леонтьевский переулок, контора Брачной Газеты для перес. N656."
   Федора передернуло - газета оказалась "Брачной газетой". И зачем только Гутан ее взял? Видимо схватил пачку в спешке не глядя. Отложив ее в сторону, Федор взял другую, предварительно взглянув на название - на этот раз "Новое время". Новости с Балкан были, ясное дело, на первой полосе. Одна из заметок сообщала:
   "Вена. Наш корреспондент сообщает. По имеющимся сведениям, вчера 20 мая по русск. ст. австро-венгерская армия вновь возобновила обстрел Белграда. Решительных действий пока нет, враждующие стороны лишь проводят мобилизацию и ограничиваются мелкими приграничными стычками, хотя, ходят слухи, что итальянцы уже стягивают к границам Истрии свои готовые к бою силы. Настроение на венских улицах приподнятое, если не сказать шовинистическое. Большинство уверены, что Сербия и Греция в ближайшие недели будут раздавлены. Здесь ожидают также, что Болгария вот-вот выступит на стороне двуединой монархии и обрушится на сербов в Македонии. Но София пока сохраняет упорное молчание. Французские газеты сдержанно поддерживают Италию и Сербию. По сообщениям в английской прессе, Королевский Флот в ближайшие время начнет крупные летние маневры на всех своих морских театрах. Видимо, имеются в виду и балканские дела".
   Далее следовали новости из России:
   "Санкт-Петербург. Вчера до позднего вечера продолжалось расширенное заседание Государственного Совета. Главный предмет обсуждения - положение на Балканах. Правительство представлял премьер П.А. Столыпин. На председателя Совета Министров депутаты-панслависты обрушили вал критики, причем произошло трогательное единение левых с правыми - КД с "союзниками", в кои то веки выказавших солидарность по данному вопросу. Один из избранных депутатов Госсовета, член Союза Русского народа Лебедев даже сказал с горечью примечательную фразу "сербы нам братья, а мы их в утиль сдали". Премьер-министр в своей речи уверил народных и земских представителей в том, что Россия никогда ни при каких обстоятельствах не объявит войны Сербии а также не будет участвовать в военных усилиях других государств против Сербии. Правительство и Государь желают скорейшего окончания этой войны, но поскольку Россия связана прямыми союзными обязательствами с другой братской нам славянской страной - Болгарией, именно ей в первую очередь будут оказываться помощь и поддержка. Сербия, которой в прошлом году было предложено при русском и германском посредничестве урегулировать спорные вопросы по Македонии и вступить с Россией и Болгарией в союз, поначалу активно откликнулась и вступила в переговоры, но затем их быстро свернула, видимо не без интриг со стороны Антанты, заложником которых она теперь оказалась. В завершение премьер сообщил, что в ближайшие дни стоит ожидать нового Высочайшего Манифеста по Балканам. В конце концов, депутаты согласовали и составили адрес для подношения Его Величеству, который будет опубликован в вечернем номере нашей газеты. Следите за новыми новостями с Мариинской площади!".
   Еще одна заметка, на этот раз в "Санкт-Петербургских ведомостях":
   "По сообщениям МВД, известие о начале новой войны на Балканах, на сей раз с участием Австрии и Италии, вызвало живой отклик на улицах. В Петербурге, Москве и других крупных городах Империи состоялись митинги и сходки, в том числе стихийные и не согласованные с властями, которые были разгоняемы полицею. Известно о случаях погромов магазинов, принадлежащих австро-венгерским подданным, но о жертвах сообщений пока нет. Посольство Двуединой монархии взято под усиленную охрану".
   Федор отложил газеты. Стало вдруг как-то тревожно на душе. Ведь там, куда он едет, война, похоже вот-вот разгорится всерьез. А дома по ее поводу единства нет и тоже неспокойно. За спиной Италии с недавних пор стоят Франция и Англия, война на Балканах может в любой момент привести ко всеобщему пожару. Позиция Турции пока неясна, но ее стремление к реваншу за проигрыш первой Балканской ни для кого не является секретом. Ее также поддерживает Англия, вытеснив и нейтрализовав после младотурецкого переворота прогерманские силы. Да и конфликт с союзной Берлину и Петербургу Болгарией, отнявшей у османов огромные территории, толкал Турцию в стан Антанты.
   Из раздумий его вывел резкий толчок - поезд тормозил, приближаясь к станции. Похоже, Гатчина. Перрон медленно проплывал мимо и, наконец, замер. Предстояла короткая остановка. Воспользовавшись тем, что вагон перестал раскачиваться, лейтенант Граф с всеобщего согласия убрал со стола газеты и быстро выставил на него купленные закуски, а также бутылку "Смирновской". Проводник обеспечил посудой и удалился. Поезд тронулся, за окном вновь замелькали поля, леса и деревушки, причем поселения постепенно становились все более редкими, а леса все более густыми. Впереди была Луга и Псков, далее, за исконно русскими областями предстоял путь через прибалтийские земли в польский Привислинский край. Там в Варшаве они пересядут на другой экспресс, который уже по европейской колее помчит их во владения престарелого Франца-Иосифа.
   После первых тостов разговор зашел о Болгарии:
   - Как считаете, господа, - как бы в продолжение своих недавних размышлений сказал Федор, - Болгария вмешается в нынешние балканские дела, или не вмешается?
   - Вмешается, несомненно вмешается, - проговорил Гутан, - уж больно обстановка для нее выгодна: одна из первых европейских держав воюет с двумя соседями Болгарии, к которым у нее с прошлой войны остались претензии. Другого такого шанса может потом и не представиться. Что касается Турции, Болгария, судя по всему, имеет от России гарантии в случае выступления против нее османов, в конце концов у нас ведь союз.
   После последней фразы в воздухе повисло молчание. Все понимали, что может последовать вслед за началом новой русско-турецкой войны. Имея в союзниках Болгарию, Россия окажется в пяти шагах от Босфора, даже без всякого десанта. А кое-кому это сильно не понравится.
   - Нет, Турция на войну не пойдет, - уверенно заявил Граф, - она совсем недавно проиграла две войны подряд и слишком ослаблена. А Болгария сейчас сильна как никогда, в общем я знаю что говорю, поскольку в прошлой Балканской сам поучаствовал.
   - Да, кстати, Гаральд, ты ведь до сих пор так и не удосужился мне рассказать про Болгарию, да и Николаю Рудольфовичу, как черноморцу и минеру, думаю, будет интересно послушать.
   Гутан кивнул. Граф нахмурился и проворчал:
   - Да что там рассказывать.
   - Как было, так и расскажи.
   - Ну да ладно, слушайте.
   Подняв рюмку водки за прекрасных дам, Граф начал рассказ:
   "Дело было так. В июне 12-го года я был откомандирован на флот Болгарии в качество флагманского минного офицера. Команды миноносцев учили нашему ремеслу и денно и нощно. Я неоднократно выходил в море на разных миноносцах. Стреляли учебными торпедами. В сентябре даже выделили нам для стрельб по боевой торпеде на миноносец. Неоднократно стреляли и из орудий. Ставили учебные мины. Если на миноносцах выходили относительно недалеко, то истребители неоднократно ходили к Турецкому побережью, изучали очертания берегов и намечали возможные районы минных постановок. Силами подвижной минной обороны, как это именовалось у болгар, командовал Димитр Добрев, кстати, участник второй Цусимы, русский морской офицер. Выматывались мы страшно, но иногда удавалось и отдохнуть. Помню, однажды Димитр организовал нам пикник у Черных Скал к северу от Варны, куда мы сами дошли на паре вельботов, вспомнив юношеские забавы в Корпусе. Хорошо отдохнули, жарили мясо на углях, пили вино. А вскоре грянула и война".
   Спутники молча сдвинули и опрокинули рюмки. После небольшой паузы, вызванной употреблением закуски, Рейнгардт спросил:
   - А каковы болгары оказались как моряки?
   - Флот у них до того был лишь символический, так что опыта, конечно не хватало, - ответил Гаральд, - но наши офицеры и Добрев как раз на это обратили самое пристальное внимание. Как я уже говорил, учились очень интенсивно, интенсивнее чем на наших обычных учениях. Многому приходилось учить буквально с нуля, на собственном примере. Но результат оправдал все мучения. Ну-с, позвольте, я продолжу:
   "Хорошо помню наш первый боевой поход. 19 октября по европейскому календарю утром мы вышли в море на разведку. Я шел за старшего офицера истребителя "Страшны". Неожиданно в серой утренней мгле прорисовались темные силуэты турецких кораблей. Добрев повернул отряд на неприятеля и дал команду прибавить ход. Палуба ощутимо вибрировала, в лицо летели брызги. Я спустился с мостика и отправился на ют, к минным аппаратам. Тем временем силуэт передового турецкого корабля, а им был вероятно "Гамидие", озарился серией вспышек. Над морем прокатился грохот и в паре кабельтовых от нас взметнулись столбы воды. Так как расстояние превышало четыре мили, то наш командир решил не рисковать, выходя в дневную минную атаку, и повернул дивизион на обратный курс. Так что в тот наш первый выход мы не сделали ни одного выстрела по неприятелю и вскоре вернулись в Варну.
   Пару дней спустя в полдень появилась турецкая эскадра, состоявшая из 18 вымпелов, во главе с недавно полученными из Англии броненосцами. Турки подошли к Варне и обрушили огонь по городу. Снаряды с грохотом рвались на берегу, убивая и калеча в основном мирных жителей. Были разрушены флотская казарма, портовая таможня, два склада провианта и несколько магазинов и частных домов. Береговые артиллеристы вели ответный огонь, в том числе из одиннацатидюймовых орудий, нанеся туркам ряд повреждений. Позднее в "Таймс" я прочитал, что на "Тургут Рейсе" было повреждено машинное отделение. Наши храбрые авиаторы вскоре после начала бомбардировки взлетели на 2-х аэропланах и сбросили на турецкие корабли несколько небольших бомб".
   - Извините, что перебиваю вас, Гаральд Карлович, но это весьма интересный эпизод, - сказал Гутан. Я раньше не слышал, чтобы с аэропланов бомбардировали корабли. Интересно, каков был эффект?
   - Честно говоря, никаких точных данных о результатах сей акции турки нам не сподобились сообщить, - с улыбкой ответил Граф. Но летуны в своих рапортах указывали, что видели взрывы на палубах неприятельских кораблей и близкие разрывы. Конечно, такие небольшие бомбы, которые берут аэропланы, не могут пробить палубу, но это все равно неприятно, когда по палубе разлетаются мелкие осколки от их разрывов. Пожар тоже может быть. А вообще, господа, читал я тут статейку одну в "Морском вестнике". Так вот, ее автор, к сожалению запамятовал фамилию, утверждает, что уже в недалеком будущем аэропланы смогут не только наносить некий ущерб кораблям в открытом море, но и топить их. Правда, сам автор для этих целей признает лучшим средством не бомбу, а торпеду, подвешиваемую к аэроплану и сбрасываемую с небольшой высоты.
   - Торпеды весят немало, современные аэропланы их вряд ли могут поднять, - ответил Николай. Хотя вот в Севастополе ходят слухи, будто в Каче испытывается какой-то огромный аэроплан, вроде того, что летал над столицей в прошлом году.
   - Современные да, но прогресс в авиации столь стремителен, что уже скоро смогут. Да и о каких-то новых многомоторных аэропланах я тоже слышал, но ничего конкретного, правда. Конечно, нужно еще научиться попадать торпедой с аэроплана в маневрирующий корабль, да и мелкокалиберные пушки для стрельбы по аэропланам в ответ можно будет приспособить. Так что атака простой не будет. Но, вероятно, это может сработать, хоть я и оптимизм автора той статейки полностью не разделяю.
   - А я все же думаю, - вмешался Федор, - что орудия и линейный корабль так и останутся решающим аргументом в морской войне. Несмотря на прогресс аэропланов. Потопить линкор даже торпедой не так уж просто.
   - Думаю, - улыбнулся Граф, что это в тебе говорит старый артиллерист. Время покажет, кто прав.
   - Несомненно. Но мы отвлеклись. Прошу тебя, продолжай.
   Немного подумав, Гаральд продолжил свой рассказ:
   "В сумерках мы опять вышли в море все, кроме "Свирепы", у борта которого в ходе дневной бомбардировки взорвалась граната. Осколками был выведен из строя котел и затоплено румпельное отделение. До рассвета мы безуспешно искали турок в направлении Босфора. К обеду вернулись в Варну. В небе не было ни облачка, штиль, красота. Не верилось даже, что где-то идет война. Но происходящее на берегу не давало забыть о ней. Развалины домов. Еще дымящиеся развалины склада провианта. Свежие холмики земли на городском кладбище. Скорбные тризны.
   Прикомандированный к штабу болгарского флота каперанг Бахирев, как оказалось, не терял времени и, изучив доклады наблюдателей и береговых артиллеристов, в кратчайший срок разработал минно-заградительную операцию. Уже в полдень наши истребители и крейсер "Надежда" приняли на борт мины и вышли в море. "София" осталась стоять под защитой мола. Миноносцы же обеспечивали операцию. Ровно в полночь, как предусматривалось планом, загорелись маяки. Штурмана кораблей уточнили свое место и работа началась. Мины ставили с рельсов. Закончив работы, вернулись в Варну. Не обошлось без происшествий. "Шумны", остававшийся в районе минной постановки до рассвета, обнаружил две всплывших мины и расстрелял их.
   На следующий день мы с замиранием сердца ждали турок. Но день прошел в бесцельном ожидании. Дымы на горизонте поднялись к обеду следующих суток. Все наши минные суда были заблаговременно рассредоточены так чтобы исключить попадания, даже случайные. Силы Турок выглядели очень внушительно. Как никак семнадцать вымпелов, построенных в одну длинную кильватерную колонну, только минные суда держались за строем. И вот темные силуэты, выглядевшие как игрушечные на глянцевой глади Черного моря, озарились серией вспышек. А вслед за тем, загрохотали разрывы снарядов на берегу и акватории. Один снаряд разорвался невдалеке от нашего наблюдательного поста, обломки камней и осколки завизжали над головой, остро запахло сгоревшим порохом. С небольшим запозданием в дело вступили орудия береговой обороны. В воде невдалеке от турок выросли всплески. Я наполовину оглох, но тем не менее, я видел этот момент. У борта шедшего головным линейного корабля типа "Маджестик" взметнулся столб воды, вслед за чем корабль окутался клубами пара и дыма, что в свою очередь вызвало беспорядочную, можно даже сказать паническую стрельбу по воде. Спустя несколько минут вакханалия стала стихать и к подорвавшемуся кораблю, видно по сигналу адмирала, стала подходить канонерская лодка. Однако на этом злоключения турок отнюдь не закончились. После мощного, видимо двойного взрыва мин, канонерская лодка в течении нескольких минут исчезла с поверхности воды, оставив за собой кучу обломков. Как впоследствии оказалось после опроса пленных ее название было "Бейрут".
   Далее было не интересно - турки бросились в бегство, позади всех ковылял флагман, около которого крутился по-видимому "Гамидие". Вскоре Добрев собрал всех командиров истребителей и распорядился выходить в море. И вот чалки отброшены. Наш истребитель отвалил от стенки и дал ход, после выхода Димитр перестроил корабли в кильватер и повел вслед за турками, дымы которых виднелись на горизонте. Однако вскоре погода резко ухудшилась и пошел дождь, почти что ливень. Открытый мостик истребителя заливали потоки воды, видимость вскоре упала до 2-3 кабельтовых. Штормовки не спасали, я чувствовал, что продрог до костей. Приходилось время от времени бегать вниз по очереди, чтобы хоть чуточку согреться.
   Спустя час стало смеркаться. Всю ночь дивизион ходил переменными курсами, но турецкие корабли мы так и не нашли, тем не менее постепенно приближаясь к Босфору. Наконец с рассветом, когда в дымке стали проступать смутные очертания берега, наш штурман определил место. Мы находились в 6-7 милях от азиатского берега к юго-востоку от Босфора. Спустя полчаса к югу показался дым. Димитр немедленно повернул корабли на дымы. Прошло минут 15, и тут сигнальщик разглядел под берегом парус. После небольшого замешательства в сторону парусника повернул "Свирепы". Мы же последовали курсом на дым и вскоре увидели, что нам навстречу, мерно шлепая по воде плицами, идет колесный пароход выбрасывая из тонкой прокопченной трубы густые клубы дыма. Видно турки даже не ожидали встретить в этом районе болгарские корабли, так как после первого предупредительного выстрела вздыбившего столб воды по их курсу, немедленно остановились. С флагмана тем временем спустили ялик с вооруженными болгарскими матросами во главе с мичманом Ивановым. Начался досмотр парохода. Было видно, как болгары пинками и прикладами карабинов сгоняют турок на ют, потом с борта парохода взлетела красная ракета, и через пару минут от парохода отвалили два барказа, набитые турецкими матросами. А вслед за ними в сторону флагманского истребителя отвалил и ял. "Стремительны" подработав машинами, выпустил торпеду с расстояния в версту. Грохнул взрыв. Когда развеялись клубы дыма и пара на поверхности плавали только деревянные обломки. Мы повернули обратно и вскоре к нам присоединился "Свирепы", абордажная группа которого подорвала парусник, шедший с грузом угля".
   Граф замолчал, видимо, собираясь с мыслями. Гутан налил еще по рюмке Рейнгардту, Графу и, в завершение, себе. Молча подняли и сдвинули рюмки. Граф опрокинул рюмку, слегка поморщился и, закусив, продолжил рассказ:
   "После этого похода мы встали на переборку машин, а тем временем в 20-х числах октября 12-го года Болгарская армия нанесла удар на Стамбул. Ключевым городом на пути к Стамбулу был Кыркларели, именуемый болгарами Лозенградом. Для того, чтобы отрезать Западную турецкую армию от Восточной и затем вторгнуться во Фракию, болгарским войскам необходимо было занять город и удержать его. Наступлением руководил генерал Радко-Дмитриев. Он считал, что успех операции зависит от скорости наступления. Турки не успели бы вовремя подтянуть подкрепления и достроить фортификационные сооружения, чтобы отразить атаку. Для взятия Лозенграда было решено снарядить 1-ю и 3-ю армии.
   Однако дороги были размыты сильными многодневными ливнями, поля оказались полностью залитыми водой. Турки предполагали, что это задержит противника и позволит им лучше подготовиться к обороне. Однако болгары продолжали продвижение к городу. Для повышения скорости передвижения они разгружали обозы, а боеприпасы и провизию несли на руках. То же сделали и с артиллерией, которую тащили сразу и кони, и люди. Таким образом, болгары успели вовремя подойти к Лозенграду, что и решило судьбу операции. Турки в панике бежали. Как впоследствии я прочитал, если не ошибаюсь в "Ведомостях", - после поражения под Кыркларели Махмуд Мухтар-паша телеграфировал в Стамбул о трусости своих войск: "Это не войска, а сволочь! Солдаты думают лишь о том, как бы скорее добраться до Стамбула, куда их влёчет запах константинопольских кухонь. С такими войсками успешно обороняться невозможно...". Ну и так далее.
   Потери понесенные на наших минах у Варны заставили турок держаться от нее подальше. Тем не менее, действия болгарских легких сил, а также проводившаяся в это время переброска морем трех турецких армейских корпусов заставили турок продолжать блокаду нашей базы и ввести сторожевую службу в устье Босфора. Что и позволило нам одержать славную победу.
   В полдень 25 октября, на истребителях вновь стали разводить пары, и около 18.00 мы вышли в море и направились в сторону Босфора. В этот раз в выходе участвовали "Сильны", "Стремительны" и "Свирепы". Я пошел в море на флагмане. Держась вблизи от берега, с наступлением темноты мы снизили ход, дабы не выдавать себя искрами из труб. Я поднялся на мостик, где уже и без меня было довольно тесно. Там находились командир корабля капитан-лейтенант Габров, вахтенный офицер Иванов и конечно командир нашего отряда капитан 2 ранга Добрев, а также пара сигнальщиков и рулевой. Все до рези в глазах вглядывались в черноту горизонта в надежде разглядеть неприятеля. Это напомнило мне ту тяжелую ночь после Цусимы, когда наш "Память Азова" отражал одну атаку японских миноносцев за другой. На этот раз в роли ночных охотников выступали мы. Через пару часов в довершении всех бед пошел дождь. Так прошла вся ночь. Я снова основательно продрог и промок, не помогала даже штормовая зюйд-вестка. Ближе к рассвету правый сигнальщик что-то скороговоркой доложил Габрову. И тут я тоже понял, что именно. В предрассветной дымке буквально на минуту проступил темный силуэт военного корабля, не несшего, между прочим, положенных огней. Добрев сдвинул фуражку на затылок и, переглянувшись с Габровым, вполголоса распорядился об атаке. Тут же защелкал диафрагмой сигнального прожектора сигнальщик, сообщая на корабли дивизиона о предстоящей атаке. И тут Габров повернувшись ко мне и потянув меня за край зюйдвестки, прошептал на ухо: "Гарольд Карлыч, пойдите к минным аппаратам и сами посмотрите, чтобы все прошло на ура". Рукоятки машинного телеграфа на мостике уже встали в положение полный вперед. Я, скользя по мокрой палубе, быстро пробежал на ют. Комендоры и минеры застыли неподвижно на своих боевых постах. Все казалось, затаили дыхание. Истребитель накренившись, круто отвернул вправо, и тут я понял задумку Добрева. Он предполагал атаку с обоих бортов. Истребители стремительно расходились в разные стороны. Вновь уже с другого борта показался силуэт турецкого корабля. В нем я безошибочно узнаю "Гамидие". Турки нас по прежнему не видят. Нас разделяет не более 2-х миль. Мы продолжаем стремительно сближаться и вот отворачиваем на боевой курс.
   - Оба минных аппарата товсь, пли, - командую я.
   Один за другим звучат приглушенные хлопки пороховых зарядов. Длинные сигары торпед покидают убежища минных аппаратов, где они ждали своего часа, с тихим всплеском входят в воду и устремляются к цели. И тут турки очнулись. Один выстрел, другой. Затем темно-серый силуэт крейсера опоясался серией вспышек. Мы отворачиваем. Вздымая столб воды у борта крейсера, взрывается одна из наших торпед. И тут меня оглушает сильный взрыв, я чувствую сильнейший удар в спину, от которого меня бросает вперед на торпедный аппарат. Занавес. Очухался я уже в Варне, со сквозным ранением предплечья. Как мне потом рассказали, кормовую дымовую трубу насквозь прошил крупный снаряд и взорвался с противоположного борта осыпав миноносец осколками. Один из которых поймал я.
   Самое смешное в этой истории, что Высокая Порта предъявила российскому правительству ноту, что русские моряки участвуют в военных действиях на стороне болгар. По поводу чего ведомство графа Игнатьева послало их в известном направлении. На этом собственно моя война и закончилась.
   До декабря месяца я провалялся в госпитале в Варне. Что, собственно, не мешало моим товарищам с дивизиона меня периодически навещать и рассказывать, как у них идут дела. Из их рассказов я впоследствии узнал, что в ходе боя, когда я поймал осколок, "Гамидие" был вначале поврежден торпедой флагмана, а спустя пару минут торпеду в него всадил "Свирепы". Отходить пришлось, отстреливаясь от турецких миноносцев. Турецкий крейсер затонул у них на глазах. А пару дней спустя наши истребители потопили прямо у Босфора три парусника и пароход "Аэтос" в три тысячи тонн водоизмещения, перевозивший турецких солдат. 8 ноября во время очередного выхода к Босфору наши корабли потопили еще несколько парусников, после чего на отходе вступили в бой с отрядом турецких миноносцев.
   На следующий же день Болгарский флот понес первые потери, при том надо отметить, по собственной глупости, когда "Шумны" подорвался на собственной мине на подходах к Варне и затонул. Спасти удалось только троих моряков. В конце ноября в разгар боев на Чаталджинских позициях, наши истребители одержали еще одну победу. Впрочем посмотрите, что об этом написано в последнем "Морском сборнике".
   С этими словами Граф выложил на стол свежий журнал, извлеченный ранее из недр его чемодана.
   - Вот как об этом пишет лейтенант К., - с чувством произнес рассказчик:
   "Используя информацию, предоставленную командованием Черноморского флота, 29 ноября Болгарские истребители ночью поставили 26 мин у горла Босфора, затем уже с рассветом подошли к азиатскому берегу в 30 милях от устья пролива и начали поиск. В 6.22 обнаружены дымы на горизонте, болгары пошли на сближение и вскоре обнаружили пароход, буксирующий 2 больших парусника в сопровождении 2-х небольших военных кораблей. Повернув на противника, истребители увеличили ход. Турки первоначально приняли болгар за свои эсминцы, когда же ошибка стала ясной, дистанция составляла уже 25 каб. Навстречу противнику ринулся только миноносец, канонерка же с пароходом, обрубившим трос, стали уходить к берегу. Болгары открыли огонь, но стрельба стала действенной только с дистанции 4-5 кабельтов, в результате получив 15-20 попаданий турецкий миноносец "Йозгат" утонул. Затем болгары потопили оба парусника и повернули вдогон удирающим судам, которые вскоре выбросились на берег. Истребители артогнем подожгли оба судна, команды которых бежали по мелководью и выпустили по ним безрезультатно 2 мины. Так как на горизонте показались дымы, болгары стали отходить на восток и затем вернулись в Варну. Позднее на поставленных минах погиб бриг "Дештахир" и поврежден пароход "Инкату". Последний безрезультатный выход болгарские корабли совершили 1 декабря, когда эсминцы "Свирепы" и "Стремительны" при возвращении от Босфора были перехвачены турецкими минными крейсерами "Пейк-и-Шевкет" и "Берк-и-Сатвет" в сопровождении 3-х миноносцев, которые преследовали их безрезультатно в течении 5-6 часов. При этом противникам вряд-ли удавалось поддерживать ход более 17-18 узлов."
   Завершив чтение, Граф отложил журнал в сторону. Рассказчиком он был отличным, не зря, после возвращения из Болгарии его встретили с распростертыми объятьями в Морском Корпусе и Минной школе, где он и преподавал уже около года, пока не пришел приказ немедленно явиться в распоряжение Генмора.
   В купе воцарилось молчание. За окном уже мелькали лишь могучие мохнатые ели. С.-Петербургская губерния вот-вот должна была остаться позади, впереди лежала Новгородчина. Первая бутылка "Смирновской" уже почти опустела, ее содержимое плескалось на дне в такт перестуку колес. Остатки вина были немедленно уничтожены офицерами. После последнего тоста Гутан и Граф вышли в тамбур, чтобы перекурить (не дымить же в тесном купе, где запах останется надолго). Федор остался сидеть и развернув было вновь газету, почувствовал сонливость. Водка, ранний подъем и усталость сделали свое дело. Решив наконец немного вздремнуть, он, аккуратно сняв китель, повесил его на вешалку. Затем, скинув ботинки, лег на диван и заложил руки за голову. Плафоны на потолке купе плавно раскачивались из стороны в сторону, убаюкивая. Это было его купе. Лейтенанты же разместятся на ночь в соседнем. Федор ожидал, что заснет мгновенно, как только сомкнет глаза, но, о подлость - сон против ожидания не шел. В голове роились мысли о оставленной позади невесте, о "Телине", о предстоящей работе там, впереди. Но наконец, организм взял свое и молодой капитан-лейтенант Российского Императорского Флота забылся сном. Вернувшиеся в купе лейтенанты решили не беспокоить старшего и перешли в свое купе, продолжив там начавшийся тамбуре разговор. Казалось, дружба между ними налаживалась и к ночи они уже перешли, по обоюдному согласию на "ты".
   Постоянное, неумолимое движение вперед продолжалось, прерываемое лишь короткими остановками экспресса. Ходьба новых пассажиров по коридору, стуканье молотка обходчика, толчок, свисток и вновь набирает силу перестук колес. Поезд вез троих молодых людей, троих европейцев с русской душой на запад, он вез их на войну, пока еще чужую войну...
   Шаг второй
   Июнь 1914 года, Севастополь
   Корабельный авиадивизион
   Летающая лодка мичмана Сергея Тимофеева с красной цифрой 3 на киле, взревев стосильным "Калепом", и оставляя за собой пенный след, стала разгоняться по зеркальной глади Круглой бухты. Спустя несколько мгновений пилот потянул ручку на себя и "ФБА", оторвавшись от воды, стал набирать высоту, ввинчиваясь в ослепительно-голубое, без единого облачка небо. Под крылом самолета медленно проплывали кажущиеся спичечными коробками дома, утопающие в зелени виноградников. Вскоре пилот повернул в сторону моря. Согласно задания командира дивизиона ему предстояло сегодня найти прячущуюся на небольшой глубине подводную лодку и сбросить на нее гранаты, которые взорвавшись бы в воде, дали знать экипажу что подлодка обнаружена. Погода была превосходная. Ярко светило солнце, легкий ветерок гнал небольшую волну. Вода под крылом была ярко-бирюзовой, на мелководье дно с темными пятнами ила просматривалось с воздуха замечательно.
   Спустя полчаса аэроплан уже подлетал к району поиска и, плавно развернувшись блинчиком, пошел на снижение. Облетев стоявший на якоре "Задорный", гидросамолет начал поиск по спирали. Неожиданно, доселе хранивший молчание и только внимательно наблюдавший за морем вольноопределяющийся Дмитриев, резко поднял правую руку вверх, привлекая внимание пилота, а затем резко указал на водную гладь. Сергей, успев поймать краем глаза темный продолговатый силуэт, покоившийся на небольшой глубине, положил самолет на крыло, резко разворачиваясь и заходя на обнаруженную цель. Одновременно летнаб, вооружившись двумя гранатами, приготовился их метнуть в воду. Лодку вновь увидели практически под днищем. Гранаты полетели в воду с высоты футов 80-100, но разорвалась только одна...
   После сброса гранат аэроплан набрал высоту и вскоре пилот с наблюдателем были вознаграждены видом всплывающего "Карпа". Плавно повернув аппарат в сторону Севастополя, Тимофеев убавил газ и "Тройка" стала медленно снижаться. Вскоре она пересекла береговую черту и под крылом вновь потянулись аккуратные квадратики виноградников. Впереди открылась главная Севастопольская бухта. Сделав легкий поворот, мичман направил летающую лодку к ней. В бухте грозной тенью покоился на водной глади флагман Черноморского флота линкор "Императрица Мария". Дредноут вальяжно застыл посреди рейда на бочках. Из одной из труб вился легкий дымок, корма позади третей башни была вся затянута парусиновым тентом. Тимофеев вновь сделал поворот и, еще убавив газ, стал снижаться над городом в сторону Круглой бухты, где располагалась гидростанция. Когда "Тройка" оказалась над Круглой в 80-90 футах от воды, он выключил зажигание. Спустя несколько секунд киль летающей лодки коснулся воды и, вздымая тучу брызг, "Тройка" приводнилась. Короткий пробег, и лодка уже раскачивается на месте на небольшой волне. Сняв кожаный шлем, Тимофеев провел рукой по слипшимся кудрям и, обратившись к Дмитриеву, с радостью в голосе сказал:
   - А ведь у нас все получилось! В первый раз то, удалось обнаружить лодку на глубине!
   Дмитриев ограничился отрывистым кивком. Напарник вообще был флегматичен и немногословен. Вскоре, густо дымя надраенной, как у самовара медной дымовой трубой, подошел паровой катер и, зацепив аппарат, поволок его к слипу гидростанции. Вскоре самолет вытянули на слип и механики приступили к его осмотру.
   Выбравшись из "Тройки", Сергей снял кожаные перчатки и вместе с шлемом бросил их на свое сидение. Туда же отправились очки-консервы. Шагая вверх по слипу, он на ходу расстегнул кожаную куртку - летом в ней расхаживать на земле - занятие не из приятных. Мичман направлялся на командный пункт дивизиона - доложить командиру о выполнении задания. У распахнутых ворот мастерской, где механики возились с неисправным мотором, он увидел долговязую фигуру адъютанта дивизиона поручика Степанова, который направился к мичману, держа под мышкой свернутую в трубку газету.
   - Здравствуй, Николай, что-то вид у тебя какой-то возбужденный, или чего случилось? - спросил Тимофеев.
   - Сегодняшние газеты уже читал?
   - Нет, а какое мне дело до них? - хмуро поинтересовался пилот.
   - Болгария все же влезла в новую войну на Балканах! Почитай!
   С этими словами Степанов протянул Сергею газету и быстрым шагом направился в сторону слипа. Да, похоже события приобретали все более и более зловещий оборот. Начавшаяся война расширялась, втягивая в нее новых участников. В воздухе все яснее и яснее пахло грозой. Не легкой грозой, когда что-то гремит на горизонте, а настоящим бедствием - когда небо затянуто черными тучами, грохот оглушает и молнии сверкают прямо у тебя над головой, с неба льются потоки ледяной воды, а ураганный ветер норовит оторвать от земли и унести прочь, когда хочется поскорее найти хоть какое-то убежище. Тимофеев не стал сейчас же разворачивать газету - у него еще было дело.
   - Господин капитан 2-го ранга, задание выполнено! - проговорил мичман.
   - Очень хорошо, мичман, присаживайтесь, расскажите подробнее. - ответил командир дивизиона летающих лодок, капитан 2-го ранга Любимов.
   - Благодарю, Петр Владимирович. Вылетев сегодня, 30 мая 14-го года, ровно в 16:00 на гидроплане N3 системы "ФБА" в составе команды, состоящей из меня и наблюдателя вольноопределяющегося Дмитриева, направил гидроплан в квадрат номер 35 для выполнения задания - обнаружения и учебной атаки подводной лодки, находящейся в погруженном положении. Задание было полностью и успешно выполнено мною. Лодка была обнаружена визуально с воздуха на небольшой глубине, благодаря хорошей погоде, небольшому волнению, зоркости и внимательности летнаба Дмитриева. Лодка с воздуха выглядела как характерная продолговатая тень. В ходе учебной атаки на лодку были сброшены гранаты, после чего наблюдали всплытие подлодки. После успешно выполненной атаки, вернулись на станцию.
   - Чтож, отлично, голубчик! Вы пионер! Такого ведь еще никто не делал. Жду от вас через два часа письменного рапорта о сегодняшнем задании. А я позабочусь, чтобы о нем поскорее узнали в штабе флота. Что нибудь еще? Нет? Тогда свободны.
   Выйдя из свежесрубленного домика, в котором располагался командный пункт, Сергей развернул газету. На первой полосе чернел крупным шрифтом кричащий заголовок: "Выход царя Фердинанда. Болгария в войне!". Присев на скамейку, Тимофеев углубился в чтение: "София. Агентство Рейтер сообщает как сенсацию, что сегодня 30-го мая (12 июня), ровно в 10 часов утра по софийскому времени был опубликован манифест его царского величества Фердинанда I с объявлением войны Сербии и Греции и начале всеобщей мобилизации. На улицах Софии наблюдается понятное оживление, всюду слышны громкие, возбужденные разговоры. Люди, собираясь в толпы, читают расклеенные в общественных местах листы царского манифеста. Около 12 часов дня на площади перед царским дворцом состоялась манифестация, с выражением верноподданических чувств. Царь Фердинанд с супругой приветствовал собравшихся с балкона. Как возможно, уже известно читателям, Болгария ранее неоднократно претендовала на Македонию и Салоники, сетуя на несправедливость раздела земель Османской империи по итогам Балканской войны, несправедливость, допущенную в отношении страны, вынесшей основную тяжесть борьбы с турками. И Сербия и Греция были едины в своем стремлении положить предел развитию великоболгарских империалистических устремлений. Напоминаем также нашим читателям, что Болгария связана союзническими обязательствами с Россией. Заключенный в прошлом году договор носит оборонительный характер и не обязывает в текущий момент Россию вступать на стороне Болгарии, так как она сама объявила войну своим соседям. Но, как утверждают некоторые ответственные лица с Певческого моста и Мариинской площади, Россия будет верна своим союзническим обязательствам в случае, если Болгария подвергнется нападению какой-либо третей державы. Под последней явно имеется в виду Турция, хотя считается, что прямое заступничество России отвадит Стамбул от такого опрометчивого шага, как реванш в отношении Болгарии в компании своих прочих вчерашних врагов - Греции и Сербии. Будет ли джинн всеобщей войны окончательно выпущен из бутылки, или же все обернется очередной кровавой драмой на Балканах - покажет время. Следите за нашими выпусками. До новых новостей."
   Сергей крепко задумался. Поднявшись со скамейки, он направился домой, оставив на скамейке забытую газету. Последние полгода он делил вместе с мичманом Василевским казенную квартиру в типовом деревянном доме для офицерского состава в небольшом военном поселке, выстроенном на берегу Круглой бухты под Севастополем. Помимо четверки офицерских домиков здесь располагались две казармы, командный пункт, баня, хозяйственный постройки, мастерские. Ближе к воде находились ангары для техники, а на самом берегу - слипы для спуска аэропланов на воду.
   Войдя в квартиру, Сергей повесил куртку на вешалку, снял летное облачение, умылся из рукомойника и, осведомившись у их общего с Василевским денщика, скоро ли будет готов ужин, сел за стол писать рапорт. Споро закончив уже изложенный устно отчет кавторангу Любимову, Тимофеев встал из-за стола и, накинув на плечи китель, вышел на крыльцо. Василевского еще не было. Как сказал денщик Федор, "их благородие уехали в город и наказывали ужинать без них, будут поздно". Сергей закурил папироску. Уже вечерело. Нужно было возвращаться на КП и отдать рапорт командиру. Сделав пару затяжек, Сергей загасил огонек и, бросив окурок в пепельницу, вернулся в дом. Он взял стул и, перевернув его перед собой, уселся верхом, положив руки на спинку.
   - Федор, принеси-ка пока чаю, ужинать буду позже.
   Авантюрная натура молодого офицера страстно желала действия, к тому же он прекрасно помнил как отличились русские пилоты в последней Балканской войне. Это был его шанс, очередная возможность показать себя, сделать карьеру, наконец. Он не выбрал бы профессию пилота, если бы не был готов ежеминутно рисковать головой. А полеты над морем до сих пор считались верхом смелости. Виденный в Питере крест на месте гибели капитана Мациевича вдруг всплыл перед глазами. Отмахнувшись от видения, молодой офицер решился и, взяв новый чистый лист бумаги, обмакнул ручку в чернильницу. Он принялся писать, жадно прихлебывая из стакана принесенный Федором чай.
   ***
   В дверь командира дивизиона осторожно постучали.
   - Войдите!, произнес комдив. Через полчаса он уже собирался идти домой.
   Подняв глаза от разложенной перед ним карты северной части Черного моря, Любимов увидел Тимофеева, который вытянулся перед ним во весь свой немалый рост.
   - Петр Владимирович, разрешите представить рапорт, произнес мичман.
   - Давайте, голубчик, его сюда. Что-то вы припозднились, не так ли?
   - Виноват, господин капитан второго ранга, имею честь представить вам другой мой рапорт.
   С этими словами он протянул еще один лист бумаги своему командиру. Тот, приняв его, углубился в чтение...
   Японское море
   Подводная лодка Российского Императорского Флота Л-39 "Кобра"
   - Рули на всплытие.
   - Продуть балласт.
   - Глубина ноль по прибору.
   - Отдраить рубочный люк.
   - Оба мотора стоп!
   - Запустить правую машину.
   Старший лейтенант Зарубин вскарабкался по трапу и, прежде всего, огляделся. Густой молочный туман окутывал все вокруг. Лодка казалась крошечным островком жизни в безбрежных просторах океана. Небольшая океанская зыбь плескалась в шпигатах. На палубе у носовой трехдюймовой пушки в судорогах билась большая рыбина, трепеща жабрами в бесполезной попытке выжить. Вслед за командиром на мостик поднялся штурман лодки лейтенант Медведев и нижние чины верхней вахты. Оправившись от изумления, Зарубин довольно усмехнулся и, нагнувшись к рубочному люку, прокричал вниз:
   - Эй, у нас тут улов! Дежурному по камбузу - наверх, приготовиться принять рыбу на камбуз!
   Вслед за тем командир распорядился выставить впередсмотрящего и начать бить в туманный колокол. Взревел дизель, выдав облако густого черного дыма. Грохот двигателя в это спокойное летнее утро, казалось, разносится на сотни миль. Лихо заломив белую командирскую фуражку на затылок, Зарубин втянул носом воздух, после чего, повернувшись к штурману, поинтересовался:
   - Ну что, Миша, так насколько точной ты считаешь свою прокладку? Готов побиться об заклад?
   После некоторых раздумий, отразившихся как в зеркале на безусом лице офицера, штурман ответил:
   - Командир, наше место в 8-10 милях от бухты Разбойника, все таки у нас не было обсерваций в течение полусуток.
   - Мыслится мне, ты не прав, штурманец. Впрочем, сейчас посмотрим, осталось недолго - туман должен вскоре развеяться.
   Дизель мерно стучал, заряжая изрядно опустошенные за ночь аккумуляторные батареи. Лодка лежала в дрейфе.
   - Ваш бродь, - обратился к командиру Еремеич, старый седоусый кондуктор, служивший на лодках еще со времен японской войны, - дозвольте людям воздухом подышать и покурить по очереди.
   - Давай, все как положено.
   После этих слов Зарубин вытащил из внутреннего кармана кожаной куртки трубку, искусно вырезанную из кубанской вишни. Трубка была подарена ему на прощание несколько лет назад экипажем его старой лодки. Командир постучал инструментом курильщика по стволу орудия, выбивая не прогоревшие остатки табака. Несколько следующих минут он провел, сосредоточенно набивая трубку дорогим индийским табаком, купленным в лавке китайца Хао во Владике. Чиркнув спичкой, командир "Кобры" раскурил трубку и, упершись о тумбу орудия, задумался о чем-то глубоко своем, время от времени выпуская аккуратные колечки.
   Так прошло минут 20-25, вслед за чем люди ощутили первое дуновение утреннего бриза. Прошло несколько минут, и заметно свежевший на глазах ветер начал рвать в клочья утренний туман, а вслед за тем пробился и первый луч солнца, больно ударивший по глазам людей, которые не видели солнечного света вот уже несколько дней. Вскоре слева по борту неясной тьмой проступили очертания берега.
   - Штурман, место! - отрывисто распорядился Зарубин.
   - Есть, командир!
   Еще несколько минут, и тумана как не бывало. Очертания берега стали ясными и четкими. Под лучами солнца заиграл всеми оттенками зеленого лиственно-хвойный покров дальневосточной тайги.
   Штурман припал к пеленгатору, и пару минут спустя, несколько не по уставу, начал доклад со слов:
   - Хорошо, что я в этот раз не спорил.
   - Ну это я, собственно, вижу невооруженным глазом, - ответил Зарубин.
   После такого обмена мнениями командир распорядился запустить второй дизель, который некоторое время фыркал и плевался, выбросив облако густого черного дыма, а затем взревел, набирая обороты. Прокашлявшись от дыма, командир приказал:
   - Вперед средний.
   Лодка, набирая ход, взрезала острым носом морскую гладь и, оставляя пенистый след, двинулась в бухту Разбойника, чтобы вскоре встать на якорь в глубине бухты вблизи берега. Все свободные от вахт и занятий были отпущены на берег. Матрос Васильев, потомственный рыбак, организовал ловлю краба с помощью краболовок прямо с борта лодки. Моряки за несколько часов, набегавшись по сопкам, набрали кучу грибов и ягод и вернулись к костру на берегу. Не обошлось без казусов, когда квартирмейстер Сазонов и матрос Бакланов встретили в малиннике молодого медведя, практически медвежонка, который был жутко занят тем, что объедал кусты со спелой ягодой. Моряки немедленно ретировались. Встреча послужила поводом для множества шуток и подколок у костра. Здесь царила небывалая ранее для Российского Императорского флота атмосфера единства и даже братства. Подводный флот был молод, были очень молоды и все подводники. В тесной, неуютной, пропахшей соляром стальной трубе, в которой опасность быть раздавленным толщей воды одинаково угрожала всем, социальные барьеры отступали на второй план и офицеры не чурались грязной работы, так же обрастали бородами, так же предпочитали удобные куртки и робы отутюженной до блеска ткани мундиров.
   Для приготовления краба брали обыкновенное ведро, зачерпнув в него морскую воду, дабы не солить, и дожидались пока вода не закипит, после чего разламывали панцири, отламывали ноги и все бросали в кипяток. За минут пять до конца готовки для вкуса добавляли черемши и укропа. Сваренного краба извлекали и раскладывали на шир окие листья лопуха. Моряки, обжигая пальцы о горячий хитин, разламывали крабьи доспехи в попытке добраться до изумительного нежного белого мяса.
   Не меньшим успехом пользовалась и более привычная простым русским парням уха из разнорыбицы, которая шипя и булькая варилась в огромном казане. После шикарного ужина были поменяны вахты, дабы никто не остался обделенным дальневосточными деликатесами. Командир, вернувшись на лодку, вновь обратился к карте, расстеленной на штурманском столе. Предстояла зачетная боевая стрельба по буксируемой мишени у мыса Путятина на приз Императора. Зарубин вспомнил, как накануне выхода в море их, командиров всех подлодок первого дивизиона, собрал комдив, капитан 2-го ранга Унгерн-Штенберг. Он зачитал тогда приказ командующего Тихоокеанским флотом адмирала Иессена, согласно которому весь флот, фактически, приводился в состояние повышенной боевой готовности. Назначались внеочередные учения, корабли спешно завершали ремонт, вскоре должны были прибыть и резервисты. Унгерн не скрывал, что вызвана вся эта суета была обстановкой в Европе, которая накалялась все более после вступления Болгарии во Вторую Балканскую. Здесь, на Дальнем Востоке тоже становилось неспокойно, вновь возобновились походы браконьеров в курильские и сахалинские воды. Недавно произошла даже перестрелка с небольшим японским вспомогательным крейсером.
   Ранним утром, снявшись с якоря, лодка исчезла в безбрежной глади океана, оставив за собой на берегу основательно прогоревшее кострище и обглоданные панцири крабов. Спустя сутки она вышла в назначенный для учений по торпедной стрельбе квадрат, зарядив ночью аккумуляторы. Утром "Кобра" вновь кралась на небольшой глубине, время от времени показывая трубу перископа, чтобы спрятать ее снова.
   - Убрать перископ! - скомандовал Зарубин.
   Блестящая труба с жужжанием поползла вниз. Мерное гудение электромоторов убаюкивало.
   - Транспорт находится примерно в пятнадцати кабельтовых, пеленг восемнадцать. Кроме того, три эсминца, крейсируют кабельтовых в пяти от мишени.
   Подойдя к карте на столике, командир провел с помощью карандаша, линейки и транспортира линию к цели, отметив примерное положение списанного транспорта на ней жирной точкой.
   - Что думаешь, Михаил? - обратился Зарубин к Медведеву.
   - Предлагаю погрузиться поглубже и пройти тихим ходом вот сюда, не поднимая перископа. Затем подвсплыть, поднять на короткое время перископ и затем идти в атаку.
   - Недурно. Позиция выгодная, торопиться некуда.
   - Разрешено стрелять боевыми?
   - Представь, да. Если не попадемся с подъемом перископа, эсминцы нас не обнаружат - они слепы, пока мы под водой.
   Последовали новые приказания. Рулевой-вертикальщик провернул колесо, в машинном прибавили оборотов - лодка уходила на глубину. Остановившись на 30 метрах, "Кобра" направилась в точку встречи с целью, неспешно подползая к своей жертве.
   - Послушайте, Константин Иванович, - сказал мичман Бессонов, протягивая командиру рожок звукоподводной связи. Зарубин прижал аппарат к уху и прислушался. Вскоре, сосредоточившись, он услышал тонкий верещащий звук, прерываемый каким-то гулом и звяканьем. Винты и машины старых угольных эсминцев. Они были почти над головой. Ах, если бы слышать их дальше! Зарубин с сожалением передал рожок обратно мичману. Вскоре тот доложил, о том, что звуки, выдававшие положение эсминцев, остались позади. Все находящиеся в центральном посту облегченно вздохнули. Осталось совсем немного. Торпедисты завозились у аппаратов, производя последние приготовления.
   Зарубин взглянул на хронометр и кивнул Медведеву. Какое-то шестое чувство претило ему громко разговаривать и шуметь в близости от "противника". Медведев, сверившись со своим циферблатом, ответил также кивком.
   - Руль на всплытие, - тихо приказал командир, встав прямо за рулевым.
   - Поднять перископ.
   Снова жужжание электромоторов. Зарубин примкнул к окуляру и быстро провернул смазанную трубу перископа вокруг оси, обозревая горизонт. С юго-запада виднелись дымы эсминцев. На севере его взгляд уперся в желанную цель - ржавый корпус старого транспорта, неспешно буксируемый на длинном тросе.
   - Два румба влево, опустить перископ, полный вперед.
   Моторы натужно загудели, лампочка в центральном посту потускнела. Быстро разогнавшись до восьми узлов, лодка совершала последний рывок. Она действовала подобно ядовитой змее - неспешное, но точно рассчитанное подкрадывание, миг промедления и, затем - резкий бросок прямо в горло добыче!
   Спустя пару минут:
   - Самый малый, перископ поднять!
   - Полрумба вправо! Первый аппарат товсь, второй - товсь!
   ...
   - Первый - пли!
   Нажав по команде на рычаг, старший торпедист кондуктор Алексеев высвободил таящиеся доселе в герметичном баллоне силы. Разъяренный, утомленный долгим заточением в плену баллона, захваченный накануне всемогущим компрессором, сжатый воздух вырвался на свободу, толкая перед собой сталебронзовое тело искусственной рыбины.
   Дистанция чуть превышала полтора кабельтовых. Оставляя на поверхности пенный след, торпеда устремилась к цели. Всего через несколько секунд прогремел громкий взрыв, который услышали все в лодке. В окуляр перископа Зарубин увидел, как у борта мишени встал столб воды и дыма. В море посыпались мелкие обломки. Торжествующий возглас пронесся по "Кобре", которая вновь погружалась, разворачиваясь на восток - след торпеды, пузырь воздуха вырвавшийся на поверхность после выстрела, все могло выдать местоположение лодки. Посрамленные защитники корабля-цели уже неслись на всех парах к охраняемому транспорту, который оседал на левый борт. Буксир, отцепив трос, на полном ходу уходил от греха подальше.
   Вновь мерное гудение электродвигателей на малых оборотах. Вновь напряжение, прерываемое лишь офицерами, перебрасывающимся парой слов и снова замолкавшими. "Кобра" тихонько, на цыпочках уходила от преследователей. На заре подводного плавания нечего было и думать об обнаружении с надводного корабля субмарины, идущей в подводном положении ниже перископной глубины, разве что очень повезет. Например, экипаж допустит ошибку и лодку выбросит на поверхность, обнажится ее рубка. Но это было не про "Кобру". Через пару дней, во Владивостоке, старший лейтенант Зарубин на борту плавбазы "Аргунь" уже докладывал командиру 1-го тихоокеанского дивизиона подплава капитану 1 ранга Унгерн-Штернбергу об успешно выполненном задании.
   Ревель
   Борт крейсера "Дмитрий Донской"
   Шум портового города всегда непередаваем и в то же время уникален. Каждый большой порт обладает своей неповторимой гаммой звуков, своими нотками, выделяющими его среди других. Опытные моряки, за свою жизнь посетившие немало гаваней, умеют отличать эти особые, присущие только этому порту ноты. В прожаренной ярким субтропическом солнцем Александрии выделяются гортанные выкрики торговцев и зазывал, уханье носильщиков, перебранка проституток, которых местные камни слышат уже второе тысячелетие. В гамму главного порта Египта органично вплетаются и звуки новой эпохи - автомобильные гудки и шум пара, стравливаемого с пароходов, стоящих у пирса.
   Не таковы лондонские доки, вечно застланные пеленой мелкого дождя. И шум там другой. Шарканье множества ног, приглушенный говор, звонкий стук молотов и лязг металла ремонтной мастерской, отрывистые команды капитана, швартующего свой пароход у вытянутого поперек течения Темзы мола.
   В солнечном Неаполе отовсюду доносится энергичная и, в то же время мелодичная итальянская речь. Ветер доносит божественное сопрано и звуки оркестра - какой-то театр решил удивить публику и устроил представление в древнем римском амфитеатре на открытом воздухе. Рыбаки на пристани расхваливают на все лады только что выловленный, еще трепещущий товар. Переругиваются соседки, растягивающие бельевые веревки на узких улочках, карабкающихся вверх по склонам холмов. Хлопают парусами шхуны, которые и в век пароходов продолжают во множестве бороздить лазурные воды Маре Нострум.
   Не был исключением среди правила и старый Ревель, основанный битыми в Палестине рыцарями креста, явившимися на земли эстов. Этот город помнил множество кровавых сражений и жестоких казней, помнил стрельцов царя Ивана и гвардейцев императора Петра. Он тоже был по своему шумен и многоголос, как и во времена ганзейских купцов... Стены старого города с выложенными брусчаткой улицами зримо свидетельствовали о старине. Ревель был так по европейски не похож на большинство городов России, что с моря его можно было принять за какой-нибудь Штеттин, или Любек. На его улицах можно было услышать и русскую, и немецкую речь, и говор эстонских крестьян. Тем не менее, этот город уже давно был русским и являлся одним из важнейших военных и торговых портов Империи.
   Наряду с картинами седой старины, Ревель живо напоминал и о дне сегодняшнем стальными громадами линкоров Балтийской эскадры и хищно-стремительными силуэтами эсминцев, коптивших балтийское небо на внешнем рейде. Ближе к больваркам ревельской крепости стоял на якоре линейный крейсер "Дмитрий Донской", на котором наблюдалась явная суматоха. Огромный корабль, будто слуги могучего князя, окружали каботажные пароходики и баржи. С пришвартованной к правому борту наливной баржи перекачивали нефть по оранжевым дюритам в нефтяные танки крейсера. Еще с двух пароходиков на борт корабля таскали продовольствие. Весь этот вал разнообразных ящиков, корзин и жестяных банок непрерывным потоком исчезал в недрах огромного корабля. С кормы к штормтрапу причалил паровой катер, с которого поднялись на борт несколько матросов с объемистыми чемоданами и рундуками. Сопровождавший их кондуктор передал мичману, дежурившему у трапа, пакет сопроводительный документов на переведенных с "Телина" механических специалистов, откозырял офицеру и убыл обратно на катер. Закончилась закачка нефти и буксир, зацепив баржу, поволок ее в порт. На смену ей уже швартовался эскадренный угольщик, обвешанный кранцами, с которого змеями метнулись на борт крейсера брошенные швартовы. Вот уже суда коснулись бортами и крейсер немного качнуло. Несколько минут и угольщик закончил швартовку у борта "Донского". Горнисты сыграли очередной аврал. Подчиняясь сигналу, матросы крейсера и грузчики с угольщика потащили мешки с кардиффом к горловинам угольных ям. После завершения погрузки следовала приборка - низкий, лаконичный и в то же время стремительный силуэт крейсера следовало как можно скорее очистить от угольной пыли и грязи. И дело здесь было не только и не столько в эстетике - пыль и грязь могли причинить непоправимый вред и механизмам и людям.
   Среди всего этого хаоса, пожалуй, только командир "Дмитрия Донского" капитан 1 ранга Василий Нилыч Черкасов сохранял железное спокойствие. По правде говоря и в жизни каперанг был немногословен и спокоен. И вот, в очередной раз выйдя на правое крыло мостика, Черкасов оглядел весь бедлам, вернулся обратно в ходовую рубку и, подойдя к штурманскому столу, придвинул к себе большую карту Атлантики. На несколько минут он застыл с циркулем в руках, обдумывая последнее распоряжение Генмора.
  
   Совершенно Секретно
   N 00191
   ГЕНМОР
   Командиру броненосного крейсера ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ
   Капитану 1 ранга Черкасову
   Вам предписано следовать в Вильгельмсхафен, где следует пополнить припасы и ждать особых распоряжений.
  
   Вице-адмирал Эбергард
  
   "Да уж, судя по той каше, которая заваривается, в Генморе и министерстве сейчас не до "Донского" с его проблемами": подумалось Василий Нилычу. Он был, собственно, не далек от истины, ибо ход второй трансбалканской войны все более и более грозил втягиванием в эту войну России. Не далее как в марте начальник Морского Генерального Штаба совместно с начальником Главного управления Генерального Штаба сухопутных войск доложил Совету Государственной Обороны о готовности всех сил и средств к проведению ОСОБОЙ ЭКСПЕДИЦИИ. По сути, требовался только серьезный повод для начала этой давно замышлявшейся операции. Тут то и начались события в Албанском королевстве, скоро переросшие в полномасштабную войну. А так как экспедиция против Босфора без участия британцев не обойдется, то колебания Генмора тоже становились вполне понятны: одиночному кораблю предстояло в случае начала войны пройти мимо английских берегов, с соответствующим риском для себя.
   Взяв циркуль, командир в очередной раз стал прикидывать варианты прорыва в Атлантику, временами что-то бурча себе под нос. Через час, устало убрав все в ящик, Черкасов спустился к себе в походную каюту, где заварил собственноручно чашечку кофе и вновь глубоко задумался, помешивая ложечкой сахар. Однако в этот раз кофе так и остался недопитым.
   Спустя полчаса тяжелые как двенадцатидюймовый снаряд мысли Черкасова прервал стук в легкую деревянную дверь каюты. Старший офицер крейсера капитан 2-го ранга Хрущев вошел в каюту и, дождавшись пока командир кивнет ему, устало опустился на небольшой диван, обшитый натуральной кожей. Вынув папиросу из своего портсигара, он раскурил ее от спички. Несколько минут офицеры молчали, потом старший, откашлявшись, нарушил тишину:
   - Василий Нилыч, всё заканчиваем, еще полчаса на приборку и всё.
   - Я понял, Борис Александрович, после приборки команде отдыхать. На рассвете выходим в море и идем в Вильгельмсхафен. Не хотите ли кофе, настоящий, бразильский?
   - Определенно вы англоман, Василий Нилыч!
   - Ну для всего есть время, и для кофе тоже.
   Вскоре весело зашумел на огне ковшик с водой и, собственноручно разлив ароматный напиток, командир подвинул чашечку Хрущеву. Отдав должное угощению, старшой вскоре вспомнил о еще незавершенных делах и куда то умчался. На дне оставленной им чашки расплывалась клякса кофейной жижи. Утомительная приборка наконец завершилась. Наступил вечер. Жизнь на крейсере медленно замирала и вскоре на ногах оставались лишь вахтенные у котлов и механизмов, дежурный офицер и караул морской пехоты, выставленный на верхней палубе и у корабельного арсенала.
   Банг-банг! Банг-Банг! Банг-Банг! Банг-Банг! 8 склянок. "Собака". Самая тяжелая вахта на корабле. Предутренние часы, когда сон столь сладок. Однако вахте у котлов и механизмов не до дремы. Механик уже распорядился греть воду для запуска ходовых котлов. В 6 утра линейный крейсер снялся с якоря и направился в море, покидая рейд и двигаясь курсом на север. Крепость и корабли провожали "Князя Донского" на Дальний Восток залпами салюта.
   Слепящее летнее солнце сверкало над горизонтом по правому борту. Легкий ветерок поигрывал ленточками бескозырок матросов-сигнальщиков, стоящих на мостике. Оглядев горизонт в бинокль и щурясь от утренних лучей яркого светила, Черкасов провожал взглядом удаляющуюся крепость. Вскоре ход увеличили до 10 узлов и сменили курс на северо-северо-западный, оставляя за кормой полуостров Вимс. День обещал быть тихим и солнечным. Крейсер покидал гостеприимную ревельскую бухту, провожаемый криками чаек. Миновав острова Вульф (по правому борту) и Нарген (по левому), "Донской" вышел в Финский залив. Когда берега обоих островов превратились в тонкие полоски на горизонте, на мостике раздалась новая команда:
   - Восемь румбов на левый борт! Средний вперед!
   Корабль величественно разворачивался и ложился на новый курс к просторам большой Балтики. Пенный след за кормой своим завитком отмечал маневр крейсера. Его винты вращались теперь быстрее, разгоняя стальную громаду до 14 узлов - скорость экономического хода. Предоставив мостик заботам вахтенного офицера, Черкасов спустился к себе в каюту и вновь засел за свои выкладки. К датским проливам "Донской" должен был выйти к завтрашнему вечеру. Чтобы успеть с проходом пролива Эренсунд до темноты, ход вскоре придется увеличить на один-два узла. Долгое путешествие началось. Сколько еще миль останется за кормой "Дмитрия Донского" прежде, чем его команда услышит гром приветственного салюта во Владивостоке? В текущих обстоятельствах никто не мог с уверенностью ответить на этот вопрос...
   Весна пришла в Южную Швецию. Сотни лет назад у ее берегов скользили по водной глади черные драккары викингов, наводившие ужас на всю Европу своими резными драконьими головами. Не меньший трепет и уважение внушали галеоны "Северного Льва" - шведского короля Густава Адольфа. Но всему приходит конец. От былого величия не осталось и следа, но зато вот уже сто лет Швеция наслаждается непрерывным миром. Теперь в Эренсунде царит сонная тишина. Только флегматично пыхая дымом из медной трубы, время от времени проползает по нему небольшой пароходик. Но не в этот раз. Грозный морской хищник медленно протискивался в узкий пролив, распугивая встречную рыболовецкую мелочь скандинавов. Матросы и унтера крейсера, свободные от вахт, скопились на юте у большего чана для окурков и курили, искоса поглядывая на невиданную для многих доселе чужую жизнь, на игрушечные белые домики с красными черепичными крышами, которые притулились в аккуратных бухточках с пришвартованными рыбацкими лодками.
   - Глянь, Петро, якая хата, - ткнул локтем своего собеседника один из матросов, указывая другой рукой на один из домиков, - с садом, кажись. У бати моего на Полтавщине тоже яблоки, эх.
   - Да, неплохо швед живет, - ответил "Петро". Он, в отличие от первого матроса, был "городским", сыном слесаря-водопроводчика из Петербурга и метил в унтера. По непонятной многим причине он сдружился с малороссийским пареньком Никитой Голенко.
   - Вот бы и у нас так! - сказал тот. - Мой батя еще ничего, полоски свои свел, да кутлеровские получил, а другие, кто без лошади особливо, так маются, что и сказать нельзя. Все больше в город подаются, что голь перекатная, или батрачить.
   - Ну, в городе мужик с головой и руками работу найдет, - уверенно ответил Петр.
   - Ага, на хозяина на фабрике спину гнуть с утра до вечера.
   - Чтож, до пятого года хуже было, сейчас так полегче. Кое-что теперь нашему брату полагается требовать.
   - Ежели грамотный как ты или твой батя, то да. А тех, кто в лаптях приходит, вчера из деревни, чем больше их становится, тем меньше платят.
   - Тебе, Микитка, грех жаловаться, я скажу. Грамоте, счету теперь обучен, да и рукастый, уже и в железках наших корабельных смекаешь. Я вот что тебе скажу. Батя мне пишет, что надоело ему по жильцам бегать да с трубами возиться на дядю-домовладельца. Подкопил он деньжат, говорит, вернешься сынку, со службы, есть мысль артельку сообразить. Домов в Питере все больше строят, ремесло его нарасхват. Так вот, что я тебе скажу, Микита, давай-ка в Питер со мной дернем.
   - Сказав тоже. А бате с мамкой помогать кто будет там, у меня?
   - Дурак ты, на ноги встанем, будем в год больше рублев поднимать, чем твой батя за десять лет. Выпишешь своих к себе и всего делов.
   - Что же, мож и дело розмовляешь, браток.
   - А то!
   Докурив папироску, матрос первой статьи Петр Неделин загасил окурок о стенку чана. Раскуривавший неподалеку трубку кондуктор уже поглядывал на двух заболтавшихся матросов с неодобрением. Звякнула очередная склянка. Закончив перекур, оба друга направились в сторону бака, после ужина им предстояло заступать на вахту.
   Черкасов стоял на правом крыле мостика, приглядывая вполглаза за датским лоцманом, здоровенным рыжеволосым мужиком с красной мордой, внимательно смотревшим вперед. Солнце клонилось к закату, длинные летние сумерки вскоре должны были уступить место короткой ночи. Крейсер приближался к траверзу Гельсингборга. Пролив здесь был уже, чем где бы то ни было, но почти сразу за этим бутылочным горлышком Эренсунд заканчивался и начинался широкий Каттегат, который можно было проходить уже без лоцмана. С пароходов, яхт и рыболовецких траулеров за серой громадой "Дмитрия Донского" пристально наблюдали тысячи глаз. Черкасову стало как-то неуютно. Мысленно он вновь возвращался к последней телеграмме МГШ со сводкой событий. Было совершенно ясно, кто станет главным врагом "Донского" в этом походе, разразись вдруг большая война. Уже добрую сотню лет корабли британского Королевского флота не имели соперников на морях. И эта слава влияла и на политиков и на военных. Командир новейшего русского крейсера прекрасно понимал весь риск предстоящего дела, ибо в случае начала войны обычный трансокеанский переход превращался в рейдерство на мировых торговых путях. Но эта перспектива не пугала - пять лет назад "Дмитрий Донской" и задумывался как океанский охотник. Подобно одинокому волку он, бродя по просторам Океана, должен был снимать богатую дань с овечьих отар противника, как и его систершип "Александр Невский", еще проходящий испытания на Балтике.
   Размышления "первого после бога" прервал взлетевший, как на крыльях на мостик старший механик корабля, инженер-капитан 2 ранга Волков. Увидев поднимающегося по трапу Волкова, Черкасов понял, что дело дрянь, поскольку просто так механик на мостик не явился бы. Жестом прервав приготовившегося высказать все свои проблемы Волкова, Василий Нилыч спустился с механиком в походную каюту. Предложив гостю присесть на диван, командир уселся в кресло и наконец спросил:
   - Ну-с, Роман Александрович, выкладывайте, что у вас там стряслось.
   Выслушав механика, Черкасов понял, что дело действительно дрянь. Четверть часа назад заклинило гребной электромотор N3. Ремонт корабля на ходу не возможен. Выругавшись, командир открыл сейф и не дрогнувшей рукой налил механику стопку Бургундского, немного подумал и налил себе, после чего глухо поинтересовался:
   - А возвращаться обязательно ли? Вильгельмсхафен для ремонта подойдет?
   Механик нервно кивнул. Черкасов нажал кнопку звонка. Через пару минут в каюту вошел худощавый кондуктор и застыл в ожидании распоряжений. Написав несколько фраз в блокноте, Черкасов отдал бланк телеграммы шифровальщику.
  
   N13/7
   Совершенно Секретно
   ГЕНМОР
   Вице-адмиралу Эбергарду
   Произошла поломка гребного электромотора. Следую в Вильгельмсхафен согласно ранее данных распоряжений. Прошу уведомить германскую сторону о необходимости экстренного ремонта.
  
   Командир броненосного крейсера ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ
   Капитан 1 ранга Черкасов
  
   Как только крейсер ошвартовался у пирса в Вильгельмсхафене, пришлось в экстренном порядке решать кучу проблем. Догружали уголь и припасы. Начали разбирать аварийный электромотор. Сход с борта на берег был строго ограничен. Утром следующего дня, а именно 20 июня по европейскому календарю, Черкасов нанес визит командующему Флотом Открытого моря вице-адмиралу Полю. Обе стороны были предельно вежливы и обходительны, но вся беседа носила подчеркнуто официальный характер. Поднимались тосты за германского и русского императоров, за флоты обоих стран, но никаких серьезных тем не обсуждалось. Предложение посетить "Донской" Поль вежливо отклонил, сославшись на занятость.
   Стоянка в Вильгельмсхафене затянулась в итоге на пятнадцать дней. Наконец, отремонтированный с помощью инженеров фирмы "Сименс" электромотор был вновь собран и испытан пробегом по Гельголандской бухте. Остальные моторы тоже были проверены, но, к счастью, неполадок не обнаружилось. После пробега, когда Черкасов собирался уже спокойно отужинать в салоне после дневной суеты, неожиданно резко зазвонил телефон и дежурный по кораблю доложил, что к командиру посетитель, германский капитан-лейтенант фон Белов. Несколько минут спустя дверь отворилась и неожиданный гость вошел в салон. Это был высокий светловолосый худощавый мужчина неопределенного возраста. Сопровождавший его вестовой тут же исчез за дверью. Поприветствовав командира крейсера, германский офицер на чистейшем русском языке доложил, что он прислан Адмиралштабом офицером связи на "Донской", а в чемоданчике, как оказалось, пристегнутом на цепочку к левой руке, находятся шифры и документы связи. Достав небольшой ключик, Белов отстегнул чемоданчик, затем открыл его другим ключом и протянул извлеченный наружу пакет с большими сургучными печатями Черкасову. Поместив секретные документы в сейф, каперанг пригласил гостя отужинать чем, как говориться, бог послал. Вызванный вновь вестовой принес вторую тарелку, приборы и поставил на стол заледеневшую бутылку "Смирновской". Подняли тост за нерушимую германо-российскую дружбу. Вестовой разлил по тарелкам суп и удалился.
   Беседа завязалась. Черкасову все более и более нравился этот офицер, несмотря на некоторую его сдержанность и подчеркнутую, подчас чрезмерную аккуратность. Выяснилось, что в русском Северо-Западном крае у Белова живут родственники, русский язык он изучал на курсах в военно-морской академии и на стажировке в России после выпуска, при Николаевской академии. Некоторое время командовал миноносцем, потом был переведен в разведывательную службу Адмиралштаба, участвовал в качестве офицера связи в совместных российско-германских морских учениях. Черкасова германский офицер осторожно расспрашивал о японской войне, о "Донском", который он находил весьма любопытным и необычным кораблем, место которому вполне бы нашлось и в кайзеровском флоте.
   Вскоре от горячего супа в обоих тарелках остались лишь воспоминания. Черкасов поинтересовался:
   - Что скажете, как вам стряпня нашего кока?
   - Восхитительно. Вкус довольно знаком, кажется этот суп называется "боржч"?
   - Совершенно верно! Только, простите, не "боржч", а "борщ".
   - Покорно прошу меня извинить, - ответил Белов и впервые за все время разговора рассмеялся.
   Черкасов приложил накрахмаленную салфетку к уголкам рта, положил ее на стол и произнес:
   - Господин капитан-лейтенант, давайте поговорим о деле. Я, конечно, внимательно изучу доставленные вами документы, но мне хотелось бы, если вы не возражаете, услышать от вас, в чем конкретно будут заключаться ваши обязанности на моем корабле во время похода.
   - Я охотно объясню, господин капитан первого ранга. Моя главнейшая задача - обеспечить включение "Дмитрия Донского" в нашу "систему этапов".
   - Меня всегда интересовала эта ваша система. Хотелось бы услышать подробности из первых уст.
   - Если коротко, "система этапов" - это система связи, снабжения, управления и разведки, обеспечивающая деятельность наших боевых кораблей в океане. Но главное - это связь, без неё прочее невозможно. Для того, чтобы держать надежную связь с кораблями в море мы вот уже несколько лет создаем сеть мощных радиостанций, не только в Германии, но и по всему миру, в наших колониях и посольствах. Кроме того, коммерческие суда крупнейших германских компаний оборудуются радиостанциями за счет казны и тоже включены в "систему этапов". Сообщения на большие расстояния передаются по цепочке. К сожалению, система еще далеко не завершена и не охватывает весь земной шар, но районы наиболее интенсивного судоходства в нее уже попадают.
   - Простите, что перебиваю. Радиограммы передаются шифрованными, даже с использованием гражданских судов?
   - Разумеется. Радиотелеграфисты на морских судах состоят на учете Адмиралштаба и обязаны проходит курс шифровки, чтобы получить лицензию. Так, на чем я остановился... Да, используя "систему этапов" командование может отдавать приказы своим крейсерам даже в отдаленных участках океана и снабжать их разведывательной информацией, получая, в свою очередь от них сведения об обстановке на отдаленных театрах и торговых путях. Поскольку угольщики и корабли снабжения, заблаговременно развернутые в океане тоже включены в систему, это позволяет снабжать крейсера в отдаленных районах, назначая рандеву кораблям в оговоренных точках.
   - Да, это все гораздо эффективнее, чем посылка телеграмм и писем через нейтральные порты.
   - Именно. Но есть у "системы этапов" и недостатки. В мирное время она отлично работает, но во время войны она может быть постепенно уничтожена противником, господствующим на море. Большинство наших колоний изолированы и плохо защищены. Уничтожение радиостанций лишь вопрос времени. Количество немецких судов тоже будет постоянно сокращаться, тем более, что почерк наших "Телефункенов" легко отличить от наиболее распространенных систем Маркони.
   - Все современные умы военной науки говорят, что большая война в наше время не может быть долгой, - утешил собеседника Черкасов, - система успеет сыграть свою роль.
   - Очень на это надеюсь.
   - Кстати, предлагаю тост за надежду, удачу и наше с вами сотрудничество!
   - Воистину так! Прозит!
   Беседа продолжилась далее уже за горячим, и в завершение ее Черкасов пообещал предоставить Белову свободного от вахты офицера, чтобы тот познакомил германца с кораблем, пока ему подготовят каюту.
   ***
   Прошло еще трое суток. "Донской", проверив снова на ходу работу главной энергетической установки, стоял на якоре у острова Гельголанд. Завершались последние приготовления к долгому переходу. Из Генмора поступил приказ ожидать распоряжений и быть готовыми по их получении в кратчайший срок выйти в море. Неожиданно, ближе к полудню со стороны устья реки Яде показался миноносец, шедший полным ходом, с которого просигналили: "Приготовиться принять гостя". После короткого замешательства и раздумий на тему "кто бы это мог быть", с правого борта был спущен парадный трап. Командир и офицеры крейсера построились согласно протокола. Командир миноносца мастерски притер корабль к борту крейсера, и спустя несколько минут на борт корабля в сопровождении пары офицеров поднялся никто иной, как статс-секретарь морского министерства гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц собственной персоной. Впоследствии вспоминая об этом визите, Василий Нилыч неоднократно отмечал, насколько различное впечатление на него произвели командующий Флотом Открытого моря адмирал Поль и Тирпиц - "отец" современного германского флота. В то время как в командующем поражала отрешенность и безразличность к происходящему, то гросс-адмирал, в его то годы, был подвижен и энергичен. За несколько часов он облазил в сопровождении Черкасова весь корабль, задавая массу вопросов. Особое внимание статс-секретарь уделил комбинированной турбоэлектрической установке корабля и его вооружению, проявив немалый интерес к такой новинке, как башни противоминного калибра и к новым приборам управления огнем. После окончания осмотра на ужине данном в честь гостя, Тирпиц поднял тост за содружество русского и германского флотов, после чего были подняты тосты за императора и кайзера. На столь мажорной ноте и закончился этот неожиданный визит.
   Не успел еще рассеяться в закатных сумерках дым из труб германского миноносца, ушедшего обратно с гросс-адмиралом, как в дверь командирской каюты на "Донском" постучал шифровальщик и на стол Черкасова легла телеграмма из Генмора следующего содержания:
   Совершенно Секретно
   N 00218
   ГЕНМОР
   Командиру броненосного крейсера ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ
   Капитану 1 ранга Черкасову
   Немедленно по получении сего выходите во Владивосток. Используйте вариант "Дон" для следования. Будьте готовы к получению особых распоряжений в течение ближайших двух недель.
   Вице-адмирал Эбергард
   Черкасов снова и снова перечитывал скупые строки. Вариант "Дон" предусматривал длительный переход вокруг Африки. Первоначально, согласно приказу, полученному в Ревеле, "Донскому" предписывалось следовать по кратчайшему маршруту "Волга" через Средиземное море и Суэцкий канал. Но, видимо, в МГШ уже всерьез опасаются, что крейсер в случае чего может быть заперт в Средиземке и быстро уничтожен, поэтому предпочли более безопасный океанский маршрут. Был еще и третий вариант "Кама" - вокруг Южной Америки. И что это за "особые распоряжения"? Что имеется в виду? Неужели, приказ о начале боевых действий? Или что-то иное?
   Закончив гадать, Черкасов поднял трубку телефона и отдал несколько коротких приказаний. Еще до рассвета корабль будет готов выйти в море. Пока предстояло развести пары в котлах и отправить на берег немецких инженеров и рабочих, из тех, кто еще оставался на крейсере. Спустя несколько часов, в предутренней мгле, "Дмитрий Донской" выбрал якорь и, разрезая острым форштевнем волны гостеприимной Гельголандской бухты, направился в Северное море.
   Шаг третий
   Июль 1914 года, Английский канал
   Борт Корабля Его Величества "Саутгемптон"
   Кэптен-командер Дэвис который час расхаживал по мостику, пребывая в состоянии глубокой задумчивости. Еще утром "Саутгемптон" стоял в Портсмуте, пока от командующего Флотом Канала не поступило распоряжение следовать в море на перехват русского линейного крейсера, который накануне покинул Вильгельмсхафен. Лорды Адмиралтейства совершенно справедливо полагали русский корабль ничем иным, как новой ипостасью русских броненосных истребителей торговли и уделяли этому кораблю достаточно серьезное внимание. Тем не менее, роль борзой выслеживающей матерого медведя, не очень нравилась Дэвису и это было вполне объяснимо, ибо одно дело, когда стая борзых выслеживает жертву, а за ней уже скачет охотник, а другое дело, когда борзая одна, да и насчет войны непонятно, вроде бы объявлена внеплановая мобилизация, но и войны вроде нет. Впрочем, Девису не стало бы намного легче, если бы он знал о том, что его русский оппонент задается теми же вопросами. А пока нервозность командира в определенной степени передалась и остальным находившимся на мостике, что за последние часы привело к нескольким ложным обнаружениям. В любой длинной тени на горизонте им виделся "Донской", силуэт которого они внимательно изучили по справочнику Джейна.
   Ломая каждые четверть часа курс, британский крейсер продолжал искать русский рейдер. Ветер сильно завывал в снастях, сильно зыбило, да так, что брызги после очередного нырка носом в воду, залетали на открытый продуваемый мостик скаута. Неожиданно гробовое молчание прервал истошный вопль сигнальщика: "Прямо по курсу военный корабль, большой, сэр!" Бинокли нацелились в мглу, которую рвал в клочья свежеющий ветер. Неожиданно из неё проступили мрачные очертания русского линейного крейсера, шедшего на зюйд-вест буквально в трех милях от "Саутгемптона". Спустя несколько минут заработал передатчик скаута, извещавший Адмиралтейство и командование Флота Канала о том, что цель обнаружена. Правда, ни в Портсмуте, ни в Лондоне не знали, что им с этим пока делать, хотя маховик мобилизации Королевского флота уже стремительно раскручивался.
   Английский канал Борт крейсера "Дмитрий Донской"
   Встреча с британским крейсером на "Донском" не осталась незамеченной. Скаут вскоре зашел с кормы и держался с 15-20 кабельтовых. Час проходил за часом, станция преследователя периодически работала на передачу, тем самым весьма нервируя русских.
   Смеркалось. Поплотнее запахнув зюйдвестку, Черкасов вышел на правое крыло мостика и еще раз внимательно изучил в бинокль преследователя, затем вернулся в теплую ходовую рубку и, повернувшись к старшему офицеру задумчиво поинтересовался:
   - Пары во всех котлах подняты, Борис Александрович?
   - Да, Василий Нилыч, механик доложил.
   - Добро, пусть попарно отключают гребные моторы. Ход прежний.
   И вот остановлены моторы, работающие на внешние валы, турбинные машинисты включают ленточные тормоза, останавливая вращение валов, чтобы начать процедуру их отключения от электромоторов. Началось многократно отрепетированное и отработанное ранее действо. И вот уже подключены к валам мощные турбины. Огромные винты вновь завращались, закручивая воду в турбулентный вихрь. Еще через полчаса к турбинам были подключены и внутренние валы гребных винтов. Подняты пары во всех котлах. Машинисты уже приготовились подать в их топки мазут через форсунки. Крейсер готов к рывку и весь мелко вибрирует, как породистый жеребец перед скачкой.
   Но командир по прежнему медлит, выжидая. Тем временем стремительно темнеет, оба корабля по очереди вспыхивают лампами ходовых огней и палубного освещения. Наконец, Черкасов, повернувшись к старшему офицеру, скомандовал:
   - Боевая тревога! Навести орудия на крейсер! Без команды огня не открывать! Самый полный вперед!
   Английский канал Борт крейсера "Саутгемптон"
   На "Саутгемптоне" все убаюканы рутиной преследования. Рейдер русских идет экономическим ходом, неся положенные ходовые огни. Неожиданно размеренная тишина круиза взорвалась ревом сирены на "Дмитрии Донском". В бинокли видно, как на русском корабле матросы разбегаются по башням и боевым постам. Ошалевший Девис медлил, не решив пока, что делать. Тем временем русский гигант, прибавив ходу, начал циркулировать вправо. Башни главного и противоминного калибра разворачивались, нащупывая жерлами своих орудий столь лакомую на короткой дистанции цель. Огромные пушки как будто заглядывают каждому в душу - так, по крайней мере, казалось в бинокли наблюдателям. Английский крейсер был в несколько раз меньше своего визави, которому он явно не годился в равноценные противники. Тем временем, очнувшись, Дэвис скомандовал "лево на борт". "Саутгемптон" при развороте ощутимо накренился.
   - Сэр, смотрите, - вскрикнул вахтенный, протягивая руку туда, где виднелся русский дредноут. Одним за другим на его палубе гасли лампы, потом погасли все ходовые огни и "Донской", как призрачный корабль безумного голландца растаял во мгле.
   ***
   (Из книги "Прелюдия к Великой войне" Франческо ди Томази)
   20 мая 1914 года в ответ на беспорядки и убийства сербов в Албании, Сербия объявила о проведении частичной мобилизации, и вечером на территорию королевства вошли передовые части сербской 2-й пехотной дивизии. В посольства Великих держав была направлена циркулярная телеграмма, в которой говорилось, что королевство не выведет войска, пока в Албании не будет установлен порядок.
   Вена колебалась практически двое суток, пока наконец в ночь с 23-го на 24-е мая австрийский министр иностранных дел иностранных дел граф Берхтольд отправил австрийскому посланнику в Белграде предписание вручить сербскому правительству ультиматум. Австрия требовала немедленного очищения Албании. В противном случае она грозила войной.
   На следующий день в стремительно нарастающий кризис вмешалась Италия и уже вечером 25-го мая в Валлоне была начата высадка берсальерского полка, срочно поднятого по тревоге и перевезенного на подвернувшихся под руку судах. Высадку обеспечивали вооруженный транспорт "Принчипесса Мафальда" и 5-я эскадрилья истребителей ("Нембо", "Турбине", "Бореа", "Зеффиро") под командованием капитана ди фрегатто Джузеппе Ринальди. Общее руководство операцией осуществлял контр-адмирал Джованни Патрис. Перевозку полка закончили к вечеру 28 мая. В циркулярной телеграмме итальянское правительство пояснило свой шаг необходимостью защиты итальянских граждан и имущества. Сербия, ощущая поддержку Италии, отказалась выполнять ультиматум Австрии. На следующее же утро Греция начала ввод войск в Гирокастро, Самантру и Химарру. Италия в свою очередь приступила к развертыванию своих дивизий против Австро-Венгрии.
   27 мая в ответ на отказ Сербии выполнять условия ультиматума, Австро-Венгерская империя начала частичную мобилизацию против Сербии, а на следующий день против Италии.
   30 мая Австро-Венгрия объявила войну Сербии, Италии и Греции.
   Санкт-Петербург
   22 мая 1914 года
   - у меня молния от полковника Пепеляева. Начальника отделения военной контрразведки Варшавского Военного округа. С этими словами фельдегерь вытащил из кожаной сумки запечатанный сургучем конверт и передал в руки заместителя начальника отдела ВКР Санкт-Петербургского военного округа подполковника Горяева. Расписавшись в реестре и отпустив фельд-егеря подполковник присел за стол и положил конверт на стол. Ситуация была довольно неординарной, ибо конверт был адресован ему лично. После некоторых раздумий Константин вскрыл пакет и углубился в чтение. Как он и предполагал, дело касалось расследования обстоятельств покушения на императора. Два года назад не удалось ухватить главное звено, человека с "закрытым лицом". Как следовало из материалов расследования именно этот человек координировал подготовку покушения и был повинен в организации беспорядков в Столице и Варшаве. Характерно, что встречу с революционерами резидент проводил будучи в полумаске и как правило выбирал себе затемненное место. После мартовских ид, человек чье имя было по некоторым данным Сидней О'Рейли был занесен в особый список разыскиваемых государственных преступников.
  
  
  
  
  
  
  
  

114

  
  
  
Оценка: 5.14*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"