Аннотация: Писалось 5-6 лет назад, потом резко остановилось. Некоторые сюжетные выверты ушли на запчасти в рассказы и рассказявки.На данный момент находится в зачаточном состоянии.
Право на жизнь
Я всегда знал, что я не такой, как все. Напротяжение всей своей довольно короткой, но богатой на события жизни. Иногда это ощущение затухало, притуплялось, иногда я чувствовал его чудовищно остро. Чудовищно...
Может я и чудовище... да, скорее всего, так оно и есть. Что ж, бывает. Я по этому поводу не особенно расстраиваюсь - это судьба, и ничего с этим не поделаешь, как ни трепыхайся.
А началось всё не так давно - лет двадцать семь назад, - в Липах, средней во всех отношениях деревушке в самом сердце страны. Можно сказать, что вот такие средние во всех отношениях липы и есть сердце страны. Не городами, а такими вот липами и сильна земля.
В одном из домов, несмотря на глубокую ночь, царил переполох - рожала Марна, жена земледельца, женщина, выделявшаяся скорее умом, добротой и охотой к работе, нежели красотой. Но кто вам сказал, что красота - главное в жизни?
Рожала Марна с трудом - от усилий стало сводить мышцы, и повитуха испугалась, что женщина задушит ребёнка, но всё обошлось.
Так на свет появился я.
Я сразу решил показать, кто в доме хозяин: перво-наперво я на всех наорал. Во всю свою неокрепшую глотку. Все сразу же поняли, что со мной можно только по-хорошему и принялись всячески меня успокаивать.
Мне не известно, когда именно родители узнали об истинном положении вещей, но вскоре после моего рождения они покинули Липы и, перекочевав немного севернее, стали жить в одиноком хуторе, невдалеке от поселения. Так уж получилось, что единственными разумными существами, окружавшими меня за весь период моего детства, были мои родители. То есть, больше я никого не видел. Вообще никого.
Я был единственным ребёнком в семье. Со всеми вытекающими последствиями. То есть, нельзя, конечно, сказать, что я рос жутко избалованным ребёнком, но я буквально купался в любви. Уверен, ни у кого не было таких замечательных родителей, как у меня. Ради меня они переехали в глушь, отказавшись от друзей, родственников, уважения, фактически, они умерли для общества ради меня... Но я так и не понял этого до тех пор, пока не повзрослел. Кстати, пока не повзрослел, я был, пожалуй, самым счастливым человеком на свете.
К слову сказать, повзрослел я тоже очень рано - так уж получилось. Просто моя мама однажды утром пошла в Липы за солью, новостями и некоторыми другими мелочами - она ходила туда примерно раз в месяц - и не вернулась не только к обеду, но и с наступлением сумерек.
Отец к тому времени уже давно не находил себе места, не отходя от окна. В конце концов, он просто вышел в ночь... и тоже не вернулся. Никогда. Он не взял с собой ни ружья, ни огромного ножа с зазубренным лезвием, ни серебряной сабли.
Он, видимо, просто забыл, насколько жестокими могут быть разумные, насколько звериная злоба может преобладать над трезвостью рассудка.
Позже, много позже я нашёл в старой газетной подшивке номер с заметкой о том, что "обезумевшие от суеверного страха крестьяне посёлка Липы содрали живьём кожу с жительницы близлежащего хутора Марны Ижбец, чтобы убедиться, не чудовище ли она. Вечером того же дня эти же крестьяне подняли на вилы её мужа Имара. Сын Имара и Марны, пятнадцатилетний Глесс (это я), пропал без вести..."
Сейчас со мной всё в порядке - жив-здоров, - но в ту ночь прождав отца и мать до рассвета и поняв, что они уже не вернутся - почему-то я был твёрдо в этом уверен, - я собрал все находившиеся в доме деньги, ружьё, патроны к нему, нож с зазубренным лезвием, серебряную саблю, провизию и ещё некоторые ценные вещи, набил рюкзак тем из вышеперечисленного, что в него поместилось (а поместилось, кстати говоря, всё, кроме оружия, но с ним я тоже разобрался: нож заткнул за пояс, ружьё взял в руки, а саблю, как ни жаль мне было с ней расставаться, закопал в одном укромном месте - я так думаю, она и по сей день там) и двинул в сторону противоположную той, куда раз в месяц уходила мать.
Это сейчас мои мысли о событиях того периода моей жизни звучат более-менее упорядоченно, тогда же сказать, что я был в отчаянии, значит не сказать вообще ничего.
В течение ничтожно малого времени я лишился всех опор моей жизни, ранее казавшихся мне столь прочными и незыблемыми. Я лишился родителей - людей, которым я обязан абсолютно всем; я лишился дома - того единственного уголка в целом мире, где было тепло и уютно; я лишился чётких контуров будущего (до этого я собирался всю жизнь провести на хуторе, помогая отцу) и ещё много чего - мир мой был разрушен до основания.
Бредя по лесу, с каждым шагом всё дальше углубляясь в его тёмное чрево, я рыдал, несмотря на то, что отец всегда говорил мне, что это недостойно мужчины - теперь-то некому меня останавливать.
Покинув дом, я спас хотя бы те осколки, что остались от моего существования - жители Лип, опьянённые кровью, решили покончить со всем семейством, уничтожив отродье на корню.
Завтра эти разумные вновь превратятся в добропорядочных семьянинов и любящих отцов и матерей, а сегодня... сегодня они сначала расстреляли наш дом, а потом сожгли его. Если бы эти звери знали, что меня нет внутри, они обязательно устроили бы облаву. Но они были слишком напуганы, чтобы войти внутрь и удостовериться, то ли они сжигают.
Оказывается, по Липам уже годами ходили страшные истории о том, что семья Ижбец - чудовища, ворующие детей и наводящие порчу. Нашей семьёй даже пугали непослушных ребятишек. Злые языки утверждали, что мы и есть те самые чудища, которых называют людьми, что мы не способны оборачиваться...
На самом-то деле в семье Ижбец жило только одно чудовище, лишь один человек - я. Да, так уж получилось, что меня обделили способностью оборачиваться, а папа и мама - обычные, нормальные оборотни... были. Я до сих пор не могу привыкнуть говорить о них в прошедшем времени.
Но разве можно убедить в чьей-либо невиновности разъярённую, жаждущую крови толпу?
Сейчас я понимаю, что причиной убийства родителей был я. И от осознания этого становится особенно гадко. Но несмотря ни на что, у меня ни разу не возникало даже мысли о самоубийстве - не я дал жизнь, и я не в праве её отнимать. Жизнь - экзамен. А удары судьбы надо принимать как... удары судьбы.
Я наматывал путь через сумрак дикого хвойного леса на неровные мелкие шаги до тех пор, пока не упал от изнеможения, как физического, так и морального.
Не знаю, сколько времени я провалялся в этом кисельном беспамятстве, но очнулся я оттого, что мне в нос ударила дикая вонища. Приоткрыв один глаз, я увидел обнюхивающую меня жуткого вида морду с разноцветными татуировками на морщинистых щеках. Воняло именно от этого существа, причём преимущественно изо рта. Всё тело (во всяком случае, неприкрытую одеждой часть) чудища покрывала бурая шерсть, на лице же выделялись чёрные глаза-щёлки, вылезающие изо рта устрашающего вида клыки, нос картошкой, безгубый рот и упомянутые уже татуировки. Одето это было в кожаные штаны и грубую кожаную же рубаху-безрукавку; на поясе болтался тяжеленный обоюдоострый боевой топорище.
Обнюхивало меня существо с таким видом, будто вот-вот собиралось отхватить кусок меня любимого, только выбирало часть повкуснее.
Мигом растеряв сонливость, я возопил в животном ужасе, брыкаясь и отползая от мохнатого существа.
- Вот так всегда, - с усталым вздохом сказало чудище, одновременно пытаясь успокоить меня жестами. - Не бойся, парень, я всего лишь орк.
- К-кто? - выдавил я.
- Орк. Есть такая древняя раса. Мы, кстати, будем постарше вас, оборотней, - и в чёрных, как антрацит, глазах блеснула гордость. - Да не бойся ты, я детьми не питаюсь. - Орк сел на корточки. - Хотя перекусить я очень даже не против, - и представитель древней расы улыбнулся - как ему казалось, дружелюбно, - во всю свою чрезмерно зубастую пасть, при этом красноречиво поглядывая на мой рюкзак.
Я, рассудив, что лучше уж мне поделиться припасами, чем самому превратиться в закуску - словам орка, дескать, не ем я детей, я не очень-то верил, - без каких-либо возражений расшнуровал рюкзак и вывалил всё съестное, что у меня было.
- Тебя как звать-то? - из всего имевшегося орк выбрал завёрнутый в бумагу кусок вяленого мяса.
- Глесс, - тон орка был довольно дружелюбным, да и вёл он себя пристойно и миролюбиво, так что я понемногу начал успокаиваться, постоянно, тем не менее, держа ружьё в пределах досягаемости.
- А я Храт, - он проследил за моим взглядом и осуждающе покачал головой. - Не советую тебе всё время полагаться на ружьё, малыш-оборотень. Вообще огнестрельное оружие - удел слабых. Оно унижает мужчину.
- Почему? - прожёвывая сыр, пробурчал я.
- Видишь ли, чтобы стать настоящим воином, требуются многолетние изнурительные тренировки. И вот тебя при первом же набеге кладёт из такого вот ружья какой-нибудь недоносок, которого ты можешь в землю вбить одним ударом. Это, по-твоему, справедливо?
Я не стал с ним спорить. Мне просто было интересно, ведь я впервые столкнулся с чужой психологией, с чужим мировоззрением - в нашей семье никогда не было споров. То есть, наверняка они были, но я никогда не видел процесса. Всё-таки у меня замечательные родители... были.
Вспомнив о своей семье, я сам не заметил, как расплакался, чем несказанно удивил Храта. Я понял, что мне во что бы то ни стало надо выговориться и рассказал орку свою историю, изредка прерываясь на то, чтобы высморкаться.
- Не волнуйся, мальчик, ты не пропадёшь, - орк погладил меня по голове, что вообще не свойственно расе воинов, но тогда я об этом не знал. - Наш клан даст тебе прибежище, малыш-оборотень.
Мне так хотелось крикнуть ему прямо в лицо, что я вовсе не оборотень, что я человек, чудовище,.. но тогда доброты и милосердия в нём наверняка поубавилось бы. А жить мне, несмотря ни на что, хотелось.
Мы ещё немного поболтали о всяких ничего не значащих мелочах, и я был весьма благодарен этому грубому на вид существу за то, что он даже не попытался залезть мне в душу. Потом он помог мне собрать оставшуюся провизию, и мы двинулись туда, где обитал клан Храта, где был мой новый дом. Ружьё, проигнорировав все уговоры орка, я всё-таки прихватил с собой.
Очень долго мы брели по чащобе. Вернее, я через лес буквально продирался, а Храт все неудобства просто не замечал, благо габариты позволяли. Не знаю, сколько длилась эта пытка - я был буквально весь от пяток до волос исцарапан, - но ближе к вечеру мы выбрались на небольшую полянку, где стояли бревенчатые хижины с соломенными крышами. Над дверью каждого строения висел замысловато украшенный щит, говоривший о его владельце и вообще о клане. На стенах висели военные трофеи: черепа особенно опасных хищников, холодное оружие, какие-то предметы, о предназначении которых я вообще не догадывался.
Воздух был наполнен ароматами костра и готовящейся пищи. И везде были орки. Мужчины, женщины , дети сидели около своих хижин, разговаривали, смеялись, тренировались на мечах, жарили дичь.
Когда я и Храт вошли в селение, на нас обратили внимание, но не настолько, чтобы оторваться от своих занятий. Я заметил, что абсолютно все орки были вооружены - что, судя по всему, было свойственно для древней расы. Однако, несмотря на такое обилие колющих и режущих предметов, угрозы с их стороны я не ощущал - только любопытство.
Храт подошёл к хижине, внешне ничем, кроме щита над дверью, не отличавшейся от других таких же окружавших её строений.
Мы вошли внутрь. Сказать, что Храту был присущ аскетизм, значит, обвинить его в любви к роскоши. В доме кроме циновки и печки не было вообще НИ-ЧЕ-ГО! Я был потрясён.
- Располагайся, - бросил мне орк, как только мы вошли. Я бросил в угол рюкзак, прислонил к стене ружьё. Раздразнённые запахами готовящейся пищи, мы тоже решили перекусить. "Добив" мои припасы, мы возобновили беседу.
- И что, ни один орк не пользуется огнестрельным оружием? - эта тема просто не давала мне покоя.
В ответ Храт лишь отрицательно покачал головой.
- Но почему?
- Я уже объяснял тебе.
- Нет, я не об этом. По-моему, глупо отказываться от прогресса.
- Во-первых, я, как и любой порядочный орк, не считаю ружья и изобретение прочих орудий убийства шагом вперёд.
- И это говоришь мне ты - представитель расы воинов?
- Да, я воин. Запомни, мальчик, воин и убийца - совершенно разные понятия. Битва подразумевает столкновение характеров, а не только грубой физической силы. Битва - воплощение благородства, - орк пожал плечами. - Впрочем, у каждой расы свои представления об абстрактных понятиях. Применение же огнестрельного оружия - примитивное убийство, умерщвляющее сам дух битвы. К тому же, я считаю, что такое мировосприятие просто заложено в нас генетически, - я не ожидал услышать такие слова от орка, живущего в деревянной хижине с соломенной крышей и отвергающего прогресс как таковой. Между тем, Храт продолжал: - Я имею ввиду размеренность во всём. Сама пульсация жизни слышится и ощущается здесь совсем иначе. Понимаешь, вы, оборотни и вампиры, как более молодые расы, жаждете новых знаний, новых удовольствий, новых развлечений, новых ощущений. В довесок вы получаете также множество новых разочарований. Мы, орки, не можем позволить вам пережевать нас. Каждая раса самобытна, у каждого народа своя культура, свои традиции... Хотя, зачем я тебе это объясняю - ведь ты всего лишь ребёнок. В общем, мы не можем жить в мегаполисах, поэтому нас и поселили здесь, в заповеднике.
- В каком заповеднике? - не понял я.
- Малыш, только не падай в обморок... Ты всю свою жизнь провёл в так называемом заповеднике - территории, отгороженной от остальной цивилизации.
- Зачем? - хорошо, что я сидел, в противном случае, я просто свалился бы на пол от удивления.
- Что "зачем"? - спросил в ответ немного сбитый с толку орк.
- Зачем вообще нужны заповедники и что это такое?
- Нужны они для того, чтобы такие, как я имели шанс выжить.
- Если ты ещё не заметил, то я хочу заметить, что я совсем не орк. Я-то что делаю в этом вашем заповеднике?
- Насколько мне известно, очень давно, когда заповедники ещё существовали толко как проект, по всему Зедиуму искали добровольцев, согласных жить бок о бок с представителями всех остальных рас, сознательно отказываясь при этом почти от всех благ техногенной цивилизации. Сейчас в заповедниках живут потомки этих добровольцев.
- Опять же у меня не было выбора - он был сделан ещё до меня, - от только что полученной информации голова шла кругом. Слишком много потрясений за такой краткий период. И я нутром чуял: это ещё далеко не конец.
- Это ещё не самый плохой расклад, - Храт в который раз за время беседы пожал широченными плечами. - Вот если бы ты попал в заповедник где-нибудь в ледниках, в Стране Драконов или в подземелья к подгорным троллям.
- И много таких заповедников?
- Понятия не имею.
- Никогда не поверю, что никто не пытался выбраться за территорию.
- Нам, древним расам, это ни к чему. Ну а если ты имеешь в виду оборотней, то по периметру этого зверинца расположены мобильные отряды вампиров, гипнотизирующих любого, кто попытается выбраться за пределы, внушая им, что весь Зедиуим подобен заповеднику.
- А тебя не гипнотизировали?
- Нет, - орк ухмыльнулся. - Я подходил достаточно близко, чтобы разглядеть вампиров, но ни разу не пытался убежать, так что у них не было повода пропускать мои мозги через ментальную мясорубку.
- А как выглядят вампиры, тролли, драконы? Как вообще выглядят другие?
- Я может быть расскажу тебе о них. Завтра. А сейчас пора спать, - и Храт указал четырёхпалой ручищей на единственную циновку.
- Но она же твоя.
- Я воин. Могу спать, где угодно. Если хочешь, я и тебя сделаю воином, - в ответ я отчаянно закивал.
Но больше, чем стать воином, я хотел вернуть своих родителей и вообще весь свой мир на место... Чтобы папа укрывал меня перед сном, чтобы утро начиналось с услышанной сквозь сон маминой фразы: "Глесс, завтрак"... Я знал, что никогда больше ничего подобного в моей жизни не будет...
Чтобы снова не расплакаться, я стал рисовать в своём воображении мегаполисы, драконов, троллей, вампиров, которых, безусловно, побаивался даже представитель древней расы воинов. Я хотел свободы.
В ту ночь мне снились ледники и пещеры, деревянные хижины и ещё много всего.
Не хочу никого утомлять описанием тех мучений, которым подвергал меня Храт напротяжение нескольких лет, называя их тренировками. Скажу лишь, что иной раз я буквально вползал в хижину орка и засыпал, не успев добраться до циновки. Кстати, на второй день Храт где-то раздобыл ещё одну и с весьма довольной физиономией постелил её у противоположной стены.
Каждый вечер он рассказывал мне всё, что знал о той или иной расе. А знал он действительно много, поскольку уже успел основательно покоптить это небо. Он жил ещё до образования заповедников, а они начали функционировать примерно лет триста назад, и успел обойти Зедиум вдоль и поперёк.
Как вы уже поняли, до моего появления Храт жил один, наследника, которому орк мог бы передать свои знания, у него не было - вообще новорожденные этой древней расы всё реже радовали своих родителей появлением на свет - поэтому со мной воин делился знаниями с таким же великодушием, с какой жадностью я их поглощал.
Я узнал, что оборотни - самый многочисленный народ Зедиума. Что каждый представитель этой расы оборачивается не тогда, когда ему заблагорассудится, а только во время эмоциональных взрывов (эту информацию я получал со скучающим видом, потому что подразумевалось, что я сам принадлежу к этой расе - на самом деле я с нетерпением ловил каждое слово).
Я узнал, что вампиры внешне очень похожи на оборотней в антропоморфном состоянии, только температура тела у них намного ниже; что они очень бледны, и только губы у них ярко красные; что при желании они могут опережать представителей любой другой расы за исключением драконов в пару-тройку раз.
Это что касается молодых рас. Древние же народы, опять-таки за исключением драконов, не обладали способностью к трансформации (ни в летучих мышей, как вампиры, ни в живность покрупнее, как оборотни).
Драконы могли принимать человеческое обличье и возвращаться в привычную форму по малейшему своему желанию. Кроме того, у драконов были способности к магии. Кроме них творить волшбу могли только эльфы.
Когда-то очень давно, тысячелетия назад, драконы были повелителями планеты, самым могучим её народом. Позже, пресытившись властью, исполины отказались от неё. Когда же у руля встали молодые расы, драконы безжалостно истреблялись, из-за чего были вынуждены скрываться. Сейчас в живых осталось не больше дюжины представителей этого народа, причём абсолютное большинство обитало в заповедниках - некоторые, наученные горьким опытом и не доверяя никому, продолжали жить необнаруженными, заставляя аналитиков ломать головы над тем, где они могут находиться.
Тролли были злейшими врагами орков и вообще всех, кто чем-либо от них отличался. Жгучая ярость всегда была спутником этого племени. Поводом для нападения могло послужить всё, что угодно, но особенно часто этим поводом было пересечение их территории. Однако агрессивные не значит глупые: когда оборотни и вампиры стали угрожать троллям истреблением, те объединили все свои племена (а такого не случалось с самого сотворения Зедиума) и, сражаясь с яростью берсерков, вынудили новые расы оставить их в покое. Махнув на троллей рукой, мегаполисы смирились с не в меру боевитыми соседями.
Гоблинам повезло гораздо меньше. Не уступавшие троллям по силе и агрессивности, зеленокожие гиганты заметно проигрывали им в сообразительности и гибкости ума, а значит и в тактике. Огромные, на полторы головы выше любого вампира, с длинными косичками-дрэдами, выбивавшимися из-под меховых шапок, гоблины постепенно были вытеснены с издревле принадлежавших им дремучих северных лесов в ледники, в так называемую Страну Драконов.
Кстати, название своё эта выстуженная территория получила потому, что там проживали сразу три представителя драконьего племени. Тройняшки - мальчик и две девочки. Вернее, это при рождении они были мальчиком и девочками.
Эльфы были единственным древним народом, не только не потерявшим, но и упрочившим свои позиции с приходом молодых рас. Когда-то делившиеся на тёмных и светлых, эльфы пришли к разумному решению забыть о междоусобицах и невероятно плавно адаптировались к сложившейся ситуации. Однако и сам народ изменился до неузнаваемости. Разрушив стену отчуждения, разделявшую их и остальные расы, живя бок о бок с вампирами и оборотнями, эльфы впитывали их жестокость, лицемерие и другие не очень благородные черты и качества. В результате сегодня не найти контрабандистов, террористов, киллеров и вообще наёмников лучше эльфов. По крайней мере, на Зедиуме. Кроме того, по части волшебства эльфы ничем не уступали драконам. А ещё у них было право свободно перемещаться по любой территории. Включая заповедники.
С орками я был знаком теснее всего. Как я уже говорил, эта раса, несмотря на всю свою мудрость, была наименее гибкой, за что и поплатилась. Неспособные приспособиться к скоротечной жизни эпохи высоких технологий, что бурлила в мегаполисах, орки переселились в заповедники.
Вся эта информация давалась мне маленькими дозами каждым вечером после ужина.
- Ещё были люди и гномы, - задумчиво глядя в потолок, сказал Храт. - Но их уничтожили. - Повисло долгое молчание. Орк превратился в скульптуру, потому что явно застал те времена и сейчас вспоминал что-то запечатлевшееся в памяти; я же был не в состоянии разбить хрусталь тишины того момента, боясь сбить Храта с мысли.
- Инквизиция, - продолжил орк. - Она всегда существовала, продолжает жить и сейчас, только название изменилось, став адекватным эпохе - теперь это Служба Безопасности. Просто раньше это было зверьё в бордовых балахонах, а сейчас это зверьё, предпочитающее белые рубашки, серые костюмы и бордовые галстуки, - Храт горько усмехнулся. - Тогда жгли всех, кто не укладывался в рамки, сейчас никто не утруждает себя разжиганием костров - есть способы гораздо проще и при этом гораздо болезненнее.
- Чем люди и гномы были хуже тех же гоблинов? Что послужило причиной геноцида? - Я тоже в своё время читал умные книжки.
- До истребления люди по своей численности немного уступали оборотням. Знаешь, почему о них до сих пор вспоминают со сверхъестественным ужасом?
Я отрицательно помотал головой.
- Внешне люди мало чем отличались от представителей твоего племени. Единственным, но при этом довольно существенным отличием была неспособность оборачиваться. То есть, физически они, казалось, были обделены. Однако это с лихвой компенсировалось их моральными качествами. Люди были своеобразным сплавом - они обладали мудростью драконов (это при их-то скоротечной жизни!), способностью приспособиться к чему угодно, подобно эльфам, звериной жестокостью оборотней, хладнокровием (образно выражаясь, конечно же) вампиров, яростью троллей ... В общем, в людях были черты всех без исключения рас Зедиума. И за это их боялись. Просто люди были хитрее любого из нас. Аналитики молодых рас забили тревогу, дескать, очень скоро люди сотрут в порошок все остальные народы. Оборотни объявили всеобщий призыв к оружию.
Люди удивили всех ещё раз - оказалось, что каждый человек, включая женщин и детей, был воином. А будучи припёртыми к стенке, люди, противореча любой логике, полностью лишались инстинкта самосохранения, превращаясь в разъярённых берсерков, способных в своём исступлении справиться и с троллем. Повторюсь, не исключая женщин и детей. Они не просили о пощаде, не пытались выторговать свои жизни или жизни своих близких. Сотни тысяч людей умирали либо молча, сцепив зубы от бешенства, либо с яростными проклятиями... Такие дела.
Я лишь заворожено слушал историю гибели своего народа.
- Что же касается гномов, то племя бородатых карликов было истреблено из-за алчности троллей и молодых рас, - я слушал орка вполуха, переживая услышанное. - В мозолистых руках гномов были все без исключения рудники. Коротышки-монополисты славились на весь Зедиум своей жадностью. Вампиры и оборотни не могли смириться с тем, что какие-то недомерки перекрывают им кислород. В общем, с гномами никто даже торговаться не пытался - на несчастных шахтёров просто натравили троллей, которые, не способные остановиться, лишили Зедиум ещё одной расы.
Потом было официально объявлено о формировании Новой Инквизиции, в состав которой входили представители всех оставшихся народов. Убийцы в бордовых балахонах рыскали по планете в поисках уцелевших людей и гномов. Под шумок сжигали и всех неугодных. Это настолько понравилось верхушке Объединённых Лиг - высшему правительственному органу этого пыльного мирка, - что даже после публичного сожжения последнего человека, Инквизицию не упразднили, внушая животный ужас обывателям.
В ту ночь я так и не смог уснуть, ворочаясь на циновке. Интересно, как поступил бы со мной Храт, узнай он, кто я в действительности такой? И что может случиться с орком, догадайся кто-нибудь о том, что я чудовище? Что я должен гореть на костре...
Ещё мне не давала покоя мысль, как мог в семье простых, ничем не примечательных оборотней родиться человек? Наверное я так никогда и не узнаю, что послужило причиной этого недоразумения. Теперь, повзрослев, я вижу, что разницы-то, в принципе, никакой нет, по крайней мере для меня: родился человеком, значит такова судьба. Тогда же эта причина казалась мне жизненно важной. С годами всё, что когда-то казалось наиважнейшим постепенно превращается во что-то незначительное, покрываясь налётом ржавчины и слоем пыли.
- Да что с тобой? - Храт опустил деревянный меч для тренировок - причину девяноста пяти процентов синяков на моём многострадальном теле. Вид орк имел настолько недовольный, что, казалось, будто из его ноздрей вот-вот пойдёт белый пар. - Не хочешь учиться, так и скажи. Хотя, после пяти лет упорной работы это по меньшей мере глупо, - орк немного помолчал. - Ладно, на сегодня достаточно.
Храт с озадаченным видом удалился куда-то по своим делам, а я остался в хижине. Орк был прав: со мной действительно кое-что творилось. Все те пять лет, что я провёл в лесном поселении мне не давала покоя моя сущность. Сначала я панически боялся, что кому-нибудь станет известно, что я человек. Я в буквальном смысле боялся каждого шороха, в каждом видя если не врага, то недоброжелателя. Однако с недавнего времени меня всё чаще подмывало излить Храту душу. Каждый день, с самого утра я проигрывал в своём воображении наши с орком диалоги, меня бросало то в жар, то в холод... В общем, эти мысли занимали меня гораздо больше, нежели тренировки, поскольку каждый день я был твёрдо уверен, что именно сегодня я во всём признаюсь, но... каждый вечер я откладывал всё на завтра. Просто я боялся. Но сегодня я был уверен на все сто. Сейчас, думал я, я выложу всё Храту, как только он войдёт. В который уж раз...
В общем, когда Храт всё-таки вошёл, я уже настолько себя "накрутил", что, как только орк переступил порог, я буквально заорал, не заботясь о том, что меня могут услышать на улице:
- Храт, я человек!!!
В ответ я ожидал чего угодно - обвинений, упрёков, мордобоя... Но Храт лишь мягко (что для орка неестественно) улыбнулся, подошёл ко мне вплотную и, положив руку мне на плечо, тихо, почти шёпотом, сказал:
- Я знаю.
Я был ошеломлён, причём настолько, что просто рухнул на циновку.
- К-когда? - выдавил я.
Храт присел на корточки.
- Когда я понял, что ты человек? - орк рассмеялся. - Сразу же, как только начал тебя тренировать.
Мои брови поползли вверх: так давно?! И он молчал?! Всё это время?!
Меж тем мой учитель продолжал:
- Оборотень трансформируется сразу же, как только выходит из себя. Ты же, даже психуя, оставался в антропоморфном обличье. Я не первую сотню лет живу на этом свете, к тому же, я успел застать людей. В общем, всё это время я прекрасно знал, с кем имею дело.
- Храт, как же я тебе благодарен! - я обнял орка от переполнявших меня чувств и эмоций. Ведь он в любой момент мог сдать меня со всеми потрохами. А что ждало бы орка, узнай кто-нибудь из его сородичей, что он укрывает чудовище?
- Спасибо тебе за всё, - я взял в руки его огромную лапищу. - За всё, что ты для меня сделал и ...
- Стой, - оборвал меня Храт. - Ты же не собираешься прощаться?
- Вообще-то... - начал мямлить я.
- Если ты хочешь наговорить мне благодарностей и комплиментов, то начал ты как-то не очень удачно, я бы даже сказал, нелепо. Закончим на сегодня разговор на эту тему, поскольку прямо сейчас я тебя никуда не пущу. Да и идти тебе, собственно говоря, некуда. Ты ведь собрался выбираться за пределы заповедника, так? - я кивнул в ответ. - Надо долго к этому готовиться. Затея рискованная и требует как физической силы и ловкости, так и магической поддержки, а её то у нас как раз и нет. Так что ешь суп и ложись спать - рано тебе ещё думать о побеге. Обещаю, что со временем мы обязательно что-нибудь придумаем.
Уснул я под утро, даже не подозревая, что никогда больше не увижу этого благородного орка ...
Засыпая, я был на сто процентов уверен, что наутро буду чувствовать себя так, будто мозги совсем прокисли, и вообще весь день буду ощущать себя варёным раком.
Я не ошибся. Только я и предположить не мог, что во время пробуждения меня будут болтать так, словно собрались во что бы то ни стало вытрясти из меня душу. Самочувствию моему это, естественно, оптимизма не прибавило, о чём оно мгновенно мне и сообщило при помощи почти необоримых позывов к рвоте. А если учесть, что я был в кромешной тьме, благодаря свёртку, в который меня упаковали, можете себе представить, в каком "восторге" я был. Я вообще не знал, что, в конце концов, происходит ... и что уже произошло. На меня явно были наложены какие-то чары - я не мог пошевелить своими конечностями, а поэтому отреагировал на всё происходящее единственным доступным мне способом - я начал дико ругаться, надеясь, что несущие меня (а тряска была вызвана именно этим процессом) хоть как-нибудь отреагируют на тот поток нецензурщины и брани, который я изливал на них и их родственников. Однако все мои усилия были потрачены впустую. Меня просто-напросто игнорировали. Я смирился со своей участью, но лучше чувствовать себя от этого не стал. Пожалуй, даже наоборот. Любопытство буквально раздирало меня на части, страха вообще не было, и было ощущение, что я смотрю на всё, происходящее со мной как бы со стороны, от третьего лица. Такие дела.
Тряску терпеть мне пришлось ещё пару-тройку часов, после чего меня распеленали и сняли наложенную волшбу. Вначале мне пришлось прикрыть глаза ладонью - так я привык к темноте.
Когда же моё зрение более-менее прояснилось, я обнаружил себя почти в том же лесу, что и в заповеднике. "Почти", поскольку что-то неуловимо изменилось, стало более окультуренным, что ли (это я уловил не сразу - сначала мне было глубоко наплевать на такие мелочи), - в обществе четырёх сказочно красивых существ, в которых я безошибочно определил эльфов. Все они были высокими, прекрасно сложенными, с немного отчуждёнными взглядами.
Вся четвёрка не обращала на меня ровным счётом никакого внимания, словно меня вообще не было, причём это не было какой-то наигранной позой, просто им действительно было на меня плевать. Почти.
- Есть-пить хочешь? - поинтересовался смуглый длинноволосый парень в просторных штанах из плотного материала и тёмной клетчатой рубахе навыпуск. В его голосе не было и капли враждебности, говорил он со мной так, словно я тоже был его приятелем-эльфом, знакомым с ним ну как минимум лет триста, и с которым он решил выбраться на пикник.
Я же был в полном ступоре. Остроухий парень повторил свой вопрос и протянул мне небольшой свёрток. Я лишь покорно принял свёрток из его рук.
- Да ты не бойся. Травить тебя мы не собираемся, - длинноволосый толкнул меня локтем в бок и заговорщицки подмигнул, - хотя готовит Аминуэль прескверно, не говори ей об этом., - нарочито громким шёпотом сказал шутник. При этом взгляд его лукаво прищуренных глаз цеплялся за упорно игнорировавшую его короткостриженную девушку, в чёрных, как сердце вампира, волосах которой кое-где проглядывали зелёные пряди. Несмотря на то, что Аминуэль избегала взгляда длинноволосого эльфа, тонкие губы девушки то и дело одаривали его солнечными зайчиками улыбок, а антрацитовые глаза на слегка вытянутом овале лица лучились любовью и нежностью.
- Слушай, парень, хватит на неё пялиться. Ешь давай, - я по-прежнему пень-пнём стоял со свёртком в руках. - А то я из ревности попрошу, чтобы она в следующий раз тебя всё-таки отравила.
Я расправился с обёрткой и принялся за её содержимое. Не знаю, что это было, но оно буквально взорвалось каскадом поразительно приятных вкусовых ощущений. Видимо, лицо моё выдало тот водопад эмоций, который на меня обрушился, поскольку вся четвёрка эльфов с любопытством на меня уставилась.
- Ну как? - поинтересовалась Аминуэль, чуть склонив голову влево. Я в ответ промычал что-то восторженно-благодарственное, из-за чего эльфийка надулась от гордости.
- Айронд, будь добр, передай еду Фаминиель и Илэну, - Аминуэль выудила из рюкзака ещё два свёртка и отдала их длинноволосому. Айронд, до этого также ковырявшийся в своём походном мешке, подхватил порции этого восхитительного яства и отдал одну затянутому в чёрный комбинезон парню с зелёной банданой на голове, а другую изящной светловолосой девушке, чьи локоны были туго стянуты на затылке. Гладкая и незамысловатая причёска придавала ей строгий и чересчур серьёзный вид.
- На, это наш тебе подарок, - Илэн протянул мне рюкзак. Я, подхватив его и тут же расшнуровав, начал исследовать внутренности: фляга, которую я мгновенно нацепил на пояс своих широких кожаных штанов оркской работы, даже не поинтересовавшись, что там, зачехлённый нож (эльфийская сталь и всё такое) с узким чёрным лезвием, еда, дозированная на упомянутые уже порции, компас, с быстротой молнии перекочевавший мне на руку, три небольших пузырька, затемнённых настолько, что разобрать, что же плещется там внутри, просто не представляется возможным.
- И что там за заклинания? - я с видом эксперта попытался рассмотреть одну из ёмкостей на свет. Показушник, чего уж тут говорить.
- Боевые, - ответил Илэн. - Никому в нашей компании, кроме тебя такая упакованная магия не нужна, но мы и взяли её исключительно для тебя.
- В смысле? - не сразу понял я. Понял я, правда, что никто не собирается захватывать меня в заложники - в противном случае не стали бы выдавать оружие.
- Мы все владеем прикладной магией довольно неплохо для того, чтобы в нужный момент сымпровизировать, - объяснил эльф. Я вдохнул полную грудь воздуха и выпалил всё, что меня тревожило:
- А почему вы вообще обо мне заботитесь? Где я? Куда мы направляемся? Почему я вообще нахожусь в вашей компании?!
- Вполне объяснимое любопытство, - Айронд подсел ко мне. - Отвечаю по порядку: заботимся мы о тебе потому, что в контракте есть пункт, где говорится, что ты не должен пострадать ни при каких обстоятельствах. Во-первых, мы всегда соблюдаем все условия контракта, а во-вторых, гонорар слишком велик и заказчик слишком влиятелен, чтобы мы пренебрегли этим пунктом.
- А ещё нам дважды за тебя заплатили, - прощебетала Аминуэль, присаживаясь позади Айронда и обнимая его.
- Кто? - выдохнул я.
- Впервые нам заплатил, как я уже говорил, один очень влиятельный оборотень. Он дал нам твой снимок, мы послали заклинание поиска, и пошли следом. Некоторое время следили за твоей жизнью в деревне, обдумывая, как бы нам незаметнее тебя выкрасть - мы стараемся избегать насилия, если это вообще возможно. Оказалось, что Храт - твой старик - тоже зря времени не терял, а как-то узнал о нашем присутствии. В общем, нам стало известно, что он нас ищет и встретились с ним. Орк стал нашим заказчиком номер два - о первом заказчике мы ему, естественно, ничего не сказали, представившись обычными контрабандистами. Храт заплатил нам за твою переправу через границу заповедника. Гонорар для наёмников нашего класса небольшой, но для контрабандистов вполне приемлемый.
Идём дальше. Где ты? Недалеко от заповедника. Путь наш лежит во Влост - когда-то, во времена межрасовых войн, столицу оборотней, теперь же, просто большой западный город.
Почему ты с нами? Потому что мы одни из лучших наёмников на Зедиуме, и мы нашли тебя первыми. Нам известно, что тебя ищут ещё несколько бригад и наёмников-одиночек.
- Но во-первых, мы - лучшие, а во-вторых, большинство не располагает теми техническими, магическими и финансовыми возможностями, которые есть у нас, - вклинилась в монолог Айронда Аминуэль. Внешне на наёмников четвёрка эльфов походила меньше всего, хотя что я мог знать о наёмниках?
- А если я сбегу? - я почему-то знал, что у меня ничего не получится, а спросил просто так, из спортивного интереса.
- Ну, - широко улыбнулся эльф, - можешь попробовать прямо сейчас. Обещаю, что никто из нас тебе в спину стрелять ил слать заклинания не будет.
Я в ответ лишь промолчал. На самом деле я твёрдо решил бежать от этих приветливых с виду эльфов, поскольку совершенно им не доверял. То есть, этот самый так называемый "очень влиятельный оборотень" вполне мог оказаться представителем Инквизиции.
Однако, в лесу мне спрятаться от эльфов будет почти нереально. Гораздо труднее, чем в кишащем самой разношёрстной публикой городе. В общем, я собирался оставить весёлую четвёрку ни с чем при первой же возможности. А так как я был как раз в том возрасте, когда чувствуешь себя неуязвимым, любая задача кажется пустяковой, а убить могут кого угодно, но только не тебя, мне казалось, что уйти от четвёрки лучших наёмников Зедиума вполне осуществимо.
- Сворачиваемся, - объявил Айронд, хотя все и так уже были готовы к дальнейшему путешествию. Я скомкал обёрточную бумагу и бросил её на траву, однако ещё в полёте комок поймала какая-то очень напоминавшая паутину сетка и клочок поплыл в моём направлении. Я заворожено следил за его полётом, пока бумага не нашла своё пристанище в кармане моих кожаных штанов.
По лесу шли настолько быстро, что порой казалось, будто эльфы здесь родились, и каждая ветка знакома им, как свои пять пальцев.
- Каким образом вам удалось пронести меня через границу заповедника?
- Не обижайся, но этого я тебе не скажу, - улыбнулся Айронд, который, как вы наверняка уже поняли, был лидером этого квартета. - Секрет фирмы.
Мы изрядно отмахали, прежде чем Илэн, шедший впереди, обернувшись, бросил через плечо:
- Осталось немного. Скоро доберёмся до тран... - не договорив, он крикнул: - Фам, впереди!
Тут же белокурая девушка скинула с плеча рюкзак, оказавшийся чехлом для её оружия. Спустя несколько механических щелчков, она, опустившись на одно колено, уже вскидывала, несомненно, очень дорогой арбалет с оптическим прицелом, после чего стала посылать стрелу за стрелой, с отточенной десятилетиями (а может, и столетиями) сноровкой меняя болты. Впрочем, цель (или цели) находилась не строго впереди, и Фаминиель перед каждым выстрелом немного меняла направление полёта своих посланников смерти. После того, как эльфийка выпустила девятый болт, она всё так же молча и сосредоточенно разобрала и благополучно зачехлила арбалет. Мы двинулись дальше, и я даже не успел заметить, в какой именно момент исчез Илэн. Вообще, кроме меня, казалось, никто не обратил на это внимания.
Выйдя к опушке, мы обнаружили и Илэна, и транспорт, о котором хотел мне сказать эльф, и цели Фаминиель. Девять трупов вампиров в неброских серых костюмах, рубашках, по девственной белизне которых кровавыми оскорблениями расползались алые пятна и бордовых галстуках лежали в самых разных позах недалеко от нашего средства передвижения - элегантного, серебрившегося в лучах светила, четырёхколёсного творения технологии Зедиума. Илэн подходил к каждому телу инквизитора, выдёргивал короткий арбалетный болт и на всякий случай перерезал вампиру горло небольшим кинжалом в пол-локтя длиной. Стрелы эльф вытирал об одежду убитых. В конце концов он подошел к арбалетчице.
- Держи, - эльф протянул девушке то, что ей принадлежало. Странно, но я не испытывал ни страха, ни отвращения. В моей голове пульсировали всего две мысли:
1) как Илэн сумел разглядеть инквизиторов на таком расстоянии?
2) они не позволили другим охотникам за моей головой даже приблизиться ко мне. И это при том, что перебежавшими дорогу оказались не какие-нибудь дилетанты, а инквизиторы - представители весьма могущественной организации. Из легальных уж точно самой влиятельной.
Айронд подошёл к нашему средству перемещения в пространстве (во загнул-то, а!) и, открыв багажник (это я потом узнал, как называется та или иная часть этого чуда техники), поинтересовался, к какому оружию я более привычен. Я, естественно, назвал двуручный меч. Эльф бросил мне тяжёлый меч в ножнах, но объяснил, что он имел в виду огнестрельное оружие. Я пожал плечами, поскольку об огнестрельном оружии представление имел довольно смутное. То есть, я, конечно, умел им пользоваться, но вот снайпером меня можно было назвать только в качестве издевательства. Я получил два лёгких пистолета-автомата. Интересно, они настолько поверили в моё нежелание побега, что решили снабдить меня серьёзной экипировкой? Поверьте мне, опоясавшись прекрасно сбалансированным замечательной работы оркским мечом и сжимая потными ладонями немного тёплые рукояти пистолетов, я ощущал себя как минимум непобедимым и неуязвимым.
Правда, спустя мгновение меня бесцеремонно вырвали из этой сладкой пелены самолюбования, затолкав в джип (так эльфы называли транспорт).
- Путь хоть и неблизкий, - Айронд, севший на переднее сидение рядом с водителем, обернулся ко мне, - обещает нам кучу приключений. Мы обязаны оберегать тебя, Глесс, - не думаю, что называл своё имя кому-нибудь из наёмников. - Поэтому я очень прошу тебя не вмешиваться в события, которые скорее всего будут вокруг тебя твориться в самое ближайшее время. Обязательно будут твориться. В общем, не лезь ... по крайней мере, пока кто-нибудь из нас будет достаточно жив, - эльф криво усмехнулся, - чтобы пытаться вытащить тебя из той кучи фекалий, в которую ты угодил.
- А я точно уже успел в неё угодить?
- Угу, по самые уши. Раз тобой интересуются такие нелюди, как наш заказчик и Инквизиция.
Да-а, если уж наёмники, уничтожившие патруль Инквизиции, даже не приближаясь, вернее, не позволив ему приблизиться к себе, не упускают возможности уничтожения всей четвёрки, значит, я действительно попал в серьёзный переплёт. Это тебе не разъярённая толпа крестьян, побоявшихся зайти в насквозь расстрелянную хижину.
- Слушай, а вампиры разве не умирают от солнечных лучей? У нас в доме все именно так и думали.
- Да уж, накормили тебя байками в заповеднике, - со смехом спросила Аминуэль, сидевшая рядом со мной; сзади нас, полностью оккупировав целое сидение, спал Илэн.
- Вампиры, как и представители всех остальных рас, умирают от самой обычной стали. Что касается кровопийц, то от солнечных лучей, чеснока и прочего хлама они не умирают - им вообще от этих причиндалов ни холодно, ни жарко, - Айронд вновь повернулся ко мне. - А вот серебро на них действует, словно яд. Тебя самого никогда серебром не резали?
Я отрицательно замотал головой.
- Вашего брата, - ага, оборотня, значит, - этот металл тоже разит посильнее любого другого. Рана гниёт, и приходится ампутировать конечность, если только повреждена именно конечность. Если же оборотня ранили серебряным клинком или стрелой в туловище, он стопроцентно труп, - эльф многозначительно покачал головой и провёл кончиками пальцев по своей эспаньолке. Затем, что-то вспомнив, полез в один из ящичков, встроенных в двери.
Достав что-то, помещавшееся в кулаке, он передал это Аминуэль и уставился вдаль впереди него. Эльфийка показала мне тонкий полупрозрачный предмет, очень похожий на монету.
- Это идентификационный жетон, - пояснила она с таким видом, будто это должно было что-то мне сказать. - Без него ты не сможешь пройти по любому из городов Зедиума и двухсот шагов. Здесь записана вся информация о твоей личности, причём она постоянно обновляется. Если тебя просканируют и не обнаружат жетона, значит, ты беглый преступник, потому что заключённые жетонов не имеют.
- А если я его потеряю? Он ведь не такой уж и заметный. Его что, на цепочке на шее носят? - я потянулся к жетону, но Аминуэль не позволила мне его взять.
- Он никак не крепится. Дай мне руку.
Я сделал то, что она просила. Девушка закатала мне рукав примерно до середины предплечья, после чего, прикрыв свои миндалевидные глаза, начала что-то шептать на незнакомом мне языке. Затем она провела ладонью над моей обнажённой рукой, слегка растирая друг о друга кончики своих тонких и изящных пальчиков, с которых, медленно набухая, срывались золотые капли, лопавшиеся в своём неторопливом полёте и осыпавшие мою руку крохотными фейерверками сверкающей золотой пыльцы. Прикосновения пыльцы я не ощущал, но вскоре рука онемела, и я перестал её чувствовать.
Аминуэль перестала читать заклинание и, открыв глаза, внимательно осмотрела мою руку. Видимо, удовлетворившись результатом, она извлекла из-под сидения небольшой чемоданчик и, раскрыв его, извлекла на свет Божий полированный до зеркального состояния скальпель. Вот это мне совсем не понравилось!
Я ещё не успел запротестовать или просто отдёрнуть руку, как девушка уже сделала глубокий надрез, начинавшийся на запястье и заканчивавшийся на сгибе локтя. Хлопнув себя ладошкой по лбу, Аминуэль открыла одно из окон. Кровь, весьма обильно потёкшая из надреза, не потекла на пол джипа, а, превращаясь в пузырьки, плавно вылетала в окно.
Искупав идентификационный жетон в какой-то сильно пахучей жидкости из хирургического чемоданчика, эльфийка буквально воткнула его в разрез. Медленно, очень медленно полупрозрачная монетка вползла под кожу в мою руку.
Странно, но я не ощущал ровным счётом ничего. У меня даже голова не закружилась от вида крови.
Прямо на моих глазах надрез начал затягиваться. Спустя пару мгновений уже ничего не напоминало о только что проведённой операции.
Аминуэль спрятала чемоданчик под сиденьем, закрыла окошко и сложила ладошки на коленях. В тот момент она очень походила на приличную девочку из хорошей семьи, сидящую рядом с родителями и выслушивая от них похвалу.
Вновь обернувшийся Айронд передал ей ноутбук (о том, как называется эта штука, я узнал немного позже).
- Пора просветить нашего парня. Диск со всей необходимой инфой уже внутри.
Девушка молча кивнула, опять полезла за чемоданчиком, вынула какой-то шнур с иглой на одном конце и штекером на другом и, продезинфицировав и подключив это к компьютеру, потянулась к моему лицу и вогнала иглу мне за ухо. Что было дальше, рассказать не имею никакой возможности, поскольку сознание моё померкло. Вырубился я, попросту говоря.
В себя я пришёл оттого, что автомобиль - теперь я откуда-то знал, как называется эта штука... впрочем, я теперь знал, как называются ещё миллионы других штук, - немилосердно подбрасывало. Видимо, Фаминиель на полной скорости утюжит бездорожье. Я уже хотел высказать все свои соображения на сей счёт, даже умудрился поднять тот сгусток боли, что был у меня вместо головы, но выразить свои мысли не смог и снова повалился на... Осознав, на что именно я уронил этот странный вырост на шее, я понял, что, собственно говоря, жизнь-то не так уж и плоха, как может показаться на первый взгляд. И плевать на тряски!
- Не дёргайся, - чарующий голос Аминуэль (а именно на её коленях я частично лежал) опять уносил меня в царство грёз. - Ты очнулся раньше положенного срока, а поэтому некоторое время ты будешь чувствовать себя не очень хорошо.
Да уж! "Не очень хорошо", - это ещё мягко сказано.
- Обычно после "перезагрузки", - продолжала меж тем эльфийка, - пациент пару суток должен пролежать в покое. Ты же спал всего двадцать часов, и то, что ты сейчас ощущаешь - негативная реакция мозга на переизбыток полученной информации - не пугайся.
- Пить, - выдавил я. Во рту ворочалось что-то, очень напоминавшее ёжик для чистки унитазов.
Два раза просить не пришлось - я мгновенно получил пластиковую бутылку какого-то напитка, и вот уже освежающая живительная влага заставила меня блаженно улыбаться. Ёжиком для унитазов, кстати говоря, как я и предполагал, оказался язык. Причём мой собственный. Такие дела.
Внезапно со стороны заднего сиденья послышались негромкие хлопки, подозрительно напоминавшие выстрела из огнестрельного оружия. Галлюцинации? Меня о них уже предупреждали.
В голове немного прояснилось - настолько, что я даже спросил:
- Что там за бортом?
- Мы уже несколько часов пытаемся оторваться от погони. Пару минут назад Айронд отдал приказ позволить им немного к нам приблизиться - чтобы эти бедолаги как раз дотянули до зоны поражения. Сейчас Айронд и Фаминиель работают воплощением кошмара этих несчастных. Выстрелы, которые ты слышишь - их рук дело.
- Фаминиель?! Она же была за рулём!
- Мы же время от времени сменяем друг друга. Сейчас за рулём Илэн. Я на время освобождена от этой повинности. Потому что ухаживаю за тобой, - на сей раз улыбка её была из разряда тех, что заставляют любого нормального мужика выть на луну. Я бы завыл. Может быть, даже признался бы эльфийке в любви, если бы на заднем сидении не находился её кавалер со снайперским "винтом" в руках. И очень даже способный применить своё оружие не только против Инквизиторов... или кто там нас преследовал?
Где-то позади мглу разорвала вспышка, выстрелы стихли, и Айронд шумно выдохнул. Фаминиель же вообще ничем не выказала радости насчёт очередной победы над конкурентами. Вообще девушке, как я уже успел заметить (я вообще парень наблюдательный), эмоциональность не была свойственна. Как и разговорчивость. В отличие от лидера квартета.
- Дилетанты! - с чувством выдал Айронд.
- И часто вам приходится "перезагружать" кого-нибудь? - я схватился за виски.
- Что-то ты чересчур быстро оклемался. Нет, не часто, - Внезапно улыбка развалилась прямо на лице эльфа. - А ведь ты вполне мог слететь с катушек.
- В смысле? - я весь покрылся холодным мерзким потом. Перспектива молоть чепуху и пускать слюни меня совсем не прельщала.
- Двадцать процентов подопытных сошли с ума, и "перезагрузку" запретили, - сволочь, он так спокойно об этом говорил! Ни тени эмоции на нагловатом лице! - Не переживай, мы были почти уверены в твоей психологической устойчивости.
- А если бы мне всё-таки ... не повезло? - он даже не пытался отвести взгляд.
- Ну-у, - эльф задумался лишь на мгновение - так всё было для него просто! - Мы бы сделали где-нибудь в засаду и стали ждать очередную свору конкурентов. Их мы положили бы, потом настала бы твоя очередь. Только вот грохнули бы мы тебя из чужого оружия, а заказчику объяснили бы, что, так, мол, и так, погиб в перестрелке - нечаянно зацепило. Очень жаль, мы сделали всё, что могли. Конечно, наша репутация от этого пострадала бы, но не очень сильно, - только тогда я стал частично осознавать, насколько это страшные нелюди.
- А потраченных денег вам не жалко?
- Кодекса наёмников на диске явно не было, - посетовал Айронд и начал объяснять мне прописные для него истины, - все издержки плюс десятипроцентная компенсация выплачивается из кармана заказчика не зависимо от исхода дела.
- Спасибо за то, что хоть не лицемерите.
- Парень, ну как ты не понимаешь? Ведь мы готовы умереть, защищая тебя, - вожак наёмников положил руку мне на плечо, но я её сбросил. - Причём мы идём на это совершенно сознательно. Ведь мы вполне можем оказаться в точно так же взрывающемся автомобиле на месте тех бедолаг, от которых мы только что избавились.
- И сколько стоит моя голова по сегодняшнему курсу? - я постарался выглядеть как можно более набыченно.
- Я не имею права тебе об этом говорить - Кодекс запрещает. Скажу лишь, что мы берёмся только за крайне высокооплачиваемые и трудновыполнимые заказы.
- Утешил. И на том спасибо.
- Да ты поспи ещё немного - поможет видеть мир в более выгодном свете, уверяю тебя.
Несмотря на всю горечь обиды, я незамедлительно последовал совету эльфа.
- Всё-таки твой травяной чай - это нечто волшебное, - я в который уж раз восторгался Аминуэль.
- Неправда, - улыбнулась в ответ эльфийка, - никакого волшебства.
- А по-моему, - не оборачиваясь, вставил Айронд, - сколько я тебя знаю, ты всегда добавляла в еду и напитки какие-нибудь заклинания, усиливающие или, наоборот, смягчающие вкус.
- Ну вот, - девушка в притворной обиде надула губки, - я всегда подозревала, а теперь лишний раз уверилась, что тебе нельзя доверить даже мало-мальски важной тайны.
Идиллия была нарушена чем-то (кем-то?!), свалившимся на крышу автомобиля прямо с небес. Это действительно было живое существо, но эльфы так быстро повыхватывали оружие и превратили крышу в дуршлаг, что этот нежданный гость мгновенно перешёл из категории "кто-то" в категорию "что-то".
- Он не один, - бросил Илэн и, решив более не гробить машину, а устранить очередных конкурентов на мою голову за её пределами, остановил джип.
- Не высовывайся, - посоветовал мне вмиг ставший серьёзным Айронд, и эльфы синхронно выпорхнули из внедорожника.
Я, как и было приказано, остался внутри. Илэн открыл багажник и резкими движениями извлекал оттуда часть арсенала, в то время, как Айронд короткими очередями взрезал небо, а девушки - одна совершенно бесшумно из снайперского арбалета, другая из снайперской же винтовки, рождавшей сухие хлопки - посылали залп за залпом в лес, вдоль опушки которого мы ехали. Спустя считанные минуты, закрыв багажник, к ним присоединился и Илэн.
- Слишком много! - выкрикнул Айронд. - Глесс! Достань из багажника два меча-катаны для Илэна, пару кинжалов для Аминуэль и полутораручник для Фам!
- А тебе? - я уже был снаружи.
- А мне незачем, - три пули, угодившие в машину, заставили стёкла покрыться затейливым узором трещин. А ведь я вполне мог оказаться добычей любой из них. Мне стало очень сильно не по себе, руки затряслись, но всё, о чём меня просили, я сделал, после чего благополучно скрылся в машине, по дверцам которой уже вовсю барабанили пули. Ни одна, однако, внутрь не попала. Эльфы посчитали за благо спрятаться за корпусом внедорожника.
Из-за трещин мне абсолютно ничего не было видно, и я, проигнорировав голос разума и старую добрую пословицу о том, что чаще всего умирают любопытные, выполз на свет Божий со стороны наёмников.
- Внутрь, - прошипел Айронд, но я лишь оскалился в ответ, и эльф махнул рукой.
В небе вампиры в обликах больших летучих мышей несли в когтях каких-то существ; их по одному снимал предводитель наёмников. Из глубины леса со свистом вылетали пули и впивались в многострадальное железное тело нашего автомобиля - кто-то в лесу желал нашей смерти.
Несмотря на все старания Айронда, семь вампиров до нас всё-таки добрались (ношами оказались оборотни) и, трансформируясь прямо на лету, накинулись на нас сверху. У вампиров оружия не было, а оборотни в антропоморфном обличии были вооружены короткими мечами.
Итак, четырнадцать разъярённых существ окружили нашу пятёрку. Правда, в этом был и положительный момент: выстрелы из леса прекратились - кто-то боялся задеть своих.
Один из оборотней дико заорал, и вся эта добродушная компания кинулась на нас - по трое на каждого, кроме меня, поскольку я оказался тем самым счастливчиком, которому досталось всего два противника. Полностью описать схватку я не могу при всём желании, поскольку был слишком занят, чтобы оглядываться по сторонам.
Я успел заметить, как Айронд влепил три заряда в одного из нападавших на него вампиров; как оборотень из тройки Илэна перекинулся в волка; как Аминуэль, такая хрупкая и смешливая, сама бросилась на ближайшего к ней противника; как аккуратненько перерубленный на две почти ровные части полутораручником Фаминиель свалился на траву даже не успевший заскулить оборотень...и как тонкий, изящный и в чём-то даже красивый вампир прыгает прямо на меня.
Разум мой ещё не успел включиться, а инстинкты уже сработали: я просто выставил свой меч навстречу нападавшему отродью, и бедолага буквально налетел на вышеобозначенный колюще-режущий предмет, который благополучно вышел у несчастного из спины.
Я ещё не успел вытащить из трупа меч, а подбежавший ко мне рыжий оборотень с разбегу толкнул меня в грудь ногой так, что я покатился по земле с клинком в руках. В глазах потемнело, вдохнуть я мог лишь с большим трудом.
Жив я остался только благодаря тому, что откатился очень удачно - прямо к джипу. Я просто заполз под него, а когда отдышался, то увидел, что пнувший меня оборотень, состроив зверскую рожу, пытается до меня дотянуться.
Я, так, чтобы не видел этот поганец, достал одну из своих пушек, с испуганным видом отползая от этого малоразумного куска плоти, тем самым заставляя его протискиваться под джип с победным рычанием. Я даже позволил ему вцепиться в левую руку, после чего, сунув в эту довольную харю ствол, нажал на курок. Перед тем, как забрызгать скудным количеством мозгов днище машины и меня, он по-настоящему удивился - я успел уловить на этой физии смену эмоций от радости охотника до детской обиды за то, что игрушку отобрали, даже не дав к ней прикоснуться. До безумия люблю делать сюрпризы!
Когда я выбрался из-под машины, многое уже успело измениться: лицо Айронда украшал, протянувшись по всей щеке, солидный кровоподтёк, Илэн лишился банданы, открывая всем свою полированную лысину, топ Аминуэль сзади был весь пропитан кровью, а Фаминиель лишилась меча, и теперь чаще всего слышались её стоны и вздохи, после того, как она получала очередной удар - скорее всего, от неземной красоты девушки после этой переделки мало что останется. Из противников, кстати говоря, остались только вампиры.
Эти эльфы в скорости и реакции могли поспорить с кем угодно... кроме вампиров, поскольку отродья тьмы были в два-три раза быстрее любого существа, за исключением драконов.
Кое-как держался только Айронд - его оппонент пропускал примерно такую же порцию ударов, как и эльф, - остальные же поединки превратились в форменное избиение наёмников. Я понимал, что очень скоро всю четвёрку просто вырубят, а меня возьмут тёпленьким.