Зомби был страшным и мерзким: сквозь лохмотья фрака проглядывала начавшая подгнивать кожа, левую сторону лица украшала вмятина - скорее всего, в свое время послужившая причиной смерти, - кость кое-где треснула и сейчас весело поблескивала в полуденных лучах. Оживший мертвец с утробным рыком надвигался на сутулого и лысого, как колено, человечка. В испещренных трупными пятнами руках чудовище держало громадный булыжник. Гибель человечка казалась неминуемой.
- Герман! - вскочив на ноги, заорала 'жертва'. - Какого рожна ты несешь мне этот мусор?! Я тебя о чем просил?! Куда надо складывать это... ЭТО?!!!
Зомби на миг застыл, потоптался на месте, после чего что-то неуверенно промычал. Да уж, бедолаге не позавидуешь - дядюшка Витторио может нагнать страху на кого угодно.
- Эй, а ты чего там расселся без дела, пакостник малолетний? - это он так ласково к мальчишке, притаившемуся в близлежащих кустах и усиленно делавшему вид, что его вообще не существует в природе. - Продолжишь в том же духе - в жабу превращу.
Вот в чем, а в этом никто из окружающих точно не сомневался. Дело в том, что дядя Витторио в прошлом - боевой маг. С поистине колоссальным опытом. До позапрошлого лета ему в одиночку могли доверить охранять Западные Ворота столицы - настолько он был силен.
Дядюшку подвел характер. Они с начальником стражи, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Взаимная неприязнь таких влиятельных людей не могла окончиться перемирием, а потому однажды дядя Витторио превратил начальника стражи... Правильно, в жабу. Прямо на центральной площади перед ратушей. Во время парада войск в честь дня города. На спор. С мэром.
От заточения спасло дядю лишь то, что он смог вернуть начальнику стражи подлинный облик. Правда, Витторио долго препирался и отказывался это делать, дескать, эта жаба сама заслужила себе такую судьбу. Потом, после убедительной просьбы мэра, дядя смилостивился и превратил своего 'любимчика' обратно в человека. То, что несчастный шепелявил, картавил, заикался и ел мух, дядя списал на 'временное явление, которое должно вот-вот пройти'.
Витторио разжаловали с условием восстановления в чине в тот самый день, когда начальник стражи сможет изъясняться понятным другому разумному образом.
Уже второй год дядюшка зарабатывает себе на жизнь ремонтом и строительством жилья. И возвращаться к своему предыдущему роду занятий вроде бы не особенно торопится.
Прямо сейчас его бригада занималась тем, что перекраивала владения жуткого на вид типа, от которого любого разумного всё время кидало то в жар, то в холод. Жуткого типа звали Насмешником, а владения были просто великолепны. То есть, они были великолепными еще до того, как ремонтная бригада взялась за дело, но, учитывая, как сильно перепугался дядя Витторио, и принимая во внимание размер гонорара, все выжимали из себя максимум. Хотелось как можно быстрее сдать заказ и никогда больше не видеть Насмешника, разве что в кошмарах. Чужих.
А вот и он, легок на помине. Восхитительно скроенный бархатный костюм чёрного цвета, антрацитовая сорочка, запонки с черным жемчугом, узенький галстук цвета ночи... Лицо словно слеплено из масок трагедии и комедии, которые попеременно поворачиваются к тебе то одной, то другой стороной... Запястье захлестывал поводок с домашним любимцем - человеческой головой на мохнатых паучьих лапках. Голова беспрестанно скалилась и корчила рожи.
Едва завидев заказчика, дядюшка вообразил себя гением и попытался изобразить деятельность еще более бурную, чем того требовали обстоятельства.
- Герман! - рявкнул дядюшка. Ну, естественно, бедный зомби всегда оставался самым крайним в любой ситуации. Например, прямо сейчас Витторио принялся отчитывать живого мертвеца за то, что тот крайне неосторожно обращается с хрупкими декоративными материалами, хотя поводов для недовольства выполненной работой бедняга Герман не давал. Просто Витторио на всякий случай готовил себе пути к отступлению, если вдруг заказчику что-то не понравится.
- Доброго дня, уважаемые господа, - в знак приветствия Насмешник кивнул всем уважаемым господам, которые попали в поле его зрения. - Я смотрю, работа движется к завершению.
Маска комедии уступила место своей грустной 'коллеге'. Насмешник скалой возвышался над низеньким дядюшкой Витторио, который старался стать еще меньше и даже втянул голову в плечи.
- Вы ведь не разочаруете старика, правда? - грустным рокотом поинтересовалась трагедия. Дядюшка в ответ так старательно замотал головой, что на миг показалось, будто она вот-вот оторвется от туловища и покатится прямо к только-только отреставрированному и поражавшему своей изысканной красотой крыльцу.
Насмешник за свою долгую жизнь настолько привык, что все перед ним лебезят и пресмыкаются, что просто-напросто перестал это замечать.
- Перед тем, как мы приступим к хранилищу, необходимо вывезти коллекцию, - дядюшка напустил на себя крайне деловой вид. - Мои остолопы особой сообразительностью и аккуратностью не отличаются, знаете ли...
- Если мне что-то не понравится, каждый из вас ответит головой, - Насмешник был само дружелюбие. - Особенно это касается моей коллекции. Ее берегу, как зеницу...
В этот момент Мирча - тот самый мальчуган, которому, наряду с Германом, больше всего перепадало от Витторио, - с диким воплем вылетел из кустов, в которых всё это время прятался. За ним, весело постукивая зубами и завывая, бежал паукообразный питомец Насмешника.
- Он забавен, не правда ли? - умилился чародей. Вопрос был риторическим, задавался при каждой встрече чародея с Витторио, поэтому дядюшка даже не попробовал на него хоть как-нибудь отреагировать. Стоял, как замерший в почтении столб, и тупо пялился перед собой.
Говорят, что у богатых свои причуды. Поверьте, причуды богатых не идут ни в какое сравнение с причудами власть предержащих, а те, в свою очередь сильно уступают чародейским.
Насмешник собирал необычных и смертельно опасных существ. Опасных не для простых смертных, а для него. Коллекция насчитывала сто тридцать два наименования, и каждый экспонат требовал особого ухода, условий, пищи...
Когда Витторио, Герман, Мирча и другие рабочие переносили коллекцию в фуры для последующей транспортировки в другое хранилище, у всех без исключения зуб на зуб не попадал от страха. Дядюшка был твердо уверен: что-то обязательно пойдет не так, и очень скоро ему не нужно будет ни о чем беспокоиться, а бесчисленная армия внуков и внучек будет с грустью топтаться у его могилки. И это еще при самых радужных перспективах.
Естественно, что-то пошло не так. Более того, когда выяснилось, что именно, было уже слишком поздно что-либо изменить...
Мирча завороженно разглядывал вплавленного в янтарь ящера, бьющуюся в гигантской паутине волшебницу с прозрачными крылышками, зябнущего в ледяной клетке демона, подвешенного на мясницких крюках мужчину, у которого вместо рук из робы торчали осьминожьи щупальца, и множество других персонажей, словно вырвавшихся из кошмарных снов мегаполиса и замерших в этом зале. Никаких пояснительных табличек не было - Насмешник держал коллекцию исключительно из эстетических соображений, без претензий показать ее кому бы то ни было.
Мальчик бродил среди экспонатов, боясь подойти слишком близко и, в тоже время, отчаянно этого желая. Они были такими отталкивающими, таким прекрасными. Мирча подошел к хрупкому созданию, чье тело кентавра было механическим, а шея и голова маленькой феи казались сотканными из пылинок и солнечного света. На безмятежном личике играла мягкая полуулыбка. Существо было таким милым, таким безобидным, что Мирча не смог справиться с желанием прикоснуться к этому небесному созданию.
Паренек уже почти дотронулся до переплетения солнечных зайчиков, чешуек драгоценных камней и легкой грусти, когда фея распахнула глаза. Милое личико исказила гримаса ярости, поршни, сервоприводы, сочленения пришли в движение, и обманчиво хрупкая ручка из титанового сплава без замаха резко взметнулась к горлу остолбеневшего мальчугана. В этот момент Мирча сделал единственное, на что был способен - он зажмурился. Мысленно мальчик уже попрощался с жизнью, но ничего не происходило, и он так и стоял, до боли зажмурив глаза. Осознав, что в рай ему еще рановато, маленький помощник дядюшки Витторио решился взглянуть на напугавшее его прекрасное чудовище.
Рот феечки кривился и выкрикивал какие-то жуткие угрозы, копыта били пол, высекая искры, изящные руки терзали воздух рядом с мальчиком, а порой и вовсе проходя сквозь него. Всё это в абсолютной тишине, совершенно беззвучно. Неизвестно, каким образом, но, судя по всему, Насмешнику удалось в какой-то степени отрезать это жуткое и прекрасное существо от окружающей реальности.
Опасаясь, что в наложенном заклинании что-то может пойти не так, Мирча попятился. Не замечая ничего вокруг и боясь хотя бы на мгновение выпустить из поля зрения прекрасного монстра, мальчик брел спиной к выходу, дрожа, как осиновый лист.
Таки получилось, что Мирча со всего маху налетел спиной на стоявшую неподалеку от выхода амфору с человеческий рост высотой. Ничем не примечательная, она совершенно терялась на фоне всех тех необыкновенных существ, которые были собраны в коллекции Насмешника.
Распахнув от ужаса глаза и вытянув руки в бесполезной попытке поймать амфору, Мирча смотрел, как она, издевательски покачавшись, рухнула на пол. Мелкие осколки, словно проворные диковинные насекомые, разбежались по полу, спрятавшись в самых разных труднодоступных уголках хранилища.
Ничего не изменилось - не грянул гром, не раздались дикие вопли потусторонних существ, не разверзлись небеса... Мальчик был уверен, что амфора оказалась пустой. Опасливо озираясь по сторонам, Мирча подошел к лежащим на полу крупным черепкам. Ничего не произошло.
А потом он умер.
Глава 1
Притаившись за мусорными баками, Рене сосредоточенно следил за тем, как смешная девчушка лет семи-восьми в забавном клетчатом платьице, радуя окружающий мрачный мир видом своих веснушек и разговаривая с кучей воображаемых друзей, возвращалась домой из школы. День был погожим, солнечные лучи дарили тепло разбитым големам, строительному мусору, треснувшему асфальту и сорнякам.
Итак, день был погожим, Рене сосредоточенным, а девочка - одновременно забавной и прекрасной. Элеонора. Его Элеонора. Прекрасная девочка с чудесным именем.